ДЖЕЙ БАРБЕТТ
      ОГЛЯНИСЬ ЗА СПИНУ
      Главные действующие лица:
      Джон Брайнерд - биржевой маклер
      Лесли Брайнерд - его жена
      Сандра Донен - секретарша
      Ги Кетлер - актер
      Кэтрин Тири - певица
      Дженифер Тири - её сестра
      Джеффри Лорд Эмблер - губернатор ( отец Лесли)
      Кэппи Мартин - главный инспектор криминальной полиции.
      Действие романа происходит в Нью-Дейвене, США.
      1.
      Я сидел за своим письменным столом и ломал голову над годовым отчетом, не замечая, что дверь в кабинет открыта. Глаза я поднял, только когда она захлопнулась, и Сандра Донен уже стояла передо мной. Держалась она как всегда корректно и сдержанно. Сандра почти никогда не теряла самообладания. Только однажды я видел боль в её темных глазах, и воспоминание это было все ещё очень живо. На этот раз я прочел на её лице нечто вроде спокойного презрения.
      - Я...я не думал, что ещё когда-нибудь увижу вас, мисс Донен, - сказал я, запинаясь.
      - Вы не хотите называть меня Сэнди? - спросила она с укором. В её пальцах я заметил бланк чека, из тех, что мы использовали в фирме. - В последний раз, Джон? На прощание? Ведь была ночь, когда вы называли меня Сэнди, вы ещё помните? Тогда вы говорили, - если я ошибусь, поправьте, тогда вы говорили: "- Красавица Сэнди, Сэнди с большими темными глазами, мягкими руками и теплым голосом. Сэнди, мой тропический остров с белым пляжем и..."
      - Извините меня, Сандра, - подавленно пробормотал я, отодвинул кресло и вышел из-за письменного стола. Тропические острова, белый пляж? Я ничего не помнил, и казался сам себе полнейшим дураком.
      - Не нужно извиняться. - Прищурившись, Сандра испытующе взглянула на меня. - Или вы не можете обойтись без этого? Ведь Джон Брайнерд никогда себе не изменяет. Он всегда остается истинным джентльменом, верно?
      - Чушь! Конечно, я поступил скверно. Я был... я в тот вечер слишком много выпил. "- После ссоры с Лесли", - добавил я про себя, жаркой, ожесточенной ссоры, когда мы оба не стеснялись в выражениях. В чем, собственно, была её причина, я уже забыл. Помнил только, что тогда был совершенно убежден, что Лесли, которую я любил, не отвечала мне взаимностью и оставалась холодна, когда я страстно желал её. Может быть, из-за того, что я устал и был издерган, но ещё до обеда я выпил больше, чем обычно. Я был возбужден, слово за слово,и все завершилось отвратительной сценой, после которой я покинул поле боя. Хлопнул дверью, выскочил из дома и оказался в некоем баре, расположенном совсем неподалеку от моей конторы. Затем вдруг появилась Сандра Донен. Она закончила работу сверхурочно и перед тем, как отправиться домой, зашла перекусить и немного выпить. Сандра была мила, привлекательна, и полна сочувствия. Потом...
      - Не знаю, как я должен извиняться, Сандра, - безрадостно промямлил я.
      Она поджала губы, сложила голубой фирменный чек, убрала его в сумочку и решительно сунула её подмышку.
      - Вы были очень щедры. Вы мне нашли новую работу, которая мне нравится. Кроме того, вы, - пожалуй, здесь подойдет слово "компенсировали", верно? Вы компенсировали мои услуги и притом не поскупились.
      Я беспомощно пожал плечами. А что ещё мне оставалось? Ситуация и без того была достаточно неприятной.
      - Простите, - повторил я.
      Получил по заслугам. Правда, Сандру не в чем упрекнуть. Я вел себя как идиот, и теперь приходилось расхлебывать ту кашу, которую сам заварил. Хуже всего при этом было то, что я блуждал в полном неведении. Тогда в баре мы просидели довольно долго, пока Сандра не предложила сменить место. Она знала одно уютное местечко; как позже оказалось, это была её квартира, хотя я не мог припомнить ни то, как я там оказался, ни то, что там происходило. И в памяти осталось только то, что я проснулся там на следующее утро в ужасном похмелье. Все остальное представляло одним-единственный большой провал. Пожалуй, не найдется такого мужчины, который признался бы в подобном случае и подтвердил свое полное неведение. Но и спросить не у кого. Впрочем, это ничего не меняет. Все доказательства против тебя, и ты, так или иначе, виноват автоматически.
      - Ваша жена, вероятно...
      - Лучше не вмешивать в это мою жену, - поспешно сказал я. - Лесли...
      Лесли прелестна; у неё ясные серо-голубые глаза; её голос никогда не звучал резко или неуверенно. она всегда находит правильное слово и нужное ударение, чего нельзя сказать об элегантной, ухоженной мисс Донен. Они происходили из двух разных миров. Я ненавидел себя за то, что знал это и думал об этом в такой момент.
      - Лесли - ребенок, - объяснил, я и тут же задал сам себе вопрос, почему я выбрал именно это выражение.
      Сандра пристально взглянула на меня.
      - Ребенок? - недоверчиво повторила она. Раздумывая, помолчала и, хмыкнув, презрительно пожала плечами. - Можете так думать, если хотите, Джон Брайнерд. - Теперь во взгляде её больших темных глаз не было ни тепла, ни сочувствия. Они смотрели холодно и оценивающе. - Вы, видимо, ещё не знаете, каким жестоким и неумолимым может стать избалованное, эгоистичное существо, если оно не получает того, чего ему хочется. Вы совсем не знаете свою жену, Джон Брайнерд. Вы это лишь себе воображаете.
      Разговор постепенно становился невыносимым. Нужно было как-то заставить Сандру замолчать и выпроводить её. Но я чувствовал, что это будет не так-то просто сделать.
      - Я не намерен разговаривать с вами о моей жене и должен попросить вас...
      - А как вы думаете, каким образом она узнала обо всем? - спросила Сандра, игнорируя мои слова.
      - Не собираюсь даже ломать голову. Вероятно, кто-нибудь увидел нас и дал ей знать.
      Сандра ткнула себя в грудь.
      - Это я ей рассказала, - коротко фыркнула она. - Я, Сандра Донен.
      Я заморгал и, сбитый с толку, уставился на нее. Это было выше моего понимания. Зачем же Сандре... Дрожащими пальцами я с трудом закурил.
      - Почему?
      Сандра пожала плечами.
      - Потому что я думала, что она уйдет от вас. Вот почему!
      "- Лесли от меня уйдет? - Мысль была просто смехотворной. - Да никогда она этого не сделает."
      - Это вы ребенок, Джон Брайнерд, а не ваша жена. Она оказалась хитрее меня. И вас простила. Но как-нибудь она уж возместит свои убытки, будьте уверены. И вы за все заплатите.
      Сандру так переполняла ненависть к Лесли, что вразумлять её было бессмысленно.
      - Но я все же не могу понять, зачем вы все рассказали Лесли, Сандра. Какая вам от этого польза?
      Она оттолкнулась руками от письменного стола и медленно направилась к двери.
      - Я-то надеялась, что вы, быть может, возьмете в жены меня, Сандру Донен. О да, я все очень хорошо обдумала. И уже давно выжидала своего шанса, но когда он, наконец, появился, все вышло не так. - Она остановилась спиной ко мне. - Раз уж я решилась на откровенность, хочу сказать вам кое-что еще, Джон Брайнерд. Ведь я действительно была бы вам хорошей женой. Лучше, чем та... чем так называемый ребенок, на котором вы женаты.
      Ее голос сорвался. Она торопливо пошла к двери.
      - Если хотите, пожалейте меня, Джон. Мне жаль вас куда больше!
      Я попытался её окликнуть, но она только хлопнула дверью.
      Ошеломленный, я вернулся к своему креслу, сел и положил руки на стол перед собой. Такое ощущение, как будто твердая почва внезапно обрушилась под моими ногами. Впрочем, зачем мне было себя обманывать? В последние недели она и без того не казалась мне такой уж непоколебимо твердой.
      Прошедший месяц стал для меня настоящим адом, как совершенно правильно предположила Сандра. Лесли было тяжело и обижаться на неё не приходилось. Но куда хуже были мои собственные угрызения совести. Больше всего мне хотелось вскочить и догнать Сандру, задержать её, прежде чем она покинет здание. С другой стороны, уже слишком поздно и для этого, и для всего... Я ведь не мог сделать для неё ничего кроме того, что уже сделал. Она была прекрасной, разносторонне одаренной девушкой и действительно первоклассной секретаршей. О превосходных рекомендациях я позаботился. Кроме того, у неё в сумочке лежал чек на солидную сумму. Разумеется, всего это ничтожно мало в сравнении с тем, что я ещё был ей должен.
      Пришлось решительно взял себя в руки. Хватит об этом. Меня ждала работа. Я снова положил перед собой годовой отчет и углубился в колонки цифр.
      Однако сосредоточиться не удавалось. Я отодвинул кресло. На одной из стен висело несколько витрин с некоторыми образцами весьма обширной коллекции оружия, собранной моим отцом. Подлинной коллекционной ценности они не имели. У них было несколько иное назначение. Я не раз бывал свидетелем, как имея дело с особо трудными клиентами отец переводил беседу на коллекцию, демонстрировал свои пистолеты, делал о каждом небольшой доклад и таким образом незаметно направлял переговоры в нужное русло.
      Еще со времен нашего деда под окном сбоку стоял низкий шкафчик с приличным запасом хереса, изящными графинами и маленькими тонкостенными рюмками. Мой дед любил ежедневно перед ленчем выпить капельку хереса. Отец перенял у него и сохранил этот торжественный маленький церемониал и, в конце концов, передал его по наследству мне, также как и свою коллекцию оружия. Я подошел к шкафчику, вынул пробку из графина, налил рюмку хереса и подошел к окну.
      Далеко внизу лежала Брод-стрит. До меня доносился лишь приглушенный уличный шум. Близился полдень. Сейчас пробьют часы на здании мэрии, а следом за ними взвоют заводские сирены. Затем настанет тишина. Начнется перерыв на ленч, нескончаемый поток людей хлынет из контор на улицу и растечется по окрестным кафе и закусочным. Я отпил небольшой глоток из рюмки и попытался убедить себя, что я голоден и рад перекусить.
      Мисс Харкорт оторвала меня от размышлений. Она с деловым видом вошла в комнату, как всегда элегантная, от седой стрижки до цокающих каблуков просто с иголочки.
      - Мистер Джон, у вас в двенадцать часов ленч с мистером Эрмори в Юнион-клубе, - сказала она. - Только что звонила секретарша мистера Глендона. Мистер Глендон болен. Ничего серьезного, грипп или что-то вроде того, но он не сможет встретиться с вами и мистером Эрмори.
      Я буркнул себе под нос, повернулся и поставил рюмку на шкафчик.
      - А почему, собственно говоря, я с ними завтракаю? - раздраженно осведомился я.
      - По предложению мистера Глендона. - У мисс Харкорт была фантастическая память. Отец был без нее, как без рук, я принял её по наследству и уже не мог представить нашу фирму без нее. - Я думаю, он хочет всучить вам пакет новых акций "Уайтекер-стил". Вы их, конечно, не берите, но обойдитесь с ним поласковее. Мистер Эрмори попал впросак с этими акциями, и я слышала, что он охотно сбыл бы их с рук.
      Я ухмыльнулся. Мисс Харкорт принадлежала к старому типу секретарш, была очень проворна и осведомлена. Глазами и посадкой головы она напоминала птицу. Она все знала, обо всем слышала, а её мнение имело в фирме, по меньшей мере такой же вес, как и мое собственное. Свыше тридцати лет она была секретарем и доверенным лицом моего отца, а год назад стала тем же и для меня.
      - Не знаю, что бы я без вас делал.
      - Довольно скоро узнаете. Никто не вечен. - Она принялась за мой письменный стол и несколькими уверенными движениями рук навела на нем порядок. Затем взглянула на меня. И чуть заметно улыбнулась.
      - Это верно, но вы будете ещё бодры и веселы, когда я уже давно буду лежать в могиле, - пробормотал я. - Чему вы смеетесь?
      Она подала мне шляпу, положила руку на плечо и подтолкнула к двери.
      - Поторопитесь, иначе опоздаете. Но не воспринимайте слишком трагично историю с Сандрой. Это не самое страшное.
      - Что?! - Я разинул рот и вытаращил глаза.
      - Не смотрите на меня с таким ужасом. Я все знаю. Вы можете спокойно немного спустить пар. Это только пойдет вам на пользу, если в меру. Вашему отцу это тоже всегда было полезно. Вы молоды и неопытны, но со временем это пройдет.
      - Боже мой, - прошептал я. - Значит, в этом доме ничто не остается тайным?
      - От меня - ничего, - уверенно ответила мисс Харкорт. - Идите же, мистер Джон. У вас уже нет времени.
      Я кивнул, однако, не двинулся с места.
      - Вы думаете, Сандра с этим справится?
      - Конечно. Сандра хотела подцепить себе богатого мужа и обожглась при этом. Но она девушка честная и здравомыслящая. И наверняка не станет тратить свое время на бесполезные переживания. Когда-нибудь она найдет то, что ищет. Будьте уверены!
      Я надел шляпу и покинул кабинет.
      Юнион-клуб располагался в трех кварталах дальше на той же стороне улицы. Здесь царило обычное полуденное оживление, самые давние члены клуба, пожилые жизнерадостные джентльмены, вели себя как расшалившиеся школьники. Я протиснулся к бару и наткнулся там на Гордона Эрмори, сидевшего в углу с остатками "мартини" в руке и свирепо смотревшего на штабеля соленых крендельков и сырных палочек.
      - Пошли поедим, Гордон. - Я взял у него стакан и поставил на стойку бара. - Еще раз то же самое для мистера Эрмори, Генри. Но пришлите, пожалуйста, к нашему столу. - Я потащил Гордона в обеденный зал.
      - Куда подевался Глендон? - спросил Гордон. Он смахнул крошки с рукава и подтянул галстук.
      - Болен. Секретарша сказала, что у него грипп. - Я протянул ему меню и взглянул вверх, когда официант принес мартини, кивком указав на Гордона.
      - Этот напиток не для вас? Предпочитаете херес из запасов ваших деда и отца? Хотел бы я когда-нибудь получить от вас бутылочку. - Гордон сделал порядочный глоток.
      - Мне ростбиф - хэш, - сказал он официанту. Затем обратился ко мне: Как ваши дела, старина? Вы несколько бледны. Неважно себя чувствуете?
      - Годовой отчет, - коротко ответил я. Гордон кивнул. Будучи маклером он знал муки ежегодных объяснений по поводу налогов на собственном опыте. Я тоже возьму хэш, но только поменьше. Здешние гигантские порции меня так утомляют...
      - В еде нужно находить удовольствие, мой мальчик. Оглянитесь вокруг. Здесь по меньшей мере полсотни старых холостяков, которые давно уже отметили свой восьмидесятый день рождения. Члены Юнион-клуба никогда не умирают. Они думают только о приятных вещах, хорошо обедают, затем несколько часов спят...
      Я пробормотал в ответ что-то невнятное, и Гордон продолжал жевать и болтать. Намазав маслом хлеб, я откусил кусочек. Вкус показался каким-то странным. Я отложил его и подцепил вилкой салат. Вкус салата оказался немногим лучше, но я заставил себя съесть ещё немного. Тем временем речь Гордона лилась водопадом, теперь он рассказывал тонким фальцетом, почему хочет уступить мне пакет акций "Уайтекер-стил" и какую громадную любезность тем самым оказывает. Я дал ему возможность говорить, пока официант не принес ростбиф, потом мягко заметил:
      - Уайтекер приходил ко мне с этим предложением ещё шесть месяцев назад. Я выслушал его и отказался.
      - Так значит это были вы? - удивленно спросил Гордон. - Ах, хитрая лиса! Хотя я знал, что кто-то наводил справки о предприятии, но не узнал, кто именно. Почему же вы его завернули?
      - Эта компания представляется мне слишком несолидной, она состоит лишь из самого Уайтекера и нескольких бухгалтеров. С такими мы принципиально не связываемся. Я не хочу иметь дела с Уайтекером и его акциями. Вам ведь, прямо скажем, тоже не слишком повезло с этим хламом. Как говорила мне мисс Харкорт, вы бы с удовольствием от него избавились. Верно?
      Гордон слегка покраснел.
      - Эта старая дева видно слышит даже, как блохи кашляют.
      - Чаще всего она бывает права, - резко заметил я. - Итак, в чем дело?
      Гордон пожал плечами, неловко заерзал на стуле и вдруг наклонился вперед:
      - Ну, дело вот какое: я немного задолжал и не хочу, чтобы об этом пошли разговоры. Поэтому хотел обратить несколько акций в наличные, вот и все.
      - Акций я ваших не возьму, но в долг охотно дам, если это вас выручит.
      - Благодарю, Джон, благодарю, - пробормотал Гордон и покачал головой. - Так скверно, как теперь, со мной ещё не было.
      - Не стоит думать лишь о самом худшем. Вам нужно было просто мне сказать.
      Я подцепил на вилку ещё мяса и судорожно проглотил, хотя нутро мое бунтовало против этого. Внезапно на лбу выступил холодный пот, мне стало дурно. Прижав ко рту салфетку, я вскочил и бросился из зала. Как удалось успеть добраться в туалет, не знаю.
      Все тело покрывал мерзкий липкий пот, кружилась голова, во рту появился отвратительный металлический привкус. Меня рвало снова и снова, пока осталась только желчь. Ноги подламывались, я вцепился в умывальник, а Гордон, последовавший за мной, полотенцем вытирал мне лицо.
      - Ах, парень, парень, быстро же ты бегаешь. Вероятно, грипп. Пошли, возьмите себя в руки. Я отвезу вас домой.
      Я выпил немного холодной воды и с большим трудом удержал её в желудке. Гордон провел меня через зал, потом на улицу, где уже ожидало такси. Я опустился на заднее сиденье, борясь с повторяющимися приступами тошноты. Когда такси остановилось у нашего дома, мне стало совсем плохо, и Гордон вытащил меня на тротуар.
      Мальчик-лифтер в бешеном темпе доставил нас на двенадцатый этаж. Этот стремительный подъем привел в круговое движение раскаленные свинцовые глыбы в моем желудке, так что удивительно, как у меня хватило сил извлечь из кармана брюк связку ключей и передать её Гордону.
      Когда я, шатаясь, стоял в дверях, появилась Лесли, поначалу холодная и отчужденная, затем слегка встревоженная, и, наконец, испуганная. Через её плечо я увидел в гостиной стайку сверхмодно одетых женщин с безумными шляпками на тщательно уложенных прическах - опять какой-то благотворительный комитет. Лесли ужасно серьезно относилась к подобным своим затеям. Я попытался улыбнуться, но мускулы лица меня не слушались.
      - Что с тобой случилось? - озабоченно спросила Лесли.
      - Не знаю, - простонал я. Зачем пугать Лесли? Пожалуй, будет лучше, представить все в шутливой форме. - Должно быть, меня кто-то отравил.
      2.
      В постели я провел почти неделю. Об отравлении мясом, очевидно, не могло быть и речи. У меня было подозрение на ростбиф, но телефонный звонок шокированного и озабоченного управляющего его снял. Никто из остальных членов Юнион-клуба после ленча не пострадал. Врач решил, что это грипп тогда как раз начиналась волна гриппа - и мне пришлось довольствоваться этим диагнозом. Похоже, он и сам точно не знал, что со мной.
      Все это время я был очень слаб, малейшее усилие вызывало у меня головокружение и утомление. Путешествие в ванную - вот максимум того, на что я был способен. Потом силы мои настолько истощались, что я складывался, как перочинный нож.
      Если в комнату входила Лесли, я изображал на лице веселую улыбку, не желая её беспокоить. Она и в самом деле казалась озабоченной из-за меня. Во всяком случае, стала более приветливой и не такой холодной и отчужденной, как в дни после скандала с Сандрой Донен.
      В понедельник утром я начал свою героическую попытку. Большую часть воскресенья я провел в кресле, изредка совершая короткие прогулки по спальне. Кроме того, я, как сурок, непрерывно проспал двенадцать часов. Теперь я осторожно встал, поплелся в ванную и подкрепил свои жизненные силы холодным душем. Руки во время бритья ещё немного дрожали, но, тем не менее, я не порезался. Одевался я поэтапно: после каждой надетой вещи приходилось присаживаться на край кровати. Зашнуровать ботинки и завязать галстук удалось сидя. Затем я встал, с содроганием взглянул на себя в зеркало и направился на застекленную веранду, где мы обычно завтракали.
      Лесли уже сидела за кованым столом со стеклянной столешницей. Утреннее солнце освещало её темные, блестящие, ниспадающие до плеч волосы. Нежный голубовато-зеленый тон шелкового платья как нельзя лучше подходил к её глазам.
      Вся эта прелестная картина имела для меня в то утро особое очарование. Я снова был здоров, а дружеское участие Лесли во время моей болезни позволяло надеяться, что наша совместная жизнь впредь будет и спокойнее, и радостней. Я прислонился к дверному косяку и наслаждался согревавшим душу зрелищем.
      Лесли меня не замечала, рассматривая что-то, лежащее перед ней на столе. Что именно - я не видел, но Лесли была вне себя от восхищения. Она гладила этот предмет пальцами, её полные трепетные губы были чуть приоткрыты, а глаза сверкали.
      Столь явное восхищение слегка меня задело. Я вдруг подумал, что мне едва ли удавалось когда-нибудь вызвать на её лице такое выражение радости по крайней мере, со времен нашей помолвки. Это были чудесные дни, и моя память о них была так свежа, словно все происходило только вчера. Лесли в золотистом платье, такая нежная и пылкая в тот вечер, когда сказала мне, что согласна стать моей женой; Лесли во время венчания с фатой на отливавших шелком черных волосах; наше свадебное путешествие на пароходе, сияющее загорелое лицо Лесли и грациозная линия её плеч над белым купальником. Наш брак начинался так многообещающе. Тогда мы были счастливы. Почему все не осталось по-прежнему? В чем мы допустили ошибку?
      Но ведь мы оба ещё молоды! Молча наблюдая за Лесли, я решил, что отныне все должно быть иначе - и лучше. Просто нам нужно начать все сначала. Мне придется порядком постараться, поскольку, если Лесли не будет счастлива, все может полететь к чертям.
      Лесли не слышала, как я вошел на веранду и тихо остановился позади её стула. Положив руки ей на плечи, я наклонился, чтобы поцеловать её.
      - Доброе утро, любимая, - прошептал я.
      От моего прикосновения Лесли испуганно вздрогнула и вскочила так стремительно, что её стул опрокинулся назад. Он бы упал, не подхвати я его вовремя. Лесли обернулась и уставилась на меня. Ее правая рука взметнулась к горлу, левая за спиной опиралась на край стола. Лицо смертельно побледнело, глаза сверкали.
      - Лесли, любимая! Мне очень жаль. Я не хотел тебя пугать. Но ты так хороша сегодня, и мне захотелось тебя поцеловать...
      Голубое пламя в её глазах не гасло. Она убрала руку из-за спины, пальцы были сжаты в кулак, и в этот момент казалось, что она хотела наотмашь, как обиженный ребенок, меня ударить.
      - Любимая, - сокрушенно сказал я. - Прости меня. Я вел себя, как идиот. Мне не следовало заставать тебя врасплох.
      - Ты шпионил за мной! - задыхаясь, выпалила она. - Ты за мной подглядывал!
      Я уставился на нее, не веря своим ушам. Может быть, она это не всерьез? Если она в самом деле могла так обо мне подумать... Да нет, её просто подвели нервы. Это была моя вина. Я забыл, как она пуглива. Она все ещё дрожала. Раскаиваясь, я улыбнулся ей и взял за руку, все ещё судорожно сжатую в кулачок.
      - Сядь и налей мне чашку кофе, хорошо? Он чудесно пахнет. Я так голоден, будто меня не кормили целый месяц. - Я говорил, не останавливаясь, чтобы преодолеть её шок.
      Постепенно её рука в моей расслабилась, и лицо приобрело обычный цвет. Но все ещё широко раскрытые глаза сверкали между трепетными темными ресницами. Наконец она медленно произнесла:
      - И в самом деле, Джон, ты меня ужасно испугал. меня. Я даже думать не могла, что ты сегодня встанешь. Доктор Эванс разрешил?
      - Плевал я на доктора Эванса и его предписания, - мужественно объявил я. - Я снова чувствую себя абсолютно здоровым.
      Когда Лесли села, я перегнулся через спинку стула и поцеловал её в щеку.
      - Начнем все сначала, - проворковал я. - Доброе утро, любимая. Чудесный день сегодня, не правда ли?
      Она выдавила из себя слабую улыбку. Хотя Лесли была ещё слишком напряжена, чтобы ответить на мою ласку, но, по крайней мере, терпела её. Уже прогресс.
      Выпрямляясь, я обнаружил тот самый предмет, которым она была так сильно занята. Он лежал рядом с её тарелкой, наполовину скрытый скомканной салфеткой. Я вытащил его на свет божий. Это была цепочка, по-видимому, из обновок. Во всяком случае, я не мог вспомнить, чтобы её уже видел.
      - Так вот, значит, что ты от меня скрывала, - поддразнил я жену. Удивительно красивая цепочка.
      Я взглянул на украшение против света. Тонкая, изящная лента из филигранного серебра, на которой рассыпаны камни, напоминавшие капли росы. Она свисала с моих пальцев, тихо покачиваясь. Камни не сверкали, а мерцали молочным отливом, как луна под облачной вуалью. Каждый камешек был маленьким таинственным миром в себе, в который можно всматриваться очень долго, не обнаруживая источника этого загадочного матового света - совсем как глаза Лесли.
      Лесли молча протянула руку за своей цепочкой.
      - Очень красивые камни, - восхитился я. - Обновка?
      Она опустила руку и посмотрела на меня задумчиво и как-то недовольно. Глаза все ещё сердито сверкали. Но затем улыбнулась, как будто я сказал ужасную глупость.
      - Нет, конечно нет, Джон. Она у меня уже много лет. Просто ты никогда не обращал внимания. В замочке что-то сломалось. Он постоянно раскрывается. Вот я и хотела отнести её к Чартеру, чтобы починить.
      Я тоже улыбнулся.
      - Прекрасно, тогда я сделаю это за тебя. - Завернув цепочку в свой носовой платок я осторожно положил её в карман пиджака. - Сегодня по пути в контору я все равно буду проходить мимо Чартера.
      Для меня было очень важно оказать Лесли эту услугу. Ведь нужно было как-то убедить её, что я обидел её не намеренно, что вся история с Сандрой была глупостью, которая не повторится. Никогда.
      Лесли испытующе рассматривала меня и, кажется, в этот момент почувствовала, что со мной происходит.
      - Садись, Джон, и поешь чего-нибудь, - сказала она и позвонила прислуге. - Тебе сегодня в самом деле ещё не следует идти в контору, Джон. Не говоря уже о том, что ты сразу берешь на себя новые заботы. Очень любезно с твоей стороны, что ты хочешь отнести в ремонт цепочку, но я просто не могу этого позволить. Сегодня ты ещё останешься дома, и я отнесу её сама.
      - Глупости! - Я попробовал кофе. Он был горячий, как огонь, и я обжегся, но превосходен на вкус. - Не буду тебя обманывать, я ещё чувствую некоторую слабость в ногах. Но уже сыт по горло больничной атмосферой. Все, что мне нужно - это свежий воздух и движение. Не беспокойся за меня. Я буду осторожен.
      То, что она так настоятельно меня оберегала, придало мне храбрости.
      - Послушай, Лесли, а что, если нам отправиться в небольшое путешествие?
      Она взглянула на меня с любопытством, и прежде чем успела что-то ответить, я поспешно добавил.
      - Естественно, ничего из ряда вон выходящего. Я думаю, неделька на Бермудах или что-нибудь вроде этого. Сейчас самое подходящее время года. Что ты на это скажешь?
      Я видел её отражение в блестящей хромированной поверхности кофейника. Когда она покачала головой, длинные темные волосы разлетелись по плечам.
      - К сожалению, не получится, - твердо ответила она. - Ты, видимо, забыл, что ещё не состоялся ежегодный благотворительный бал, и что в этом году я опять избрана председателем оргкомитета. Не могу же я в разгар подготовки все бросить и просто уехать. Как ты себе это представляешь? Если я так поступлю, потом всю свою жизнь уже не смогу больше показаться в Нью-Дейвене.
      Когда она распространялась о своих многочисленных обязанностях и ответственном положении, то выглядела ещё большим ребенком, чем обычно.
      - Ты такая ужасно добросовестная, - пробурчал я, пытаясь скрыть свое разочарование.
      - Итак, ты в самом деле должен быть благоразумным, - сказала Лесли. Ты даже не представляешь, сколько у меня сегодня ещё дел.
      Тут прислуга принесла утреннюю почту, и я проглотил все возражения, уже готовые сорваться с моего языка. Все они были бесполезны. По части своих общественных обязанностей Лесли была неумолима. Она уже второй раз подряд возглавляла подготовку благотворительного бала, который ежегодно устраивался в пользу городской детской больницы. Кроме того, она состояла членом ещё полудюжины других комитетов - в чем состояли её обязанности в каждом из них, мне неясно и поныне - и порхала с одного заседания на другое. Бывали встречи за ленчем и за обедом, и многочасовые совещания, так что мне иногда казалось, что я встречаю фотографию Лесли в светской колонке местной газеты чаще, чем саму Лесли.
      Я придвинул к себе стопку писем. Два были мне, три - нам обоим, остальные для Лесли. Передвинул ей её почту, я вскрыл свою. Одно из писем содержало просьбу о пожертвовании, во втором мой портной вежливо извещал, что получил новую костюмную ткань и мне её рекомендует. Три письма, адресованные нам с Лесли, содержали три извещения о бракосочетаниях, а также приглашения на приемы после венчания, все на прекрасной глянцевой бумаге. Я перегнулся через стол, положил эти приглашения рядом с тарелкой Лесли и взял кофейник.
      - Браки нынче в моде, - заметил я. - Загляни-ка в календарь, нет ли у нас уже чего-нибудь на эти дни.
      Лесли нерешительно повертела в руках приглашения.
      - Ты в самом деле хочешь пойти?
      Пришлось помедлить с ответом. Голос её звучал не слишком вдохновляюще. Я на целых семь лет старше Лесли, и многие мои друзья должны были казаться ей стариками.
      - Я не настаиваю, - наконец осторожно ответил я. - Если тебе не хочется, мы можем отказаться. Оправдания найдутся. Но без подарков не обойтись. Тогда я выберу у Чартера что-нибудь подходящее к случаю.
      Поскольку слушала она меня довольно внимательно, я быстро добавил:
      - Все-таки приятно, что есть ещё люди, которые вступают в брак. Нам нужно тоже сделать новую попытку, не так ли?
      Но Лесли уже снова углубилась в свою почту.
      - Что? - рассеянно переспросила она.
      - Ничего, - буркнул я, бросил на стол свою салфетку и встал. - Я ухожу. Ты будешь дома около пяти?
      - Сегодня нет, Джон. Заседание комитета. Я позвоню, как только выясню, сколько примерно оно будет продолжаться.
      Я вздохнул и нагнулся, чтобы поцеловать её в щеку. Она подняла глаза с очень занятым видом, рассеянно улыбнулась и снова погрузилась в свои письма.
      Шагая через большую, мрачную гостиную к гардеробу в прихожей, я прикинул, стоит ли надеть плащ, и решил не делать этого. Когда я задержался на выходе у зеркала, чтобы поправить галстук, в дверях гостиной вдруг появилась Лесли.
      - Джон...
      Я встретил её взгляд в зеркале. Голос её звучал довольно странно. Она протянула руку.