– Ты меня слушаешь, мама?

Подавив тяжелый вздох, она подняла глаза на сына.

– Я рада, что тебе понравилась эта поездка, дорогой.

– Если мы хотим вернуться домой до наступления темноты, нам пора трогаться в путь, – сказал Кэл, и Пруденс едва не застонала от досады.

Собрав все свое мужество, она поднялась на ноги.

– С тобой все в порядке, мама? – озабоченно спросил Джереми, заметив гримасу боли на ее лице.

– Да, милый, я отлично себя чувствую.

– Помоги маме донести до лошади корзинку, Джереми, – сказал Кэл.

– Не надо, в этом нет никакой необходимости, – отрезала Пруденс.

Подойдя к своей лошади, она надолго задумалась, решая, как лучше подняться в седло. Однако Кэл опередил ее. Незаметно приблизившись сзади, он схватил ее за талию и без видимых усилий посадил верхом на лошадь, а потом ловко вскочил на своего жеребца. Пруденс с завистью наблюдала за ним. Внезапно он обернулся, и их взгляды встретились. У Пруденс перехватило дыхание, по ее спине побежали мурашки. Но ей не хотелось докапываться до причин такой странной реакции.

Кэл пришпорил коня, и маленький отряд тронулся в путь.

Остановившись вместе со своими спутниками на вершине холма, Кэл окинул взглядом залитую солнцем долину реки. По ее берегу, у самой воды, брело огромное стадо. Кэл вздохнул с облегчением.

– О Боже, сколько коров! – ахнул Джереми. – И все они наши, да, Кэл?

– Поскольку они находятся на территории «Скалистого Запада», то, по всей видимости, принадлежат вам. Однако не мешало бы проверить их клейма, – сказал Кэл.

– Я глазам своим не верю, – продолжал изумляться мальчик. – Мама, взгляни, все эти коровы – наши!

Вдова кивнула с безучастным видом, и у Кэла сжалось сердце. Она неловко сидела в седле, напоминая хворую черную ворону с взъерошенным оперением. Судя по ее позе, на ней не было живого места, но Пруденс не желала признаваться в том, что плохо себя чувствует. Кэл еще во время первого привала вернулся назад и нашел шляпу, которая слетела с ее головы, однако этот нелепый головной убор не спасал ее от нещадного техасского солнца. Кэл уже несколько раз предлагал вдове прервать объезд и вернуться домой, но она требовала, чтобы они довели дело до конца. Пытаясь избавиться от чувства острой жалости к ней, Кэл убеждал себя, что Пруденс сама во всем виновата. Нельзя же быть такой упрямой! Однако, несмотря на это, каждый раз при взгляде на нее ему становилось не по себе.

– Кэл, давайте спустимся и посмотрим, чье клеймо стоит на этих животных, – предложил раскрасневшийся от возбуждения Джереми.

– Поезжай вперед, – сказал Кэл, – ты же теперь знаешь, где обычно ставятся клейма. А я спущусь через пару минут.

– Я не хочу, чтобы он ехал один. Это опасно, – тоном, не терпящим возражений, заявила вдова. – А вдруг коровы испугаются и в стаде начнется паника? Такая лавина сметет все на своем пути.

– Вряд ли что-нибудь подобное может произойти сейчас. Не волнуйтесь, все будет хорошо, – попытался успокоить ее Кэл.

– Так я могу ехать, мама? – с надеждой спросил Джереми.

– Нет.

Кэл бросил на нее хмурый взгляд.

– Но мальчик никогда не станет настоящим мужчиной, если вы будете запрещать…

– Джереми – мой сын, и я отвечаю за него, – отрезала Пруденс.

– Хорошо, пусть будет по-вашему.

Пришпорив коня, Кэл понесся вниз по склону. Отсылая мальчика на берег к стаду, он хотел на несколько минут остаться с глазу на глаз с Пруденс, чтобы поговорить о ее самочувствии. В отсутствие Джереми ему было бы легче убедить ее не тратить зря силы и вернуться назад. Однако теперь из-за упрямого характера Пруденс Кэл потерял возможность спокойно обсудить с ней эту проблему.

Услышав, что его догоняет Джереми, Кэл попридержал своего жеребца. Вскоре мальчик поравнялся с ним.

– Не обижайтесь на маму, – сказал он. – Она думает, что я еще маленький и за мной надо хорошенько присматривать. Она не знает, что я уже почти совсем взрослый человек.

Слова Джереми удивили Кэла, но он не подал виду.

– Вообще-то в данном случае твоя мама была права, – мягко сказал он. – Ей не безразлична твоя судьба, и поэтому она не хочет, чтобы ты подвергал себя опасности.

– Может быть… – задумчиво промолвил мальчик. – Но мне очень хочется скорее повзрослеть. Когда я стану таким, как вы, я буду заботиться о ней, и тогда она наконец-то перестанет считать меня слабым и несмышленым.

Воспоминания о детстве накатили на Кэла. Он много раз видел слезы на глазах матери после выяснения отношений с Баком. И каждый раз Кэл давал себе слово, что будет защищать маму, когда вырастет, и не позволит никому расстраивать ее.

Показав рукой на молодого вола, пившего неподалеку от них воду, Джереми вдруг радостно закричал:

– Посмотрите, на этой большой корове стоит наше клеймо! Значит, все они принадлежат нам!

Мальчик оказался прав. Кэл убедился в этом, объехав стадо. Составив общее представление о его численности и состоянии, он снова поднялся на холм, где их ждала Пруденс. Джереми следовал за ним по пятам. Взглянув на вдову, Кэл сразу понял, что все это время она просидела верхом на лошади под палящим солнцем, даже не подумав спрятаться в укрытие. Слабо улыбнувшись подъехавшему к ней сыну, она вдруг закатила глаза и закачалась в седле.

Кэл в мгновение ока оказался рядом с ней и, стащив ее с лошади, отнес в тень, падавшую от росшего неподалеку раскидистого дерева. Сняв с головы Пруденс черную шляпу, он в сердцах швырнул ее на землю. На бледном лице женщины проступали красные пятна от солнечных ожогов. Прислонив ее спиной к стволу дерева, Кэл начал расстегивать пуговицы на вороте ее платья.

Неожиданно придя в себя, вдова попыталась оттолкнуть его руки.

– Со мной… все в порядке… – пробормотала она.

– Ошибаетесь, вы перегрелись на солнце, вам надо срочно остудить тело.

– Я же сказала, что прекрасно чувствую себя… – Пруденс судорожно вздохнула. – Уже все прошло, уверяю вас…

– Что с тобой, мама? – с тревогой спросил подбежавший к ним Джереми.

– Принеси флягу с водой, – распорядился Кэл. – Ей нужно попить.

– Я не хочу пить, – возразила Пруденс.

– Делай то, что я тебе сказал, Джереми.

Джереми бросился к лошадям, а Кэл продолжал осторожно расстегивать пуговицы на платье вдовы.

Пруденс закрыла глаза. У Кэла перехватило дыхание, когда показалась нежная кожа ее упругой груди в вырезе белоснежной нижней сорочки.

Чувствуя, как у него дрожат пальцы, Кэл вытер ладонью пот со лба и начал стаскивать с вдовы верхнюю часть платья, стараясь вынуть ее руку из длинного рукава. Перехватив ее запястье, он ощутил слабый пульс.

– Что вы делаете? – очнувшись, спросила она.

– Вам надо остыть, – повторил Кэл, оголяя второе плечо Пруденс. – Не понимаю, почему вы не спрятались в тень, когда мы с Джереми осматривали стадо. Выпейте, пожалуйста, воды.

– Но мне не хочется пить.

Однако когда Джереми протянул ей флягу, она взяла ее.

– Не волнуйся, сынок, со мной все хорошо, – слабым голосом промолвила Пруденс.

– Выпейте воды, – теряя терпение, приказал Кэл.

– Я же сказала, что мне не хочется.

– Я настаиваю!

– Мама, прошу тебя, делай то, что велит тебе Кэл, – вмешался Джереми. – Ты очень плохо выглядишь.

– Но я замечательно себя чувствую.

– Ты просто храбришься, – возразил мальчик. Вдова сделала глоток из фляги.

– Вот видишь, все хорошо, – сказала она, обращаясь к сыну.

– Этого мало, попейте еще, – приказал Кэл. Подняв флягу, вдова припала губами к ее горлышку.

Вытекшая из уголка рта струйка воды побежала по подбородку, шее, верхней части груди и исчезла в глубоком вырезе нижней сорочки. Кэл как завороженный неотрывно следил за ней глазами.

– С ней ведь все будет хорошо, правда, Кэл? – Тревожный голос ребенка вывел Кэла из оцепенения. – С мамой ведь не случится ничего страшного…

– Твоя мама скоро придет в себя, – заверил он мальчика. – Она просто перегрелась на солнце.

– Я не перегрелась, – возразила Пруденс.

Не обращая внимания на ее протесты, Кэл снял шейный платок и, намочив его водой из фляги, положил на горячий лоб Пруденс. Вдова подавила вздох облегчения. Ей сразу же стало лучше.

Снова смочив платок, Кэл обтер им лицо Пруденс. Капельки воды заблестели на ее длинных густых ресницах. Затаив дыхание, Кэл провел мягкой тканью по губам вдовы. Они приоткрылись, словно лепестки полураспустившегося цветка, и Пруденс машинально слизала с них влагу.

Джереми внимательно следил за действиями Кэла.

– Не волнуйся, – успокоил его Кэл, – твоей маме просто нужно немного отдохнуть.

– Я уже отдохнула, – открыв глаза, заявила вдова и попыталась подняться.

– Не двигайтесь, – остановил ее Кэл, – я скажу, когда вам можно будет вставать.

– Но я прекрасно себя чувствую…

– Это все слова. Я вижу, в каком состоянии вы находитесь, и знаю, что вы не можете еще самостоятельно передвигаться.

– Ты должна слушаться Кэла, мама, – вмешался в разговор Джереми. – Ты действительно ужасно выглядишь.

Вдова усмехнулась:

– Спасибо за комплимент, дорогой.

– Я говорю так, как есть, мама. Кэл потрепал Джереми по плечу.

– Твоя лошадь устала, – сказал он мальчику. – Отведи-ка ее к реке, пусть она напьется вволю. Мы сделаем здесь небольшой привал.

Джереми вскочил на ноги и побежал к своей низкорослой лошадке.

– Я не хотел спорить с вами в присутствии вашего сына, – сказал Кэл, убедившись, что мальчик не слышит их. – Поэтому я отослал его, а вам я должен сказать следующее. Вы едва не получили солнечный удар из-за своего упрямства. Черт подери, если вы будете продолжать вести себя в том же духе, вам не миновать беды!

– Я не люблю, когда при мне бранятся!

– Мне безразлично, что вы любите, а что – нет. Вы будете делать то, что я вам скажу, пока мы не вернемся домой. И я больше не потерплю никаких возражений. Понятно?

– Нет, я не собираюсь подчиняться вам. Здесь приказы отдаю я, а не вы.

Упрямая, властная, настырная женщина… Ее поведение выводило Кэла из себя.

– Мне наплевать на вас, но пожалейте сына! Он боится, что с вами что-нибудь произойдет. Ваш вид пугает его. Еще немного, и Джереми впадет в панику.

– Ну хорошо, – сдалась Пруденс, – вы выиграли.

Кэл долго молча смотрел на нее. В глубине больших серых глаз Пруденс промелькнуло выражение боли и страха. Она была всего лишь слабой, беззащитной женщиной, пытавшейся казаться сильной и неустрашимой. Кэлу вдруг захотелось утешить ее, приласкать, убрать со щеки прилипшую прядку влажных волос, прошептать на ухо, что он и не собирался одерживать победу над ней. Но он подавил это несвоевременное желание.

– Я привязал свою лошадку у воды, – тяжело дыша от быстрого бега, сообщил подбежавший к ним Джереми и с беспокойством посмотрел на мать.

Мальчик, встревоженный состоянием матери, вернулся слишком рано, Кэл еще не успел поговорить с Пруденс.

– Знаешь, – сказал он, пытаясь найти предлог, чтобы снова отослать Джереми к реке, – в детстве я любил, сняв обувь, ходить босиком по мелководью и.»«

ловить плавающих там мальков. Кстати, это прекрасный способ освежиться в жаркую погоду.

Джереми снова с беспокойством взглянул на мать. Ее вид вызывал у него тревогу, и он боялся отойти от нее. Заметив, что мальчик колеблется, Кэл обратился к Пруденс:

– Мне кажется, Джереми тоже понравилось бы это занятие, как вы думаете, миссис Рейнолдс?

– Ступай к реке, дорогой, – промолвила вдова, выдавив улыбку. – Со мной все будет хорошо.

Кивнув, Джереми побежал вниз по склону холма. Кэл снова смочил платок и положил его на лоб вдовы.

– Не надо ухаживать за мной, как за больной. Я хорошо себя чувствую, – прошептала она.

– Закройте глаза и постарайтесь немного поспать, – сказал Кэл. – Скоро мы снова тронемся в путь, вам надо набраться сил.

– Если хотите, мы можем ехать прямо сейчас.

– Делайте то, что я вам сказал.

Не желая больше пререкаться с Пруденс, Кэл убрал платок с ее лба и сел рядом. Прислонившись спиной к стволу дерева и вытянув ноги, он надвинул шляпу на глаза и скрестил на груди руки.

Кэл закрыл глаза, но он не собирался спать. Ему необходимо было обдумать сложившуюся ситуацию. Он понимал, что допустил ошибку, слишком сблизившись с вдовой. Он проникся ее проблемами и заботами, хотя этого не следовало делать.

«Этой дурочке необходим в хозяйстве крепкий мужик, а она не желает этого понимать!» – вспомнил он слова Джека и нахмурился. Да, в чем-то Джек был, несомненно, прав…

Через час вдова наконец пришла в себя. Ее взгляд прояснился, бледность исчезла с лица.

Кэл встал и помахал рукой Джереми.

– Веди сюда своего скакуна! – крикнул он. – Мы возвращаемся домой!

Вдова с трудом встала на онемевшие ноги. Пока Джереми взбирался по склону холма, Кэл сходил за своим жеребцом, пасшимся неподалеку.

– Что вы делаете? – нахмурившись, спросила вдова, увидев, что он привязывает повод ее верховой лошади к своему седлу.

Ничего не ответив, Кэл направился к Джереми и посадил его на лошадку. Однако от Пруденс было не так легко отделаться.

– Зачем вы привязали поводья моей лошади к седлу? – спросила она. – Я не желаю, чтобы вы обращались со мной как с малым ребенком и вели меня на аркане.

Кэл молча подхватил ее за талию и посадил на своего коня. Вдова задохнулась от негодования, когда он сел сзади, прижавшись грудью к ее спине.

– О Боже, что вы делаете! – возмущенно воскликнула она.

Обняв ее за талию, Кэл крепче прижал Пруденс к себе и тут же почувствовал, как напряглось ее тело.

– Нам предстоит долгий путь, – сказал он, – а вы еще слишком слабы, чтобы ехать верхом самостоятельно. Нам придется до вечера скакать под палящим солнцем, и я не хочу, чтобы вы потеряли сознание и упали с лошади.

Не дожидаясь, что она скажет, Кэл пришпорил коня. Проехав несколько ярдов, он усмехнулся. Вдова держала спину так ровно, словно аршин проглотила.

– Мы не в английской школе верховой езды, миссис Рейнолдс, – заметил он. – Если вы немного расслабитесь, то перестанете биться ягодицами о седло. Они у вас и так, наверное, все в синяках.

Пруденс пришла в негодование.

– У меня нет никаких синяков, – упрямо возразила она.

– И все же я советую вам расслабиться. Закройте глаза и откиньтесь назад. Нам предстоит долгий путь.

Кэл был прав. Путь домой действительно оказался неблизким.

Солнце уже садилось, когда на горизонте появилась усадьба ранчо «Скалистый Запад». Увидев ее, женщина вздохнула с облегчением. Кэл, рука которого лежала на ее талии, крепче прижал Пруденс к своей груди, и его лошадь ускорила шаг. Пруденс ощущала сильное мускулистое тело Кэла, чувствуя себя в его объятиях невесомой пушинкой. Казалось, он нисколько не устал за время этой бесконечной поездки.

Странно, но Пруденс не испытывала никакого неудобства, сидя с ним в одном седле. Напротив, она чувствовала себя так комфортно, что вскоре после того, как они тронулись в путь, расслабилась и даже задремала, прижавшись спиной к его груди. Проснувшись, она, к своему ужасу, обнаружила, что ее голова лежит на его плече, а губы касаются обнаженной шеи Кэла. Смутившись, Пруденс тут же выпрямилась.

– Надеюсь, вы хорошо отдохнули, миссис Рейнолдс? – спросил Кэл.

Вдова ничего не ответила, чувствуя, как зарделось ее лицо.

И вот их утомительная поездка была завершена. Въехав во двор ранчо, Пруденс с облегчением вздохнула, решив, что ее мучениям настал конец. Спешившись, Кэл помог ей сойти на землю. Как только женщина ощутила твердую почву под ногами, ей вдруг стало плохо. Комок тошноты подкатил у нее к горлу, и она зажала рот ладонью, боясь, что ее сейчас вырвет. Колени ее подкосились, и она оперлась на руку Кэла, чтобы не упасть. Заметив, в каком состоянии находится вдова, он крепко обнял ее.

– Не надо, отпустите меня, – запротестовала Пруденс, – со мной все в порядке.

Однако ее слова прозвучали неубедительно.

– Простите, но я вам не верю.

– Я сказала…

– Я слышал, что вы сказали.

Подхватив Пруденс на руки, Кэл понес ее к дому. Остановившись на полпути к крыльцу, он обернулся и крикнул Джереми:

– Отведи свою лошадь в сарай и насыпь ей корма! А я пока позабочусь о твоей маме.

Переступив порог дома и оказавшись в кухне, Кэл замешкался, не зная, куда идти дальше.

– Где ваша спальня? – спросил он.

– Отпустите меня. Я же сказала, что со мной все в порядке.

– Я отлично помню, что вы сказали, – заявил Кэл. – А теперь послушайте, что я вам скажу. Вы должны поспать, вам необходим отдых.

Пруденс понимала, что сопротивление бесполезно, но она не хотела сдаваться без боя.

– Почему вы обращаетесь со мной так, словно я больна? Я вполне здорова!

– А я и не говорю, что вы больны. Вы просто перегрелись на солнце.

– Я не перегрелась! – возразила Пруденс.

– Хорошо, – терпеливо согласился с ней Кэл, начиная привыкать к этим бесконечным пререканиям. – В таком случае как вы назовете то, что произошло с вами?

– Мне просто было очень жарко.

– Допустим. Но чтобы снова прийти в себя после такой изнуряющей жары, вам следует хорошенько отдохнуть. Поспите немного, и к вам вернется прекрасное самочувствие.

– Оно уже вернулось ко мне, – продолжала пререкаться Пруденс.

Эта вздорная женщина могла вывести из себя кого угодно. Кэл начал терять терпение.

– Где ваша спальня? – резким тоном спросил он.

Не добившись от нее ответа, он подошел к первой же двери и толкнул ее. Переступив порог комнаты, Кэл огляделся вокруг. Кровать, застеленная стеганым одеялом в цветочек, и туалетные принадлежности на маленьком столике свидетельствовали о том, что это была женская спальня. Кэл поднес Пруденс к висевшему на стене зеркалу.

– Полюбуйтесь на себя, а потом делайте выводы о состоянии своего здоровья.

Пруденс взглянула в зеркало и ахнула. Ее лицо было покрыто красными пятнами, под глазами выступили темные круги, всегда аккуратно причесанные волосы были растрепаны, а разорванное, измятое платье выглядело просто неприлично!

– Полюбовались? – спросил Кэл. – А теперь вам надо отдохнуть.

Осторожно положив ее на постель, он расшнуровал ее ботинки и снял их. Женщина хотела что-то сказать, но колючий взгляд Кэла остановил ее. Вздохнув, она с наслаждением вытянула босые ноги.

– Постарайтесь заснуть и не вставайте до тех пор, пока я вам не разрешу, – сказал Кэл.

– Но Джереми голоден…

– Я позабочусь о нем.

– Хорошо, – откинувшись на подушки, согласилась Пруденс, чувствуя приближение нового приступа тошноты. – Я полежу несколько минут.

Пруденс закрыла глаза и услышала звук удалявшихся шагов Кэла. Его поведение выводило ее из себя, и хуже всего было то, что он снова оказался прав. Ей действительно был необходим отдых.

Стоя у плиты, Кэл с досадой думал о том, что превратился в няньку. На улице уже сгустились сумерки. За двумя закрытыми дверями, ведущими из кухни в спальни, царила тишина.

Вдова и ее сын были городскими жителями, не привыкшими к физической работе и верховой езде. Проведя целый день в седле, они смертельно устали и теперь крепко спали в своих постелях. Кэл не сомневался, что Пруденс сморил сон сразу же, как только она коснулась головой подушки. Джереми, войдя в дом, первым делом заглянул в комнату матери, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Увидев, что мать спит, он успокоился и заявил, что хочет есть. Кэл, у которого тоже урчало в желудке от голода, послал его в курятник за свежими яйцами, а сам отправился в сарай доить Лулу.

Приготовив на ужин яичницу с беконом, Кэл отрезал кусок хлеба, налил парного молока и накормил мальчика. За столом Джереми начал клевать носом. Заметив, что ребенка клонит в сон, Кэл отослал Джереми в его комнату, а сам отправился в сарай распрягать лошадей. Вернувшись и заглянув в спальню Джереми, он увидел, что мальчик крепко спит.

В доме стояла тишина… Кэл помыл посуду и плиту, убрал кухню, однако ему все еще не хотелось спать. Справившись с работой по дому, он сел за кухонный стол напротив распахнутой на улицу двери, в которую веял прохладой ночной воздух, и глубоко задумался.

Он невольно вспомнил обратный путь домой. Ему было приятно прижимать к себе хрупкое тело Пруденс, с которой он сидел в одном седле. Когда она расслабилась и заснула, уронив голову ему на плечо, ее нежные теплые губы коснулись его шеи. От растрепанных спутанных волос, щекотавших его подбородок, исходил легкий цветочный аромат душистого мыла. Через некоторое время ее густые длинные ресницы задрожали, и она, открыв глаза, взглянула на Кэла. Это был один из тех редких моментов, когда Пруденс смотрела на него доверчиво, без опаски и внутреннего напряжения. Кэлу так хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Ему было жаль, что они встретились в неудачное время. Он приехал в родные края, чтобы искупить свою вину перед матерью и сестрой и выполнить сыновний долг. Пруденс тоже переживала сложный период своей жизни. Она не доверяла мужчинам и никого к себе не подпускала.

Глубоко вздохнув, Кэл бросил взгляд на дверь, ведущую в комнату Пруденс. Он вспомнил, как недавно поднес ее к зеркалу и она ахнула, увидев свое отражение. Она пришла в ужас от своего вида – растрепанных волос, усталого, опаленного солнцем лица, разорванного платья… Но, занятая собой, Пруденс не заметила, какое сильное впечатление произвели на него ее беззащитность, хрупкость и ранимость. Мысли об этой женщине принимали порой такой опасный оборот, что Кэл запрещал себе думать о ней.

В комнате вдовы громко заскрипела кровать, и этот звук вывел Кэла из задумчивости. Встав из-за стола, он подошел к двери и заглянул в спальню. В полумраке, царившем в комнате, Кэл увидел, что Пруденс беспокойно ворочается во сне, и нахмурился. Кэл знал, что она согласилась прилечь только по одной причине – ее сильно тошнило после поездки верхом. Возможно, ночью ей станет еще хуже. У Пруденс могла подняться температура. Жар был частым последствием солнечного удара.

Подойдя на цыпочках к кровати, Кэл пощупал лоб вдовы. Он показался ему прохладным.

Немного успокоившись, Кэл опустился на корточки и всмотрелся в лицо спящей. Во сне Пруденс выглядела юной и беззащитной и совсем не походила на ту вздорную, самоуверенную особу, роль которой пыталась играть в жизни.

Кэл осторожно дотронулся до рассыпавшихся по подушке темных шелковистых волос. Он помнил их аромат, эти пряди касались его подбородка… Он провел кончиками пальцев по ее нежной щеке, которой она недавно прижималась к его плечу. Ее губы внезапно приоткрылись, и она что-то пробормотала. Кэл наклонился, стараясь расслышать произнесенные ею слова. Теплое дыхание Пруденс коснулось его губ, и у него закружилась голова. Его неудержимо тянуло к этой женщине. Страстное желание поцеловать ее охватило Кэла. Их губы соприкоснулись, но этого ему было мало.

Внезапно он отпрянул от нее, словно обжегшись. Что он делает?! Это же безумие! Как он может мечтать о близости с этой несчастной, беспомощной женщиной, вдовой, не доверяющей мужчинам, в том числе и ему! Эта строптивица так сильно стремилась доказать, что она здесь главная и умеет принимать правильные решения, что это чуть не погубило ее сегодня.

Оцепенев, Кэл не сводил глаз с Пруденс. Она снова заворочалась во сне и открыла глаза.

– Я пришел посмотреть, все ли с вами в порядке, – хриплым голосом произнес Кэл.

Пруденс огляделась в полутьме и, придя в себя, повернула голову к окну.

– Я заснула? – растерянно спросила она. – Сейчас ночь?

– Да.

– А что делает Джереми… Где он?

– Спит. Он начал клевать носом еще за ужином.

– Так, значит, вы накормили его?

– Да, я тоже был голоден как волк. – О…

– Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно. Они помолчали.

– Спасибо за то, что приготовили моему сыну поесть, – снова заговорила Пруденс.

Кэл ничего не ответил.

– Я… я рада, что мы сегодня нашли стадо. Кэл продолжал упорно молчать.

– Давайте завтра поговорим о том, что нам предстоит сделать в ближайшее время, – сказала вдова.

Кэл понимал, что ему пора уходить, но был не в силах сдвинуться с места.

– Итак, до завтра… – промолвила Пруденс.

– Прежде чем пожелать друг другу спокойной ночи, нам надо кое о чем договориться, – неожиданно для себя произнес Кэл.

Вдова затаила дыхание.

– О чем? – еле слышно прошептала она.

– Назовите меня по имени.

– К… Кэл… Вас зовут Кэл, – запинаясь, пробормотала она.

Кэл не мог отвести глаз от ее губ.

– Правильно. А вас зовут Пруденс, – хриплым голосом произнес он. – Отныне я буду называть вас так.

Она промолчала.

– Спокойной ночи, Пруденс.

– Спокойной ночи…

Заставив себя подняться на ноги, Кэл направился к двери. Выйдя во двор, он зашагал к сараю, бормоча себе под нос проклятия. Перед его глазами стояло лицо Пруденс, и при воспоминании о ее полуоткрытых губах Кэла бросало в дрожь.