Кэл медленно ехал по земле своего отца, направляясь к загону для клеймения телят, где сейчас работали ковбои и владелец ранчо. Заметив его, Митч подал знак Рэнди и Большому Джону, и все трое поскакали к пасшемуся в отдалении стаду, чтобы оставить отца и сына наедине. Бак, возившийся у костра, на огне которого накалялись железные клейма, поднял наконец глаза и увидел подъехавшего к нему Кэла. Выпрямившись, он окинул сына колючим взглядом. Кэл спешился.

– Я же сказал, что тебе нечего здесь делать, – нахмурившись, бросил Бак.

Однако Кэл был готов к неласковому приему. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Я хочу поговорить с тобой, папа, – спокойно сказал он.

– Мне не о чем говорить с тобой.

– Нам надо кое-что обсудить.

– Я с тобой уже обсудил все, что хотел.

– Хорошо, в таком случае просто выслушай меня. – Вглядевшись в лицо отца, Кэл припомнил счастливые минуты детства. Когда-то глаза Бака излучали тепло. Но теперь он холодно смотрел на сына, а его губы кривились в презрительной усмешке. Сердце Кэла сжалось от боли, и все же, взяв себя в руки, он промолвил: – Ты наверняка слышал, что несколько дней назад мы с ковбоями, работающими в «Скалистом Западе», перегоняли скот к железной дороге и во время этой поездки на нас напали воры.

Кэл замолчал, ожидая, что скажет отец, но тот не проронил ни слова.

– До тебя, наверное, – продолжал он, – доходили слухи о том, какие беды обрушились на ранчо «Скалистый Запад» с тех пор, как я устроился туда на работу? В городе много говорят об этом совпадении, и мне кажется, что в этих догадках есть доля истины.

Выражение лица Бака оставалось таким же суровым.

– А что особенного говорят люди? – процедил он сквозь зубы. – Я слышал лишь, что они считают тебя героем. Еще бы! Ведь ты расправился с целой шайкой воров, уложив четырех из них на месте. Прежде это никому не удавалось.

– Какой я герой… – сказал Кэл, махнув рукой.

– Можешь не убеждать меня в том, что люди заблуждаются на твой счет. Я сам это знаю.

– Я пришел поговорить не об этом, отец, – вздохнув, произнес Кэл. – Я хотел задать тебе один вопрос. Скажи, это ты послал мне письмо, где упоминалась Бонни?

Лицо Бака побагровело от гнева.

– Я запретил тебе произносить имя сестры! – взревел он.

– И все же кто-то позвал меня сюда.

– Повторяю, я не писал тебе никаких писем, – отрезал Бак.

– Если его написал не ты, то кто же? – начиная злиться, спросил Кэл.

– Откуда я знаю?

– Это письмо заставило меня приехать сюда, а теперь кто-то пытается выжить меня из родных мест. Кто и зачем это делает, отец?

– Я не вижу в твоем вопросе никакого смысла.

– Скажи, Селеста хочет, чтобы я уехал отсюда? – резко спросил Кэл.

– Так вот к чему ты клонишь! – придя в ярость, воскликнул Бак. – Мне на мгновение показалось, что ты приехал, чтобы помириться со мной. Но я ошибся, черт побери! Селеста, как всегда, оказалась права!

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился Кэл.

– Она говорит, что ты ревнуешь меня к ней!

– Что за чушь!

– Селеста считает, что ты надеялся, вернувшись, снова занять прежнее место в доме, но обнаружил, что обстановка за время твоего отсутствия изменилась. Твое место в сердце отца заняла его новая жена, и поэтому ты возненавидел ее. Тебе хочется, чтобы я прогнал Селесту!

– Все это глупые выдумки.

– Селеста думает иначе.

– Послушай, папа…

Бак с угрожающим видом стал надвигаться на Кэла.

– Заруби себе на носу, – едва сдерживая гнев, сказал он, – Селеста – это самое дорогое, что у меня есть. Она прекрасная, великодушная, искренняя женщина. Она вышла за меня замуж, хотя я был ей не парой. Но Селеста не обращает внимания на условности. Она понимает меня, как никто другой. Она готова сделать для меня все, что угодно, и я тоже способен ради нее на все.

– Папа, я хочу, чтобы ты выслушал меня…

– Нет, это ты должен выслушать меня! Запомни, я говорю с тобой в последний раз. Не пытайся вбить клин между мной и Селестой. У тебя ничего не выйдет! Я люблю ее, ты понимаешь это? А она любит меня. И мы всегда будем вместе.

– Но, отец…

– Убирайся отсюда! Ты бежал из «Техасской звезды» одиннадцать лет назад, и теперь тебе тут нет места! Прочь с моих глаз!

Однако Кэл, сжав кулаки, даже не пошевелился.

– Ты меня слышал?! – взревел Бак. – И никогда больше не приезжай сюда!

И он, отвернувшись от сына, снова занялся костром. Не проронив ни слова, Кэл сел на лошадь. «Возможно, отец прав, – с горечью думал он, – и я спохватился слишком поздно. Теперь ничего не исправить».

На обратном пути в усадьбу Бак перебирал в памяти разговор с сыном. При воспоминании о событиях этого утра у него сжималось сердце и к горлу подкатывал комок. Он не мог забыть твердый, исполненный решимости взгляд Кэла. Другой на месте Бака гордился бы таким сыном. Бак был наслышан о том, что произошло во время поездки ковбоев с ранчо «Скалистый Запад» на железнодорожную станцию. Побывавший в городе Рэнди подробно рассказал обо всем своему боссу. Бак в глубине души был доволен тем, как вел себя Кэл. И когда он сегодня увидел своего сына возле загона, у Бака дрогнуло сердце. Кэл был удивительно похож на Эмму. Он унаследовал от нее глаза и мимику. У Эммы точно так же, как у него, подрагивал уголок губ, когда она сердилась или волновалась.

Сердце Бака готово было растаять, но тут Кэл заговорил и этим все испортил. Зачем он снова упомянул имя сестры? Бак не мог этого стерпеть!

Неужели Кэлу кто-то действительно послал письмо с напоминанием о Бонни? Бак не хотел верить, что это правда. Он вообще избегал мыслей о прошлом. У Бака и без того было множество забот. Он пытался выбросить из головы намеки Кэла на то, о чем судачили горожане. Да, в самом деле, беды обрушились на ранчо «Скалистый Запад» именно после того, как там появился старший сын Бака. Но это еще ни о чем не говорило. Бак считал, что Кэл наговаривает на Селесту, старается очернить ее. Но он сам считал свою жену любящей заботливой женщиной и не сомневался в том, что она желает ему только добра. Селеста жила ради него, и он готов был носить ее на руках.

Нет, Бак никогда не пойдет против своей жены, как бы ни старался Кэл бросить на нее тень. Бак был слишком многим обязан Селесте.

Когда в поле его зрения наконец появилась усадьба ранчо, Бак вздохнул с облегчением. Разговор с Кэлом выбил его из привычной колеи. И когда его сын уехал, все начало валиться у него из рук. Приказав ковбоям, чтобы они продолжали клеймить телят, Бак поскакал домой, несмотря на ранний час.

Въехав во двор, Бак нахмурился. У коновязи стояла оседланная лошадь Селесты. Судя по тому, что животное было взмылено, его жена только что откуда-то спешно вернулась. Странно… Она не говорила Баку, что собирается куда-то ехать. У Бака тревожно сжалось сердце. Неужели стряслась какая-то беда?

– Какая же ты глупая, Селеста! – в сердцах воскликнула Маделейн. – Ты не должна была позволять этому мужлану оставлять следы на твоем теле!

Селеста взглянула на свою нагую грудь. На ее белоснежной коже остались следы от укусов Дерека. Она нахмурилась, чувствуя, что возбуждается даже от этого зрелища. Селеста после свидания с любовником вернулась домой разбитая и обессиленная, но сейчас она снова воспрянула духом.

Оглядев себя внимательно, она заметила, что синяки от зубов Дерека видны на ее животе и бедрах.

– Ну и дура же ты! – качая головой, продолжала Маделейн. – Как ты теперь скроешь все это от мужа?

– Успокойся, Маделейн! – небрежным тоном ответила Селеста, осторожно проводя влажной губкой по своей коже. – Я найду предлог, чтобы мой муж пока не прикасался ко мне. Он…

Селеста внезапно замерла, услышав стук копыт. Кто-то приближался к усадьбе ранчо.

– Это не Бак! – воскликнула она, взглянув на темнокожую служанку. – Он не мог так рано вернуться с пастбища. Или, может быть, ты опять без моего ведома подсыпала ему что-то в еду?

– Нет, я ничего не подсыпала, – возразила Маделейн. На веранде раздались шаги, и служанка, узнав по ним Бака, бросила своей госпоже халат.

– Прикройся! – приказала она. – И притворись, что больна!

Едва Селеста успела надеть халат, как Бак уже появился на пороге ее спальни. Верная Маделейн преградила ему путь.

– Ваша супруга плохо себя чувствует, – заявила она. – Она только что помылась и собирается лечь поспать.

– Она заболела? – озабоченно спросил Бак и попытался войти в спальню, но Маделейн не собиралась уступать ему дорогу.

– Селеста хочет спать, – твердым тоном заявила она.

– Уйди с дороги, Маделейн! – нахмурившись, приказал Бак.

– Селеста нездорова, – продолжала негритянка, не желая пропускать его.

– Пусть мой муж войдет, – слабым голосом промолвила Селеста. – Я всегда рада видеть его. Он поднимет мне настроение, и мое самочувствие улучшится.

Селеста медленно опустилась на краешек кровати, и Бак вошел в комнату.

– Я так счастлива, что ты вернулся, милый, – пролепетала она, приложив ладонь ко лбу.

– Что случилось, дорогая? – с беспокойством глядя на жену, спросил Бак.

– Сама не знаю, – прошептала Селеста, делая вид, что ей стало еще хуже. – Мы с Маделейн возвращались из города, когда мне вдруг стало плохо.

– Я вызову Мэгги.

– Нет!

– Но…

– Это все пустяки. Через пару дней я поправлюсь, вот увидишь.

– Док Мэгги с удовольствием навестит тебя.

– Бак, пожалуйста… – Селеста подавила вздох. – Я просто расстроилась, именно поэтому мне стало нехорошо…

– Ты расстроилась? Из-за чего?

– Из-за слухов, которые ходят в городе о Кэле.

– И что же это за слухи?

– Люди судачат о событиях, которые произошли в округе после возвращения Кэла.

– Не понимаю.

– Речь идет о набегах похитителей скота.

– И что именно говорят люди?

Селеста ничего не ответила, закрыв лицо дрожащими руками. Бак нахмурился.

– Я слушаю, Селеста, – промолвил он. – Говори все без утайки.

Она всхлипнула.

– Я не хочу расстраивать тебя.

– Ничего, я не боюсь сплетен. Говори, что ты узнала. Селеста убрала руки от лица и взглянула на мужа влажными от слез глазами.

– Люди говорят, что… – она сделала драматическую паузу и продолжала с наигранным ужасом, – что Кэл связан с ворами.

– Какая глупость! Кэл застрелил четырех членов шайки!

– Я лишь повторяю слухи, которые ходят в городе. Люди ссылаются на то, что до приезда Кэла никто не заставал воров на месте преступления. Вернувшись, Кэл тут же застрелил двоих преступников, а потом на пути к железной дороге расправился еще с двумя налетчиками.

– Ну и что? Я не вижу причины обвинять его в связи с ворами!

– Я то же самое заявила сплетникам! Но они ответили мне, что Кэл ведет двойную игру. Являясь членом шайки, он в то же время предает своих приятелей, стремясь выглядеть героем в глазах местных жителей и завоевать твое расположение.

– Признайся, кто распространяет эти грязные сплетни? – недовольным тоном спросил Бак.

Селеста молча отвернулась от него.

– Прошу тебя, Селеста…

– Не спрашивай меня, Бак, я не хочу, чтобы ты огорчался.

– И все же я настаиваю на том, чтобы ты рассказала мне все до конца.

– Но я не знаю, кто первый пустил этот слух! Кроме того, я уверена, что никто никогда не признается тебе, что слышал эту сплетню. Впрочем, мне тоже никто не посмел бы сказать в глаза, что твой сын – вор. Кстати, все это я узнала из разговора двух парней, болтавших у магазина. Не выдержав, я стала возражать им…

– И что это были за парни?

– Не знаю, я их никогда прежде не видела.

– Да это наверняка были какие-то лодыри и пройдохи, – возмущенно сказа Бак. – Только они могли подхватить такую нелепую сплетню.

– Так ты, Бак, не веришь, что это правда?

– Конечно, не верю! – воскликнул он и, помолчав, заявил твердым тоном: – У моего сына много недостатков, но он никогда не стал бы вором. И уж тем более не убил бы четырех человек ради того, чтобы снискать мое расположение.

– Ты совершенно прав, – сказала Селеста. – Надеюсь, ты не сердишься на меня зато, что я повторяю глупые слухи?

– Конечно, нет, дорогая. И мне очень не хочется, чтобы ты расстраивалась из-за пустяков. Вот увидишь, я заткну рот грязным сплетникам.

– Нет, Бак, я не хочу, чтобы ты вмешивался в это дело!

– Но я не могу не вмешаться, Селеста. Ведь Кэл – мой сын.

– Ты его плохо знаешь, Бак. С тех пор как он уехал, прошло много лет. Кэл изменился.

– Он носит мою фамилию, Селеста. Это о многом говорит.

– Это ни о чем не говорит! Ты не знаешь, как он жил последние годы. Кэл чужой человек для нас. Что бы он ни натворил, никто не станет обвинять тебя в этом.

– Да, никто… Кроме моей совести.

– Я не желаю это слышать! – закричала Селеста. Она была на грани истерики. – Ты только начал поправляться после тяжелой болезни. Я не хочу, чтобы тебе опять стало хуже!

– Я прекрасно себя чувствую.

– Неправда!

– Селеста…

– Пожалуйста, Бак… Обещай, что не будешь преследовать тех, кто распространяет эти слухи.

– Прошу тебя, Селеста, ложись. Тебе необходим отдых.

– Я не лягу, пока ты не дашь мне слово, что не будешь вмешиваться в это дело.

– Я не могу обещать тебе это.

– В таком случае я не выполню твою просьбу! – вспылила Селеста, обхватив голову руками.

Бак сел рядом с ней и обнял за плечи.

– Селеста, умоляю тебя, ложись, тебе необходимо отдохнуть.

– Я не лягу, покаты не скажешь, что не будешь никого расспрашивать о сплетнях, которые ходят по городу.

Бак тяжело вздохнул.

– Ты же знаешь, что для меня ты – самый дорогой человек на свете…

– Нет, я этого не знаю, – капризным тоном заявила Селеста.

– Но, дорогая!

– Я больше не уверена в тебе, Бак, – горячо заговорила Селеста. – С тех пор как Кэл вернулся в родные края, ты очень переменился. Я хочу, чтобы ты стал прежним, тем человеком, которого я полюбила и за которого вышла замуж.

– Я ничуть не изменился, дорогая. Я все так же сильно люблю тебя.

– Тогда докажи мне это! Обещай, что не будешь вникать в проблемы Кэла.

– Но, дорогая…

– Так я и знала! – воскликнула Селеста и, закрыв глаза, зарыдала.

– Ну хорошо, хорошо, обещаю, – испугавшись, сказал Бак. – Перестань плакать. Все будет по-твоему.

Селеста всхлипнула и, прижавшись к плечу мужа, прошептала:

– Для меня главное, чтобы ты был в безопасности.

– Я знаю, любимая, а теперь прошу тебя, ляг и отдохни.

Селеста кивнула и прилегла на кровать. Бак накрыл ее одеялом.

– Я люблю тебя, и ты это знаешь, – прошептал он.

– Да, теперь знаю, – промолвила она, утирая слезы. Бак наклонился и поцеловал ее в губы.

– Я немного посплю и приду в себя, – промолвила Селеста.

Бак на цыпочках вышел из комнаты. Его шаги затихли в коридоре, и через мгновение Селеста услышала, как хлопнула входная дверь. Открыв глаза, она сердито посмотрела на вошедшую в спальню Маделейн.

– Ты теряешь власть над мужем, – заявила негритянка.

Селеста не удостоила ее ответом, хотя понимала, что Маделейн права. Настало время переходить к решительным мерам.

– Думаю, что на этот раз у нас все получится! – крикнула Селеста.

Они беседовали в небольшой рощице, под сенью деревьев. Селеста час назад снова подала условный знак и поспешила к хижине, где проходили их тайные свидания. Однако Дерек встретил ее по дороге и предложил поговорить под открытым небом. Он не хотел давать Селесте преимущество. В хижине она могла снова соблазнить его, а Дерек не желал терять голову. Он знал, на какие уловки способна Селеста, стремившаяся подчинить его себе и навязать ему свою волю. В прошлый раз она довела его до полного безумия, и Дерек решил отныне держаться от нее подальше. Глядя на нее сейчас, он был рад тому, что принял меры предосторожности. Селеста была страшной женщиной, Дерек давно понял это.

– Почему бы нам не покончить с этим делом одним ударом? Зачем столько ухищрений! – воскликнул он, скептически качая головой.

– Я поступаю так, как считаю нужным.

– Да, но ведь ты хочешь, чтобы твой план осуществлял я.

– Насколько я знаю, ты жаждешь смерти Кэла Стара не меньше, чем я.

– Ты права.

– Уверяю тебя, это прекрасный план!

– А меня одолевают сомнения, – хмуро заявил Дерек. Селеста тяжело вздохнула. Тупость Дерека выводила ее из себя. Она уже битый час доказывала ему, что ее план легко осуществить, и ее терпение было на пределе.

– Мы оба хотим, чтобы Кэл Стар погиб, – заговорила она, стараясь сдержать раздражение. – Разница только в том, что я не желаю, чтобы на меня пало подозрение.

– Ты мне уже сотый раз повторяешь это.

– Сначала нам надо убрать с дороги вдову.

– Зачем?

– Все знают, как Джек относится к ней. Он сам растрезвонил по городу, что стрясет с нее деньги, которые она ему задолжала. Никто не сомневается в том, что погром, устроенный в доме вдовы, – его рук дело, хотя это трудно доказать. А после того как Кэл публично унизил его из-за этой женщины, Джек возненавидел ее еще больше.

– Ну и что из этого?

– Джек кричал на каждом углу, что заставит Кэла Стара дорого заплатить за свое унижение. Об этом все знают. Правда, пока еще никто не догадывается о том, насколько сильно он ненавидит Стара. Джек наверняка хочет отомстить Кэлу за полученное ранение.

– Пуля только задела его руку. Через пару дней все заживет.

– Но дело ведь не в серьезности раны! – раздраженно воскликнула Селеста. – Джек – злопамятный человек. Насколько я знаю, вдова днем остается дома одна. Рано утром все ковбои, работающие на ранчо, вместе с ее сыном отправляются на пастбище. Это прекрасная возможность для Джека отомстить вдове, и надо, чтобы ты подтолкнул его к решительным действиям.

– Ну хорошо, он расправится с вдовой, но это не избавит нас от Кэла Стара.

Селеста нервно передернула плечами.

– Ты же слышал об отношениях вдовы и Кэла. Как ты думаешь, что он почувствует, когда, вернувшись вечером домой, обнаружит, что его любовница мертва? Он, конечно же, сразу решит, что это сделал Джек и бросится разыскивать его. Если ты убьешь Кэла после этих событий, все заподозрят в этом преступлении Джека. А через несколько месяцев скоропостижно скончается Бак, и никому в голову не придет связать эти две смерти и обвинить в них нас.

– Да, вообще-то план неплохой, – помолчав, согласился Дерек.

– Ну наконец-то ты это признал! – обрадовалась Селеста. – У нас все получится. Но чтобы впоследствии у нас не возникло неприятностей, тебе придется устранить и Джека.

– Что?!

– Джек представляет для нас большую опасность, Дерек. Он слишком хорошо знает обстановку в Лоуэлле и его окрестностях. Если он останется в живых, то непременно догадается о нашей с тобой роли в этой историй. И если его прижмут к стенке, он не будет молчать.

Дерек вдруг отвел глаза в сторону, и лицо Селесты вспыхнуло от гнева.

– Судя по твоей реакции, Джек уже знает о наших отношениях, не так ли? – сердито спросила она.

Дерек ничего не ответил.

– Как это произошло? Откуда он все узнал? – кипя от ярости, накинулась на него с вопросами Селеста.

– Мои парни не так глупы, как ты думаешь, – пробормотал он. – Они давно уже поняли, что ты моя любовница и наводчица. И Джек слышал про это от них.

Селеста всплеснула руками.

– Идиот! – воскликнула она. – Какой же ты идиот!

– Прекрати оскорблять меня! Ты ничуть не умней. Ты же уверяла меня, что Кэл Стар уедет отсюда сразу же, как только столкнется с первыми трудностями. Но он и не думает покидать родные места!

Селеста с большим трудом взяла себя в руки.

– У нас все будет хорошо, если ты сделаешь так, как я тебе говорю, – глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, промолвила она.

– Значит, ты считаешь, что разработала надежный план? А мне кажется, что он провалится, как и все остальные! – с издевкой заметил он.

– Ты недооцениваешь меня, Дерек!

– Нет, напротив, я прекрасно знаю, на что ты способна, – возразил он, окинув ее холодным взглядом.

– На этот раз все пройдет хорошо, – заявила Селеста. – А главное, у людей создастся впечатление, что события развивались естественным образом. Джек расправится с вдовой, и кто-нибудь обязательно сообщит об этом Кэлу. Тот придет в ярость и кинется разыскивать его, а ты в это время позаботишься о том, чтобы они оба навсегда замолчали. И все будет выглядеть так, как будто Кэл и Джек убили друг друга в перестрелке. Таким образом ты отомстишь Кэлу за все, как и хотел этого, и останешься вне подозрений. А мне придется еще какое-то время пожить со старым больным Баком Старом, изображая терпеливую заботливую жену.

Дерек вдруг изменился в лице и пристально посмотрел на Селесту, как будто пытаясь прочитать ее мысли.

– Интересно, а когда, по-твоему, придет время избавиться от меня? – спросил он.

– Не беспокойся, я не собираюсь тебя убивать, – с улыбкой сказала Селеста. – Я же говорю, что ты мой лучший друг и союзник. Мы нужны друг другу, чтобы добиваться наших целей.

– Да, ты права.

Похотливый взгляд Дерека скользнул по ее телу, и Селесту тут же охватило возбуждение.

– Не заводись, – сказала она, раздраженная тем, что Дерек так легко разжигал пламя страсти в ее крови. – У нас еще будет время поразвлечься друг с другом после того, как мы уладим все наши дела. А сейчас нам нужно думать о том, как лучше осуществить мой замысел.

– Теперь все зависит от Джека. Он должен сделать первый шаг.

– Возьми это под контроль. Проследи за тем, чтобы Джек все сделал правильно, – сказала Селеста.

Мэгги успела подружиться с Джереми за те несколько дней, пока он жил у нее. Она надеялась, что мальчику понравилось в ее доме. Однако как бы ни было им хорошо вместе, он соскучился по Пруденс и бросился ей на шею, когда она приехала за ним. Мэгги удивило то, что Джереми, судя по всему, был рад видеть Кэла ничуть не меньше, чем мать.

Взглянув на встревоженных Кэла и Пруденс, Мэгги сразу же поняла, что в дороге не обошлось без происшествий. По городу уже ползли слухи о нападении воров на стадо «Скалистого Запада» по пути на железнодорожную станцию. Узнав, чем закончилось столкновение ковбоев с похитителями скота, местные жители возликовали. Шайка, по существу, была уничтожена, и фермеры могли не опасаться за сохранность своего имущества. Но Мэгги, узнав подробности происшедшего, испытала смешанные чувства. Кэл снова проявил себя как настоящий мужчина, он спас Пруденс от разорения. Однако двое из нападавших остались в живых. Это беспокоило Мэгги.

Через несколько дней после возвращения из поездки в ее контору рано утром снова вошел Кэл и заявил с порога:

– Я чувствую, Мэгги, что вокруг меня происходит что-то странное.

Мэгги насторожилась. У нее были дурные предчувствия, но она не хотела делиться ими с Кэлом.

– Вы считаете, что воры неспроста с таким упорством совершают налеты на ранчо «Скалистый Запад»? – спросила она. – Думаете, это личная месть за что-то?

– Не знаю, но последние события заставляют меня задуматься над словами Роба Райленда. И еще мне не дает покоя письмо с упоминанием имени Бонни…

– А почему вы вспомнили о нем?

– Вчера я снова разговаривал с отцом. Я пытался выяснить, не он ли послал мне это письмо.

– Вы разговаривали с Баком? – переспросила Мэгги, и в ее глазах зажегся огонек надежды. Ей очень хотелось, чтобы отец и сын наконец-то помирились.

Кэл тяжело вздохнул.

– Наш разговор, как всегда, оказался пустой тратой времени. Отец принимает каждое мое слово в штыки. Его отношение ко мне не меняется. Правда, мне удалось узнать, что он ничего не посылал мне. Вы тоже не писали мне. Так кто же автор этого загадочного письма? И зачем кому-то понадобилось вызывать меня сюда? Мне теперь кажется, что тот, кто это сделал, действовал не из добрых побуждений.

– У вас есть какие-то предположения? Кэл нахмурился:

– Возможно, это сделала Селеста…

– Надеюсь, вы не упоминали в разговоре с отцом имя своей мачехи?

– Нет, напротив, я заговорил о ней.

– Это было ошибкой.

– Теперь я это понимаю. Отец прогнал меня с ранчо, заявив, что не желает слушать наветы на свою жену.

– Ваш отец боготворит Селесту. Он не потерпит, чтобы в его присутствии плохо отзывались о ней.

– Я хочу докопаться до истины, Мэгги. Мне надо знать, кто послал мне это письмо. Мне кажется, что в нем ключ к разгадке всех тайн.

– К сожалению, я не могу помочь вам в этом, Кэл, но я желаю вам…

Мэгги замолчала, услышав скрип входной двери. В ее офис вошли Пруденс и Джереми. Кэл, тайком сделав аптекарше знак прекратить разговор, с нежной улыбкой взглянул на владелицу «Скалистого Запада». Лицо Пруденс озарилось радостью. Мэгги видела, что между этими людьми пробежала искра любви.

– Ты уже готова ехать домой, Пруденс? – мягко спросил Кэл.

– Мама и Кэл больше не враждуют, Мэгги, – как будто прочитав мысли аптекарши, заявил Джереми. – Они любят друг друга, и мне это нравится.

Кэл удивленно посмотрел на мальчика.

– Мне это тоже нравится, Джереми, – с улыбкой сказала Мэгги.

Однако когда дверь за гостями закрылась, улыбка сошла с лица аптекарши. Она поняла, что Кэл не делится с Пруденс своими опасениями и тайными мыслями. Он многое скрывает от нее, а это могло в дальнейшем стать источником недопонимания и размолвок. Подойдя к окну, Мэгги проводила Кэла, Пруденс и Джереми задумчивым взглядом.

На потном лице Джека появилась злорадная ухмылка.

– Я покажу этой вдове, где раки зимуют, – машинально потирая раненую руку, промолвил он. – А то, что Кэл Стар может вступиться за нее, меня нисколько не волнует.

Дерек окинул его оценивающим взглядом. Джек сидел на койке в полутемной хижине, где он уже несколько дней прятался после набега на стадо «Скалистого Запада». Его рана почти зажила, но он не простил своим обидчикам боли и унижения. И только теперь, когда Джек понял, что ему представляется прекрасная возможность отомстить вдове и Кэлу, он воспрянул духом.

Дерек с довольным видом улыбнулся, все шло по плану. Джек сразу же клюнул на приманку.

– Не беспокойся, – заверил его Джек, – я все сделаю сам. Я проучу эту вздорную женщину и заставлю ее расплатиться со мной сполна. Пусть запомнит, что Джек Грейт не бросает слов на ветер.

– Я знаю, что ты все сделаешь, как надо, – сказал Дерек. – Но мне хотелось бы, чтобы ты действовал осторожно. В конце концов, убивать женщину…

– А я и не собираюсь убивать ее, – перебил его Джек. – Но она у меня пожалеет о том, что жива.

Дерек на минуту растерялся. По замыслу Челесты вдова должна была погибнуть. Однако если Джек только изнасилует ее и причинит увечья, это приведет к тем же последствиям, что и убийство. Стар непременно бросится на поиски Джека, чтобы рассчитаться с ним за страдания своей любовницы. Тем более что вдова сама скажет ему, кто именно напал на нее. И Стар в результате получит пулю в лоб, как это и планировала Селеста.

– Надеюсь, ты понимаешь, что Кэл не простит тебе нападения на вдову, – осторожно сказал Дерек.

Лицо Джека побагровело от злости.

– Я не боюсь этого ублюдка! – вскричал он.

– Я нисколько не сомневаюсь в том, что ты бесстрашный парень. Но ведь тебе придется до конца дней оглядываться по сторонам и избегать темных переулков.

– Я позабочусь о том, чтобы Стар тоже получил по заслугам.

– Если хочешь, я помогу тебе в этом, – с готовностью предложил Дерек.

На губах Джека заиграла улыбка.

– Я не против, – согласился он. – Поговорим позже на эту тему. Прежде всего я хочу рассчитаться с вдовой.

– Это твое право. Когда ты собираешься навестить ее? Джек встал и, подойдя к окошку хижины, взглянул на безоблачное небо. День только начинался.

– Я не буду откладывать свой визит, – заявил Джек. – Думаю, что сейчас – самое время к ней заглянуть. Ты со мной, Дерек?

Главарь кивнул и, криво усмехаясь, вышел из хижины вслед за Джеком.

– Неужели ты думаешь, что мы еще не всех телят клеймили и можем обнаружить новых? – с озабоченным видом спросил Джереми, повернувшись к Уинстону. – Мне кажется, нам надо заняться другими делами. На ранчо очень много работы. Нам придется трудиться не покладая рук, чтобы навести наконец порядок в хозяйстве.

– Ты, наверное, постоянно думаешь об этом, – сдерживая улыбку, заметил Уинстон и добавил, увидев приближавшегося к ним Кэла: – Спроси лучше босса о наших ближайших планах.

– О чем вы собираетесь спросить меня? – осведомился Кэл, останавливая свою лошадь рядом с ними на залитом ярким утренним солнцем пастбище.

– Джереми интересуется, остались ли еще неклейменые телята на ранчо, и беспокоится о том, что в хозяйстве дел невпроворот, – пряча добродушную усмешку, сказал Уинстон.

Кэл, прищурившись, окинул взглядом окружающую местность.

– Джереми ждет твоего ответа, Кэл, – напомнил Уинстон.

– Я не знаю, что сказать тебе, Джереми, – наконец произнес Кэл и, помолчав, продолжал: – Думаю, что завтра утром нам надо будет еще раз Объехать владения твоей матери. А ребята пусть заканчивают здесь дела. Ты поедешь со мной, Джереми?

– Конечно! – радостно воскликнул мальчик. – Теперь я могу со спокойной душой оставить маму дома. У нее улучшилось настроение после того, как она раздала часть долгов и оплатила несколько счетов. Правда, она все равно почему-то сильно беспокоится. Знаешь, Кэл, я всегда могу понять по ее поведению, озабочена она чем-то или нет. Мама в таких случаях становится очень рассеянной. Так вот, скажу тебе, что в последние дни она порой не слушает то, что я ей говорю. Сегодня утром, например, она опять пропустила мои слова мимо ушей. Мама постоянно о чем-то думает.