— Вы насчет сестер Хейг, сэр? — неуверенно спросил Каттер. Дерек утвердительно кивнул.

— Там не очень хорошо, — поколебавшись, сказал Каттер.

— Что именно?

— Мисс Одри Хейг очень беспокойно ведет себя, сэр. Она хочет видеть своего отца.

— Ну, здесь ничем нельзя помочь, — насупился Дерек. — Ее отец умер, и повидаться с ним она уж никак не сможет.

— Понимаете, сэр, это не совсем так.

— Что ты сказал? — Дерек на миг растерялся.

— Там, в трюме, есть мужчина…

— Мужчина? Внизу? — Дерек даже отпрянул. Ну, конечно же… где Джиллиан Харкорт Хейг, там не может не быть мужчины. Ему пора бы это понять.

— Да, сэр, но этот мужчина, он…

— Все это меня мало интересует, Каттер.

— Сэр, мисс Одри Хейг думает, что парень — ее отец.

— Ее отец?!

— Мисс Джиллиан сказала, что у него волосы и борода совершенно такие, как у их отца. А у ее сестры из-за горячки все в голове перемешалось. Я сам видел, как он влияет на нее. Когда он рядом, девушка сразу успокаивается.

— Этот человек… — задумчиво проговорил Дерек и, помолчав, продолжил: — Опиши-ка мне его.

— Он молод, крепкого сложения, волосы вьющиеся, борода темная — это тот парень, которого привели на борт в кандалах, помните? Он один из немногих внизу, кто, похоже, зарабатывал на жизнь собственным горбом.

Дерек скупо улыбнулся. Сказано вполне достаточно. Когда он был в трюме, то заметил, какими глазами этот парень смотрел на Джиллиан, и сразу понял, что к чему.

— Простите, сэр…

— В чем дело?

— Я за прошедший час продумал всю эту ситуацию. Мне кажется, сэр, что этот малый смог бы успокоить больную девушку.

— Вы так считаете?..

— Да, сэр.

Наступило долгое молчание. Ветер все усиливался, паруса надувались и громко хлопали, а корабль легко скользил по покрытому до самого горизонта белыми барашками морю. Дерек стоял совершенно неподвижно, ветер бил ему в лицо, а в душе не ослабевала боль, острым клинком пронзая его сердце.

Снова, в который уже раз, на его пути встал другой мужчина…

Огромные языки пламени жадно метнулись к ней, как только Одри сделала отчаянную попытку убежать.

Они безжалостно опаляли ей кожу.

Они выжигали ей мозг.

Она закричала… но ее никто не услышал!

Где же он? Папочка… папочка, где ты?

Одри пыталась увидеть отца, но вокруг нее стояла какая-то туманная стена, сквозь которую невозможно было ничего разглядеть. Папочка совсем недавно сидел рядом с ней. Она прекрасно помнила, как он ласково гладил ее лоб, слышала его успокаивающий голос, видела его родное лицо, хотя страшно мешала эта противная дымка вокруг.

Но он же ей обещал…

— Папочка!

— Одри, дорогая, успокойся, пожалуйста… Это всего лишь Джиллиан.

— Папочка! Папочка! Он обещал, что заберет ее домой, туда, где тепло и сухо, где она снова сможет хозяйничать на своей любимой кухне и заботиться о тех, кого любит. Но огонь жег все сильнее. Языки пламени вздымались все выше. От боли в груди она уже просто не могла дышать. Здесь она совершенно беспомощна, и здесь так жарко, так темно и так гадко.

— Папочка!

Ей очень хотелось домой.

Но она так устала бежать.

Она все больше и больше слабела.

Языки огня жадно слизывали ее силу.

— Папочка! Папочка! Помоги мне, пожалуйста! Подожди-ка… это он! Она видит его!

— Папочка?

Он так близко… Господи, да он совсем рядом!

— Папочка… это ты? Его дыхание коснулось ее щеки.

Его рука ласково погладит ее по голове. Его голос сладкой музыкой отзывается у нее в ушах.

— Это я, Одри. Теперь все будет хорошо, милая девочка.

Папочка. Он пришел.

У нее внутри все всколыхнулось от Счастья.

Как же она любит его…

Боясь поверить, Джиллиан смотрела, как из глаз Одри уходит выражение ужаса. На заострившееся личико снизошел покой, в мгновение ока, стерев маску страха.

Одри закрыла глаза и затихла. Джиллиан похолодела.

— Нет… нет, только не это! Она не может…

— Джиллиан… Одри просто заснула. — Джиллиан взглянула на Кристофера, стоящего на коленях перед койкой Одри, и не нашла в себе сил ответить.

— С ней все хорошо, Джиллиан. Она спит. — Но в глазах Кристофера отражалась ее тревога.

— Кристофер, она же так больна. А вдруг она?..

— Но я же теперь здесь, правда? Не волнуйся, все будет в порядке.

Светлые глаза Кристофера несли ей утешение, и Джиллиан… почти поверила тому, что он ей сказал.

Одри била дрожь. Огонь превратился в лед. Он окружал ее со всех сторон. От него у нее начала замерзать кровь. Рассердившись, Одри открыла глаза и сквозь туман разглядела незнакомую каюту. А сама она плыла в воде. И вода… вода была такой холодной… Она огляделась. И увидела его.

— Папочка, мне холодно.

— Скоро тебе станет лучше, Одри, — улыбнулся папа. Вода тебе обязательно поможет.

— Но она такая холодная.

— Отдыхай, Одри. Закрой глаза и отдохни. Милый папочка. Как он любит ее. И она знает, что он позаботится о ней. — Как всегда Одри попробовала закрыть глаза.

— Мне холодно, папочка.

— Одри, дорогая… — Это голос Джиллиан.

— Еще чуть-чуть, милая. Тебе сразу станет лучше. Я обещаю.

— Мне обещал папочка, — покачала головой Одри. — Я хочу домой. — Молчание.

— Папочка!

— Да, дочка. Потерпи еще немного, и ты сможешь отправиться домой. Еще немного… — И Одри закрыла глаза.

— Она уже не такая горячая. Жар явно спадает. — Джиллиан взглянула на Кристофера и облегченно вздохнула, увидев, как он с хмурым видом молча кивнул, соглашаясь с ее словами. Их ничуть не смущало, что Одри лежала в стоящей между ними медной лохани и сквозь прозрачную воду просвечивало ее нагое тело.

Джиллиан и Кристофер осторожно раздели Одри. Потом вместе подняли ее и погрузили в лохань. И вместе ждали, когда холодная вода собьет температуру. Кристофер разговаривал с Одри, подбадривая ее, а в это время Джиллиан старательно мыла исхудавшее тело своей сестры.

Джиллиан снова обеспокоено нахмурилась:

— Как ты думаешь, здесь достаточно тепло? Я не хочу, чтобы Одри вдобавок еще и простудилась, когда мы вытащим ее из лохани.

— Да нет, в каюте вполне тепло. — Одри закашлялась.

— Давай ее вынем.

Кристофер согласно кивнул, и Джиллиан мягко обратилась к Одри:

— Попробуй встать, дорогая. Давай, а мы тебе поможем.

— Я устала, — голос Одри был совсем слабым. — Я не могу.

— Нет, ты можешь.

— Нет…

Беспокойство Джиллиан усилилось.

— Одри… — Одри попыталась открыть глаза, услышав голос Кристофера. — Правильно, посмотри на меня, Одри. Мы хотим тебе помочь и перенести тебя обратно на койку.

— Папочка, я так устала.

— Это будет очень быстро, не волнуйся. — Джиллиан с трудом сглотнула вставший в горле ком, увидев, как сестра слабо кивнула в ответ. Одри отчаянно старалась приподняться, а Кристофер ободрял ее и просил не сдаваться:

— Молодчина, Одри! Вот так, давай-ка я тебе помогу. — Каким-то чудом Одри, поддерживаемая Кристофером, сумела не только встать, но и удержаться на дрожащих ногах, пока Джиллиан торопливо обтирала ее нагретой возле печки простыней.

Несколько минут спустя Одри снова тихо лежала в постели. Джиллиан потрогала ее лоб и радостно обернулась к Кристоферу:

— Она совсем не горячая!

Одри опять закашлялась, и Джиллиан обеспокоено нахмурилась. Потом взяла пустой котелок, налила в него воды и поставила на печку.

— Пусть закипит. От пара ей будет легче дышать. Она поправится. Я знаю, что так и будет.

Когда же Кристофер промолчал в ответ, Джиллиан настойчиво повторила:

— Да, она непременно поправится, слышишь?

— Послушай, Джиллиан…

— Ей будет лучше!

Оба замолчали, и Джиллиан постаралась беспристрастно рассмотреть Кристофера. Да, верно… его рыжевато-коричневые волосы слегка вились точно так же, как у отца. И точно так же, как у отца, в его бороде виднелись рыжеватые волоски, но, правда, на этом сходство и заканчивалось. Глаза у Кристофера были серыми и светлее отцовских, а кожа на лице усыпана веснушками. И хотя тело Кристофера было молодым, крепким и мускулистым, что-то в его облике все же неуловимо напоминало папу. Это и почувствовала Одри, уловила нечто, объединяющее их худощавого отца, занимавшегося умственным трудом, и этого рослого широкоплечего юношу. Джиллиан не смогла подобрать название этому «нечто», но твердо знала, что оно глубоко тронуло и Одри, и ее.

Одри совершенно инстинктивно безоговорочно доверяла Кристоферу. Внезапно Джиллиан поняла, что она тоже доверяет ему.

Кристофер отвернулся, и Джиллиан запаниковала:

— Кристофер, ты же не уходишь?..

— Нет, не ухожу.

— Но…

— Каттер сказал Свифту, когда мы уходили из трюма, что капитан приказал мне оставаться здесь столько, сколько нужно.

Джиллиан не сразу осознала то, что сказал ей Кристофер.

— Капитан так и сказал?

Кристофер кивнул и нахмурился, когда их разговор был прерван неожиданным стуком в дверь.

Джиллиан откликнулась, и на пороге возник смущенный Хаскелл:

— Я тут принес вам поднос, мэм.

Джиллиан удивилась но, взглянув в иллюминатор, поняла, что солнце уже клонится к горизонту. День как-то совершенно незаметно уходил, уступая место вечеру.

— Входите, мистер Хаскелл, — пригласила Джиллиан. Матрос заколебался, и она, поняв причину, едва заметно улыбнулась. — Одри спит. Она сегодня чувствует себя немного лучше…

— Я рад, мэм, — покивал Хаскелл. Капитан тоже обрадуется, когда услышит об этом. А то он такой расстроенный. Весь день сегодня сердится.

Джиллиан отвела взгляд и, чуть замешкавшись, безразличным тоном спросила:

— А где капитан сейчас?

— А на капитанском мостике, мэм.

— Спасибо, что занесли поднос.

Подождав, пока за здоровенным матросом закроется дверь, Джиллиан, не обратив никакого внимания на поднос, прошла к умывальнику в углу каюты. Налила в него воды и тщательно вымыла руки и лицо. Потом вытащила из саквояжа щетку для волос и старательно расчесала свои пушистые волосы. Несколько раз глубоко вздохнула, взяла накидку, набросила на плечи и повернулась к Кристоферу. Чувствуя, как учащенно забилось сердце, она нарочито медленно сказала:

— Я хочу пойти поговорить с капитаном. Не дожидаясь ответа, Джиллиан выскользнула в коридор и тихо прикрыла за собой дверь.

Дерек, съежившись под напором ледяного ветра, поднял подзорную трубу и в который уже раз принялся осматривать горизонт. В окуляре мелькнуло небо, сиявшее чудным розовато-золотистым светом. Капитан, еще несколько мгновений вглядывавшийся в пустынный горизонт, с отвращением фыркнул.

А что, собственно говоря, он надеялся увидеть? «Воин зари» уверенно шел многократно проверенным курсом, и в это время года встреча с другим кораблем была маловероятной. Капитаны, которые были более свободны в выборе, чем он, предпочитали переждать несколько месяцев, чтобы отправиться в плавание со спокойной душой.

Дерек опустил подзорную трубу, но все продолжал всматриваться в далекую линию, разделявшую небо и море. Ему не в диковинку трудное плавание, но это по своей тяжести превосходило все предыдущие. Будь он другим человеком, наверняка впал бы в панику из-за всех неприятностей, преследовавших их со дня отплытия из Англии. Тут и влиятельный агент компании Джон Барретт, исходящий злобой в корабельном карцере, и нарушение контракта с Лондонской компанией, что грозило ему полным финансовым крахом, и две девушки в каюте, одна с лихорадкой, которая разгорается с каждым часом все сильнее и начинает представлять опасность уже для его собственной команды.

И это еще не самое худшее!

Чертов Барретт! Несколькими часами раньше Дерек, решив посмотреть, как на самом деле обстоят дела с питанием ссыльных, спустился в грузовой трюм и лично проверил припасы, которые Барретт доставил на борт перед отплытием. Он обнаружил, что продовольствия осталось кот наплакал, к тому же оно в таком состоянии, что ни один уважающий себя человек этого есть, не станет.

Барретт, каким бы негодяем он ни был, отлично оценил ситуацию. Действительно, только сильнейший выживет в таких условиях.

И Дерек мало, что мог изменить. Разве что перебрать полусгнившую провизию и установить более скромный рацион. Этим по его распоряжению и занимался сейчас Каттер.

И как будто этих забот ему было недостаточно, так еще эта женщина…

Солнце садилось, унося с собой дневное тепло. Этим воспользовался ветер и с удвоенной силой принялся кусать холодом лицо. Дерек хмуро глянул вверх, на яростно хлопающие над головой паруса. Все еще надеясь наверстать упущенное время, он решил немного подождать, прежде чем снова отправить людей на ванты…

— Капитан…

Услышав у себя за спиной мягкий женский голос, Дерек замер. В течение дня он изо всех сил гнал от себя не только малейшие воспоминания о нем, но и живые видения, такие яркие, такие четкие, что он порой даже…

— Я могу поговорить с вами, капитан?

Дерек резко обернулся и крепко сжал челюсти, потому как тело его мгновенно отреагировало на ошеломляющую красоту стоявшей перед ним Джиллиан Хейг.

Разозлившись на себя из-за неодолимого влечения к ней, Дерек раздраженно бросил:

— Чтобы подняться на мостик, требуется разрешение капитана, мадам.

Он увидел, как в глазах женщины что-то мелькнуло, но ответ ее прозвучал предельно спокойно, и следа не было от прежнего высокомерия:

— Боюсь, капитан, что я слабо знакома с морским этикетом.

Очередной яростный порыв ветра сбросил с головы Джиллиан капюшон. Высвободившиеся пряди густых белокурых волос взметнулись вокруг ее лица. Она безуспешно пыталась спрятать их обратно под капюшон. Дерек заметил, как у нее трясутся руки, и неожиданно для себя шагнул к Джиллиан, поймал трепыхавшийся у нее за спиной капюшон, накрыл ей голову и поплотнее запахнул разлетевшиеся полы накидки.

Его руки весьма неохотно отпустили девушку, и Дерек слегка сдавленным голосом спросил:

— Что вам нужно, мадам? Здесь очень холодно… слишком холодно для вас. — Я хотела поговорить с вами.

Губы Джиллиан Хейг были так близко, свежие, слегка приоткрытые, воспоминание об их мягкости, о сладости ее поцелуя вспыхнуло так ярко, что только неимоверным усилием воли он удержался от того, чтобы вновь, не вкусить этот нектар.

Дерек еще больше нахмурился:

— У меня нет времени на пустую болтовню, мадам.

— Я пришла поблагодарить вас за…

— У меня нет времени также и на прием благодарностей.

— И, тем не менее, оно у вас найдется, капитан.

— Нет, мадам, вы заблуждаетесь! — Дерек твердо решил не дать этой женщине ни одного шанса взять над ним верх при помощи теплого белого тела, спрятанного под складками потертой накидки. Он заставил себя опустить руки и шагнуть назад. Внезапный порыв ветра сильно качнул корабль, почти бросив Джиллиан Хейг в его объятия. Терпение Дерека лопнуло, когда он непроизвольно подхватил ее.

— Возвращайтесь в свою каюту, мадам! Погода ухудшается. Скоро на палубе будет просто опасно находиться.

— Я уйду только после того, как скажу то, ради чего поднялась сюда, — Джиллиан помолчала, потом едва слышным из-за завываний ветра голосом сказала: — Так вот, Одри отдыхает, сейчас с ней Кристофер Гибсон.

— Гибсон… — повторил, как выплюнул, Дерек. У него снова заныло сердце.

— Благодарю вас за то, что помогли Одри обрести душевный покой, разрешив Кристоферу побыть рядом с ней.

— Повторяю, мадам, мне не нужна ваша благодарность.

— Я знаю, капитан, что вам нужно от меня, — Джиллиан Хейг прямо взглянула ему в глаза: — Вы выполнили свою часть договора, а я выполню свою. Но вы сделали намного больше, чем требовалось, чтобы помочь Одри и мне. Я не могла не выразить вам свою признательность и пришла сюда, чтобы сказать, что не намерена оставлять вас без вознаграждения. Любезность за любезность, капитан, не так ли?

Дерек изучающе смотрел в ее прекрасное лицо, такое близкое, такое желанное, что у него прервался голос, когда он ответил:

— Я не собираюсь требовать от вас ничего, что вы не пожелаете выполнить, мадам.

— Я всегда выполняю свои обещания, сэр. — Дерек понял, что теряет контроль над собой. Он взял в ладони голову Джиллиан, притянул девушку к себе и накрыл ее рот жарким долгим поцелуем. Сердце колотилось так громко, что ему казалось, будто этот стук заглушает завывания ветра. Оторвавшись от ее губ, он хрипло выдохнул ей в лицо:

— Сегодня, мадам. Сегодня ночью…

— Что это вы такое говорите? — У Свифта от изумления отвисла челюсть, когда он разобрался, что же именно негромко сказал ему Каттер. Придя в себя, охранник возмущенно выкрикнул: — Вы не имеете права этого делать! Это против всех законов, мистер!

— На этом корабле закон — это капитан Эндрюс, мистер Свифт, — с удовольствием поставил его на место Каттер. — Решение принято. Можете продолжать считать себя здесь начальником, ваше дело, но вы будете исполнять обязанности самого обычного охранника, не более того. Я уполномочен нести ответственность за все, что происходит внизу, и особенно за условия для пассажиров…

— Для пассажиров! Да вы спятили, мистер! Какие к черту пассажиры! Это же преступники и жулики, которых везут в ссылку за их преступления!

— Тем не менее, все они люди, не так ли? И очень многие из них тяжело больны! С завтрашнего утра начнут действовать новые правила. Они посменно будут подниматься на палубу, чтобы подышать свежим воздухом и немного размяться.

— И речи быть не может, мистер! Вы нарываетесь на неприятности!

— Все, кто в силах работать, получат швабры, мыло и воду и отмоют трюм так, чтобы и следа от нынешней вони не осталось.

— Да это просто невозможно! Это ж звери, они обожают валяться в грязи! Они не будут этим заниматься!

— Они будут, мистер Свифт.

— Нет… никогда…

— Если они откажутся, то вам и другим охранникам придется сделать это самим.

— Еще чего!

— Тех, кто будет лениться, перестанут кормить.

— Ха-ха!

— Охранники не исключение… — Свифт вдруг замолк. — Здоровые будут помогать больным.

— Да это смешно, мистер, нашли дураков!

— Каждый здоровый обязан ухаживать за одним больным.

— Да вы просто ополоумели!

— Может быть, я и ополоумел, — напористо проговорил Каттер, — но это приказ капитана мистер Свифт, и обсуждению не подлежит! Что вам делать, вы знаете. Завтра я вернусь, и вы доложите мне об исполнении.

Развернувшись на каблуках, Каттер быстро взбежал по трапу на палубу. На его губах играла довольная улыбка.

«Сегодня, мадам. Сегодня ночью…»

Эти слова продолжали звенеть у нее в ушах, и у Джиллиан задрожала рука, когда она поднесла ложку с овсянкой ко рту Одри.

— Пожалуйста, еще одну, дорогая…

Одри отвернула лицо и уткнулась в подушку, сотрясаемая очередным приступом кашля, а потом обессилено откинулась на подушку.

— Джиллиан… — не открывая глаз, с трудом произнесла Одри. — Как ты думаешь… — Кашель не дал, ей договорить, и, лишь отдышавшись, она сумела продолжить еле слышным голосом: — Как ты думаешь, мы вернемся домой?

У Джиллиан на глаза навернулись слезы, но она, закусив губу, сумела сдержать их. Что она могла ответить своей, сестре, у которой кожа стала нездорового серого цвета, лихорадочно блестевшие глаза глубоко запали, и вокруг запекшихся губ явно проступала красноречивая синюшность?

— Джиллиан?..

— Одри, милая, ты и я… мы обе должны — понимаешь, просто должны — верить, что скоро снова будем дома. Если мы будем верить…

— Папочка, папочка! — вдруг пронзительно закричала Одри. От знакомого горячечного блеска в глазах сестры у Джиллиан упало сердце, и она в ужасе вскочила на ноги. — Позови папочку, Джиллиан! — заметалась на постели Одри. — Я знаю, он здесь, рядом. Я знаю, что он пришел!

— Да, Одри, я здесь!

Подняв глаза, Джиллиан увидела Кристофера и поняла, что просто не заметила, как он вошел в каюту. Кристофер принес ковш с водой, чтобы сделать Одри холодный компресс на лоб.

— Папочка… — Одри попыталась улыбнуться. — Джиллиан сказала…

— Я слышал, Одри, я все слышал. Скоро ты будешь дома. Сейчас тебе очень нужно отдохнуть. Пожалуйста. А я посижу рядышком, хорошо?

— Ноя…

— Давай-ка, дорогая моя, закрывай свои усталые глазки, а?

Одри послушно закрыла глаза.

Джиллиан встала, подошла к умывальнику и взглянула на свое отражение в небольшом треснувшем зеркале. В глазах у нее блестели слезы. Они с Одри были так похожи Друг на друга, но сейчас… Боже мой, что же это такое!

Глубоко вздохнув, Джиллиан ополоснула лицо, потом подняла руки к волосам и вынула шпильки. Серебристо-белокурые пряди рассыпались по ее плечам, и девушка протянула руку, чтобы взять с полочки щетку:

— Опять идешь к нему? — излишне раздраженно спросил Кристофер, и Джиллиан резко обернулась. Лицо ее вспыхнуло, когда она перевела взгляд на Одри.

— Не волнуйся, она заснула, — отрывисто бросил Кристофер.

Собрав волосы, Джиллиан свернула их на затылке в некое подобие пучка. У нее задрожали уголки губ, когда она ваяла со стула накидку.

— Извини, — проговорил Кристофер и нерешительно шагнул к девушке. — Я злюсь на самого себя, потому что ведь это я толкнул тебя на это…

— Нет, ну что ты. Не вини себя ни в чем, пожалуйста! — обернулась к нему Джиллиан. — Если и есть что-то чему я научилась со времени смерти отца, так это принимать горькую сторону жизни как неизбежность. А отец… папа… милый папа ведь был учителем. Он не замечал жизненных тягот, потому что его вела благородная мечта. И этим он преподал мне урок, о котором никогда и не думал. — Джиллиан без особого успеха попыталась улыбнуться. — Жизнь безжалостна, Кристофер. И в том, что я собираюсь сделать, на самом деле нет ничего постыдного, понимаешь? Я только надеюсь, что ты… что ты не считаешь меня…

Кристофер взял ее за руку. Его жест был исполнен искренности, но улыбка казалась вымученной:

— Не придавай значения моим словам, Джиллиан. И не волнуйся за Одри. Я буду рядом с ней.

Джиллиан с благодарностью молча кивнула, осторожно высвободила руку и вышла из каюты.

Проклятие… ей день ото дня становится хуже! Очередная попытка Мэгги глубоко вздохнуть вновь закончилась выворачивающим наизнанку приступом кашля. Обессиленная, она лежала, слушая переполнявшие трюм храп, кашель и стоны. Боже мой, вокруг полным-полно таких же несчастных, как и она, но утешало это мало. Дрожащей рукой Мэгги с трудом отерла со лба холодный липкий пот. Сейчас лишь одна мысль могла принести ей облегчение.

Взглянув на пустующую койку красавчика Кристофера Гибсона, женщина криво улыбнулась. Да, будь она помоложе, уж поимела бы его столько раз, сколько захотела. В лондонских доках мало кто мог когда-то с ней тягаться. Да таких просто и не было.

Улыбка Мэгги стала шире. Ей было одиннадцать, когда она занялась проституцией по настоянию своей мамаши. И ей это дело сразу понравилось. Ни один матросик не мог устоять перед ее призывным подмигиванием. Кидались к ней, чуть ли не на ходу расстегивая штаны. А уж она отрабатывала заплаченные ей деньги будь здоров как.

Мэгги потянула носом. Сколько у нее мужиков перебывало — не пересчитать! Всякие там Чарли, Тимоти, Уильямы, Джоны, Патрики, а многие вообще не назывались. О-го-го! Таких она любила больше всего — без лишних слов прямо переходили к делу, одно удовольствие. Она обожала, когда они грубо лапали ее и так же грубо брали, расплющивая ей губы своими жадными ртами.

Кристофер Гибсон… О, сколько она могла бы ему дать? И получить, конечно.

Мэгги размечталась и, забывшись, глубоко вздохнула. Новый приступ кашля немедленно согнул ее пополам. Услышав приближающиеся знакомые шаги, она подняла голову и увидела угрюмую физиономию идущего мимо Свифта — Куда он делся? — хрипло просипела Мэгги.

Свифт резко остановился и обернулся к ней:

— Он? Кто это — он? — злорадно оскалился охранник. — Побереги лучше свое время, старая кошелка! Ишь, мужиками заинтересовалась! Да с тобой никто не, то, что переспать — поцеловаться не захочет!

Мэгги поджала губы.

— Этот малыш, Кристофер Гибсон, куда делся?

— А тебе то, что до него, старая коза?

— Может, я и старая коза, однако мозги-то еще работают! — огрызнулась Мэгги, — И ты поймешь, когда вспомнишь, как сам пялился на эту молодуху Хейг, когда она виляла задницей, поднимаясь по трапу.

— А, эта стерва… У меня с ней свои счеты, старуха.

— А у меня свои с Гибсоном.

— Во дает! Ты точно больна горячкой! — Свифт прошелся по ней еще одним откровенно презрительным взглядом: — Он нынче валяется наверху с потаскухой Хейг.

— Как это? Он что, пошел к этой шлюхе?

— Угу. По приказу негодяя капитана, между прочим.

— Так его нету тут цельный день!

— Ой, какие мы наблюдательные! — заржал Свифт. — Ну-ну, можешь его не ждать. Гибсон вернется не скоро.

— Чего ты плетешь?

— А ничего. Бабенка заполучила его до тех пор, покуда он ей не наскучит и покуда капитан будет верить, что от этого ее сестра скорее поправится.

— К чертовой матери больную сестру! Эта зараза просто спит с ним, вот и все!

— О да, какая печальная правда, а? — елейно проговорил Свифт. — Ты тут подыхаешь помаленьку, а эта девка в теплой постели тискается с таким красавчиком! У-у-х, до смерти обидно!

Мэгги задохнулась от ярости и тут же начала давиться кашлем. Боль в груди стала просто невыносимой, и она беспомощно открывала и закрывала рот. Свифт с ухмылкой наблюдал за ее мучениями.

— Да ты никак больна? Ой-ой-ой… Может, поговоришь с капитаном, чтоб он перевел тебя наверх в отдельную каюту, как он это проделал с ее высочеством? — Охранник от души расхохотался. — У тебя столько же шансов понежиться в мягкой постели, сколько у господина Барретта увидать восход солнца, прежде чем мы дойдем до Ямайки! — Он играючи отпихнул скрюченные руки Мэгги, когда она попыталась вцепиться в него, и рыкнул: — Отвали-ка, старая крыса! Надоела ты мне до смерти!

Свифт затопал в темноту трюма. Мэгги жадно хватала ртом воздух, в равной степени снедаемая жаром горячки и испепеляющей ненавистью. И, наконец, из хаотического кружения мыслей всплыла одна, простая и яркая: это все она, белокурая стерва! Это ее рук дело! Прохиндейка наглым образом заняла ее место в капитанских покоях, и теперь она, Мэгги, задыхается в этом насквозь провонявшем трюме! За что? Почему?

Прекрасно понимая, что сейчас она не в состоянии отомстить, Мэгги вновь вспомнила, кто может это сделать. И сделает! Она надеялась… она горячо молилась демону, который наверняка скоро приберет к рукам ее грешную душу, чтобы тот даровал ей силы добраться до этого изо всех сил упирающегося союзника.

Мэгги, постанывая от боли при каждом вздохе, еще раз совершила чудо — встала на ноги.

Дерек, не нарушая царившую в каюте тишину, молча подошел к иллюминатору и стал смотреть на плещущее за бортом море. Белые барашки на гребнях волн казались неестественно четкими в ярком сиянии полной луны. Ожидаемый шторм так и не стал реальностью, несмотря на усилившееся волнение и свистевший ветер. Перед тем как идти к себе в каюту, он еще раз поднялся на мостик и остался доволен увиденным: остаток ночи, скорее всего, пройдет спокойно.

Но все это было час назад, а с того времени предвкушение предстоящей ночи все сильнее охватывало его.

Борясь с волнением, Дерек подошел к пышущей жаром круглой печке и нервно провел рукой по волосам. Черт возьми, да где же она, в конце концов! В дверь коротко постучали, и Дерек торопливо обернулся. С застывшим лицом он ожесточенно выдохнул, стараясь справиться с бешено заколотившимся сердцем, и резко бросил:

— Войдите!

В каюту вошла Джиллиан Хейг и закрыла за собой дверь. Ее красота показалась ему такой же нереальной, как и в тот раз, она легко парила над землей, и видавшая виды потертая накидка не была ей помехой.

Дерек, наконец, справился с собой. Эта женщина была ведьмой. Невероятная голубизна ее глаз лишала его всякой воли, как магнит, притягивала к себе. На смену осторожности пришло такое сильное желание, что он уже не мог думать ни о чем другом, кроме ее податливых мягких губ, вкусе её поцелуев и нежной теплоте ее тела.

Устыдившись своей слабости, Дерек сурово нахмурился. Нет, он не позволит ей одержать верх над собой. Он слишком многое пережил и слишком мудр, чтобы снова попасться в ту же ловушку.

Поняв по нервной дрожи внутри, что еще немного, и будет поздно, Дерек заставил себя произнести с нарочитой суровостью:

— Нам необходимо кое-что обсудить, мадам. — Мысленно отстранившись от нее еще дальше, он тем же тоном добавил: — Я бы хотел внести ясность в некоторые вопросы, прежде чем мы перейдем к ночным делам.

Ночные дела…

Циничные слова давно утонули в тишине каюты, а Джиллиан все смотрела на капитана, не в силах ничего сказать. Она вдруг поразилась собственной глупости. Как она могла поверить, пусть на краткий миг, что этот крепко сбитый мрачный мужчина, смотрящий на нее бездонно-черными глазами, действительно сочувствовал ей и ее тяжело больной сестре?

Теперь в этих холодных глазах легко было увидеть правду. Капитан распорядился привести наверх Кристофера по одной-единственной причине: чтобы он ухаживал за Одри, которая могла им помешать…

Ночные дела…

— Мадам?

Мадам…

В ней вдруг вспыхнул гнев, но тут же угас, потому что в голосе капитана прозвучало что-то похожее на предупреждение. Он был раздражен. Это не тот человек, который обнял ее на капитанском мостике несколько часов назад и прижался губами к ее рту с удивительной страстностью, чьи глаза лучились искренним теплом.

Джиллиан глубоко вздохнула, прекрасно понимая, как много зависит от сегодняшней ночи, и проговорила:

— Я слышала вас, капитан, но задумалась над тем, что произошло между нами сегодня на мостике.

Голос капитана еще больше посуровел:

— Вы заблуждаетесь, мадам.

Он стоял совсем близко от нее… достаточно близко, чтобы Джиллиан могла почувствовать тепло его дыхания на своей щеке. Капитан не спускал с нее глаз, и она внутренне сжалась под этим откровенным мужским взглядом. Стараясь избавиться от неловкости, Джиллиан тихо поинтересовалась: