— Я хочу, чтобы ты пообещал мне никому ничего не говорить.

Кристофер смущенно кивнул.

— Это не болезнь, Кристофер. — Кристофер молчал.

— У меня будет ребенок. — Ее слова буквально ошеломили его. Он онемел и едва не задохнулся от боли в сердце. А Джиллиан негромко продолжала: — Как странно, что неизбежное оказалось для всех нас таким потрясением, правда?

Кристофер, борясь с душившим его гневом, сипло спросил:

— А он в курсе?

Лицо Джиллиан застыло.

— Нет.

— Он что, даже понятия об этом не имеет? — Джиллиан отвела глаза.

— До сих пор мне удавалось скрывать утреннее недомогание. — Она снова взглянула на него. — Мне нужно время, Кристофер. — Неожиданно по ее щекам побежали слезы. — Мне нужно время подумать.

— Джиллиан, я хотел бы… — заговорил Кристофер

И вдруг замолчал. Он не мог сказать, что ему хочется обнять ее и признаться в своей любви, в своем желании помогать ей и защищать ее. Но больше всего, всем сердцем он хотел, чтобы ребенок, которого носила Джиллиан, был его ребенком.

— Я знаю, Кристофер, чего тебе хотелось бы, — неожиданно проговорила Джиллиан, выводя его из задумчивости. — Тебе хотелось бы спасти Одри и меня от всех напастей, которые на нас свалились. Но мы же знаем, что это, увы, не в нашей власти. Но я хочу, чтобы ты знал… — голос Джиллиан предательски дрогнул: — Что бы ни случилось, я навсегда останусь твоей должницей за то, что ты для нас сделал.

— Ты ничего мне не должна, Джиллиан.

— Нет, ты не прав, — Джиллиан посмотрела на Одри. — Мы обе тебе обязаны.

— Мне не нужна ваша благодарность. Я просто хочу знать, что с вами все в порядке.

Джиллиан еще раз глубоко вздохнула:

— Со мной все будет хорошо. Просто… Мне просто нужно время, чтобы кое в чем разобраться.

Неуверенность, явно слышавшаяся в голосе Джиллиан, заставила сжаться его сердце. Кристофер обнял ее и прижал к своей груди, чувствуя, как она дрожит.

— Если бы только я мог избавить тебя от всего этого, — прошептал он.

Джиллиан открыла рот, чтобы ответить, да так и замерла. В соседней каюте раздались тяжелые шаги. Глаза Джиллиан широко раскрылись, и она торопливо выскользнула из объятий Кристофера. Он не успел даже встать, а она уже оказалась на ногах. Джиллиан едва успела затолкать подальше испачканную корзину и встать рядом с Одри, как в дверь властно постучали.

— Ты здесь, Джиллиан?

— Да, я здесь, — твердо ответила девушка. Дверь с треском распахнулась. Кристофер невольно сжал кулаки при виде ввалившегося в каюту капитана. Вид у Дерека был весьма помятый. Он подозрительно оглядел всех троих. Задержав взгляд на ночной рубашке Джиллиан и ее босых ногах, он требовательно спросил:

— Что здесь, черт возьми, происходит? — Джиллиан холодно посмотрела на него.

— Ты спал. Поскольку вернулся ты поздно, я подумала, что лучше всего дать тебе выспаться, и поэтому пришла сюда.

Глаза капитана сузились.

— Ты так беспокоилась о моем покое?

— Я беспокоилась о своем покое. Я предположила, что ты встанешь в дурном расположении духа, и, как вижу, не ошиблась.

Не потрудившись ответить, Дерек резко повернулся к Кристоферу:

— А ты что здесь потерял? — Кристофер едва сдержался.

— Я зашел за Одри, чтобы идти в таверну.

— Ну, так и топай туда. Да поживее!. — Кристофер бросил взгляд на Джиллиан и тут же услышал капитанский рык: — Ты что, оглох?

Кристофер взял Одри за руку и двинулся по коридору к трапу, успев услышать у себя за спиной, как капитан грубо сказал Джиллиан:

— Из моей каюты больше ни на шаг, пока не будешь одета достойным образом! Понятно?

Тихого ответа Джиллиан Кристофер не разобрал, зато гневный крик капитана был слышен прекрасно:

— Джиллиан!..

В коридоре раздались легкие шаги Джиллиан, следом протопал Дерек. У Кристофера упало сердце.

— Я тебя первый и последний раз предупреждаю, Джиллиан!

Войдя в каюту, взбешенный Дерек с силой захлопнул за собой дверь. Его гудевшая после вчерашнего голова снова начала раскалываться от тупой пульсирующей боли, и он мысленно выругался.

Джиллиан обернулась к нему. Ее чудесные небесно-голубые глаза метали молнии.

— Одета достойным образом… Даже чтобы навестить сестру в соседней каюте?

— Вот именно!

— Но это же полный идиотизм! Моя ночная рубашка не новость для Одри.

— Следует ли мне полагать, что она не новость и для Гибсона?

— Ты можешь полагать все, что пожелаешь!

— Я полагаю, что ты будешь подчиняться моим приказам!

— А если не буду, тогда что?

— Стерва! — разъяренный Дерек шагнул вперед. Пульсирующая боль, разрывавшая его голову на части, стала еще сильнее, желудок готов был вывернуться наизнанку, а язык горел так, будто с него содрали кожу. А тут еще эта стерва издевается над ним!

Дерек сжал кулаки. Будь он другим человеком, он бы сейчас…

Но он не был другим человеком. Кулаки медленно разжались, и он долгим тяжелым взглядом посмотрел на Джиллиан.

— Кажется, я не единственный, у кого сегодня утром дурное настроение.

— Да что ты? — Неповторимые в своей красоте брови Джиллиан презрительно приподнялись. — Удивительно, что ты это заметил. Ведь тебе, похоже, более интересны те места, где не спят всю ночь напролет.

Дерек вдруг стал непривычно тих. Высокомерная стерва… Она делает все, чтобы вывести его из себя. Как будто он обязан перед ней отчитываться в своих поступках! Ну, ладно, это мы еще посмотрим!

— Не делайте из меня дурака, мадам. — Джиллиан даже отшатнулась, услышав это ненавистное ей обращение. Дерек испытал почти физическое наслаждение при виде ее изменившегося лица и продолжил: — Вы почему-то вбили себе в голову, что мне следует отчитываться перед вами за мои ночные отлучки. — Дерек улыбнулся, но вышла лишь неприятная гримаса. — Так я не собираюсь давать никаких объяснений… мадам! — Голова просто раскалывалась, и ему пришлось чуть сбавить тон. — На тот случай, если вы кое-что запамятовали, напоминаю, что хозяин здесь я. Я тот, кто может требовать ответов на любые вопросы и кому все здесь подчиняются. Свободы лишили вас, а не меня. Я волен, распоряжаться моими днями и ночами, как пожелаю, без каких-либо запретов или обязательств, которых я на себя и не брал. И я буду проводить свое свободное время там, где мне нравится, с теми, с кем нравится, и без каких-либо объяснений.

Дерек замолчал, намеренно не замечая залившую лицо Джиллиан смертельную бледность, и холодно закончил:

— А когда я буду возвращаться, вы всегда будете ждать меня здесь.

У Джиллиан задрожал подбородок. Дерек почувствовал угрызения совести, но они были мгновенно сметены новым приступом гнева, когда он услышал сдержанный ответ:

— И ты еще называл Джона Барретта отвратительным типом.

Дерек в ярости схватил Джиллиан за хрупкие плечи, тут же отметив, как простое прикосновение к ней, несмотря на кипевшую в нем ярость, моментально пробудило совершенно иные чувства. Он буквально выдохнул ей в лицо:

— Никогда не произноси моего имени рядом с именем Джона Барретта, слышишь?!

— Правда глаза колет, капитан? — Дерек отпустил ее так внезапно, что Джиллиан невольно сделала несколько шагов назад.

— Пошла вон отсюда! — взревел он. — Сейчас! Проваливай! А то я сделаю такое, о чем всю жизнь буду жалеть!

На белом как мел лице Джиллиан появилось выражение откровенного неповиновения.

— Нет. Я не уйду.

— Я тебя предупредил…

— Я не уйду только потому, что мой хозяин велел мне никогда не выходить за порог этой каюты, не будучи одетой Достойным образом…

— Ведьмино отродье! — едва сдерживаясь, Дерек схватил одежду Джиллиан со стоявшего рядом стула и со всей силы бросил ей в лицо. — Забирай свое тряпье! Отправляйся в каюту сестры и носа оттуда не высовывай, пока я тебя не позову! — Дерек уставился на Джиллиан налитыми кровью глазами. — Если я вообще тебя позову.

Лицо Джиллиан на мгновение жалко сморщилось, но лишь на мгновение. Она тут же взяла себя в руки, подняла с пола туфли и, прижав к груди одежду, с гордо поднятой головой прошествовала к двери.

Дверь с громким щелчком закрылась за ней, и в каюте наступила тишина. Каюта крутилась у него перед глазами, и он вынужден был сесть. Не помогло. И тогда он с мучительным стоном повалился на койку.

Дерек вдруг подумал, что даже в самом страшном сне ему не могло привидеться такое. Что все эти долгие месяцы их близости, начиная с того первого дня, когда они увидели друг друга в продуваемом насквозь лондонском порту, завершатся вот таким омерзительным выяснением отношений.

Если бы ему предрекли это, ни за что бы не поверил.

Не верил он и сейчас.

И раскаяние мучительным стыдом начало разрывать ему сердце.

— Непотребное дитя!

Одри ахнула и испуганно огляделась. В этот ранний утренний час кухня таверны «Королевские стрелки» была пуста. Может быть, им даже повезло, что пару часов назад Дейви Райт присоединился к ним по дороге в таверну и таким образом лишил их возможности обсудить ошеломляющее откровение Джиллиан. Наконец, улучив момент, когда можно было обо всем поговорить, Одри подошла к Кристоферу, но лишь затем, чтобы подтвердились ее самые худшие опасения.

— Да нет, не может этого быть! Ты ошибаешься, Кристофер. — Голубые глаза Одри умоляюще смотрели на юношу. — Ни один порядочный человек никогда не упрекнет ребенка за то, что тот родился случайно.

— Закон есть закон, Одри. Незаконнорожденный ребенок рабыни всегда считается непотребным. Женщине дозволяется выносить ребенка, но она должна вернуться к выполнению своих обязанностей как можно скорее, чтобы продолжать отбывать наказание. Я знаю про такой случай в Филадельфии. Ребенка обычно отбирают и отдают на воспитание, а потом…

— Нет! Джиллиан никогда не допустит этого!

— Одри, ты не понимаешь. Здесь не идет речь о выборе. — Лицо Кристофера посуровело. — По закону срок наказания увеличивается, чтобы возместить хозяину убытки, понесенные из-за рождения такого ребенка. Если бы все это происходило в Филадельфии, Джиллиан пришлось бы уплатить штраф, а срок ее наказания был бы увеличен.

— Но если отец ребенка сам хозяин, тогда…

— Это не играет никакой роли. Хозяин не несет никакой ответственности.

— Но это просто бесчестно! Отвратительно! Это же…

— Это закон, Одри.

— Послушай, Кристофер… — Одри нервно посмотрела по сторонам. — Капитан Эндрюс не поступит так с Джиллиан. Он заботится о ней.

Кристофер скептически скривил губы.

— Он обязан о ней заботиться, хотя бы немного, даже если, и гуляет на стороне. Ты же видел его сегодня утром. Я не могу поверить, что капитан отвернется от собственного ребенка.

— Одри! Черт возьми, думай, что говоришь! Разве ты хочешь, чтобы Джиллиан радовалась, что у нее ребенок от мужчины, который заставлял ее греть для себя постель, пока он развлекается с местными портовыми девками?

— Нет, но я…

— Джиллиан предстоит очень трудный выбор.

— Выбор? — Одри смущенно покачала головой. — Ты же только что сказал, что у нее нет выбора?

— У нее не будет выбора, если она решит оставить ребенка…

Одри охнула и в ужасе прижала руку ко рту. Широко открытыми глазами она потрясение смотрела на Кристофера.

— Ты говоришь…

— Я говорю, что выбирать Джиллиан. — Одри схватила Кристофера за руку и с неожиданной силой до боли сжала ее.

— Джиллиан никогда не сделает этого!

— Решать ей.

В общем зале раздались чьи-то шаги. В проеме двери мелькнула крупная фигура Сейди. При виде ее Одри напряглась. Служанка заявилась в отличном настроении. Она игриво подмигнула в ответ на комментарии по поводу прошлой ночи, и Одри затопила жалость к своей любимой беспомощной сестре.

Кристофер сжал зубы, быстро высвободил руку из пальцев Одри и неторопливо двинулся к своему месту. Сердце Одри сжалось. В одном Кристофер был прав: нынешняя ситуация не могла продолжаться бесконечно. Несмотря на свои амурные похождения, капитан по-прежнему ревниво сторожил Джиллиан. Не вызывало сомнений и то, что Кристофер не сможет бесконечно терпеть все время ухудшающееся положение Джиллиан. Ее сестре действительно предстоял трудный выбор.

С этими тягостными мыслями Одри вышла из своего уголка как раз в тот самый момент, когда с улицы приковыляла миссис Хили. Ее нога быстро заживала, но сейчас даже это было для Одри небольшим утешением. Опустив голову, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы, она торопливо прошла к своему рабочему столу, где ее дожидалась горка муки, и принялась месить очередную порцию теста.

Погруженная в работу, Одри не заметила, как через открытое окно ее внимательно разглядывает низенький, с крысиной физиономией человечек, который последние несколько дней слонялся у входа в таверну. Не увидела она и промелькнувшей на его лице гадкой ухмылки. Слушая разговор Одри и Кристофера, мерзкий тип согласно кивнул при словах, что у капитановой шлюхи есть выбор. Как и у господина Барретта, мысленно добавил он. Его маленькие глазки злорадно поблескивали, когда он представил себе, какое лицо будет у господина Барретта, услышавшего, что…

— Так что она брюхата от самого капитана, вот так.

— Ты врешь! — выкатил глаза Барретт. — Капитан Эндрюс не такой идиот!

— Так выходит, что он и вправду идиот, — пренебрежительно пожал плечами Петерс. — Вчера ночью эта толстая корова Сейди почти уже затащила его к себе в постель. Я был уверен, что она точно его не отпустит. Он же был в стельку пьян.

— Ты хочешь сказать, что капитан отверг ее предложение? — вдруг насторожился Барретт.

— Точно так. Он сказал ей, что его кое-кто дожидается. А сам на ногах еле держался и продрых несколько часов под деревом в двух шагах от ее двери, вот так. — Петерс нахмурился. — Я преспокойно мог перерезать ему горло, и, может, это было бы самым правильным.

— Я тебе уже говорил, что мне этого не нужно! — нахмурился Барретт. — Еще не время, понял? Моя месть будет долгой. Я хочу, чтобы капитан Дерек Эндрюс мучился так же, как мучился я сам! — Барретт на секунду задумался. — Нет, не совсем так. Я хочу, чтобы он мучился сильнее, чем я. Я хочу, чтобы он испытал в десять раз больше страданий, чем я, когда сидел под замком в этом вонючем корабельном карцере, а господин капитан все это время тискал Джиллиан Харкорт Хейг за белые сиськи. — Барретт хохотнул. — Похотливый болван! Сам того, не ведая, он дал мне в руки лучшее орудие мести! Ты уверен, что капитан еще не знает про ребенка?

— Верняк. Похоже, эта стерва захочет избавиться от него, и тогда уж точно никто ничего не прознает.

— У-у нет, она на это никогда не пойдет. Я уж постараюсь.

— Это как же вы сможете ей помешать? Она улизнет и сделает все на стороне…

— Да сам капитан и позаботится об этом. Он же глаз с нее не спускает. Вот… Так что у мисс Хейг должен появиться план побега. Она должна будет найти подходящего человека, а на это уйдет, по меньшей мере, несколько дней.

— А чего вы, собственно, так печетесь о ребенке? — пожал плечами Петерс.

— Ты что, и в самом деле такой тупой? — воззрился на него Барретт. — Неужто не понимаешь, что капитан Эндрюс будет мучиться, когда его бабы окажутся у меня, но он просто свихнется, когда узнает, что у меня к тому же и его ребенок.

— Как будто ему есть до него дело!

— Будет. Я постараюсь, чтобы было.

— И как же мы все это сварганим и провернем за несколько дней?

— Поменяем планы и будем действовать быстро, вот и все.

— А рыжая?

— А она нам больше не нужна.

— Я вот про что подумал. Ее отшить трудно будет. Ей капитан во как нужен, так что она навряд ли от нас отстанет.

— Несколько слов на ушко, и она перестанет лезть в наши дела. Как только я скажу ей, что приготовил для этой Хейг, она тут же отстанет. Рыжая ведьма тщеславна и на самом деле уверена, что стоит лишь Джиллиан Хейг исчезнуть, как Эндрюс сам упадет в ее объятия.

— Может, и упадет, — осклабился Петерс. — И чего будет стоить ваша сладкая месть, ежели он заберет к себе рыжую заместо утешения?

— Я уверен, что все остальное тебе понравится, — понизив голос, прошипел Барретт и посмотрел на Петерса с нескрываемым презрением. — Ты бы был только рад, скажи я тебе, что теперь можно полоснуть капитана по горлу, чтоб он захлебнулся собственной кровью. На это я вот что тебе скажу, мой кровожадный друг! Ежели капитан удивит меня, соблазнившись прелестями рыжей ведьмы, и не будет сходить с ума по бабе, которой он заделал ребенка, вот тогда, приятель, он твой.

— А что вы тогда сделаете с дамочками Хейг? — полюбопытствовал Петерс.

— Попользуюсь и выброшу, вот что. Это самое правильное, что можно сделать с бабой. А вообще-то я знаю одно популярное местечко в Лондоне, где за женщину, нагулявшую живот, клиенты, у которых вкусы несколько отличаются от общепринятых, платят втридорога. — Барретт помолчал. — Но этот ребенок меня весьма интересует. В наши дни детей можно так использовать… особенно если хорошенько вымуштровать.

— Точно, — кивнул Петерс. Идея заинтересовала его, и он радостно воскликнул: — Так что я должен делать?

— Вы ошиблись. Этого не может быть! — Громкий возглас потрясенной Эммалины заметался по маленькому кабинету доктора Самуэля Фелпса. Сегодня утром она поднялась в скверном настроении и была исполнена решимости не терять больше ни одного дня, ожидая, пока сработает план Джона Барретта и Дерек освободится от своей белокурой женщины. Барретт заявил, что все очень просто. Ему нужно только время.

Ну что ж, свою часть плана она выполнила. Распустила слух, что Дерека обвинили в заключении нечестных сделок. Она добилась того, что Роберт уговорил местных плантаторов и торговцев не вести никаких дел с капитаном Эндрюсом. Ее милый доверчивый Роберт справился со всем просто блестяще. Барретт, судя по всему, тоже преуспел в обработке местных торговых агентов. Но на этом все и застопорилось, хотя появилась реальная перспектива, что Дерек навсегда застрянет в Кингстоне.

Сам Барретт после этого ни разу с ней не связался. И Эммалина устала ждать.

Все больше и больше раздражаясь, она тряслась в экипаже, катившем по вдрызг разбитой проселочной дороге. Полчаса назад Роберт уехал на плантации, и она отправилась в Кингстон.

И тут это началось снова… Тошнота… Мука мученическая… Непрерывные позывы на рвоту, лишавшие ее сил. За сегодняшнее утро ей уже в четвертый раз пришлось, открыв дверь экипажа, дергаться в жутких спазмах неудержимой рвоты, и Эммалина решила, что пятого приступа она не вынесет. Незапланированный визит к доктору Фелпсу сразу по прибытии в город и результаты последовавшего осмотра не развеяли скептицизма молодой женщины.

Морщинистое лицо доктора расплылось в ласковой улыбке:

— Уверяю вас, милочка, я не ошибся.

Эммалина беззвучно шевельнула губами, безуспешно попытавшись ответить. Несколько раз, сглотнув, она, наконец, проговорила:

— Но Роберт слишком стар, чтобы зачать ребенка, доктор!

Доктор Фелпс от души рассмеялся:

— Милая моя Эммалина, надеюсь, теперь вам не нужно доказывать, что и в этом ваш муж — выдающийся человек!

Эммалина отчаянно замотала головой. Нет, этого не может быть! Она непроизвольно положила ладонь себе на живот. Он по-прежнему был плоским и твердым, как доска.

— Я уверен, что вы заметили задержку месячных, — мягко сказал доктор Фелпс.

— Они у меня всегда были не очень регулярными, и задержки никогда ничего не значили.

— А вы не замечали, что ваши груди стали более восприимчивы к ласкам?

Эммалина задумалась. Последнее время груди стали более болезненными. По этой причине Роберт был особенно нежен в своих ласках. Эммалина припомнила, какое облегчение она испытывала, когда он ласково водил языком по напрягшимся соскам. Было так хорошо, так чудесно, когда он массировал пальцами болезненные уплотнения в ее грудях. Или когда втягивал мягкую плоть в рот и долго, долго сосал. Чуткость мужа к ее реакции была поразительной, любовный пыл становился только сильнее, умение ласкать достигло совершенства. Так что под конец она обхватила голову Роберта руками и, не сдерживаясь, громко закричала, умоляя его не останавливаться…

— Пожалуй, да, — слегка пожала плечами Эммалина.

— У вас не усилилось желание… э-э-э, — заколебался доктор, — желание плотских утех?

Эммалина ответила не сразу. Ей вспомнилось, как сила желания подняла ее с постели и погнала в соседнюю комнату, где одевался Роберт. Она подошла к нему сзади и страстно прижалась. Роберт как раз натягивал штаны, и она, опустившись перед ним на колени, начала ласкать его неутомимую мужскую плоть, что всю ночь поднимала ее на вершину блаженства. Роберт сквозь хриплые стоны, задыхаясь, попросил поласкать его еще.

Эммалина надменно приподняла бровь и ответила врачу:

— Может быть, самую малость.

— А приступы тошноты случаются у вас достаточно часто?

— О да. Особенно во время движения, — воскликнула Эммалина и пояснила: — Ну, когда я, например, еду в экипаже. Как начинает качать, тут и… Я думаю, это от запаха лошадиного пота, — задумчиво добавила она.

— А, значит, вас беспокоят запахи?

— Да, от любого сильного запаха у меня желудок начинает наизнанку выворачивать.

— А раньше такого не было?

— Да вроде нет, хотя я думаю, что…

— Да, милочка. Так что вы думаете?

— Я уверена, что это от жары, — поджала губы Эммалина.

Доктор Фелпс взял ее за руку, и улыбка на его добром лице стала еще шире:

— Моя дорогая Эммалина, можете Мне поверить, это отнюдь не жара. Вот Роберт-то обрадуется. Обрадуется! Эммалина вырвала руку и резко вскочила со стула.

— Обрадуется! Как же, ждите! Роберт слишком стар, чтобы стать отцом. Поэтому, я надеюсь, вы возьмете на себя заботу о том, чтобы мой муж не оказался в ситуации, нарушающей его душевное спокойствие.

Доктор недоверчиво посмотрел на Эммалину:

— Роберт не так стар, как вы говорите, Эммалина. Но в любом случае, если вы имеете в виду то, о чем я думаю принимать в этом участия я не буду.

— Не будете, вот как! — сузила зеленые глаза Эммалина. — Со своим телом я могу поступать, как угодно мне, не так ли, доктор?

— Прошу меня извинить, сударыня.

— Ладно. Вы не единственный доктор на острове, который может мне помочь!

— Милочка… — мягко проговорил доктор Фелпс, — дайте себе время немного привыкнуть к этому новому состоянию…

— И не подумаю! — Эммалина вдруг посмотрела на врача с откровенной угрозой. — Я также надеюсь, что вы ничего не скажете Роберту о своих ошибочных заключениях насчет моего здоровья.

Пожилой джентльмен даже сделал шаг назад.

— Мадам, сохранение врачебной тайны — для меня дело чести!

— Замечательно! — Эммалина взяла свою сумочку и направилась к двери. — Ведь вы ошиблись, доктор, не так ли?

Подойдя к экипажу, Эммалина посмотрела на сутулую спину кучера, дожидающегося ее возвращения.

— Куда ты пялишься, старый дурак?

Куако соскочил с козел и подобострастно распахнул дверцу. Эммалина гордо шагнула в экипаж, уселась на сиденье и бросила:

— Порт-Рояль-стрит. И поторопись!

— Где это есть?

— Контора мистера Джона Барретта, идиот!

— Моя знать, миссус.

Экипаж дернулся и покатил. Эммалина до боли сжала зубы и схватилась рукой за горло, потому что тошнота поднялась с новой силой. Да пошли они все к черту! Она не собирается мучиться и уродовать себя омерзительно раздутым брюхом. А тем более она не уподобится телкам, щеголяющим исполненным долгом жены. Кобылы-производительницы! Она не даст испортить свою чудесную фигуру. Подумать страшно, что она, славящаяся грациозностью походки, будет косолапо ковылять, неся перед собой необъятный колышущийся живот! А о мучительных родах после девяти месяцев страданий лучше вообще не думать!

Эммалина осторожно перевела дыхание. Тем более она не намерена жертвовать своей молодостью ради беспрерывно орущего младенца, когда еще не все ее сокровенные желания исполнились. Она добьется того, чего хочет, чего всегда хотела! И если ради этого нужно будет побывать в тысячах вонючих проулков, посетить сотни мерзких контор и встретиться с множеством отвратительных тварей вроде Джона Барретта, она сделает это. А вот когда она получит то, что хочет…

«Дерек, мой обожаемый подлец…»

Глаза Эммалины блеснули яростной одержимостью, и она крикнула кучеру:

— Погоняй, Куако! Погоняй! У меня совсем нет времени!

— Этого никогда не будет, Кристофер.

Джиллиан спокойно посмотрела юноше в глаза. В маленькой каюте Одри повисла тишина. Джиллиан нелегко дался этот день. С того момента, когда Дерек бесцеремонно выставил ее из своей каюты и приказал сидеть и ждать в каюте сестры, время тянулось бесконечно. Джиллиан пыталась собраться с мыслями. При каждом постороннем звуке она невольно замирала и начинала прислушиваться. Наконец она услышала, как открылась и закрылась дверь каюты Дерека, как к ее двери приблизились его шаги. Но шаги не остановились, а быстро проследовали дальше и затихли на трапе.

Джиллиан нахмурилась, припоминая, что произошло потом. Через какое-то время она поднялась на палубу. Но едва она приблизилась к трапу, подошел Каттер и мягко сказал:

— Капитан по обыкновению отдал мне кое-какие распоряжения. Вам не позволяется покидать корабль.

Видно было, что ему неудобно и неприятно произносить эти слова. Джиллиан попыталась улыбнуться, чтобы хоть как-то смягчить неловкость. Но все закончилось жалким провалом. Она вернулась в каюту. И ожидание возобновилось.

Она все еще ждала, когда в конце дня из таверны вернулись Одри и Кристофер.

Чайки носились над водой с такими пронзительными криками, что их было слышно даже сквозь деревянную обшивку. Джиллиан, продолжая смотреть в глаза Кристоферу, решительным тоном договорила:

— Я никогда не позволю, чтобы моего ребенка считали ублюдком.

— Джиллиан… — Голос Кристофера был полон неподдельной боли. — Ты должна понять, что не сможешь бесконечно скрывать свое положение от капитана. И прежде чем все выйдет наружу, тебе нужно принять несколько нелегких решений.

Джиллиан молчала.

— Ты же знаешь, что у тебя всего несколько возможностей. — Ни слова в ответ.

— Джиллиан, послушай…

Джиллиан вздохнула и коротко спросила:

— Какие еще возможности?

— Первая очевидна, — ровным голосом ответил Кристофер. — Ты можешь сказать капитану о своем положении и предоставить ему решать, что делать в этой ситуации. — Он замолк и вгляделся в глаза Джиллиан. — Возможно, ты лучше меня знаешь его реакцию. Если он, конечно, склонен признать отцовство и принять на себя все связанные с этим последствия.

«…Хозяин здесь я… Свободы лишили тебя, а не меня… Мои дни и ночи принадлежат только мне, и я могу проводить их, где захочу… И с кем захочу… И я не должен ни в чем перед тобой отчитываться…»

Нельзя сказать яснее.

— А если он решит не признавать?

— Тогда он может отдать ребенка куда-нибудь на воспитание с тем, чтобы ты…

— Нет! — Джиллиан схватилась рукой за горло. — А вторая возможность?

Кристофер заколебался, но все же сказал:

— Вторая возможность — вообще не иметь ребенка.

— Ты имеешь в виду… — медленно выговорила Джиллиан, борясь с внезапно нахлынувшей пронзительной тоской. — Нет, Кристофер, я не смогу.

Взгляд Кристофера стал твердым.

— Тогда есть еще одна возможность. — Джиллиан молча ждала.

— Побег.

— Побег… — задумчиво повторила Джиллиан и отвернулась.

— Мы можем сделать это, Джиллиан! — Кристофер схватил ее за плечи и повернул к себе лицом. — Посмотри на меня. Мы действительно можем это сделать!

— Мы? — покачала головой Джиллиан. — Да ты понимаешь, о чем говоришь? Чем ты рискуешь? — Она вгляделась в его правдивые глаза. — Это же остров. Отсюда некуда бежать, и здесь негде спрятаться.

— Это не так.

— Если тебя поймают…

— Нас не поймают.

— Как ты можешь быть в этом уверен?

— Ты способна предложить что-то еще?

— Нет, но ты-то тоже ничего не предлагаешь. — Сильные руки Кристофера больно сжали плечи Джиллиан.

— Вот здесь ты сильно ошибаешься.

Молчание.

Кристофер говорил искренне, осипшим от волнения голосом, а Джиллиан не могла больше бороться в одиночку. Она шагнула в его открывшиеся объятия и заплакала. Кристофер что-то ласково шептал ей на ухо, гладил по волосам, и невыносимая душевная боль постепенно утихала. Спустя какое-то время Джиллиан медленно отстранилась, вытерла ладонями мокрые щеки и поняла, что выплакалась надолго.

Взглянув на Кристофера, она тихо попросила:

— Расскажи свой план.

— Это сплошное вранье!

Эммалина мучилась недоверием. Несколько минут назад она вошла в контору Джона Барретта, и тот быстренько умерил ее пыл.

Услышать про это второй раз за день…

Недоверие переросло в злость.

— Она специально это сделала! Эта зараза надеется воспользоваться ребенком, чтобы заполучить Дерека!

— Совсем наоборот! Она до сих пор все от него скрывает и намерена избавиться от ребенка. Я этого, конечно, не допущу.

— А почему? — удивилась Эммалина. — Вы же наверняка понимаете, что Дереку будет намного труднее расстаться с ней, если он узнает о ребенке.

— Да потому, что для меня она теперь в два раза ценнее! — Барретт зловеще улыбнулся. — Я заплачу за двоих, а получу троих, и мой план получит новое неожиданное развитие.

Эммалина внезапно почувствовала желудочный спазм. Джон Барретт действительно был до предела тошнотворен. Будь она другой женщиной, то посочувствовала бы обеим сестрам, которым вскоре предстояло оказаться в лапах этого развратника, но она Эммалина Дорсетт, и этим все сказано.

— Меня не интересует, что вы собираетесь с ними делать, когда отберете их у Дерека… Если вы действительно можете это сделать.

— Уверяю вас, мадам, я свое возьму! — Барретт воинственно выпятил челюсть. — Я предпочел бы подождать, пока финансовое положение капитана приблизится к такому критическому рубежу, что он просто вынужден, будет продать мне их колониальные контракты. Но ждать некогда, поэтому я представлю поддельные бумаги, подтверждающие заключенную между нами сделку, и тогда закон будет на моей стороне.