Тут внимание пленника привлекли голоса в коридоре, он нахмурился Что мог означать обрывок фразы " и сейчас она пошла к нему "? За дверью опять зашушукались, а потом кто-то сказал в полный голос «Да нет же, Рамон твердит, что она настоящая красавица и очень себе на уме Дескать, чуть не загнала их обоих – а не то что болталась в хвосте А еще он сказал, что на месте полковника Аррикальда не подставлял бы ей спину»

Разговор стал тихим и закончился хихиканьем "Ну, стало быть, ему придется спать к ней лицом! "

Гарет раздраженно фыркнул. Слуги явно сплетничали по поводу очередной шлюхи, с которой решил поразвлечься Эстебан. Кем бы она ни была, она явно сглупила. Не будь она дурой, потребовала бы деньги вперед, до того, как Эстебан заиграется.

А потом перед глазами возникло лицо той, единственной. Он снова зажмурился от острой тоски, хватавшей за душу всякий раз при воспоминании о сияющих серых глазах. И вдруг Гарет негромко охнул. Ведь именно так Эстебан собирался использовать Анжелику Но нет, до нее ему не добраться она в безопасности, в «Круге Д» Отец не отпустит ее и позаботится, чтобы с ней ничего не случилось. По крайней мере за это он был благодарен судьбе.

Однако в коридоре опять зазвучали голоса Кто-то крикнул издалека, и часовой ответил.

– Не волнуйся, Пабло, никуда он не денется! В этой небрежной фразе заключалась столь унизительная правда, что Гарет скрипнул зубами от ярости. Да, никуда он отсюда не денется! Рано или поздно Эстебан пронюхает, что рука зажила, и до тех пор нужно успеть.

Эстебан впился взглядом в дверь и кратко пригласил войти. Наделенный всеми преимуществами своего положения, терпеливо ждавший этого дня долгие месяцы, он тем не менее оказался не готовым к ее появлению. Как и раньше, у него снова захватывало дух.

Потрясающе красивая Анжелика замерла на пороге. Глаза ее превратились в два серебристых клинка под этим пронзительным взором у Эстебана даже сердце екнуло в груди. Совершенное, идеально вылепленное лицо превратилось в неподвижную надменную маску, за которой скрывалось смятение, в этом Эстебан не сомневался. Он приказал слугам оставить их. Пушистые ресницы дрогнули она разглядывала противника, не двигаясь с места и ожидая его следующего хода Эстебан сполна упился этим зрелищем, продлевая ее муки неопределенности. Настоящая богиня, облеченная в плоть и кровь, в золотом ореоле, намного более прекрасная, чем представлял Эстебан в своих самых диких мечтах.

Наконец он не спеша двинулся вперед и остановился напротив гостьи. Внимательно глядя на нее сверху вниз, медленно поднес к губам изящную ручку. Даже что мимолетное прикосновение к дивной коже чуть не лишило его самообладания. Он злорадно хихикнул, но все же заставил себя церемонно выпрямиться и подхватить даму под локоток.

Анжелика двигалась довольно скованно, и он тайно порадовался красотка вовсе не так уверена в себе, как хочет показать!

– Неужели у тебя не найдется ни слова в знак приветствия, Анжелика? В последний раз мы встречались много месяцев и еще больше миль назад. Что касается меня, то не могу не признаться очень рад увидеть тебя вновь.

Анжелике явно стоило немалого труда сдержаться. Срывавшиеся с чувственных губ слова подобно осколкам стекла вонзались в самую душу уже изнемогавшего от желания Аррикальда.

– Не пытайтесь дурачить себя тем, что видите, дон Эстебан. Ведь что по вашему приказу меня вырядили шлюхой, в которую вы так упорно желаете меня превратить. Я больше не принадлежу к челяди с вашей асиенды, я не кухарка, с которой можно обращаться как с вещью. Я явилась сюда с единственной целью. Я желаю увидеть Га…

– Увы, мне плевать на то, что ты желаешь, Анжелика. Тут исполняются только мои желания. А мне угодно желать тебя! – прервал ее Эстебан. Вне себя он схватил ее пальцы, словно когти, вонзились в нежную кожу – И это не новость для тебя, моя прелестная маленькая сучка. Не думай, что ты изменилась, – разве что стала еще соблазнительнее. Слишком много ночей я грезил о том, как буду укрощать твой нрав. Так что не надейся сбить меня с толку глупыми словами!

– Мне тоже плевать на ваши слова! – выпалила Анжелика – Гарет я хочу видеть Гарета! Вы твердите, что он якобы ваш пленник, но пока что не подтверждено ничем, кроме слов ваших лизоблюдов. Я не стану играть в ваши игры я не сделаю ничего, пока не увижу своими глазами, что он жив и невредим!

От этих слов взор Эстебана вспыхнул бешенством безжалостные пальцы сжимали белоснежную шею, черные глаза впились в пухлые губы.

– А если я скажу, что сначала мне требуются доказательства твоей искренности?

– Я хочу увидеть Гарета сию же минуту.

– Ну уж нет.

Он так сжал пальцы, что Анжелика закашлялась. Эстебан как коршун набросился на нее. Одной рукой он все еще сжимал ей шею, а другой больно прижал к себе. Натиск оказался столь яростным, что Анжелике не помогли никакие попытки вырваться. Однако она не желала смириться, как вдруг Эстебан до крови укусил ее за нижнюю губу. Анжелика невольно вскрикнула.

Упиваясь ее беззащитностью, Эстебан не спеша ослабил хватку и заглянул в бледное потрясенное лицо.

– Я не из тех, кто любит чересчур упрямых, Анжелика, – хрипло захохотал он. – Я тебе не Гарет Доусон и не дам вертеть собой. Прежде чем тебе удастся взглянуть на своего бесценного Гарета и убедиться, что он еще жив, я собираюсь вбить тебе в голову несколько крайне важных вещей. Прежде всего мне не нравится твоя бледность, дорогая. Давай выпьем немного бренди. Бренди из урожая этого года ценится на вес золота и вполне подходит для нашего праздника.

– Я не хочу… – начала было Анжелика, но умолкла, остановленная злобным взором.

– Ты невнимательна, Анжелика. Я уже сказал, что мне плевать на твои желания. Ты должна выпить со мной бренди. Это успокоит твои нервы…

Анжелика прикусила язык. Эстебан отошел к полке и вернулся с двумя бокалами. Она машинально сжала в руке протянутый ей бокал.

– Я хочу сказать тост, Анжелика. – При виде ее безразличия в Эстебане проснулся зверь, и он рявкнул: – А ну улыбайся! В твоих же интересах вести себя как следует! Слишком много зависит от моей доброй воли… – Изобразив на лице улыбку, которая скорее напоминала гримасу, Анжелика с отвращением глядела на светящееся самодовольством холеное лицо. – Вот так-то лучше. Тебе придется научиться повиноваться мне… делать мне приятное… Но сначала мы выпьем, – и Эстебан выдавил охрипшим голосом: – За эту ночь.

Анжелика упрямо задрала подбородок и не подумала пригубить бренди, тогда как Эстебан осушил свой бокал одним жадным глотком. В нем явно опять закипал гнев, и Анжелика напряглась в ожидании взрыва.

– Анжелика, следует ли твой отказ выпить со мной истолковывать как неповиновение?.. Ах, как жаль, ведь до сего дня Гарет чувствовал себя почти здоровым! И я вот-вот готов был разрешить вам свидание, но… еще раз увы. Пожалуй, не стоит зря терзать тебя этой картиной. В конце концов, я был единственным препятствием тому, чтобы он разделил судьбу гарнизона Аламо, и коль скоро я в нем больше не заинтересован…

Анжелика воскликнула нарочито дрожащим голосом, в то же время пристально наблюдая за реакцией Эстебана сквозь полуопущенные ресницы:

– Вы же знаете, что ради Гарета я готова на все! Но прежде мне необходимо удостовериться, что он жив. Это все, о чем я прошу: увидеть своими глазами, что Гарет жив и здоров.

Эстебан со стуком опустил бокал на стол и решительно подступил к Анжелике.

– Ты опять забыла, что условия здесь ставлю я и только я! Всему свое время, и ты увидишь Гарета, но я до сих пор не поверил в твою готовность мне служить. – И Аррикальд, не на шутку распалившись, хрипло скомандовал: – Поцелуй меня, Анжелика! Поцелуй немедленно, не то мое терпение лопнет, и я отдам приказ своим людям отправиться за Гаретом и…

– Нет! – вскричала Анжелика, отчаянно тряся головой. На прекрасном лице отразился ужас. – Нет, Эстебан, пожалуйста…

– Тогда подойди и обними меня… – Физиономия Эстебана налилась румянцем. Его жертва поставила бокал и нерешительно приблизилась. Сильные руки сгребли безвольное тело. Он жарко выдохнул прямо ей в губы: – Ну же, целуй меня, Анжелика, Целуй так, как целовала Гарета! Покажи, чего я лишился и что смогу получить, если подарю ему жизнь.

Анжелика, содрогаясь от отвращения, подняла помутившийся от бессильной ярости взор и прикоснулась губами к его губам…

Охваченный новой волной животной страсти, Эстебан грубо прижал ее к себе и алчно впился в мягкие губы. Затем он принялся покрывать грубыми, болезненными поцелуями щеки и шею. Он с каждым разом все больнее кусал нежную кожу, и невольные стоны, достигавшие его ушей, только подливали масла в огонь ненасытной похоти

Одним рывком Аррикальд сорвал с Анжелики платье и уставился на обнаженные груди Вот он мельком глянул на искаженное болью прекрасное лицо, наклонился и вцепился зубами сначала в один сосок, потом во второй

Анжелика внезапно осознала, что крики и стоны только возбуждают Эстебана, и сжала чубы.

Эстебан тут же оставил искусанные в кровь груди и впился бешеным взглядом в бледное как мел лицо.

– Да, Анжелика, ты не ошиблась. Если мне не удастся затащить тебя в постель добровольно, ты окажешься там из страха, а может, даже из ненависти. Меня устроит любое из этих чувств – только не холод и равнодушие, которыми ты пытаешься меня потчевать!

Он притиснул Анжелику к своему столу и навалился на нее всем телом

– Вот так вот так, Анжелика. Валяй, ненавидь меня посильнее. Пусть ненависть переполнит все твое тело пусть его бьет дрожь корчит судорога.

Но Анжелика по-прежнему не издала ни звука, и Эстебан поднял побагровевшее от ярости лицо.

– Ах ты шлюха чертова сука! Не хочешь порадовать меня даже своим визгом? Прикажешь взять тебя прямо здесь, на столе, чтобы вбить тебе в башку, кто здесь хозяин? Отвечай, сука! Отвечай!!!

Ее губы тряслись так, что слова были едва различимы, но она упрямо твердила.

– Гарет, сначала увидеть Гарета, увидеть, правда ли… Эстебан неожиданно замахнулся и со всей силы ударил ее по лицу так, что голова Анжелики бессильно дернулась. А он бил и бил ее снова, сатанея оттого, что жертва не издает ни звука, пока и без того бледное лицо не утратило все краски, а хрупкое тело бессильно не обмякло у него в руках.

Как только взор Анжелики стал осмысленным, она напряглась всем телом.

– Так-так не успела прийти в себя, а уже снова за свое?

– Я – прерывисто выдохнула Анжелика, собираясь с силами, – я я только хочу знать, жив ли Гарет. Потом согласна на все.

– Ну хорошо же!

Эстебану не сразу удалось совладать с собой. Он отошел, и пока Анжелика приходила в себя, тяжело опираясь на стол, алчным взглядом пожирал нежные округлые плечи, покрытые синяками и ссадинами груди.

– Прикройся, шлюха!

Затем он налил себе бренди и выпил единым махом. Он выпрямился и набрал побольше воздуха в грудь. Пришлось прибегнуть к новой порции бренди, но на сей раз ему хватило выдержки пить янтарную жидкость не спеша. Пригубив бокал, Эстебан снова повернулся к Анжелике.

И натолкнулся на прежний холодный взор огромных глаз. Она успела привести в порядок платье, гордо расправила плечи и даже задрала подбородок. Об имевшей место отвратительной сцене напоминали алые пятна на щеках и царапины с синяками на шее и плечах.

Эстебан с некоторой долей неожиданного для него самого уважения приподнял бокал.

– Итак, Анжелика, ты все та же упрямая шлюха. Ну что ж, это только подогревает мои чувства. Ты еще раз доказала, что с лихвой окупишь все усилия, которые я потрачу на твое укрощение Пабло! – крикнул он в сторону двери

Дверь распахнулась, и в проеме показался солдат.

– Да, мой полковник!

– Приведи сюда сейчас же сеньора Доусона Эстебан посмотрел на Анжелику и увидел, что она вся дрожит от нетерпения.

– Так и быть, посмотри на своего ненаглядного и убедись, что он жив. И не далее как этой ночью тебе придется расстараться вовсю и пустить в ход все свои чары, чтобы умилостивить меня и позволить ему пожить еще.

Анжелика дрожала все сильнее. Жестокое обращение Эстебана застало ее врасплох. Почему-то она все еще не верила, что это входило в его первоначальный план. Нет, он оказался потрясен таким поворотом дела не меньше, чем она Анжелике казалось, что у такого изощренного палача, как Аррикальд, должен иметься некий более утонченный и хитроумный способ сломить ее дух и заставить стать покорной.

Впрочем, какая разница? Ее волновало лишь одно. Гарет… Сердце Анжелики билось тяжело и гулко, а лицо помрачнело от нараставшей тревоги.

Почему Эстебан не спешит позволить им увидеться? В каком виде предстанет перед ней Гарет? Насколько серьезной была его рана? Может, она не зажила до сих пор? Может, он вообще…

– Перестань так дрожать, Анжелика. Сейчас увидишь своего драгоценного Гарета. – На лице Эстебана снова проступали признаки раздражения. Он медленно приблизился к Анжелике и протянул ей полный бокал. Оказывается, в хрустальном графине на полке бренди почти кончился: Эстебан успел влить в себя практически все содержимое.

– Нет, шлюха, не беспокойся, я не напьюсь до бесчувствия. Я слишком многого ожидаю от предстоящей ночи. Надеюсь, до тебя дошло, что я не потерплю неповиновения. Ты здесь в полной моей власти – как и твой Гарет Доусон, – и ты будешь в точности исполнять мои приказы. Тебе все понятно, Анжелика?

Она отважно встретила его взгляд:

– Да, мне все понятно.

Эстебан помолчал, а затем многозначительно добавил:

– Если тебе все понятно, то не стоит объяснять, что любая попытка заговорить с Доусоном кончится для него плохо. – Любуясь, как испуганно замерла его жертва, Эстебан неторопливо продолжил: – Видишь ли, я вовсе не собирался делать больно тебе. Нет, в отношении тебя я планировал скорее наслаждение, нежели пытки. С гораздо большей радостью я обращу свою жестокость против того, кто имел наглость увести тебя у меня. Посмей только хоть чем-то выдать свою дурацкую радость, когда он войдет, – и он получит сполна. Тебе все понятно, Анжелика?

Она с трудом перевела дыхание и кивнула:

– Да, мне все понятно.

Она взяла предложенный ей бокал и постаралась сделать вид, что пригубила бренди. Меж тем Эстебан подобрался к ней вплотную и зашептал прямо на ухо, снова перепугав ее до смерти:

– Я позволю тебе увидеть Гарета Доусона и убедиться, что он жив. После чего ты немедленно выбросишь из головы всякие мысли о нем. Потому что нынче вечером ты сама займешься со мной любовью.

Она не смогла сдержать испуганного восклицания, и Аррикальд злорадно осклабился.

– Что, никак не привыкнешь к этой мысли? Ну про меня-то такого не скажешь! Я уж и припомнить не берусь, когда ты завладела моим рассудком, моими мечтами, моими поступками… Ни в одной женщине я не встречал такой красоты, такого непокорного духа, такого огня. В твоих жилах даже не течет кровь простолюдинки – что смущало меня ранее, и хотя обстоятельства твоего рождения остаются более чем сомнительными, я не изменю хорошему вкусу, если затащу тебя в постель!

– Эстебан, но ведь то, что ты испытываешь ко мне… те чувства… их даже похотью не назовешь!

Он предпочел пропустить мимо ушей эти слова и погладил ее по щеке:

– Ах, дорогая, два эти алых пятна немного отвлекают от твоей ужасающей бледности, но еще остались вот эти синяки… – Горячие пальцы пробежались по ее шее, плечам – и спустились к декольте. Анжелика стиснула зубы – так ей хотелось сбросить с себя отвратительную руку… – Должен признаться, что раскаиваюсь в этих метках, но скоро, очень скоро я сотру их потоком поцелуев, которые уймут боль израненной плоти…

Разглагольствования Эстебана прервал осторожный стук в дверь, мигом приковавший внимание Анжелики. Бледное лицо заалело, как маков цвет, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она даже не заметила, как Эстебан властно обнял ее, удерживая при себе. Затаив дыхание. Анжелика ждала, когда Аррикальд позволит стучавшему войти.

Когда в каморку к Гарету неожиданно ворвались двое стражей и выволокли его наружу, он постарался тащиться за ними как можно медленнее, сгорбившись и якобы безмерно страдая от боли в раненой руке. Он то и дело охал и прислонялся к стене коридора. Впрочем, большого искусства тут не требовалось. От грубых толчков, пару раз угодивших по ране, плечо и вправду заболело.

Однако Гарета гораздо больше волновала причина столь необычного вызова к сеньору Эстебану Аррикальду. Если он правильно истолковал подслушанные под дверью сплетни, в этот самый час Эстебану полагалось развлекаться в обществе новообретенной шлюхи.

Но тут его грубым рывком заставили остановиться у дверей уже знакомой комнаты (Он однажды побывал в кабинете у Эстебана ) Что ж, может быть, теперь он узнает, отчего до сих пор жив. Ведь Гарет ни секунды не сомневался, что Аррикальд с превеликим наслаждением отправил бы его вслед за остальными, если бы не некая тайная цель

Солдаты обменялись многозначительными взглядами, услыхав:

– Войдите!

Шедший впереди рослый часовой неожиданно отступил в сторону, и Гарет увидел тех, кто находился в комнате Растерянно охнув, пленник замер.

Гарета затопила волна неудержимой, ослепительной радости, и он машинально кинулся вперед, но был остановлен властной рукой стража. От боли в потревоженной ране он вскрикнул, и с побелевших уст Анжелики сорвалось

– Гарет

– Тише, Анжелика, – промурлыкал упивавшийся этой сценой Эстебан – Ты что, не видишь, как Гарету больно? Будь милосердна, дай ему время оправиться!

Когда боль несколько притупилась, Гарет обратил внимание на то, как демонстративно Эстебан обнимает Анжелику за талию, то и дело проходясь пальцами по груди. Он встретился взглядом с широко распахнутыми глазами – и испытал новую боль, боль отчаяния:

– Анжелика, что ты здесь делаешь? Почему па… Но Эстебан подавил ее попытку ответить. Он еще теснее прижал Анжелику к себе.

– Гарет, твоему папочке невдомек, где сейчас находится Анжелика. Понимаешь, она сбежала, не сказав ему ни слова, – гак спешила попасть сюда, ко мне. Нам предстоит закончить кое-какие дела, и она готова служить мне с такой охотой – Он опять впился в Анжелику взглядом, дожидаясь, пока она посмотрит на него – Вот, полюбуйся, Гарет сама покорность. Стоит мне только намекнуть – и она готова выполнить любое желание. Разве это не так, Анжелика? Ну же, не молчи. Скажи Гарету, с какой охотой ты мне служишь.

– Гарет

– Скажи ему, Анжелика

– Да, я хочу служить Эстебану – Она все же набралась храбрости и попросила – Эстебан мне бы хотелось поговорить с Гаретом всего пару минут.

Не снизойдя до ответа, Эстебан язвительно заметил:

– Слышишь, Гарет, сестричке хотелось бы с тобой поговорить О да, для меня не секрет все удивительные происшествия у вас в доме. Какая пикантная ситуация ужасно, просто ужасно. Неудивительно что ты решил присоединиться к этим одержимым в Аламо! А ведь именно твоя глупая вспышка патриотизма вернула мне прекрасную Анжелику. И можешь быть уверен во второй раз я не позволю ей ускользнуть! Нет, Гарет, я не такой дурак. Ведь она чертовски красива, не так ли? Особенно теперь когда одета именно так, как заслуживает! И когда я вернусь с ней в Мехико, она произведет сенсацию в столичном свете! Мы будем неразлучны с Анжеликой я не расстанусь с нею ни днем ни ночью.

Гарет оценивающе покосился сперва на одного стража, потом на второго. Однако солдаты были начеку и караулили каждое движение пленника.

– Даже не думай, Гарет. Тебе не справиться с моими молодцами, да еще в таком состоянии. До сих пор я предпочитал сохранять тебе жизнь, однако если это тебя не устраивает ну что ж

– Гарет, пожалуйста… Со мной ничего не случится. Тебе не о чем беспокоиться. Я просто хотела убедиться, что ты…

– Анжелика, ты, кажется, еще не получила позволения говорить с Гаретом…

– Эстебан… – Анжелика взмолилась, кусая в кровь дрожащие губы. – Всего пару минут…

– И о чем же тебе так не терпится ему рассказать, Анжелика? Ах да, ты, наверное, хотела пересказать то, что написала ему в письме, и объяснить, что он вовсе не твой брат?

Потрясение, испытанное Гаретом от этих небрежно брошенных слов, было настолько велико, что чувственные губы Эстебана скривила надменная ухмылка, и он так же небрежно добавил:

– О да, да, именно так, Гарет! Понимаешь, Анжелика с превеликим изумлением узнала, что по невероятному стечению обстоятельств никогда не была родной дочерью Джонатана Доусона. И обязана своему появлению на свет нищему ловцу удачи, чьи планы сорвать куш потерпели крах из-за упрямства родителей Селесты дю Буи. Как видишь, тебе вовсе ни к чему было покидать «Круг Д»! Задержись ты еще немного, дождись, пока туда привезут письмо ее матери… – Эстебан на миг замолк, любуясь состоянием Гарета. – Но ты поступил по-своему, не так ли, Гарет? О, несомненно, ты не находил себе места от душевной муки. Тем хуже для тебя – и лучше для меня.

Гарет, все еще не решаясь поверить, осторожно спросил у Анжелики:

– Это правда?

Из огромных, полных любви глаз брызнули невольные слезы, а изящная головка склонилась в утвердительном кивке, и от великой радости кровь быстрее заструилась у него в жилах. Он опять рванулся вперед и охнул от болезненного рывка, водворившего его на место. Гарет услышал тихий, торопливый шепот:

– Гарет, пожалуйста, не надо! Да, это правда. Моего отца звали Жак Леклер. Мы с тобой не родственники…

– Ах, ах, как трогательно… чрезвычайно трогательно, однако мне слегка прискучило ваше драматическое объяснение. Пабло, Хорхе, теперь вы можете увести сеньора Доусона.

– Эстебан, умоляю, еще минуту! Мне нужно…

– Тебе нужно, Анжелика?! – От ярости Эстебан побагровел, а его рука больно стиснула тонкую талию – Тебе нужно только одно: убедить меня, что не стоит пока ставить Гарета Доусона к стенке! Дни его жизни сочтены, и я предупреждаю, что каждое ласковое слово, каждый влюбленный взгляд укорачивают жизнь твоего нищего техасца!

– Эстебан, не надо, я только хотела…

– Убрать его отсюда!

– Эстебан…

Однако на плечи Гарету уже легли руки часовых, собравшихся вытолкать пленника взашей. Это оказалось не так-то легко сделать, и они замешкались на пороге. Эстебан, который сам был занят тем, что удерживал на месте Анжелику, рвавшуюся на помощь Гарету, вынужден был обратить на них хозяйский гнев:

– Тупицы! Идиоты! Вы что, не можете управиться даже с раненым? Вышвырните его отсюда сейчас же! Не то я…

Громкий шум в коридоре прервал яростную отповедь Эстебана. В следующую секунду дверь распахнулась под напором толпы вооруженных людей. Часовым тут же стало не до Гарета: они дернулись было за своим оружием, но застыли неподвижно, услышав грозный окрик Джонатана Доусона, подкрепленный дулами наведенных на них винтовок:

– Не сметь, проклятые дурни! А ну назад! Солдаты неохотно подчинились, и Анжелика, на миг остолбеневшая от неожиданности, рванулась было из рук Эстебана навстречу, но Эстебан успел схватить ее за горло и прижать к себе, как живой щит. В бок уперлось что-то твердое и холодное. Перепуганный Аррикальд чуть не задушил ее, но ей все же удалось скосить глаза. При виде маленького дамского пистолета она едва не лишилась чувств. Уши резал хриплый голос Эстебана:

– Вот так, Анжелика. Попробуй только дернуться – и не доживешь до долгожданной победы…

– Анжелика!

Крик Гарета перекрыл царивший в комнате шум: все напряженно замерли, словно участники какой-то нелепой драмы с Эстебаном и Анжеликой в главных ролях.

Эстебан тут же нарушил наступившую тишину:

– Совершенно верно… Анжелика… И не надо сомневаться, будто я не нажму курок, если кто-то из вас посмеет мне угрожать. Ну а теперь я приказываю вам всем… – он не спеша окинул взглядом тех, кто все еще топтался в дверях с винтовками наперевес, – …сложить оружие на пол.

Аррикальд так сжал Анжелике горло, что та чуть не задохнулась, но все же сумела различить лица тех, кто стоял у дверей: папа Джон… Питер… Бретт… Чарли… Они выполнили приказ. Винтовки с грохотом падали на пол, и так же у Анжелики упало сердце.

– Вот умница, Анжелика. Пусть видят, что я не шучу. Пабло, Хорхе, соберите винтовки.

Эстебан впился взглядом в своих солдат, которые поспешили выполнить приказ. На какой-то краткий миг он позволил себе расслабиться – дуло пистолета уже не так больно упиралось ей в ребра, – ив тот же миг к ним ринулся Гарет.

Грохнул выстрел, и Гарет опрокинулся на пол, схватившись рукой за грудь. Анжелика полузадушенно вскрикнула и дико забилась, однако жестокая хватка Эстебана не позволила ей вырваться. Грозно поводя дулом пистолета, он прошипел, обращаясь к остальным техасцам:

– А теперь вы… марш в угол! Вот так… – Покосившись на неподвижно распростертое тело Гарета, он повернулся к нему спиной, чтобы помочь солдатам согнать в угол пленных. Анжелику он все так же держал при себе.

Анжелика впала в полуобморочное состояние, задыхаясь в цепких лапах Эстебана.

Гарет… Гарет… О Боже, только не это…

Но тут, словно во сне, за спиной раздался какой-то звук, Эстебан вздрогнул всем телом и рухнул от неожиданного удара. Жадно глотая воздух, Анжелика повернулась и увидела, что Гарет с Эстебаном сцепились не на жизнь, а на смерть. Все вокруг моментально пришло в движение: загнанные в угол техасцы набросились на часовых.

Но Анжелика не замечала ничего, кроме катавшихся по полу Гарета с Эстебаном. Их дикая схватка закончилась на удивление быстро: Анжелика даже не успела толком отдышаться, когда Гарету удалось навалиться всем телом на противника и одним сокрушительным ударом выбить из него дух. Эстебан провалился в беспамятство, а Гарет, тяжело дыша, встал. В следующий миг он уже обнимал Анжелику.

Он прижимал ее к себе что было сил и покрывал поцелуями ее волосы и лицо, пока наконец не нашел давно ждавшие его губы. Анжелика, позабыв обо всем, обиженно охнула, когда Гарет вдруг отодвинулся.

– Анжелика… – Он смотрел и не мог налюбоваться обращенными к нему чистыми, бездонными очами. Его голос превратился в дрожащий прерывистый шепот. – А я уже начал думать… начал думать, что мне и впрямь больше не суждено обнять тебя вот так…

Анжелика, не обращая внимания на то, что Джонатану с друзьями удалось снова завладеть оружием, внезапно всполошилась:

– Но ведь он стрелял в тебя! Гарет, ты не ранен?.. – Она отшатнулась и с ужасом уставилась на маленькую дырочку на груди. Не веря своим глазам, Анжелика медленно покачала головой.

Гарет сунул руку под рубашку и пошарил там. Секунда – и он с улыбкой протянул Анжелике сплющенную маленькую пульку.

– Милая, ты же не думаешь, что такая безделица могла помешать мне признаться тебе в любви?

Анжелика, все еще не веря своим глазам и качая головой, следила, как улыбка на лице Гарета становится все шире.

– Дело в том, милая, что доктор Эскобар хороший человек. Он настоял на том, чтобы я не снимал эту толстую повязку. Наверное, таким образом он надеялся отсрочить мой приговор. Как видишь, ему удалось спасти меня от гораздо большего. Пуля сбила меня с ног, но вряд ли наделала больших бед – разве что разбередила рану.

Анжелика осторожно погладила его по здоровому плечу и ласково прошептала, не сводя с него глаз:

– Гарет, тебе очень больно?

– Да, милая, да… – хрипло ответил он. – Мне больно оттого, что я так долго не видел тебя…

– Гарет…

Гарет обернулся к взволнованному Джонатану.

– Нам надо как можно скорее убираться отсюда. До сих пор удача была на нашей стороне, но основные силы мексиканцев слишком близко…

Гарет мрачно взглянул на бесчувственного Эстебана, которого связал по рукам и ногам предусмотрительный Бретт. Рядом валялись также связанные часовые.

– А они?

– Заткнем им рты и бросим. Пока не стемнело, нужно отъехать как можно дальше. Ты сможешь держаться в седле?

– Смогу, конечно.

– Тогда по коням!

Гарет пропустил вперед товарищей, обнял Анжелику и осторожно двинулся следом за ними по коридору. Внезапно его глаза вспыхнули, и он жарко зашептал:

– Прежде чем мы уедем отсюда, я хотел бы убедиться, что ты услышала меня, милая. Я без конца проклинал себя, потому что не решился сказать до сих пор… и не говорил о том… что я люблю тебя! Без тебя мне ничего не нужно. Я даже жить не стану, если тебя не будет со мной. Мы заключили чертовски глупую сделку, когда ты согласилась ехать со мной в Техас. Ведь задолго до того, как мы добрались до «Круга Д», мне стало ясно, что одного года мало. Но я считал, что у меня еще есть время. Мне хотелось разбудить в тебе ответную любовь… такую, какую чувствовал я сам. Я хотел стать для тебя всем: любовником, покровителем, другом. Я надеялся, что наши узь станут такими прочными, что нам уже не удастся их разорвать. Я хотел стать твоим синим бархатом, милая… твоим единственным убежищем… и окружить тебя такой любовью, которой тебе хватило бы на всю жизнь… Но я упустил шанс рассказать тебе об этом и думал, что больше уже никогда не подвернется такого случая. А потому я должен сказать это немедленно. Я люблю тебя, Анжелика. Я люблю тебя больше жизни, я не дам за эту свою жизнь и ломаного гроша, если ты не станешь ее неотъемлемой частью. Анжелика, милая, я так тебя люблю… И я хочу сказать вслух то, что без конца повторял про себя, держа тебя в объятиях. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, милая…

Гарет смущенно замолк, не спуская глаз с дорогого лица. Анжелика смотрела и не могла насмотреться: казалось, она вот-вот утонет в черном бархате его ласковых глаз. Тоненькие пальчики коснулись колючей щетины на подбородке, а дрожащий от волнения звонкий голос произнес:

– Я люблю тебя, Гарет. И я стану твоей женой. Я стану тебе женой и любовницей. И мне больше не понадобится никакой синий бархат, кроме тебя…

– Гарет! Анжелика!

Неожиданно появившийся перед ними Джон на мгновение замер, а затем воскликнул:

– Тоже мне, нашли время! Идемте, лошади готовы Пора ехать.

Гарет кивнул отцу, не выпуская из рук Анжелику. Глубоким, полным торжества голосом он промолвил на ходу:

– Папа прав, любимая. Давай-ка прежде выберемся отсюда, и уж тогда у нас будет вволю времени… Целая вечность будет наша…