Любовь уходит в полночь

– Значит, они точно приняли тебя за меня! – весело объявила Джоанна. – Ну-ка, ну-ка, расскажи мне все, что ты знаешь! Только давай пересядем и устроимся там, где помягче! – Она помогла Ксении пересесть в кресло, откинуться поудобнее, сама села подле и пустилась в расспросы: – Так куда же ты едешь? Почему была в этом поезде? Ты одна путешествуешь? Где твои близкие?

Ксения начала отвечать по порядку.

– Я знаю очень и очень немного. Вагон тряхнуло, потом этот взрыв… Потом меня куда-то несут… А еду… то есть мы с миссис Беркли едем во Францию. Я ее компаньонка. У меня никого нет. Мои мать и отец… они умерли… грипп… в прошлом году.

– Ох… прости… прости! – порывисто придвинулась к ней Джоанна. – Горе-то какое!

– Нам было так хорошо втроем… – грустно пробормотала вслух Ксения фразу, которая постоянно крутилась у нее в голове все эти долгие, долгие месяцы, пока миссис Беркли внушала ей, какая она счастливица, что живет в Беркли Тауэр и ее опекает она, миссис Беркли. – Мы были счастливы, пока я не осталась одна.

Кузина посмотрела на нее вопросительно, можно даже сказать – с подозрением.

– В самом деле?

– Что же тут удивительного? – не поняла Ксения, мысленно поразившись черствости сердца новоприобретенной родственницы. Но все же продолжила говорить: – Конечно! Когда живы родители – это совсем другая жизнь, чем когда ты осталась одна на всем белом свете. Чувствовать себя сиротой – я никому не пожелаю такого.

– Да, да. Да, ты права! Да-да! Но я вот что хочу сказать! Ой, прости меня! Представляю, что ты обо мне подумала! Я перескакиваю с одного на другое! Но ты – ты мне скажи, мне это так важно знать! Твоя мама – она в самом деле нашла свое счастье, когда сбежала с твоим отцом? Я так часто об этом думала! И, я знаю, моя мама – тоже, только она мне об этом впрямую не говорила. Но мне сейчас особенно необходимо это знать.

– Мои мама и папа были очень счастливы вместе, – кивнула Ксения. – Мама часто мне говорила, она ничуть не жалеет, что променяла роскошный дворец на бедный домишко и жизнь с папой, человеком совсем не только не знатным, но и неблагородного происхождения. Она говорила: мы счастливы там, где мы есть, счастье – оно в нас самих.

– Твоя мать – исключительная женщина. Не то, что я… – сияющая Джоанна вдруг сникла. – Я на такое бы не решилась. Для этого нужен очень сильный характер. И воля. Я не такая.

– Знаешь… Будь ты влюблена…

– Да я как раз влюблена! – со стоном вздохнула Джоанна. – В том-то и дело! Но как я могу пожертвовать привычной жизнью? Всем, к чему я привыкла! Пожертвовать – хоть бы и даже ради Роберта?

Ксения остановила на ней удивленный взгляд.

– Ты влюблена в англичанина?

– Да, прямо как твоя мать!

– И ты тоже собираешься сбежать вместе с ним?

– Я бы хотела, но мне не хватает смелости.

– Тебе не хватает силы любви.

– Тебе легко говорить, но я должна выйти замуж за лютенийского короля Иствана, и если я не сделаю этого, это всех разозлит и настроит против меня! Не только моих родителей, но и его.

– Но моя мама была точно в таких обстоятельствах! – с горячностью воскликнула Ксения, молитвенно сложив перед собой ладони. – Она должна была выйти замуж за эрцгерцога Фри…

Ксения прикусила язык. Ох, эрцгерцог же стал мужем маминой сестры, Доротины! Значит – он отец Джоанны!

– Ты хочешь сказать, твоя мама должна была выйти замуж за моего папу? – Джоанна нетерпеливо поерзала в кресле, ожидая ответа. Ксения смущенно молчала, хрустя пальцами. Джоанна откинула голову и расхохоталась – в глазах ее, густо опушенных ресницами, вспыхнули зеленые огоньки.

– О, вот теперь я все понимаю! Так вот что от меня скрывали! Знаешь, вот мы тут с тобой разговариваем, а я думаю: почему мне с тобой так легко и свободно говорить на такие темы?! В нашей семье они были запретными! Но наше с тобой родство… Это оно так действует! И, знаешь ли, я скажу тебе: отца моего привела в ярость мысль, что ему предпочли какого-то простолюдина, да в придачу к тому – англичанина!

– Но он ведь женился на твоей матери! – быстро вставила Ксения реплику во спасение.

– Думаю, его это мало утешило. Несмотря на то, что одна сестра была ничем не хуже другой. Вряд ли он смог бы заметить подмену, даже если бы и не случилось скандала. Но все равно! Получается, им пренебрегли! Какому мужчине – да и женщине тоже – это приятно? – Джоанна вздохнула. – Но меня не удивляет теперь, что имя твоей мамы – табу в нашем семействе. Я могу о ней говорить только с моей мамой и только с глазу на глаз.

– А моя мама так и не узнала о том, что у нее есть племянница, так похожая на меня, – печально сказала Ксения. – Она мечтала узнать, есть ли дети у тети Доротины – но как раздобыть эти сведения? В газетах почти не писали о Словии и королевской семье.

– А в наших газетах ничего не пишут об Англии! – Джоанна задорно хихикнула. – Делают из нас патриотов! Но при этом мы все должны чествовать вашу королеву. А она заставляет всех трепетать!

– Ты ее видела? – меланхолично спросила Ксения. Не то чтобы это было ей любопытно, она спросила из пущей любезности, для поддержания разговора. В душе у нее царило смятение, она никак не могла поверить, что все это правда, а не сон или бред.

– Я остановилась на две ночи в Виндзорском замке – и это была одна из причин, почему я приехала в Англию: Роберт, лорд Граттон, был здесь. И было так чудно урвать у жизни пару мгновений для нас двоих!

Час от часу не легче! Прятаться с любимым в Виндзорском замке! Ксения уже приготовилась удивиться вслух, но лицо Джоанны на миг озарилось счастьем. А дальше она уныло сказала:

– Только все это лишено смысла. За мной тут же послали – и мне теперь велено немедленно возвращаться в Лютению. Что за причина такая? Так срочно… Но не повиноваться я не могу.

В ее голосе звенело отчаяние. Но тут…

Она взглянула на Ксению:

– Послушай, у меня есть одна, кажется, весьма неплохая идея! Вполне вероятно, что грандиозная… Нет, идея, которая все в корне меняет!

– Идея? Какие корни? – Ксения рассеянно потерла ноющее бедро и переменила позу.

– Слушай внимательно, у нас мало времени! И быстро соображай!

– О чем ты? Мы куда-то торопимся?

Джоанна, не обращая внимания на вопросы, оглянулась, словно их кто-то подслушивал. И быстро заговорила:

– Мы должны были провести с ним десять дней вместе перед тем, как расстанемся навсегда. Подготовить все было непросто, сейчас не время вдаваться в подробности, но мы должны были быть вместе в последний раз в жизни.

Джоанна тихо всхлипнула и заставила себя продолжить, все той же скороговоркой:

– А потом эта депеша, чтобы я немедленно возвращалась в Лютению, и британское министерство иностранных дел вместе с нашим посольством уже сделали все приготовления.

Она немного помолчала, переводя дух.

– Но теперь появилась ты! Понимаешь? То есть я смогу побыть с Робертом! И никто никогда не узнает, что я не в Лютении!

– Это как же? – непонимающе спросила Ксения.

– Ты сказала, что ты компаньонка какой-то дамы. Если ты просто исчезнешь – сильно ли она будет тревожиться о тебе?

– Думаю, она обратится в соответствующие органы…

– Она, скорее всего, решит, что ты погибла, разбилась или что-нибудь в этом духе, – деловито рассуждала Джоанна. – Во всяком случае, в твоем исчезновении никто не увидит чего-либо странного, а тем более никто не станет скорбеть по тебе… О-ой, прости! Но пойми меня! Я буду с Робертом! А ты должна поехать в Лютению вместо меня!

– Ну почему же должна? Да и как я могу так поступить? Миссис Беркли…

– Ну далась тебе эта твоя миссис Беркли! Ты так дорожишь ею? А она тобой? Ну, найдет себе другую компаньонку, свет клином, что ли… О-о-ой, ну прости, прости же меня… Я не думаю, что говорю! Вернее, я только и думаю что об одном – мы с Робертом можем пробыть вместе все десять дней! Как и планировали! А ты поедешь в Лютению. Мы с тобой выглядим одинаково. Кто различит нас? Никто. Никогда. А потом ты вернешься к своей миссис Беркли…

От волнения она вскочила на ноги и стала ходить вдоль камина.

– Раздевайся! – скомандовала Джоанна.

– Ч-что?

– Да-да, ты не ослышалась. Пока ты сидишь тут этакой каменной Психеей, сюда в любой момент может кто-то войти, и нам нужно быстро переодеться – вон там, в комнате отдыха, она же и гардеробная.

– Я… я не могу.

– Что ты не можешь? Раздеться? Я тебе помогу.

– Они… догадаются!

– Не догадаются, – чуть не вскричала Джоанна. – Раздевайся же! – И она, схватив Ксению за руку, потащила ее в сторону гардеробной, на ходу начав расстегивать пуговицы на своем платье. – Давай! А если вдруг окажется, что ты не знаешь чего-то там протокольного или просто какие-то вещи из обихода, что знаю я, то – амнезия! Вот тебе выход! Тебя же несли на носилках? Несли. Ты теряла сознание? Еще как! Вот и скажешь, что после обморока потеряла память. Все просто и очень легко. И вполне убедительно! Учитывая обстоятельства…

Ксения, спотыкаясь, кое-как шевелила ногами и таращилась на родственницу во все глаза. Странное дело, как все помыкают ею! Ну, миссис Беркли – еще понятно, ей требуется подтверждение ее воинствующего альтруизма. А Джоанна – бери выше! Ей нужно подтверждение себя самой в свое отсутствие – в лице ее, Ксении. Ксении стало смешно – несмотря на всю абсурдность той авантюры, в какую ее пытаются затащить, она от души засмеялась своим невеселым мыслям.

– Что ты смеешься? Надо мной? Или тебе совсем нехорошо стало…Ты ведь и в самом деле теряла сознание…

– Да нет… То есть… Ты в самом деле мне предлагаешь, чтоб я прикинулась… чтоб я сыграла тебя? Но я-то, я! Куда я сама в это время денусь?

Джоанна ее поняла. Поняла тот скрытый смысл, какой Ксения вкладывала в вопрос. И отнеслась к ответу серьезно. Она обернулась и со значением на нее посмотрела.

– Пока… исчезнешь для всех. На время. И будешь жить в моем благодарном сознании, – мягко сказала она. И, наклонившись – они были уже в гардеробной, – приступила к расшнуровыванию ботинок. – Размер-то у нас один? Да. Один. Великолепно…Ну послушай еще раз меня, пожалуйста! – Она еще более смягчила тон и добавила в него нотки просительности. – Все, что тебе нужно сделать, – это поехать в Лютению. Дело заключается в том, что три месяца назад объявлено о моей помолвке. Но свадьба состоится не раньше осени. Полагаю, я должна буду появиться на какой-нибудь церемонии, но этот вопрос мы решим после.

– Но король… твой жених… он же поймет, что я – это не ты! – попробовала сдержать напор сестры Ксения.

– Жених! – усмехнулась Джоанна. – Вряд ли он будет уделять тебе так уж много внимания, судя по его со мной поведению, – сквозь зубы язвительно пробормотала она.

– Ах, вот как? Он что, настолько не рад вашей свадьбе?

– Расскажу, когда переоденемся. Давай быстренько! Расстегивай пуговицы! Вон их сколько! И ботинки, ботинки! Живее!

– Но мы не можем… то есть… это же невозможно! Как же… – упиралась и протестовала Ксения.

Но Джоанна ее не слушала. Она уже напяливала на себя шляпку Ксении, которую не забыла прихватить со скамьи, где они сидели в первые минуты знакомства.

– Ну переодевайся же! – Джоанна защелкнула задвижку на двери гардеробной.

– Ты с ума сошла! – совсем отчаянно запротестовала Ксения. – Да стоит мне рот открыть, как все тут же поймут, что я – это вовсе не ты.

– Не преувеличивай! – твердо сказала Джоанна. – Ты ведь говоришь по-словски.

Это было скорее утверждение, нежели вопрос.

– Да, конечно! – гордо ответила Ксения, и у нее загорелись глаза. – Мама научила меня всем языкам, какие знала сама. И лютенский очень похож на словский.

– Тогда о чем мы тут спорим? – усмехнулась Джоанна, перейдя на язык Лютении. – Все, что от тебя требуется, – улыбаться. Это на всех языках одинаково, – и она широко улыбнулась, как на приеме. – Улыбайся, побольше молчи и будь милой. Осанка у тебя королевская, держишься ты с достоинством, как и подобает особе королевской крови… Что еще нужно? В конце концов, пусть все считают тебя немного загадочной – женщине это не повредит. А потом я сменю тебя, и ты сможешь благополучно вернуться в свою добрую старую Англию, как ее все называют, к этой своей… ой, прости.

Джоанна виновато умолкла. И через пару секунд заговорила снова – совсем другим тоном:

– Разумеется, я тебе заплачу. Заплачу за то, что ты сделаешь для меня – для нас с Робертом. Дай подумать, в английской валюте… в английской валюте я могу тебе дать сотню… нет, двести фунтов!

– Двести фунтов? – выдохнула Ксения, прижав руки к груди. Это было больше, чем она заработала бы за годы у миссис Беркли!

– Я могу потратить двести фунтов, не вызывая лишних вопросов, – потупившись, пояснила Джоанна, – и кроме того, если ты действительно стеснена в средствах, Роберт – лорд Граттон – тебе поможет. Он будет так благодарен тебе за то, что мы сможем провести эти десять дней вместе, что скупиться не станет!

– А как ты с ним познакомилась? – внезапно с улыбкой спросила Ксения. Ей и в самом деле это интересно было узнать.

Джоанна, умилившись ее простодушию, улыбнулась в ответ. Ей про деньги, а она…. Улыбка одной была отражением улыбки другой, но с разной «начинкой».

– Роберт был послан в британское посольство в Словии по делам. Мы встретились. И влюбились, вот и все!

– А дальше? Он что-то предлагает сейчас?

– Он готов к тому, чтобы я с ним сбежала, и он готов бросить свою дипломатическую карьеру.

– А ты?

– А что я? Как я могу отказаться стать королевой? Кроме того, папа… Он бы меня убил!

– Моя мама никогда не жалела, что сбежала с папой. Я же тебе говорила! И повторяю. Они любили друг друга так сильно, что…

– Пока что я решаюсь только на десять дней с Робертом… Ну давай же, Ксения, быстрее переоденемся! Мои фрейлины вот-вот объявятся на пороге!

– Ты не можешь… так со мной поступать… Джоанна! – слабым дрожащим голосом возмутилась Ксения, услышав про фрейлин. – Что еще за фрейлины и что они обо мне подумают?

– Ничего не подумают! – Джоанна с досадой дернула себя за локон. Но было видно, что она была бы рада схватить за волосы Ксению. – Единственная опасная персона – баронесса фон Абсихт. Она прибыла со мною из Словии. Пронырливая старушенция! Но даже ей вряд ли придет в голову, что мы с тобой впервые встретились только что.

– Да уж, кто бы мог в это поверить, – согласно кивнула Ксения.

– Как в бульварном романе! – блеснула познаниями Джоанна. – Я один такой прочитала украдкой от мамы, она мне их не дает, но я бы не против… Она строго следит за моим чтением… О чем это мы тут болтаем? Мне нужно рассказать тебе о своей свите.

– Я… О, Пресвятая Дева Мария! Я не могу, Джоанна!

– Не можешь слушать о моей свите?

– Сыграть твою роль, как ты не понимаешь!

– Ты должна мне помочь, Ксения! – взмолилась Джоанна. – Сестра ты мне или нет? И тебе совсем не помешают лишние двести фунтов!

Это была чистая правда – и дальше Ксения продолжала слушать Джоанну, проворно расстегивая пуговки и расшнуровывая ботинки…

– Другая фрейлина, мадам Гиюла, приехала из Лютении и присоединилась ко мне только сегодня, в Лондоне. Так что она не опасна. Но есть еще горничная.

– Уж она точно что-то учует! – пропыхтела Ксения, вылезая из платья.

– Она просто подумает, что я не пришла в себя после аварии и, возможно, у меня легкая мозговая травма, – уверенно отмела страхи сестры Джоанна. – Лучше нам обменяться и бельем! Твое как будто похуже будет, а? Ой, прости, я не хотела тебя обидеть.

– Никогда не видела такого красивого белья, как твое! – простодушно восхитилась Ксения, не услышав замечания Джоанны в свой адрес.

– Ну, теперь это все твое. Пользуйся! Наряды все недурные и станут частью приданого. Кое-что я купила в Париже, по пути в Англию.

– Ты уверена, что не против, если я буду их носить?

– Глупая. А что еще ты можешь сейчас носить? Тебе и надеть-то нечего, – со смехом проговорила Джоанна. – И чего тебе категорически нельзя делать, так это посылать за своим багажом.

Ксения сцепила руки.

– О, Джоанна, давай остановимся, пока не поздно! Мне будет так страшно… я просто теряю сознание! Я что-то скажу невпопад, сделаю что-то не так! Я никогда не жила во дворце, я не знаю придворного этикета, как обращаться к горничной, к слугам, к лакею, к дворецкому…

– Об этом не беспокойся, – уверенно сказала Джоанна. – Всегда найдется какая-нибудь старая фрейлина, которая не даст позабыть, что надо делать в данный момент: «Не забудьте перчатки, ваше высочество», «Сделайте реверанс, ваше высочество», «Пожмите руку майору, ваше высочество». Я от этого просто вою! Ты думаешь, я все помню, все эти тюрли-мюрли? Как бы не так! Живу на подсказках! И ничего!

– Я буду благодарна за любую помощь, – серьезно, с глазами, полными слез, ответила ей Ксения.

Джоанна улыбнулась.

– Знаю, что ты меня не выдашь. Сейчас я думаю только о Роберте. О том, как хорошо нам будет. Мы едем в его имение в Корнуолле. И будем мы там совсем одни.

Ксения посмотрела на нее особым взглядом.

– Совсем одни… Я правильно тебя поняла, ты говоришь мне, что…

– Что Роберт – мой любовник. Именно это я тебе говорю. Разумеется! И уже больше года!

– О, Джоанна… Я никогда не думала… И не знала, что кто-то…

– Может вести себя так развязно? – закончила ее мысль Джоанна. – Не знаю, где ты воспитывалась, Ксения, но какую страну ни возьми… Ты просто отстала от жизни!

Нет, Джоанна смеется над ней, рассудила Ксения. Не может этого быть! Чтобы ее сверстница из приличной – да какой там приличной! из королевской! – семьи имела любовника, будучи к тому же помолвленной? Это не укладывалось в ее голове.

– Но… но король Истван – так зовут твоего официального жениха? – с запинкой произнесла она миг спустя.

– Вот видишь – запомнила имя! Так что дальше все пойдет как по маслу. У короля есть его Эльга – его любовница, от которой он без ума. И мы уже договорились: поженившись, мы не будем вмешиваться в личную жизнь друг друга.

Ксения не ответила.

– Это тебя поражает? Или даже шокирует?

– Порядочно, – призналась Ксения. – Подобная манера заключать брак кажется мне рассудочной и неприятной.

– Вообще неприятно выходить замуж за человека, которого ты не любишь, – огрызнулась Джоанна. – Даже будучи воспитанной в незнатной семье, ты должна понимать, что у королевских особ есть некоторые обязательства, которые нельзя игнорировать.

– Моя мама их проигнорировала, – взмахнула победным знаменем Ксения.

– И потрясла всю Европу! О, я знаю, это хотели замять, – щеки Джоанны горели, она всерьез разозлилась, – но, разумеется, об этом шептались то при одном дворе, то при другом. Шаг твоей матери восприняли как безумство и расценили его как удар по монаршей власти.

– Мама никогда и не думала, что ее персона столь важная, – миролюбиво отозвалась Ксения, желая сгладить конфликт. – И ей никакого дела не было до Европы. У нее был мой папа – и потом появилась я…

– Но я не хочу войти в историю подобным образом! – все еще пылко отвечала Джоанна.

Затем, взглянув в обеспокоенные глаза кузины, принцесса подошла к ней и поцеловала ее.

– Перестань тревожиться обо мне, Ксения. Я все делаю правильно – по крайней мере, правильно для меня. Твоя помощь для нас неоценима. – Она выдержала паузу и торжественно произнесла: – И я буду всю жизнь хранить о ней память.

– Передумай, пока не поздно, и выходи замуж за Роберта… за лорда Граттона! – взмолилась Ксения.

– Нет! – отвечала Джоанна. – Я помолвлена с королем Истваном, и я намерена стать королевой. Все, что должна сделать ты, – это придержать для меня местечко, чтобы не случилось скандала.

– Но как же мы… совершим рокировку? – хмыкнула Ксения, вспомнив шахматные уроки с отцом.

– Оставь это мне, – понимающе улыбнулась Джоанна. – Это не будет рокировкой в длинную сторону. Я как-нибудь проникну во дворец, и все, что тебе останется, – забрать свои денежки и отправиться восвояси.

Все это звучало весьма несерьезно и очень весело, но Ксения чувствовала: она еще не пришла в себя от потрясений, чтобы одержать победу в борьбе с сестрой.

– А ты? – спросила она слабым голосом. – Как ты встретишься с Ро… с лордом Граттоном?

– Пути Господни неисповедимы, – уклончиво отвечала Джоанна. – Роберт намерен, хотя я и предупреждала его, что это опасно, встретить меня в Дувре. Он отбыл туда предыдущим поездом и хочет, чтобы мы еще разок встретились, прежде чем я сяду на пароход и уеду в Лютению. Он-то думает, это будет нашим последним свиданием! А тут я ему и скажу…

Застегивая на Ксении платье – ткань была голубая, шелковистая, с муаровыми разводами, – она простонала:

– Как же он будет рад – и благодарен тебе! И мы преспокойно проследуем в отель лорда Уортена в Корнуолл.

– Корнуолл – это чудесно. Это лучшее место в Англии. Ты там была? – невольно зацепилась за родное Ксения.

– Нет, с твоей помощью буду впервые… Если ты прекратишь трястись от страха!

– Но что почувствует лорд Граттон, когда ему скажут, что ты попала в аварию? Вдруг вы не успеете встретиться раньше? – испуганно посмотрела на сестру Ксения.

– Полагаю, раненых пассажиров отвезут в Дувр как можно скорее, и меня среди них не будет, – беспечно отвечала Джоанна. – В любом случае не беспокойся. У меня куча денег, и я смогу о себе позаботиться. Я найду способ опередить любой санитарный транспорт.

– Ты мне кажешься такой храброй…

– А ты мне – чудо-ангелом!

– Ну нет… какой из меня ангел… У меня просто мозги набекрень съехали, если я покорно приняла твое авантюрное предложение.

– Все продумано. Что ты волнуешься? – Джоанна заканчивала облачаться в одежду Ксении. – Ты только погляди на нас! Да кому придет в голову, что по земле могут ходить две такие одинаковые молодые дамы?

– А твоя мать? – спохватилась вдруг Ксения. – Вдруг она меня увидит? Уж она-то заметит, что я не ее дочь!

– Не увидит. И если даже мама с папой решили бы завернуть ко мне в Лютению, они не смогли бы это сделать в течение ближайших десяти дней.

– Почему это?

– Они в Петербурге, гостят там по приглашению русского царя Александра Третьего и не смогут вернуться из России так быстро.

– Да, из России – не смогут, это правда, – кивнула Ксения и издала вздох облегчения.

– Говорю же тебе – не беспокойся! Нет никаких причин беспокоиться, – приобняла Джоанна сестру. – Тебе нужно только прихрамывать и позволять окружающим о тебе заботиться. Они в этом поднаторели. Я от этого уже с ума схожу! И потом, как говорит моя мама, я в папу – у меня от него моя властность и своенравие. Так что ты не отвертишься! Покоряйся.

– Твой отец был бы… в ужасе, если б узнал, что мы тут творим на волне твоего своенравия и склонности властвовать, – устало проговорила Ксения. Не много ли ей для одного дня? А что ее ждет впереди?

– Он никогда не узнает, – без тени сомнения отвечала Джоанна. – Кстати, тебе полезно будет узнать: папа, мама и король Истван называют меня Ксенией – но только они.

– Как странно! И почему?

– Мама хотела, чтобы это было моим единственным именем, потому что она обещала твоей матери назвать свою дочь Ксенией. Папа настоял, чтобы меня назвали так в честь его бабки. А король Истван говорит, что Джоанной звали его тетку, которую он терпеть не мог!

Ксения рассмеялась:

– Вот и славно! По крайней мере, я привычно отзовусь им на свое имя.

Джоанна посмотрела на себя в зеркало.

Темно-голубое платье Ксении – из недорогой ткани, с корсажем, – подчеркивало ее талию. Пышная юбка облаком укрывала бедра.

– – Хм… А это платье не так безнадежно, как можно было того ожидать… – с довольным видом заметила Джоанна. – Я могла бы выглядеть куда хуже!

– – Но другой-то одежды у тебя нет… – вернула ей Ксения реплику.

– А, неважно, – махнула рукой Джоанна, улыбаясь особой улыбкой. – Все необходимое можно купить в Дувре. Да, собственно, много одежды мне и не понадобится…

Кузина сказала это так, что Ксения покраснела. Но прежде чем она смогла что-то ответить, в дверь постучали.

– С вами все благополучно, ваше высочество? – спросил мужской голос.

– Вполне, спасибо, мистер Донингтон, – ответила через дверь Джоанна. – Я просто привожу себя в порядок. Сейчас выйду.

– Нет нужды торопиться, ваше высочество.

– Спасибо.

Они услышали, как шаги удаляются.

– Кто это был? – спросила Ксения шепотом.

– Мистер Сомерсет Донингтон, – объяснила Джоанна ей на ухо. – Он из британского министерства иностранных дел.

– Он что-то заподозрил?

– Нет. Он никогда раньше меня не видел, увидит сегодня. Тебя! – Джоанна издала короткий смешок.

Ксения одномоментно с ней издала короткий вздох ужаса.

– А теперь выходи! – приказала Джоанна. – И пребывай в томной расслабленности – ты это сумеешь! Изображай слабые нервы и общее недомогание. Пусть попрыгают вокруг тебя. А ты клади руку себе на лоб, приопускай ресницы, пальцами сжимай виски…

– А ты?

– Я здесь подожду, пока тебя уведут.

– Я… я не смогу!

– Чего не сможешь? – не на шутку взвилась Джоанна. – Изобразить стукнутую пыльным мешком из-за угла? Еще как сможешь! Вперед! – И, быстро чмокнув Ксению в щеку, она распахнула дверь и вытолкнула сестру в коридор, а сама встала за ее спиной, свирепо дыша в затылок и отрезая путь к отступлению.

Ксении ничего не оставалось, кроме как в полуобморочном состоянии, на ватных ногах войти в зал ожидания. И в самом деле – ее как пыльным мешком из-за угла стукнули, такой она себя ощущала. Или это состояние томной расслабленности, о котором упоминала Джоанна?.. И что-то еще про ресницы… Куда их? Вверх? Вниз?

Ее ожидал мужчина среднего возраста. На его лице она прочла беспокойство. Господи, им-то всем о чем беспокоиться?! Это ей, Ксении… О-о-о-о, хватит!

– Простите, что заставил себя ждать, ваше высочество, – начал мужчина с легким поклоном. – Но у меня для вас нехорошие новости.

Ксении было трудно совладать с голосом. Она смогла только вопросительно взглянуть на говорившего с ней дипломата. Но, кажется, это у нее получилось. Выразительности мимики ей было не занимать.

– Боюсь, баронесса фон Абсихт и ваша горничная слишком тяжело ранены, чтобы продолжать путь. Карета «Скорой помощи» отвезла их в Дувр, где, по мнению докторов, им придется остаться, по меньшей мере, недели на две или на три.

– Мне очень жаль это слышать.

Ксения удивилась, что может говорить столь отчетливо и не заикаться. Она даже слегка пожалела, что Джоанна не видит ее сейчас.

– Но я нашел мадам Гиюлу, – продолжал мистер Донингтон. – Она отделалась легким испугом. Мадам ожидает ваше высочество в экипаже.

– Мы дальше поедем в карете? – исполненным достоинства тоном осведомилась Ксения.

– До Дувра три четверти часа езды, – ответил мистер Донингтон, – и я решил, мэм, что вам покажется менее утомительным уехать сразу же, не дожидаясь другого поезда.

– Разумеется, – величественно согласилась Ксения.

– Тогда идемте?

– Д…. да…

И она, внутренне подобравшись, пересекла комнату, прикидывая, как Джоанна оценила бы ее первый выход.

«Это просто безумие! Бред! Сумасшествие! Все это кончится какой-то большой бедой!» – твердила она себе.

И миссис Беркли… Она так и не знает, что с ней. Но этот укол совести Ксения в себе подавила – обстоятельства сильнее ее.

Более того, начавшееся приключение – дикое, волнующее, о каком она не могла и помыслить! – постепенно вселяло в нее некий возвышенный трепет. И в конце концов она изыщет способ узнать о судьбе миссис Беркли, и даже если она ранена и ей нужна медицинская помощь, она ей будет оказана и без посредства ее незадачливой компаньонки.

2

Однако по мере приближения к Вене Ксению все сильнее охватывал ужас от предстоящего. До сих пор все шло относительно гладко, но теперь по сто раз на дню ей казалось: люди вокруг нее вот-вот догадаются, что она не та, за кого себя выдает.

Все естественно и сочувственно восприняли факт, что перенесенная авария оставила на здоровье принцессы след в виде небольшого расстройства рассудка: порою ее немного заносит, но это не стоит понимать буквально и брать в расчет, это временно, это пройдет, принцессе просто нужен покой – и всеми силами старались ей его обеспечить.

С того момента, как она пересекла Ла-Манш – в отдельной каюте, с двумя полицейскими в штатском, охраняющими ее персону, – она отчетливо понимала: жребий брошен, пути к отступлению нет.

Но ей повезло: мадам Гиюла – дама за сорок, многоречивая, весьма эмоциональная – пострадала гораздо серьезнее; последствия аварии сказались на ней куда сильнее, чем боль в бедре у Ксении и ее вынужденный маскарад.

Мадам Гиюла никак не могла опомниться от потрясения и все сетовала и причитала, за какие такие грехи ей выпал жребий сопровождать принцессу в Лютению.

– Ах, эта поездка! Дорого же она мне досталась! Долго же я ее не забуду! До конца своих дней! Неужели не нашлось никого помоложе меня? – твердила она, незаслуженно относя себя к дамам в возрасте. – Но, конечно же, я ценю, очень ценю то доверие, какого я удостоена его величеством… конечно. Я очень его ценю, но все же… все же… И что он мне скажет, когда узнает, что приключилось с вашим королевским высочеством? Я чего-то недоглядела? – патетически восклицала она, всерьез полагая, что ее бдительность могла бы предотвратить то, что колеса поезда сошли с рельс. Вот у нее, Ксении, вся жизнь покатилась в другом направлении, думала про себя «ее высочество». И отвечала мадам Гиюле, едва удерживаясь от смеха:

– Вряд ли король возложит на вас всю вину за железнодорожное происшествие! – и вывешивала на лицо спасительную улыбку, изо всех сил стараясь, чтобы голос ее звучал успокаивающе.

– Это с какой стороны посмотреть, ваше высочество! Король Истван очень любит во всем порядок, как вам известно, ваше высочество. А тут такая неразбериха! Всё сбилось, многие слуги теперь нездоровы… Он ожидает, что все будут молниеносно повиноваться его приказам, но не все сейчас это смогут, учитывая полученные увечья, физические и… и душевные! Ах, что же мне делать, что делать? – И снова по кругу.