Капризный ангел

– Но, мамочка, если оставить в стороне форму, то по сути так оно и есть. Разве я не права?

– Я отказываюсь продолжать разговор на эту тему! – отрезала мать. – Если тебя так занимает твое предстоящее бракосочетание, у нас есть что обсудить. Пройдемся для начала по списку приданого. Он еще, кстати, окончательно так и не составлен.

– А вот это мне совсем неинтересно, – чистосердечно призналась Тильда. – У меня полно нарядов, куда уж больше. Всех этих платьев мне хватит на двести лет! – Она вздохнула и почти с вызовом добавила: – Ты только представь, мама, каково будет лет через десять носить давно уже вышедшее из моды платье! Ужас!

Принцесса недовольно поджала губы.

– Я вообще отказываюсь понимать, Тильда, что с тобой творится в последнее время. С подобными мыслями в голове недолго и до революции. Всей душой надеюсь, что отец никогда не услышит от тебя подобных речей. Представляю, как бы это его расстроило!

– Мамочка! Но неужели тебе, когда ты сама была молодой, никогда не хотелось сделать или сказать что-то такое, что шло бы вразрез с тем, чего от тебя ждут?

Принцесса сделала вид, что не расслышала вопроса, и Тильда продолжала:

– Вот, к примеру, когда тебе сообщили, что ты выходишь замуж за папу, разве тебе в первую минуту не захотелось убежать и спрятаться? И вообще… Неужели ни разу в жизни ты не хотела перестать быть собой и превратиться, скажем, в другого человека?

– Никогда! – стальным голосом отчеканила принцесса. – А что касается твоего отца, то я с самого начала была счастлива стать его женой, а потому была преисполнена благодарности ко всем, кто занимался устройством нашего союза. У меня ведь, в отличие от тебя, было пять младших сестер, и мои родители очень беспокоились, смогут ли они найти достойные партии для всех дочерей.

Голос принцессы заметно потеплел, и она унеслась мыслями в прошлое.

– Мне было уже двадцать пять, когда мне позволили выйти замуж, причем, заметь, не за представителя королевской фамилии. Но я была счастлива, что стану женой такого замечательного и доброго человека, как твой отец.

– И ни малейшего протеста с твоей стороны? – все никак не могла успокоиться Тильда.

– Ни единого! – в голосе принцессы снова зазвучали стальные нотки. – Того же я жду и от тебя! Обещай мне, Тильда, что ты выбросишь этот бред из головы.

Тильда промолчала.

– Ты еще сама не понимаешь, как тебе повезло! – продолжила мать. – В столь юном возрасте выйти замуж за царственную особу, да еще правящую страной!

– Мамочка, а ты уверена, что князь Максимилиан хочет на мне жениться?

– Да все эти карликовые государства на континенте спят и видят, чтобы заполучить в жены для их правителей кого-нибудь из родственников Ее Величества! Англия – это великая империя, ее влияние в мире огромно. Ее доброго расположения к себе ищут все страны. Они ведь надеются не только на нашу дружбу, но и просят о финансовой помощи, о политической поддержке, наконец.

– А Германия тоже просит?

– И Германия тоже! – подтвердила принцесса Присцилла, правда, уже менее уверенным тоном.

– Князь Бисмарк, должно быть, выдающийся человек. Он сумел объединить Германию. И вот уже и Ганновер, и Кассель, и даже Бавария исчезли с карты в качестве самостоятельных государств.

– Меня радует твоя осведомленность.

– О, это в первую очередь заслуга моего преподавателя истории. Ты ведь сама распорядилась, чтобы мне прочитали курс по истории Европы. Вот он и нафаршировал меня всякими фактами и датами, словно я какой-нибудь страсбургский гусь.

– Я глубоко уважаю профессора Шиллера и восхищаюсь его познаниями в области истории, – согласилась с Тильдой мать. – Надеюсь, ничто не помешает ему сопровождать тебя в Обернию, как мне бы того хотелось.

– Но мама! Неужели ты хочешь, чтобы я всю дорогу делала уроки и зубрила историю?

– Дополнительные занятия пойдут тебе только на пользу! Папа уже договорился с вдовствующей леди Крукерн, и она любезно согласилась стать твоей компаньонкой на время путешествия и одновременно твоей фрейлиной.

– О нет! Только не она! – запальчиво воскликнула Тильда. – Она же такая старая, эта леди Крукерн. И потом, ей все не нравится. Она слова доброго ни о ком не сказала! Во всяком случае, я ни разу не слышала.

– Зато она много поездила по свету. Ведь ее покойный муж был одно время нашим послом в Вене. А потому она отлично знакома с этикетом, а это очень важно для тебя. Ты должна научиться всем тонкостям придворного этикета, чтобы избежать досадных ошибок и промахов, когда приедешь в княжество. Да и потом, когда уже станешь супругой правящего монарха.

– Леди Крукерн и профессор Шиллер! Веселенькая компания, ничего не скажешь! Честное слово! После путешествия в их обществе я с радостью брошусь в объятия князя Максимилиана, каким бы он ни был, этот таинственный князь.

– Очень на это надеюсь, моя милая! Не сомневаюсь, ты будешь счастлива с ним. Ах, какая жалость, что я не могу лично сопровождать тебя к будущему мужу, – принцесса вздохнула. – Но твой отец! Я не рискну оставить его одного.

– Конечно, мамочка! Я все понимаю, не переживай! Хотя с тобой мне было бы намного приятнее, чем с профессором и леди Крукерн.

– Свита в подобных случаях очень важна. В твоем окружении должны быть почтенные и уважаемые люди, а ведь такие путешествия стоят не дешево. – Принцесса издала очередной вздох. – К сожалению, в настоящее время мы не располагаем возможностью увеличить численность свиты. Только минимум, приличествующий твоему положению. Плюс два экипажа и шесть лошадей. На это тоже уйдет куча денег.

Несмотря на свои несметные богатства, герцог славился скупостью и не любил швыряться деньгами направо и налево, особенно за пределами собственных владений. Принцессе стоило немалых усилий выжать из мужа сумму, достаточную для того, чтобы приготовить дочери приличествующее приданое.

– Два экипажа? – удивилась Тильда. – Но зачем?

– В одном поедет твоя прислуга и багаж. К тому же, помимо приданого, тебе еще преподнесут множество свадебных подарков, пока ты будешь путешествовать по Европе. Их тоже ведь надо как-то доставить в Обернию.

Принцесса подняла руку и принялась загибать пальцы.

– Итак! Два экипажа, четыре кучера, по два на каждый, два лакея – итого шесть слуг. Плюс еще четверо верховых, сопровождающих экипажи. Даже в наш просвещенный век в дороге может случиться что угодно. Могут напасть бандиты, всякие грабители.

– Как интересно! – воскликнула Тильда, и у нее загорелись глаза.

– Будем надеяться, что твой интерес никогда не трансформируется в личный опыт. Верховые, которых отобрал твой отец, умеют обращаться с оружием. Они отличные стрелки и сделают все от них зависящее, чтобы доставить тебя к будущему мужу в целости и сохранности.

– Такая долгая дорога!

– Да, путь не близкий! – согласилась с Тильдой мать. – Но вы будете делать остановки. Ведь во время путешествия тебе предстоит навестить множество родственников. Начнешь с Голландии. Именно туда тебя доставит британское судно. Потом навестишь баварского короля Людвига, а там уже и до Обернии рукой подать.

– О, я всегда мечтала познакомиться с королем Людвигом! Он такой интересный человек, должно быть!

Принцесса открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут же снова закрыла и только недовольно поджала губы. Тильда поняла, что мать отнюдь не в восторге от нынешнего короля Баварии Людвига II.

Саму Тильду, напротив, уже давно занимала личность короля: его любовь к музыке была известна всем. Ведь он даже построил специальный театр для Рихарда Вагнера, где ставились исключительно оперы его любимого композитора. Если судить по фотографиям, то король хорош собой, но красота его какая-то уж очень бесплотная, почти неземная. И вообще, бледное и несколько изможденное лицо баварского короля наводило на мысль, что он и в самом деле немного не от мира сего.

Но все равно, так заманчиво – собственными глазами увидеть один из знаменитых дворцов, о которых столько разговоров: одни критикуют, другие восхищаются. А уж какое-то время там пожить – и вовсе предел мечтаний! Интересно, каким будет дворец, в котором ей предстоит провести оставшуюся жизнь? И, что еще важнее, каков ее будущий муж?

– Очень надеюсь, Тильда, что во время путешествия ты покажешь себя с самой лучшей стороны, – проговорила принцесса Присцилла. – Помни, о чем тебе только что говорила королева. Ты наш посланник в этой далекой стране, и от того, как ты станешь вести себя в своем новом качестве, зависит и то, сможешь ли ты в полной мере оправдать возлагаемые на тебя надежды.

Принцесса бросила короткий взгляд на дочь и с трудом подавила очередной вздох. Да уж! Ее Тильде действительно больше пристало развлекаться на каком-нибудь детском пикнике на лоне природы, а не замуж выходить, да еще за царственную особу. Совсем ребенок! Ей бы в куклы играть, цветочки на лугу собирать, а тут высшие политические соображения, хитроумные придворные интриги. Как то она справится с обязанностями взрослой замужней женщины?

Неожиданно для себя самой принцесса вдруг почувствовала прилив материнской нежности.

– Ах, доченька! – начала она, и голос ее от волнения дрогнул. – Если бы ты знала, как я хочу, чтобы ты была счастлива!

Тильда беззаботно улыбнулась в ответ.

– Не переживай так, мамочка. Думаю, на самом деле все это не так уж и страшно.

Глава 2

– Какой прекрасный замок! – воскликнула Тильда, когда они наконец прибыли в Линдерхоф. – Именно таким и должен быть настоящий королевский дворец!

Она все повторяла и повторяла эти слова, пока они осматривали внутреннее убранство замка. Фантастической красоты сооружение, которое король Людвиг приказал воздвигнуть в альпийской долине Грасванг.

– Дворец Линдерхоф назван так в честь старинной липы, которая когда-то росла на этом месте, – пояснил высоким гостям личный адъютант короля, сопровождавший их во время осмотра дворца. – Трудно поверить, но когда-то на этом месте стоял всего лишь крохотный охотничий домик.

– Фантастика! – снова не удержалась от восклицания Тильда. – Этот дворец невероятно прекрасен.

– Строительство было завершено только в нынешнем году, – продолжал адъютант. – Его Величество, на которого в свое время произвели впечатление Версаль и Трианон, задался целью воздвигнуть подобное архитектурное чудо, но уже у себя на родине, в Баварии. Он мечтал о шедевре! И вот его мечта осуществилась. Настоящая жемчужина в обрамлении Альпийских гор.

– Насколько я помню, – вступил в разговор профессор Шиллер, – король так и написал в письме, обращаясь к архитектору, которому был заказан проект дворца: «Я хочу, чтобы Вы сотворили рай, создали поэтически прекрасный уголок, в котором можно было бы хоть ненадолго забыться и отдохнуть душой и сердцем от всех тягот и треволнений нашего ужасного века».

– Это и правда рай! – взволнованно проговорила Тильда.

Белоснежный дворец с изысканными украшениями в барочном стиле, компактный, изящный, он напомнил ей своей дивной красотой волшебные замки, о которых она мечтала в детстве, когда ей читали сказки.

Им показали даже королевскую спальню. Огромная резная кровать, украшенная золотом, под балдахином из синего бархата, в окружении купидонов, каждый с короной в руках. Тильда подумала, что и сама была бы не прочь провести хотя бы одну ночь в такой кровати.

От созерцания других красот тоже захватывало дух. Анфилада комнат с горками, уставленными изысканным фарфором в бледно-розовых, голубых, кремовых и розовато-лиловых тонах, беседка в мавританском стиле, грот Венеры, невообразимой красоты резные сани, отделанные золотом, в которых король совершает зимние поездки из одного замка в другой.

Вот только, к вящему разочарованию Тильды, самого короля на месте не оказалось. А ей так хотелось познакомиться с королем Людвигом. Она уже даже нарисовала в своем воображении истинного романтического героя, как их описывают в книжках.

Но король недаром славился замкнутым образом жизни. Больше всего на свете он любил уединение, а уж встречаться с иностранцами – терпеть не мог. И потому Тильда не особенно удивилась, узнав, что Его Величество отбыл на озеро Кимзее. Наверное, я для него недостаточно важная особа, чтобы удостоить меня личной аудиенцией, с грустью подумала Тильда.

На самом же деле король поехал на Кимзее, чтобы своими глазами посмотреть, как идут дела на строительстве нового дворца, который, по замыслу его авторов, должен был окончательно посрамить красоты Версаля. Но как бы то ни было, а Линдерхоф, даже в отсутствие короля, произвел на Тильду неизгладимое впечатление. И какой приятный контраст со всем, что ей довелось увидеть, путешествуя по Европе. Вообще-то поездка оказалась не только скучной, но и весьма утомительной. Дороги повсюду были плохими, и экипажи едва тащились. Лишь Голландия составила приятное исключение: тамошние дороги почти не отличались от английских. Придорожные гостиницы, где меняли лошадей, отпугивали грязью, прислуга проявляла чудеса нерасторопности, а дворцы, где обитала ее родня, удручали затрапезностью, если не сказать больше.

Тильда и сама не сумела бы толком объяснить, что именно так разочаровало ее во всех этих родственниках, но от одного их вида можно было тут же впасть в самое глубокое уныние. Особенно это относилось к королям и герцогам, чьи владения были поглощены в ходе объединения Германии, а вместе с ними безвозвратно канули в Лету и былые привилегии их монархов, все величие и власть правителей карликовых государств.

Мать предупреждала Тильду о таком повороте событий, напутствуя ее следующими словами:

– Помни, Тильда! Монархам таких государств ты должна выказывать даже больше почтения, чем самой английской королеве. Они особенно щепетильны во всем, что касается протокола. Бедняжки надеются, что этикет хоть как-то поможет им сохранить лицо и показать свою важность на людях.

Очень скоро Тильда убедилась в правоте материнских слов.

Она была вынуждена часами выстаивать перед королем и его супругой, к которым завернула, путешествуя по Европе, только потому, что придворный этикет не допускал такой фамильярности, как сесть в присутствии королевских особ. Все речи монаршей четы были искусственными, разговор то и дело угасал, а задать вопрос, чтобы хоть как-то оживить беседу, было просто немыслимо. Тебя тотчас же встречал откровенно неодобрительный взгляд.

Единственный человек, который получал истинное наслаждение от поездки, была вдовствующая леди Крукерн. Возможно, приподнятое настроение, в котором она постоянно пребывала, отчасти объяснялось тем, что, куда бы они ни приехали, пожилая фрейлина везде находила повод для раздражения и язвительных насмешек над тем, что видела вокруг себя. Она поносила всех и вся и что ни день получала новый материал для своего злопыхательства. Но самое ужасное, что в глубине души Тильда была вынуждена признать, что очень часто ее спутница была совершенно права.

Лишь один-единственный раз Тильда не выдержала и принялась ей перечить. Это случилось, когда леди Крукерн в своей обычной издевательской манере стала надсмехаться над браком голландского короля Вильяма II и принцессы Эммы. Да, это правда. Король был на сорок с лишним лет старше супруги. Но спустя год после свадьбы выяснилось, что королева вполне счастлива со своим пожилым мужем. Тильда безошибочно почувствовала атмосферу ничем не замутненного семейного счастья, когда они посетили королевский дворец в Амстердаме.

Больше нигде она не встретила подобного радушия и гостеприимства. Возможно, потому, что почти все остальные ее родственники были очень-очень старыми. Разве что великий герцог земли Баден-Баден, Фридрих I. Он был и молод, и хорош собой, но из-за ограничений, накладываемых этикетом, ей ни разу не удалось поговорить с ним с глазу на глаз. А все эти разговоры на публике так скучны, что невольно начинаешь зевать еще до того, как откроешь рот, чтобы произнести первое слово.

«Неужели я смогу вынести подобную жизнь», – с унынием размышляла Тильда, пока карета медленно катила по дорогам Европы, пересекая границы государств и княжеств. И вот они наконец в Баварии.

Линдерхоф приподнял Тильде настроение. И даже более. Красота этого крохотного архитектурного шедевра всколыхнула в ее душе волну тех же смутных предчувствий и надежд, которые она испытала, когда любовалась резными панелями и потолками в Виндзорском замке. А как романтично смотрелся грот Венеры, который соорудили по распоряжению короля на живописном горном склоне! Туда даже провели электрический свет, который можно было при желании заставить мигать. Да и в самом дворце – электрическое освещение. Пожалуй, первое в Баварии строение, оснащенное электричеством.

На рукотворном озере, где можно было даже создать искусственные волны, горделиво плавала пара лебедей. К берегу была пришвартована лодка в форме золотой раковины, на которой король в сопровождении гребца любил совершать прогулки по водной глади.

Основным украшением парка, конечно же, был фонтан, мощные струи которого взмывали ввысь на несколько десятков метров. В парке было полно и других чудес и достопримечательностей: ажурная башенка, грабовые аллеи с аккуратно побеленными стволами деревьев, игрушечного вида пирамиды, живописные каскады, резные беседки и прелестные павильоны для тех, кто ищет уединения.

«Вряд ли я найду такие красоты в Обернии», – размышляла Тильда, осматривая парк. И зябко повела плечами при мысли, что каким бы прекрасным ни был тот дворец, в котором ей предстоит поселиться в скором будущем, его придется делить с мужем, князем Обернии.

По мере того, как приближался момент встречи с князем Максимилианом, она все чаще и чаще задумывалась о будущем.

В разговорах с родственниками тема предстоящего бракосочетания почти не поднималась, но вот то, что они говорили между собой, когда думали, что она их не слышит, откровенно пугало Тильду.

Она уже ни минуты не сомневалась в том, что князь, о котором даже ее собственная мать предпочитала говорить лишь в самых обтекаемых выражениях, так и не ответив на прямой вопрос дочери, почему он не любит фотографироваться, так вот, этот человек имеет множество странностей. Недаром при одном только упоминании имени князя Максимилиана вся родня тут же пускалась в уклончивые речи, в точности как и принцесса Присцилла, что лишь усиливало худшие подозрения Тильды. Собственно, общее настроение даже трудно было выразить словами. Одно ей было совершенно ясно: родственники неодобрительно относятся к князю Максимилиану и откровенно жалеют ее саму. Однажды в гостиной королевского дворца в Ганновере она услышала, как король Георг, длинноносый здоровяк с роскошными бакенбардами, сходившимися вместе, образуя некое подобие бородки, воскликнул в сердцах, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Ума не приложу, как им могла прийти в голову такая нелепость – выдать это невинное дитя за князя Максимилиана! Этого категорически нельзя было де…

Но тут король заметил Тильду и, поняв, что она услышала его слова, сконфуженно умолк, разразившись несколько неестественным кашлем. А потом и вовсе ретировался, предоставив жене самостоятельно заглаживать возникшую неловкость.

После того случая Тильда стала внимательнее прислушиваться к тому, что говорилось вокруг.

Судя по отдельным словам и обрывкам фраз, чаще всего произносимых шепотом или полушепотом, которые до нее долетали, правда о будущем муже была неутешительной.

– Это преступление! Неужели они надеются…

– Как только Присцилла могла дать согласие? Ведь ей-то должно быть известно…

– Бедное дитя! У меня сердце кровью обливается при мысли о том, что она обнаружит…

«Что они все так старательно скрывают от меня, – недоумевала Тильда, – и что не так с этим странным правителем Обернии?»

К сожалению, оба ее спутника не были лично знакомы с князем Максимилианом. Они даже в глаза его не видели. А потому расспрашивать профессора Шиллера или леди Крукерн о том, что значат эти таинственные недомолвки родственников, не имело никакого смысла. К тому же леди Крукерн, поднаторевшая в тонкостях дипломатического этикета за годы внешнеполитической службы мужа, никогда не позволила бы себе сказать по поводу князя что-то такое, что могло бы его унизить или представить в дурном свете.

Итак, во всем надо было разбираться самостоятельно. Одно было ясно: с человеком, которого ей прочат в мужья, что-то неладно. Но что именно? Может, он калека? Или даже урод? Но нет! Все в один голос твердили, что князь – настоящий красавец. Такой же, как и баварский король Людвиг. Что ж, портреты, развешанные по залам Линдерхофа, свидетельствовали, что баварский король на редкость хорош собой, а потому подобные оценки отнюдь не являлись преувеличением. Но это про короля! А что же князь?

Чем ближе они подъезжали к Обернии, тем чаще Тильда корила себя за то, что не проявила настойчивости и не стала протестовать против навязываемого ей замужества. Конечно, толку от ее протестов было бы немного. Ведь родители были безмерно польщены той высокой честью, которую оказала их дочери королева, сосватав крестнице столь завидного жениха. Но она могла хотя бы настоять, чтобы ей показали портрет князя. В конце концов, можно было бы закатить небольшую сцену и заявить, что она даст согласие на объявление помолвки лишь после того, как князь самолично прибудет в Англию и познакомится с ней.

И Тильда тут же представила себе, сколько веских аргументов и доводов было бы незамедлительно найдено, чтобы оправдать нежелание князя совершить такую поездку.

– Он не может оставить страну в такое время!

– В отсутствие Его Величества Германия может угрожать независимости Обернии.

– Такая поездка займет слишком много времени, а свадьба намечена на начало июня.

И все эти отговорки, разумеется, были бы вполне обоснованными, а потому ей пришлось бы молча согласиться с родителями, покорившись их воле.

И все же какая нелепость, если хорошенько подумать! Разве можно в наше время выходить замуж за человека, не имея ни малейшего представления о том, как он выглядит? Другие монархи с радостью украшают своими портретами все подряд, даже чеканят монеты с собственным профилем. Впрочем, она же еще не видела, какие деньги ходят в Обернии. Вполне возможно, тамошние купюры тоже украшены портретами князя.

Линдерхоф со всеми его красотами пробудил в Тильде детские мечты о романтичной и возвышенной любви. Такой дворец как нельзя лучше подходил для красивой любовной истории. Тильда представила, как она в новом нарядном платье прогуливается по роскошным дворцовым залам, сверкающим позолотой и хрусталем, где все, даже сами стены, навевает мысли о высокой и чистой любви. Она задумчиво остановилась возле одного из трюмо в зеркальном зале, созерцая собственное отражение, преломленное в десятках ракурсов. Сколько же здесь этих Викторий, подумалось ей. Сотни, нет, тысячи! И все такие маленькие, такие непредставительные! Тильда улыбнулась собственным мыслям. А чем она не подходит Линдерхофу? Она ведь такая же крошечная, как и этот сказочный замок. Вот только сказочного принца, который смотрел бы на нее влюбленным взглядом, увы, рядом нет.

И словно чья-то невидимая холодная рука сжала ее сердце, и она вдруг вспомнила все, что говорила ей мать о замужестве.

– Не стоит, Тильда, ждать от брака слишком многого. Ведь это – династический союз, то есть брак, так сказать, по политическим мотивам. А потому постарайся прежде всего подружиться со своим будущим мужем. Ты должна стать ему верным и преданным другом. Но и сама ты вправе надеяться лишь на взаимное дружеское чувство, и не более.

В то время когда мать читала ей подобные наставления, предстоящее замужество казалось еще таким далеким-далеким, а потому Тильда без страха смотрела в будущее, наивно надеясь, что у нее все будет по-другому. Они с князем встретятся и тотчас же влюбятся друг в друга.

К восемнадцати годам Тильда встречала не так уж много мужчин. Но по тем сверкающим взглядам, которые бросали на нее немногочисленные приятели и друзья отца, изредка навещавшие их родовой замок в Вустере, она догадывалась, что способна пробудить у представителей противоположного пола самые восторженные чувства. А там и до любви недалеко.

«Разумеется, князь обязательно придет от меня в восторг, – убеждала она себя. – А если он так хорош, как про него твердят, я тоже… и тогда…»

И при мысли о том, что может быть «тогда», у нее сладостно замирало сердце.

По ночам она без устали придумывала десятки самых захватывающих историй о том, какой счастливой и романтически прекрасной будет ее новая жизнь в Обернии.

Вокруг только улыбающиеся и счастливые лица, мечтательно рисовала она себе картинки будущей жизни. Она будет любить своих подданных, а те будут ее просто обожать. Но главное, ее будет любить князь. Конечно же, он будет любить ее! А как же иначе? И она полюбит его.

Но чем ближе Оберния, тем реже она строила по ночам свои воздушные замки. Очередная остановка в пути – и очередной обветшалый дворец. Оставаясь в спальне одна, Тильда невольно подмечала и потрескавшиеся стены, и облупившийся потолок с обвалившейся лепниной, и потертую скрипучую мебель, и рассохшиеся полы. И все чаще думала уже не столько о будущем, сколько мысленно воспроизводила в памяти гнетущую атмосферу очередного дворцового приема.

«Да, сир! Пожалуй, так, сир! Вы совершенно правы, сир!» – звучало в ушах. Господи, думала она с тоской. Да они-то и слов других не знают. Неужели и ей предстоит день за днем, год за годом выслушивать такую же ерунду? Нет, она этого не вынесет!

Но в глубине души Тильда чувствовала, что сможет. Ведь именно к такой жизни ее и готовили с раннего детства. Учили, заставляли разговаривать на разных языках, обязывали прочитывать толстенные тома по истории, где не было ничего интересного, одни цифры и даты. А еще бесконечные описания сражений, битв и такая же бесконечная череда рождений и смертей. А сколько карт было проштудировано! Ими была увешана вся ее классная комната. На одной стене – карты, изображавшие Европу в границах донаполеоновского периода. Потом пришел Наполеон и по своей прихоти перекроил европейскую карту. После того как его свергли, старые границы были восстановлены и на карты вернулись прежние государства, окрашенные в тот же цвет, что и раньше.

После 1871 года появились новые карты, отражавшие реалии уже нового времени, например объединенную Германию. Если внимательно посмотреть на карту, нельзя не заметить, что Германия, окрашенная в коричневый цвет, заполнила все свободное пространство между Францией и Россией. В более светлый тон были окрашены территории последних прусских приобретений, отошедших к Пруссии по Пражскому договору.

А коричневый цвет подходит Германии, размышляла Тильда, внимательно разглядывая карту. Тяжелая, скучная страна. И одновременно зловеще-мрачная. Да и в самих жителях Пруссии было что-то такое, что вызывало неприязнь. Они показались Тильде высокомерными, с явно выраженными диктаторскими замашками. Иное дело баварцы. Правда, знакомство Тильды с Баварией оказалось слишком поверхностным. Но люди ей понравились. Все вокруг улыбаются, у всех добродушные лица. Остается надеяться, что жители Обернии, которая граничит с королевством Бавария, ненамного отличаются от баварцев: такой же улыбчивый и добродушный народ.

Весь маршрут Тильды по Европе был расписан буквально по минутам. Об этом позаботились родители еще до ее отъезда в Обернию. В строгом соответствии с графиком в Линдерхофе она должна была провести только две ночи, после чего ей и ее спутникам предстояло пересечь границу с Обернией. Благо сама граница находилась совсем рядом с Линдерхофом, милях в трех от дворцового комплекса. Итак, конец ее путешествия совсем близок. Едва она пересечет границу и вступит в пределы княжества, в ее жизни начнется новая глава.

– Король Людвиг хорошо знает князя Максимилиана, – сказала ей мать, прощаясь. – Он расскажет тебе все, что нужно знать накануне встречи с ним. И ты прибудешь в столицу Обернии вполне подготовленной к своей новой роли.

Но по каким-то непонятным причинам король Людвиг постарался уклониться от свидания и беседы с ней. И вот цель близка, думала Тильда со страхом, а она совершенно не готова к встрече с будущим мужем. И как не знала о нем ничего, так и не знает. Кто же подстрахует ее от возможных ошибок, которые она может совершить, вступив в пределы незнакомой страны? Кто подскажет, что и как надо делать?

В первый же вечер в Линдерхофе у нее было мало времени, чтобы поразмыслить обо всех этих сложностях. Но на другой день, когда она со своими спутниками в сопровождении королевского адъютанта отправилась на прогулку по парку, окружающему дворец, прежние страхи снова обступили ее со всех сторон.

Все в Линдерхофе было на самом деле сказочно-игрушечным: крошечный дворец, да и сам парк вполне соответствовал ему по размерам. А потому осмотр достопримечательностей много времени не занял. Тильда была в восхищении. Все вокруг, начиная с дворца и его внутреннего убранства и кончая окрестными пейзажами, поражало красотой; во всем безошибочно чувствовался тонкий вкус человека, действительно задумавшего сотворить чудо. И везде ощущалось личное участие короля. Чуть позже Тильда обошла дворец уже в одиночестве и в полной мере насладилась изысканностью интерьера. Как великолепна вышивка на шторах и драпри! А маленький овальный кабинет из розового дерева, а живописный петух, произведение знаменитых мастеров севрского фарфора, а резные панели, в полном блеске явившие мастерство здешних резчиков по дереву. Ну и, конечно же, целая галерея фамильных портретов, далеких и близких предков короля Людвига, которыми были увешаны все стены в проемах между горками, заполненными коллекционным фарфором.

Да, такую атмосферу изысканной красоты и роскоши, где по-настоящему отдыхаешь душой и сердцем, мог задумать и воплотить в жизнь только человек, обладающий безупречным вкусом, который умеет ценить и понимать прекрасное во всех его проявлениях.

Под впечатлением от дворцовых красот Тильда вернулась в гостиную. Она немного устала от обилия шедевров вокруг, что не помешало ей моментально почувствовать напряжение, повисшее в комнате.

– Ничего не понимаю! – услышала она голос леди Крукерн. – Разве его высочество не в курсе, что мы уже здесь? И что мы ожидаем его…