Главнокомандующiй, Графъ Яковъ Александровичь Брюсъ{310}, осуждалъ при немъ, въ присутствiи многихъ, дъйствiя своего предмъстника, Графа Захара Григорьевича. "У насъ мало въ Россiи людей, подобныхъ Чернышеву и Румянцову сказалъ Платонъ; - на кого ни посмотримъ все Брюсъ, да Платонъ." - Графъ Чернышевъ, дъйствительно, занимаетъ въ Россiи первое мъсто между Градодержателями, не молчалъ и въ Совътахъ Государственныхъ; но былъ второстепенный Полководецъ. Графъ Петръ Ивановичь Панинъ называетъ его въ письмъ къ Д. И. Фонъ-Визину: Военнымъ Министромъ и комнатнымъ Генераломъ{311}.
      О возвышенномъ характеръ Чернышева, можно судить по слъдующему анекдоту: "Что новаго?" - спросилъ онъ у одного знакомаго своего, въ 1779 году. - "Слышно, что Репнину дали Андреевскiй орденъ." - "Какъ дали?" отвъчалъ Чернышевъ - "Мнъ его дали и тебъ могутъ дать; а Репнинъ самъ его взялъ."
      28-й Генералъ-Фельдмаршалъ
      Князь Григорий Александровичь Потемкинъ-Таврическiй
      Князь Григорiй Александровичь Потемкинъ-Таврическiй, сынъ отставнаго Маiора, служившаго въ гарнизонномъ полку, родился, Смоленской губернiи, Духовщинскаго уъзда, въ небольшой деревнъ отца своего, Чижовъ, въ Сентябръ 1736 года. Онъ произошелъ отъ древней дворянской фамилiи, переселившейся изъ Польши въ Россiю и въ малолътство Петра Великаго довольно знаменитой{312}. Назначаемый въ духовное званiе, Потемкинъ обучался сначала въ Смоленской Семинарiи, потомъ отправленъ въ Московскiй Университетъ. "Здъсь посъщалъ онъ съ большимъ прилежанiемъ лекцiи Профессоровъ, оказалъ быстрые успъхи въ наукахъ, желая, - какъ твердилъ товарищамъ своимъ - бытъ непремънно Архiереемъ, или Министромъ; получилъ золотую медаль (1756 г.) и вскоръ соскучился единообразнымъ ученiемъ, пересталъ ходить въ Университетъ, выключенъ изъ онаго{313}, обращался съ одними монахами, бесъдуя въ Заиконоспасскомъ и Греческомъ монастыряхъ о догматахъ въры. Казалось, юноша, одаренный отъ природы колоссальнымъ ростомъ, мужественною красотой, умомъ бъглымъ, памятью необыкновенною, готовилъ себя къ ношенiю митры: вышло противное. Честолюбивый нравъ его не могъ довольствоваться саномъ пастыря Церкви, желалъ повелъвать многими, гонялся за славою и внушилъ ему счастливую мысль сблизиться съ Дворомъ военною службой. Въ числъ духовныхъ, которыхъ посъщалъ Потемкинъ, находился Амвросiй Зертисъ-Каменскiй, бывшiй тогда Архiепископомъ Крутицкимъ и Можайскимъ: онъ одобрилъ его намъренiе и далъ ему на дорогу пятьсотъ рублей{314}. Изъ келлiи монастырской Потемкинъ перенесся къ берегамъ Невы и вскоръ принятъ въ Конную гвардiю; обучался Французскому языку въ свободное время. Онъ былъ Вахмистромъ этого полка, когда вступила на Престолъ Екатерина II (1762 г.), находился въ Ея свитъ и услышавъ, что Императрица желаетъ имъть темлякъ на шпагъ, сорвалъ свой собственный, подъъхалъ къ Государынъ и осмълился поднести оный. Ретивая лошадь Потемкина, привыкшая къ эскадронному ученiю, поравнялась съ лошадью Императрицы и, не смотря на всъ усилiя его, упорствовала удалиться. Екатерина улыбнулась, взглянула на отважнаго всадника, спросила о его фамилiи, произвела на другой день (29 Iюня) Потемкина офицеромъ гвардiи, потомъ Подпоручикомъ и Камеръ-Юнкеромъ, приказавъ выдать ему двъ тысячи рублей. Онъ былъ отправленъ въ Стокгольмъ къ Министру нашему при Шведскомъ Дворъ, Графу Остерману, съ увъдомленiемъ о послъдовавшей перемънъ въ Правленiи.
      Возвратясь въ С. Петербургъ, Потемкинъ старался сблизиться съ Орловыми, которые находились во всей своей силъ, былъ принятъ въ общество Императрицы, гдъ любезность и простота замъняли принужденныя обыкновенiя, прикомандированъ, потомъ, будучи Поручикомъ, къ Оберъ-Прокурору Св. Синода Ивану Ивановичу Мелисино. Въ 1768 году онъ имълъ уже чинъ Дъйствительнаго Камергера и Секундъ-Ротмистра Конной гвардiи. Тогда началъ Потемкинъ обдумывать планъ своего возвышенiя и могущества, не довольствуясь полученными наградами; желалъ большаго и, чувствуя свои преимущества передъ другими, увъренъ былъ въ успъхъ.
      Въ 1769 году возгорълась война съ Турцiею. Потемкинъ воспользовался этимъ случаемъ, чтобы удалиться на нъкоторое время изъ столицы ; служилъ сначала подъ знаменами Генералъ-Аншефа Князя Голицына, потомъ въ армiи Генералъ-Фельдмаршала Графа Румянцова: участвовалъ 19 Iюня, въ пораженiн Генералъ-Маiоромъ Княземъ Прозоровскимъ двадцатитысячнаго Турецкаго войска, перешедшаго у Хотина на лъвый берегъ Днъстра и желавшаго пробраться къ КаменцуПодольскому; въ овладънiи, 2 Iюля, Турецкими укръпленiями подъ Хотинымъ; пожалованъ въ Генералъ-Маiоры за оказанную храбрость и опытность въ военныхъ дълахъ; предводительствуя отрядомъ конницы, отличилъ себя въ сраженiи, 29 Августа, на которомъ Верховный Визирь, Молдованджи Паша, и Крымскiй Ханъ были совершенно разбиты и обращены въ бъгство.
      Графъ Румянцовъ, принявъ главное начальство надъ армiею послъ Князя Голицына и угадывая, какая участь ожидала Потемкина, доставлялъ ему случаи пожинать лавры; онъ увънчалъ себя новою славой, въ началъ Января 1770 года, въ окрестностяхъ Фокшанъ, опрокинулъ (4 числа) за ръку Милку, вмъстъ съ Генералъ-Маiоромъ Графомъ Подгоричани, Турецкiй десятитысячный корпусъ, предводимый Сулиманъ Пашею и Сераскиромъ РумелиВаласи; положилъ на мъстъ тысячу человъкъ, отнялъ пять орудiй, два знамя и пять фуръ съ порохомъ; содъйствовалъ (4 Февраля) Генералъ-Поручику Штофельну въ овладънiи Журжею; преслъдовалъ непрiятеля, обращеннаго въ бъгство Румянцовымъ, 17 Iюня, близь РябойМогилы; участвовалъ въ битвахъ Ларгской (7 Iюля) и Кагульской (21 Iюля); отразилъ на послъдней Хана Крымскаго, намъревавшагося ударить въ тылъ Русской армiи; награжденъ орденами Св. Анны и Св. Георгiя третьяго класса; принялъ дъятельное участiе въ занятiи Измаила Генералъ-Поручикомъ Княземъ Репнинымъ; первый вступилъ въ предмъстье Килiи, когда оно было объято пламенемъ; съ успъхомъ отразилъ (1771 г.) нападенiя Турокъ на Краiовъ; вытъснилъ ихъ изъ Цимбры; освободилъ находившихся въ этомъ городъ Христiанъ; сжегъ нъсколько непрiятельскихъ судовъ на Дунаъ и четыре магазина, наполненные мукою и сухарями; обратилъ въ бъгство четырехътысячный отрядъ Турецкiй (17 Мая) на походъ къ ръкъ Ольтъ; держалъ въ осадъ кръпость Турну, вмъстъ съ Генералъ-Маiоромъ Гудовичемъ; предводительствуя небольшею флотилiею (въ Октябръ), дълалъ поиски на правомъ берегу Дуная, подходилъ къ Силистрiи. Въ 1772 году происходили переговоры о миръ, и Потемкинъ провелъ это время, большею частiю, въ шлафрокъ или лежа на софъ, погруженный въ размышленiе. Между тъмъ онъ произведенъ въ Генералъ-Поручики за прошедшую службу.
      Съ возобновленiемъ военныхъ дъйствiй (1773 г.) Потемкинъ снова обнажилъ мечь свой: переправился черезъ Дунай въ виду многочисленнаго непрiятеля, 7 Iюня; участвовалъ въ разбитiи Османа Паши подъ Силистрiей, въ овладънiи его лагеремъ. Эти подвиги Потемкина остались безъ награжденiя. Оскорбленный Полководецъ, всегда предпрiимчивый, отправился въ С. Петербургъ и ръшился написать слъдующее письмо къ Императрицъ{315}: "Всемилостивъйшая Государыня! Опредълилъ я жизнь мою для службы Вашей, не щадилъ ее отнюдь, гдъ только былъ случай къ прославленiю Высочайшаго Имени. Сiе поставя себъ простымъ долгомъ, не мыслилъ никогда о своемъ состоянiи и если видълъ, что мое усердiе соотвътствовало Вашего Императорскаго Величества волъ, почиталъ уже себя награжденнымъ. - Находясь почти съ самаго вступленiя въ армiю Командиромъ отдъленныхъ и къ непрiятелю всегда близкихъ войскъ, не упустилъ я наносить оному всевозможнаго вреда: въ чемъ ссылаюсь на Командующаго армiею и на самихъ Турокъ. - Отнюдь не побуждаемъ я завистiю къ тъмъ, кои моложе меня, но получили лишнiе знаки Высочайшей милости, а тъмъ единственно оскорбляюсь, что не заключаюсьли я въ мысляхъ Вашего Величества меньше прочихъ достоинъ? Симъ будучи терзаемъ, принялъ дерзновенiе, павъ ко священнымъ стопамъ Вашего Императорскаго Величества, просить, ежели служба моя достойна Вашего благоволенiя и когда щедрота и Высокомонаршая милость ко мнъ не оскудъваютъ, разръшить сiе сомнънiе мое пожалованiемъ меня въ Генералъ-Адъютанты Вашего Императорскаго Величества. Сiе не будетъ никому въ обиду, а я приму за верхъ моего счастiя, тъмъ паче, что находясь подъ особливымъ покровительствомъ Вашего Императорскаго Величества, удостоюсь принимать премудрыя Ваши повелънiя и, вникая въ оныя, сдълаюсь вяще способнымъ къ службъ Вашего Императорскаго Величества и Отечества." - На другой день Потемкинъ удостоился получить слъдующiй собственноручный рескриптъ: "Господииъ Генералъ-Поручикъ! Письмо ваше Г. Стрекаловъ Мнъ сего утра вручилъ и Я просьбу вашу нашла столь умъренною въ разсужденiи заслугъ вашихъ, Мнъ и Отечеству учиненныхъ, что Я приказала изготовить указъ о пожалованiи васъ Генералъ-Адъютантомъ. Признаюсь, что и сiе Мнъ весьма прiятно, что довъренность ваша ко Мнъ была такова, что вы просьбу вашу адресовали прямо письмомъ ко Мнъ, а не искали побочными дорогами. Впрочемъ пребываю къ вамъ доброжелательная Екатерина."{316}
      Вслъдъ за тъмъ, Потемкинъ получилъ орденъ Св. Александра Невскаго (1774 г.); началъ посъщать по прежнему общества Императрицы; былъ веселъ, занималъ собою другихъ; потомъ сдълался пасмурнымъ, задумчивымъ, оставилъ совсъмъ Дворъ, удалился въ АлександроНевскiй монастырь; объявилъ, что желаетъ постричься, учился тамъ церковному уставу, отростилъ бороду, носилъ монашеское платье. Такъ необыкновенный человъкъ этотъ пролагалъ дорогу къ своему возвышенiю! Душевная скорбь его и унынiе не остались сокрытыми отъ Двора, возбудили любопытство и жалость онаго, и вскоръ временный отшельникъ сбросилъ черную одежду и явился среди изумленныхъ царедворцевъ во всемъ блескъ любимца счастiя. Въ томъ же году пожалованъ онъ Генералъ-Аншефомъ, Военной Коллегiи Вицъ-Президентомъ, лейбъ-гвардiи Преображенскаго полка Подполковникомъ и (25 Декабря) кавалеромъ ордена Св. Апостола Андрея Первозваннаго. Въ слъдующемъ году (1775) получилъ орденъ Св. Георгiя втораго класса за ратные подвиги противъ Турокъ въ прошедшую кампанiю; назначенъ Генералъ-Губернаторомъ Новороссiйской, Азовской и Астраханской губернiй, съ властiю и преимуществами Царскаго Намъстника, а по заключенiи съ Портою Оттоманской мира, награжденъ (10 Iюля): за споспъшествованiе къ оному добрыми совътами Графскимъ достоинствомъ Россiйской Имперiи; за храбрые и пеутомимые труды шпагою, осыпанною алмазами, и въ знакъ Монаршаго за то благоволенiя портретомъ Императрицы для ношенiя на груди.
      Сначала Потемкинъ не имълъ большаго влiянiя на дъла Государственныя, хотя и пользовался совершенною довъренностiю Екатерины, жилъ въ Дворцъ, гдъ ежедневно поклонники раболъпствовали передъ нимъ, въ то время какъ онъ, лежа на диванъ, не обращалъ на нихъ вниманiя. Въ 1776 году, Императрица пожаловала его Поручикомъ Кавалергардскаго Корпуса и исходатайствовала ему Княжеское достоинство Имперiи Римской съ титуломъ Свътлъйшаго. Между тъмъ возраставшее могущество Потемкина заставило и другихъ Государей искать въ немъ: Король Польскiй препроводилъ къ нему ордена Бълаго Орла и Св. Станислава; Фридрихъ Великiй поручилъ брату своему, Принцу Генриху, возложить на него ленту Чернаго Орла; Датскiй Король прислалъ орденъ Слона, Шведскiй орденъ Серафима.
      Сдълавшись необходимымъ для Екатерины Великой, гордый вельможа, увъренный въ своей силъ, отправился (1777 г.) въ подчиненное ему Намъстничество для поправленiя разстроеннаго здоровья. Царедворцы, враги Потемкина, радовались удаленiю его; но путешествiе это было основано на утонченной политикъ: онъ уклонился на время для того только, чтобы достигнуть потомъ върнъе предположенной цъли. На дорогъ вездъ строили въ честь его трiумфальныя ворота, говорили ему привътственныя ръчи, давали праздники. Екатерина подарила ему Аничковскiй дворецъ и пожаловала восемдесять тысячь рублей на поправку мебелей; но Потемкинъ, возвратясь въ столицу, остановился по прежнему въ Зимнемъ дворцъ и потомъ переъхалъ въ смежный съ онымъ, принадлежащiй Эрмитажу (1777 г.). Здъсь приступилъ онъ къ давно обдуманному имъ плану относительно изгнанiя Турокъ и Татаръ изъ Европы, возстановленiя Греческой Имперiи. Увъряютъ, будтобы Потемкинъ намъревался основать тамъ независимое Государство. Положено было, прежде, овладъть Крымом; Екатерина вооруженною рукою утвердила (1777 г.) Ханомъ Шагинъ-Гирея, не смотря на угрозы Порты. Многiя семьи Грековъ и Армянъ переселены изъ Тавриды въ Россiю. При устьъ Днъпра основанъ Потемкинымъ Херсонь съ корабельною гаванью (1778 г.). Тщетно Фридрихъ Великiй старался убъдить Императрицу къ постановленiю оборонительнаго союза съ Турцiею, лаская честолюбiе Потемкина Курляндскимъ Герцогствомъ; онъ не перемънилъ образа мыслей и умълъ склонить на свою сторону Императора Iосифа II въ бытность его въ Россiи (1780 г.). Столь же неудачны были и усилiя Англiйскаго Министерства отвлечь Россiйскiй Дворъ посредствомъ Потемкина отъ вооруженнаго неутралитета: върный исполнитель великихъ намъренiй Екатерины не пожертвовалъ выгодами Отечества для своихъ собственныхъ. Въ 1782 году, по его представленiю, какъ Екатеринославскаго Генералъ-Губернатора, многiя пустыни Новороссiйскiя заселены людьми, вышедшими изъ разныхъ другихъ областей Имперiи. Тогда Екатерина II учредила орденъ Св. Равноапостольнаго Князя Владимiра и возложила оный на Потемкина. Вскоръ Крымскiя дъла отозвали его въ Херсонь. Между тъмъ, какъ происходили переговоры съ Ханомъ и верховными начальниками народовъ Кубанскихъ, Потемкинъ нъсколько разъ ъздилъ въ С. Петербургъ; наконецъ ласкою, убъждениями, золотомъ и грознымъ вооруженiемъ умълъ онъ склонить Шагинъ-Гирея къ уступкъ полуострова Россiи{317}. Важный подвигъ этотъ, къ безсмертной славъ Потемкина, совершенъ (1783 г.) безъ всякаго кровопролитiя. Тамань и вся страна Кубанская присоединены также къ Имперiи нашей. Твердость и дъятельность Булгакова{318}упрочили эти прiобрътенiя за Россiею на въчныя времена.
      Въ началъ 1784 года (2 Февраля) Екатерина, признательная къ заслугамъ, пожаловала Потемкина Президентомъ Военной Коллегiи съ чиномъ Генералъ-Фельдмаршала, Екатеринославскимъ и Таврическимъ Генералъ-Губернаторомъ и Шефомъ Кавалергардскаго полка. Тогда открылось новое поле изобрътательнаго ума его: онъ выдалъ (1786 г.) уставъ, въ которомъ съ великою точностiю означены были издержки каждаго полка; перемънилъ невыгодную одежду войскъ Русскихъ, велълъ отръзать косы, бросить пудру; одълъ солдата въ куртку, покойныя шаравары, полусапожки и удобную, красивую каску; передвигалъ безпрестанно полки съ одного мъста на другое, чтобы они въ мирное врема не прiучились къ нъгъ. Въ Тавридъ, ввъренной его попеченiю, дикiя степи превратились въ плодоносныя поля, гдъ повсюду видны были многочисленныя, прекрасныя стада, благословенныя нивы, богатыя селенiя, возвышались многолюдные города. Чтобы прикрыть границы отъ непрiятельскихъ нападенiй и содержать въ страхъ Татаръ и другiе хищные народы онъ протянулъ цъпь войскъ на берегу Кубани; Севастополь и Херсонь наполнились флотами; Русскiй Флагъ развъвалъ свободно на Черномъ моръ.
      1787 годъ достопамятенъ въ жизни Потемкина: Екатерина осчастливила своимъ посъщенiемъ Херсонь и Тавриду. Тогда большiя дороги и хребты горъ освъщены были разноцвътными огнями; Днъпръ покрытъ великолъпными галерами; вездъ сооружены дворцы; лъса превращены въ Англiйскiе сады. "Путешествiе Императрицы - описываетъ сопровождавшiй Ея Принцъ де Линь - "можно назвать волшебствомъ. На каждомъ почти шагу встръчали мы нечаянное, неожиданное. Тамъ видъли эскадры, тамъ конные отряды, тамъ освъщенiе, на нъсколько верстъ простиравшееся; здъсь сады, въ одну ночь сотворенные! Повсюду увънчалась Екатерина торжествами, изъявленiями благодарности, благоговънiя и восторговъ." На воротахъ: въ Перекопъ изображена была слъдующая надпись, сочиненная Потемкинымъ: Предпослала страхъ и принесла миръ (1787 г.); въ Кременчугъ: Возродительницъ сихъ странъ. Въ проъздъ черезъ Таврическую область сопутникомъ Императрицы былъ Iосифъ, прибывшiй подъ именемъ Графа Фалкенштейна. Возвратясь въ С. Петербургъ, Екатерина повелъла Правительствующему Сенату изготовить похвальную грамоту, съ означенiемъ подвиговъ Генералъ-Фельдмаршала Князя Потемкина: въ присоединенiи Тавриды къ Имперiй Россiйской, въ успъшномъ заведенiи хозяйственной части и населенiи губернiи Екатеринославской, въ строенiи городовъ и въ умноженiи морскихъ силъ на Черномъ моръ, съ прибавленiемъ ему именованiя Таврическаго. - Англiя и Пруссiя вооружили въ томъ году Порту Оттоманскую противъ Россiи: въ Константинополъ требовали отъ нашего Посланника Булгакова возвращенiя Крыма, заключили его въ семибашенный замокъ. 9-го Сентября былъ обнародованъ Манифестъ о войнъ съ Турками. Предводителями войскъ назначены Румянцовъ-Задунайскiй и Потемкинъ - Таврическiй. Первому ввърена Украинская армiя; второму Екатеринославская.
      28 Iюня (1788 г.) Потемкинъ явился подъ Очаковымъ и въ виду этого города занялъ станъ свой при Днъпровскомъ устьъ. 25 Iюля, онъ обозръвалъ устроиваемый редутъ къ берегу Чернаго моря на пушечный выстрълъ отъ непрiятеля. Ядры сыпались изъ кръпости со всъхъ сторонъ; находившiеся въ свитъ Главнокомандовавшаго Генералъ-Маiоръ Синельниковъ и Козакъ были смертельно ранены; послъднiй испустилъ жалостный вопль. "Что ты кричишъ?" сказалъ ему Потемкинъ съ твердостiю духа и хладнокровно распоряжалъ работами. Дорожа кровью себъ подобныхъ, онъ не хотълъ изъ честолюбивыхъ видовъ жертвовать жизнiю человъческою и ръшился тъсною осадой принудить Турокъ къ сдачъ. Въ половинъ Августа кончены были батареи наши. Гарнизонъ Очаковскiй защишался отчаянно, повторялъ свои вылазки. 7 Сентября, Потемкинъ открылъ сильный огонь со всъхъ своихъ батарей, для воспрепятствованiя осажденнымъ поправлять поврежденныя укръпленiя. Между тъмъ Турецкiй флотъ потерпълъ сильное пораженiе, на Лиманъ; отдъльные отряды Потемкина наносили страхъ и опустошенiе за Кубанью и на берегахъ Анатолiйскихъ; Березанскiй островъ съ кръпостью занятъ храбрыми Черноморскими Козаками (7 Ноября). Въ великолъпной землянкъ своей, подъ громомъ пушекъ, среди движенiй ратныхъ, Князь Тавриды находилъ время беседовать съ Музами, писалъ стихи, переводилъ Церковную Исторiю Аббата Флери. Настала сильная стужа, сопровождаемая большими снъгами. Непрiятель сдълалъ изъ Очакова вылазку (11 Ноября), но былъ отбитъ. Положенiе войска становилось безпрестанно тягостнъе. Усилившiяся болъзни каждый день похищали множество людей. Солдаты просили своего Полководца вести ихъ противъ нечестиваго города, который хотъли превратить въ гробъ врагамъ Христiанства. Ледъ, покрывшiй Лиманъ, представлялъ удобство напасть на Очаковъ съ той стороны, укръпленной слабъе прочихъ. Потемкинъ ръшился взять кръпость приступомъ, назначилъ для сего день Св. Николая и на канунъ нъсколько разъ осматривалъ непрiятельскiе ретраншаменты, подъ самыми пушками; ободрялъ солдатъ: объщалъ имъ отдать городъ въ полную волю, если только они возьмутъ его. Всъ приготовленiя къ приступу были сдъланы. Положено въ одно время напасть на ретраншаментъ нагорный, на Гассанъ Пашинскiй замокъ и на самую кръпость. Потемкинъ раздълилъ армiю на шесть колоннъ: четыре, подъ предводительствомъ Князя Репнина, должны были дъйствовать на правомъ крылъ; двъ, подъ начальствомъ Генерала отъ артиллерiи Меллера{319}на лъвомъ; обратилъ остальные полки въ два резерва; велълъ быть при нихъ конницъ, а легкимъ войскамъ наблюдать со стороны Днъстра. Наступилъ роковый день (6 Декабря): Главнокомандовавшiй повторилъ приказанiе , чтобы войска, назначенныя на приступъ, не занимаясь перестрълкою, дъйствовали штыками со всевозможною быстротой; отпътъ молебенъ и въ семь часовъ утра началось нападенiе. Непрiятель отчаянно защищался; но огонь его орудiй, глубина рвовъ, высокiе валы и палисадникъ, адскiй зъвъ взорванныхъ подкоповъ не остановили Русскихъ воиновъ: они шли впередъ по грудамъ непрiятельскихъ тълъ и по трупамъ своихъ братьевъ, опрокидывали все, попадавшееся имъ на встръчу - и Очаковъ завоеванъ! - Потемкинъ оставался во время приступа на одной батареъ и, подперши рукою голову, повторялъ безпрестанно: Господи помилуй! Онъ принужденъ былъ сдержать свое роковое слово: позволилъ ожесточенному войску три дни грабить взятый городъ ...... Кромъ богатой добычи, триста десять пушекъ и мортиръ, сто восемдесять знаменъ и множество оружiй достались побъдителямъ. Въ числъ плънныхъ находились: Главный Начальникъ кръпости, трехъ-бунчужный Паша Гюссенъ и три ЧектырьБея, командовавшiе на галерахъ и имъвшiе достоинство двухъ-бунчужныхъ Пашей. Жестокая зима не позволила зарыть въ землю всъхъ труповъ: Фельдмаршалъ приказалъ бросать убитыхъ непрiятелей на ледъ, чтобы они приплыли къ Турецкимъ берегамъ. - Многiе изъ нихъ служили пищею голоднымъ волкамъ и хищнымъ птицамъ. - Онъ получилъ за взятiе Очакова давно желанный имъ орденъ Св. Георгiя первой степени и сто тысячь рублей; а за побъды на Лиманъ осыпанную брилiантами и украшенную лаврами шпагу въ двадцать тысячь, съ надписью: Командующему Екатеринославскою сухопутною и морскою силою, успъхами увънчанному. Она прислана къ нему на золотомъ блюдъ, на которомъ было выръзано: Командующему Екатеринославскою сухопутною и морскою силою, яко строителю военныхъ судовъ.
      Осматривая въ началъ 1789 года Очаковскую степь, Князь Таврическiй обратилъ особенное вниманiе на удобство мъста, гдъ ръка Ингулъ впадаетъ въ Бугъ, и приступилъ къ заложенiю при ономъ корабельной верфи. Мъсто это Потемкинъ наименовалъ Николаевымъ, желая воздать долгъ благодарности покровителю Русскаго оружiя, Св. Чудотворцу Николаю. Вскоръ получилъ онъ позволенiе явиться въ С. Петербургъ, гдъ ожидалъ его блистательный прiемъ. Нъсколько дней до прiъзда покорителя Очакова освъщаема была каждую ночь дорога, ведущая въ столицу, на разстоянiи двадцати верстъ. Императрица предупредила его своимъ посъщенiемъ и потомъ объявила на придворномъ балъ: что пришла отъ Князя Потемкина. Такъ Екатерина умъла награждать заслуги подданныхъ! Царедворцы давали ему праздники, стараясь на перерывъ превзойти другъ друга великолъпiемъ и пышностiю. Передъ отъъздомъ изъ С. Петербурга Потемкинъ получилъ отъ Государыни сто тысячь рублей, Фельдмаршальскiй жезлъ, украшенный брилiантами и обвитый богатымъ лавровымъ вънкомъ, орденъ Св. Александра Невскаго, для ношенiя на груди, укръпленный къ драгоцънному солитеру, стоившему сто тысячь рублей{320}и шесть миллiоновъ на продолженiе военныхъ дъйствiй.
      Въ Турцiи владычествовалъ тогда Селимъ III, племянникъ Абдулъ-Гамида, Государь юный лътами, но отважный. Расточая золото, чтобы щадить кровь человъческую, Потемкинъ умълъ склонить на свою сторону Султаншу Валиду и Капитана Пашу, который содъйствовалъ потомъ въ умерщвленiи Верховнаго Визиря, явнаго врага Россiи. Побъды при Галацъ Генерала Дерфельдена; при Фокшанахъ и подъ Рымникомъ Суворова; на ръкъ Салчъ Репнина и сдача Бендеръ (5-го Ноября) Князю Таврическому - ознамевовали кампанiю 1789 года. Любопытно, что во время осады этой кръпости, Потемкинъ осматривалъ работы въ Фельдмаршальскомъ мундиръ и въ орденахъ: ядра свистъли около него; одно упало въ нъсколькихъ шагахъ и забросало его землею. "Турки въ меня цълятъ сказалъ съ спокойнымъ видомъ герой, - но Богъ защитникъ мой: Онъ отразилъ этотъ ударъ." - Потомъ не сходя съ мъста, сълъ на лошадь и продолжалъ обозръвать производимыя работы. - Въ Бендерахъ найдено триста орудiй, двадцать пять мортиръ, нъсколько тысячь пудъ пороха, множество бомбъ, ядеръ, гранатъ, ружей, сабель, двадцать двъ тысячи пудъ сухарей и двадцать четыре тысячи четвертей муки. Императрица прислала завоевателю сто тысячь рублей, лавровый вънокъ, осыпанный изумрудами и брилiантами въ полтораста тысячь и золотую медаль, выбитую въ честь его{321}. Взятiе Бендеръ довершило завоеванiе Молдавiи и большой части Бессарабiи. Расположивъ войска свои на зимнихъ квартирахъ, Потемкинъ отправился въ Яссы, гдъ производилъ переговоры съ Константинополемъ.
      9 Февраля 1790 года прекратилась жизнь върнаго союзника Екатерины II, Императора Iосифа. Потемкинъ, возведенный на степень Великаго Гетмана Козацкихъ Екатеринославскихъ иЧерноморскихъ войскъ, открылъ, въ Маъ, военныя дъйствiя въ предълахъ Турцiи: Контръ-Адмиралъ Ушаковъ поразилъ Оттомановъ на водахъ Чернаго моря; Генералъ-Маiоръ Германъ разбилъ на Кубани славнаго Сераскира Баталъ-Пашу и взялъ его въ плънъ; Генералъ Гудовичь овладълъ Килiею; Контръ-Адмиралъ Рибасъ Тульчею; братъ его Исакчею; Суворовъ Измаиломъ. Потемкинъ проводилъ это время въ Яссахъ съ великолъпiемъ и пышностiю, ему одному свойственными; но среди различныхъ увеселенiй, Князь Тавриды былъ мраченъ, задумчивъ, искалъ разсъянiя, и вездъ унынiе, грусть преслъдовали его. Шестнадцать лътъ онъ первенствовалъ въ Россiи, не страшась совмъстниковъ: явился Зубовъ{322}и могуществомъ своимъ пробудилъ сладостную дремоту самонадъяннаго вельможи. - "Матушка, Всемилостивъйшая Государыня! писалъ тогда къ Императрицъ Потемкинъ - "Матушка родная! При обстоятельствахъ, Васъ отягощающихъ, не оставляйте меня безъ увъдомленiя. Не ужели Вы не знаете мъру моей привязанности, которая особая отъ всъхъ? Каково слышать мнъ со всъхъ сторонъ нелъпыя новости и не знать: върить ли, или нътъ? Забота въ такой неизвъстности погрузила меня въ несказанную слабость. Лишась сна и пищи я хуже младенца. Всъ видятъ мое изнуренiе. Ъхать въ Херсонь сколь ни нужно, не могу двинуться. Ежели моя жизнь чего нибудь стоитъ: то въ подобныхъ обстоятельствахъ скажите только, что Вы здоровы и проч."{323}. Онъ отправился въ С. Петербургъ, въ Февралъ 1791 года, былъ принятъ съ отличнымъ уваженiемъ Императрицею, получилъ отъ Нея въ подарокъ дворецъ, извъстный подъ именемъ Таврическаго; платье, укращенное алмазами и дорогими каменьями, въ двести тысячь рублей.
      Всъ продолжали раболъпетвовать передъ Потемкинымъ и со всъмъ тъмъ глубокая печаль не покидала его: онъ скучалъ почестями, ласками; былъ недоволенъ всъми, даже самимъ собою; жаловался приближеннымъ на боль зуба, говорилъ: что выъдетъ изъ С. Петербурга тогда только, кат выдернетъ оный и, предаваясь горестнымъ предчувствiямъ, устроивалъ въ своемъ Таврическомъ дворцъ блистательный праздникъ для Екатерины. Особливое вниманiе заслуживали двъ огромныя залы, отдъленныя одна отъ другой восемнадцатью колоннами. Первая изъ нихъ назначена была для танцевъ: колоссальные столбы въ два ряда окружали оную; между ими находились ложи, убранныя гирляндами и внутри богатыми штофами; на сводъ висъли огромные шары, служившiе вмъсто люстръ; блескъ ихъ отражался въ безчисленныхъ зеркалахъ ; вазы Каррарскаго мрамора необыкновенной величины, и печи изъ лазуреваго камня украшали эту залу. Въ другой находился зимнiй садъ, наполненный лавровыми, померанцовыми и митровыми деревьями: песчаныя излучистыя дорожки, зеленые холмы и прозрачные водоемы, въ которыхъ ръзвились золотыя и сребристыя рыбы; прiятный запахъ растънiй; восхитительное пънiе птицъ; гротъ, убранный зеркалами съ мраморною купальнею внутри; возвышавшiйся на ступеняхъ сквозный алтарь, съ восьмью колоннами, поддерживающими сводъ его; яшмовыя чаши, лампады, вънки и цъпи изъ цвътовъ, украшавшiя оный; поставленная среди колоннъ на порфировомъ подножiи съ златою надписью: Матери Отечества и мнъ премилосердой, статуя Императрицы изъ Пароскаго мрамора; лабиринтъ, окружавшiй алтарь съ жертвенниками благодарности и усердiя, истуканами славныхъ мужей въ древности, драгоцънными сосудами, и на зеленомъ лугу высокая пирамида, обдъланная въ злато, съ гранеными цъпочками и вънцами, изъ разныхъ прозрачныхъ каменьевъ, съ лучезарнымъ именемъ Екатерины: все это напоминало о волшебныхъ замкахъ, изумляя взоры прелестнымъ соединенiемъ разныхъ климатовъ и временъ года.
      На этотъ праздникъ были приглашены Княземъ Таврическимъ (28 Апръля) три тысячи особь обоего пола. Всъ были въ маскарадныхъ платьяхъ. Потемкинъ явился въ аломъ кафтанъ и богатой длинной епанчъ изъ черныхъ кружевъ. Одежда его блистала драгоцънными каменьями, а на шляпъ было ихъ столько, что одинъ Адъютантъ несъ оную. Послъ шести часовъ прибылъ туда Дворъ. Когда карета Императрицы подъъхала къ крыльцу, раздалось въ воздухъ ура! загремъли трубы на амфитеатръ, построенномъ противъ Дворца, и начался народный праздникъ{324}. Потемкинъ и всъ гости его встрътили Государыню съ знаками глубочайшаго почтенiя и преданности. Вступивъ въ залу, Екатерина взошла на приготовленное для Нея мъсто, окруженное прозрачными картинами и надписями. Все собранiе разсъялось подъ колоннами и въ ложахъ. Торжественные звуки музыки вокальной и инструментальной{325}разнеслись подъ сводами залы. Двадцать четыре пары знатнъйшихъ дамъ и кавалеровъ начали танцовать балетъ, изобрътенный самимъ хозяиномъ. Великiе Князья Александръ и Константинъ Павловичи, своимъ участiемъ придали болъе блеска этой прелестной труппъ. Танцовавшiе были въ бълыхъ платьяхъ, украшенныхъ брилiантами на десять миллiоновъ рублей. Въ концъ балета явился славный ЛеПикъ. - Императрица удалилась потомъ въ другую залу, гдъ богатые ковры в гобелины обратили вниманiе посътителей. Въ ближней комнатъ стоялъ искусственный золотой слонъ, на которомъ висъли жемчужныя бахрамы и множество было алмазовъ, изумрудовъ и рубиновъ. Онъ ворочалъ хоботомъ и сидъвшiй на немъ Персiянинъ, великолъпно одътый, ударилъ въ колоколъ. Тогда Потемкинъ повелъ высокихъ своихъ посътителей и прочихъ гостей въ театръ. Занавъсъ поднялся: явилось лучезарное солнце, въ срединъ котораго въ зеленыхъ лаврахъ сiяло вензловое имя Екатерины II-й. Поселяне и поселянки, воздъвая руки къ благотворному свътилу, показывали движенiями усерднъйшiя свои чувствованiя. За симъ слъдовала комедiя, а послъ оной балетъ, представлявшiй Смирнскаго купца, торгующаго невольниками всъхъ народовъ, между которыми не было, однакожъ, ни одного Русскаго. Изъ театра собранiе возвратилось въ большую залу и зимнiй садъ: сто тысячь огней освъщали внутренность дома. Карнизы, окна, простънки усыпаны были кристальными шарами, наполненными воскомъ. Огромныя люстры и фонари умножали блескъ. Вездъ сверкали яркiя звъзды или прекрасныя радуги изъ рубиновъ, изумрудовъ, яхонтовъ и топазовъ. Безчисленныя зеркала и хрустальныя пирамиды отражали это волшебное зрълище. "Ужели мы тамъ, гдъ и прежде были?" - спросила Императрица Потемкина съ удивленiемъ. Между тъмъ на хорахъ, украшенныхъ драгоцънными Китайскими сосудами и двумя позлащенными органами, заиграли Польской съ громомъ литавръ, пънiемъ и пушечными выстрълами:
      Громъ побъды раздавайся!
      Веселися храбрый Россъ!
      Звучной славой украшайся:
      Магомета ты потрёсъ.
      Славься симъ, Екатерина!
      Славься, нъжная къ намъ Мать!
      Воды быстрыя Дуная
      Ужъ въ рукахъ теперь у насъ;
      Храбрость Россовъ почитая,
      Тавръ подъ нами и Кавказъ.
      Славься симъ , Екатерина!
      Славься, нъжная къ намъ Мать! и проч.{326}.