— Ты был там, когда их накрыли? — спросил Циско.
      Вольф кивнул.
      — Как тебе удалось уйти незамеченным? Они послали туда лучших ребят, какие только у них были. Пенруддок был крупной фигурой, так же как и его жена.
      Вольф посмотрел Циско в глаза. Агент Федерации пожал плечами.
      — Ладно. Я и не надеялся, что ты мне расскажешь. Ты не оставил после себя следов?
      — Не более одного, — ответил Вольф. — Я пользовался там своим настоящим именем, но единственное звено, связывающее меня с Пенруддоком, — это два звонка по кому, один — ему домой, другой, ответный, — в номер.
      — Все равно копам никогда не придет в голову искать человека, находившегося в доме во время налета. Но я на всякий случай позабочусь о том, чтобы ты остался чист.
      — Как звучит самая правдоподобная теория?
      — Их отдел по расследованию убийств выдвинул предположение, что один из старых партнеров Пенруддока по незаконным махинациям затаил обиду и, выждав подходящий момент, решил расплатиться.
      — Через десять лет после окончания войны, после того, как он ушел в отставку? Весьма шаткое предположение.
      — Это все, что у них есть.
      — А что им известно о стрелках?
      — Наемники со стороны. Через двадцать минут после того, как поступили первые сообщения о стрельбе в районе поместья Пенруддоков, с космодрома стартовал грузовой корабль, совершивший посадку двумя днями раньше и уже имевший разрешение на беспрепятственный взлет. До сих пор не найдено ни оружия, ни боеприпасов, ни самих гравилайтеров, так что, скорее всего, это все находилось на борту того грузового корабля.
      — Его зарегистрировали при посадке?
      — Да, но опознавательные номера, имевшиеся у него на корпусе, принадлежат грузовому кораблю, который, по нашим данным, в тот момент находился на другом конце Галактики. А что касается документов, — Циско пожал плечами, — то жителей Мадодари сегодня не особенно беспокоит, кто приземляется на их космодромах.
      — Чертовски профессиональный подход к устранению человека, который давным-давно ушел в отставку. Если только судья говорил мне правду, — заметил Вольф.
      — Хорошо. Вот еще одна теория. У Ходьяна были друзья, и они решили отомстить.
      Вольф фыркнул и даже не потрудился возразить.
      — Такое предположение мне тоже показалось нелепым, — согласился с ним Циско. — Попробуем следующий вариант. Его жена. Могут ли здесь существовать какие-нибудь мотивы? Говорят, она вела достаточно насыщенную светскую жизнь.
      — Нет, — твердо возразил Вольф. — Убийство как-то связано с Луминой. — Он наклонился вперед. — Циско! Кто еще связан с этой операцией? Я должен знать!
      Циско покачал головой:
      — Я не знаю, Джошуа. Клянусь, я тебе не лгу. Его взгляд был искренним, внушающим доверие.
 
      — Ты уверен, что нас не подслушивают?
      Бен Грит на экране покрутил по сторонам головой, словно надеялся таким образом увидеть подслушивающие устройства.
      — Это твоя проблема, Грит. Могу поручиться, что с моего конца линия абсолютно надежна. Я использую личный ком Маршала Сектора.
      Вольф лгал. Он связался с Платте, используя секретный канал, предоставленный ему Циско.
      — Что ты от меня хочешь, Джошуа? Улетая с Платте, ты не оставил здесь незавершенных дел, не так ли? У меня больше нет тех… предметов, которые ты мне дал.
      — Они мне не нужны.
      — А что тогда тебе нужно?
      — Я хочу знать все, что тебе известно о Сутро. Том скупщике, с которым собирался встретиться Иннокентий Ходьян.
      Картинка была достаточно четкой для того, чтобы Вольф мог разглядеть капельки пота, появившиеся на лбу владельца курорта.
      — Клянусь, Джошуа, я ничего не знаю. А если бы даже и знал, то все равно ничего бы не сказал. Я должен поддерживать репутацию человека, умеющего держать язык за зубами.
      — Поговори со мной, Бен. Я не хочу отправляться в долгий путь на Платте, чтобы заново начать этот разговор.
      Вольф взглянул Гриту в глаза. Толстяк вздрогнул, как от удара.
      — Хорошо. Я встречал его четыре раза. Крупный мужчина. Вероятно, раньше был боксером, но позволил себе немного обрюзгнуть. Он сказал мне дважды, что легко восстановит прежнюю форму, как только у него появится такая необходимость. Темные волосы, цвета глаз не помню; в последний раз я его видел с бородой, черной с проседью. Полагаю, ему где-то около пятидесяти. Он говорит так, словно в свое время получил кое-какое образование, но порою сбивается на уличный жаргон. Обычно путешествует в сопровождении полдюжины телохранителей. Имеет свой собственный корабль. Я не знаю, где он зарегистрирован.
      — Сутро — это его настоящее имя?
      — По крайней мере, единственное, которым пользовались при мне… его клиенты и он сам.
      — Откуда он?
      На лице Грита появилось самодовольное выражение.
      — Этого я не знаю, поскольку никогда не задаю подобных вопросов. Ты сам понимаешь, Джошуа, во что человеку может обойтись праздное любопытство.
      — Чем закончился его последний визит?
      — Вот здесь есть нечто интересное, — сказал Грит, и в его голосе появились нотки оживления. — Он приземлился там же, где и ты, примерно днем позже и на своем лифтере прибыл прямо сюда. Он выяснил все насчет тебя… Не смотри на меня так. Я сказал ему только, что ты какой-то свободный охотник, работающий по контракту на Федерацию. В общем, он узнал новости и уже через час умчался назад, как обезьяна с обожженным задом. При этом он казался очень расстроенным.
      — Вернемся к тем случаям, когда ты встречал его прежде. Он готов покупать все подряд или интересуется только драгоценными камнями?
      — Он занимается всем, что имеет высокую цену и легко перевозится. Я знаю, его интересуют произведения искусства, редкие минералы, ценные бумаги. Он ловок, чистоплотен и платит двадцать пять процентов от легальной цены, что больше, чем предлагают многие другие скупщики. Как я слышал, он может себе такое позволить по той причине, что заранее продает вещи, которые покупает.
      Вольф нашел эту информацию интересной, но на его лице ничего не отразилось.
      — Какие у него слабости? Женщины? Вино? Наркотики?
      — Он всегда готов подмять под себя девчонку, если может сделать вид, что не платит за нее напрямую. Пьет он умеренно. Наркотиков не употребляет. Его единственный порок — азартные игры. Ему нравится Йоруба еще и потому, что у меня ведут честную игру.
      — Как он оплачивает свой счет? Или ты стрижешь его, как в случае со мной?
      — Разумеется, нет. Он платит за себя, как любой другой человек, занимающий соответствующее положение. Подожди, я посмотрю на его регистрационную запись.
      Грит на несколько минут исчез с экрана, затем появился вновь.
      — Он использовал обычную дебитную карточку, выданную на его текущий счет.
      — В каком банке?
      — Тут только цифры.
      — Дай их мне.
      — Джошуа…
      — Ну давай, Грит. Грит тяжело вздохнул.
      — Я знаю, ты записываешь наш разговор. Сейчас они появятся.
      Пальцы Грита забегали по невидимой клавиатуре, и по экрану Вольфа поползли цифры.
      — Я избавил тебя от лишней работы, Джошуа. Но, пожалуйста, больше никогда ничего не спрашивай меня о Сутро. И я не думаю, что тебе стоит появляться в Йорубе.
      Джошуа ничего не ответил.
      — Карточка выдана на планете Риалто. Я не знаю, где она находится. Это все, что у меня есть.
      — Спасибо, Бен. Оставляю тебя в мире и покое — пока. Но напоследок один совет. Даже не думай о том, чтобы настучать Сутро. Он для тебя отдаленная угроза, а я — вполне реальная.
      Джошуа дотронулся до сенсора. Очевидно, связь на стороне Грита прервалась чуть раньше, поскольку прежде, чем изображение полностью погасло, Джошуа увидел, как лицо толстяка исказилось от бессильного гнева и он с ненавистью плюнул в объектив.
 
      Большой дом чернел посередине пустоши, как старая, поеденная мышами шляпа, заброшенная туда играющими детьми. Он находился в стороне от дороги и был окружен оградой из ржавой и обвисшей колючей проволоки. На огороженном участке из земли торчал большой цилиндр из блестящей стали, являвшийся приемной частью пневматической системы доставки.
      Ворота осели на погнувшихся петлях. Вольф пролез между створками и зашагал по ведущей к дому дорожке, покрытой потрескавшимися бетонными плитами. Вокруг главного здания густо росла высокая трава, а неухоженные деревья сломанными ветвями касались земли. С тех пор как Джошуа был здесь в последний раз, все выглядело еще хуже.
      Дом казался поседевшим и усталым. Словно бы узнав, что его свидание с ковшом бульдозера отложено на неопределенный срок, он принялся терпеливо ждать, когда последняя предсмертная судорога наконец принесет ему долгожданное избавление.
      Вольф дотронулся до сенсора кома. Прошло около десяти минут, прежде чем из динамика послышалось легкое шипение.
      — Убирайся прочь! — Голос был таким же усталым и слабым, как дом, из которого он доносился.
      — Мистер Даво? Это Джошуа Вольф. Мне нужна ваша помощь.
      Еще одна долгая пауза.
      — Вольф? Коммандер Вольф?
      Джошуа сделал глубокий вдох.
      — Совершенно верно.
      — Мне очень жаль. Я не хотел быть с вами грубым. Просто мне часто досаждают местные юные вандалы. Пожалуйста, входите.
      Автоматический замок тихо щелкнул, и дверь распахнулась.
      Когда Вольф вошел внутрь, его ноздри наполнились запахами сырости, гнили и разложения. Центральный холл был полностью заставлен возвышающимися над головой Вольфа стопками аккуратно упакованных и перевязанных посылок пневмопочты. Через открытую дверь в гостиную можно было увидеть, что комната тоже почти целиком заполнена коробками. Вольф заглянул в одну из них. В коробке лежали нераспечатанные микрофиши с музыкальными записями.
      — Я наверху, коммандер. Будьте осторожны. Я ввел новые средства безопасности.
      Вольф направился к лестнице. Следующая комната, которую он миновал, тоже была доверху забита нераскрытыми коробками и свертками, накапливавшимися здесь на протяжении последних десяти лет.
      Его желудок рефлекторно сжался, когда он почувствовал запах с кухни. Джошуа увидел раковину, переполненную грязной посудой, гроздья черной и зеленой плесени свешивались из нержавеющей мойки почти до самого пола. Вдоль одной стены в несколько рядов стояли холодильники, а за ними располагались трубы пневмотранспортеров.
      По лестнице был проложен узкий туннель между газетами, сложенными в кипы выше человеческого роста, и Вольфу постоянно приходилось поворачивать из стороны в сторону, чтобы пробраться между ними. Он двигался очень осторожно, время от времени слыша скрип накренившейся кипы, тут и там замечая блеск аккуратно протянутой проволоки в таких местах, где невнимательный человек обязательно бы споткнулся и упал, обрушив на себя тонны бумаги.
      Он не стал заглядывать в комнаты второго этажа, а сразу же поднялся на третий, самый верхний этаж.
      Когда-то здесь находилось одно просторное помещение, очевидно служившее оранжереей, поскольку весь потолок состоял из прямоугольных стеклянных панелей, ныне небрежно закрашенных черной краской. Комната была многократно поделена на части такими же кипами газет, а также рулонами бумаги, извергнутыми огромным, хотя и несколько устаревшим сверхскоростным принтером.
      Вольфа поджидал маленький человек, от которого, как и от всего дома, пахло разложением. На нем были надеты изношенный до дыр рабочий комбинезон и рваные шлепанцы.
      — Вы не в форме, — с облегчением произнес Даво. Вольф озадаченно нахмурился.
      — Если бы у вас были плохие новости о моем брате, — пояснил маленький человек, — то вы бы пришли в форме. И вас сопровождал бы доктор или священник. Они всегда так делают.
      Брат мистера Даво был гражданским специалистом по компьютерной связи и жил на планете, одной из первых захваченной эльярами после того, как началась война. Как и родители Джошуа, он был интернирован. Но в отличие от них его дальнейшая судьба осталась неизвестной. Он просто считался пропавшим… пропавшим… пропавшим, возможно еще живым, а затем, когда все лагеря для военнопленных были тщательно прочесаны, пришло последнее извещение: погиб в плену.
      Даво не верил официальным извещениям, поэтому с того самого дня, когда он услышал о том, что его брат попал в плен, собирал любую доступную информацию, будучи твердо уверенным, что когда-нибудь в один из дней самый близкий ему человек пройдет по дорожке, ведущей к дому, и захочет узнать обо всем, что произошло в его отсутствие.
      — Так как идет война? Не обращайте внимания на мой вопрос. Вы не должны мне ничего говорить.
      Дела обстоят достаточно хорошо, иначе я не смог бы выйти по информационной сети на такое количество планет. Садитесь, коммандер, садитесь. Я приготовлю чай.
      Даво взял с покосившегося кресла стопку микрофиш и в поисках свободного места беспомощно посмотрел по сторонам, а затем просто положил их на пол. Джошуа осторожно присел.
      Даво покинул отсек, в котором они находились, и перешел в соседний, где, как смог разглядеть Джошуа, были установлены микроволновая печь и небольшая электрическая плита. В следующем отсеке стоял биотуалет, который, судя по запаху, Даво забыл перезарядить.
      В отсеке, где расположился Вольф, кроме кресла, на котором он сидел, из мебели присутствовали еще ободранный офисный стул и покрытая грязным покрывалом кушетка, а также устройство, являвшееся причиной его визита. Оно представляло собой невообразимое соединение микроэлектронных плат.
      — Знаете, коммандер, — послышался голос Даво, — когда закончится война, мне кажется, мы должны поднять вопрос о начале судебных процессов над военными преступлениями эльяров. Я хочу сказать, что у них нет никакого права обращаться с людьми так, как они это делают. Вы не согласны?
      Джошуа издал нечленораздельный звук, чувствуя, что готов закричать. Однажды, три года назад, он пытался все рассказать Даво, объяснить ему, что война давно закончилась. Маленький человек смотрел на Вольфа так, словно тот изъяснялся на совершенно незнакомом ему языке. Он подождал, пока Вольф, сбившись, замолчит, а затем как ни в чем не бывало продолжил разговор с того момента, где Вольф так грубо его прервал.
      Даво вышел из импровизированной кухни, осторожно держа в руках две грязные чашки, наполненные темной субстанцией.
      — Если вы хотите молока или сахара, то мне нужно спуститься вниз по лестнице, — сказал он. — Сам я, как вы знаете, их не употребляю, поэтому не держу под рукой.
      — Все и так замечательно, мистер Даво.
      — Так что привело вас ко мне на этот раз? Знаете, мне кажется, я никогда не смогу вас как следует отблагодарить за то, что вы для меня делаете. Я хочу сказать, что мне известно, на кого вы работаете… — Даво многозначительно посмотрел на Вольфа из-под черных спутанных бровей. — Вы не должны мне ничего рассказывать. Я читал про ваши разведывательные операции. Я рад, что вы доверяете мне и позволяете принимать участие в решении ваших проблем. Это удерживает меня от… лишних размышлений. На разные темы. Я скромно надеюсь, что в нашей окончательной победе будет и мой посильный вклад.
      Вольф кашлянул, словно прочищая горло.
      — На этот раз задача не должна показаться вам сложной, мистер Даво.
      — Выкладывайте. — Даво приготовился надеть V-шлем. — Ах, я забыл вам кое-что сказать. Я сделал новое приобретение. — Он показал на второй шлем, наполовину скрытый под ворохом бумаги. — Если хотите составить мне компанию, то милости просим!
      Вольф поставил чашку на пол и, поднявшись со своего кресла, взял в руки шлем. Он был старшим братом того, который находился у Даво, но, как и его собрат, прошел значительную модернизацию, выражавшуюся в заметном прибавлении новых деталей, посаженных на клей и липкую ленту.
      Вольф разжал пластиковый обруч, удерживающий наушники, надел шлем и опустил на лицо черное забрало. Он вздрогнул, когда что-то подползло к его горлу, но затем понял, что это встроенный в шлем микрофон.
      — Все готово, — прозвучал в наушниках голос Даво. — Теперь говорите, что нам нужно.
      — Планета под названием Риалто. Я не знаю, какая она и где находится. Но мне необходимо почерпнуть кое-какую информацию из ее банковской системы.
      — Ага.
      Вселенная закружилась вокруг Вольфа в водовороте из цифр, звездных карт, разноцветных вспышек, которые, вероятно, являлись реакцией мозга на внезапное раздражение. К горлу подступила тошнота, он сорвал с себя шлем.
      Даво, должно быть, что-то почувствовал, поскольку он сразу же отвернулся от пульта управления и поднял забрало своего шлема.
      — Что-нибудь случилось?
      — Прошло немало времени с тех пор, как я в последний раз это делал, — честно признался Джошуа. — Небольшое головокружение.
      — Ясно. — Даво был явно разочарован. — Всегда лучше, когда кто-то находится рядом. Это все равно что… все равно что ощущать локоть друга. Но ничего страшного. Я один посмотрю, что здесь можно сделать.
      — Вот ты где, Риалто! Планета более или менее земного типа. Ха-ха! Теперь я понимаю, почему вас интересуют ее банки. Читаю: «Главный источник доходов Риалто — ее банки. Они являются собственностью частных компаний, но пользуются полной поддержкой правительства, все операции содержатся в полной тайне, так же как размеры вкладов и другая финансовая информация. Все усилия юридических органов Федерации договориться о сотрудничестве закончились неудачей, как и попытки проникнуть за так называемую золотую завесу Риалто. Поэтому планета является надежным местом для сокрытия денег, пользуется популярностью у преступников, лиц, уклоняющихся от уплаты налогов, и всех прочих, кто хочет, чтобы их финансовое положение оставалось тайной для властей». Мерси. Как они могут делать подобные вещи? Они разве не знают, что идет война?
      — Значит, мы проникли внутрь?
      — Хм-м. Налейте себе еще чаю, коммандер…
      — Ах, как хитро! Очень хитро придумано! Они поставили чудесную ловушку для простаков, устроенную таким образом, что всякий, кто попытается к ним проникнуть, используя анонимный пароль, сразу же получит под зад коленом. Значит, придется поискать другой путь.
 
      — Черт побери! Прошу прощения, коммандер, но когда человек долгое время живет один, он перестает следить за своим языком.
      — Что произошло?
      Сознание Вольфа было несколько затуманено. Последние шесть часов он безвылазно провел в кресле, иногда перебираясь на кушетку, с редкими перерывами на то, что Даво называл чаепитием, и визитами в благоухающий туалет.
      — Я попробовал другую лазейку и получил по рукам, — сказал Даво. — Хм-м. Это может оказаться несколько сложнее, чем я думал вначале.
 
      — Ах-ха-ха-ха-ха! — разразился смехом Даво. — Вы даже не заметили, как я только что проник за ворота, не так ли?
      — Вы внутри?
      — Я внутри. Не правда ли, хорошо, что мы честные люди? В противном случае сейчас мы могли бы стать очень богатыми. Ну а теперь — о чем или о ком вы хотите узнать? Риалто для нас — открытая книга, как могли бы сказать ее банкиры.
      — Тут возникает еще одна проблема. У меня есть только имя — Сутро. Может быть, это фамилия. Пишется также, как и произносится. Он мужчина. У него должен быть там текущий счет, используемый очень активно, с большими суммами, как поступающими на него, так и уходящими. Единственной операцией, о которой мне известно точно, является перевод денег на счет, имеющий название «Йоруба» или, возможно, «Бен Грит».
      — Очень хорошо. Просто замечательно. Знаете, что мне в вас больше всего нравится, коммандер? Вы никогда не обращаетесь ко мне с простыми задачами.
 
      — Сутро, Сутро, а вот и ты!
      Как только Даво заговорил, принтер рядом с ним щелкнул и начал выплевывать листы бумаги.
      Вольф очнулся от дремоты. Было уже далеко за полночь, и последние полтора часа Даво сохранял полное молчание.
      — Теперь у нас есть все, что о вас известно, мистер Сутро! Бог ты мой, да он богат! Хотя и тратит прилично.
      — Где его родная планета? Там сказано?
      — У меня есть вся информация, которую ему пришлось предоставить банкирам при открытии личного счета. — Даво приподнял забрало. — Очевидно, на Риалто не любят подвергать себя ненужному риску, и поэтому я располагаю весьма подробным досье на мистера Сутро, которое вы будете держать в руках примерно через пять минут. Но чтобы сократить ожидание, могу сказать, что его родная планета называется Тринити. Если желаете…
      — Мне известно это место — по крайней мере, я знаю, где оно находится. Мистер Даво, вы выдающийся человек. Не могу выразить, как я вам признателен.
      Маленький человек застенчиво улыбнулся.
      — Спасибо, коммандер. Спасибо.
      Некоторое время он хранил молчание. Вольф терпеливо ждал, зная, что Даво набирается храбрости, чтобы о чем-то попросить. Наконец он решился:
      — Вы сказали, что я вам помог. Не будет ли бестактностью с моей стороны попросить вас о небольшой ответной услуге?
      — Я сделаю все, что в моих силах.
      — Я знаю, есть тысячи, может быть, даже миллионы таких, как я, чьи семьи удерживаются в плену у эльяров. Но не могли бы вы, если только это возможно, попытаться что-нибудь разузнать? Я не имею понятия, какие связи у вас, людей из разведки, есть по ту сторону линии фронта, но вдруг вам удастся что-то выяснить? — В глазах маленького человека были мольба и отчаяние.
 
      — Джошуа, от нее же смердит за милю, — сказала Маршал Сектора Ачебе, держа перед собой двумя пальцами микрофишу так, словно от нее на самом деле плохо пахло.
      — Это вполне законная жалоба, — возразил Вольф, пытаясь скрыть улыбку.
      — Законная, может быть. Но все-таки не кажется ли тебе несколько необычной жалоба на жителя планеты Тринити Сутро, где он обвиняется в тайном заговоре против всех устоев Федерации, подготовке массовых убийств и прочих тяжких преступлений, которые он без колебаний совершит, чтобы скрыть свое участие в вышеупомянутом заговоре? И вообще, выходит, что он способен нанести обществу колоссальный ущерб, если его немедленно не посадить за решетку.
      — И что же здесь необычного?
      — Это начинает странно пахнуть, когда узнаешь, что человеком, подавшим жалобу, является не кто иной, как свободный охотник Джошуа Вольф. Что ты намерен делать дальше? Попросить меня на основании твоей жалобы выписать ордер на арест, а затем самому же взяться за работу?
      — Разумеется.
      — Самеди в новой шляпе, — выругалась Ачебе. — Может быть, ты еще собираешься назначить вознаграждение?
      — Нет, мне показалось, что это будет слишком.
      — Джошуа, Джошуа! Но зачем… Улыбка исчезла с лица Вольфа.
      — Затем, что у меня могут возникнуть проблемы с теми, кто представляет закон на Тринити. Мне надо иметь какое-нибудь прикрытие.
      — Ты знаешь, этот Сутро не занесен ни в одну из картотек правоохранительных органов Федерации. По крайней мере, я ничего не смогла на него найти.
      — Знаю. Лишний повод подать жалобу.
      — Тринити — любопытная планета.
      — Никогда там не был.
      — Можно сказать, что там всем правят деньги. Я рада, что она находится не в моем секторе. Люди, живущие там, по-видимому, думают, что могут делать все, что им захочется, а впоследствии в случае чего они всегда смогут откупиться от представителей закона.
      — Разве они не правы?
      — Чертовски близко к истине, — признала Ачебе. — Хорошо, я согласна выписать ордер. Надеюсь, ты не собираешься давать ему законный ход и он нужен тебе только в качестве официальной бумаги для прикрытия собственной задницы. Сначала я было испугалась, что ты совсем потерял ощущение реальности и решил, что закон в Отверженных Мирах на самом деле имеет какую-то силу.
      — У меня еще хватает здравого смысла, Ягуа.
      — А у тебя найдется время выпить со мной? Знаешь, может быть, это в последний раз.
      — Трудно отказать, когда тебе что-то предлагают от чистого сердца.
 
      — Так значит, ты еще жив?
      — Жив? Я не уверен, что это правильный термин. Все системы и цепи функционируют лучше, чем до ремонта, а датчики говорят, что все детали, меня составляющие, выглядят так же хорошо, как в день моего первого старта. Спасибо.
      Джошуа не мог скрыть своего изумления.
      — Спасибо?
      — Мой программист предупреждала, что ты будешь удивлен, — продолжил корабль. — Она сказала, что не помешает добавить в мою программу немного индивидуальности.