Неизвестная планета
      Эрик Пенвит угрюмо пялился на экран, пока «Большая Берта» заходила на посадку.
      — Все такое зеленое и славное, масса воды и никакого населения?
      — Если оно там и есть, — сказал Гарвин, — то тщательно скрывается и не пользуется никакой из известных частот.
      — Ага, — откликнулся Пенвит. — Несомненно — проклятый Эдем.
      — Именно, — обрадовался Иоситаро. — Коль скоро у этой системы, похоже, нет имени, то почему нет? Пусть будет Эдем IV, идет?
      — Небось, чудовища за каждым кустом, — высказал опасение Эрик.
      — Слушай, не впадай в капризы из-за того, что тебе впервые прострелили бочину, — строго нахмурился Ньянгу. — Только для того, чтобы осчастливить тебя, мы назовем эту систему Эдемом. А планету Лонрод — в честь твоей возлюбленной. Как, звучит?
      Пенвит подумал.
      — Думаю, годится, если допустить, что мы с Каро собираемся быть вместе остаток вечности. — Он секунду подумал. — По зрелом размышлении, почему бы не вернуться к плану «А» и не остановиться на Эдеме IV?
      Никаких чудищ ни под какими кустами не оказалось, и Гарвин позволил выпустить животных наружу размяться и подышать воздухом, почти в точности соответствовавшим земной норме. Люди тоже могли выйти, кто хочет, при условии, что будут вооружены и останутся в пределах видимости корабля.
      Тем временем всех, имеющих маломальский опыт общения с электроникой, Янсма бросил на поиски источника сигнала. Сложность заключалась в том, что никто не знал, как активизировать «жучок», и не было никакой возможности заставить его заработать, кроме как совершить очередной прыжок.
      Техники прогнали сигнальные прожектора и телерадиопередатчики туда и обратно по всему спектру. Безрезультатно.
      Ньянгу дважды включал передатчик Кекри Катун, но это тоже ничего не дало. Его настроение становилось все более мрачным по мере того, как проходили часы, сложившиеся в итоге в четыре местных дня, а они все торчали на планете.
      Ничего.
      Как и его питомцы, Эмтон рано вставал и, так же как они, должным образом поприветствовав рассвет, отправлялся обратно в койку.
      Он вывел своих шестерых зевающих кошек через звериный отсек к главному шлюзу. При этом Тиа, проходя мимо клетки, увернулась от игривого выпада Малдуна. У выхода одна из подопечных Эмтона встала, как он учил, на задние лапы и подняла переднюю, салютуя часовому. Легионер, ухмыляясь, так же отдал честь. Группа спустилась по трапу на росистую траву, когда над горизонтом только показался краешек солнца.
      Зверей вывели «в песочек» — еще один из чудесных архаизмов Эмтона. Тиа закончила свои дела, попыталась затеять возню с подругой, дважды получила когтями по морде. Тогда она стала носиться по траве, видимо ища приключений, не нашла и побрела к одной из циклопических опор корабля.
      Как она делала это уже три дня, кошка принюхалась к металлу и нашла место, где он не только пах неправильно, но и имел достаточную упругость. Громко урча, она принялась точить когти, сначала слабо, а затем, когда они вошли глубже, сильнее.
      Тут-то Эмтон ее и обнаружил.
      — Господитыбожемой… господитыбожемой… Тиа, отойди оттуда! Ты портишь наш корабль!
      Кошка очередной раз дерзнула лапой по обшивке, просто чтобы напомнить Эмтону, кто тут главный. Потом она позволила взять себя на руки, в наказание извернувшись так, что он должен был коснуться рукой опоры.
      — О, боже! — прошептал дрессировщик, уставившись на голый пластик и узкую щель, сквозь которую виднелись штучки, неизвестные штучки, странного вида неизвестные электронные штучки. — Я лучше кому-нибудь скажу. О, господи!
      — Поцелуйте меня в задницу и зовите Салли! — Гарвин пребывал в некотором изумлении. Вокруг опоры «Большой Берты» собралась толпа.
      — Прошу прощения, сэр. Тиа не собиралась…
      Гарвин осознал присутствие Эмтона и толпы.
      — Мистер Эмтон, — официально произнес он. — Смею думать, из всех артистов вы оказали нам величайшую услугу и можете, если техники правы, рассчитывать на очень, очень большую премию, когда мы доберемся домой.
      Эмтон оторопело моргнул. Гарвин махнул Ньянгу.
      — Будь добр, убери их.
      — Бу сде, бригадир. — Ньянгу вызвал службу безопасности и приказал им избавиться от зевак.
      — Это то, что я думаю, верно? — спросил Гарвин у офицера-электронщика.
      — Кошки не способны продрать обшивку звездолета, сэр.
      — Полегче, мистер. Рано или поздно вы снова наденете форму, и я вам припомню вашу язвительность.
      — Извините, сэр. — Офицер опустился на колени, провел пальцем вокруг разрыва. — Смотрите, он еле заметно выступает над бортом. Полагаю, для крепления использовался либо магнит, либо какая-нибудь разновидность суперклея.
      — Итак, кто-то над нами пошутил, — задумчиво произнес Гарвин. — Привязал нам к хвосту банку, и с тех пор мы громыхаем при каждом движении. — Он отвел в сторонку Фрауде и Ристори. — Как вы думаете, это то, что мы искали?
      — Вполне может быть, — ответил Ристори.
      — Тогда как оно подает сигнал?
      — Возможно, эта разновидность устройства сродни моим эхо-буйкам, — предположил Фрауде. — Или еще — оно может работать за счет своего рода ракеты, связанной с передатчиком. Допустим, прибор родом с Тиборга, что логично. Когда мы прыгнули оттуда, была запущена первая ракета. Она ушла за нами в нуль-пространство, наведенная на сигнал, который испускает на редкость сложное произведение электроники вон там, затем выпрыгнула обратно, в какое бы нормальное пространство мы ни вышли. Возможно, следующая ракета была выпущена, чтобы присоединиться к ней. Эта вторая перешагнула бы первую и прыгнула вместе с нами, когда мы покидали следующую систему. Или вторая ракета заменила первую. Но это угрожало бы постоянным истощением топливных и двигательных ресурсов. Каждая ракета, зонд, как бы они их ни называли, посылала сигнал назад своей товарке. Затем та в свою очередь передавала сигнал, пока он, в конечном итоге, не дойдет до Бертла.
      Весьма замысловато. Моим эхо-маякам до этого далеко. Так что я сомневаюсь, что система произведена на Тиборге. Скорее всего, предоставлена Конфедерацией или, может быть, одним из научных миров. В любом случае это то, что я планирую бессовестно присвоить, когда мы вернемся на Камбру.
      Подошедший Ньянгу слышал большую часть рассуждений Фрауде.
      — Следовательно, в свое время в эту систему вынырнет очередной зонд?
      — Именно, — кивнул Фрауде. — Что доставит нам захватывающее занятие — найти металлическую зубочистку в звездной системе. Это может потребовать некоторого времени.
      — Например, вечности, — согласился Ристори.
      — А может, и не зонд, — протянул Ньянгу. — Может, пара линкоров.
      — Почему? — удивился Фрауде.
      — Скажем, определенная дата… и определенное событие… на Тиборге миновали.
      — Вот дерьмо! — Гарвин вспомнил о бомбе.
      — Я бы ожидал худшего… Или вообще ничего, если мы достали тех, кого надо, — сказал Ньянгу. — Но, думаю, не повредит вывести нана-боты на край атмосферы, и чтобы все датчики исправно мигали. Чаке и его экипажам в любом случае не мешает поразмяться.
      — Хорошая мысль, — закончил Гарвин. — Теперь давайте раздавим этот прыщ и посмотрим, что мы на самом деле имеем. Смотрите, пусть техники работают осторожно. Ублюдки могли заминировать его, чтобы отбить любопытство.
      Сгустились сумерки, близился конец первой полувахты, и Эрик Пенвит уже предвкушал смену. Он был голоден, и болел все еще не заживший бок. Артисты находились внутри, большинство все еще в столовой, и вытоптанная поляна перед «Большой Бертой» пустовала.
      Краем глаза Пенвит уловил короткую вспышку. Рефлекторно, на случай, если у этого мира вдруг окажутся клыки, он отступил назад в шлюз. Затем взял бинокль и снова выглянул.
      На краю поляны, где росли низкие деревья, появились две фигуры. Темную кожу существ покрывали густые волосы, почти мех. Стояли они полувертикально. Эрик уловил блеск чего-то на шее одного из них — кусочка минерала на ремешке, что ли? Потом пришельцы исчезли.
      Пенвит подумал об имени, которое он дал системе, планете, и криво усмехнулся. Может быть. А может, и нет.
      Пять дней спустя пилот одного из нана-ботов заметил интересную вещь. Или, точнее, три интересные веши — не зонды, а некогда принадлежавшие Конфедерации боевые крейсеры.
      Гарвин приказал ботам притаиться за пределами атмосферы и ждать приказаний.
      Через несколько минут ожил передатчик Кекри. Ньянгу, готовый к этому, отправил несколько уже закодированных посланий — не совсем тем шифром, что был встроен в машинку, а похожим на него. Генератор помех еще сильнее запутает передачу. К тому же данные, транслируемые на крейсеры, представляли собой инженерные характеристики первичной тяги «Большой Берты», нарочито подробные.
      На некоторое время дешифровщики увязнут в работе.
      — Итак, — Гарвин открыл военный совет. — Поскольку это первый раз, когда кому-то потребовались данные с передатчика, а также принимая во внимание некоторые события, произошедшие в последнее время на Альфе Дельты, совершенно ясно, чьи уши торчат и откуда. — Он мрачно ухмыльнулся. — Я дьявольски устал от того, что меня все время обижают и гоняют.
      Три «аксая» с лежащими в пилотских кабинах Диллом, Бурсье и Аликханом выплыли за грузового трюма «Большой Берты» и сквозь морось и тяжелые облака медленно ушли вверх.
      Свой обычный облет они совершать не стали. Под крылом каждого «аксая» на упорах, поставленных еще на D-Камбре, висело по две ракеты «годдард» из секретных арсеналов «Большой Берты». Снаряды шести метров длиной и шестидесяти сантиметров в диаметре предназначались для сбивания кораблей.
      Лискеард надеялся, что дежурные на борту всех трех крейсеров окажутся несколько ленивыми и, коль скоро локатор показывает цирковой корабль, так и не стронувшийся с места, не станут наблюдать за радарами слишком пристально. Это давало мусфийским истребителям еще один повод подниматься не спеша — детекторы приближения на крейсерах могли оказаться настроены так, чтобы визжать, если что-нибудь направляется к ним на слишком высокой скорости.
      Преследователи повисли на геосинхронной орбите над «Большой Бертой» в полпути между Эдемом IV и его единственной луной.
      «Аксаи» вышли из атмосферы, дождались, пока планета не окажется между ними и крейсерами, и на полной тяге рванули в космос. Поблизости от эдемской луны они притормозили, перезапустили двигатели и приготовились, сделав петлю, на большой скорости вернуться прямо к кораблям.
      Дилл внимательно разглядывал их на одном из своих экранов.
      — Никаких тебе опознавательных сигналов, окликов «стой, кто идет?» — вообще ничего. Сидят себе тихонько. Ах, бедные детки. — И он произнес в микрофон: — «Дилл-один»… начинаем групповую атаку.
      С остальных «аксаев» раздались щелчки микрофонов, означающие, что его передача принята.
      Не больше чем в тысяче километров от крейсеров Бен активировал системы наведения «годдардов». Спустя несколько минут обе пискнули, запрашивая цель. Он направил их на ближний крейсер.
      — «Дилл-один»… приближаюсь. Целюсь в верхний корабль. Запускаю первый… Запускаю второй… Выхожу из боя.
      — Аликхан… центральный корабль. Первый пошел… Второй.
      — Бурсье, на последний огрызок. Первая пошла… Вторая тоже.
      На крейсерах не проявили никаких признаков тревоги, когда к ним полетели шесть ракет. Все попали в цель, и в космосе не осталось ничего, кроме трех совершенно круглых шаров пылающего газа.
      — «Большая Берта», говорит любимый сыночек миссис Дилл. Идем домой с метлой на мачте… Мы тут хорошенько подмели.
      — Хорошо, — ответил Гарвин. — Теперь, если нас здесь больше никто не пасет, пошли на Центрум.
      — Старт через тридцать секунд, — произнес Лискеард.
      Локатор и Кекрин передатчик оставили на планете. Просто на случай наличия в них каких-нибудь сюрпризов.
      Цирковой корабль поднялся и исчез.
      Спустя два дня двое приматов, которых видел Эрик Пенвит, набрались смелости приблизиться к этим странным предметам. Один из них, тот, что с кусочком слюды на жильном ремешке, рискнул прикоснуться к передатчику. Он на него запищал. Примат взвизгнул и наперегонки со своим спутником бросился к спасительному лесу, решив больше никогда не приближаться к проклятому месту.

       Неизвестная система
      На мостике было людно. Ньянгу с Гарвином скользнули внутрь, найдя местечко подальше от командного пульта.
      Вокруг них вихрилось нуль-пространство.
      Ньянгу увидел, как офицер-связист настороженно понюхал воздух. Он мог бы объяснить человеку, что это за запах — миазмы страха в ожидании того момента, когда «Большая Берта» войдет в напичканную минами систему. Но не стал. Новичок и сам сообразит через несколько секунд.
      Гарвин перехватил взгляд Лискеарда, кивнул, мол, вперед.
      — Данные по безопасности с Кайле? — спросил капитан у сидящего перед экраном офицера.
      — Подтверждаю. Данные введены, программа запущена.
      Лискеард коснулся переговорника.
      — Всем постам, боевая готовность, — приказал он. — Задраить все отсеки, доложить об исправности.
      Защелкали короткие ответы, и офицер доложил:
      — Все отсеки задраены, сэр.
      — Приготовиться к выходу из гиперпространства… по моему сигналу… Пошел!
      Туман на экранах рассеялся, и «Большая Берта» очутилась в нормальном пространстве, повиснув невдалеке от окольцованной планеты.
      — Получен сигнал на дежурной частоте… N… N… N… Источник одна из двух лун в квадрате 2-А, основной экран.
      — Отвечаю R… R… R…
      — Получен сигнал… C-9-8-A-R-2.
      — Ожидание… ожидание… Посылаю опознавательный ответ 4-5-I-X-2-2.
      — Сигнал послан… ожидание… ожидание… Ответ С… С С
      — Это допуск.
      Раздался всеобщий вздох облегчения.
      — Приготовиться к следующему прыжку, — приказал Лискеард. — Двадцать секунд…
      — Активность на поверхности планеты.
      — Идентифицируйте ее!
      — Корабли… несколько кораблей… стартуют… Поправка. Ракеты.
      — Корабль взят на прицел.
      — Активировать ЕСМ.
      — Сделано, сэр. Пытаюсь перехватить управление.
      — Двенадцать секунд до гиперпространства.
      — Ракеты будут в пределах досягаемости через… тридцать секунд. У меня наводятся десять… Поправка. Четыре ракеты ушли в нуль-пространство… Сообщение о приближении отсутствует… Шесть ракет остались в нормальном пространстве… Приближение двадцать четыре секунды.
      — Шесть секунд до гиперпространства.
      — Четыре ракеты вышли из нуль-пространства… Наведение… наведение…
      — Две ракеты перехвачены… три… Три уведены в сторону…
      — Одна ракета наводится… Попадание через четыре секунды…
      — Прыжок!
      Мир взвихрился.
      — Теперь, если эта чертова ракета нас потеряла…
      Несколько секунд тишины.
      — Оторвались.
      — Фьють.
      — Откуда, черт возьми, взялись эти ракеты и почему? — вопросил Лискеард. — Я думал, у нас есть все их секретные коды.
      — Я тоже так думал, — сказал Гарвин.
      — Может, систему купили у другого поставщика.
      — Может… А может, эти чертовы ракеты по уши проржавели и сделались независимыми?
      — Еще один прыжок, и потом Центрум.
      — Давайте побыстрей проскочим этот еще один.
      — Разговоры в рубке!
      Ньянгу заметил, что запах усилился.
      Неизвестная система
      Экран показал плотное скопление планет близко к солнцу и россыпь ледяных гигантов по краям. Навигационный пункт вывел их в пояс астероидов.
      Взгляды скользили по экранам, затем одновременно раздалось:
      — Вижу нацеленные на нас металлические объекты!
      — С указанного астероида произведен запуск… Насчитываю двадцать семь ракет…
      — Вижу приближающиеся корабли с внутренних планет. Идентифицирую как баллистические спутники… Насчитываю тридцать пять…
      — Металлические объекты, вероятно активные мины… Посылаю контрсигнал 3-4-Q-Q-Q-3..*
      — Понял 3-4-Q-Q-Q-3…
      — Отклонение ракет послано 6-6-7-8-9-9-0.
      — Перехватчики ушли в нуль-пространство.
      — Код перехватчиков единственное слово — WAVEN.
      — Понял, WAVEN. Жду подтверждения.
      — Мины сняты, контрсигнал сработал.
      — Входящие ракеты самоуничтожились.
      — Перехватчики вернулись в нормальное пространство. Посылаю WAVEN… WAVEN… Нет эффекта…
      — Попытка ЕСМ сбить перехватчики… Видимого эффекта нет.
      — Приготовить к запуску контрракеты, по команде, — приказал Лискеард.
      — Перехватчики вернулись в нуль-пространство. Послан сигнал RAFET. Повторяю, RAFET.
      — RAFET подтвердил признание опознавательного ответа. Они ушли обратно на базу.
      — Еще что-нибудь там пытается съесть нас живьем?
      Молчание, затем шквал отрицательных ответов.
      — Семь минут до следующего запуска, — сообщил Лискеард. — Не расслабляться.
      Капелла
      — Приготовиться к выходу, — приказал Лискеард. — Если за нами что-нибудь погонится, давайте постараемся прыгнуть на них. Последний раз было несколько близко для меня. Четыре… два… вышли!
      Они вошли в систему с солнцем усредненного основного спектра, пятью планетами пригодного для заселения типа, одна — слишком близко, еще три — далековато.
      — Капелла, — выдохнул кто-то. Гарвин подумал, что, может, и он сам.
      — Что скажете?
      Полоса отрицательных ответов.
      — Но ведь что-то должно там стоять на страже, — просипел Лискеард.
      — Может, они приберегают свои сюрпризы до того момента, как мы окажемся на поверхности. — В горле у Ньянгу тоже оказалось очень сухо.

       Капелла/Центрум
      Тревоги Ньянгу длились недолго.
      Когда они приблизились к Центруму, офицер-связист послал стандартное уведомление о прибытии — запрос инструкций на посадку на одной из дежурных частот.
      Это выглядело так, словно он сыграл сигнал к подъему. Медленному такому подъему. Только с третьей попытки Контроль Центрума хрюкнул спросонья и велел «Большой Берте», заняв парковочную орбиту, ждать растаможивания.
      Фрауде слегка передернуло.
      — Растаможивания, а? Да уж, что бы там ни случилось, учителя всеобщего явно погибли первыми.
      — Думаю, — сказал Ньянгу Гарвину, — нам с тобой лучше почистить перышки.
      Они оделись в самые консервативные наряды, изрядно, как выяснилось, поторопившись. Истекло три часа по корабельному времени, прежде чем дежурная частота ожила, предлагая кораблю «Больная Белка» приготовиться к стыковке и досмотру.
      Приближающийся корабль «Джейн» определила как неизвестный. По мнению Ньянгу, это означало, что он построен меньше восьми лет назад, когда последнюю копию «Джейн» разослали по дальним гарнизонам.
      — Похоже на истребитель. Прибавьте мне увеличение, — попросил Лискеард. — Если можно.
      Техник принес экран с изображением в реальном времени и увеличивай картинку до тех пор, пока не создаюсь впечатление, что истребитель находится всего в полукилометре.
      — Интересно, — продолжал Лискеард. — Видимо, он провел много времени в атмосфере… не в ангаре… Посмотрите на коррозию наружной обшивки. В сухой док не ставили давно. Не очень опрятный, друзья мои.
      Он наблюдал, как корабль подходит. Истребитель вырубил дополнительную тягу и затормозил на параллельной орбите в двух километрах от «Большой Берты». Выстрелились магнитные крепления… Одно промахнулось, другое, лязгнув по обшивке, зафиксировалось.
      — Пилотирование небрежное, — оценил Лискеард. — Я бы за такое сам себя выпорол.
      Через пустоту к главному шлюзу «Большой Берты» проплыли фигуры в скафандрах, и шлюз главного трюма принял их.
      Навстречу им вышли Гарвин, Ньянгу. Моника Лир в трико с блестками, Фрауде, на сей раз не в клоунском наряде, Аликхан и Бен Дилл в костюме атлета — очень живописные и безвредные.
      Представители Конфедерации не стали дожидаться какой-то там проверки атмосферы, а, видимо, решили, что, раз большинство из встречающих выглядят людьми, то и должны дышать чем-то близким к земному воздуху.
      Шлемы были скинуты. Мужчина, почти мальчик, огляделся.
      — Охренеть, какой здоровущий корабль, — произнес он во всеуслышание.
      Моника Лир нахмурилась было от такой недисциплинированности, но скрыла свою реакцию. Вперед выступила длинноволосая женщина.
      — Я — хаут Фенфер с «Термидора». Добро пожаловать в Народную Конфедерацию.
      Гарвин отметил изменение в названии.
      — А я — Гарвин Янсма из Цирка Янсма. Это члены моего штаба.
      — Ваш родной мир?
      Гарвин решил отвечать осторожно и не упоминать Камбру.
      — Гримальди.
      — Мне незнакома эта система, — призналась Фенфер. Кто-то из ее спутников сдавленно хихикнул.
      — Цель вашего прибытия в Конфедерацию?
      — Развлекать жителей Центрума и других планет системы, — ответил Гарвин.
      Фенфер заколебалась.
      — Вам придется быть ко мне снисходительными… Это первый корабль, который я досматриваю.
      Ньянгу честно сохранял каменное лицо.
      — Были ли у вас, гм, трудности при подходе к Капелле?
      — Никаких, — ответил Гарвин.
      Фенфер выглядела сбитой с толку.
      — Это хорошо. Э-э, есть ли у вас на борту какая-нибудь контрабанда?
      — Мы впервые посещаем Капеллу. Что считается контрабандой?
      Фенфер вынула из подсумка список и начала читать:
      — Способные к ядерному делению устройства оружейного типа… подрывные пропагандистские материалы… неразрешенные Конфедерацией наркотики…
      Список продолжался. В конце Гарвин торжественно покачал головой.
      — Ничего из вышеперечисленного. За исключением опасных животных, являющихся частью нашего шоу. Они всегда должным образом содержатся и охраняются.
      — Вы уверены?
      — Уверен.
      — Думаю, животные проблемой не будут, — сказала Фенфер. — Не станете ли вы возражать против досмотра?
      — Конечно, нет. Мои коллеги с удовольствием проводят ваших людей.
      — Очень хорошо. — Фенфер обернулась к своей команде. — Действуйте по инструкции. У меня приказ проводить вас, бригадир Янсма, как командира этого корабля к данту Ромоло на флагман нашего флота, — обратилась она к Гарвину.
      — Почту за честь, — Гарвин склонил голову. — Должны ли мы прежде разобраться с инспекцией? Мне бы не хотелось заставлять данта Ромоло ждать.
      Фенфер прошла мимо Моники Лир, послав ей ничего не значащую улыбку. Моника ответила тем же, стараясь не морщить нос: либо скафандр Фенфер нуждался в санобработке, либо женщине не мешало принять ванну.
      Как отметил Гарвин, корабль Фенфер, «Термидор», тоже не блистал чистотой. Переборки и палубы, конечно, время от времени драили и подметали, но там и сям встречались намыленные, да так и оставленные пятна.
      Небрежны оказались и члены экипажа. Кое-кто вместе с формой носил элементы гражданской одежды. У них напрочь отсутствовало то, что военные почему-то называют словом, вызывавшим у Ньянгу тихую ненависть, — «выправка». Иоситаро не обращал внимания, если солдат путался в соплях, но всегда помнил, что хорошо тренированный пехотинец, передвигающийся с крахмальным хрустом, и к обязанностям своим относится соответственно. Команда с «Термидора» такого впечатления не производила.
      Они вели себя, решил Ньянгу, словно матросы с сухогруза, недели две не получавшие ни жалованья, ни увольнительных и которым все уже просто до лампочки.
      Гарвин несколько удивился, когда старший офицер «Термидора» не почесался спуститься с мостика в отсек рядом с воздушным шлюзом, где держали их с Ньянгу, — хотя бы из любопытства, если не по какой другой причине.
      Янсма рискнул заговорить с охранником, дружелюбным на вид деком. Тот представился как один из корабельных квартирмейстеров. Как часть «исследовательской» команды, он проявлял бесконечное любопытство касательно цирков вообще, их цирка в частности и мечтательно поведал о своем желании получить увольнение вниз до того, как они улетят.
      Гарвин нацарапал ему контрамарку, и заверил, что надеется увидеть его на представлении и лично проведет экскурсию по городку аттракционов, клоунской аллее и познакомит с ведущими артистами. Он рискнул поинтересоваться, почему командир квартирмейстера не спустился к ним и не представился.
      Дек бросил взгляд на настенный динамик — этот факт сам по себе являлся интересным — и, понизив голос, произнес:
      — Он еще не знает, что о вас думать.
      — А почему он не спустится и не наберется некоторых впечатлений, чтобы сформировать свое мнение? — удивился Ньянгу.
      — Нет, нет. Ему еще не сказали, что он думает.
      Парень отказался развивать тему дальше относительно того, кто диктует мнения, и явно испытал облегчение, когда динамик пискнул, сообщая, что они подходят к «Корсике» через ноль-семь минут.
      «Корсика» оказалась огромным, километра два в длину, линкором, ощетинившимся ракетными установками и скорострельными орудиями в качестве дополнительного вооружения. В отличие от «Термидора» он содержался в идеальном состоянии: сверкающие потолки, переборки и палубы, форма без единого пятнышка, солдаты с безупречной выправкой приветствуют офицеров салютом и лозунгом. Текст, должно быть, регулярно менялся.
      Сегодня выкрикивали одну из самых старых и самых фальшивых поговорок, приводимых в учебнике: «Тяжело в учении, легко в бою!» Куда более реалистично, думал Ньянгу, звучало бы: «Тяжело в учении, тяжело в бою; легко в учении, тяжелее в бою».
      Иоситаро корабль и его экипаж показались слишком опрятными и чистенькими.
      Адъютант, не потрудившийся представиться, провел их через внешний офис, полный занятых работой клерков, в апартаменты данта Лаэ Ромоло. Кабинет выглядел не таким вылизанным, как весь корабль, с беспорядочно развешанными на стенах компьютерными проекциями. Единственный холоснимок хранил изображение весьма суровой дамы.
      Еще с Камбры Янсма лелеял романтическую мечту: как все эти увертки, бегства и погони закончатся, и он предстанет навытяжку перед высокопоставленным офицером Конфедерации, отсалютует и доложит, как полагается: «Коуд Гарвин Янсма, командир второго пехотного полка Первой Бригады Ударного Корпуса Ангары из системы Камбра, докладывает Конфедерации, сэр».
      Теперь Гарвин передумал.
      Дант Ромоло оказался на редкость миниатюрным человеком с круглым лицом, жидкими волосами, восстановить которые у него явно не хватало тщеславия, и начатками возрастной полноты. Это не значило, что он выглядел хоть сколько-нибудь добродушным или мягким. Властное лицо изрезали ранние морщины, взгляд холодных глаз давил.
      Ньянгу Ромоло напомнил покойного диктатора Редрута, и ассоциация ему совсем не понравилась.
      — Добро пожаловать в Народную Конфедерацию, — произнес дант с едва заметным, похоже саркастическим, ударением на слове «народную». — Ваш родной мир Гримальди?
      — Да, сэр, — подтвердил Гарвин.
      — В моих звездных каталогах он указан как едва колонизованный.
      Гарвин растерялся.
      — Он заселен уже как минимум лет четыреста, сэр, как база для странствующих цирков вроде моего.
      — Не удивляйтесь. В ходе… скажем так, перемен в Конфедерации… многие записи погибли или утеряны, да так пока и не найдены.
      — Перемены, сэр? — переспросил Гарвин. — В нашем мире и в тех мирах, где мы побывали, известно лишь то, что Конфедерация прервала связь со своими системами.
      — Ни одна из воинских частей, с которыми мы сталкивались, также не имеет связи с Центрумом, — рискнул влезть Ньянгу. — Сэр… что случилось? — он уловил в своем голосе честную наивность.
      Ромоло вдохнул с озабоченным видом.
      — Несколько лет назад после долгого периода стресса Парламент Конфедерации претерпел — стремительно претерпел — массу изменений. Новые члены Парламента тратили все свое время на перестройку своих родных ми ров, наводя порядок, и, к сожалению, оказались не в состоянии обеспечить самой Конфедерации руководство и безопасность. Это, действительно, несчастье, но все же мы надеемся на исправление ситуации в ближайшие несколько лет.