Нелюмбо/Нелюмбо II
      Планета Нелюмбо II выглядела красиво. Ее небольшие гористые континенты расположились по большей части в умеренных климатических зонах.
      Никакой информации о том, колонизована Нелюмбо или нет, обнаружить не удалось. Однако первый же вошедший в систему «аксай» засек излучение на стандартных для населенной планеты частотах. Разведывательный полет не дал никаких поводов для тревоги, и «Большая Берта» приготовилась к посадке.
      Гарвину начинали нравиться диалоги с посадочным контролем. Докладываешь присутствие «Большой Берты», следует несколько мгновений обалделого молчания, пока кто-нибудь выясняет, что за напасть этот цирковой корабль. Потом безумие.
      Они получили добро на посадку и, как обычно, расположились на окраине планетарной столицы, представлявшей собой небольшой городок, выстроенный на холмах на узком полуострове, выдающемся в море из лесистого континента.
      Дальнейшие разведывательные полеты показали, что в городе, похоже, нет трущоб, только небольшие промышленные зоны, а большинство зданий выглядят роскошными — крупные усадьбы, спроектированные таким образом, чтобы обеспечивать максимум уединения.
      К моменту, когда Гарвин приказал опустить трап, возле «Большой Берты» собралась толпа.
      — Славный на вид народец, — сделал наблюдение Сопи Мидт, потирая в предвкушении ручки. — Здоровые ребятки и похожи на тех, у кого водятся денежки. Хе-хе, — непроизвольно добавил он.
      Мидт оказался прав. Люди самых разных цветов кожи, хорошо одетые, вид имели действительно весьма приятный. Флаеры, в которых они прибывали, все были десяти-двадцатилетней давности моделями Конфедерации, и ни один не выглядел ветхим.
      Там и сям Гарвин и Ньянгу замечали в толпе людей в светло-голубой униформе, но только одиночных.
      Янсма снова велел устроить представление в шапито, и униформисты Флима приступили к работе.
      К этому моменту труппа уже вошла в колею. Артисты как по маслу сменяли друг друга на арене, исполняли свои номера и уступали место другим. Те, у кого было время и отсутствовала необходимость кормить животных, помогали остальным.
      Здесь цирковые впервые по-настоящему испугались: мать потеряла трехлетнего ребенка, и после шума и криков, поднятых ею, мальчик отыскался. Он ухитрился открыть клетку Малдуна, черного леопарда-убийцы, и уже сидел внутри, играя со зверем в гляделки. Сэр Дуглас вошел внутрь прежде, чем кто-либо успел подумать, дружелюбно ли настроен Малдун или просто прикидывает, на сколько укусов ему это существо.
      Все, кто имел отношение к инциденту, огребли изрядный нагоняй от Гарвина, а Ньянгу получил приказ назначить парный патруль безопасности, чтобы быть уверенными, что ничего подобного больше никогда не случится — не сможет случиться.
      Других проблем не наблюдалось. Вроде бы.
      Ньянгу выяснил, почему Нелюмбо не значилась ни в одном банке данных. До Коллапса ее выбрали себе в качестве курорта высшие чиновники Конфедерации. Отсюда и поместья, и продуманная экология, тщательно рассеянное население. Разумеется, чинуши не проявляли особенной заинтересованности в том, чтобы окружающий мир узнал, где можно найти их родных и близких.
      Когда Конфедерация рухнула, более миллиона отдыхающих мужчин, женщин и детей оказались брошены на Нелюмбо вместе с находившимися на планете техниками, рабочими и, конечно, сотрудниками безопасности.
      Кто-то тосковал о потерянном, но большинство людей начали новую жизнь. Женщины превосходили числом мужчин в соотношении шесть к четырем.
      — Чертовски простая жизнь, — высказал свое мнение Гарвин. — Недостаточное количество людей, чтобы загадить этот мир, и масса денег, чтобы все автоматизировать.
      — Да, — съязвил Ньянгу, — сами Небеса.
      — Так в чем дело? — удивился Гарвин. — Должно же где-то быть совершенное место.
      — Наверное. Но, даю сто против одного, не бывать нам теми ублюдками, которые на него наткнутся.
      Представления продолжались в течение недели. Гарвин не проявлял признаков желания делать следующий прыжок в сторону Центрума, а проводил время в кабинете, разрабатывая новые номера, или исследовал близлежащий город.
      Ньянгу убеждал себя, что Гарвин, может быть, проводит какое-то расследование, о котором пока не готов говорить, а также, что Янсма более чем до некоторой степени яркая индивидуальность или проще — псих.
      Гарвин, находясь снаружи «Большой Берты», наблюдал, как рабочие по команде укрепляют растяжками шатер, выравнивая провисшую часть парусины.
      — Раз-два взяли, раз-два взяли.
      Десять человек, натягивавших канат, нараспев произносили: «Эй, взяли, дернули — пошла», затем снова, в унисон, и переходили к следующей растяжке.
      Гарвин вдохнул вечерний воздух и дивные запахи построек, выросших, как грибы, вокруг главного шатра: львиной мочи, навоза, готовящегося на камбузе мяса; запахи городка аттракционов: аромат жарящейся кукурузы, пончиков с пылу с жару, настоящих опилок.
      Янсма вдруг поймал себя на мысли, что хочет так жить всегда, а не только в качестве короткого перерыва между сеансами совершенствования в изящном искусстве убивания людей. Он устал от незнакомых созвездий над головой, которые не мог определить. Гарвин вспомнил о том, как пытался дать им имена, пока цирк странствовал по галактике: «Большой Шатер», «Наездница», «Силач». Тут до него дошло, что есть звезды, названные в честь, например, Бена Дилла, и это вернуло его к чему-то, напоминающему реальность.
      Первое грязное пятнышко заметил Флим, начальник обслуги шапито, головорез, сопротивляющийся продвижению по службе, и специалист по вязанию узлов.
      Он вел между киосками цирковой фургон, нагруженный свежеокрашенными щитами, и посторонился, чтобы объехать молодую, но очень хорошо одетую маму с двумя дочками-близнецами лет двенадцати и двух одетых в голубое телохранителей.
      По какой-то непонятной причине он оглянулся и увидел, как один из охранников беззаботно запустил руку за пояс шортиков одной из девочек. Девочка передернула плечами, но не вырвалась и ничего не сказала.
      Флим обалдел, особенно когда мать, повернувшись, явно заметила, что делает телохранитель, и быстро отвела взгляд.
      Страйкера, чьим единственным слабым местом являлись маленькие девочки, аж затошнило. Он подумал, не следует ли рассказать об этом кому-нибудь, и решил, что его, да и, наверное, никого из цирковых, это не касается. Затем он сообразил, что Ньянгу может счесть событие интересным.
      Гарвин и Ньянгу, оба слегка пьяные, с полупустой бутылкой роскошного бренди между ними, сидели на балконе усадьбы, куда их пригласили после представления.
      — Порой, — Янсма уставился на огни над океаном, — порой, Ньянгу, друг мой, когда я нахожу место, подобное этому, мне действительно хочется сказать всем, чтобы они валили куда-нибудь подальше.
      — И чего бы ты этим добился?
      — Просто продолжать жить, — мечтательно произнес Гарвин. — Наш цирк становится сильнее, и мы можем странствовать, избегая всяких уродов и гастролируя в таких местах, как это, пока не помрем от старости.
      — Как ты думаешь, что бы мы услышали от Фрауде, или Дилла, или, упаси боженька с деревянной ногой, Моники Лир? — поинтересовался Ньянгу. — У нее чертовски сильно развито чувство долга, и она может захотеть в полном соответствии с заданием приволочь наши задницы домой.
      Гарвин что-то пробурчал и отпил еще бренди.
      — Все равно, — сказал он. — Я помню, когда мы впервые встретились, вся идея была в том, чтобы поторчать немного в форме, пока у нас не появится достаточно хороший задел для свободы. А там Конфедерация, Корпус и работа на дядю могут катиться ко всем чертям. Теперь мы ее получили, эту свободу. И что собираемся делать?
      — Отправиться на Центрум, чтобы нам отстрелили задницы. Потому что мы богобоязненные патриотичные недоумки, — ответил Ньянгу.
      — Да. Думаю, так, — тяжело произнес Гарвин. — Но все равно, подумай о том, чтобы жить в мире… мирах вроде этого. И как нам умаслить Лир дезертировать.
      Дарод заметила второй знак. Она проветривалась снаружи после представления и увидела, как одетый в голубое водитель помогает паре женщин садиться в только что приземлившийся роскошный лимузин. Одна из них что-то сказала ему, и мужчина нахмурился. Вторая женщина что-то добавила. Дарод не разобрала слов, но голос звучал гневно.
      Водитель наотмашь тыльной стороной ладони ударил вторую женщину, затолкал их обеих в лимузин и захлопнул дверь. Направляясь к водительской кабине, он заметил наблюдающую за ним Монтагну и смерил ее тяжелым взглядом.
      Дарод, почувствовав прилив адреналина, шагнула к нему, автоматически приняв боевую стойку.
      Водитель смутился, торопливо забрался в лимузин и стартовал.
      Монтагна поразмыслила над увиденным и решила рассказать Гарвину. Гарвин тоже нашел поведение охранника более чем странным и передал ее слова Иоситаро.
      — Мы, безусловно, счастливы, что вы и ваша труппа посетили нас.
      Человек представился Ньянгу как Чауда. Он был средних лет, с суровым лицом и одет в светло-голубое, но с золотыми эмблемами на погонах. Иоситаро угадал в нем главного копа еще до того, как тот сообщил, что является главой службы безопасности Нелюмбо.
      — Спасибо, — Ньянгу почему-то все еще чувствовал себя несколько нервозно в присутствии полицейских. Причем, любых.
      — Немного жаль, что вас нельзя убедить задержаться хотя бы на земной год или около того, — сказал Чауда.
      — Думаю, мы вам наскучим гораздо раньше и потеряем деньги.
      — Может, так, а может, и нет. Проблема в том, что у нас тут определенно душновато. А вы принесли глоток свежего воздуха.
      — Люди веками жили всего на одной планете, — возразил Иоситаро. — И, кажется, все у них было в порядке.
      — Было ли? Я, помнится, читал о таких вещах, как войны, бунты, народные волнения и все такое, — ответил Чауда. — Но даже если так, это было в те дни, когда они просто не знали, что есть нечто иное. Покажите стаду славную новую долину, позвольте им пастись и пить воду в ней, а потом скажите, что они никогда не смогут туда вернуться… — он покачал головой. — Это может вызвать проблемы.
      — Я все равно не понимаю, что хорошего, если мы останемся здесь на год. И, кстати, я не заметил, чтобы в результате прекращения космических сообщений мордобитие сделалось таким уж редким явлением.
      — Ну… — принялся объяснять Чауда. — Во-первых, у вас в цирке масса талантов, которые могли бы обучить заинтересовавшихся людей, которые будут выступать после того, как вы полетите дальше. За деньги, я имею в виду. Потом, коль скоро вы опытные путешественники, мы, возможно, могли бы нанять вас посетить другие миры и, возможно, привезти других артистов, чтобы они продолжали нас развлекать.
      — Интересная мысль, — заметил Ньянгу. — Я поговорю об этом с бригадиром. Если нас это заинтересует, с кем из властей нам следует связаться? Кое-кто из ваших политиков приходил в цирк, но мы с ними толком не подружились.
      — Об этом не беспокойтесь, — легко откликнулся Чауда. — Я могу все устроить. С нашей стороны проблем не будет.
      Гарвин узнал и об этой беседе.
      Эмтоновские домашние кошки стали на Нелюмбо великим хитом. Теперь они имели в запасе кучу новых трюков от катания мячей, стоя на них, до хождения по канату (в метре над землей, в специально сшитых тапочках) и позволения птицам ездить у них на спинах и чистить клювом перья.
      О последнем Гарвин спросил Эмтона, и тот ответил, что потребовалось всего две-три пары птиц, чтобы кошки усвоили, что является ужином, а что нет.
      У больших кошек завелись свои фанаты — вокруг их клеток в немом восхищении постоянно толпились охранники. Сэр Дуглас втихаря пожаловался Гарвину, что ему не нравится, что вокруг болтаются полицейские.
      — Их рожи, бригадир, слишком похожи на морды моих кисок в момент кормежки. Хотя нет, я несправедлив к зверям. Малдун во время еды выглядит гораздо интеллектуальнее, чем они в любое время.
      Следующий знак углядел Аликхан. Он летел на своем «аксае» вдоль берега, когда увидел километрах в двух впереди, движущиеся на фоне скал точки. Что-то заставило мусфия подняться повыше и направить на них сканер.
      Точки оказались дюжиной или около того людей, скованных между собой тонкой цепью. Впереди и позади них следовали четыре охранника в голубой форме с бластерами в руках.
      Аликхан, не желая быть увиденным или услышанным, приглушил двигатель и ушел к морю.
      Об этом тоже доложили Гарвину.
      — Наверное, — очень печально произнес Сунья Танон, — все эти годы мы себя обманывали, и такого места, как Коанду, просто нет. И мы, и наши предки, окруженные злом и кровью, создали эту ложь, чтобы не терять надежды.
      — Нет, — вздохнул Фрафас Фанон, обнимая Танона. — Оно где-то есть. Нам надо просто продолжать искать.
      — Ты уверен?
      — Я абсолютно уверен, — ответил Фанон, пряча собственные сомнения.
      Ньянгу подошел к человеку в комбинезоне, деловито управлявшемуся с небольшим уличным уборщиком и делавшему вид, что не замечает явно нездешней одежды Иоситаро.
      — Добрый вечер, сэр, — произнес человек бесцветным голосом. — Может, я могу предложить вам помощь, если вы заблудились?
      — Кстати говоря, можете. Мне бы хотелось поболтать с вами там, где не увидят люди в голубом. — И Ньянгу показал ему купюру. Человек оставил ее без внимания. Иоситаро добавил еще одну, и еще, затем четвертую.
      — На пятой он сломался, — рассказывал Иоситаро. — Я подумал, что, если сходить в нижний круг с деньгами, можно найти кого-нибудь, кто не станет возражать против небольшой беседы. У людей на вершине и на дне много общего — все либо настолько хорошо, либо настолько плохо, что они могут позволить себе немного честности. Этот парень все выложил. Он бывший университетский преподаватель. Когда произошло крушение, некоторое время на планете царил полный разброд. Я напишу подробный отчет, но, думаю, тебе неплохо кое-что узнать о твоем долбаном Рае прямо сейчас. Кое-кто спятил, произошли некоторые беспорядки, и служба безопасности взяла все в свои руки. Этот мужик, Чауда, вешавший мне лапшу на уши, похоже, изрядный ублюдок. Программа, предложенная населению, выглядела очень просто и не обсуждалась. Все будет снова сделано так, как было до исчезновения Конфедерации. Жены, дочери и им подобные могут делать вид, что ничего необычного не происходит, и дела пойдут прекрасно. Что от них требовалось, так это исполнять все, чего захотят мальчики в голубом. Я имею в виду — все, что угодно. Полагаю, Чауда достаточно ловок, чтобы не позволять обстоятельствам чрезмерно выходить из-под контроля — если ты один из его громил и хочешь кого-то, то обязательно получишь. Но только на время. Люди согласились с программой, поскольку предполагали, что эксплуатация… или, по крайней мере, каблук, под которым они оказались на данный момент… не будет длиться вечно. А ребяткам такой расклад понравился, так как открывал простор для их низости. Несогласных, кто просто не мог представить себе, что кто-то заберет его дом, жену или дочь, как видел Флим, выбрасывали подметать улицы, или переправляли в леса «улучшать парки», или есть такие скованные цепями группы, выполняющие другую, по-видимому, еще менее привлекательную работу. А может, они просто вывозят тебя на несколько километров в море и приглашают за борт на уроки плавания.
      Гарвин шваркнул кулаком по столу.
      — Люди, люди! Как все славно выглядело здесь.
      — А где иначе? Никому не охота прямо взглянуть на парашу и признать, что живешь в ней. Но если слегка разгладить поверхность, чтобы какашки не подплывали слишком близко, покрасить все в сиреневый цвет и воспользоваться дезодорантом… — Иоситаро выразительно умолк.
      — Итак, — сказал Гарвин, — полагаю, правильнее всего будет, если мы свернем шатры прямо сегодня, сразу после представления. И останется после нас только вытоптанное пятно на лужайке да солнышко сверху. Я чувствую себя идиотом.
      — А что, может быть идея получше? Я абсолютно уверен — мы не можем изменить этот проклятый мир. Даже если бы раздался любой шепоток о том, что кто-то там в лесах с ружьем собирается что-то предпринять, у нас просто нет времени болтаться здесь, организовывая какое-то подобие революционного движения. Нет, мы просто исчезнем и будем надеяться, что, если возродится Конфедерация, придет и расплата.

       Нуль-пространство
      — У меня кое-что интересное, шеф, — сообщил техник-электронщик своему начальнику.
      — Валяй.
      — Я проверял мониторы на предмет случайной утечки энергии и как раз перед последним прыжком обнаружил какой-то левый писк. Попытался вычислить, но не смог проследить его ни до одного из наших приборов.
      — Странно.
      — Еще страннее, — продолжал техник. — Я прогнал записи в обратную сторону и наткнулся на этот чертов писк снова. После нашей посадки на Тиборге он возникает каждый раз во время прыжков. На его поиски ушло две мои смены, но результат нулевой.
      — Мне это не нравится, — сказал офицер. — Думаю, лучше составить рапорт. А ты поставь жучок на эту частоту и попробуй записать следующую передачу.
      — Я думала… — начала Маев Стиофан.
      — Да? — осторожно поинтересовался Ньянгу.
      — Про когда мы вернемся назад.
      — Да? — еще более насторожился Иоситаро.
      — Про все эти планеты, на которых мы побывали… Не считая Камбры и той, откуда мы оба родом. Как так получается?
      — Э… что людей обычно ставят раком? — попытался угадать Ньянгу.
      — Именно… Но это не объясняет почему… Ну, были же правительства, которые вроде бы работали. Или, по крайней мере, так говорится на дисках.
      — И конечно, никто никогда не врет таким проницательным существам, как ты.
      — Да ну тебя! Не могут же они врать, как эти долбаные шаги на плацу отсчитывать!
      — Эт' да.
      — Итак, потом появилась эта штука, называемая Конфедерацией, и все как бы присоединились… или их присоединили. И все мерно тащилось тысячу лет или около того…
      — Скорее около того. В гораздо большей степени около, на самом деле.
      — Затем Конфедерация пропала из виду, и мы получили всех этих в панике разбегающихся во все стороны, задолбанных людей. И ни у кого, похоже, нет правительства, которое бы работало. Кроме, разве что, Гримальди, где оно почти отсутствует, так что это не считается.
      — Я слежу за мыслью, — сказал Ньянгу, — но не вижу, к чему ты клонишь.
      — По возвращении домой, если допустить, что нам удастся пережить Центрум и все остальное, — с жаром проговорила Маев, — мы сграбастаем все стволы и попытаемся восстановить все обратно, правильно?
      — Таково, боюсь, наше хероицкое намерение.
      — Может, кому-то следует присмотреть за тем, какое правительство вернется?
      — Только не нам, — резко возразил Ньянгу. — Из солдат получаются дерьмовые правители. Это все знают.
      — Но кто-то должен начать думать о том, что дальше, — упрямо продолжала Маев. — Может, изучение всех способов загонять себя в задницу подскажет кому-нибудь какие-нибудь идеи.
      — Например, тебе?
      — Почему не мне?
      Ньянгу собрался, было, проблеять что-то похожее на возражение, но удержался. Никто из них до сего момента не связывал себя никакими обязательствами и не предъявлял никаких претензий на, будущее другого.

       Мохи/Мохи II
      Гарвин свирепо уставился на боевой корабль, висевший меньше чем в пяти километрах от них. Он пытался игнорировать бегущие по экрану строки данных, сообщавших, каким, согласно последней версии «Джейн», которой располагал Корпус, современным и тяжеловооруженным было восемь лет назад это некогда принадлежавшее Конфедерации чудовище.
      Корабль от взгляда нисколько не уменьшился, как и его братья-близнецы по бокам «Большой Берты». Гарвин мог убеждать себя, что цирковой корабль огромен, но эти три превосходили его размерами. В два раза длиннее, в полтора раза массивнее. Тяжелое изящество подобравшегося для прыжка крупного хищника.
      В четырех прыжках от Центрума эти три посудины и волна их сопровождающих поймали цирк в самую настоящую западню. Аликхан вошел в систему, доложил, что в пределах досягаемости его детекторов кораблей не обнаружено и что четыре из десяти планет системы, как говорится в данных, все еще обитаемы.
      «Большая Берта» покинула гиперпространство, и секунду спустя на нее выскочила вся эта армада. Либо цирк сделался беспечным, либо незнакомцы располагали датчиками получше, чем на «Берте» и ее мелких судах.
      — У меня вызов по кому на стандартной частоте Конфедерации, сэр, — доложил дежурный офицер связи.
      — Включай, — велел Лискеард.
      — Неизвестный корабль, неизвестный корабль, я — Боевой Флот Протектората Конфедерации, Кин. Ответь те немедленно или будете уничтожены.
      — Я цирковой корабль «Большая Берта», прибывающий на Десман II, цель — развлечение.
      — Я Кин, — пришел ответ. — Исправьте ваши записи. Система Десман теперь называется системой Мохи. Вас проводят на посадку, затем досмотрят, после чего будет вынесено решение о вашей судьбе. Не оказывайте сопротивления или…
      — …будете уничтожены, — закончил Ньянгу. — Шеф, я думаю, мы нашли тех разбойников.
      — Протекторат Конфедерации, а? — вздохнул Гарвин. — Сейчас мне действительно хочется, чтобы на борту был дипломат.
      Лискеард запросил разрешение на посадку с заходом по орбите якобы из соображений экономии, а на самом деле — чтобы дать наблюдателям возможность увидеть как можно больше. Пришел ответ:
      — Отказано. Следуйте прямо в космопорт. Или будете уничтожены.
      — Какое разнообразие в подходе к проблемам, не правда ли? — заметил Ньянгу.
      — По крайней мере, они, похоже, не воспринимают нас всерьез, — сказал Гарвин. — Гляди-ка, расщедрились всего на один линкор и не больше полудюжины кораблей прикрытия, чтобы благополучно довести нас до земли, — такие мы безобидные.
      Ньянгу вызвал дежурного офицера.
      — Пока мы идем на посадку, все глаза должны смотреть во все имеющиеся перископы. Надо получить представление о том, насколько глубоким может оказаться это дерьмо, поскольку в удовольствии оглядеться во время медленного спуска нам отказано.
      Новости пришли невеселые. Десман II, теперь Мохи II, оказалась планетой-гарнизоном. Огромные посадочные поля, в основном свежепостроенные, испещряли ландшафт. Поодаль виднелись комплексы казарм и заводы.
      — Полагаю, шефы обеспокоены какими-то неприятностями, — заметил Дилл.
      — На предмет ввязаться или выбраться? — поинтересовалась Бурсье.
      Вместо ответа Дилл ткнул пальцем в экран, показывавший громадный военный корабль, паривший над ними, когда они выполняли последние маневры.
      «Большую Берту» окружили флаеры с пулеметами в открытых гнездах. Когда ее двигатель смолк, солдаты взяли корабль в двойное кольцо, заняв позиции вокруг него.
      — Черт, а мы опасные, — заметил Бен Дилл.
      — Теперь все, что нам надо сделать, это убедить их, что мы маленькие розовые киски, — Моника Лир хищно улыбнулась. — А потом, когда они расслабятся, повырезать всех к чертовой матери.
      «Большую Берту» обыскивали очень оперативно, группами по пять человек, что заняло более полутора корабельных дней. Как и раньше, Гарвин и его офицеры «помогали», обеспечивая, чтобы никто ничего не нашел, по крайней мере, ничего важного по оружейной части. Воины Протектората признавали необходимость некоторого количества оружия в нынешние времена, что упрощало утаивание.
      Одна из офицеров остановилась, положив руку на бластер и с некоторой неприязнью глядя на Аликхана, растянувшегося на люке, под которым находилось кое-что из тяжелого вооружения легионеров.
      — Это существо опасно? Разве оно не должно сидеть в клетке?
      — Оно не представляет особой опасности, — ответил Гарвин. — До тех пор, пока его хозяева осторожны.
      — Будь оно мое, — заметила женщина, — я бы его заперла.
      Гарвин улыбнулся, и обыск продолжился. Аликхан заворчал вслед группе, приподняв уши в легком недовольстве.
      — Хозяева, понимаешь, — пробурчал он себе под нос. — Не ведают людишки, кто на самом деле хозяин.
      — Все работает, — удивился солдат, озираясь в рубке.
      — Конечно, все работает, — мягко ответил Фрауде. — Не работало бы, его бы здесь и не было. — Тут фраза, сказанная воякой, его заинтересовала.
      — Когда что-нибудь ломается на одном из ваших кораблей, что вы делаете?
      — Заменяем, конечно, новым блоком из запасов времен Конфедерации.
      — А если замены нет?
      — Тогда мы полагаемся на другие, резервные системы и надеемся, что на складах на нашей базе еще остались блоки, чтобы установить по возвращении.
      — Но вы не можете починить то, что сломалось?
      Солдат посмотрел так, словно сболтнул лишнее, сжал губы и двинулся дальше.
      Малдун возлежал в своей клетке и громко урчал. Обысковая команда нервно повосхищалась его гладкостью и прошла мимо. Малдун, по-прежнему урча, проводил их взглядом. Его когти ритмично теребили подстилку на полу клетки.
      Полдня спустя пришел вызов: «Командиру циркового корабля вместе с высшими офицерами и представителями так называемого цирка следует явиться пред лицо Курила на следующий земной день. Транспорт предоставят».
      Гарвин тщательно отбирал команду. Разумеется, они с Ньянгу. Аликхан — он может надеть боевое снаряжение мусфиев, взять «пожиратель» и увешаться осиными гранатами; все равно никто не поймет, что это такое. Доктор
      Фрауде в клоунском костюме. Сэр Дуглас с совершенно ручным и не на цепи гепардом. Моника Лир. И Бен Дилл с его бросающейся в глаза мускулатурой и надеждой, что ему не придется пускать ее в ход.
      Кекри Катун жаловалась Бену, что не попала в число избранных.
      — Я думала, Гарвин возьмет кого-нибудь из статисток, так сказать, для антуража. Я определенно подхожу и делать умею все.
      — Вероятно, именно поэтому мы тебя и не берем. Прикинь, ежели этот Курил на тебя глаз положит?
      — А, понимаю… — Кекри примолкла. — А как тогда насчет Моники Лир? Она на редкость хороша собой.
      Бен собрался, было, объяснить, какой смертельно опасной машиной является Моника, но передумал.
      — Не знаю, — ответил он. — Потому-то я и не бригадир.
      Он все еще не привык называть Гарвина иначе как «шеф» в лучшем случае и «гиптелеголовая задница» или «мой бывший стрелок — Тухлые Яйца» — в худшем.
      Фрауде озирался, пока компания поднималась по ступеням между рядами бдительных солдат с поднятыми в салюте бластерами. За ними маячили военные флаеры, доставившие их сюда с «Большой Берты».
      — Полагаю, этим о Протекторате сказано все, — прошептал он Ньянгу.
      — Может быть. Но подумайте о чем-нибудь приятном.
      Огромное каменное здание с колоннами в стиле античного храма некогда являлось, согласно полустертой надписи, «Айсберговским Центром Современного Искусства».
      — Интересно, что они сделали с картинами? — прогудел Бен Дилл.
      — Наверное, в задницу запихали, — ответствовала Моника Лир.
      Офицер, сопровождавший их пред светлы очи Курила, обернулся и бросил на них хмурый взгляд. Труппа явно не проявляла должного уважения.
      По крайней мере, думал Ньянгу, Курил Ягасти выглядит настоящим диктатором, так же как Гарвин выглядит настоящим вождем. Вспомнив последнего, неоплаканного Протектора Ларикса и Куры Алена Редрута, напоминавшего скорее бюрократа средней руки, нежели правителя, Иоситаро приготовился увидеть что угодно.
      Ягасти был высок, худ, со шрамом на шее и горбатым носом, длинными, начинающими седеть волосами. Он обладал тяжелым хищным взглядом, как у земного орла, виденного Ньянгу по холо. Или диктатор остро нуждался в коррекции зрения.
      Трон его, мастерски выполненный из полированной стали и черной кожи, помещался в самом большом зале бывшего музея. Антураж дополняло также вооружение разных эпох — от современных бластеров до уродливых боевых ножей и оружия ближнего боя.
      Ягасти некоторое время разглядывал труппу, потом, не поприветствовав их, спросил, с чем они пожаловали. Ответ его, похоже, озадачил.
      — Развлечение? Я не уверен, что знаю, что это такое, кроме как видеть уничтожение и боль врага и восторг слышать, как горят его города, взрываются его звездолеты, визжат его женщины и стонут его воины.
      Гарвин кивнул сэру Дугласу, который бросил мяч своему гепарду. Фрауде моментально кинулся отнимать его, передразнивая кошачьи движения. Ягасти с каменным лицом наблюдал.
      Гарвин махнул Бену Диллу. Тот принял стойку, а Моника Лир оттолкнулась от него, взлетела в тройном сальто высоко в воздух и приземлилась на ноги.
      — А-а, — проворчал Ягасти, — вы имеете в виду трюки.
      — Я имею в виду такие трюки, каких еще не видела галактика, — сказал Гарвин. — С настоящими земными лошадьми, слонами, страшными зверями, странными чужаками, мужчинами и женщинами, которые летают у вас над головой, играми удачи и мастерства, клоунами, которые рассмешат вас до…