Слышно было, как, задыхаясь, люди кашляли и умирали.
      Над ним навис какой-то демон, привстав в стременах, чтобы рубануть саблей. Он казался скорее кошмаром, нежели реальным существом, и Сафару вдруг стало так любопытно, что он принялся разглядывать бледно-зеленую шкуру демона, заклепки на его кожаных доспехах, широкое рыло с острыми клыками и маленькие торчащие уши. Пока Сафар вглядывался, ему вдруг вспомнились уроки Губадана. В мозгу прояснилось, дыхание замедлилось.
      Он ускользнул в сторону, когда сабля обрушилась вниз. Он услыхал, как демон удивленно фыркнул, обнаружив, что жертва исчезла.
      Сафар замахнулся на него посохом, но сабля демона взлетела и опустилась, и он обнаружил, что держит в руках бесполезное оружие. И только потому не погиб в ту же минуту, что демон был вынужден развернуть скакуна навстречу атакующему солдату. Демон разрубил человека, повернулся в поисках другой цели и потерял Сафара из виду.
      Сафар услыхал пронзительные вопли людей, обернулся и увидел, что два демона напали на фургон. Скакуны их встали на дыбы и стали когтями рвать парусину, под которой оказались сбившиеся в кучу испуганные женщины. Они вопили и пытались отбиться от демонов.
      Одно из чудовищ ухватило какую-то девушку за волосы и вытащило из фургона, радостно завывая и волоча ее по снегу за длинные черные пряди. Замерзшие камни сорвали с нее одежду, и Сафар впервые увидел обнаженное тело девушки не из его деревни. Она закричала, когда камень рассек ей ногу, и Сафар обнаружил, что мчится на демона лишь с обломком в руке.
      Сафар по природе своей не был рожден убийцей. Он вырос с верой, что жизнь является драгоценностью, включая и жизнь животных, питающих людей. Но сейчас он был охвачен яростью убийства, вызванной видом униженной девушки, которой грозила смерть.
      Когда он бросился вперед, на ум неожиданно пришли слова заклинания, и он забормотал:
 
Я силен.
Ты — слаб.
Ненависть — мое копье.
И пусть она пронзит твое трусливое сердце.
 
      В его воображении обломок превратился в копье. Копье совершенной формы, тяжелое, хорошо сбалансированное, но легкое для руки. Он откинулся назад, а затем метнул обломок изо всех сил. Он увидел, как в полете кусок дерева стал изменять свою форму.
      Расщепленная деревяшка превратилась в твердый черный металлический предмет. Сафар этого уже не видел, все происходило в его мозгу Он придал наконечнику широкую, острую смертоносную форму и заставил оружие лететь точно в цель. Он заставил копье пронзить кожаные доспехи, толстую шкуру демона и вонзиться демону прямо в сердце.
      Демон упал, отпустив девушку. Скакун демона начал разворачиваться, но девушка по инерции продолжала лететь вперед, пока не врезалась в Сафара. У него от удара перехватило дыхание. Когда оба рухнули в снег, девушка от страха изо всех сил вцепилась в него.
      Когда Сафар восстановил дыхание, он вырвался из ее объятий и вскочил на ноги. Вокруг творилось безумие. Демоны налево и направо без разбору рубили людей и животных. Но и посреди этого безумия, как заметил Сафар, хозяину каравана удалось сформировать небольшую боеспособную группу, которая уже начала давать отпор атакующим. Его огромное тело появлялось то тут, то там, парируя и нанося удары, налетая конем на скакунов демонов. У Сафара упало сердце, когда он увидел, как сбоку налетел на хозяина каравана один из демонов, занося для удара боевой топор. Но не успел демон нанести удар, как на него с фургона прыгнула чья-то высокая фигура.
      Это был Ирадж!
      Прыгая в седло позади демона, он раздвинул ноги, а потом сжал ими бока скакуна с опытностью равнинного наездника.
      Одной рукой Ирадж обхватил демона за голову, отводя ее назад, а другой всадил кинжал в открывшееся горло.
      Тут Сафар впервые увидел, как непросто убить демона.
      Тварь обливалась ярко-красной кровью, но, вытянув когтистую лапу, добралась до Ираджа. Ирадж вовремя успел соскочить с седла, приземлился на ноги и выхватил свой ятаган. Раненый демон слетел со скакуна и бросился на Ираджа, заливая снег кровью.
      Ирадж шагнул вперед, навстречу атаке, но поскользнулся и упал лицом вперед. Демон подскочил, занося боевой топор, чтобы убить врага прежде, чем умрет сам.
      И вновь время для Сафара замедлилось. На этот раз ему на помощь пришла не только магия. Внезапно в руке оказалась праща. Другой рукой он вытащил тяжелый глиняный шарик из мешочка.
      Время прыгнуло вперед, и топор демона полетел вниз.
      Но затем оно вновь остановилось, пока Сафар снаряжал пращу и раскручивал ее над головой.
      Он выпустил снаряд за мгновение до того, как лезвие должно было попасть в цель. Шарик угодил твари в рот, и Сафар выругался, поскольку метил в смертоносную точку между глаз демона. Пальцы Сафара внезапно онемели, отказываясь доставать другой шарик. Но в этом и не было необходимости.
      Чудовище начало оседать… медленно, очень медленно… и рухнуло в снег.
      Демон попытался подняться, опираясь на локоть. Сафар выхватил нож и бросился докончить начатое дело.
      Но демон глянул на него своими странными желтыми глазами, и под этим взглядом Сафар оцепенел.
      — Надо было самому убить того человека, — сказал Гифф. — А теперь удача отвернулась от меня.
      Из горла у него хлынула кровь, и он упал, мертвый.
      В горячке сражения, не вдумываясь в услышанное, Сафар бросился к Ираджу помочь тому подняться на ноги. Когда он нагнулся, открывая беззащитную спину, на него сзади упала огромная тень. Он поднял голову, готовясь встретить смерть. Но с облегчением увидел, как на него смотрит лицо бородатого человека, а вовсе не демона. Сидел всадник на обычной лошади, а не на чудовищном скакуне.
      Хозяин каравана пристально посмотрел на Сафара, затем на Ираджа.
      — Спасибо, что спас мне жизнь, парень, — сказал он Ираджу — Если боги смилостивятся и Коралин сегодня останется в живых, ты узнаешь, как я ценю свою шкуру.
      Он пришпорил коня и вновь устремился в бой. Но теперь уже фортуна повернулась в другую сторону, против демонов, которым стало доставаться.
      Сафар испытывал облегчение лишь до тех пор, пока не поставил Ираджа на ноги.
      — А вон и другие, Сафар! — закричал тот. — Дело еще не закончено.
      И Сафар вспомнил о другом, более многочисленном отряде — притаившемся в ущелье.
      Пока он трезво пытался оценить положение, послышалось пронзительное улюлюканье, возвещающее о второй атаке. Он вскинул голову и увидел, как из устья ущелья появляются демоны.
      — Останови их! — заорал Ирадж.
      Сафар вытаращил на него глаза. Уж не сошел ли с ума его друг? Как их остановить?
      — Ты же можешь это сделать! — сказал Ирадж. — Я уверен, ты можешь!
      И тут все сомнения и страхи рассеялись, и Сафар ясно понял, что Ирадж прав. Он может остановить их.
      Вновь он взялся за пращу. Вновь полез в мешочек. Но пальцы нащупали не шарик, а обломок расколотого горшка из пещеры. Обломок, на котором изображалась Хадин, огненная земля. Пальцы сомкнулись, ощущая прикосновение к магическому обломку колдовства.
      Отдаваясь во власть мгновения, Сафар не испугался. Вытащив черепок, он осторожно вложил его в пращу. Раскручивая ее над головой, он отыскивал цель. Взгляд его упал на огромного демона, выскочившего из ущелья. Но это был не тот демон, который был ему нужен. Одна смерть ничего не решала.
      Он должен убить их всех.
      Он поднял глаза выше и увидел тяжелые снежные складки, нависшие над ущельем. Под ними он мысленным взором увидел непрочные пласты почвы и над замершими склонами разглядел массу валунов. И он понял, что делать.
      Раскручивая пращу, Сафар представил в воображении осколок горшка и принялся приговаривать:
 
Ты был сделан в огне,
И в огне
Ты остался.
Огонь поднимется из искры,
Станет пламенем,
Станет печью.
А теперь я отпускаю тебя…
Лети!
Лети!
 
      И он выпустил снаряд.
      Еще только выводя своих демонов на бой, Сарн знал, что победы ему не видать.
      Спустя несколько минут после атаки Гиффа воздух пропитался внезапным порывом магии. Она была направлена не против Сарна, но оказалась настолько мощной, что он чуть не задохнулся, ощутив ее присутствие. Сердце похолодело от страха, и он подумал. «Значит, в караване имеется маг. Но как же я мог его не заметить?»
      Когда он увидел, как упал Гифф, а над ним встал человек — вернее, даже подросток, — Сарн вытаращил на него глаза: «Это и есть маг?»
      Но ошибки быть не могло — аура мощной магии создавалась вокруг именно этого подростка. Она была настолько сильной, что смела заклинание Сарна от трусости, и солдаты пришли в себя. Сарн пытался уговорить себя, что подобное невозможно. Ни один человек не наделен такой магией. Но другая часть сознания просто застыла, понимая, что возможно это или нет, но вот стоит подросток, и в его распоряжении столько магии, сколько ему нужно.
      Единственная благоприятная возможность теперь заключалась в мгновенном нападении, пока еще действовал элемент внезапности. В любой момент хозяин каравана и солдаты сообразят, что угроза может исходить из ущелья. И тогда с помощью юного мага Сарн и его демоны будут просто-напросто заперты, как в ловушке, в своей же превосходно задуманной засаде.
      Если повезет, он, Сарн, просто погибнет. Если нет — попадет в плен. Но будь он проклят, если позволит коснуться себя нечистым рукам людей.
      И потому он дал сигнал к атаке. Услыхав его, демоны затянули боевую песню. А Сарн увидел, что подросток уже занят делом, раскручивая заряженную пращу над головой и выискивая цель. И тут мальчик посмотрел прямо на Сарна. Холод пробежал по спине демона. У него было такое ощущение, что его измеряли, прикидывая размеры могилы.
      Затем человек выпустил свой снаряд, и Сарн рассмеялся, увидев, что человек промахнулся. Снаряд, вместо того чтобы лететь прямо в него, по высокой дуге взлетел в воздух. Маг он, этот мальчишка, или нет, но явный трус. Со страху промазал.
      Но снаряд пролетел над его головой, наполняя воздух сильнейшим потоком магии, и Сарн смолк.
      Он понял, что мальчишка не трус. И что он не промазал.
      Последней мыслью Сарна было: Гифф прав. Король солгал.
 
 
      Сафар улыбнулся, когда черепок пролетел над головой главаря демонов.
      Все еще находясь в воздухе, черепок взорвался, превратившись в огненный шар, излучающий такой жар, что даже ему опалило лицо. Но он не стал отворачиваться, а продолжал наблюдать, как огненный шар поднимается к большому снежному навесу над ущельем. Шар летел дальше, чем просто пущенный его рукой предмет. Но Сафар отметил это как бы между прочим, без изумления.
      У Сафара было такое ощущение, словно сам он находится в нескольких футах в стороне от своего тела и спокойно наблюдает за собственной реакцией и одновременно за полетом снаряда. Его отделенная часть нашла странную притягательность в том, как огненный шар ударился о замерзший край. Но еще интереснее было видеть изумление наблюдающего за полетом самого же себя.
      Взрыв потряс навес, и Сафар с расчетливым интересом стал прикидывать, хватит ли силы такого удара.
      Когда замерзшая масса пошла вниз, он подумал: «Да, получилось… Но вот добьюсь ли я желаемого эффекта?»
      Масса обрушилась на другой навес, ниже.
      Сафар подумал: «Снег и лед расколются, а вот как насчет глины? И если она тоже сползет, то хватит ли общего веса для удара нужной силы?»
      Ответом ему стала лавина.
      Сметая все на своем пути, лавина с грохотом обрушилась на демонов и поглотила их, когда они бросились в атаку.
      Кипящая волна снега, льда и камней налетела сзади, пожирая их с ужасающей жадностью. Потом все скрылось в огромном белом облаке.
      Сафар стоял и ждал. Лавина стихла, и тишина, столь же густая, как холодное слепящее облако, охватила его.
      Туман рассеялся, и теперь во внезапно ярком солнечном свете Сафар видел лишь широкое белое пространство, расстилающееся у скалы там, где раньше располагалось ущелье.
      Сафар удовлетворенно кивнул. «Эксперимент прошел вполне удачно», — подумал он. Затем, все еще оставаясь в том же холодно-расчетливом размышлении, он задумался о самом себе. О юноше, который только что уничтожил все эти живые существа. Эти демоны, разумеется, заслужили смерть. Но тем не менее…
      Тут кто-то стал его хлопать по спине. Он обернулся и увидел Ираджа, который бормотал какие-то бессвязные поздравления. И в своем оцепенении первое, что ощутил Сафар, — это раздражение.
      Он оттолкнул руку Ираджа.
      — Ну хватит, — сказал он. — Больно же.
      Ирадж замер. Сафар удивился, увидев на лице друга мальчишеское благоговение.
      — Ты сделал это, Сафар! — воскликнул он. — Ты их всех уничтожил!
      Оцепенение прошло, и Сафар внезапно испугался.
      — Тихо, — сказал он. — Услышат.
      — Да кому какое дело? — сказал Ирадж. — Пусть все слышат!
      Сафар вцепился в руку Ираджа.
      — Обещай, что ты никому ничего не расскажешь, — взмолился он.
      Ирадж замотал головой, изумленный такой просьбой.
      — Обещай же мне, — не отставал Сафар. — Прошу тебя!
      Не сразу пришедший в себя Ирадж кивнул.
      — Обещаю, — сказал он. — Ты с ума сошел, коли просишь об этом, но я все равно обещаю.
      И тут на Сафара обрушилась волна слабости, столь же могучая, как и лавина. Ирадж подхватил его, когда он начал падать, а затем тьма поглотила его, и он ничего уже не слышал.
 
 
      В этой тьме обитали жуткие кошмары.
      Сафару снилось, что его по каменистой равнине преследуют верховные демоны. Он мчался изо всех сил, перепрыгивая через расселины и даже через ущелья, перепрыгивая через валуны и уклоняясь от летящих вниз лавин. В разрывы облаков с неба падали солнечные лучи, окрашивая пейзаж кроваво-красным цветом. Но как бы быстро он ни бежал, всадники мчались быстрее.
      Внезапно он оказался обнаженным. И теперь стыд боролся в нем со страхом. Демоны настигали, обкладывая его с флангов. Их пронзительное завывание разогнало все его мысли, оставив только страх. Демоны метали копья, и Сафар видел, что эти копья представляют собой искрящиеся молнии. Попадая, они обжигали и сотрясали тело мучительной болью.
      Но вот демоны пропали, и теперь Сафар бежал по мягкой траве, и веселое желтое солнце и ласковый ветерок согревали его. Он направился на тот луг, где резвились Найя и другие козы, и напился сладкой родниковой воды. Но во рту внезапно пересохло, и он остался стоять на коленях среди коз, сжигаемый неодолимой жаждой.
      И вдруг Найя сказала ему:
      — Что же ты наделал, парень?
      — Ничего, маленькая кормилица, — ответил Сафар.
      Но она метнула раскаленную молнию ему в сердце, и ложь стала невыносима.
      Вокруг столпились другие козы и начали обвинять его.
      — Он убивал, — сказала одна.
      — Наш Сафар? — спросила другая.
      — Да, — сказала третья. — Наш Сафар убивал.
      — Это правда, парень? — спросила Найя, не скрывая отвращения.
      — Но это были всего лишь демоны, маленькая кормилица, — ответил он.
      — Потрясающе, — сказала еще одна коза.
      — Они напали на караван, — возмутился он.
      — Ох, Сафар, — сказала Найя. — Мне так стыдно за тебя. — Она боднула его, сбив с ног. Острые камни впились в ягодицы. — Наверное, ты воспользовался магией, — сказала Найя.
      — Я не смог удержаться, маленькая кормилица, — признался он. — Честное слово, не мог.
      Найя встала на дыбы, превратившись в Кетеру, его беременную сестру. Длинный белый халат облегал распухший живот, где зарождалась новая жизнь.
      — Найя говорит, что ты убивал, — сказала сестра. — И для этого пользовался магией.
      Он не ответил.
      — Посмотри на меня, Сафар, — сказала сестра.
      — Не могу, — сказал он. — Мне стыдно.
      Она указала вниз, где лежало тело демона.
      — Это ты сделал, Сафар? — спросила сестра.
      — У меня не было выбора, Кетера! — вскричал он. — Они убивали людей! — Сафар указал на демона. — Он собирался убить девушку!
      Лицо Кетеры вдруг подобрело.
      — Бедный Сафар, — сказала она. — Такой нежный парень. И вот ты столкнулся с насилием и смертью. А ведь они могут теперь никогда не оставить тебя в покое.
      Сафар застонал и осел на землю. Он услыхал, как сестра подошла ближе, и ощутил аромат ее духов, когда она присела рядом с ним, чтобы успокоить его.
      — Давай-ка я отведу тебя домой, Сафар, — сказала она.
      Он попытался подняться, но не смог. Конечности перестали слушаться, и он мог лишь стонать.
      Висков коснулась холодная вода. Мягкая влажная тряпка отерла ему лицо, и он ощутил, как смылись все его прегрешения. Осталась лишь жажда. Но что это была за жажда, о боги! Он открыл рот. Но вместо воды ощутил на языке холодное молоко и стал жадно лакать его, как изголодавшийся котенок.
      — Сафар, — произнес чей-то голос. Голос нежный и ласковый, как это молоко. — Сафар, — вновь позвали его.
      Он выплыл из темноты и увидел глядящее на него ласковое лицо с темными, миндалевидными глазами, исполненными нежной заботы. Шелковым покрывалом ниспадали вниз длинные черные волосы. Полные розовые губы раздвинулись в улыбке, обнажая зубы белые, как Луна Снегов.
      — Кто ты? — слабо пробормотал он.
      Улыбка стала еще нежнее.
      — Меня зовут Астария, — сказала она.
      — А я тебя знаю? — спросил он.
      Она рассмеялась. Смех звучал тихой музыкой.
      — Ну конечно, знаешь, — сказала она. — Я та девушка, которую ты спас.
      — Так, значит, ты не моя сестра, — сказал он.
      Она рассмеялась громче. Рассмеялась загадочно.
      — Нет, я не твоя сестра. Я — Астария.
      — Ну что ж, спасибо богам и за это, — сказал он.
      И погрузился в глубокий, безмятежный сон.

7. Соглашение