В истории Эсмира впервые собрались такие крупные военные силы.
      Полумиллионная армия демонов выстроилась вдоль границ Запретной Пустыни, блистая доспехами на неярком весеннем солнце. Она походила на гигантского дракона, сверкающего чешуей и раскинувшего крылья, готовясь взлететь и обрушиться на земли людей. Тело его состояло из леса пик, копий и луков. Огромные обозы с оружием и снаряжением составляли хвост. Голос его складывался из гудения слонов, фырканья скакунов, лязга оружия и воплей маркитантов. Голову образовывал десятитысячный отряд кавалерии под командованием наследного принца Луки.
      Отряд этот представлял собой элитные войска, куда вошли лучшие юноши из земель демонов. У всех в жилах текла благородная кровь, и все они жаждали пролить эту кровь за богов и короля.
      Все они в охватившей их горячке воинственности с нетерпением ожидали сигнала, возвещающего о броске в пустыню. Все громко выражали недовольство любыми отсрочками и желтыми глазами с обожанием посматривали на любимого принца Луку, который в данный момент совещался с отцом, королем Манасией, и главным визирем, лордом Фари.
      Принц, делая вид, что целиком поглощен речью отца перед началом кампании, слышал ропот и ненавидел их за это.
      Он никак не мог понять, что заставляет их так стремиться навстречу Творцам. Принцу было глубоко наплевать на то, что все они могут погибнуть ужасной смертью. Но он решительно возражал против того, чтобы разделить с ними судьбу. Всех их он считал придурками, состоящими лишь из яиц и полностью лишенными мозгов. На их толстых шеях покоились столь маленькие головы, что единственным предназначением черепов, по мнению Луки, являлось лишь ношение шлемов. «Ну почему, почему, боги, вы так меня возненавидели?»
      — Первая часть кампании в основном ложится на твои плечи, сын мой, — говорил король Манасия.
      — Простите, ваше величество? — сказал Лука. — Прошу прощения, но мне крайне тяжело сосредоточиться. Я думаю лишь о том, чтобы с помощью войск принести победу к вашим ногам сразу же, как мы окажемся в землях людей.
      Манасия обнажил клыки в горделивой улыбке.
      — Какой же воинственный дух у моего сына, Фари, — сказал король главному визирю. — Он настолько жаждет истребить род людской, что едва в состоянии слышать то, что я говорю.
      Фари, кивая головой, сморщил старческое рыло в улыбке.
      — Еще бы, ваше величество, — сказал он, прикладывая лапы к груди и выговаривая свою любимую фразу: — Принц Лука для всех нас пример.
      Лука заметил, как в глазах древнего демона мелькнула тень удовлетворения. Фари читал его мысли и забавлялся затруднительным положением принца. «Ах ты старый ублюдок, — подумал принц Лука. — Клянусь выжить назло тебе. Выжить любой ценой, чтобы помочиться на твою могилу и нагадить на могилу отца».
      — У него в жилах горячая кровь матери, — сказал Манасия. Затем обратился к Луке: — Рассказывал ли я тебе, как твоя драгоценная мамаша обвиняла меня в изнасиловании?
      — Кажется, нет, ваше величество, — солгал принц. — И я с нетерпением жажду выслушать эту историю.
      Манасия разразился хохотом при этом воспоминании.
      — Это случилось после того, как она попыталась заколоть меня и ее пришлось привязать, — фыркнул он. — Она… она…
      Король замолчал, успокаиваясь. Он вытер глаз и поправил корону, съехавшую от смеха на ухо.
      — Не обращай внимания, — сказал Манасия. — Сейчас у нас есть дела поважнее. Я приберегу эту историю для какого-нибудь вечера, когда мы все соберемся вокруг доброго лагерного костерка, поджаривая человеческую ляжку.
      Он ткнул в карту, привлекая их внимание к последним решениям.
      — Я хочу, чтобы ты пересек пустыню, мой сын, со всей возможной скоростью, — сказал король. — Лети как ветер. Не останавливайся, что бы ни случилось. А когда окажешься на той стороне, сразу же создавай безопасный базовый лагерь. Хорошенько прочеши окрестности. Увидишь людей — убивай их. Меня бы очень порадовало, если бы ты все хорошенько осмотрел вокруг лагеря в радиусе пятьдесят миль. Уничтожь обнаруженные поселения и убедись, что ни один человек не сбежал, спеша сообщить новость о вторжении. Надо, чтобы элемент внезапности сработал безотказно. Как только перейдет армия и наладятся линии снабжения, мы обрушимся на них, как обезумевшая колесница, влекомая восемью дикими скакунами, на рыночную площадь. Я предрекаю, что через шесть месяцев мы выйдем к морю и насладимся обедом из свежей рыбки.
      Лука поклонился.
      — Для меня это будет самая большая честь, ваше величество, — сказал он, — приготовить пищу для вас моими собственными лапами.
      При этом он подумал: «Будь такая возможность, я бы напихал туда столько отравы, что с тебя бы облетела вся чешуя, старый грязный трус».
      Манасия скатал карту в трубочку и протянул ее раболепствующему адъютанту, который упал на колени, постучал костистой головой о землю и лишь потом отполз.
      — Осталось лишь бросить кости, Фари, — сказал король. — А затем я дам сигнал к началу выдвижения. Если, конечно, все сложится благополучно.
      При последних словах он сверкнул взглядом в сторону Фари, давая понять главному визирю, что с ним может произойти, если бросание костей не будет предвещать ничего хорошего.
      — Ничего не бойтесь, ваше величество, — сказал Фари, извлекая из рукава ящичек для костей. — Для этого исторического момента я заказал особые кости. Тот человек, по внутренностям которого мы гадали последний раз, сослужил нам такую хорошую службу, что, прежде чем избавиться от трупа, я извлек суставы его пальцев.
      Фари махнул рукой, и два раба подползли, чтобы расстелить небольшой коврик у его ног. На коврике цвета ночного неба серебром выделялись звезды.
      Из ящичка он достал кубок из слоновой кости и небольшой шелковый мешочек. Развязав мешочек, он перевернул его. Кости с сухим стуком высыпались в кубок. Встряхивая кубок, Фари заговорил:
 
Откройте тайны, поведайте,
Что за историю расскажут боги,
Когда состоятся эти благословенные события.
 
      Он бросил кости на коврик. Король, принц и маг склонились, рассматривая результат.
      — Что это? — восхищенно спросил Манасия. — Они легли поперек Демонской луны. — Он посмотрел на мага. — А ведь Демонская луна вскоре взойдет, не так ли, Фари?
      — Именно так, ваше величество, — сказал Фари, кивая головой. — Звездочеты говорят, что она восходит лишь раз в несколько тысяч лет. И они предсказывают, что временной цикл должен повториться. Так что кости несут нам добрые вести, ваше величество, как вы сами можете видеть.
      Он выставил коготь.
      — Посмотрите сюда. Один сустав упал на комету. А Демонская луна и комета, как вашему величеству известно, являются символом Алиссарьяна.
      Манасия в восторге хлопнул себя по бедрам.
      — Знак самого Завоевателя! — воскликнул он. — Только на этот раз будет завоевывать демон, а не человек!
      Фари облегченно вздохнул про себя. Он мог бы солгать, если бы осмелился, и представить увиденное в костях так, чтобы угодить королю. Однако Манасия являлся самым могущественным магом среди демонов. И сам мог не хуже, если не лучше, разглядеть, что предрекают кости. Просто такое времяпрепровождение, как правило, представлялось королю скучным, и он оставлял своим подданным магам разбирать грядущее.
      Охваченный эмоциями, Манасия поднялся и обнял наследного принца.
      — Боги с нами, мой сын, — сказал он. — Пусть же ведут они тебя к выполнению священной миссии.
      Лука неловко обнял его в ответ, от души желая вонзить при этом кинжал в спину папаше.
      — Я постараюсь, ваше величество, — сказал он.
      Манасия отпустил его.
      — В седло, мой сын, — приказал он, — и я дам сигнал.
      Лука низко поклонился и широким шагом направился к скакуну, огромному гривастому зверю с длинной грациозной шеей, сверкающими клыками и отполированными когтями. Когда принц попытался вскочить в седло, зверь замахнулся на него одной из когтистых лап. Нисколько не испугавшись, принц увернулся от удара и взлетел в седло, так глубоко вонзив шпоры в бока животного, что на шкуре выступила кровь.
      Зверь взвыл и встал на дыбы, молотя воздух передними лапами.
      — Вот это представление! — вскричал Манасия. — Только такой скакун, с норовом, и может привести к победе!
      Лука с трудом удержался в седле и смирил пыл зверя новым ударом шпор.
      — К победе! — закричал он, выхватывая саблю и размахивая ею в воздухе.
      Эхом ему вторили воины, ревя в унисон:
      — К ПОБЕДЕ!
      Лука прижал острие сабли к шее зверя и, неслышимый за ревом тысяч глоток, сказал:
      — А ну опусти лапы на землю, кусок дерьма, или я тебе глотку перережу.
      Зверь сообразил и опустил передние лапы на землю с проворством домашней кошки.
      Лука ударами шпор погнал скакуна к месту командира, во главе сил демонов.
      И вновь он прокричал:
      — К победе!
      — К ПОБЕДЕ! — заорали воины, выхватывая сабли и размахивая ими в воздухе.
      — Принц заходит слишком далеко, — вполголоса пожаловался Манасия, обращаясь к Фари. — Сейчас мой черед, а не его.
      Фари покачал головой, испытывая удовольствие от этого критического выпада в сторону своего врага.
      — Это от излишнего воодушевления, ваше величество, я уверен, — сказал он. — Наверняка это не намеренно.
      — Может быть, может быть, — проворчал Манасия. — Но нам надо поспешить тоже подняться повыше.
      Фари дал команду, и рабы ударами пик стали погонять королевского большого белого слона. Тот двинулся вперед, на ходу раскачивая роскошный паланкин. Новые удары заставили его опуститься на колени, и король поддался наверх, слегка задыхаясь и размышляя на тему о переедании.
      Ерунда, сказал он сам себе, занимая место в паланкине. Когда эта кампания закончится, ты вновь станешь стройным.
      Он дал сигнал. Грянули фанфары, загремели барабаны, и вся армия с грохотом доспехов и оружия застыла по команде «смирно». Последовала пауза, чуть длиннее, чем рекомендуется в хорошем драматическом представлении.
      — Фари, богов ради, — прокричал Манасия со слона, — да сотвори же ты это заклинание!
      Фари вырвался из восхитительного плена видения, в котором и Манасия и Лука вопили, насаженные на вертел, вращающийся над медленным огнем.
      — Сейчас, сейчас, ваше величество, — отозвался он.
      Он бросил стеклянный шар на землю. Шар разлетелся на кусочки, и разлилась густая желтая жидкость. Жидкость закипела, задымилась. Высоко к небу, клубясь, стало подниматься серное облако.
      Затем облако приняло облик гигантского короля Манасии. Раздвинулись огромные губы, обнажая клыки невероятных размеров.
      — ВПЕРЕД, МОИ ДЕМОНЫ, ВПЕРЕД! — проревел гигантский Манасия. — ЗА БОГОВ И КОРОЛЯ!
      — ЗА БОГОВ И КОРОЛЯ! — криком отозвались полмиллиона глоток.
      Вся армия рванулась вперед, боевым кличем сотрясая воздух.
      Погонщикам слона пришлось несколько раз достаточно серьезно уколоть животное, чтобы короля Манасию не обогнали. Однако через несколько минут неразбериха закончилась, и вся многочисленная армия рассыпалась по пустыне, неумолимой силой надвигаясь на земли людей.
      Далеко впереди Лука и его десять тысяч избранных, улюлюкая, неслись по мертвым землям. Через несколько минут они домчались до высоких дюн на линии горизонта.
      И скрылись из виду.
 
 
      Несмотря ни на что, Лука был способным командиром. Хоть и жестко обучал своих демонов, но к себе он относился еще жестче, так что его десять тысяч довольно скоро пересекли Запретную Пустыню и оказались в краю людей.
      От бешеной скачки все устали, но Лука не дал времени на передышку. Он быстро отыскал место для предполагаемого лагеря армии отца. Место это располагалось среди невысоких холмов, с центром там, где некогда находилась ферма Бадави. От фермы не осталось и следа благодаря Сарну и его головорезам. Лишь несколько кострищ, на которых зажарили семейство Бадави.
      Лука разослал разъезды для разведки прилегающих районов, но они обнаружили лишь несколько нищих семейств, ютящихся в хижинах из высушенной на солнце глины. Поселения здесь не устраивали, отчасти из-за близости Запретной Пустыни, но в основном из-за слишком бурной деятельности, которую развил в свое время Сарн. Но последнего обстоятельства Лука не знал и потому все списал на предрассудки людей.
      Прошло несколько недель, но Манасия и основные силы так и не появлялись. Лука отправил несколько доверенных рабов из числа людей в глубь края для разведки обстановки и составления карт. Прежде чем отправить их, он пообещал им щедрую награду за успешное выполнение задания и напомнил, что в случае предательства отвечать придется семьям рабов, оставшихся заложниками в Занзере.
      — Я живьем сдеру кожу с ваших детей, — предупредил он. — Я оторву руки и ноги вашим женщинам и брошу их еще живые тела в муравейники.
      Слова его оказались убедительными, и к тому времени, когда появились первые бойцы гигантской армии Манасии, Лука уже обладал картами на сотни квадратных миль.
      — Ты определенно слишком много берешь на себя, — проворчал Манасия, когда Лука продемонстрировал ему плоды своих усилий.
      Покрытый пылью король измучился от долгой поездки. Медлительность передвижения, постоянный рев животных, отсутствие столь необходимого для королевской особы комфорта довели злость Манасии до кипения. Осторожный Лука возражать не стал. Он глубоко извинился и сказал:
      — Прошу прощения, ваше величество. Я вел себя непростительно. Обещаю, что впредь такого не случится.
      Манасия слегка успокоился, хотя и выговорил с укоризной, что за прошедшее время королевский лагерь можно было бы обустроить и покомфортнее. Наворчавшись, он внимательнее вгляделся в карты, составленные сыном.
      — Надеюсь, они хоть немного помогут нам, — проговорил он снисходительно. Одна из карт представляла собой приблизительный набросок обозрения с высоты птичьего полета основных поселений и городов от Запретной Пустыни до большого города Каспана. — Надо заставить писцов снять копии и раздать моим генералам. Хоть я и сомневаюсь, что этим сведениям можно безоговорочно доверять, но не могу же я наплевать на затраченные тобою усилия.
      — Да, ваше величество. Вы так добры, ваше величество, — пробормотал Лука.
      А сам в это время думал: «Ах червивое верблюжье дерьмо, ведь я же тебе только что вручил ключ ко всей операции. Но ты же ни за что этого не признаешь, старый мошенник. Исторгнуть из тебя благодарность — все равно что вытащить у тебя клык. Да и оставь при себе свою благодарность. Мне-то нужен трон.
      Так что приглядывай за собой, старый глупый демон, поскольку я исполнен решимости вытащить этот трон из-под тебя, а башку твою я установлю над воротами Занзера».
      Неодолимая волна демонов катилась вдоль Божественного Раздела, сокрушая все, что попадалось на пути.
      Людей настолько ужасал вид демонских орд, что они тут же сдавались. Полагая, что боги отвернулись от них, люди смиренно принимали все условия, которые диктовал король Манасия.
      Часть побежденных он уничтожал, самых крепких брал в рабство, но в основном он проводил ту политику, которая и позволила ему подчинить империю демонов. Если люди бросали оружие без боя, он изображал из себя монарха милосердного. Он оставлял правителей на своих тронах, обязав их приносить клятву на верность ему, истинному монарху, королю королей, повелителю Эсмира, господину всех демонов и людей.
      Клятву на верность он заставлял скреплять собственной кровью, сообщая, что теперь этот документ всегда будет с ним и в случае предательства он, король, сотворит на их крови заклинание, после которого внутренности любого изменника поразят ядовитые черви.
      В каждом захваченном населенном пункте Манасия оставлял лишь небольшие гарнизоны, полагая, что страх и его чародейство удержат людей в повиновении.
      Но прежде всего с помощью сети шпионов и собственных способностей он разыскивал и убивал людей, наделенных магическим даром.
      Затем в ключевых городах и поселках он возводил небольшие храмы, в которых службу отправляли демоны-маги. В храмах устанавливались переносные магические машины, каждый час творившие заклятия, внушающие страх населению и ужас врагу, попытавшемуся отбить город.
      Таким образом обезопасив становой хребет земли людей — Божественный Раздел, он направил удар на Каспан.
      Здесь ситуация осложнилась. На пути стали попадаться города побольше, да и армии противостояли покрепче. К тому же Манасия лишился элемента внезапности. Люди — монархи и генералы, — подавив в себе ужас, с мрачной решимостью сражались, пытаясь остановить вторжение демонов.
      Хотя здесь и не было сил, сравнимых численностью с армиями Манасии, но он вступил в те районы, где начинала сказываться численность самого населения. Людей в Эсмире всегда было больше, нежели демонов.
      Вражеские генералы, мобилизуя всех, кто только мог держать оружие в руках, выставляли против войск Манасии оборванные, жалкие орды. Большинство людей погибали, но и в гибели своей они здорово замедляли продвижение Манасии, в то время как кадровые войска наносили удары по слабым местам демонов. Каждый погибший демон уносил с собой десятерых людей. Но Манасия не мог возмещать свои потери.
      А потери росли в угрожающих темпах. Когда Манасия дошел до ворот Каспана, из полумиллионной армии осталось менее четырехсот тысяч демонов.
      Больше всего пострадали ударные войска наследного принца Луки. У него осталось лишь пять тысяч бойцов.
      «Вот она, — подумал Лука, ведя своих демонов в битву — Вот она, моя гибель».
      Люди являлись отвратительными существами, уродливыми, как злые духи преисподней. С плоскими лицами, маленькими поросячьими глазками и грязными крошечными ртами, изрыгающими яростные крики ненависти во время сражения.
      Они оказались неплохо вооружены и сидели на рослых боевых конях, которые, вставая на дыбы, били демонских скакунов железными подковами. Копыто встречалось с когтистой лапой, коготь — с ладонью, сабли и топоры мелькали там и сям, разбрызгивая повсюду кровь.
      Лучники и пращники дождем сыпали с неба свои снаряды, не заботясь, в кого попадут — в своего или во врага, лишь бы не допустить демонов до городских ворот.
      С боков Луку теснили наездники. Впереди возник копейщик. Скакун принца лапой ударил копейщика, выпустив ему внутренности. Но и умирая, тот успел прыгнуть вперед и вонзить копье в плечо зверю. Животное взвизгнуло, но устояло на лапах. Лука нанес саблей удар влево и, прорубив кольчугу всадника, ощутил, как лезвие вошло в плоть. Противник полетел с лошади, но не успел Лука развернуться ко второму, как почувствовал острую боль в боку.
      Человек первым нанес удар.
      Вопя от боли, Лука ударил его саблей. В неразберихе боя он вдруг увидел окровавленные внутренности, в ужасе подумал, что это его собственные, затем увидел, как падает человек, и с облегчением почти забыл о собственной боли.
      Скакун зашатался, и Лука спрыгнул за несколько мгновений до того, как зверь грохнулся оземь. Теперь он оказался среди мечущихся лошадей и зверей, уклоняясь от ударов со всех сторон. Тут он увидел, как упал один из демонов, вскочил в освободившееся седло и ухватился за поводья.
      — Победа! — взревел он. — За богов и короля!
      Вопль его взбодрил демонов, и те грянули в ответ:
      — ПОБЕДА! ЗА БОГОВ И КОРОЛЯ!
      Они с новыми силами обрушились на людей, круша и убивая направо и налево.
      Наконец люди дрогнули и побежали через ворота.
      Лука и его демоны бросились следом, прорубаясь сквозь защитников ворот.
      Внезапно выяснилось, что убивать больше некого. Лука и его солдаты оказались на большой площади, тяжело дыша и истекая кровью.
      Позади грянули фанфары его отца.
      Послышался рев демонов, и море солдат Манасии ворвались в ворота.
      Посреди толпы возвышался королевский слон. Огромное животное плавно направлялось по площади к Луке.
      Манасия усмехнулся из паланкина, обнажая свои клыки.
      — Слава богам, ты все еще с нами, сын мой, — прокричал он. — Я видел, как ты упал, и уже приготовился к худшему.