Глава двадцать первая

КУКЛОВОД В КРУГЛОЙ БАШНЕ

Только в сумерках конийские корабли замедлили свой бег. Это было не первое паническое отступление, которое я видела, и, думаю, не последнее. Только пораженные страхом солдаты могут бежать так далеко и так быстро. Они останавливаются, только когда падают от усталости, а враг остался далеко позади, или если встречаются с чем-то более страшным, от чего они бежали с поля битвы, где грохочут барабаны победителя.

То же происходило с конийским флотом. Мы были в открытом море, далеко от Изольды. С каждой пройденной милей опасность попасть в шторм увеличивалась. Кроме того, часть матросов видела, что корабли Сарзаны повернули назад и прекратили преследование. Вокруг уцелевших командирских кораблей стали формироваться небольшие отряды.

Сарзана совершил большую ошибку. Ему нужно было преследовать нас по крайней мере до темноты, чтобы конийцы с наступлением ночи были уверены, что демоны сидят у них на хвосте.

Думаю, тут есть два объяснения. Первое – Сарзана одержал большую победу и ему лень было добивать нас поодиночке. Такова беда многих правителей – они обращают свою энергию на великие цели и игнорируют малые. Кстати, поэтому, если идет война между гениальным генералом и подлыми бандитами, будет разумно поставить на бандитов. И второе – архонт нашлет на нас страшную бурю, которая потопит большинство кораблей, так что до дома с вестью о поражении доберутся немногие. Я чувствовала магические флюиды в воздухе, когда мы только отплывали от Тицино вслед за убегающим конийским флотом, подавая им сигналы, которые они игнорировали. К тому времени, когда корабли спустили паруса, все признаки надвигающейся бури были налицо. Холодный ветер дул со стороны Тицино, срывая с волн пену. Барометр падал.

Через несколько часов нам придется бороться с бушующим морем, но пока надо было решить более важную проблему.

Мы приблизились к галере Базаны, которая стала флагманом остатков флота, и просигналили ему, чтобы он пригласил на совещание капитанов всех кораблей, а не только командиров подразделений. Я подумала, что на флагмане места более чем достаточно, так как уцелело менее половины всего флота. Я стала ждать, раздумывая, как поступить, если моим приказам адмирал не подчинится, но потом с облегчением увидела сигнальные флаги на мачте, а потом со сгущением темноты – мигание сигнальных огней. Ближние корабли повторили команду, и к флагману направились капитанские катера.

Я отдала приказ на ближайшую галеру Нора, что он не должен присутствовать на капитанском совещании, а явиться ко мне на галеру, после моего возвращения. Я хотела дать время «сломанным людям» подумать о нарушенной клятве. Потом я сказала Корайс, Ксиа и Гэмелену, что хочу, чтобы они отправились на совещание вместе со мной. Ксиа я приказала надеть доспехи. Она удивилась, но я сказала, что скоро ей все будет ясно.

Полилло я оставила своим заместителем: во-первых, потому, что я хотела, чтобы у меня было сильное прикрытие, а во-вторых, то, что я задумала осуществить, ей мало подходило. Мой легат была по натуре чересчур честной и болезненно переносила несправедливость. В тот момент я была уверена, что нам потребуется применение весьма жестких мер. Я не хотела, чтобы Полилло в этом участвовала.

Сначала я послала на флагман сержанта Исмет с десятью тяжело вооруженными стражницами, корабельным плотником и его помощниками, двумя матросами и некоторым оборудованием. Вслед за ними мы вчетвером отплыли на другой лодке и направились к галере Холлы Ий. Я объяснила ему, что собираюсь предпринять на конференции и что это – единственный наш шанс спастись.

У меня было довольно времени для разработки плана, пока мы бежали с места боя вслед за конийцами. К моему удивлению, Холла Ий слушал внимательно, а потом ворчливо признал, что я права и разработанная мной стратегия верна. Мне кажется, ему не давала покоя мысль, что план придумал не он и не он будет возглавлять операцию. Все-таки пока он был моим союзником. Я не строила иллюзий – рассчитывать на пирата на более длительное время было опасно.

Когда мы подгребли к кораблю Базаны, мой гнев несколько поутих. Он не бежал при первом же выстреле врага. Его галера была серьезно повреждена боевыми машинами Сарзаны. Крыши палубных надстроек и часть борта были снесены. Главная рубка потемнела от гари, подожженная стрелами катапульт, половина весел была сломана. Мачта покосилась, две подпорки были начисто снесены. По палубе сновали матросы, спешно заделывая повреждения. Они старались не смотреть на ряд прикрытых парусиной трупов на корме, ожидающих погребения.

Мы взошли на борт, капитан галеры отдал нам честь. Я холодно посмотрела на него.

– Я принимаю почести, – громко сказала я, чтобы слышали все, – от солдат, а не от трусов, которые бежали от врага.

Он покраснел и отвел глаза. Это был хороший знак: если бы он разъярился или потянулся к оружию, я была бы уверена, что конийцы и в самом деле трусы.

Я приказала Холле Ий и остальным ждать на палубе, а корабельному плотнику и его помощникам приступить к делу. Капитан галеры повел меня к адмиралу. Он был внизу, в каюте, роскошью почти не уступавшей покоям Трахерна. Он стоял спиной к двери и смотрел через круглый иллюминатор на корму, где лежали погибшие. Не поворачиваясь, он сказал:

– Я идиот.

– Верно, – согласилась я. – И даже хуже. Вы струсили.

Он обернулся.

– Сначала я позволил втянуть себя в эту авантюру, а потом при атаке не мог управлять своими кораблями. – Я молча смотрела на него. – Клянусь, я не струсил. Я видел сигналы с корабля Трахерна, приказывающие мне отступить.

Я все так же молчала, и он поник плечами.

– Вы вряд ли поверите мне. Я прошу только возможности самому заплатить за свою ошибку.

– Как вы это сделаете?

– Отправлюсь на небо. – Его пальцы сомкнулись на рукоятке кортика. – Я хотел сделать это раньше, но капитан Ойрот меня остановил. Он сказал… Впрочем, не важно, что он сказал.

– Однажды вы уже бежали, – презрение стекало с моих слов, как кровь с меча, – вы еще раз хотите бежать? Где ваше самолюбие? – Краска бросилась ему в лицо. – Вы можете убить себя, навесить на себя медали или воткнуть мачту себе в задний проход, но только после того, как выполните мои приказания. Понятно?

Когда честь солдата потеряна, он становится мягким, как размоченная глина. Фокус тут был в том, чтобы не стыдить его дальше, он не должен был быть окончательно унижен. Этого я не хотела.

– Вот что мы будем делать теперь… – И я подробно объяснила ему его задачу.

Через час на флагмане собрались все капитаны. Всего их было сто семьдесят четыре, поэтому они стояли не только на фордеке, но и в проходах вдоль бортов. Среди них был адмирал Борну, который был цел и невредим, как и его корабль. В отличие от Базаны, он не проявлял никаких признаков раскаяния. Я решила, что он должен стоять на палубе вместе с простыми капитанами. Разговоров в толпе почти не было – все были не в лучшем настроении. Кроме того, они внимательно разглядывали конструкцию, сооруженную моими плотниками. Она стояла на возвышении.

Я стояла на трапе, который вел к главной рубке верхней палубы. Рядом со мной были Холла Ий, Корайс, Ксиа, Гэмелен и Базана. За нами стояли стражницы.

Мы молча вышли из полуразрушенной рубки и остановились в ожидании. Нас не сразу заметили, а когда заметили, гул разговора постепенно утих. Молчание тянулось и тянулось, пока не стало невыносимым. Только усиливающийся ветер жалобно скрипел в вантах и волны били в борт галеры.

– Сегодня Сарзана победил нас, – сказала я. – И мы бежали от него, как стайка сельдей бежит от акулы. Можем ли мы вернуться в Конию с таким позором? Что мы расскажем родным? Какими трусами мы были? И посоветуем им подготовиться к ужасному приходу Сарзаны?

– А что еще? – раздался голос из задних рядов. Послышался одобрительный гул. Я снова дождалась тишины.

– Что еще? Мы вернемся в Тицино! Война не закончена.

– Когда? – задал вопрос офицер в переднем ряду. Я его не знала. – Когда придут подкрепления из Конии? Через месяц? Через два?

– Мы вернемся в Тицино завтра. Завтра ночью, – сказала я.

– Это невозможно! – воскликнул Базана.

– Нет ничего невозможного, – ответила я.

– Черт бы вас побрал! – сказал он и закричал, обращаясь к капитанам: – Мы потерпели тяжелое поражение. Нас победили магией и силой оружия. Мы не можем больше сражаться. Нас слишком мало. Вся проклятая война с самого начала обречена на поражение! Вообще не надо было ее начинать. Нужно было дать Сарзане подойти к Изольде и разбить его там, на родной земле, в наших морях!

Одобрительные крики.

– А может, лучше, – ехидно сказала я, – просто сдаться без всяких сражений?

Ответом мне было мертвое молчание.

– Может быть, удастся заключить какое-нибудь соглашение с ним, – нерешительно сказал Борну. – Мы могли бы предложить ему…

– Что предложить? – перебила я. – Ваших дочерей? Жен? Золото? Честь свою вы не можете предложить, потому что, судя по вашим словам, у вас ее нет.

Борну вцепился в рукоятку меча. Я услышала шорох за спиной. Это Локрис или другая лучница доставала стрелу из колчана. Я спустилась на одну ступеньку ниже.

– Ах, адмирал, вы только сейчас потянулись за мечом. Это хорошо, а то он ржавел в ножнах целый день.

– Это безумие, – сказал он, убирая руку с оружия.

– Да ну? Послушайте, вы все. Прислушайтесь к ветру. Разве он не усиливается с каждым часом? Вы что, думаете Сарзана и его союзник-архонт отпустили нас? Теперь, когда они выгнали нас в открытое море, с ослабленной волей, с сердцами, наполненными страхом, неужели они не воспользуются моментом, чтобы нанести окончательный удар? Думаете, они позволят вам вернуться домой, чтобы восстановить силы и снова напасть на них? Если вы в это верите – это и есть безумие!

Впрочем, не важно, что вы думаете. Вы – воины. Вы поклялись защищать Конию до последней капли крови. Те из вас, которые сдержали клятву и не потеряли своей чести, лежат на корме, зашитые в парусиновые мешки, с монетами во рту и чугуном, прикованным к ногам.

А остальные? Что вы сами о себе думаете? Сколькие из вас бежали, не выпустив ни одной стрелы, не метнув ни одного копья? Теперь вы должны выполнять мои приказы! Мы снова нападем на Сарзану. И на этот раз уничтожим его!

– Выполнять ваши приказы? Приказы женщины! Чужестранки! – с насмешкой выкрикнул Борну.

Я обернулась к Ксиа. Она вышла вперед.

– Я принцесса Ксиа Канара. Мой отец – член Совета очищения. Я говорю от его имени. Кто из вас не согласен с этим?

– Вы еще ребенок, принцесса, – ответил Борну. – Я не приносил вам клятвы.

– Но вы будете подчиняться мне. И я приказываю вам беспрекословно выполнять приказы капитана Антеро, которая лучше всех знает врага. Это признал даже Совет. Нам всем должно быть стыдно, что с самого начала ей не доверили командование экспедицией.

На меня это произвело впечатление – я проинструктировала Ксиа, что говорить, но последнюю фразу она включила в свою речь сама.

Борну хотел что-то сказать, но тут вперед выступил адмирал Базана.

– Адмирал, послушайте, обе женщины правы. Сегодня – несчастливый день, но мы должны отомстить. Я знаю, что не выше вас по званию, но вы должны подчиняться принцессе и капитану Антеро.

– Я адмирал Непеан Борну, и мой род сотни лет служил Конии. У меня тоже есть долг. И мой долг – в целости отвести в Конию оставшиеся корабли, где они будут участвовать в последней, самой важной битве. Чтобы я подчинялся вам, младшему по званию, чужестранке-волшебнице, которая освободила Сарзану и, может быть, сама сотрудничает с ним? Или я должен слушаться эту девчонку, которой чужестранка вскружила голову? Нет! Я отказываюсь.

– Я приказываю вам еще раз, адмирал. – Голос Ксиа был суров и повелителен не по годам.

– У меня есть долг, который для меня превыше всего.

– Принцесса, – сказала я, – я тоже клялась вашему Совету уничтожить Сарзану. Должна заявить, что слова этого человека – измена.

В толпе офицеров нарастал ропот. Несколько голов повернулись в сторону моей конструкции.

– Это не просто измена, это тягчайшее преступление, потому что он выступил против Совета очищения.

– Это измена, и он будет наказан, – заявила Ксиа.

Борну дико огляделся по сторонам. До того, как он успел опомниться или позвать кого-нибудь на помощь, я крикнула:

– Сержант Исмет!

Мои женщины с обнаженными мечами строем сошли по трапу, выставив вперед копья. Лучницы приготовились стрелять. Исмет и Дацис схватили Борну за руки, прежде чем он успел выхватить меч. На палубе среди офицеров раздались крики, кое-где засверкали мечи.

– Сержант! Повесить его!

Борну вскрикнул и принялся вырываться, но неудачно. Его мгновенно втащили по трапу на площадку к рубке, где стояло мое зловещее сооружение. Это была виселица, построенная на нашей галере. Мои плотники перевезли ее на флагман и установили. Предателя поставили на подножку. Веревка обвила шею Борну, ее перекинули через перекладину, свободная ее часть провисла до колен адмирала, ее подтянули, узел затянули у него за левым ухом.

Я оглянулась на принцессу. Ее губы были крепко сжаты.

– Казнить предателя, – твердо сказала она.

Сержант Исмет выбила подножку у Борну из-под ног, и он повис. Между завываниями ветра я услышала, как трещит его шея. Тело начало дергаться, потом бессильно обвисло и больше не шевелилось.

– Адмирал Борну умер позорной смертью предателя, – сказала я. – Любого, кто не подчинится мне, ждет та же участь. Вы будете подчиняться мне, – я повысила голос, – или, клянусь небом, я уничтожу всех, кто стоит на пути, даже если придется идти в бой с мертвецами на каждой рее.

Я не дала им времени прийти в себя.

– Теперь я хочу, чтобы все командиры подразделений прошли в каюту адмирала Базаны. Я отдам вам распоряжения, которые вы передадите остальным.

Больше я ничего не сказала, повернулась и пошла в каюту. Говорила я смело, но на самом деле внутри у меня все переворачивалось. Меня тошнило. Я не раз встречалась со страхом и паникой, но не в таких масштабах. Я раньше действовала во имя закона и даже участвовала в казни одной стражницы, которая оказалась убийцей и опозорила нас перед всем городом. Ее принесли в жертву в Каменном поцелуе, чтобы искупить грех. Но я никогда не видела такого повешения – без суда, защиты, апелляций.

Но это случилось, и это был единственный выход. В битве нет места колебаниям, и любое проявление слабости должно беспощадно уничтожаться, отсекаться, как пораженная гноем конечность, – или погибают все.

Я замечаю, писец слишком прилежно пишет и не поднимает глаз. Вот еще одна часть войны, о которой не рассказывают те, кто хочет забыть, что война – это смерть, а не боевые песни, знамена, парады и сверкание оружия на летнем солнце. Помни, что я сказала, писец, расскажи об этом своим сыновьям и дочерям, прежде чем они попадут в лапы вербовщика.

Я так же сурово говорила с командирами подразделений, отдала приказания, упомянув о шторме, грозящем нам. Капитан Ойрот подтвердил, что штормы в этих водах в это время года – неслыханное дело.

Теперь, когда тела Борну не было видно, у офицеров появилось время подумать. С неохотой они согласились, что Сарзана попытается прикончить нас с помощью магии и шансов спастись у нас так же мало, как если бы за нами гнался весь его флот.

– Хотя, в принципе, мы можем разделиться, – сказал один из них, – и плыть домой поодиночке, пусть этот негодяй гоняется за всеми нами раздельно.

Пока никто не успел обдумать это предложение, я предложила свой план. Завтра я пошлю на корабли своих представителей со схемой боя. Днем мы отправимся обратно в Тицино, проплывем мимо портовых городов в полной тьме и около полуночи тихо приблизимся к стоящим на якоре кораблям у пристани Тицино.

– Ночная атака? – хмуро сказал один офицер. – Наши люди не привыкли сражаться ночью.

– А люди Сарзаны привыкли?

Офицер криво улыбнулся и покачал головой.

– Преимущество всегда на стороне того, кто наносит удар первым, – сказала я. – Разве это не так? Разве удача не улыбнется храброму?

– А как насчет магии? – спросил другой. – Мои ребята держались до тех пор, пока не увидели этих проклятых мертвяков на их кораблях и эти страшные крытые суда.

Я сказала, что при внезапном нападении ни «черепахи», ни магия Сарзаны не будут опасными. Нам же будет помогать ориссианская магия, которая разобьет все их чары, как лед на луже.

Я также приказала им растолковать всем остальным офицерам план, насколько возможно починить корабли, накормить матросов и дать им отдохнуть. На рассвете следует попытаться заново собрать боевые отряды.

Это все было важно, кроме того, я хотела, чтобы конийцы были заняты до утра и у трусости не было времени снова прокрасться в их сердца. Я сказала им, что ориссианские галеры будут плавать вокруг флота, чтобы никто не попытался сбежать.

– Я не буду даже пытаться остановить такой корабль, – сказала я, – а просто-напросто потоплю его, отправив команду непохороненной к морским демонам, чтобы души трусов никогда не знали покоя.

Потом я всех отпустила.

Конийцы подзывали свои лодки, которые дрейфовали на некотором расстоянии от корабля Базаны, и один за другим исчезали в темноте. Многие поглядывали через плечо на болтающийся труп адмирала Борну.

Я подождала, пока все уплывут, потом принялась спускаться в нашу шлюпку. Адмирал Базана попросил меня уделить ему минуту наедине. Я отошла с ним в сторону.

– Они будут подчиняться, – твердо сказал он, – и я тоже.

Я пристально посмотрела на него и пошла к трапу, ничего не сказав.

Я знала, что никому из нас, и особенно мне, не придется отдыхать той ночью. Это была уже вторая моя бессонная ночь, поэтому я решила поспать час или два днем, чтобы освежиться перед битвой.

На некоторое время из военачальника мне предстояло стать воскресителем. Нужно было предотвратить надвигающийся шторм, который настигнет нас, вероятнее всего, ночью. Но тут начались сюрпризы.

– Ты не можешь просто наложить чары, – заявил Гэмелен.

– Почему? Он, конечно, сильный волшебник, сильнее, чем мы, но…

– Ты не понимаешь? – В голосе Гэмелена было удивление.

– Что не понимаю?

– Я думал, что ты все знаешь и поэтому решила напасть на них снова. Архонт считает, что ты мертва.

– Что? Как? – Я была так же поражена, как, помню, однажды, когда мой командир сказала мне, что не проверенная мной ночью стражница, стоявшая на часах, позволила двум виноторговцам проникнуть в винный подвал, после чего они поделились с ней добычей.

– Ты все еще продолжаешь оставаться всего лишь путешественницей, – вздохнул он. – Помнишь, я приказал тебе мазнуть твоей кровью что-нибудь блестящее на корабле Трахерна? Я прочитал тогда короткое заклинание, понадеявшись, что часть моих сил вернулась. Это заклинание такое простое, что даже начинающий воскреситель может им пользоваться, особенно если наблюдатель далеко.

– А! Так бронза должна была отражать… меня?

– Конечно! И, когда архонт рыскал вокруг в суматохе боя, моя магия, дым помешали ему все хорошенько рассмотреть, и ему показалось, что он видит тебя на борту корабля Трахерна. Ты же не думаешь, что он хотел уничтожить этого никчемного адмиралишку? Почему бы ему трудиться и использовать такое мощное колдовство, что несчастная посудина разлетелась на куски, как дыня, сброшенная с башни? В тебя он метил и теперь думает, что попал и ты мертва. Честно говоря, я думаю, что поэтому и погони нет, и шторм все откладывается. Сарзана, может, и мечтает потопить этот флот, но архонту все равно. Он знает, что может уничтожить Конию, когда захочет, раз ты мертва.

Кажется, теперь разрешается еще одна загадка. Помнишь, мы не могли понять, почему Сарзана позволил конийцам узнать, кто освободил его с острова, вместо того чтобы убеждать всех в том, что это он сотворил великое чудо?

Это была не его идея, а архонта. Архонт с помощью магии разнес по Конии слух, и все знали, что ориссиане освободили Сарзану, хотя и не могут теперь вспомнить, откуда они это знают.

Он умен и, в отличие от жестоких негодяев вроде Нису Симеона и Равелина, позволяет другим таскать для него каштаны из огня.

– Он поступает так, словно я – великая волшебница вроде вас, Гэмелен, и за мной стоит вся гильдия воскресителей. Значит, он трус. Или дурак.

– Не суди опрометчиво, Рали. Встань на его место. Если бы ты и твой брат были в союзе с величайшими магами востока, а все ваши планы были бы разрушены кем-то по имени Антеро, а потом твой родной брат убит этой самой Антеро, которая, выходит, весьма могущественна, что ты предпримешь? Ему вполне ясно, что у тебя необычайные, но еще не развившиеся способности.

Я помолчала, раздумывая, потом выбросила грустные мысли из головы.

– Забудем это, воскреситель, нам нужно еще придумать заклинание. Надо сделать так, чтобы он считал меня мертвой. Мне не хочется, чтобы этот подонок снова пугал меня своим сверлящим взглядом.

Через час заклинание было готово – простое и мощное. Оно не противодействовало буре, а растягивало ее во времени. Шторм начнется, но достигнет полной силы только через два дня. Мы решили, что так архонт не почувствует никакого противодействия, особенно если Гэмелен был прав и он не очень интересуется остатками флота.

Второе заклинание было более рискованным и могло выдать архонту, что я жива. Но игра стоила свеч. Я взяла несколько капель ртути из коробочки компаса, в которой плавала стрелка. С ртутью и мазью для летания я сидела одна в каюте Гэмелена. Я засветила свечу, сожгла на ней несколько высушенных трав, побрызгала ароматическим маслом из набора Гэмелена и глубоко вдохнула дым. Потом поставила возле свечи стальное зеркало и полностью сконцентрировалась на отражении свечи. Расстояние должно помешать архонту обнаружить меня, как я надеялась. Но в тот момент я не думала об архонте, не думала о Сарзане, я стала пламенем, всего лишь пламенем, и ничем другим.

Существо по имени Рали Антеро исчезло, его не было, остался только небольшой огонек, освещающий темноту. Огонек съел фитиль, пропитанный маслом, и вспыхнул, и стал чем-то новым, и обнаружил, что может лететь над водой и над землей – своими самыми страшными врагами. Он увидел свое отражение в капле ртути и вспомнил слова, которые знал, когда был человеком:

В следующее мгновение я превратилась в каплю ртути и потянулась к своему брату. И я нашла его, и в моей душе был лед, а вокруг меня кольцами собиралась холодная темнота. И в то же время я оставалась огнем, я была одна, я была свечой, я летела прочь от корабля, и капля ртути привела меня к большой чаше с этим металлом, которая стояла на столе Сарзаны. Там я могла найти его.

На этот раз мы не поплывем слепо в битву. Но схватка будет жестокой – Сарзана спрятался в самом безопасном месте Тицино. Потребуется много крови, чтобы выкурить его.

Ночь почти прошла. Последний час перед рассветом я провела, рисуя точную карту Тицино и наших целей. Потом я разрезала ее на две сотни кусков, произнесла простое размножающее заклинание, и мой стол сломался под весом двух сотен карт. Больше делать мне было нечего, поэтому я передала командование Корайс, а сама уснула мертвым сном.

Проснувшись, я приказала натянуть ширму на квартердеке и приняла душ, обливая себя морской водой из ведер, которые наполняла для меня стражница. Мне хотелось не этого. Мне хотелось лежать и отмокать в ванной размером с целую палубу – такие были на нашей семейной вилле, – чтобы вода была горячей как из гейзера, мягкой как поцелуй, насыщена самыми дорогими маслами и солями. Я позволила себе минутку помечтать. Ванна, а потом долгий массаж. И массажисткой чтобы была Ксиа, хотя непонятно, как она попадет в Ориссу, но это не важно, потому что мы обе будем обнажены и она будет медленно втирать масло в мою кожу, ее соски затвердеют, когда коснутся моей спины, и потом…