Хватит об этом. Просто скажу, что этих незадачливых любовников было легко отвадить – либо шуткой или насмешкой, либо хорошим ударом ниже живота, туда, где живет их душа.

Когда все основные работы были сделаны, я твердо сказала Холле Ий, что с остальным справятся его матросы. У нас было другое дело – мы должны были обеспечить наш флот провизией.

Я хорошо помню нашу первую великую охоту. Мои женщины кричали и били копьями в щиты, и огромный кабан с фырканьем выскочил из кустов… Кабан тогда бросился в мою сторону, сверкая желтыми клыками, из раны на его плече, нанесенной копьем, сочилась кровь. И в мире в тот момент не осталось людей, кроме меня, и огромный зверь грозил ужасными изогнутыми мечами клыков. Кабан напоролся прямо на мое копье. Удар отбросил меня, я упала на одно колено, успев упереть древко копья в землю. Копье наполовину ушло в тело чудовища. Оно с ревом рассталось с жизнью и упало на бок, так и не успев понять, отчего умирает.

Стражницы нарушили построение и подбежали ко мне, выкрикивая поздравления. Не обращая на них внимания, я вознесла благодарственную молитву Маранонии и попросила ее обращаться с духом погибшего животного хорошо. Этот кабан заставил нас побегать по крутым склонам дальней части острова. В конце концов обезумевшее от ярости животное попыталось прорваться через линию загонщиков. Обреченный на гибель, кабан храбро сражался и умер в бою. Полилло и другие стражницы громко вознесли ему хвалу как павшему воину.

Для них охота была благороднейшим из занятий, уступая первое место только войне, а для некоторых моих женщин, кто был родом из отдаленных провинций, охота была вообще религиозным обрядом. Для меня это был хороший спорт, проверка мышц, умения читать следы, а в конце ждала награда – мясо собственноручно добытой дичи. Но другие забавы нравились мне еще больше – например, ориентирование на местности, скалолазание, выслеживание животных не для убийства, а чтобы посмотреть на них. Охотясь, я предпочитала убивать добычу как можно безболезненнее и, по возможности, неожиданно для нее, чтобы смерть приходила без боли и страха.

Мне всегда было интересно знать, что чувствуют другие и как их чувства отражаются на выполнении необходимой задачи обеспечения экспедиции мясом для засолки. Полилло, как я уже говорила, считала охоту самой веселой забавой. Она любила охотиться одна или в компании одной-двух таких же проворных стражниц. Она поднимала дичь, гнала ее и убивала коротким копьем или даже топором, швыряя его на бегу со смертельной точностью. Раненое животное она добивала ножом.

Корайс считала охоту не только утомительным, но и скучным занятием. Она охотилась одна и ни разу не пришла с пустыми руками. Ее методы выслеживания были просты, но трудоемки. Сначала она несколько раз обходила район будущей охоты – днем и в сумерках, чтобы хорошенько разузнать повадки животного. Потом она находила укромное место и пряталась там в то время, когда добыча спала. Долгое сидение в засаде всегда вознаграждалось – рано или поздно зверь проходил мимо охотницы. Корайс предпочитала пользоваться коротким тугим луком и редко тратила больше одной стрелы за всю охоту.

Другие предпочитали охотиться в группе. И смет любила сама расставлять загонщиков и бойцов, предварительно рисовала схемы на песке, чтобы каждый понял свою задачу. Мне всегда казалось, что охота для нее – игра для ума с точно рассчитанными движениями и перемещениями, а добыча – награда за удачно проведенную партию.

Мы соблюдали запрет Сарзаны и не охотились на его полулюдей – их и так бы никто не стал убивать, – и мы также не трогали животных с диадемами. Конечно, мы соблюдали кодекс охотников и щадили животных с детенышами и беременных самок. Вся дичь, убиваемая нами, использовалась только для еды. Мы не охотились за птицами с великолепными перьями, которыми можно было бы замечательно украсить шлемы, не трогали пушных зверей, шкурки которых здорово смотрелись бы на щитах. После потрошения и снятия шкур мясо или коптилось, или солилось, потом мы клали его в бочки. Иногда мы также ловили птиц сетью.

Рыбалкой мы не занимались – наши мореходы вместе с дельфинами Сарзаны обеспечивали нас рыбой. Я видела, как они это делают – очень интересно. Матросам надо было только зайти по пояс в воду. Дельфины гнали рыбу на них, точно так же, как собаки загоняют овец в стойла в горах Ориссы. Выглядело это так: в заливе вдруг начинались всплескивания, хлопанье рыбьих хвостов по воде, суета. Потом мы видели, как стаи рыб пытаются спастись от старательных дельфинов. Когда косяк подходил близко к берегу, люди окружали его бреднем и выволакивали сверкающую серебром сеть на песок.

Я заметила, что Сарзана сам принимал участие в этих рыбацких вылазках и всегда следил, чтобы часть рыбы доставалась на его долю. Потом он довольно неловко для человека из рыбацкой семьи входил в воду и бросал каждому дельфину одну-две рыбины.

Я рассказала Гэмелену об этих подачках, и он улыбнулся.

– Разве я не говорил, что в магии много от мошенничества? Сарзана весьма неглуп, он не растрачивает понапрасну волшебную силу, когда верность слуги можно обеспечить парой тунцов.

Мы запаслись также овощами – часть засушили, а часть держали свежими – Сарзана наложил на них специальные чары. В таком виде их можно было хранить месяц или два. Яйца мы сварили в горячем жире, и они не скоро должны были протухнуть.

В конце концов все приготовления были закончены, всем хотелось поскорее выйти в море. Орисса лежала за много лиг от нас, и мы все еще не знали пути домой. Все понимали, что приходится расставаться с гостеприимным островом. Нас ждало море.

На острове Сарзаны мы не только починили корабли и пополнили припасы. Мы хорошо отдохнули, сбросили напряжение безумной погони, битв, пролитой крови, правда, все понимали, что между нами и домом лежит полмира и моря, по которым нам предстоит плыть, мало похожи на мирные деревенские пруды.

Однажды случилось безобразное происшествие, нарушившее наше мирное пребывание на острове.

Я только заступила на ночное дежурство, когда в караулку ввалились две стражницы. Это были Ясена и Эббо, копейщица. Они обе должны были находиться с отрядом Корайс на плато, там, где стоял дворец Сарзаны. Они тяжело дышали и не сразу смогли заговорить. Оказалось, что на них напали.

– Что случилось, конкретнее?

– Мы не знаем всего, капитан, – сказала Ясена. – Мы слышали крики, выбежали из помещения на улицу, легат Корайс и сержант Бодилон уже были там. Легат Корайс приказала нам вооружиться и спешно доложить вам. Она сказала, что сама не ранена, но настаивала на вашем присутствии. Она сказала, что не надо поднимать по тревоге всю гвардию.

– Еще что-нибудь?

Ясена поглядела по сторонам – не подслушивает ли кто – и сказала:

– Легат была совершенно обнажена, если не считать меча.

Я подумала, что Корайс могла быть права, а могла и ошибаться. Я приказала сержанту удвоить караулы. Потом она должна была разбудить стражниц, но очень тихо, чтобы не проснулись матросы. Я передала командование Полилло и, взяв с собой пятерых моих самых надежных женщин из ночного караула, отправилась вверх по огромной лестнице, сопровождаемая Ясеной и Эббо.

Отряд Корайс размещался в небольшом куполообразном каменном павильоне. В нем можно было разместить достаточно воинов. Павильон стоял на небольшом возвышении и из всех построек на плато был наилучшим образом защищен. Несколько факелов освещали здание, я побежала к нему, заметив на ходу, что во дворце Сарзаны тоже зажглись огни.

Женщины Корайс уже подготовились к битве – мечи обнажены, на луки натянуты тетивы, по нескольку стрел заткнуто за пояс. Корайс, уже облаченная в броню, сидела за столом около входа. Лицо ее было мрачнее тучи.

Она поднялась и отдала честь, когда я вошла. Я не успела ни о чем ее спросить, как она сказала:

– Капитан, разрешите поговорить с вами наедине?

Я приказала остальным выйти. Корайс посмотрела по сторонам и, видимо, решила, что опасность быть подслушанной не исчезла. Мы вышли за дверь. В неровном свете факелов я видела, как блестят доспехи расставленных Корайс часовых. Мы остановились. Она молчала несколько секунд. Ее лицо было бледным, губы дрожали – такой я не видела ее даже после гибели друзей. Очень ласково я попросила ее объяснить, в чем дело.

Она сказала, что решила этой ночью из-за теплой погоды спать под открытым небом, на раскладушке около входа в павильон. Вряд ли это было неосторожностью, так как с четырех сторон, не очень далеко от нее, были посты часовых. Она чувствовала себя в безопасности.

Она легла в шелковой ночной рубашке с подкладкой, на которую в случае тревоги можно было надеть доспехи.

– Я… мне снился сон, – сказала она и замолчала. Мне хотелось поторопить ее, но я знала, что этого не следует делать. – Мне снились… мужчины, – запинаясь выговорила она. – Вернее, один мужчина. Во сне я видела его отчетливо, но теперь плохо помню – кажется, он был высокий, мускулистый, с короткими черными волосами, вроде бы чисто выбритый. Его улыбка обещала удовольствия… И он был обнажен. И… у него была эрекция, он шел ко мне. – Корайс вздрогнула. – Я знала, чего он хотел, и мне хотелось того же! Я хотела, чтобы он взял меня!

Она отвернулась, ее начало рвать, словно она хотела очистить не только свое тело, но и разум. Я крикнула Бодилон, чтобы принесла полотенце, тазик и вино. Корайс хотела еще что-то сказать, но я приложила палец к губам, выжидая, пока Бодилон уйдет. Я обтерла ей лицо, заставила прополоскать рот вином, а потом выпить целый бокал.

– Как я могла хотеть этого? – прошептала она, немного успокоившись. – Ты же знаешь, меня всегда воротило от мужчин.

Я и правда это знала. Корайс, как и я, к счастью, никогда не желала оказаться в объятиях мужчины, и наши родители никогда не заставляли нас выйти замуж.

– Он уже почти дотронулся до меня, – сказала она, – но я на секунду пришла в себя, мне казалось, что я задыхаюсь в луже слизи и что я никогда не проснусь.

Но я проснулась и увидела, что я без одежды, и, Рали, я люблю тебя, я люблю гвардию и Маранонию, клянусь всем, что мне дорого, это чудовище не ушло, оно коленом пыталось раздвинуть мне ноги. Я закричала и перевернулась на живот. Мне удалось схватить меч, но…

– Но никого не было, – закончила я за нее. – А часовые никого не видели.

Я знала, что Корайс хочет сказать, и, приложив палец к ее губам, заставила ее промолчать.

– Это был не сон, – сказала я.

– Я-то уверена в этом, но почему ты так думаешь?

Я не знала почему, но была уверена, что это был не сон. Кто-то или что-то пыталось изнасиловать Корайс, и эта тварь была не ночным кошмаром, а настоящим или магическим живым существом, и оно бродило по острову. Писец, не спрашивай, откуда я все это узнала. Мой разум помог мне, знания, полученные от Гэмелена, от богини, от моей веры в Корайс, которая как-то рассказывала мне, что ей снятся только лесные поляны с резвящимися зверьками.

Глаза Корайс были полны слез. Она посмотрела мне в лицо и сказала шепотом:

– Спасибо. Спасибо за то, что поверила мне.

Я хотела что-то ответить, но тут заметила одного из полулюдей Сарзаны в смешном костюме. Он стоял неподалеку. Я подошла к нему, и он вытащил дощечку слоновой кости. Я сделала вид, что не заметила ее.

– Передай мой привет своему хозяину и скажи, что я прошу аудиенции. Через час. Иди!

Существо посмотрело на меня, и я увидела страх в его глазах. Получеловек повернулся и скрылся в темноте. Я вернулась к Корайс.

Час спустя я шла по длинной дорожке к особняку Сарзаны. Меня сопровождали два взвода стражниц с оружием наготове. На крыльце нас ждали два получеловека. С ними я говорить не стала, а просто вошла в зал дворца, не сняв шлема. Сарзана ждал меня. Он был одет в разноцветный халат, словно только что встал с постели.

Не тратя времени на приветствия, я сказала:

– Кто-то пытался напасть на мою подчиненную. На легата Корайс.

– Здесь.? В, моем доме?! – воскликнул пораженный Сарзана.

Я кивнула.

– Господи! Что она сделала? Что случилось?

– Это не важно, – сухо ответила я. – Она ничего не сделала, и с ней все хорошо. Я знаю, что нападавший – не один из нас. Она его описала, и я уверена, что описание верно.

– Позвольте спросить, кого вы подозреваете? – Я видела, что он начинает сердиться – глаза холодно смотрели на меня, губы сжались в тонкую жесткую линию.

– Я не обвиняю вас, Сарзана, – сказала я. – Мне и в голову не могло прийти, что такой могучий повелитель опустится до изнасилования. Но ваши слуги? Эти полулюди?

Сарзана замотал головой.

– Невозможно. Абсолютно невозможно. Когда я их создавал, сначала я не отнял у них половых инстинктов, но потом сделал это в качестве подарка. Нет, мои друзья безобидны, как евнухи, что когда-то охраняли мой гарем. Даже более безобидны, потому что нож иногда промахивается. Капитан Антеро… я клянусь, что никто из моих не имеет ничего общего с этим. Когда я услышал крики, я спал. Я пытался магией определить, что произошло, но что-то… что-то затуманило мой взор.

– Вы думаете, нападавший на Корайс был магом?

– Я не знаю. Может, демон? Инкуб? Я слишком мало общался с местными, чтобы узнать, какие демоны населяют этот остров. И сам никогда не пытался выяснить. А видимо, стоило.

Капитан, не могу выразить, как я разгневан. Я принимаю это нападение как вызов. Я обещал вам безопасность и не смог обеспечить ее. Мне стыдно. Но я обещаю, что больше такого не повторится. Я наложу защитные чары на стражниц и на людей Холлы Ий, чтобы они отвели малейшую опасность. Более того, я пошлю своих собственных демонов – а среди них есть глубоко мне преданные – на разведку. И когда я найду нападавшего или нападавших, я подвергну их невообразимым мукам.

Я пристально посмотрела в глаза Сарзаны и поверила ему. Отдав честь, я вышла.

Больше никаких происшествий до конца нашего пребывания на острове не было. Даже приставания матросов внезапно прекратились. Но я больше не разрешала стражницам никуда ходить в одиночку, только парами, и никому не позволяла – включая себя, Корайс, Дику и Исмет, – никому не позволяла спать вне кольца часовых.

Сарзана всегда был рядом с нами, и в то же время он уходил, когда чувствовал, что его присутствие нежелательно. И же он всегда был где-то рядом. Он мог неожиданно подойти к какой-нибудь стражнице, стоявшей ночью на посту в дальнем конце деревни, или помочь матросу, связывающему канаты, подержав узел. Мы, офицеры, часто обедали вместе с ним, хотя и не так роскошно, как на пиру.

Он ни разу прямо не попросил нас увезти его с острова. Но мысль об этом просто витала в воздухе, пока наконец все не подумали, что он отплывет с нами, как о само собой разумеющемся.

Как он нам поможет и как мы поможем ему – это почему-то не обсуждалось. И он оказывал мелкие услуги каждому офицеру. Я впервые увидела это однажды, когда пришла тем в его особняк. Гэмелен попросил узнать у Сарзаны, имеет ли тот власть над духами ветров, как портовые колдуны, нашла Сарзану разговаривающим с Холлой Ий в комнате, где он нам рассказывал историю своего взлета и падения. Когда я подошла, он говорил:

– В ваших словах много мудрости, адмирал. Может быть, если бы в моем распоряжении была команда опытных моряков со своим собственным кораблем, все было бы по-другому – я мог бы вызвать помощь с родного острова и сохранил бы трон. Да, тут есть о чем подумать.

Я кашлянула, перед тем как войти. Сарзана встал и поздоровался со мной. Я задала ему мой вопрос, и он ответил, что это просто и он прямо сейчас может начать колдовать. Когда он ушел, я с деланным недоумением посмотрела на Холлу Ий, понимая, что он знает, что я подслушала часть разговора.

– Ну и что? – нагло сказал он. – Я хочу золота. Разве это плохо только потому, что вы предпочитаете флаг и меч? Я наемник, и мне когда-нибудь придется искать нового хозяина. Когда мы вернемся в Ориссу, Магистрат будет рад отделаться от меня. Да и я не очень-то буду по ним скучать, честно говоря. Я и мои люди – мы считаем, что нас попросту послали на смерть, когда приказали гнаться с вами за проклятым архонтом, и еще при этом не заплатили, как обещали. И какое вам дело, капитан, чем я займусь после того, как честно выполню долг перед Ориссой?

– Никакого, адмирал. Но только когда вы его выполните. После этого, а не до.

– Значит, мы снова друзья, – заявил он и издал оглушительный звук, который он называл смехом.

И еще один пример. Сарзана проводил много времени с Гэмеленом. Казалось, они никогда не разлучаются. Меня почему-то обижало это. В чем дело? Я ревновала? Естественно, великому воскресителю гораздо интереснее проводить время в компаний равного ему по талантам волшебника, чем с начинающей вроде меня, которая знает меньше суповой тарелки. И мои опасения еще больше усилились после того, как я подслушала разговор между Сарзаной и Холлой Ий. Я знала, что Сарзана будет подлизываться к Гэмелену.

В конце концов я прямо спросила Гэмелена об этом. Воскреситель, как всегда, был откровенен:

– Конечно, Сарзана ищет моей поддержки. Он предлагает мне после того, как снова займет трон, воспользоваться его демонами и поможет мне создать чары против других миров так, чтобы моя слепота физическая и магическая исчезла.

– Мы все согласились принять участие в судьбе Сарзаны, хотя никогда этого не обсуждали. Значит, на наше решение повлияла магия, а мне это не нравится, – прямо заявила я.

– Я тоже это почувствовал. Он признался, что имеет власть над подсознанием. Ну и что из этого? Я сомневаюсь, что один человек может иметь достаточно силы, чтобы повлиять на целый флот. Я, конечно, потерял свою силу, но знаю, что наши разумы взбунтовались бы, если бы почувствовали зло, исходящее от него.

Мне в голову пришла мысль, но я не обдумала ее до конца тогда: «Снова это. Снова мы уверены в чем-то, сами не зная почему». Но не успела я высказать ее вслух, как подумала о другом:

– О чем еще он просит? Я имею в виду, кроме вывоза его с острова?

– Я спрашивал его об этом. Он сказал, что почти ничего, только доставить его к группе островов на юго-западе. На них живут те, кто поддерживал его с самого начала, он хочет обосноваться там. Нам придется тайно проплыть мимо первых двух архипелагов, потому что там обитают дикари и стоят сильные гарнизоны аристократов. Когда мы высадим его на дружественных островах, мы можем плыть куда пожелаем. В благодарность он предоставит нам команду опытных навигаторов. Эти люди – опытные моряки, по крайней мере, так он говорит, и хотя бы один из них поможет нам найти дорогу к дому. Сарзана обеспечит нам любую возможную магическую поддержку. И еще он поклялся, что, если архонт еще жив, он соберет магов для битвы с ним.

Я долго думала. Выходило, что выбирать особенно не из чего. Или придется плавать по незнакомым морям, пока не погибнем, или оказать небольшую услугу Сарзане. А что в этом плохого? Ничего. Я вспомнила, какое уважение внушил мне Сарзана при первой встрече. Если Кония должна управляться твердой королевской рукой, кто, как не он, больше всего подходит на роль короля? Он будет править, более милосердно и справедливо, чем жадные аристократы, стремящиеся поработить народ.

– Спасибо, Гэмелен, – сказала я. – Твоя мудрость снова открыла мне глаза.

На следующий день, совершая предобеденную прогулку по берегу моря, я встретила Сарзану. Я знала, что это произошло не случайно. После обмена приветствиями он спросил, можно ли ему проводить меня. Я согласилась. Мне было очень любопытно, что он может предложить и насколько хорошо он узнал меня. Как оказалось, очень хорошо.

– Вы знаете, капитан, я уже говорил с другими членами вашей экспедиции.

– Я знаю.

– Тогда вы должны знать, что я предложил некоторым из них работу и посильную помощь. Мне хотелось бы предложить кое-что вам.

Я молчала.

– Но я не настолько глуп, – продолжал он. – Я хорошо изучил вас, капитан Антеро, и считаю, что вы – самая замечательная женщина из всех встреченных мною. Царствование – жестокое и циничное дело, и я всегда считал, что у каждого человека есть своя цена. Но вы – исключение.

– В этом я не уверена, – резко ответила я. – Но я знаю, что лестью меня точно не купить.

– Я не собираюсь льстить. – Его голос так и дышал честностью. – Я понимаю, мои слова похожи на лесть, но это не так. Я просто огорчен, что не могу предложить вам того, чего бы у вас уже не было.

Я остановилась и в упор посмотрела на него. Боюсь, у меня был удивленный вид в тот момент. Что у меня было? Я спала одна, и мне было тяжело. Любимая женщина была за много лиг отсюда. Люди, которых я называла семьей? Но я любила только Амальрика. Богатство? Наверное, я была богата, если учитывать мою долю во владениях Антеро. Но здесь я владела только своим оружием, доспехами, одеждой и какой-то мелочью в сумке.

В голове внезапно мелькнула мысль. Нет, я была богата даже здесь. Меня уважали, мне подчинялись, меня любили мои солдаты. Что мне еще было нужно?

– Именно так, – мягко произнес Сарзана. – Если у вас есть цена, капитан, она гораздо выше всего, что я могу предложить. Поэтому я хочу попросить об одолжении. Если я верну трон, я повелю основать отряд, подобный маранонской гвардии. Они поклянутся в верности не мне и не моим наследникам, а Конии. Это будет сила, стоящая выше людской суеты. Они будут охранять стабильность. Мне кажется, большей силой будет обладать отряд, в котором воины предпочитают свой пол.

– Не понимаю.

– Я имею в виду мужчин, которые предпочитают мужчин, и женщин, которые предпочитают женщин, как ваши стражницы.

Я была потрясена.

– Вы что, хотите сказать, что наша стража стала стражей только из-за того, с кем мы спим?

– Нет, нет, конечно нет, – торопливо сказал он. – Я вас обидел, простите. Я, наоборот, пытаюсь сказать, что не знаю, что делает вас и ваших стражниц теми, кто вы есть. Но мне кажется, я обязан это выяснить. Это пригодится не только мне, но и Конии. Мы должны научиться служить высшим целям, а не только собственной выгоде. И вот моя просьба. Когда вы вернетесь в Ориссу, можно ли будет мне послать к вам двух или трех моих самых умных министров и одного-двух военных, о которых я думаю, – если аристократы не расправились с ними, – чтобы они поучились у вас? Предупреждаю, они будут расспрашивать обо всем, чтобы привезти мне ответы на все ваши загадки.

Мой гнев утих. Сарзана криво улыбнулся.

– Видите? Если человек – правитель или был им, это еще не значит, что он не может ненамеренно нанести обиду. Поэтому мы, короли, и окружаем себя людьми с хорошо подвешенным языком, которые не скажут чего-нибудь такого, из-за чего потом может начаться война. Еще раз прошу прощения, Рали, вернее, капитан Антеро. Больше я ничего не скажу. Но когда найдете время, не подумаете ли вы о моей просьбе?

Я уже не сердилась, а, наоборот, испытывала к Сарзане теплое чувство. Я не сказала ни «да», ни «нет», а через несколько минут с какими-то просьбами к Сарзане пришли его полулюди, и он ушел с ними.

Я смотрела ему вслед. Действительно необычный человек, особенно для короля. Правитель великого народа, человек, который иногда ошибается и не боится признаться в своих ошибках.

Той ночью мне долго не спалось. Я была так бодра, словно уже поспала свои обычные четыре-пять часов, позанималась гимнастикой и сделала двухмильную пробежку. Я тихо оделась и вышла из дома. Секунду постояв в нерешительности, я пошла прочь от моря к огромной лестнице в горе. Я проскользнула мимо часовой. Она не спала, но если настанет день, когда я не смогу обхитрить собственного солдата, я подам в отставку. Я нарушала свои собственные приказы, но с моим мечом и кинжалом я ничего не боялась.

Я поднялась до того места, где лестница выходила из горы на открытый воздух. Подойдя к перилам, я взглянула на юг. Луна была в четверти, но светила ярко, и видно было хорошо. Далеко внизу была гавань, а черные пятна в ней – наши корабли. А там дальше лежат земли, из которых мы приплыли сюда, направляясь в сторону, противоположную им. Я долго смотрела туда. Сначала океан был темен, но потом появилась линия горизонта, отделяющая воду от неба.

Может быть, то, что я видела, – это просто фосфоресцирующее море. Может, это было видение. Я до сего дня не знаю и позволю читателям или тебе, писец, решать, что это было. Я ограничусь тем, что расскажу, что видела своими собственными глазами. Сначала появились разбросанные тут и там огоньки, словно я летела над землей, видя зарево от ближайших городов в нескольких днях пути. Сначала их было немного, но число их быстро увеличивалось, и я представила себе, что это огни островов гигантского Конийского архипелага, который был больше, чем я могла себе представить. Ярче и ярче сияли огни, и вдруг сзади, с плато, поднялась тень чернее самой ночи. Как огромная летучая мышь она накрыла огни. И тьма, опускающаяся сверху, соединилась с мраком, идущим от земли, это было странно и страшно. Стало совершенно темно, словно тлеющие угли накрыли мокрым одеялом. Хотя нет, память изменяет мне. Три или четыре огонька горели еще какое-то время, но потом исчезли и они. Я долго еще стояла там, но больше ничего не увидела. Потом я почувствовала, что дует бриз. Мне стало холодно, и я удивилась, почему не замечала его раньше.

Я пошла вниз по лестнице, снова тихо прошла мимо поста, вернулась в дом и легла в постель. Я так и не заснула, вспоминая увиденное. Я решила спросить Гэмелена, что это все значило, но так и не спросила. То, что сказано одному, становится известно всем, но спрятанное на дне разума остается тайной.

Холла Ий решил, что мы готовы к отплытию. Корабли были починены, и кладовые ломились от припасов. Мы провели совещание по поводу Сарзаны. Впрочем, все было решено так быстро, что вряд ли это можно назвать совещанием. Спор в основном шел о том, на каком корабле он поплывет. Холла Ий очень настаивал, чтобы эта честь была предоставлена ему. Мне было все равно, просто немного не по себе от мысли, что великий правитель – в чьей честности я не имела еще возможности убедиться, хотя разум говорил мне, что я просто придираюсь, – и разбойник будут плыть вместе и, возможно, станут деловыми партнерами. Когда все было решено, мы пошли во дворец Сарзаны и официально предложили отвезти его на родину.

Он растрогался почти до слез и повел себя так, словно был удивлен. Он заявил, что мы приняли правильное решение и останемся в истории как спасители Конии. Что касается его, то он не находит слов, и он, и его потомки, и его народ…

Тут я перестала слушать и переглянулась с Корайс. Кажется, все правители одинаковы – красивые речи и полные достоинства жесты, и это продолжается бесконечно. Идеальная стражница должна обладать многими качествами, и одно из них – стоять неподвижно с заинтересованным лицом, пока какой-нибудь идиот упражняется в красноречии.

Когда запас хвалебных слов Сарзаны иссяк, он выдвинул весьма интересную просьбу: можно ли ему плыть на одном корабле с Гэмеленом? Лицо Холлы Ий злобно исказилось, и Сарзана поспешил объясниться: просто он хочет помочь Гэмелену восстановить его способности, а для этого надо всегда быть вместе, чтобы их сердца бились как одно. На это Холле Ий возразить было нечего, и дело было улажено.

Я ожидала, что у Сарзаны будет много багажа – куча вещей, от бриллиантов до магических книг. Но оказалось, что он берет с собой всего пять коробок, каждую из которых мог поднять один не особенно сильный ребенок.

Очевидно, Сарзана заметил мое удивление и с улыбкой сказал:

– Когда человек владеет всем миром, а потом теряет его, он начинает понимать, что имеет цену, а что – нет. Путешествовать надо налегке.

В ночь перед отплытием Гэмелен спросил Сарзану, собирается ли тот выполнить свое обещание и освободить слуг. Мне показалось, что я увидела тень гнева на лице Сарзаны, но тут же поняла, что ошиблась. Сарзана улыбнулся и сказал:

– Завтра. С корабля.

Так и случилось. Стоящие на якоре корабли качались от легкой зыби. Сарзана попросил, чтобы фордек нашей галеры предоставили ему, что и было сделано. Он поставил восемь факелов в форме восьмиугольника. Встав в центре фигуры, он сложил руки лодочкой, словно нес тяжелый шар в ладонях, однако там ничего не было. Он начал читать заклинание, но я не понимала слов. Позже я спросила всех, включая Гэмелена, но никто не смог понять, что говорил Сарзана.

У меня перехватило дыхание, когда я увидела поток, захлестнувший улицы деревни. Они спускались с плато. Сначала я подумала, что это – убитые жители, но потом поняла, что вижу полулюдей. Никто из нас не задумывался, сколько их было создано, хотя знали, что много – они были повсюду, где требовалась рабочая сила. Я до сих пор не знаю, сколько их было. Корайс говорит, что около пятисот, Полилло думает – больше, Исмет – меньше. Большинство из них все еще были одеты в странные наряды, которые дал им Сарзана.

Сарзана продолжал читать заклинание, его руки раздвигались, словно то, что было в его ладонях, росло. Он закричал, факелы вспыхнули разноцветными огнями. Над нами кружились ястребы, орлы и другие птицы, спокойное до того море забурлило, из воды выпрыгивали дельфины и рыбы. Сарзана бросил свой невидимый предмет – дар свободы – вперед и вверх, и факелы погасли без единой струйки дыма. Стаи птиц рассеялись, море успокоилось.

А в деревне полулюди с яростью срывали с себя одежду, пока не остались голыми, если так можно сказать про животных.

Подняло, стоявшая рядом со мной, прошептала:

– Кажется, слуги Сарзаны не были такими счастливыми добровольцами, какими мы их считали. Или они чересчур неблагодарны.

Корайс усмехнулась:

– Похоже на демобилизацию после войны.

Мне надо было бы сделать им замечание, но я промолчала. Я вспомнила, что Сарзана использовал магию, чтобы «немного повлиять» на них, и говорил нам, что эти создания были ему очень благодарны.

Но ни зверь, ни человек не могут быть благодарны за цепи, какими бы золотыми они ни были.