Этот раздел книги будет посвящен событиям, происходившим в августейшей семье в 1901–1904 годах.
Следуя схеме, по которой были построены воспоминания Александра Михайловича, расскажем об одиннадцати двоюродных дядьях императора. По старшинству первыми из них были три сына великого князя Константина Николаевича – Константин, о котором рассказывалось в предыдущей главе в связи с его женитьбой в 1884 году на Елизавете Саксен-Альтенбургской, в России ставшей великой княгиней Елизаветой Маврикиевной.
Кроме Константина Константиновича, у Константина Николаевича было еще два сына – Дмитрий и Николай. (Был еще и четвертый сын – Вячеслав, но он умер в 15-летнем возрасте в 1879 году.) Один из них – Николай – после небывало позорного происшествия – кражи в собственном доме, был отправлен в ссылку в Ташкент и пребывал там до конца своих дней. Второй сын – Дмитрий – был страстным кавалеристом и отдал этому роду войск всего себя: ни на что другое ни времени, ни желания у него не оставалось.
Из всех членов императорской фамилии самое большое влияние на государственные дела оказывал великий князь Николай Николаевич (младший), сын великого князя Николая Николаевича (старшего) и внук императора Николая I. Когда новый царь вступил на престол, он назначил двоюродного дядю и своего бывшего полкового командира генерал-инспектором кавалерии. Но, заняв этот высокий военный пост, новый генерал-инспектор нередко выходил за рамки своей компетенции, хотя ее хватало Николаю Николаевичу и на то, чтобы хорошо руководить кавалерией, – он был признанным авторитетом в вопросах строя, подготовки парадов и смотров, но, обладая напором и упрямством, мог вынудить своего августейшего племянника сделать в большой политике то, чего тот не хотел, но зато хотел он – его дядя.
Его влияние объяснялось, в частности, также и тем, что жена Николая Николаевича – дочь князя Черногорского Анастасия (Стана) Николаевна, имела сильное влияние на императрицу Александру Федоровну. Не меньшее влияние оказывала на императрицу и родная сестра Станы – великая княгиня Милица Николаевна, бывшая замужем за родным братом Николая Николаевича Петром. «Сестры-черногорки», как их прозвали, простодушные, суеверные, с холерическим, полуистерическим темпераментом, легко поддавались влиянию всяких сомнительных личностей – знахарей, ясновидцев, целителей, блаженных, играя на струнах души многих аристократов, склонных к мистицизму.
Муж Милицы – великий князь Петр Николаевич – был полной противоположностью своему старшему брату. Он с детства болел туберкулезом легких и из-за этого долгое время жил в Египте. Он серьезно занялся архитектурой и таким образом стал белой вороной среди прочих Романовых.
Еще более одиозной фигурой считался в семье Романовых великий князь Николай Михайлович – выдающийся историк, занимавшийся эпохой Александра I, автор нескольких многотомных монографий и публикатор множества документов конца XVIII – начала XIX веков. Следует заметить, что все «Михайловичи» выгодно отличались почти от всех прочих Романовых многочисленными и разнообразными талантами. Историк В. П. Обнинский связывал это с тем, что жена великого князя Михаила Николаевича Ольга Федоровна – до принятия православия Цецилия Баденская – была дочерью еврейского банкира и наделила своей беспокойной кровью всех детей, отличавшихся от многочисленных кузенов и кузин умом, предприимчивостью и авантюризмом.
Когда Николай II вступил на престол, Николай Михайлович только еще готовился к деятельности историка, ибо с 1883 года, по окончании Академии Генерального штаба, как и все его родственники, состоял на военной службе. Он был командиром кавалергардского полка, но его интеллектуальный уровень был настолько выше, круг интересов настолько шире, чем у его однополчан, что общение с офицерами-кавалергардами не давало Николаю Михайловичу никакого удовлетворения. Все свободное время он проводил в архивах Санкт-Петербурга и Парижа, приводя в изумление парижан тем, что живет в скромном старом отеле «Вандом», а его излюбленными заведениями являются не «Фолибержер» и не «Максим», а Национальная библиотека, Национальный архив и Коллеж де Франс.
Будучи натурой незаурядной и цельной, обладая выдающимися способностями, он вызывал у множества высокопоставленных карьеристов чувства зависти и озлобления. Его младший брат, Александр Михайлович, писал о нем:
«Я не знаю никого другого, кто мог бы с бо2льшим успехом нести обязанности русского посла во Франции или же в Великобритании. Его ясный ум, европейские взгляды, врожденное благородство, его понимание миросозерцания иностранцев, его широкая терпимость и искреннее миролюбие стяжали бы ему лишь любовь и уважение в любой мировой столице. Неизменная зависть и глупые предрассудки не позволили ему занять выдающегося положения в рядах русской дипломатии, и вместо того чтобы помочь России на том поприще, на котором она более всего нуждалась в его помощи, он был обречен на бездействие людьми, которые не могли ему простить его способностей ни забыть презрения к их невежеству».
Николай Михайлович оказался несчастлив и в личной жизни. В момент вступления на престол Николая II ему было 35 лет, но он был еще не женат и оставался холостым до дня своей трагической гибели.
В юности он влюбился в свою двоюродную сестру – принцессу Викторию Баденскую. Но православная церковь не допускала брака между двоюродными братьями и сестрами, а Николай Михайлович не смел и думать о перемене конфессии и, оставаясь однолюбом, предпочел вечное одиночество браку без любви. А его возлюбленная вышла замуж за шведского принца Оскара Густава-Адольфа из династии Бернадотов, который с 1907 до 1950 года был королем Швеции под именем Густава V.
Что же касается Николая Михайловича, то он, оставаясь холостяком, жил, окруженный книгами, рукописями и ботаническими коллекциями, сохраняя в сердце верность своей единственной возлюбленной.
О Михаиле Михайловиче уже упоминалось в конце предыдущей главы в связи с его женитьбой на внучке Пушкина, что, между прочим, спасло ему жизнь, так как он навсегда поселился в Англии и его миновала участь большинства Романовых, убитых в 1918–1919 годах.
Третий из «Михайловичей» – Георгий – был печальным исключением среди своих ближайших сородичей. Его положительные качества ограничивались лишь тем, что он довольно хорошо рисовал, зато во всем прочем вполне соответствовал расхожему стереотипу великого князя, проводя жизнь в конюшне, на манеже и в казарме. В 1900 году он женился на греческой принцессе Марии Георгиевне, которая родила ему двух дочерей – Нину и Ксению.
Четвертый «Михайлович» – Сергей – сделал карьеру артиллерийского генерала – энергичного, умного, прекрасно образованного, – став в конце концов генерал-инспектором этого рода войск. На протяжении сорока лет он был одним из самых близких друзей Николая II.
Когда цесаревич Николай оставил Кшесинскую, ее высоким патроном стал Сергей Михайлович. Он безгранично любил ее и столь же беспредельно был верен ей, не зная, кроме «божественной Матильды», ни одной другой женщины. Сергей Михайлович сблизился с Кшесинской сразу же после того, как Николай с нею расстался. Причем это сближение произошло по прямой и недвусмысленной просьбе самого Николая. Впоследствии великая балерина писала о Сергее Михайловиче: «Всем своим отношением он завоевал мое сердце, и я искренне его полюбила. Тем верным другом, каким он показал себя в эти дни, он остался на всю жизнь: и в счастливые годы, и в дни революции и испытаний». Однако сердце артистки безраздельно принадлежало Сергею Михайловичу лишь первые шесть лет. Немалую роль при этом играло и то, что Сергей Михайлович в 1894 году был избран первым президентом Российского Театрального общества, и это делало Кшесинскую некоронованной королевой русской сцены. Директор Императорских театров князь С. М. Волконский полностью зависел от капризов и прихотей всесильной фаворитки, и когда однажды дело дошло до конфликта между ними, то князю не осталось ничего другого, как подать в отставку.
Сергей Михайлович был смиренным рабом Матильды Феликсовны, послушно выполняя все ее причуды. Он купил для нее в Стрельне на берегу Финского залива в 20 верстах от Петербурга великолепную дачу, а в 1904 году начал строительство знаменитого особняка, получившего имя его хозяйки и по праву считающегося шедевром архитектуры в стиле «модерн». Особняк представлял собою настоящий дворец с анфиладой парадных залов и большим зимним садом, только на отопление которого уходило до двух тысяч рублей в зиму. Ситуация с постройкой особняка была не лишена известной пикантности, ибо происходила после того, как Матильда Феликсовна родила сына, но не от Сергея Михайловича, а от его двоюродного племянника Великого князя Андрея Владимировича, который был на семь лет младше балерины.
Она познакомилась с двадцатилетним Андреем Владимировичем 13 февраля 1900 года, в день своего артистического десятилетнего юбилея, на большом праздничном ужине, данном в ее честь. «Великий князь Андрей Владимирович произвел на меня сразу в этот первый вечер, что я с ним познакомилась, громадное впечатление: он был удивительно красив и очень застенчив, – писала впоследствии Кшесинская. – С этого дня в мое сердце закралось сразу чувство, которого я давно не испытывала. Мы все чаще и чаще стали встречаться, и наши чувства друг к другу скоро перешли в сильное взаимное влечение. Я влюблялась все больше и больше». Когда Кшесинская писала о «чувстве, которого давно не испытывала», она имела в виду свою любовь к цесаревичу Николаю. Его она любила всю жизнь и хотела назвать своего сына Николаем, но так как холодная расчетливость всегда брала у нее верх над чувствами, то и на этот раз победил разум, и она назвала мальчика Владимиром в честь его деда – великого князя Владимира Александровича. Когда 23 июля 1902 года мальчика принесли в дворцовую церковь на крестины, Владимир Александрович необычайно растрогался, заметив, что внук сильно похож на него. Он подарил ребенку крестик из темно-зеленого александрита на платиновой цепочке – свой родовой камень, который был открыт в день рождения Александра II и назван в его честь. А Владимир Александрович был сыном царя-освободителя. Сыну Кшесинской дали фамилию Красинского, чей графский польский род дал начало роду Кшесинских.
Своеобразие создавшейся ситуации состояло в том, что Матильда Феликсовна продолжала жить с Сергеем Михайловичем, сохраняя в тайне роман с его молодым племянником. Однако, оказавшись в положении, она должна была признаться в своей связи с Андреем Владимировичем. «У меня был тяжелый разговор с Великим князем Сергеем Михайловичем, – писала Кшесинская. – Он отлично знал, что не он отец моего ребенка, но он настолько меня любил и так был привязан ко мне, что простил меня и решился, несмотря на все, остаться при мне и ограждать меня, как добрый друг. Он боялся за мое будущее, за то, что может меня ожидать... Я так обожала Андрея, что не отдавала себе отчета, как я виновата была перед Сергеем Михайловичем». Любовь Сергея Михайловича к Матильде воистину не знала предела. Он не только простил ей роман со своим племянником, но и искренне полюбил ее сына, посвящая ему все свои досуги.
О том, что произошло со всеми нашими героями дальше, будет рассказано в свое время.
Самый младший из «Михайловичей» – Алексей – умер в 1895 году от туберкулеза, когда ему было всего 20 лет.
* * *
Автор «Книги воспоминаний», не раз цитируемой в этой главе, великий князь Александр Михайлович после женитьбы на дочери Александра III Ксении не успел провести медовый месяц на Южном берегу Крыма – умер Александр III, и молодожены вернулись в Петербург вместе с прахом императора. А после свадьбы Николая II и Александры Федоровны две пары молодоженов очень сдружились, и даже их спальни в Аничковом дворце располагались в смежных комнатах. Потом они вместе переехали в Зимний дворец, летом, не разлучаясь, жили то в Гатчине, то в Петергофе, а осенью то в Абас-Тумане, рядом с больным Георгием, то в Крыму.
В 1896 году Александр Михайлович написал по просьбе Николая II докладную записку о положении дел на русском Военно-морском флоте, беспощадно раскритиковав дядю – великого князя, генерал-адмирала Алексея Александровича и морского министра адмирала Н. М. Чихачева. Эту записку, размножив тиражом в сто экземпляров, разослали всем морским начальникам высшего ранга, которые стали свидетелями неслыханного скандала, когда капитан второго ранга подвергает публичному разносу главнокомандующего флотом и морского министра.
Оба адмирала на следующий же день потребовали от автора записки официальных извинений, грозясь в противном случае подать в отставку, а критикана, даже если он и извинится, отправить на Тихий океан командовать броненосцем «Император Николай I». Александр Михайлович от извинения отказался и был уволен в отставку. А Николай II не поддержал его, сказав, что для него превыше всего поддержание дисциплины, соблюдение субординации и сохранение мира в семье.
Кто более всех радовался такой перемене в судьбе Александра Михайловича, так это его жена Ксения, которой ничуть не улыбалось одиночество, тем более что у нее еще в июле 1895 года родилась первая дочь – Ирина, а в 1896 году она была снова беременна. Даже среди весьма плодовитых своих родственниц Ксения Александровна едва ли не была рекордсменкой: с 1895 до 1902 года, за семь лет, она родила дочь и пятерых сыновей – Андрея, Федора, Никиту, Дмитрия и Ростислава. Дети росли в Крыму, где Александр Михайлович из образцового морского офицера превратился в преуспевающего фермера, работавшего в розарии, на виноградниках, в садах, прикупавшего все новые и новые земли вокруг его имения Ай-Тодор. Самыми частыми гостями счастливых супругов были царь и царица, жившие в соседней Ливадии, и княгиня Зинаида Юсупова, навещавшая их вместе со своим десятилетним красавцем-сыном Феликсом Юсуповым. Кто мог знать тогда, что пройдет 18 лет и крохотная девочка Ирина станет его женой?
Так прошло три безмятежных года, а в 1899 году генерал-адмирал сменил гнев на милость и возвратил «кавказского мятежника», как называл он своего племянника – правдолюбца и бунтаря, – на службу на флоте. В 34 году Александр Михайлович стал капитаном первого ранга и командиром броненосца Черноморского флота «Ростислав», а еще через два года император назначил его начальником Главного управления торгового мореплавания в ранге министра и, присвоив Александру Михайловичу чин контр-адмирала, ввел его в Совет министров, где он оказался самым молодым членом правительства.
* * *
В императорской семье Романовых было еще три ветви. Первая шла от дочери Николая I, Великой княгини Марии Николаевны, и ее мужа, герцога Максимилиана Лейхтенбергского; вторая – от герцога Ольденбургского Петра Георгиевича, женившегося на дочери императора Павла – Екатерине; и третья – от брака Великой княгини Екатерины Николаевны с герцогом Мекленбург-Стрелицким.
О герцоге Максимилиане Лейхтенбергском и его жене подробно говорилось в главе, посвященной Николаю I, теперь же расскажем об их детях – Евгении, Николае и Георгии. Евгений более всего был знаменит благодаря совершенно необыкновенной, воистину сказочной красоте его жены Зинаиды Дмитриевны Скобелевой, родной сестры знаменитого полководца. Выйдя замуж за герцога Евгения Лейхтенбергского, она получила титул графини Богарнэ. Великий князь Александр Михайлович писал о ней так: «Когда я упоминаю ее имя, я отдаю себе отчет в полной невозможности описать физические качества этой удивительной женщины. Я никогда не видел подобной ей во время всех моих путешествий по Европе, Азии, Америке и Австралии, что является большим счастьем, так как такие женщины не должны часто попадаться на глаза. Когда она входила, я не мог оставаться с нею в одной комнате. Я знал ее манеру подходить в разговоре очень близко к людям, и я сознавал, что в ее обществе я становлюсь не ответственным за свои поступки. Все молодые великие князья мне в этом отношении вполне сочувствовали, так как каждый страдал при виде ее так же, как и я. Находясь в обществе очаровательной Зины, единственное, что оставалось сделать – это ее обнять, предоставив церемониймейстеру делать, что угодно, но мы, молодежь, никогда не могли собраться с духом, чтобы решиться на этот единственный логический поступок. Дело осложнялось тем, что великий князь Алексей Александрович был неразлучным спутником четы Лейхтенбергских, и его любовь к герцогине уже давно была предметом скандала. В обществе эту троицу называли „царственный любовный треугольник“, и все усилия императора Николая II воздействовать на своего темпераментного дядю не имели никакого успеха. Я полагаю, что великий князь Алексей пожертвовал бы всем русским флотом, только бы его не разлучали с Зиной». К великому огорчению, Зина умерла молодой от внезапной короткой болезни. Два брата герцога Евгения – Николай и Георгий – из-за слабого здоровья почти постоянно жили в Париже и потому имели в Санкт-Петербурге самое малое влияние.
Столь же малое влияние оказывали и принцы Мекленбург-Стрелицкие – Георгий и Михаил, так как детство и юность они провели в Германии, а в Россию приехали лишь после окончания немецких университетов.
Что же касается герцога Ольденбургского Петра Георгиевича, то он выдал свою старшую дочь за великого князя Николая Николаевича Старшего и она стала великой княгиней Александрой Петровной. Перед тем как обвенчаться, она приняла православие и стала столь ревностной поклонницей новой религии, что закончила свою жизнь монахиней. Она и умерла в монастыре в 1900 году, 62 лет.
Брат Александры Петровны – герцог Александр Петрович Ольденбургский – был командиром Гвардейского корпуса и отличался необыкновенной строгостью. Вместе с тем, он с глубочайшим уважением относился к ученым и к наукам вообще, субсидируя множество полезных начинаний, экспедиций, щедро помогая молодым талантам. О Петре Ольденбургском, муже родной сестры Николая II Ольги, мы уже упоминали.
Вот, пожалуй, и все Романовы, о которых следовало упомянуть, отвечая на вопрос, кто правил Россией на рубеже двух веков – XIX и XX. А в заключение этого раздела расскажем и о самих царе, царице и их пятерых детях – Ольге, Татьяне, Марии, Анастасии и появившемся в 1904 году, к несказанной радости родителей, их последыше – цесаревиче Алексее.
Александра Федоровна впервые забеременела в начале 1895 года. Молодые супруги с нетерпением ждали первенца и решили, что если будет мальчик, то его назовут Павлом, а если девочка, то – Ольгой. И вот 3 ноября в Царском Селе родилась девочка. «Вечно памятный для меня день, в течение которого я много, много выстрадал, – записал Николай. – Еще в час ночи у милой Аликс начались боли, которые не давали ей спать. Весь день она пролежала в кровати в сильных мучениях – бедная! Я не мог равнодушно смотреть на нее. Около 2 часов дорогая Мама приехала из Гатчины; втроем с ней и Эллой находились неотступно при Аликс. В 9 часов ровно услышали детский писк, и все мы вздохнули свободно! Богом нам посланную дочку при молитве мы назвали Ольгой. Когда все волнения прошли и ужасы кончились, началось просто блаженное состояние при сознании о случившемся! Слава Богу, Аликс пережила рождение хорошо и чувствовала себя бодрою».
После рождения Ольги у Николая и Александры Федоровны появились на свет еще три дочери: 29 мая 1897 года – Татьяна, 14 июня 1899 года – Мария и 5 июня 1901 года – Анастасия. Родители радовались девочкам, но с каждой новой дочерью им все больше хотелось мальчика – наследника трона. Изверившись в возможностях медицины, склонная к мистицизму Александра Федоровна все свое упование перенесла на оккультные силы. Когда в сентябре 1901 года царская чета еще раз оказалась в Париже, им был представлен маг и чародей, магистр оккультных наук месье Филипп, к услугам которого при лечении своего сына Романа прибегала Великая княгиня Милица Черногорская. Месье Филипп, прослывший магнетизером и шарлатаном, не имел медицинского образования, и тем не менее Николай дал ему чин действительного статского советника, что соответствовало генерал-майору, и зачислил его военным врачом. Месье Филипп производил на своих августейших пациентов самое благотворное влияние, всемерно успокаивая царя и царицу и внушая им, что все у них будет хорошо.
Одновременно во дворцах появляется косноязычный юродивый Митя Козельский, отчетливо произносивший лишь два слова: «папа» и «мама», и именно с этих пор в интимном кругу Романовых так стали называть царя и царицу. На смену Мите отыскивают и привозят припадочную прорицательницу Дарью Осипову, и рядом с ними мирно уживается еще одна надежда августейших родителей – авторитетнейший иерарх русской православной церкви – отец Иоанн Кронштадтский. Священник одерживает победу и склоняет императрицу поверить в чудодейственную силу Серафима Саровского – пророка, чудотворца и целителя, умершего семьдесят лет назад неподалеку от Арзамаса в Саровской пустыни и похороненного в Дивеевском монастыре.
В середине июля 1903 года Николай II и Александра Федоровна приехали в Саров. Трое суток молились они днем и ночью, прося чудотворца молиться за них перед престолом Всевышнего о даровании им сына. Особенно глубоко прониклась верой в святого Серафима императрица. Ей казалось, что он – рядом с ними, она даже слышала голос святого.
Уезжая из Сарова в Петербург, Александра Федоровна решила, что отныне небесным покровителем ее семьи будет святой старец Серафим. Приехав в Петербург, царица продолжала молиться о даровании ей сына и под Новый, 1904 год почувствовала, что она опять в положении. На сей раз никаких сомнений у нее не было – это, конечно, мальчик.
* * *
30 июля 1904 года в жизни царской семьи произошло событие, которого они ожидали десять лет – в четверть второго дня Александра Федоровна родила сына. Николай II в этот день оставил такую запись:
«Незабвенный, великий день для нас, в который так явно посетила нас милость Божья. В 1 1/4 дня у Аликс родился сын, которого при молитве нарекли Алексеем... Нет слов, чтобы суметь отблагодарить Бога за ниспосланное Им утешение в эту годину трудных испытаний! Дорогая Аликс чувствовала себя очень хорошо. Мама приехала в 2 часа и долго просидела со мною, до первого свидания с новым внуком. В 5 часов поехал к молебну с детьми».
Однако радость отца и матери была безоблачной всего лишь полтора месяца: висевший над ними дамоклов меч дурной наследственности вскоре упал. Через шесть недель после рождения наследника Николай записал в дневнике:
«8-го сентября. Среда...Аликс и я были очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея, которое продолжалось до вечера из пуповины! Пришлось выписать Коровина (лейб-медик, приставленный к Ольге. – В. Б.) и хирурга Федорова (лейб-хирург, профессор Военно-медицинской академии. – В. Б.); около 7 часов они наложили повязку. Маленький был удивительно спокоен и весел! Как тяжело переживать такие минуты беспокойства!.. 9-го сентября. Четверг. Утром опять была на повязке кровь; с 12 часов до вечера ничего не было. Маленький спокойно провел день, почти не плакал и успокаивал нас своим здоровым видом».
Это был первый приступ гемофилии – роковой наследственной болезни гессенских герцогов, от которой в семье Александры Федоровны во многих поколениях многократно умирали ее мужские представители.
Но если судьба династии герцогов Гессен-Дармштадтских и была от этого непредсказуемой, то судьба династии Романовых становилась фатальной: по закону о престолонаследии царские дочери не имели права на трон, и будущее государства становилось весьма неопределенным. Николай с самого начала хорошо понимал это.
