Он ударил ножом еще раз и промахнулся. Голова описала круг и опять ударила его. Он откатился в сторону, задыхаясь, и вскрикнул, почувствовав, что клыки вонзились в его спину и плечо. Он поднялся на одно колено, в то время как голова вновь набросилась на него. Он обхватил шею как раз под головой и прижал ее к себе, как человек, сидящий на вставшей на дыбы дикой лошади. Голова стремительно рванулась.
      Она дергалась, и кричала, и раскачивалась, и фыркала. Престин висел мертвым грузом. Он выронил нож и цеплялся обеими руками, сжав кулаки. Когти продолжали бить его, и он отбивался, яростно колотя своими тяжелыми туфлями по темно-синему телу.
      Он услышал - или ему показалось, что он услышал - резкий треск.
      Шея обмякла. Голова облокотилась на него. Он почувствовал, как изо рта твари, стекая по его кулакам, хлынул зеленый гной. Вскрикнув с отвращением, он отбросил тварь прочь.
      Тело упало, и Престин увидел торчащую из него деревянную рукоятку тяжелого клиновидного дротика, наполовину погрузившегося в голубое мясо. Он поднялся и быстро развернулся.
      У человека, улыбавшегося ему, было бронзовое лицо с темной бородой, голубые глаза и взъерошенные волосы.
      - Molto buono! Ecco - Andate!
      Итальянский был неясный и грязный, но узнаваемый.
      Разговаривая на том же языке, Престин сказал:
      - Что... кто вы?
      - Сейчас тебя это не должно беспокоить. Принеси ассегай. Мне он нужен. И поторопись!
      С некоторым отвращением Престин вытащил дротик. Он почувствовал дрожь и оттолкнул его; не было времени на то, чтобы поддаваться этому. Но он попал на волосок от него...
      Он подбежал к темнобородому незнакомцу. На том было довольно изящное зеленое трико и короткая зеленая куртка. У него был полный колчан дротиков за спиной и короткий меч на левом боку. На нем не было шляпы, и Престин почувствовал подвох: на нем должна была быть как минимум шляпа с изогнутыми краями и пером.
      - Кто ты? - спросил этот человек грубоватым, но не враждебным голосом.
      - Престин. А ты?
      - Только Престин. Некоторые из вас, иномирян, не имеют ни малейшего понятия об именном этикете. Я, - теперь он говорил с ощущаемой мрачной гордостью, его неясный итальянский звучал более искренне. - Я Далрей Даргайский, Тодор Далрей, властитель замка и земель Даргая, высокорожденный - беглец! - закончил он с тяжелой болью и горечью в голосе.
      - Что ж, - сказал Престин примирительно, - это можно сказать о нас обоих.
      - Как так? - этот человек - Далрей - был под стать настроению и чувствам Престина. Его темно-голубые глаза ясно изображали его решимость преодолеть свои нынешние проблемы, и, хоть и не столь ярко, ту же цель твердо разделял Престин.
      - Да - ты видишь! Эта... эта тварь хотела убить меня.
      - Аллоа? Я так не думаю. Они охотятся для Валчини.
      - Валчини?
      - Тебе многое надо освоить, если ты хочешь остаться в живых. Первое это скорость. Валчини, наверное, следовал за этой Аллоа, или несколько этих грязных тварей охотились для него. Мы должны сейчас же покинуть эту местность. Как беглец, я хорошо привык к этому. - Опять эта душевная утомленность исказила его слова и скривила его рот в гримасу уныния.
      Он направился к группе кеглеобразных деревьев, и Престин последовал за ним.
      У подножья желтовато-зеленого экземпляра Далрей нагнулся и свирепо, изо всех сил дернул за пучок крупной травы. Несмотря на то, что трава оторвалась от корней, целый квадратный участок земли поднялся, как люк, открыв ступеньки, вырубленные в земле и ведущие в темноту.
      - Я пойду первым, Престин. Но, ради Амры, не упади на меня! Тут долгий путь вниз.
      На верхней ступеньке лежала большая коричневая холщовая сумка, и Далрей поднял ее и повесил на кожаном ремне себе на плечо. Престин запомнил материалы, из которых были сделаны вещи - одежда Далрея, Дротики, сумка - понимая, что они дадут ему ясную картину технологии и культурного уровня этого мира.
      Счищая левой рукой сырость и осыпавшуюся землю и одновременно осторожно ступая ногой на следующую ступеньку, Престин последовал за Далреем.
      Он не задавал вопросов, делая это. Он не задерживался для того, чтобы спорить. Он только чувствовал, что под землей лежало сносное убежище, которого почти наверняка не существовало на поверхности этого страшного мира.
      Он начал считать ступеньки. Он чувствовал, что это приличествовало бывшему ученому уму. После 365-ой он бросил это занятие, осознав значительность сооружения. Вскоре после этого Далрей остановился, одной рукой придержав Престина, и сказал:
      - Мы уже рядом. Теперь слушай. Ты иномирянин, и поэтому ты легко можешь здесь погибнуть. Итак, делай то, что тебе говорят, и не слишком расспрашивай других, - он еле слышно усмехнулся. - Что до меня, я Далрей Даргайский, и я знаю. - Он продолжил прерванный путь вниз. - Пошли.
      Сбитый с толку, но почему-то доверяющий этому мрачному, сардонически ожесточенному человеку - почти так же он чувствовал, что может верить Дэвиду Маклину - Престин тоже продолжил свой путь.
      - Теперь тихо. - Рука Далрея указывала на неясный розовый отблеск внизу. Его борода была надменно вздернута вверх.
      Престин не ответил, но молчанием выразил согласие с приказом Далрея.
      Они в полной тишине двинулись вниз, бесшумно скользя руками по сырой темной стене. Престин теперь мог видеть мириады мелких сверкающих граней, маленьких драгоценностей, усеивавших стену. Розовый отблеск усилился настолько, что им больше не нужно было удостоверяться в своем равновесии, и число драгоценностей увеличилось. Когда они в конце концов достигли каменного пола, отблеск величественно сиял вокруг них ярким пламенем на цельных стенах из драгоценных камней.
      Престину хотелось кричать от этого чуда, но Далрей схватил его за руку и нахмурился. Они быстро двинулись по туннелю, прорубленному в самом сердце живой драгоценности.
      Этот Тодор Далрей - Престин теперь мог снова видеть его при свете драгоценных камней казался прототипом охотника, человека с границы, неустрашимого народного героя. Казался. Ибо, по мнению Престина, дух обреченного смирения, мучительная боль, с которой этот сильный человек говорил о своем доме и о том, что он беглец, Несли оттенки трагедии и отчаяния.
      Далрей уже держал дротик, легко балансируя им между пальцами правой руки, левой вцепившись в холщовую сумку, свисавшую с его плеча. Престин, осторожно ступая, следовал за ним.
      Туннель увеличился в размере, и неровности стен сглаживались, пока проход не стал широким и высоким, как итальянская базилика в другом измерении. В полу была прорублена пара желобов, которые, как интуитивно понял Престин, были колеей для телег, вывозивших драгоценности их скалы.
      Далрей еще раз призвал Престина к тишине. Он прижался к мягко изгибавшейся наружу стороне прохода, умолчав о том, что было в дальнем конце их поля зрения. Он пригнулся и осторожно двинулся вдоль выступавшей бриллиантовой стены. От переливающегося света у Престина заболели глаза. Он вытер слезы и почувствовал, как что-то непрерывно говорит ему о том, что он портит зрение. Он уперся обеими руками в стену и плотно закрыл глаза, медленно двигаясь вслед за Тодором Далреем.
      Он наткнулся прямо на сильного охотника в зеленой одежде.
      Его глаза открылись. Далрей толкнул его локтем и плечом, и он почти упал в нишу в стене. На скале виднелись следы резца, и упавшие драгоценности были разбросаны по полу. Поток шумов внезапно забил из-за поворота туннеля: грубые шаги, бряцанье металла, высокомерные, самоуверенные голоса, смеющиеся, беззаботные и властные.
      Далрей почти прислонился своим бородатым лицом к лицу Престина.
      - Забытые отпрыски стражников Хонши! Ради Амры, не дай никому из них уйти, если их больше двух. Держи.
      Он сунул дротик в безвольно повисшие руки Престина.
      Престину это не понравилось. Теперь казалось, что он сделал серьезную ошибку, вообще спустившись сюда. Шаги приближались; сильные самоуверенные голоса и бряцанье металла составляли глубокий диапазон с самонадеянными мысленными образами минуту назад. Если их было больше трех... да... Он сдерживал волнение. Это значило, что ему придется как минимум утихомирить навеки одного человека.
      Далрей опустил свою холщовую сумку и запихнул ее подальше в нишу. Его тело напряглось и сконцентрировалось на одном объекте. Эти стражники Хонши - кто бы они ни были - не смогли бы найти у Далрея теплого приема.
      Престин сглотнул и постарался забыть, что он цивилизованный человек из двадцатого века Европы и Америки; он пытался вместо этого представить, что он смертельный и кровожадный дикарь из палеолита, анахронически вооруженный ассегаем со стальным наконечником.
      Из-за угла появилось три стражника. Далрей на одном дыхании выплюнул ругательство:
      - Пардашкалот!
      Оно звучало восхитительно непристойно. Стражники и сами выглядели непристойно. Их лица больше всего походили на лягушачьи, широкие и ухмыляющиеся, с широко расставленными глазами, плоскими клиновидными щеками, серо-желтыми с участками синевы вокруг челюстей. Они были от пяти до шести футов ростом, с короткими согнутыми ногами; они были мощными, мерзкими и в целом отвратительными. На них были металлические латы - из красноватого металла, который Престин счел больше похожим на медь, чем на бронзу - и высокие конические шлемы, имевшие красно-черную расцветку. С вершины каждого остроконечного шлема свисал пучок волос, все еще прикрепленный к клочку кожи. Они казались слишком маленькими, чтобы быть скальпами.
      Далрей крикнул: "Хайа!" и нанес удар. Его дротик чисто прошел через бок нагрудника первого стражника; смертельный приговор этому Хонши был ясно написан внезапно окатившей руку охотника струей зеленого гноя.
      У Хонши были мечи того же образца, что и меч Далрея, уже выхваченный им: короткие, широкие, листовидной формы, как греческие или кельтские мечи, они были удобны для вращения и метания, равно сбалансированные и для короткого рубящего удара по беззащитной шее, но не слишком хороши для открытой атаки на человека в латах. Более широкие, чем классический кельтский листовидный меч, они были и более неуклюжими. Престин набросился на второго Хонши, держа дротик, как винтовку со штыком. Его мысли вертелись вокруг желобов, о существовании которых он забыл.
      Хонши издал глубокий гортанный звук. Его меч сверкнул, рванувшись вверх. Престин нанес удар; он почувствовал, как дротик пробил металл, начал проходить внутрь и затем изогнулся. Сила инерции пронесла его дальше, и он тяжело столкнулся с обороняющимся Хонши. Уголком глаза, отыскивая рукоять меча, он увидел, как меч Далрея поднялся, ударил и вышел обратно, оставив от лица третьего стражника кровавое месиво.
      Худшее, что теперь могло случиться, это то, что этот второй стражник сбежит. Престин резко поднялся на колено и с трудом отпихнул его в сторону, опустив голову и быстро пронзив нагрудник твари, похожий в этот момент на переднего гребца в лодке.
      Они продолжали драться. Теперь он был вооружен мечом. Он неистово ударил им по полу. Хонши защищался, как кусок треснувшей стали. Они перекатывались, поочередно оказываясь то сверху, то снизу, и все это время тварь хрипло дышала, сглатывая, задыхаясь и наполняя воздух зловонием, от которого Престину стало дурно.
      Он услышал откуда-то голос Далрея, говоривший:
      - Если бы ты посидел минуту тихо, Престин - Ах!
      В этот момент он был внизу и с громким и хриплым "твак!" тварь свалилась на него, как сумка с хмелем, у которой перерезали ремень.
      Он рывком поднялся, уклоняясь от зеленого гноя.
      - Я достал его, Тодор! - возмущенно сказал он. - Я убил его!
      - Конечно. - Далрей расхохотался, его лицо расслабилось и выражало удовлетворение. Он толкнул ногой труп. - Конечно. Ты убил его, Престин. Я просто помог ему пойти этим путем.
      Престин снял пиджак и попытался частично вытереть грязь. Далрей начал освобождать мертвых Хонши от оружия. Он оставлял броню. Осмотревшись, Престин нагнулся и поднял шлем, откатившийся в сторону. Он осмотрел пучки волос.
      - Скальпы?
      - Скальпы? - Далрей выглядел озадаченным. - Я выучил язык иного мира, эйтальянский, но этого слова я не знаю...
      Престин объяснил.
      Далрей смялся, словно это была хорошая шутка.
      - Идея та же. Но не волосы с головы. Это половые волосы. У Хонши есть чувство юмора, которого не хватает вашим краснокожим.
      Престину это не показалось смешным. Он держал шлем и смотрел на волосы. Затем он со звоном отшвырнул его.
      - Здесь, в Айруниуме, мужчина должен быть мужчиной, друг Престин, упрекнул его Далрей. - Никакой помощи от государства здесь ждать нельзя.
      Он задрапировал Престина оружием и вытащил свою холщовую сумку. Он с силой воткнул ее между полом и стеной, взвалив сверху все три тела. Казалось, что ему нравится его работа.
      - Мы не можем идти дальше. Эти туннели сейчас не заминированы - я убедился в этом - но похоже, что они хорошо патрулируются. Мы сделаем это здесь.
      - Сделаем что?
      Еще до того, как он закончил, Престин понял.
      Далрей достал длинный кусок веревки и обычную коробку земных кухонных спичек из своего мешочка на поясе. Он вклинил фитиль глубоко в сумку и пошел назад, пропуская его между пальцами. Престин заверил его, что не будет стоять рядом.
      Когда Далрей поджег фитиль, он непреодолимо напомнил Престину человека, занимающегося любимым делом.
      Затем они скакали, как зайцы, по проходу, мимо сверкающих стен, инкрустированных драгоценностями. Мечи звенели в унисон, но Далрей вырвался немного вперед, и Престин, забыв о шуме, припустил за ним, как сумасшедший, чтобы не отстать. Они почти достигли подножья вырубленных в земле ступеней, когда раздался оглушительный взрыв, потрясший воздух в туннеле позади них.
      Престина бросило на драгоценную стену.
      Далрей, одной ногой на ступеньках, посмотрел вверх и вскрикнул.
      Сверху, громче и громче с каждой секундой, раздавался грохот сдвигавшейся скалы, похоронившей их заживо.
      6
      Далрей с силой оттащил Престина от вырубленных в земле ступеней. Они припали к узкому углублению, вырубленному в скале из живых драгоценностей; их уши звенели от резкого шума падающих драгоценных камней, их глаза ослепли от крупной пыли и поднявшихся туч обломков породы; одна-единственная вспышка камня могла ослепить их навечно, если бы она поразила их глазные яблоки. Престин, закрыв руками лицо, почувствовал, как его безжалостно сковал страх.
      - Я не ожидал этого! - сказал Далрей, задыхаясь.
      - Сколько пороха ты использовал? - Престин позволил поднявшемуся в нем негодованию побороть страх. - Ты имеешь об этом представление?
      - Конечно, нет! - Далрей выплюнул набившуюся ему в рот пыль и обломки породы. Пыль кружилась над их головами, вылетев назад и поднявшись из-за сопротивления воздуха падающим секциям кровли выработки. Сверкающая серая масса обломков и породы лилась вниз по ступеням, стирая их начисто. Шум был похож на ад субботних сверхурочных часов.
      Престин уткнулся глубже в расщелину.
      - Если бы Ноджер был здесь, я - я бы засунул его в камнепад! - Далрей был на взводе. - Он сказал, что все пройдет хорошо - еще один удар для нашей свободы, так он говорил! Почему... я...
      - Кто такой Ноджер?
      - Он? Он самая безмозглая, самая бесполезная, самая грешная куча отбросов по эту сторону Капустного Листа. - Далрей перестал кричать и вытер исцарапанными пальцами пыль и пот с лица. Его борода затвердела от пыли. Их волосы и брови делали их похожими на мельников.
      - Оно прекращается.
      - Ради Амры, хоть бы это только не значило, что осела вся кровля. Тогда мы будем похоронены заживо.
      - Я думал. - Престин сглотнул и почувствовал вкус мертвой пыли. - Я думал, мы уже похоронены.
      - Может быть, и так. Но мы этого еще не знаем. Это приведет Хонши, Трагов, целую толпу, может, даже несколько Валчини собственной персоной. Он встал и начал яростно сбивать пыль со своей зеленой одежды. - Мы должны найти выход отсюда до того, как нас поймают.
      Один-единственный взгляд на ступени убедил Престина в том, что никто не сможет подняться или спуститься по ним, пока на это не будет потрачен миллион человеко-часов с лопатами. Он почувствовал сухость во рту.
      Он покорно последовал за Далреем по разбросанным по коридору обломкам породы. У него болели глаза и ступни, а его рот был более сухим, чем пыль от породы, от которой затвердел его язык.
      - У тебя случайно, Тодор, не найдется чего выпить?
      - Нет. А кто дал тебе разрешение использовать моек личное имя?
      - Твое личное имя?.. О - я думал, что это титул, как, мистер... Престин безуспешно облизал губы и бросил тревожный взгляд на меч Далрея. Зеленый гной был стерт с него об одежду Хонши, но память о нем сохранилась. В частности, запах.
      - Тодор - это мое личное имя. Я не знаю твоего.
      - Роберт. Роберт Инфэми Престин.
      - Итак, Роберто...
      - Боб.
      - Боб. У нас нет воды. Мы будем идти, пока не найдем выход. Если придется убивать стражников, Хонши или Трагов, мы будем это делать. Мы не можем позволить себе проиграть сейчас из-за слабости тела. Si?
      - Si, - ответил Престин и быстро пошел вслед за вожаком.
      Они дошли до места, где их оригинальный взрыв опустил потолок и привел в движение камнепад в лестничной шахте, и Престин заинтересовался, что Далрей собирается делать дальше. Было вполне очевидно, что они не могут продолжать путь. Пыль все еще безумно кружилась в воздухе, сквозь нее сверкали мрачным настойчивым отблеском, даже не блеском, драгоценные камни, и у Престина жутко болели глаза.
      - Сюда. - Далрей грубо поволок его к стене.
      Перед ними открылась расщелина, не больше восемнадцати дюймов в ширину. Далрей легко проскользнул в нее. Престин последовал за ним и хоть и с большим трудом, но все же пролез. Далрей знал, что делал. Запрет на шум давно уже не действовал, и пока они медленно продвигались вдоль пролома, Престин слышал веселое бряцанье мечей и дротиков об инкрустированные стены. Одно было хорошо - через пролом в стене шел свет.
      Пот обжигал его, он задыхался, его руки и ноги болели, но он все еще карабкался вслед за Далреем, боясь, что если он остановится, чтобы вдохнуть свежего воздуха, то отстанет.
      Сколько времени он пробирался и пробивался, он не знал; он не смотрел на свои наручные часы, так как ощущал, что не может определять время в этой сумасшедшей вселенной.
      Далрей остановил его, шипением призвав к тишине.
      Они оба напряженно вглядывались вперед, туда, где проход, расширяясь, очерчивал темноту, которая отступала перед отсветом драгоценностей, как перед высокой ледяной аркой.
      Шум струей бил из темноты - странно приглушенные голоса, обрывок песни, трель гитары.
      - Стражники и их женщины, - со злостью произнес Далрей. - Мы, наверное, обошли основные выработки, идя параллельно центральному проходу. Все это место пронизано туннелями, ручейками и проломами. Это обычный феномен в выработках драгоценных копей.
      - Я не знаю, - многозначительно сказал Престин.
      - Ладно, нам остается только продолжать путь. Пути назад уж точно нет.
      Они рискнули направится в темноту, туда, где заканчивалось сверканье драгоценных камней, и обнаружили, что им преграждает путь деревянная дверь, обитая бронзой.
      - Похоже, что у стражников есть задняя дверь. - Престин задумчиво провел руками по окрашенному дереву. - Это, наверное, их выход.
      - И это значит, что проход сбоку должен вести их в безопасное место. - Далрей усмехнулся. - Теперь он поведет нас.
      Путь стал более трудным в темноте, но обоих мужчин поддерживала надежда на то, что они сбегут из этого крысиного лабиринта живыми. Вскоре впереди показалась низкая серая щель. Далрей просунул в нее голову, крякнул и начал, извиваясь, вытаскивать ее обратно.
      - Все чисто, - сказал он. - Пошли, Боб.
      Они вошли в широкую пещеру - возможно, она казалась им большей, чем была, из-за предыдущего клаустрофобического туннеля - тусклое сияние которой лилось в нее из высокой амбразуры, искусственно пробитой в крестовом своде. Это место неприятно пахло гнилой рыбой.
      - Это пещеры Ланкарно, - радостно сказал Далрей. - Все время здесь была задняя дверь в шахты Валчини, и мы ничего не знали об этом.
      - Да, - кисло произнес Престин, его горло невыносимо болело, - теперь ты знаешь.
      Они начали осторожно пробираться через замусоренный пол. Гротескные скальные формации поднимались с обеих сторон, но из-за тусклого освещения Престин не замечал блеска драгоценных скал. Единственным удобством было облегчение нестерпимой боли в глазах. Когда он услышал звенящий блеск воды на скале, он рванулся вперед, вытянувшись во всю длину, чтобы набрать в рот две огромные пригоршни воды, пуская слюни, глотая и чувствуя, как кристальная вода пробивает себе дорогу через пыль в его горле.
      Далрей присоединился к нему, более деликатно, и когда Престин наконец приподнялся, вытерев рот тыльной стороной ладони так, что полетели брызги, он вспомнил библейскую историю о выборе между сражающимися и сидящими в тылу. Она его больше не беспокоила.
      Продолжая свой путь после этого, они пересекли районы, покрытые гравием и твердыми остроконечными обнажениями пород, которые наносили большой урон туфлям Престина - на Далрее были кожаные, заштопанные вручную с упором больше на прочность, чем на внешний вид - и достигли низкого сводчатого прохода, сквозь который они увидели небо, тучу и большую птицу, медленно описывающую круги.
      - Осторожность не повредит, Боб. Там может быть Аллоа.
      Престин скорчил гримасу и попробовал на вес свой меч.
      Теперь, когда он утолил жажду, он чувствовал голод. Ризотто кончилось.
      Отойдя от низкого входа в пещеру, Престин заметил, что он прекрасно смешивался с неровностями почвы; он увидел, что край нормального, ничем не привлекающего холма был прорезан изнутри острым краем голой скалы, в которой лежал вход в пещеру. Пещеры Ланкарно. Место, стоящее того, чтобы его запомнить. Далрей прикрыл глаза от опускающегося солнца и потянул носом легкий ветерок, наморщив лицо от концентрации.
      Престин не стал его прерывать. Наконец Далрей сказал:
      - Они на месте, ждут. Но мы должны торопиться, так как мы ушли далеко от правильного пути, а мои люди очень быстро действуют, когда поднимаются.
      С важной щегольской походкой, которую Престин нашел наиболее в нем привлекательной, Далрей направился через покрытую сорняком пустыню и высокую траву, усыпанную красными маками.
      Ночь опустилась еще до того, как они достигли конца своего пути.
      С приходом ночи, как этого и следовало ожидать в континентальном климате, произошел жесткий скачок температуры. Когда солнце скрылось, ослепив их, за западным горизонтом - во всяком случае, у них тут была солнечная система, которая понятно действовала - Далрей хрипло сказал:
      - Это был твой последний отдых, Боб, до того, как мы встретим моих людей. Теперь отдых без соответствующего убежища будет смертельным. Ты должен продолжать идти - и держаться со мной! Я не буду ждать тебя. Если ты отстанешь - ты отстанешь. Если тебе покажется, что ты увидел меня после этого еще раз - это будет только призрак.
      - Я знаю, - сказал Престин. - Это будет только эхо.
      Не беспокоясь о том, что там пробормотал этот иномирянин, Далрей продолжал идти, прихрамывая, большими шагами. Престина поразило, что он мог делать это после всего того, что случилось, и ему пришлось подняться. Сейчас назад дороги не было.
      После того, как прошло более трех часов, Престин услышал странный шаркающий, топающий, пыхтящий звук. Он посмотрел затуманенными глазами перед собой. Далрей быстро шел вперед. При мерцающем свете звезд Престин увидел высокие, большие фигуры, раскачивавшиеся, как ожившие стога сена. Он закричал и попытался бежать за Далреем. У него сдавали ступни, у него сдавали ноги, у него сдавало все тело. Он упал. Он лежал на земле, уткнувшись лицом в пучок крупной травы, чувствуя ледяной холод ее сырости на щеке, и знал, что не сможет идти дальше.
      Грубые руки подхватили его. Его подняли наверх. Затемненный желтый свет ударил ему в лицо. Он услышал голос Далрея и хриплый, грубоватый голос, отвечающий ему.
      - Убей его сейчас, и дело с концом.
      - Нет, - голос Далрея был тверд. - Он ничего не знает. Он прошел через барьер, как плоская рыба. Он может быть полезен. Он слаб, но он застрял вместе со мной...
      - Хорошо. - Хриплый голос выдавал чувства говорившего, которого этот разговор утомлял. - Оставь его у себя. Но если он принесет беду - ты, Тодор Далрей, ответишь за это. Если будет необходимо, то и своей жизнью!
      - Как Тодор Далрей Даргайский, я отвечу!
      Престин пытался заговорить.
      - Ты дурак, - шептал он. - Ты дурак, Тодор. Только ослепляющая тебя гордость заставляет тебя так ручаться за чужака...
      Но он не мог сформулировать нужные слова. Он впал в бессознательное состояние, в то время как они закутывали его в одеяло и кровать из мха, по форме напоминавшую сточную канаву.
      Его сны концентрировались вокруг его старой способности терять вещи, обыденные бытовые предметы. Ему снилось, что Марджи потеряла свой алмазный браслет. Ему снилось, что Фритси потеряла ресницы, косметику на лице и мини-юбку. Ему снилось, что он улыбнулся Алеку, и этот мощный человек внезапно лишился своей скорострельной винтовки. У него была эта сила всю его жизнь, и он ничего не знал о ней. Какие еще силы есть у обычных людей, о которых они ничего не знают?
      Эти люди, среди которых он оказался теперь. Этот гордый человек, Тодор Далрей, и его готовность принять его, которая в цивилизованных обществах расценивалась бы как до нелепости опрометчивое обязательство. Сам этот мир, Айруниум. Это реальный мир. У него собственная экология и собственные правила, и непохоже, чтобы он был добродушно настроен к человеку из другого мира. Но, шевелясь во сне и осознавая, что он уже не спит, Роберт Инфэми Престин окончательно решил, что он выживет и вернется в свой мир - он сделает это...
      Он открыл глаза. Медленное потряхивание, под которое он проспал всю ночь, продолжалось, и теперь он увидел, что его одеяло и кровать из мха были пристегнуты к боку огромного зверя. Он мог видеть целый караван этих зверей, методично бредущих по песку и траве, больших и громоздких, как размягчившиеся слоны, как слоны из мыла, которых дети получают в подарок на рождество и, радостно используя, плачут впоследствии, поскольку уши и хобот, глаза и складки исчезают, и остается только округлое тело.
      Люди в латах, с мечами и копьями, шагали рядом с животными. Женщины и дети ехали в корзинах или шли рядом с мужчинами. Цвета шарфов и одежды, великолепно развевавшихся под утренним солнцем, были яркими, но атмосфера поражения и безнадежности пеленой висела над караваном.
      Далрей устало тащился рядом. Он посмотрел вверх, увидел открытые глаза Престина, улыбнулся и махнул ему рукой. Этот человек, что, вообще не спал? Или он состоял из одних сухожилий и мускулатуры?
      - Бон джорно, Боб! Как ты себя чувствуешь? - ветер подхватил его слова.
      - Хорошо, спасибо. А ты?
      - Я могу идти дальше. В Айруниуме все должны все время идти дальше. Если я спущу тебя вниз, ты сможешь идти? Завтрак, какой есть, будет готов через полчаса. Женщины сейчас готовят его.
      Престин прищурился.
      - Но ведь караван все еще движется!
      - Конечно. - Далрей гибко повернулся и приспустил веревки висячей кровати Престина. - Естественно. Они готовят на спинах Галамферов, в то время как мы движемся - у них есть шиферные плиты для приготовления пищи, и Галамферы не чувствуют огня... - он остановился на середине фразы. Чему ты улыбаешься?
      - Галамферы, - сказал Престин. - Не могу в это поверить.
      - Это имя, которое им дали, - небрежно ответил он. - Я не спрашивал, когда узнал об этом. Они пришли с севера. Их провел мимо Капустного Листа король Клинтон. - Он сделал маленький знак пальцами, когда произносил это имя. - Добрых несколько лет назад. Они жизненно необходимы для нас. Большая часть их туши - это вода.
      Престин нащупал веревки и высвободился из одеял. Ветер хлестнул его.
      - Не потеряй ни кусочка мха, Боб. Ламферы его любят, а мы не хотим оставлять следы.
      - Принято, - сказал Престин. Он завернул развевающееся одеяло, широко разинув рот от удивления, когда он увидел вышитый машинкой знак "Уитни". Это английское одеяло!
      - Я знаю. - Далрей похлопал по висячей кровати. - Лучший сорт, какой только можно достать. Они попадают сюда торговыми путями.
      - Во всяком случае, - сказал Престин, спрыгивая на землю и шагая рядом с Далреем - ему пришлось замедлить свой обычный нетерпеливый шаг, чтобы идти вровень с катящимся Галамфером. - Что ты подразумеваешь под следами? Этот огромный Галамфер должен оставлять следы, которые различит и новичок.
      - Не совсем, Боб. Этот легкий ветер над землей стирает обычные следы. Аллоа любят следовать запаху, и они - наша величайшая слабость. Даже при этом, они слишком хороши как обычные следопыты. Они не Даргайские Дарганы. - сказал он с сознательной вспышкой гордости.
      Даргайские Дарганы. Очевидно, название племени. Далрей знал, что он может провести здесь всю жизнь, изучая традиции; много людей поступало так в прошлом Земли, прожив всю свою жизнь среди примитивных и диких людей. Но у него не было на это времени. Однако, одно утверждение Далрея частично заинтересовало его.
      - Ты сказал, что Галамферов недавно провел мимо Капустного Листа король Клинтон. - Он улыбнулся Далрею, чувствуя согревавшее его сходство с этим человеком. - Несомненно, Тодор, ты должен знать, что есть дюжина предположений, о которых хотел бы знать я!
      - Конечно. Но ты, наверное, уже понял, что я не просто обычный кочевник. Дарганы Даргая должны были все еще по праву жить в Даргае, но нас изгнали - я предполагал, что ты поймешь это по моей зеленой одежде. Почему зеленый цвет должен быть камуфляжем в коричневых и золотых пустынях, в высокой увядшей траве с красными цветами Калчюлика? Зеленый это символ чести!