Дрей Прескот (№3) - Воин Скорпиона

Я пинком распахнул двери, и в моих объятиях тут же оказалась разъяренная женщина. Ее темные волосы хлестнули меня по лицу и груди, точно мокрым бельем, и она повисла на мне, истошно голося и царапаясь, как бешеная кошка.

— Передавай её сюда! — проорал кто-то над самым моим ухом.

— Держи, Сег.

Я сразу узнал его голос, но времени рассыпаться в благодарностях не было. Сег ведь не моряк, и плавать вероятно умел только по собачьи, а потому, находясь на палубе тонущего корабля, рисковал куда больше моего.

Я нырнул в каюту.

В этот момент корабль содрогнулся всем корпусом, и победоносный рев тысяч хлынувших в него галлонов воды, сообщил мне о его гибели. Поток подхватил меня, потащил вперед, и я закрутился во внезапно наступившем зеленом мраке.

Я снова сжимал в зубах кинжал и едва успел задержать дыхание.

А потом…

Делия! Моя Делия Синегорская, моя Делия из Дельфонда — она оказалась в моих объятьях. Здесь, в затопленной каюте тонущего корабля, я снова обнял её, и нежно прижал её к себе. Обхватив её одной рукой за талию — все такую же стройную и гибкую как мне помнилось — я развернулся и рванулся вместе с ней к выходу. Кругом, точно спруты, плавали обломки рангоута, такелаж, обрывки парусов, норовя вцепиться в нас своими хваткими щупальцами и уволочь с собой в глубину. Но нам все же удалось пробиться к двери и мрак сделался не столь кромешным. Поток света хлынул сверху. Я с яростным ликованием оттолкнулся от палубы, и мы всплыли к поверхности.

Я видел всю палубу корабля со всеми злосчастными последствиями битвы. Из разбитых люков поднимались редкие пузырьки воздуха. И среди этих скрюченных трупов уже рыскали словно вампиры гибкие, длинные силуэты собравшихся со всех сторон чанков.

Мы поднялись на поверхность.

Проэмболион свифтера оттолкнул тонущего «купца». Расстояние между нами и свифтером увеличивалось; куда ближе находилась маленькая мудлави, на которой мы с Сегом сбежали из Хаппапата. Нам требовалось добраться до неё раньше, чем чанки доберутся до нас.

Я посмотрел вниз.

Слишком поздно… Один из чанков уже приближался к нам и переворачивался на спину, как это делают земные акулы, показывая белесое, как у трупа, брюхо. Я оттолкнул Делию и взял кинжал, который до сих пор держал в зубах, в правую руку.

— Плыви к лодке, Делия! Скорее! — Я втянул воздух в свои опаленные легкие. И нырнул. Чанк увидел как я приближаюсь к нему тут же начал разворачиваться в мою сторону, заваливаясь на бок, и я в точности повторил его движение. За его шкуру, покрытую псевдочешуей, хвататься не стоило: она ободрала бы мою всего лишь человеческую кожу не хуже рашпиля.

Когда чанк перевернулся бросаясь в атаку, я опять-таки повторил его маневр и увильнул в сторону, предоставив его оскаленной морде бестолку разрезать воду. И в тот момент, когда он проносился мимо меня, я с со всей силой и быстротой, на какую только был способен, вонзил в него кинжал. Кровь, стремительно растекаясь, как туча, замутила воду. Какое-то время чанк по инерции скользил вперед, а потом принялся переворачиваться, водя хвостом туда-сюда. Я быстро огляделся, но ни одного зловещего силуэта поблизости не наблюдалось. И тогда, усиленно заработав ногами, я устремился вслед за Делией.

Вода была прозрачна и чиста. С глубины её поверхность казалась фантастическим серебряным небом, сплошь покрытым рябью и играющим цветовыми контрастами.

Я обхватил Делию за талию и одним толчком забросил её в мулдави.

Мне требовалась полная уверенность.

Я снова ушел под воду. Мои подозрения подтвердились: в глубине сужал круги ещё один чанк. Зазевайся я — и он отхватил бы мне ноги, как бритвой, прежде чем я успел бы забраться в лодку. Нырнув, я поплыл прямо на него. Огромная тварь посторонилась, разинув свою здоровенную пасть, а затем устремилась ко мне, пытаясь перевернуться на бок. Чанкам необходимо переворачиваться на спину для хватания зубами добычи только когда та находится над ними, скажем, на поверхности воды. В иных случаях они вполне способны проглотить жертву из любого положения.

Я повторил маневр чанка. А затем, лихорадочно заработав ногами в неистовом взрыве энергии, обогнул прущую на меня как таран морду чанка, и шесть раз воткнул кинжал ему в брюхо. Растекающаяся кровь потянулась за ним, словно шлейф. Чанк проплыл по инерции дальше и принялся медленно разворачиваться. Я бросил взгляд вверх, на сияющую рябь. Изогнутый клинообразный силуэт днища мулдави казался дирижаблем на фоне серебристого неба, водной ряби. Резко выпрямив ноги, я рванулся наверх, выскочил из воды, зацепился рукой за планшир и перевалился внутрь. До последней секунды мне представлялось, как гигантские челюсти чанка со щелчком смыкаются на моих бедрах, и в лодку я втяну лишь безногий торс.

Удар подошвами о доски днища показался мне легким и приятным, как дружеский хлопок по спине. Напряжение спало, голова пошла кругом. Только сейчас до меня дошло: задержись я под водой ещё немного, и чанк успел бы перевернуться и напасть прежде, чем я окажусь на поверхности.

И тут мулдави подпрыгнула и закачалась от резкого толчка.

Чанк — то ли этот раненный, то ли другой — вернулся и пытался перевернуть наше суденышко.

И тут я поднял взгляд на Делию. Гибкая и прекрасная, она стояла в своей короткой голубой юбке и тунике подняв над головой анкерок с водой. Вот она напряглась, а затем «вжик» — анкерок полетел за борт и треснул чанку по морде. Хищник вильнул хвостом и убрался восвояси.

Делия обернулась. Она стояла надо мной, глядя мне в глаза, и улыбалась — улыбалась!

— Дрей!

Тут мы заключили друг друга в объятья. Думаю, если б сейчас мулдави перевернулась, скинув нас в кишащее чанками море, мы бы этого даже не заметили.

Когда к нам в какой-то мере вернулось ощущение реальности, я услышал приветственные крики. Свифтер разворачивался и медленно двигался к нам. Почти все весла были втянуты, и только двадцать-тридцать неуклюже плескали по воде.

— Вы целы? — прокричал Сег.

Я помахал рукой и что-то крикнул в ответ.

— Тогда — хвала занавешенному Фройвилу!

— Тельда! — вдруг ахнула Делия, и выражение её милого личика мгновенно стало тревожным и озабоченным.

— Если ты о той полногрудой адской кошке, которая мне чуть глаза не выцарапала там в каюте, — откликнулся я, — то Сег, как настоящий друг, вырвал меня из её когтей. Хвала Черному Чункре, — добавил я, прибегнув к божбе моих кланнеров.

— Что ж, я рада, — ответила Делия. — Так как Тельда всегда хочет как лучше.

И она рассмеялась. Когда я слышу её смех, меня неизменно охватывает волнение и восторг. Какая же несравненная женщина — моя Делия Синегорская!

Мулдави подняли на борт свифтера. Тельда бросилась к Делии и немедленно сгребла её в охапку, перемежая воркование со вздохами и рыданиями. Волосы нашей новой знакомой уже высохли на солнцах. Шатеновые, как у Делии, они были чуть темнее и не обладали тем чудесным рыжеватым отливом. Она была явно склонна к пышности — я не буду заходить столь далеко, чтобы сказать «к полноте». Тельда просто из кожи вон лезла, стараясь угодить Делии. Ее сочные красные губы то и дело расплывались в улыбке. Я заметил, что все внимание Сега обратилось на эту пышногрудую даму, и вздохнул, так как здесь его, на мой взгляд, не ждало ничего, кроме проблем. Тут, как вы услышите, я к сожалению недооценил всей правды.

Несмотря на свою склонность к пышнотелости, Тельда была сложена великолепно. Правда, полные лодыжки несколько мешали ей играть роль томной красавицы — когда она об этом вспоминала и переставала демонстрировать свой неуемный пыл. Поймите, я не хочу быть слишком жесток к Тельде, так как Делия явно переносила её навязчивую опеку вполне добродушно.

Порядок на свифтере понемногу восстанавливался. На борту было столько мужчин, более не прикованных к скамьям, что я начал беспокоиться за безопасность наших дам. Но эти бывшие рабы знали, кто я такой. Имя пура Дрея, князя Стромбора, прославленного крозара Зы, грозного корсара, заставлявшего трепетать половину Ока Мира, вне всякого сомнения произвело впечатление на бывших рабов. Они с большой охотой согласились вернуться на свои гребные скамейки — теперь уже в качестве свободных людей — и плыть в Санурказз. Я обменялся рукопожатиями со многими из них, и не слишком удивлялся, если ответом мне служил тайный знак крозаров. Среди них попалось также много воинов из Красной Братии Лизза, крозаров Заму и других знаменитых рыцарских орденов, посвятивших себя служению Зару. Но ни один из этих орденов — как я узнал даже прежде, чем сам стал крозаром, — не отличался столь строгим уставом и не был столь знаменит и прославлен, как орден крозаров Зы.

Покуда я наводил порядок на свифтере, Сег взял на себя заботу о девушках.

Один из бывших рабов, подавший мне тайный знак — человек с превосходной мускулатурой, какой и должен обладать всякий, кто хочет выжить на весле, с роскошной черной бородой и шапкой кудрявых черных волос, выдававших санурказзца — стиснул мне руку и сказал:

— Неужели не узнаешь меня, пур Дрей?

Я оглядел его, покачал головой — и тут же одернул себя:

— Ей Зим-Зар! Пур Мазак! Пур Мазак, джерну Френтозза!

Мы снова крепко пожали друг другу руки.

— Помнишь, пур Дрей, как мы с тобой устроили набег на Гофоренг? Ты на своем «Зорге», а я — на «Сердце Зара». Помнишь?

— Как я могу забыть! Мы захватили — сколько там было? — двенадцать «купцов» и потопили по ходу дела три больших свифтера! Славные были деньки, пур Мазак.

— Да, славные деньки.

— Ну… Они ещё вернутся.

Я окончательно решил возвращаться в Санурказз. Теперь когда Делия снова со мной, мы могли провести немного времени на внутреннем море. Здесь ещё многое требовалось сделать.

Но как только мы легли на курс зюйд зюйд-вест, налетел этот проклятый ветер, море вздыбилось, небо стремительно заволокло грозовыми тучами, забушевали и загрохотали громы и молнии.

— Правь на восток! — крикнул я.

Штурвальные — ребята с гребных скамей, бывшие до пленения рулевыми дельдарами — удивились, но выполнили приказ. И ветер, не являвшийся рашуном, сразу же начал стихать — столь же чудесно быстро, как и поднялся.

— В Паттелонию, — бросил я — и увидел, как при этих словах лицо Делии озарилось радостью.

Организовали все очень быстро.

Звездные Владыки явно хотели, чтобы я убрался с Внутреннего моря. Ну, меня это тоже устраивало — хоть и не вполне, но в достаточной мере. Я искренне сожалел о том, что мне теперь уже неведомо когда доведется снова встретить моих старых товарищей по веслу, этих мошенников Ната и Золту, а также пура Зенкирена и милую Майфуй. Мне очень хотелось, чтобы Делия и Майфуй встретились, так как я никак не мог в достаточной мере выразить благодарность, которую питал к вдове моего товарища по веслу и друга, пура Зорга.

Что же касается Делии, то она преданно согласилась сопровождать меня в Санурказз, но не скрывала своей радости, узнав, что мы отправляемся прямо в Паттелонию, а оттуда — в Вэллию.

Вопроса о том, кто будет командовать трофейным свифтером — он назывался «Меч Генодраса» — не возникло. Я снова пожал руку пуру Мазаку.

— Это прекрасное судно, хотя постис у него, на мой вкус, малость великоват, — сказал я. — Я бы поставил на верхней палубе ещё несколько скамей … но это уже в другой раз.

Мазак мотрел на меня спокойным твердым взглядом истинного брата ордену и я понимал — приз был в хороших руках. Я дал ему указания, чтобы «Меч Генодраса», если позволит король Зо, купили для службы под эгидой Фельтераза. Так я надеялся отблагодарить Майфуй.

— В любом случае, — сказал я, — моя доля пойдет джерне Фельтераза, Майфуй. Поговори с моим фактором, Шалланом. Это самый честный жулик, насколько им вообще может быть любой фактор. А теперь… Да пребудет с тобой Зар, пур Мазак.

— Рембери! — разнеслись по воде крики с удаляющегося свифтера.

Делия, Тельда, Сег и я смотрели ему вслед с мулдави, спущенной за борт с полным запасом провианта и воды.

— Рембери! Рембери!

Осматривая добычу и прочее добро, сваленное в кормовых каютах, я отобрал несколько отличных санурказзских мечей, а также несколько отрезов прекрасного шелка из Пандахема, санурказзкие кожи и плащи из чистейшей шерсти кудрявого поншо с Влоклефа. А напоследок, как подобает законченному мерзавцу, прихватил также крепкую кожаную суму, туго набитую серебряными и золотыми «веслами» Магдага, равно как и различной валютой южного берега. Сег тоже себя не обидел. Помимо всего прочего, он разжился добрым десятком маленьких луков. Конечно, он ворчал, называя их жалкими, и я был с ним вполне согласен. Тем не менее… не знаю, насколько позволительны были такие чувства теперь, когда под моей защитой находилась Делия, но я чувствовал себя куда спокойнее с лучником из Эртирдрина на борту.

Когда мы подняли рейковый парус и взяли курс на Паттелонию, я услышал наконец историю Делии. Что характерно, она умолчала о некоторых обстоятельствах, которые, как я догадывался, вызвали у неё наибольшие затруднения.

Воманус, которого я отправил с доброй вестью в Вэллию, передал своей принцессе все, что требовалось. А потом император, отец Делии, нашел для него какое-то неотложное поручение. В итоге вместо того, чтобы возвращаться за мной с аэроботом, Воманус полетел в противоположном направлении, в Сегестес. Для моего возвращения никто ничего не предпринимал. Это-то я вполне понял, так как знал, какой яростный протест вызывало в вэллийских политических кругах решение принцессы-магны выйти замуж за мало кому известного кланнера, чуть ли не варвара, хоть тот и называл себя князем Стромбора. И потому — Делия тут же решила лететь сама. Она взяла с собой несколько доверенных воинов из своей личной охраны и Тельду, свою фрейлину. После долгого и опасного перелета через страшные горные хребты, собирательно именуемые Стратемском, которые отделяют внутреннее море от восточного Турисмонда, Делия и её спутники достигли Паттелонии. Там, не встретив никаких препятствий, они сели на торговый корабль, рассчитывая позже сделать пересадку и таким путем добраться до Магдага. Я содрогнулся от мысли о том, что могло случиться с моей любимой в этом гнусном городе, попади она в руки принцессы Сушинг или её подлого братца, Гликаса. А именно так наверняка и случилось бы, так как я все больше приходил к убеждению, что Звездные Владыки гарантировали поражение восстания моих старых вусковых черепов.

Делия болезненно переживала гибель своих телохранителей. Она нуждалась в утешении, и я как мог старался поддержать её, хотя, наверно, получалось у меня грубовато.

— Но, Дрей… — проговорила она, — ты в безопасности! Иногда я чувствую себя таким чудовищем, когда подумаю, что не могу по настоящему сожалеть о чьей-либо смерти, если та поможет тебе остаться в живых. Мои бедные мальчики погибли ни за ов… но ты жив!

Она не была чудовищем. Я знал — и не испытывал по этому поводу ни тени раскаянья, — что пролил бы моря крови, лишь бы ни один волос не упал с головы моей Делии. Креген — чудесный мир. Жизнь в нем бурлит, как полноводный поток. Этот мир полон жестокости и уродства, но также красоты и любви.

Осуждайте меня сколько угодно. Я знаю, чему я предан.

Тельда окружила меня суетливой заботой. Она все суетилась и суетилась, не останавливаясь ни на минуту, и в конце концов я почувствовал, что меня ставят в смешное положение. Бедный Сег, так и не сумевший добиться ни малейшего успеха у этой полногрудой леди, какое-то время бросал на нас сердитые взгляды, а потом убрался на нос и стал возиться со своими луками.

Делия, похоже, немало забавлялась, глядя как я чувствую себя не в своей тарелке. А я жаждал одного — заключить её в объятия и недвусмысленно показать ей, чье именно внимание мне требовалось.

И потому наша маленькая компания, должно быть, представляла собой странное зрелище, плывя через восточную оконечность Ока Мира к проконскому побережью и городу Паттелонии.

До этого островного города мы добрались без происшествий. Увидев множество красных флагов, развевающихся над стенами, башнями и длинными молами, я почувствовал, как меня охватывает радость. Значит, Санурказз все ещё удерживает город. Подплывая к городу, мы пребывали в очень даже праздничном настроении.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Тельда обрезает мне волосы, а Сег срезает палку для лука

Это Тельда настояла на том, чтобы немного привести в порядок мою лохматую гриву, длинные свирепые усы и бороду, прежде чем мы войдем в порт. Волосы у меня обычно совершенно прямые и отрастают почти до плеч. А усы из тех какие топорщатся с самым надменным видом, и их непокорный нрав иногда приводит меня в отчаяние. Борода же подстрижена на манер эспаньолки, и сразу наводит на мысли о кавалерах, кружевах и шпагах. На Земле я, как и подобало морскому офицеру конца восемнадцатого века, конечно же ходил чисто выбритым. Здесь, на Крегене, я время от времени я возвращался к привычке регулярно бриться, но поклялся никогда больше не носить косы.

Обычай отращивать копну длинных волос, которые можно заплести в косу и уложить вокруг головы, создав нечто вроде защитной подкладки под шлем — это пережиток первобытных времен. С тех пор доспехи претерпели длительную эволюцию, становясь все более совершенными. Я предпочитаю обычный шлем с подкладкой или «салад», стальной шлем с забралом. Еще больше мне нравится бургундский шлем, или «бургиньот». Но при этом — аккуратно подстриженные волосы.

Все то время пока Тельда чикала вокруг моей головы длинным кинжалом, и клочья шатенистых волос сыпались на доски днища, Сег с мрачным видом восседал напротив на банке. Бойцам стрижка требуется как и всем прочим смертным. Если полагаться лишь на гайтан [10], то такое щегольство может оказаться роковым в бою, когда хитрый удар рассечет эту налобную повязку, и все твои роскошные космы упадут тебе на лицо и загородят обзор. И тогда у тебя есть все шансы очнуться уже в какой-нибудь райской парикмахерской на небе и увидеть в зеркале как кровь все ещё сочится из раны нанесенной сталью врага покуда ты смахивал волосы с глаз.

Делия поймала мой взгляд. Она сидела откинувшись к корме, держа в своих умелых ручках вставленное точно в свою выемку рулевое весло. Ее прекрасное лицо застыло в неподвижности. Смеялись только глаза. Она от души наслаждалась моим смущенным видом. Должно быть, я и впрямь представлял собой забавное зрелище — ерзая на банке, бурча, ворча и вздрагивая всякий раз, когда кинжал проходил в опасной близости от моего уха. Я прожег её взглядом и скорчил гримасу, на что она прыснула и расхохоталась. Любой отказался бы от райской жизни, лишь бы услышать такой смех.

— Очень мило со стороны Тельды подумать о твоих волосах, не правда ли, Дрей Прескот?

— Ха, — отозвался я, но тут же быстро добавил: — Конечно. Да. Спасибо, Тельда.

Та опустила глаза, и щеки её зарделись.

С этим надо было как-то покончить.

— А теперь очередь Сега…

Однако Сег отказался.

— Я доволен собой и таким — лохматым, как тиррикс.

Делия снова весело рассмеялась. Ей доводилось видеть меня, когда я и сам выглядел таким же всклоченным как горный тиррикс, тот столь же проворный как грундал зверь, обитавший в родных горах Сега. Я знал: она примет меня таким, каков я есть, главное для неё — лишь бы мне самому удалось остаться целым и невредимым.

— Как человек, желающий жениться на принцессе-магне, — ещё раз проявила свое обычное настойчивое рвение Тельда, — ты, Дрей Прескот, должен больше гордиться своей внешностью.

Мол приближался. По мере того, как мы подплывали к городу, я с облегчением обнаруживал все новые приметы обычной портовой суеты. Здешний маяк уступал по высоте санурказзскому добрых сто футов. [11] Тем не менее дым, клубящийся днем на его вершине, и льющийся ночью свет были видны далеко в море. И значит кто б здесь ни командовал, будь то проконец или санурказзец, он наверняка чувствовал себя уверенно. Похоже, магдагских магнатов сумели отогнать и нанести поражение как им, так и их проконским союзникам — по крайней мере на какое-то время. Вмешиваться в междоусобицы всегда не очень-то приятное дело. Обычно Санурказз строго держится правила не встревать в непрерывные внутренние конфликты проконцев; но коль скоро там появился ненавистный зеленый Генодрас, красный Зар не мог не принять вызов.

Когда мы причалили к пирсу, я выскочил из лодки первым.

Я привык так поступать; но на этот раз это было ошибкой — Тельда у меня за спиной так и ахнула. Обернувшись, я наклонился к лодке, схватил Делию подмышки и высоко вскинул в воздух, и лишь затем поставил на каменные плиты.

— Вот! — заявил я; кажется, мне удалось неплохо прикрыть свой промах. — Может, я и не выгляжу, как подобает будущему супругу принцессы-магны Вэллии, но умею помочь даме выйти из лодки.

Делия, конечно же, все поняла и рассмеялась в ответ. Пригнувшись ко мне поближе, так что у меня закружилась голова от её опьяняющего запаха, она прошептала мне на ухо:

— Бедная Тельда! … ты не должен её осуждать, милый. Она хочет как лучше.

Мы нанесли необходимые визиты портовым властям, и нам разрешили войти в порт. Народы Внутреннего моря относятся к соблюдению правил карантина более чем наплевательски. Понятия о таможне и пошлинах у них тоже довольно своеобразные: они либо совершенно варварские — если платить приходится вам, либо на удивление умеренные — если вы, скажем, вознамерились построить для города молы.

Вскоре мы добрались до гостиницы, где Делия не так давно останавливалась со своей маленькой свитой. Повсюду вперемешку с паттелонскими солдатами гуляли вооруженные и облаченные в доспехи санурказзцы. Воины обеих армий братались, шатались по улицам, хохоча и обнявшись за плечи, ухлестывали за девушками с обычной для воинов южного берега тактичностью, а в тавернах устраивались дружеские состязания «Кто кого перепьет». Очевидно битва произошла недавно и закончилась победой.

Гонец прибыл в гостиницу как раз когда я осушал кувшин хремсонского вина. Оно пришлось мне по вкусу и почти не уступало зондскому, столь любимому Натом.

Новость, которую нам принесли, оказалась потрясающим сюрпризом. Мне предстояла самая радостная встреча с другом.

Возле гостиницы уже ждали четыре сектрикса в богатой сбруе. Гонец провел нас по улицам-террасам, мимо дворца и виллы, мастерской и склада. Наконец мы добрались до величественной громады губернаторского дворца. На соседнем холме, отчетливо видимом в прозрачном воздухе, вывесил множество проконских флагов дворец правителя Паттелонии. Там же, где мы стояли, самый воздух, казалось, рдел от реющих на ветру красных знамен Зара.

С этой высоты нам открывался вид на побережье острова, обращенное к материку, где белизну кварталов прорезали черные шрамы пепелищ. Битва за Паттелонию была жестокой, и как я без труда догадался, захватить, а затем отбить город противникам удалось лишь пролив немало крови. С высоты холма мы могли полюбоваться и на гавань военного флота, спокойные воды которой тревожили заходящие и выходящие свифтеры. Длинные галеры выстроились в ряд вдоль причалов, и колонны людей сновали взад-вперед, точно муравьи, перенося на них припасы.

Я узнал некоторые стоявшие там свифтеры — и неожиданно подумал, что мне вряд ли в ближайшее время понадобится пересчитать их, проверить, в каком они состоянии, и запомнить все это. Услышав твердую поступь по каменным плитам, я быстро обернулся протянув руку в жесте приветствия.

— Лахал, пур Дрей!

— Лахал, пур Зенкирен!

Наши руки встретились и сомкнулись в твердом рукопожатии дружбы братьев по ордену крозаров Зы.

Он совсем не изменился за это время, Зенкирен из Санурказза — все такой же высокий и гибкий, с тем же бронзовым бесстрашным лицом, с теми же свирепо щетинящимися черными усами под крючковатым носом, с той же сияющей черной массой кудрявых волос. На белой тунике у него сверкал герб в виде колеса со спицами без ступицы, вышитый ослепительно сияющими шелками — голубыми, оранжевыми и желтыми. Он тепло и с симпатией улыбался мне. У меня вновь дрогнуло сердце. И хотя я не ответил ему улыбкой, думаю, мое рукопожатие сказало ему, как я рад нашей встрече. Он знал меня — или того меня, который сражался в Оке Мира в качестве крозара и капитана свифтера, этот пур Зенкирен, крозар Зы, адмирал королевского флота, будущий Великий Архистрат крозаров Зы.

Я представил всех друг другу и заметил, как вежлив и почтителен Зенкирен с моей Делией. Наши возвышенные чувства не прошли для него незамеченными, и поэтому когда я спросил о Майфуй; он ответил, что она здорова, что её сын и дочь преуспевали, и что она по-прежнему оставалась вдовой, замуж вновь не выходила, и что она скучает, расставшись со мной. Нат и Золта, к моему разочарованию, отправились разбойничать на борту свифтера на западную оконечность внутреннего моря. Значит, мне не суждено испытать радость встречи с этими двумя мошенниками.

Тут я обратил внимание на Сега. Пока мы беседовали, он ведь наверно ощущал себя тут четвертым лишним. Я почувствовал себя неловко и уже собирался обратиться к нему, но Сег опередил меня:

— Возможно, ты увидишься с ними по пути через Великий Канал, когда мы последуем мимо Дамбы Давних Дней.

С миг я ошеломленно смотрел на него. Затем Делия ткнула меня локтем в бок, я что-то пробормотал в ответ и вернулся к разговору с Зенкиреном. Я поведал ему обо всем, что со мной произошло с тех пор, как мы поремберились в Санурказзе. Пур Зенкирен провел нас во дворец. Мы разговаривали, пили, закусывали палинами, громоздившимися на серебряном блюде — словом, коротали время самым приятным образом. Я настойчиво твердил Зенкирену, что сейчас самое время ударить по Магдагу. Выслушав мои доводы, он согласился и тотчас же отправил сообщение королю Зо в Санурказз.

— Долг велит мне оставаться здесь, Дрей, — сказал Зенкирен. — Нашим проконским союзникам не одолеть своих врагов и магдагских демонов без нашей помощи. И я настоятельно прошу тебя: теперь, когда ты нашел свою Делию Синегорскую, не уезжай отсюда. Тут многое требуется сделать. Мы тесним врага, наша армия идет от победы к победе. Скоро раздастся призыв, которого мы все давно с нетерпением ожидаем, и все воины Зара подымутся и выступят против зла Гродно.

— Мне б очень хотелось именно так и поступить, Зенкирен. Но …

Два солнца скользили по небу, приближаясь к западному горизонту. Я убедил Зенкирена выйти в море на флотской либурне. Мы стояли на полуюте — юта на ней не было — и наблюдали, как единственный ряд весел поднимается и опускается в воду, словно подчиняясь ритму невидимого метронома — мерно, как и должно быть на образцовом свифтере. Я ждал полный мрачных предчувствий.

Ждал и все же надеялся, что они не оправдаются и то, чего я ожидаю, не произойдет.

Но оно произошло.

Заревел ветер, волны вздыбились, вокруг нас загрохотали и зашипели громы и молнии. Однако стоило нам повернуть к порту, как ветер стремительно спал.

— Я не люблю слишком дотошно вникать в подобные вещи, — промолвил Зенкирен, сохраняя привычную степенность, с какой всегда говорил о важных делах. — Пур Зазз, несомненно, смог бы докопаться до их причин. Но я понял твой довод. Тебе суждено путешествовать на восток — через Стратемск, через Враждебные Территории. Что ж, желаю тебе всего наилучшего, брат. Ибо, видит Зар, путь этот труден.

— Пур Зазз рассказывал мне о многих чудесах и дивностях, которые встречаются на Враждебных Территориях. Рад слышать, что Великий Архистрат все ещё жив.

— Зар хранит его, Дрей. Я молюсь, чтобы он дожил до тех дней, когда я завершу здесь свое дело.

Я знал, что он хотел этим сказать.

— Когда ты станешь Великим Архистратом, Зенкирен, и придет зов, на который должны откликнуться все крозары Зы — я не подведу.

Пур Зенкирен склонил голову в знак признания. Он не скрывал своей печали. Несомненно, ему хотелось бы видеть меня в числе участников той последней экспедиции против сил Магдага брошенных на борьбу с нами в восточной оконечности Ока Мира.

Как мне представляется, Делия воспользовалась возможностью поговорить с Зенкиреном наедине, и я догадываюсь о некоторых вопросах насчет моей жизни в Оке Мира, которые она задавала ему. Она наверняка расспросила о Майфуй, и я рад, что, когда мы говорили об этом друг с другом, то могли быть абсолютно честны. Майфуй, вдова моего друга Зорга из Фельтераза — чудесный человек и славная девушка, но в моей жизни может быть только одна единственная женщина — моя Делия, моя Делия на-Дельфонд.

Как бы то ни было, я попросил Зенкирена удостовериться, что мой фактор Шаллан получит самую высокую цену за мой приз, «Меч Генодраса», и все, что мне причитается, выплатят Майфуй.

— В конце концов, Зоргник скоро повзрослеет, и он должен командовать самым лучшим свифтером, какой только можно предоставить, — сказал я. Зорг был моим товарищем по веслу, и я не допущу, чтобы его вдова или дети понесли какой-то ущерб — если мне открыт способ это предотвратить. Я не сомневался, что двое моих шалопаев, Нат и Золта, вполне разделяли эти чувства.

Мы позволили себе провести в Паттелонии несколько дней, устроив небольшую передышку перед следующим этапом нашего путешествия в Вэллию. Почти все это время Сег держался особняком, сам по себе. Он так и не оставил своих бесплодных попыток добиться расположения Тельды. Однако та не обращала на его ухаживания ни малейшего внимания. Зато она продолжала преследовать меня своей навязчивой суетливой заботой, что сильно раздражало меня и весьма забавляло эту насмешницу Делию.

Однажды Сег вошел держа в руках большую деревянную палку, которую я в первый момент принял за какой-то чудовищного вида посох. Древесина была темно-зеленого, почти черного цвета.

— Это не настоящий ертир, — сообщил он, помахивая в воздухе этим странным дрыном. — Дерево ертир смертельно ядовито для здешних слабых животных, вот люди и не любят его сажать. А в Эртирдрине наши ловкие тирриксы способны переварить и древесину, и кору, и листья — у них для этого есть второй желудок, — Сег старался придать своему тону этакую презрительную небрежность, но физиономия его так и сияла.