— Идемте, Полли. Мы не можем терять времени. Мы должны встретить их ради Аллана.

Полли не ответила, но ее лицо огорчило Крейна. Вернувшись в машину и быстро поехав назад по дороге, откуда приехали, Крейн старался отделаться от тяжелого чувства поражения. Черт побери! Что еще могут сделать два здравомыслящих человека? Если они поедут к городу — или что там такое, — танки наверняка расправятся с ними, как расправились с Алланом Гулдом и Коллой. Лучшим решением было вернуться в нормальный мир и подготовиться к следующей экспедиции в Страну Карты. Они попали в нее без предупреждения, совершенно неожиданно, без оружия, еды и запасов горючего. Крейн взглянул на указатель газолина. Только-только хватит, чтобы доехать до оборванного края карты. Он продолжал вести машину. Послушный его движениям автомобиль давал ему чувство цели и материальной задачи, на которой он должен сосредоточить внимание. Спустя несколько миль дорога заволновалась. Дважды по окружающей местности проходили тошнотворные сдвиги и твердая земля вздымалась вверх и опадала, как волны Атлантики. Но через все это Крейн упорно гнал «остина», успешно компенсируя каждое волнение поверхности дороги. Полли сидела, прижимаясь к его боку, и ничего не говорила.

Они были, как понял Крейн с дикой усмешкой над собой, маленькой жалкой группкой.

По пути назад они увидели не только ходячие кусты, но и целый шагающий лес. Непрерывный бордюр царапающих небо гор также изменился, и из тонких конусов изрыгались огонь и ярость, распространявшаяся лава, сжигая все вокруг, приблизилась дороге, они услышали шипение и клокотание, почувствовали удушливый запах серы, идущий из земных глубин. Сверкало солнце, испещренное тенями от дыма вулканов, широкая дорога лавы постепенно смирялась, из под колес на шоссе летели ошметки грязи и пепла.

Громадные птицы бросились с неба и острые когти заскребли по крашеной крыше машины. Крейн направил автомобиль прямо в птичье тело и почувствовал садистское удовлетворение, когда оперенная рептилия с истошным криком полетела прочь. Из реки вынырнули чудовища с серо-зелеными шкурами, скользкие и вонючие, свирепо поглядели на дорогу и несущийся автомобиль, но не рискнули идти дальше.

— Они должно быть выдрессированы танками, — сказал Крейн. — Эта дорога — одна-единственная здравая ниточка, идущая через хаос здешнего мира.

Автомобиль с бешеной скоростью взлетал на холмы и спускался по склонам. Шипели шины, через разбитое заднее стекло врывался воздух. Зеркальце заднего обзора показывало странные отблески от лязгающих машин вдалеке. «Остин» опережал их. Они проехали мимо валяющегося у дороги разбитого танка. Впереди на дороге показался какой-то черный предмет, и Крейн напрягся. Затем он расслабился, погладив пальцами руль.

— Грузовик Коллы. И первый танк. Теперь уже близко.

Это случилось без всякого предупреждения. Датчик горючего показывал еще примерно полгаллона в баке. Без всякого чихания или иных признаков мотор вдруг замолк и мягко покатилась вперед по инерции, постепенно останавливаясь.

Когда Крейн чертыхнулся и выскочил из машины, позади уже показался приближающийся передний танк. Оставался один последний, отчаянный, казавшийся безнадежным шанс.

— Мы не сможем убежать от него! — прокричала Полли. — Слишком далеко! Они догонят нас...

Впервые ее голос звучал по-настоящему испуганно. Их положение могло вогнать в страх самый твердый характер.

— Идемте, — сказал Крейн и побежал к разбитому грузовику.

Их башмаки громко стучали по дороге, дыхание с хрипом вырывалось из напряженных глоток.

Крейн помнил, что видел канистру с газолином в кузове грузовика рядом с чемоданами. Если жар, испепеливший алмазы, не коснулся канистры... Он остановился у грузовика, вытер лоб, сделал пару вдохов, затем вытащил канистру и потряс ее.

— Пустая!

— О, Рол... что мы можем сделать? Что мы можем сделать?

Лязгающие чудовища неустанно приближались. Не было времени на какие-либо ухищрения. Крейн выхватил из кармана складной нож, открыл его и, бросившись под грузовик, нашел бак с горючим. Он начал бешено откручивать винты. Через полдюжины оборотов бак накренился. Газолин полился наружу, красный и казавшийся очень красивым.

— Черная марка, — сказал Крейн. — Мне бы следовало догадаться.

Он подставил канистру под струю. Когда она наполнилась, Крейн подхватил ее и побежал по дороге, не заботясь о выливавшемся напрасно топливе. Он спешил назад к машине.

— Оставайся там! — крикнул он на бегу.

Полли побжавшая было за ним, сразу же послушалась и вернулась к обломкам. На бегу Крейн с изумлением понял, что впервые она услышала его командный голос. Дрожащими пальцами он отвернул крышку бачка «остина» и стал переливать в него горючее из канистры. Руки его тряслись, газолин плескался на машину, стекал по ней и капал на дорогу. Он лил, пока двухгаллоновая канистра не опустела наполовину, затем подбежал к водительскому месту и бросил канистру на пассажирское сидение. Садясь, он услышал позади угрожающее лязганье, повернул ключ зажигания и нажал на стартер...

Стартер завизжал. Еще раз. Двигатель чихнул — и замолк... Снова завизжал стартер. Двигатель зачихал и вдруг заработал ровно. Крейн переключил скорость и поехал вперед. В зеркальце он увидел, что переднее чудовище находится уже в двадцати ярдах от него. Завизжали шины. Он резко затормозил возле Полли.

— Прыгай! — прокричал он, и они помчались вперед. — Бензин в грузовике должен был испариться за столько лет. Должно быть, вы правы. Время здесь не идет.

— Быстрее, Рол! Быстрее!

Он гнал автомобиль по дороге, вдавив акселератор в пол, и лязг гусениц позади стал слабеть. Два, подумал он со вспыхнувшей надеждой, да, они сделали это. Крейн почувствовал такое облегчение, что даже стал думать, какие истории они могут рассказать потом об этой безумной выходке. И кроме того, у них были драгоценные камни... Свет неподвижного солнца внезапно начал делаться все ярче. Тени заколебались и унеслись прочь от ослепительной точки, расположенной где-то над машиной. Полли закричала. Крей наклонил голову, чтобы посмотреть, что там, но крыша машины закрывала обзор. Свет стал такой интенсивный, что ослеплял его.

— Не смотри вверх! — закричал Крейн.

Машина, визжа покрышками, виляла из стороны в сторону.

Крей, стиснув руль, вел ее наугад, почти не глядя на дорогу. Стекло разлетелось со звоном на мелкие кусочки. Лопнула шина. Машину поволокло вправо, Крейн испытал тошнотворное чувство потери управления, машина затряслась и с грохотом ударила бамперов в край канавы. С неба донесся гул. Выстрелом лопнула еще одна шина.

Крейн и Полли, невредимые, скорчились на сидениях, как их охватило свирепое сияние.

Но кроме сердцебиения, которое, должно быть, продолжалось целую вечность, ничего не случилось. Крейн рискнул приоткрыть один глаз. Свет все еще был очень сильный, все еще сверкал так, что слезились глаза, но он уже мог видеть и быстро скользнул взглядом по дороге. Он присел на корточки в тени разбитой машины. В быстрых огненных вспышках он попытался понять, что происходит. Первым и наиболее важным было зрелище передового танка, надвигавшегося на него с протянутыми руками, его красный корпус нестерпимо блестел в этом свете. Большие, подобные абордажным крюкам клещи угрожающе раскачивались. Крейн достал гранату, чувствуя горячий металл, и швырнул ее как можно лучше.

Взрыв повалил атакующий танк.

Крейна охватила паника. Нужно убираться отсюда как можно быстрее.

— Полли! Теперь можно рискнуть приоткрыть глаза. Вылезайте. Нужно бежать.

Полли вылезла из машины, ее короткая кожаная куртка сверкала.

— Эти проклятые штуки...

— Бежим, Полли. До оторванного края карты и тумана уже недалеко. Бежим!

В воздухе над ними все так же сверкало. Они стремглав понеслись по дороге, их тени, черные и искаженные, неслись перед ними. Крейн почувствовал себя насекомым, удирающим от света фонаря, и в нем закипел гнев. Он остановился, повернулся и метнул еще одну гранату. Вспышка взрыва растворилась в ужасном сиянии с неба. Но надвигающийся танк замедлил ход и, потеряв гусеницу, забуксовал. Его машущая рука ударила по крыше машины. Удар прозвучал, как гонг, и смял сверкающий металл. Задыхаясь, они побежали дальше. Неуверенный в своих ориентирах, Крейн не знал, когда они достигнут тумана, еще невидимого для них перехода между мирами. Он мог только бежать, страстно желая, надеясь, отчаянно заклиная, чтобы при каждом новом шаге вокруг них начал, наконец, образовываться этот туман. Впереди, насколько хватало глаз, а они уже привыкли к ужасному сиянию, тянулась дорога и сельская местность. Местность, которую, как он знал, он никогда не достигнет, пока в его кармане находится порванная карта.

— О, Боже! — воскликнула Полли. — Глядите!

В воздухе, паря в нескольких футах над землей прямо перед ними, появился тусклый, мигающий ромб света. Он мерцал, отражая льющееся с неба чудовищное сияние. Крейн попытался остановиться, отпрянуть назад, отшатнуться от ужасного призрака. Он столкнулся с Полли, его левая рука схватила ее за запястье, и они оба, шатаясь, двинулись вперед. Крейн слышал дыхание девушки, прерывистое, затрудненное, понудившее его к немедленному действию. Он выхватил гранату и с ясным намерением приготовился бросить ее прямо в лучистый овал света.

Его рука была уже поднята, а ладонь приготовилась к толчку, когда раздался голос. Огненный ромб вибрировал, пока звучали слова.

— Не борись больше, человечек. Мы забираем тебя...

Из последних сил Крейн метнул гранату. Огненный ромб распухал, рос, раздувался, распределяя бегущий по нему живой свет, льющийся через край, как вода из фонтана. Крейн понял, понял, что чуждый овал света впитывает в себя энергию взрыва гранаты, питается ей, нейтрализует ее. Затем живой свет ринулся вниз, чтобы поглотить их. Чернота выстрелила огнем агонии и ударила Крейна так, что он закричал в гневе бессилия. Полли упала в его объятия, ее тело под распахнувшейся кожаной курткой было твердым и прижалось к нему, голова опустилась на его плечо. Он крепко сжал ее в безрассудном неповиновении тому, что должно произойти. Окутавшая их тьма, должно быть, лежала в сердце живого света, как чуждый парадокс, отрицающий человеческую природу.

— Неправильное понимание — вечный удел тех, кто желает улучшать миры, — произнес голос.

Крейн попытался ответить и объявить о своем неповиновении, но не мог произнести ни слова. Он чувствовал, как стучит его сердце, сильно и часто, совсем рядом с Полли. Затем ветер ударил в него, призрачный ветер с неземных небес, и Крейн почувствовал с глубоким шоком и паникой, что тело Полли ускользает от него.

— Кто тот человек, который владеет Амулетом? — спросил голос.

И откуда-то издалека ответил еще один:

— Он не Трангор... Он человек, как и другие... Но он владеет Амулетом...

И руки Крейна стиснули пустоту. Полли исчезла. Его нога ударилась о поверхность дороги. Он оступился, словно неуклюже падая со стены. Сквозь слезы в глазах Крейн увидел белую от пыли дорогу, залитую солнечным светом. Беспорядочные мысли метались в его ошеломленном мозгу. Откуда-то сзади до него донесся лязг. Крейн отшатнулся, приподняв защищающимся жестом руку, и обернулся. По дороге к нему несся танк. За ним следовал второй. Крейн увидел остатки «остина» в кювете, за ним разбитый грузовик Коллы и взорванный танк. Но не осталось ни следа яростного сверкания в небе и огненного ромба, которые принесли с собой ужас и забрали... Полли. Крейн не мог думать. Ужас неизвестности заставил его мускулы действовать сами по себе, улепетывать от этих надвигающихся чудовищ уничтожения. Он бежал по белой дороге, как трясущийся от страха жалкий идиот. Кожаная сумка с гранатами колотила его по бедру, и если бы было время, он выкинул бы ее, так как она мешала бежать.

Все мысли о Полли, о карте и драгоценностях, о его недавних намерениях вылетели из головы. Он бежал, бежал и бежал.

С лязгом гусениц и скрежетом машущих щупалец в ушах, он несся прочь от этого безумия.

Когда первые завитки тумана протянули к нему щупальца, Крейн не остановился, но стал осторожнее, шатаясь по пьяному, как человек под арестом, все еще слышал металлический лязг за спиной и шум крови в голове. Туман становился плотнее, превратился в окутавший его смог, толстый, жирный и тяжелый.

Тяжело дыша открытым ртом, с раздувающимися ноздрями, всклокоченными волосами, грязный и потный, Крейн бежал, оступаясь, похожий на вышедшего из ада, за которым охотились, гнались, мучили, на человека, убегающего от самого себя. Постепенно в голове появились мысли и возникло единственно слово, без конца повторяющееся в такт его неровным шагам. Полли... Полли... Полли...

Туман превратился уже в настоящий смог, щекотавший горло и евший глаза. Силы оставили его.

Он вышел из Страны Карты. Крейн понял это без всякого подъема, без малейшего облегчения. Когда он уже перестал бежать, призрачный голос в его голове все повторял: Полли... Полли... Полли... Он чувствовал себя разбитым. С приходом мыслей родилось осознание происшедшего, раскаяние и смертельная ненависть к себе.

Он вышел из Страны Карты. Вышел. Вся усталость, которой он не чувствовал там, навалилась теперь на него. Он не мог ничего больше делать. Спотыкающиеся ноги несли его через дорогу, он запнулся о край бордюра и упал лицом в кювет. Он лежал там, обессилевший, измученный, и с радостью встретил накатившее забвение.

Он не знал, сколько пролежал в дождевой канаве, но когда открыл глаза, небо над ним все еще было темным, но дождь перестал. Полли! Ее забрал ромб живого света. А он убежал. Он поджал хвост и убежал, как последний идиот. Крейн закусил губу и сел. Он поглядел на часы. Пять часов. Туман исчез, скоро начнет светать. Было что-то странное, что-то неправильное с его реакциями после того, как световой ромб забрал Полли и отпустил его. Он бежал в такой панике, как ни один человек. Почему? О, конечно, в Стране Карты таится достаточно ужасов, чтобы запугать любого человека. Но он ведь прошел через нее и не утратил мужество, он встречался с ее угрозами и смертельными опасностями.

— Черт побери, в этом есть что-то странное, — сказал он вслух, поднялся на ноги и выпрямился.

Вся последовательность событий была неправильной, он был уверен в этом. Он не храбрец и никогда не претендовал быть им, но он не мог представить себя таким трусом. Он повел себя, как отрицательный трусливый персонаж какой-то мелодрамы. Единственный ответ лежал в дьявольском ромбе света. Они, очевидно, свели его с ума страхом и заставили убежать из Страны Карты. Может быть, это объясняет нежелание Лайэма вернуться туда. Может быть, старик тоже попал под это мысленное давление.

И с осознанием этого ему в голову пришла следующая мысль, что теперь он должен вернуться. Теперь он не мог покорно уйти и оставить Полли здесь. О, конечно, он все еще боялся, ужасно боялся. Но этот страх был ничто перед сознанием, что он должен вернуться.

Он проверил гранатную сумку. Осталась только одна граната. Он вытащил ее, подержал секунду в руке, потом сунул в карман, а сумку снял и бросил в кювет. Он был голодный, уставший, психически истощенный. У него была только одна граната. Он знал, с чем встретится. Но он пошел назад по дороге, направляясь в Страну Карты.

— Все это чертовски странно, — сказал он вслух. — Почему они взяли Полли и не взяли меня, когда карта была у меня? Почему они не схватили меня?

Мускулы его ног болели, их сводило, и он хромал. Вокруг него лежала темнота, его пробирал предрассветный холодок. При каждом шаге он ожидал, что вот-вот вернется туман, но звезды цинично подмигивали ему с высоты. В разлитой вокруг тишине он услышал машину раньше, чем увидел свет фар, и не совсем был уверен, откуда она едет. Его напряжение тут же исчезло, когда свет показался впереди. Он перешел на левую сторону дороги и подождал, пропуская машину. Яркий свет упал на дорогу перед ним, заколебался, на секунду осветил его, затем прошел мимо. Крейн не думал, что это Мак-Ардл. Он вообще не мог еще ясно соображать и был уверен, что Мак-Ардл должен находиться за много миль отсюда, занятый поисками «остина». Шагнув снова на середину дороги, когда автомобиль проехал мимо, он повернулся к Стране Карты и упорно пошел в ту сторону. Шум двигателя быстро затих и вскоре снова наступила полная тишина.

Гипнотический звук шагов действовал на него более сильно, чем холодный предрассветный воздух, и из-за предварительной боязни того, что лежало впереди, настоящее растворялось в грядущей перспективе. В его голове проплывали бесконечные воспоминания. Почему Полли? Что он знает об этой девушке, которая ворвалась в его жизнь одной дождливой ночью, одетая в короткую кожаную куртку, и воскресила прошлое, которое, как он думал, принадлежало ему одному? Кто она такая? Она рассказала, что работает журналисткой, и почти не распространялась об этом. В качестве кузины Аллана Гулда, она пришла из жизни, которая была ему незнакома, интеллектуальная, бунтарка, представительница среднего класса нового поколения, недовольного своим положением в жизни, ненавидящего Бомбу, полуискренне верящего в свободную любовь, считавшего себя знатоками и любителями джаза, пропагандировавшего строгий индивидуализм. Может быть, это был мир, из которого она пришла, но Крейн чувствовал, что скорее желает, чтобы она покинула этот мир, отказалась от бросовых ценностей, оставив то, что по-настоящему ценно, и стала по-настоящему сама собой.

Она была личностью, цельной, полнокровной личностью, и в этом Крейн завидовал ей.

Завидовал? Столько эмоций смешалось в его отношении к Полли Гулд, что бесполезно пытаться выделить любую из них. Он только знал, что она попала в ловушку в Стране Карты, и он должен вернуться за ней.

Аллан Гулд сам порвал с этой жизнью, когда записался в армию. Но девушка, к которой он вернулся, Шарон, служит одним из типичных аспектов ее так ясно, как и полная неспособность Аллана отвергнуть собственные корни. Крейн был неправ, удивляясь, что Аллан выбрал в подруги второсортную девушку. Огромная тоска по товарищу, с которым можно идти плечом к плечу, овладела Крейном. Возможно, Аллан сейчас с автоматом наготове, с широкополой шляпой за плечами, идет рядом с товарищами, как они когда-то шли за террористами, и Крейн почувствовал, что эта экспедиция может принести радость, а не только ужас ромба живого света, который забрал Полли. И Крейну стало ясно, пока он шел туда, где может найти смерть, что Полли потратила столько усилий, чтобы попасть в Страну Карты и найти Аллана Гулда потому, что она любит его. Крейн вспомнил случай, когда они угодили в засаду террористов, и они с Алланом ткнулись лицом в сырую землю, а пули поднимали фонтанчики у их глаз. Он снял выстрелом первого атакующего фанатика, а Аллан бросился в сторону и всадил кинжал в тело террориста, уже навалившегося на него сзади. Крейн почувствовал, как тяжесть спала с него, и он еще успел сказать: «Спасибо, Аллан», когда сбоку возник, как призрак, еще один нападающий, направив автоматический пистолет в спину Аллану. Откуда только взялись силы? Крейн успел перемахнуть через поднимающегося с земли Аллана, и террорист попал ему в плечо... Да, он не хотел забывать подобные случаи. И если Полли любила Аллана, то Крейн ясно видел, что должен найти их обоих, ради собственного спокойствия. Темная фигура безмолвно возникла из темноты на дороге, ведущей в Страну Карты. Свет фонаря ударил Крейну в лицо, и в этом свете блеснул револьвер.

— Теперь-то я получу карту, мистер Крейн, — сказал Мак-Ардл.