Глава 1

Когда первые корабли волчьих орд показались на рассвете у рвов, окружающих Дремлющий Ферраноз, Кандар уже давно находился в уединении со своим аппаратом в тайном убежище в пяти милях от городских стен.

Он не видел, как странные темные корабли скользили над залитыми кроваво-красным светом древними крепостными стенами Ферраноза. Ему не были слышны ни первые стоны раненых, ни шуршание дождя из стрел, ни резкие звуки ударов клинка о клинок.

Похожие на волков полулюди высыпали из своих металлических кораблей, издавая оглушительный рык, их мечи взлетали, безжалостно разя и убивая наповал ради грабежа и легкой наживы.

— Такого просто быть не может! — простонал высокий капитан стражи. Ни звука больше он не произнес: копье полуволка пронзило его, и кровь хлынула на позолоченные доспехи.

Испуганные канцлеры мчались по дворцу, их шлепанцы стучали по мраморным плитам и шаркали по редким сангарским коврам так громко, что потревожили сон Пандина Гелиодотуса. Император проснулся в своей широкой, убранной шелками опочивальне и все понял. Его усталое старое лицо, глубоко отмеченное более чем пятьюдесятью годами милостивого правления, сейчас вытянулось в ужасе из-за этого неожиданного, мощного и невероятного кризиса. Он поспешил к высокому окну, из которого открывалась широкая перспектива башен, бастионов и сверкающих крыш. И увидел черный дым, зловеще поднимавшийся над часовой башней.

— Пришел последний день, — сказал он, и в его мягком голосе прозвучала боль. В дни юности Пандин Гелиодотус был могучим воином, и, хотя сейчас рука его была уже не столь тверда, сила воли и решительность все еще были при нем.

— Пошли за Квантохом…

Прежде, чем он закончил приказывать, его сын принц Шелдион появился в дверях опочивальни.

Шелдион был в полном боевом облачении, его доспехи сияли, а шлем украшал дерзко развевавшийся плюмаж из перьев. Твердое лицо, загорелое от постоянных упражнений на воздухе и охоты под лучами солнца, выражало собранность и силу духа. Однажды весь Ферраноз будет принадлежать ему. И никакие волкоподобные шавки не смогут лишить его драгоценного наследства!

— Отец, я уже послал за Квантохом, — Шелдион старался смягчить грубость голоса, чтобы он не резал слух старика. — Но его нигде нет. Сегодня рано утром видели, как он улизнул…

— Готов биться об заклад, через южные ворота!

— Да, отец. Должно быть, отправился повидать своего брата Квармельна…

— А также снова обратиться к Кандару, — с усилием проговорил Император.

При звуке этого имени лицо принца Шелдиона потемнело.

— Город атакуют, — грубо сказал он, отбрасывая тяжелые мысли. — Волчьи орды ворвались в сердце империи. Они прилетели на своих металлических кораблях с приграничья. И владеют магией, сильнее которой прежде не было.

— Квантох…

— Придворный чародей скрылся из города в минуту наивысшей опасности. Но до тех пор, пока со мной мой верный меч, ни один полуволк не войдет во дворец…

На улицах города меж тем нарастал шум и грохот побоища. Среди монотонного гула можно было различить отдельные звуки. Крик смертельно раненного человека. Гулкие удары бронзовой катапульты. Бряцание кольчуг и конских упряжей. Звуки рукопашного боя, перемежаемые звоном металла.

— Они все ближе! Эти дьяволы перелетают через стены и бастионы на своих управляемых магией кораблях! Я должен идти, отец. Я заходил лишь для того, чтобы удостовериться в твоей безопасности. Мое место — рядом с моими воинами…

— Иди, сын мой, да пребудет с тобою дух всемогущего Гелиодотуса.

Этими словами Пандин Гелиодотус в качестве Бога-Императора начертил тайный знак в воздухе перед своим сыном. И на прощание несколько секунд подержал в своей его правую руку, с которой свисала кольчужная перчатка.

Принц Шелдион покинул опочивальню отца, по-военному четко печатая шаг коваными сапогами.

Бог-Император мог наблюдать бойню из своего высокого окна, и сердце его тревожно билось в груди.

Логика подсказывала ему, что полуволков направляла чья-то невидимая воля.

Сиятельная Империя Аккар и ярчайшая из его жемчужин, Ферраноз, уже долгое время сопротивлялись попыткам захвата и разрушения, которые предпринимались отовсюду вокруг. Со стороны Моря Грез на западе устремлялись корсары и рейверы; с южных болот и районов плавучих льдин совершали набеги варвары в звериных шкурах и разный сброд; со стороны же бескрайних пустынь и лесов на севере и востоке тайком прокрадывались убийцы-фанатики и временами накатывали волны хорошо организованных армий людей и полулюдей — и все они были поглощены одной задачей: уничтожить величественнейшую из земных цивилизаций.

Он выглянул из окна и увидел внизу колонну пехотинцев из числа гвардейцев, четким строем двигавшуюся к месту побоища. На душе у него было неспокойно. Ибо что могут сделать мечи и копья против очевидной магии, которая перенесла по воздуху прямо над вековыми стенами Ферраноза всю эту волчью орду на легких металлических кораблях?

И где Квантох? Приказы уже отданы, и колесницы умчались, подняв облака пыли, в направлении тайного убежища Кандара. В воздухе повисло предчувствие катастрофы. Пандин Гелиодотус ощущал, как оно сдавило ему грудь. Он сильно сомневался, что даже непревзойденное мастерство чародея сможет предотвратить падение Сиятельного Аккара и Дремлющего Ферраноза.

Император мучился беспокойством, стараясь укрепить свой стальной дух, убеждая себя в непременной победе, но зловещее предчувствие беды не оставляло его ни на минуту.

Аккар создавался и разрастался на протяжении веков, распространяя вокруг себя сияние цивилизации. Иногда его границы сужались; так бывало, когда Ферраноз под влиянием знаний о собственном величии и красоте отделялся от Империи в целом, а затем все возвращалось на круги своя. Но уже пять столетий границы государства оставались неизменными, не считая незначительных местных поправок. И все эти годы угроза со стороны варваров росла. Пандин Гелиодотус искал исток надежды в своем собственном сердце — и не находил его.

Звук шагов по мраморному полу отвлек его внимание от зловещего зрелища за окном, и он повернулся, чтобы увидеть, как в комнату входит король Шамрат в развевающейся мантии. Хотя по годам король был моложе Бога-Императора, но переносил свой возраст куда тяжелее. Его изжелта-седая борода и изборожденное морщинами лицо выдавали гнездившийся в нем страх. Одной рукой он теребил бороду, другой запахивал мантию. Шатаясь, старик добрел до кресла из оникса и рухнул в него; губы его тряслись.

— Настал последний из Дней, — сообщил он, тяжело дыша.

Пандин Гелиодотус не должен был показать младшему правителю, что подавлен и обескуражен, хотя тот управлял всего лишь буферной зоной между Аккаром и землями варваров пожирателей медуз, лежащими на юге.

— Может статься, что ты прав, Шамрат, ведь последний из Дней предсказан нам книгами. Но мы встретим все, что уготовила нам судьба как мужчины и воины!

Шамрат резко сглотнул. Взгляд его был обращен в никуда.

— Я видел кронпринца, он шел на битву с видом доблестным и бравым, как и подобает воину, но я не видел твоего младшего сына… — Шамрат снова проглотил ком в горле. — Я отправил Элтали на женскую половину, но…

Гнев исказил черты Императора.

— Не бойся, о король, что твоя внучка выйдет замуж не за мужчину и воина!

— Но… ты же понимаешь, о чем я, Пандин. Мы с тобой друзья с юных лет, и я был рад, что дома наши наконец объединятся. Но в такой день каждый мужчина в Аккаре должен быть на поле битвы!

— Каждый мужчина и будет там! — и Пандин Гелиодотус снова повернулся лицом к панораме сражения.

Король Шамрат присоединился к нему, и оба старика стали смотреть на битву, которая, возможно, решит судьбу Империи на долгие столетия.

Принц Шелдион мягко спрыгнул с лошади на мраморных ступенях дворца, что вели прямо к центру города. Уже все широкие улицы и узенькие проулки были охвачены огнем, и черный едкий дым клубами поднимался в утреннем небе. Солнце будет сегодня жарким; но там, куда упадут его лучи, будет горячо и без этого.

Конюх в доспехах удерживал коней, впряженных в боевую колесницу. Молочно-белые скакуны с далекого востока, каждый украшен золотом и драгоценностями. Цена за эту четверку превосходила, пожалуй, стоимость двух королевств со всем, что в них было.

— Только не сегодня! — закричал Шелдион. — Он жестами отослал конюха. — Уличные бои — не место для квадриги. Вперед, мои воины! Спешиваемся, все разом! — и он с гордостью оглядел свой личный эскадрон колесниц.

Пятьдесят колесниц, все в золоте и украшениях, запряженные отборными холеными красавцами-конями, со специально вышколенными конюхами, пятьдесят боевых машин с людьми, вооруженными мечами и копьями, дротиками и щитами, — все они ждали своего часа на главной дворцовой аллее.

— Спешиться! — прокричал Шелдион. Он выхватил щит в форме сердца, изготовленный специально для битв на колеснице, и высоко поднял палаш. — Сегодня мы будем биться на своих двоих, и возблагодарим Господа Гелиоса за то, что у нас есть ноги! — И он с гордостью улыбнулся своим бойцам: — Пусть сегодняшний день вылечит ваши мозоли!

Его солдаты, спешиваясь, посмеивались над грубой шуткой. В войне был смысл их жизни, и они жили предвкушением битвы.

Клубы дыма и зловоние пожарищ заволокли все небо перед дворцом. Прямо перед ними простирался Императорский Проезд, отделенный от дворца широкими ступенями и ведущий через Центр Ферраноза к городской гавани, на берег моря. Примерно на полпути кучка защитников была отброшена назад, ведь полуволки сражались не на жизнь, а на смерть, стремясь поскорее захватить город.

— Построиться клином! — крикнул Шелдион.

Колесничие мгновенно помчались, выстраиваясь треугольником, выставив щиты, а внутри клина люди взяли копья наизготовку.

Колесничий Шелдиона, массивный и нескладный на вид детина в тяжелых кожаных доспехах, обитых бронзой, вынул второй по размеру щит из гнезда над колесом.

— Сегодня я защищаю вас, мастер, — пропыхтел он.

Шелдион кивнул.

— Добрый Тоджас, с твоей помощью я сегодня стану вдесятеро сильнее!

Все было готово. Полуволки спускались по Императорскому Проезду, готовясь атаковать. Вот уже колесничим видны белеющие лица пехотинцев-стражников. Пехота повернула. Отступает. Бежит.

Твердо чеканя шаг, принц Шелдион занял место во главе треугольника. Тоджас, с открытым лицом, угрюмый и безжалостный, занял позицию слева от принца. Ни одно случайное копье не должно потревожить его господина.

Шелдион поднял меч. Клинок блеснул на солнце ослепительно-белым пламенем.

Клинок опустился.

Отряд понесся вниз по дороге, навстречу шеренгам врагов.

Ноги в сандалиях стучат по мраморной мостовой. На лицах выступил пот. Руки в бронзовых перчатках крепко сжимают рукоятки пик и копий, сердцевидные щиты с колесниц выставлены, подобно колючкам у ежа. Колесничие Ферраноза в наступлении!

В голове у Шелдиона пульсирует одна-единственная мысль.

«Мы должны продержаться, пока не подоспеет Квантох! Только он может спасти нас от черной магии!»

Пехота разбежалась. Триумфальный вой разнесся среди полуволков. Они ринулись вперед, намереваясь выскочить прямо ко дворцу со всеми его сокровищами, с его золотом и драгоценными камнями, ароматными винами и изысканными кушаньями и, конечно, женщинами…

И вся эта лавина серых тел с разбегу налетела на строй колесничих.

Сразу закипела битва: звон оружия, вскрики и стоны умирающих людей и полуволков, — резко нарастающий шум заполнил собой все пространство до самого дворца.

То были не строевые упражнения, не маневры, не блестяще организованная боевая тревога. Здесь лилась настоящая алая кровь, и отрубленные головы летели на мраморные плиты, и серые твари сыпались направо и налево, а из их лохматых животов торчали наполовину погруженные копья и мечи. Во главе отряда выступал Шелдион, подобно мифическому божеству, разящему наповал всякого, кто осмелится познакомиться с его смертоносным клинком.

И вот первая атака серых тварей была отбита; они отступили и побежали назад, шатаясь и падая на ходу.

Слегка задыхаясь, но все еще владея собой, с клинком, обагренным кровью недругов, принц Шелдион вел за собой людей.

На Императорский Проезд пала тень.

Шелдион огляделся. Внезапная догадка ужаснула его; в следующий момент он взял себя в руки и отдавал приказания своим людям.

Длинный зловещий металлический предмет завибрировал в воздухе над головами колесничих Аккара. Он был гладкий, по размерам и форме напоминал галеры, что бороздили воды Моря Грез, и парил в пустоте подобно переливчатому радужному пузырю. С обеих сторон корабля вылетали вперемешку с огнем зеленоватые шары дымной пузырящейся субстанции, источавшей смрадное зловоние смерти. Стоило такому пузырю налететь на человека, как он присасывался, словно пиявка, взрываясь и обволакивая жидкостью. В секунды клин был разрушен. Колесничие бросились врассыпную, стремясь избежать столкновения с жуткими пузырями.

В то время, как они разбегались, полуволки надвигались с оружием наизготовку. Шелдион видел, как падали его воины, словно подкошенные, слышал ликующие звериные вопли врагов.

Спины чудовищ ощетинились серой лохматой шерстью, их морды были черными, как смоль, желтые клыки нагоняли страху, а глаза горели красным дьявольским огнем. Победоносно рыча, они облизывались, предвкушая убийство. Шелдион и Тоджас сражались спина к спине, окруженные жилистыми серыми телами, и их доблестные мечи горели белым пламенем, встречаясь с отвратительным дыханием самой смерти.

Шаг за шагом, след в след, будучи соединенными в одно целое, они вели битву на протяжении всего обратного пути до дворца. Корабль, зависший над ними, а также разум, что направлял его, несомненно уверенные в разрушениях, которые они произвели, начали планировать над городом, чтобы сеять злобный огонь на головы его защитников.

— Во имя Гелиоса! — воскликнул Шелдион. — Что за исчадие ада извергает эти дьявольские нечистоты?

Он ударил мечом по ускользающей волчьей тени, и почувствовал, как острые клыки впиваются ему в плечо. Клинок яростно сверкнул, и косматая фигура упала наземь с наполовину отрубленной головой. Снова и снова их мечи скрещивались с мечами противника, они падали и снова поднимались и, в конце концов, на их пути образовалась залитая кровью дорожка.

Всего несколько минут назад они шествовали здесь гордым клином, уверенные в собственной силе и мощи, а теперь кучка людей билась, не жалея сил, чтобы спасти своего принца.

Утреннее солнце еще не набрало полной силы, тени были еще длинными, а город уже пал. Это несчастье было столь внезапным, что у ошеломленного им Шелдиона не осталось времени ни на что, кроме немедленной атаки. В то время как его могучая правая рука поднималась и опускалась, разя и пронзая насквозь врагов, а сам он прокладывал путь сквозь толпу полуволчьих тел, он понимал, что должен призвать на помощь неземные силы, хоть Квантоха, хоть кого-то другого.

— Прикройте меня! — резко приказал он Тоджасу и стоящим с ним. Воины сгрудились вокруг. Им было известно, что он собирается делать, и они уже заранее боялись.

Искусство магии испокон веков хранится в тайне и является достоянием знати. Благодаря божественной силе, воплощенной в его отце, Боге-Императоре, принц Шелдион сумел прикоснуться к тайным знаниям древности и имел дело с темными сферами черной магии. И теперь ему предстояло приложить все магические силы, столь мало развиваемые им в юности, чтобы не поддаться этим дьявольским ухищрениям, явно бывшими порождениями ада, но никак не Гелиоса.

Он начал вспоминать заклинание, могущее обратить кости полуволков ниже колен в желе, но споткнулся на первой же строчке, а потому был вынужден начать все сначала. Рукоять меча или копья были ему куда более знакомы, нежели ученые книжки, но он очень старался, обливался потом, пока вокруг кипел бой.

Он дошел уже до слов: «…да помогут Тотак и Мумулак их костям перестать быть костями, да помогут они их сухожилиям перестать…», когда летящее копье коснулось ворота его рубахи. Оно заставило щит Тоджаса отклониться немного в сторону, ибо он как раз наносил удар мечом, и прошло на волосок от того места, где на шее оставалось незащищенное место. Большую часть удара принял на себя щит Тоджаса, но острие все же сумело ранить Шелдиона. Он зашатался и упал.

— А теперь, парни, скорее! — прохрипел Тоджас.

Не обращая внимания на полуволков, колесничий нагнулся, поднимая Шелдиона. Он мощно развернулся, подобно быку, и побежал к ступеням дворца. За спиной его раздавался звон копий. Трое колесничих со стоном рухнули наземь. Резкая команда, быстрый звук натягиваемой тетивы, бесшумное «ах» легких стрел — и вот уже двадцать полуволков лежат, ощетинив серые загривки, пригвожденные к залитой кровью земле.

— Живее! — проскрипел капитан лучников. — Все пропало. Выжившим — вернуться ко дворцу!

— Квантох! — беззвучно сипел Тоджас, одолевая ступени со своей нелегкой ношей, оставляя позади ручейки темной крови. — Где этот волшебник?

Пандин Гелиодотус приказал принести доспехи в опочивальню. Изукрашенный резьбой и каменьями высокий шлем, кольчуги и латы, — все его воинские атрибуты были доставлены и разложены на редчайших сангарских коврах. Из всего этого сверкающего убранства Пандин Гелиодотус выбрал простые латы с кольчужной сеткой, защищенные крепкой и на редкость прочной пластиной на груди и спине.

Он повернулся с чопорным видом, позволяя надеть на себя эти скромные доспехи.

Потом Император взял свой добрый меч, верный Певерил, и сделал пару взмахов. Старый тесак не выпал из его руки. Торжественно, осознавая всю важность момента, Пандин Гелиодотус, Бог-Император Аккара, прошагал к самой верхней ступени дворцовой лестницы, облеченный властью старик, не потерявший чести считаться Богом-Императором своей страны.

Ферраноз был охвачен ярким пламенем до небес.

Группа артиллеристов все еще орудовала баллистой с одинокой башни, защищающей дворцовые врата. Башня-близнец была разрушена задолго до этого, чтобы не преграждать путь в чудеснейший сад наслаждений, благоухающий розами и тимьяном. Теперь, когда не осталось места мечтаниям, она могла бы быть куда более полезна, чем чудесный сад наслаждений.

Баллиста гулко ухнула, и большой камень полетел, ударившись со звоном в металлический бок корабля полуволков. Пандин Гелиодотус с гордостью смотрел, как бьются последние из его воинов. Тоджас нес истекающего кровью Шелдиона. Над землей стелился дым. Шум все нарастал. Шелдион открыл невидящие глаза.

— Отец… — произнес он слабеющим голосом. И ничего больше не смог сказать. Да и говорить больше было нечего.

Пандин Гелиодотус призвал на помощь все свои скромные познания в магии. Лицом к лицу он столкнулся с магией пугающей, дьявольской природы, с магией, которая может притащить откуда ни возьмись сотни разъяренных полуволков в металлических ракетах, чтобы те накинулись на город, убивая, сжигая и громя все, что попадется им под руку. Он решительно поставил правую ногу на верхнюю ступень мраморной лестницы. Левая рука, пытаясь унять старческую дрожь, сжимала рукоять его верного Певерила. Он начал составлять фразы заклинаний, которые помогут иссушить правые руки врагов Аккара.

Он помнил все достаточно хорошо, но держать все части формулы в памяти ему было трудно, очень трудно. Он силился произнести заклинание целиком, но отдельные фрагменты ускользали, и он был похож на старого жонглера, чьи неуклюжие руки уже не могут удержать в равновесии слишком много тарелок и стаканов. Он угрюмо старался удержать слова в памяти. Изо всех сил пытался собрать все свои навыки в чародействе дабы направить их против захватчиков. Он отчаянно старался — и потерпел страшное поражение.

«Квантох! — произнес он с одышкой, в отчаянии держась правой рукой за бок, где начиналась острая боль. — Квантох!»

Он попробовал еще, и насей раз, не без помощи глубочайшего самопринуждения, ему удалось произнести заклинание целиком и читать его в течение десяти ударов сердца.

Полуволки, карабкавшиеся по ступеням дворца под стрелами лучников и ударами остатков пехоты и колесничих Шелдиона, резко взвыли и посыпались со ступеней. Мечи и копья падали на мраморные плиты. И волки припустились бежать, показывая серые загривки. Каждый полуволк в сотне ярдов от Пандина Гелиодотуса обнаружил, что его правая рука усохла, сморщилась и стала бесполезной.

«Зона действия заклинания слишком мала!» — подумал Император. Другие полуволки уже бежали в атаку, приземлился еще один корабль, а заклинание, теперь уже навсегда, вылетело из головы Пандина Гелиодотуса.

Король Шамрат простирал к нему трясущиеся руки:

— Пандин! Пандин! Они атакуют покои женщин. Все наши воины убиты или бежали!

— О, Квантох! — Пандин Гелиодотус сделал рукой тайный знак благословения, — Дремлющий Ферраноз обречен!

Когда первые корабли волчьих орд обрушились на рассвете на Дремлющий Ферраноз, Кандар уже давно находился в уединении со своим аппаратом в тайном убежище в пяти милях от городских стен.

То была длинная и узкая зала, устроенная внутри кургана; к ней вел чрезвычайно узкий лаз сквозь непроходимые заросли кустарника, вход же защищала массивная дверь из дуба и бронзы. В мощных каменных стенах были устроены ниши, где прежде покоились останки давно погибших королей-воинов. Ныне блики свечей играли на замысловатых стеклянных флаконах, бутылях и фиалах, маленьких глиняных печурках и кузнечных горнах, бутылях, стоящих в ряд и разных непонятных приспособлениях из меди, железа и цинка.

— Быстрее, Маггра, быстрее! — Кандар прямо-таки пританцовывал от возбуждения. Квармельн, в свою очередь, несмотря на почтенный возраст, устремлял взор вперед в изумлении и восхищении.

Гибкие мускулы блестящего тела Маггры двигались все быстрее, когда он вращал рукоятку. Тело самого Кандара, наоборот, усыхало с каждым изменением. Великое колесо вращалось все быстрее.

— Продолжай, Маггра! Теперь каждая минута дорога!

Квармельн кивал. Маггра усердно потел и раскачивался. Колесо шло вразлет от их усилий. Кандар решительно толкнул рычаг.

От колеса полетели яркие искры, и возникли зловещие сине-зеленые огненные фантомы.

Танцуя и извиваясь в языках пламени, они блистали между колесом и сверкающими медными шарами над рычагом Кандара.

Фантасмагория исчезла, как только Маггра бросил рукоять и с воплем неизъяснимого ужаса нырнул под стол. Спрятался под ним, весь дрожа и прикрывая руками голову.

Кандар рассмеялся.

— Маггра, Маггра! Бояться нечего, это ведь свет науки…

— На самом деле тут есть чего испугаться, — вмешался Квармельн, забыв о своем веселье. — Это не та сила, которую легко держать под контролем. И это не предмет для наших экспериментов. Мой брат Квантох всегда знает, к чему приведет то или иное заклинание; мы же с тобой, Кандар, блуждаем в потемках.

У входа послышался чей-то глубокий бас.

— В потемках и окончите вашу жизнь, о неразумные создания!

Ударив посохом, изукрашенным каббалистическими знаками, о камень при входе, Квантох перешагнул через порог жилища. Его мантия, сверкающая золотым и зеленым, вся была расшита магическими символами, чародейскими знаками, охраняющими рунами. Его высокий конусовидный колпак смел всю пыль и паутину с низкого потолка Кандарова убежища. Будучи известнейшим в Империи Аккара магом, Квантох прослыл настоящей знаменитостью, и его слава шла далеко на восток и на север, вселяя ужас в сердца врагов Империи. Сейчас он, нахмурившись, смотрел на своего брата-близнеца.

— Квармельн! Благодаря твоей глупости юный принц совсем сбился с пути! В современном мире наука не имеет никакого смысла! Лишь на магию мы можем положиться. Что толку в этих чудесных синих искорках — вот этих?! !

Внезапно колесо начало вращаться само собой. Спицы посверкивали при вращении. Постепенно от движения колеса начало появляться бледно-желтое пламя, огоньки побежали от центра к периферии, но колесо все еще не заработало.

— Здесь работает заклинание Несгорающего Пламени, — заметил Квантох. — Вот, я могу контролировать его.

Кандар смирился с необходимостью выслушать лекцию. Братья могли спорить хоть до заката. Он был уверен, что ему никогда не запомнить полезных заклинаний, а также не считал себя в состоянии носить с собой повсюду толстенные тома сокровенных знаний, как это делал Квантох. Фолиант в драконьей коже и сейчас висел на золотой цепочке на боку у волшебника, и они были неразлучны, по крайней мере до поры, когда он оставит пост Главного Жреца Империи. Кандар вздохнул.

— Ты только взгляни на этого юнца, — гремел Квантах. — Он может владеть мечом лучше любого во всей империи. Лишь его брат Шелдион превосходит его в искусстве. И пожалуйста, он заперся в этой темнице, забавляясь с бесполезными игрушками в то время, как ему необходимо упражняться на вольном воздухе либо изучать заклинания вместе со мной!

— Он из другой породы, братец, — мягко произнес Квармельн. Он носил простой белый балахон, объясняя, что вычурные магические символы ничем не помогут суровой научной дисциплине. — Третий брак Императора был очень поздним, и трагедии двух предыдущих нас не касаются. Но Кандар — тот человек, которому суждено оставить след в истории.

— Но ему не удастся это сделать, не имея ни единого заклинания в голове.

— Я должен учиться новым знаниям! — запротестовал Кандар с присущей ему горячностью. Его широкие плечи и стройная фигура странно не вязались с манерами школяра; сила и прочность мускулов, казалось, уступали в нем неудержимому стремлению к познанию мира.

— Оставь глупцам барахтаться в этой так называемой науке, парень! — голос Квантоха звучал непререкаемым авторитетом. — Ты должен верить только чародейскому искусству! — с этими словами он похлопал по фолианту из драконьей кожи. — Здесь сокрыты все секреты, хранящие Ферраноз и весь Аккар в неприкосновенности, и все способы обезвредить наших врагов!

Как только последние его слова растаяли в темноте потайной залы, дверь из дуба и бронзы широко распахнулась и в убежище ворвались двое колесничих, на чьих лицах застыло выражение бесконечного ужаса, который им довелось увидеть.

Принесенные ими новости вытеснили все мысли из головы Кандара, кроме одной: необходимо защищать город. Он выхватил из ножен свой меч, верный Скалскелпер, и так, с обнаженным мечом в руках, бросился вон из убежища. Остальные последовали его примеру. Колесницы ждали снаружи; кони нервно рыли копытами землю, будучи под впечатлением ужасов разрушаемого города. Не заботясь о том, что его ждет, Кандар вскочил в ближайшую квадригу, пришпорил лошадей, и они одним прыжком перескочили каменную изгородь, ограждающую узкую тропу. Его левая рука вцепилась в поводья, правая лежала на рукояти Скалскелпера.

Сердце его бешено колотилось, кровь закипала от предвкушения битвы. Первый среди юношей города по силе и боевым навыкам, сейчас он собирался принять боевое крещение, пригубить горького вина войны.

Лошади неслись галопом, будто тоже чувствовали необходимость страшной спешки. Хотя воины еще сражались, город пылал в огне, и империя пала. Колесницы повернули на широкую равнину, заросшую буйной травой, где обычно резвились кони, вырастая гладкими, сытыми и холеными. Здесь не разрешалось распахивать почву. И даже отсюда, издалека, было видно, что Ферраноз охвачен пожаром.

У Кандара перехватило дыхание от тяжелой догадки. Колесничие не лгали. Он видел, как многочисленные точки, подобно стервятникам, стремительно кружат над городскими стенами. То были корабли — но это как раз и вызывало недоумение. Каким образом может такая тяжелая и массивная вещь, как корабль из металла, удерживаться в воздухе? Без вмешательства магии тут явно не обошлось, причем магии столь же могущественной, как та, что заключена в книге Квантоха.

Для Квантоха наступал час величайшего испытания. Это была окончательная проверка, к которой он готовился всю свою жизнь.

В миг, когда его брат-близнец стоял в колеснице с поводьями в руках, и кони несли его к городу в стремительном полете, Квантох скорчился над открытым фолиантом, бормоча подготовительные заклинания. И тут на него навалился великий ужас, ибо глаза его сквозь все расстояние, отделявшее его от города, узрели в Дремлющем Ферранозе такое, что показалось непосильным даже для мага такого уровня, как он.

— Тут поработали великие колдуны, — прошептал он, так что Квармельн едва услышал его голос, заглушаемый биением его собственного сердца, цокотом копыт несущихся коней и грохотом боевой колесницы. — Они наложили странные дикие заклятья, призванные разрушить Ферраноз и весь Аккар!

Его брат взглянул вниз.

— Гораздо разумней для нас воспользоваться мудростью науки…

— Не мели вздор! — голос Квантоха странным образом усилился, как будто ему удалось вырваться из пределов тела. Он вцепился в поручни колесницы, вертя головой по сторонам, а на лице его появилось выражение могущества и силы, а также ожидания грядущей безумной битвы. — Это работа для магов!

Бросив молниеносный взгляд назад, Кандар увидел Квантоха, стоявшего в позе самодержца с поднятым к небу искаженным лицом, и понял с дрожью в душе, что маг уже втянут в конфликт, невидимый, если бы не результаты.

Впереди них расстилался бурый дым. Из башен и крепостей вылетало пламя. Прекрасный лик Ферраноза был обезображен руинами. Металлический корабль кружил над землей достаточно низко, ловко облетая очаги пожаров. Угли сыпались в высокую траву и разгорались с новой силой. Но вот корабль тряхнуло. В его корпусе появилась дыра, пробитая ловко брошенным из катапульты камнем. Корабль задрейфовал над землей, потерял курс и полетел в неизвестном направлении. Кандар мог видеть полуволков, высыпавших на палубы, карабкавшихся на мачты, собирающих награбленное, чтобы успеть покинуть судно.

— По крайней мере, один корабль, сбившийся с курса, — не плохая цена за все это! — воскликнул Кандар, размахивая мечом.

Корабль приземлился поперек дороги. Полуволки, не обращая внимания на колесницу, помчались через равнину ко второму судну, размахивая руками и дико вопя.

Внимание Кандара привлекла промелькнувшая среди щетинистых серых шкур и острых звериных когтей человеческая плоть. Он натянул поводья.

— Клянусь Гелиосом! — проговорил он срывающимся голо сом. — Они атаковали женские покои… и… — Внезапно его пронзила острая, как стрела, догадка: — Элтали!

Он с трудом понимал, что поводья рвутся в его руках, что кони несутся сломя голову в самое пекло. Только бешеный стук сердца, скрип деревянных частей колесницы да дребезжание колес существовали сейчас в его мире. Двое полуволков тащили на руках Элтали и отчаянно грызлись между собой. Один злобно набрасывался на другого, тот отвечал ему волчьим рыком. Выйдя победителем из перебранки, одно из чудовищ вырвало Элтали из лап второго, крепко прижало к себе и начало быстро улепетывать. Большая часть полуволков достигла второго корабля, чьи очертания смутно виднелись сквозь дымовую завесу, и штурмовали машину. Полуволкам, повздорившим из-за Элтали, не удалось успеть на корабль.

Кандар гнал лошадей во весь опор. Во второй колеснице Квантох пытался подобрать магические средства для воздействия на врага.

— Некие могущественные, странные и зловещие силы охраняют волчьи орды, помогая им летать на металлических кораблях и разрушать Дремлющий Ферраноз, — на его губах выступила пена. Он поднял руки, балансируя на мчащейся колеснице в то время, как Квармельн пытался догнать Кандара.

— Летите прочь, силы зла! Убирайтесь, скорпионы подземного мира! Именем сияющих чертогов Гелиоса, приказываю вам: изыдите!

На измученных лицах выступил пот. Квантох стонал и рычал, как будто сознание его помутилось, а голова, казалось, пылала в огне. Он мрачно сжимал губы, с трудом выплевывая слова сквозь сжатые зубы, подобно тому, как скупой мельник с неохотой промалывает зерно соседа.

— Я приказываю вам: низвергнитесь! Прочь! Прочь! Замрите! — звук борьбы в его голосе достиг крещендо, заполняя собой все пространство. — Они не двинутся с места, они остановятся, — простонал Квантох. Руки его тряслись, как трясутся стволы деревьев в лесу, когда могучий Апсалоток величаво ступает в ночи.

— Посмотри, брат! — вскричал Квармельн, указывая в сторону города. — Тебе удалось кое-что, но…

Над Дремлющим Ферранозом бушевал огонь и бесновались черные сполохи дыма. Но теперь дым застыл в воздухе, будто замороженный. Языки пламени тоже неподвижно зависли, проявив свою кружевоподобную форму. Ничто не двигалось в Ферранозе. Полуволки, убивавшие старуху, замерли, как вкопанные; один из пехотинцев стоял неподвижно с копьем, приготовленным для удара; колесничий повис на упряжи, а на горле его сомкнулись пальцы полуволка; огромная масса камней, вылетевших из катапульт, повисла в воздухе без движения.

Чихая, кашляя и держась за горло и за лоб, Квантох упал на дно колесницы.

— Что это, брат мой? — странным голосом спросил Квармельн.

— Мне доводилось слышать, что в известном фолианте, носящем имя «Золотой Свиток» говорится, будто два эти заклинания, если прочесть их вместе, способны лишить движения, — простонал мудрец. — Это и произошло. Мое искусство магии и их злые чары сработали одновременно, и теперь Дремлющий Ферраноз и в самом деле дремлет!

Тишина в городе вначале озадачила Кандара, но он видел, как белые кулачки Элтали, его нареченной, колотили в тщетном усилии по серой шкуре полуволка. Он погонял коней, натягивая поводья, хлеща по упругим бокам.

Скалскелпер пока лежал на дне колесницы, уже без ножен, и Кандар схватил копье. Можно было попытаться метнуть его, но рисковать не стоило. Волк удалялся с добычей, тявканьем и рычанием прося товарищей подождать его. Колесница ринулась ему вслед.

И тут, как по мановению волшебной палочки злого чародея, в небе появился зеленый огненный шар, выпущенный из поджидающего корабля. Он летел по замысловатой траектории, как раз навстречу Кандару и его колеснице.

Парень с диким криком выскочил из разом вспыхнувшей повозки, держась за обожженное плечо, а в ноздрях его стоял запах горелой древесины: соприкоснувшись с чудовищным шаром, колесница обратилась в пепел.. Четверка лошадей, очутившись на свободе, помчалась в разные стороны.

Кандар упал на колено. Только чудом ему удалось не выронить копье. Он встал, восстановил равновесие, поднял руку, прицелился и бросил.

Только принц Шелдион мог повторить подобное, но даже он вряд ли бы превзошел брата в меткости. Однако, хотя цель и была видна четко, падение с колесницы и сильнейшее нервное напряжение сделали свое дело. Бросок вышел слишком сильным. Копье пробило тело полуволка навылет и, выйдя через ребро, ранило нежную плоть его драгоценной ноши. Поэтому громкий вопль агонии, вылетевший из волчьей пасти, смешался со стоном Элтали, леденящим кровь Кандара. Он, как безумный, бросился к ней.

— Элтали!

Он отшвырнул тушу полуволка, не обращая внимания на то, что древко копья отломилось, соединив два тела в оскорбительном союзе. Девушка не умерла. Пока еще нет. В ее теле глубоко засело острие копья, и алая кровь струилась по одежде. Элтали сумела открыть глаза и посмотреть на него отважно и с любовью.

— Кандар… Мой принц…

Он не мог говорить. Приближающийся стук копыт и грохот колес подсказали ему, что братья-чародеи уже рядом. Он обхватил тело девушки, которую выбрал себе в жены, которая выбрала его в мужья, которую ему суждено было полюбить.

— Не вини себя, о мой принц, — глаза, синие, как васильки, смотрели, не отрываясь, в его глаза, серые, как ненастное небо, — Хотелось бы мне, чтобы ты сразил меня другим оружием. — Она закашлялась, и кровь окрасила ее губы. Кандар стер алые струйки с прекрасного лица.

— Элтали, прости меня…

— Город! — вскричал Квармельн, хватая Кандара за плечо.

— Моя нареченная умирает! — гневно ответил Кандар. — Оставь меня, и пусть этот город катится в бездну!

— Но, мой принц, дело в том, что мой брат сотворил жуткое чудо!

— Странное и небывалое событие! — гремел Квантох. — И мое мастерство говорит мне, что не все еще потеряно! Пойдем, Кандар, юный принц, Лев Аккара! Подними свою невесту! Мы должны доставить ее в город!

— Но… — начал Квармельн.

Вдруг Кандар все понял. Он бережно поднял Элтали.

— Город скован заклятьем, — согласился он. — Ничего не движется, ничего и не умирает. Так что Элтали не умрет!

— Именно так, — подтвердил Квантох. — До тех пор, пока мое мастерство не развяжет этот узел. Пока я не обнаружу скрытые силы, тайные мистерии, чтобы привести в движение все в славном городе Ферраноз!

— А пока нам нужно позаботиться о том, чтобы сохранить жизни всех людей в этом городе, — добавил Кандар. — Потом мы найдем лучших докторов Аккара, чтобы спасти Элтали… да, да, клянусь Гелиосом! — не скрывал он своей радости. — Я верю, что это возможно!

Колесница остановилась у городской стены, там, где заканчивалась Конская Равнина. Квармельн бросил на брата испытующий взгляд.

— Теперь кто-то должен внести Элтали в город — и, разумеется, он тоже навсегда останется неподвижным…

— Не навсегда, о неразумный брат мой, ты всегда был недалек умом! — прошипел Квантох. — Я использую свое искусство магии, и тогда…

— Я знаю, — перебил его Квармельн с такой твердостью, что Квантох умолк в изумлении. — Ты, мой царственный брат, должен будешь применить свое магическое искусство, а ты, мой гордый принц Аккара, обойдешь весь мир в поисках ответов на головоломки, которые задаст тебе Квантох. Я же всего-навсего бедный человек, пытающийся познать тайны жизни, — с этими словами он опустил глаза. — А это может и подождать.

Да, сказано непросто.

— Благодарю тебя, Квармельн. Ты настоящий друг. А теперь поспешим…

Колесница стояла у самого входа в очарованный город Ферраноз.

Из всех жителей величественной столицы Аккара, застывшей сейчас в каменной неподвижности, общей судьбы избежали лишь несколько человек: принц Кандар со своими спутниками и, кроме них, трое мужчин и девушка, выскочившая из горящей таверны.

Драматическую картину завершали металлические корабли, неподвижно зависшие в воздухе и блестевшие посреди окаменевших клубов дыма.

Пандин Гелиодотус, стоящий с дерзким, непокорным видом во главе группы дворцовой стражи, принц Шелдион, истекающий кровью на руках у своих колесничих, король Шамрат, бледный и обезумевший, хватающийся за стены, — все они благодаря заклятью потеряли способность двигаться и замерли в вечном покое.

Кандар видел, как его старый наставник вносит девушку, его нареченную, в уснувший город. Квармельн шел гордым, торжественным шагом, держа свою драгоценную ношу так, будто готовился предстать перед самим Гелиосом. Вот они исчезли за древними крепостными стенами.

— А теперь, Кандар, Лев Аккара, у нас осталось с тобой последнее важное дело для этого города, — промолвил чародей Квантох. — Есть кое-какая работа. Этот фолиант — единственный, оставшийся у меня из всей моей библиотеки. Он называется «Наука волшебства», и в нем собраны такие тайны и загадки, такие темные и страшные заклинания, что даже я, Квантох, никогда прежде не мог решиться испытать их.

— Я готов, — просто произнес Кандар.

— Тогда начнем, — сказал Квантох. И открыл фолиант на первой странице.

Глава 2

Темны и мрачны были тайны, которые хранил фолиант, переплетенный в драконью кожу. Вся мудрость прошлых лет, собранная по крупицам и тщательно отшлифованная умами могущественнейших людей, оказалась записанной особыми чернилами на старинном пергаменте, изготовленном, если верить легенде, из нежной кожи умерщвленных девственниц.

И сейчас Квантох с величайшей осторожностью перелистывал древние страницы.

Его лицо было до крайности сосредоточенным, застывшим от напряжения, что служило для Кандара живым напоминанием о беде, постигшей город, и о силах мрака, которые могут всех искалечить и погубить, если не придерживаться изложенных в книге установлений и ритуалов. Пергамент зловеще похрустывал.

А там, где кончалась Конская Равнина, Ферраноз горел и дымился, будучи неподвижен, и ни одна былинка не шевелилась посреди грозного пожарища.

— Даже я, обладая столь обширными познаниями, прежде не осмеливался прибегнуть ко многим из заклинаний, сокрытых в «Науке волшебства», — заметил Квантох.

Он благоговейно перевернул страницу.

— Сможешь ли ты обнаружить те тайные знания, в которых мы теперь нуждаемся? — нетерпеливо спросил Кандар.

Перелистывая страницу за страницей, придворный чародей бормотал обрывки заклинаний, названия заговоров, которые, казалось, с трудом слетали с его губ. Его борода дрожала, он поминутно облизывал пересохшие губы и выглядел очень старым и дряхлым, — согбенный старец, ищущий тайну, которую, возможно, никогда не видели глаза смертного?

— Ты никогда не был достаточно усердным в учении, Кандар, — проворчал Квантох. — Я мог бы столькому научить тебя, и тебе бы это сейчас весьма пригодилось, — если бы только у меня сейчас оказался этот опасный «Золотой свиток»!

— А что, в придворной библиотеке нет экземпляра?..

Квантох зловеще фыркнул.

— Близится конец света, и сиятельная Империя Аккара обречена, — а потому я не вижу смысла скрывать от тебя, что в библиотеке никогда и не было «Золотого свитка».

Кандар выглядел возмущенным.

— Мне не нравятся оба твои выводы, Квантох, и я требую объяснений! Ты всегда претендовал на то, что имеешь доступ к этим дьявольским знаниям…

— Все так, парень. А что еще?

— Так вот, Империя Аккара вовсе не обречена! Я должен отыскать всю мудрость, которая тебе понадобится, и мы снова приведем все в движение, мы сможем победить любой злой разум, управляющий полуволками!

— Смело сказано, клянусь Гелиосом!

Длинный корабль из металла внезапно воспарил над облаком окаменелого клубящегося дыма прямо над городской стеной Ферраноза.

Квантох выпучил глаза.

— Если мы не убежим, нас ждет нечто худшее, чем смерть! — крикнул Кандар.

Корабль тихонько плыл вперед, сверкая на солнце, напоминая бронзовую стрелу.

Ощетинившиеся серые твари заполонили собой палубу, их оружие тоже блестело в лучах солнца. Вот корабль повернул, облетая спящий город.

— Они озадачены! — сказал Квантох. — Еще не поняли, в чем дело. Но вскоре…

— «Золотой свиток»! — нетерпеливо вскричал Кандар, — У кого есть книга?! ! Как ее найти? У нас не так много времени…

И снова Квантох издал подозрительное фырканье.

— Не торопи события, о мой доблестный Принц Кандар, Лев Аккара, последний побег родового древа Ферраноза! У нас есть все время мира, ибо ничто не произойдет в Дремлющем Ферранозе, пока мы отсутствуем!

— Тогда почему ты произнес «вскоре…» Что — «вскоре»?

— Скоро те силы, что обрушили на нас эти несчастья, разберутся, в чем дело. И тогда они, без сомнения, также попытаются восстановить равновесие, чтобы все вновь пришло в движение. Но им это не удастся. Я-то знаю. Здесь необходимо Высшее Знание.

— Да, «Золотой свиток»…

— Это только одна из книг. Нам потребуются «Золотой свиток», равно как и «Завещание мертвых»; что же до ужасающей «Трилогии проклятых», то необходимой ее частью как раз и является наша «Наука волшебства».

В то время, как он говорил, налетел пылевой вихрь. Клубы пыли пронеслись по Конской Равнине; закручиваясь вокруг них спиралью, окутывая их подобно савану мертвеца. А потом пыль улеглась так же неподвижно, как и прежде.

Кандар вздрогнул.

— Даже названия обладают странной и зловещей силой, — прошептал Квантох.

Он вновь тронул листы своей «Науки волшебства».

— Тебе предстоит выучить необходимые заклинания, Кандар. Единственный, у кого может быть экземпляр «Золотого свитка», это Турдур Всезнающий. Многие годы я пытался добиться, чтобы он поделился им со мной, но эта книга дает ему над его землями власть, соразмерную моей здесь.

— Где его можно найти? — потребовал ответа Кандар, сгорая от нетерпения. — Ты только укажи дорогу, и я привезу «Свиток»!

— Далеко на севере, за границами Империи Аккара. Я переписывался с Турдуром, — тебе не удалось бы постичь смысл посланий, и его курьер был ужасен. Его приют далеко отсюда, так далеко, что даже предания Аккара не упоминают о нем.

Кандар чувствовал, как в нем вскипает гнев. Он знал Квантоха на протяжении всей жизни и привык относиться к нему, как к наимудрейшему из людей, пока не узнал поближе его брата-близнеца Квармельна, с его спокойной верой и преданностью науке. Принц привык считать Квантоха великим человеком, и никогда прежде ему не приходилось видеть придворного чародея таким сломленным и потерянным, как теперь.

Здесь, на Конской Равнине, за которой стоял окаменевший пылающий город, а волчьи орды шныряли повсюду на своих летучих кораблях, Кандар Гелиодотус, Принц Аккара сделал еще один гигантский шаг в своем развитии. Он опустился на колени и бережно взял в руки фолиант с золотой цепью. Он указал на страницу, озаглавленную: «О разжижении ног врага, равно как ниже, так и выше колен, с превращением коленных чашечек в желе».

— Вот полезная штука, Квантох, — мягко сказал юноша. — Помню, Шелдион рассказывал мне об этом. Может, приступим?

Кипящий в нем гнев улетучился; отчаянная необходимость совершить любой необдуманный поступок превратилась в трезвую решимость искать пути для разрешения тяжелой ситуации, указать которые способна лишь магия.

— Хорошо, хорошо, — согласился Квантох, от которого не укрылась перемена в тоне юного принца. — Это действительно может пригодиться. Как и все заклинания такого же рода. Ты можешь все их заучить наизусть. — Он листал страницы с осторожностью, но достаточно быстро. — Но здесь еще есть гораздо более сильные заклятия и величайшие тайны.

Кандару за все время обучения неоднократно попадалась на глаза последняя часть книги, включавшая в себя добрую треть листов, запечатанных в отдельный золотой переплет и запертая на замок. И ни разу ему не довелось увидеть, что же там внутри.

Теперь же придворный чародей, пытаясь унять дрожь в разом ослабевших пальцах, вытащил из потайного места в глубинах своей зеленой с золотом мантии тоненький серебряный ключик на цепочке.

Ему пришлось сделать три попытки, прежде чем ключ вошел в отверстие замочка.

Старый волшебник поднял глаза на принца, в них читалось напряжение и беспокойство.

— «Трилогия проклятых»! — прошептал он.

И повернул ключ в замке.

Кандар не мог сказать, чего он ожидал в этот момент.

Внезапной огненной вспышки? Густого облака дыма, сопровождающего появление джинна? Нашествия летучих мышей с окровавленными когтями, с шуршанием вылетающих со страниц фолианта?

Книга открылась, и послышался стон.

— Лишь однажды в жизни я прочитал этот раздел, а потом захлопнул, запер на ключ — очень крепко! Здесь содержатся ужаснейшие откровения…

И Кандар прочел: "Все, что необходимо, чтобы завладеть духом человека, павшего в бою от вашей руки ".

— Нет, я ни разу не убивал человека в бою, в кровавом безумии битвы на физическом плане, — прошептал Квантох.

Следующая страница.

— «О Холокове и Сасилиндже, об их появлении, силе и характере, равно как и о единственном способе завладеть чьими-либо чувствами», — читал Кандар.

— Всему этому, о Кандар, Лев Аккара, ты должен обучиться! — говорил Квантох. — Ибо тебе предстоит столкнуться с силами столь могущественными…

Он запнулся. Тень накрыла их обоих.

Он поднял глаза.

Кандар, читавший пылающие строки, ощутил, как его голову будто сжали в тисках. Он тоже хотел посмотреть наверх, но глаза его, казалось, были прикованы к строчкам. Написанные на снятой заживо коже девственниц, обработанной и отбеленной, чистой и гладкой, послания, которые содержала ужасная книга, гипнотизировали его. Он продолжал чтение.

Квантох попытался вытянуть затекшие ноги. Кандар удержал его за плечо сильной рукой.

— Не шевелись, Квантох. Так они, пожалуй, легко примут нас за мертвых.

— Нет! — возразил Квантох. — Нет!

Значение Холоковы и Сасилинджи сами собой улеглись в сознании Кандара, вместе с тошнотворным смыслом завладения духом убитого в бою человека. Он дочитал разворот до конца. Юноша сильно страдал; перед глазами плясали огоньки.

Затем он освободился от роковой месмерической зависимости и смог поднять глаза.

Чтобы увидеть смерть, приближавшуюся к ним по небу.

Он инстинктивно "хватился левой рукой… за пустой бок — ведь при нем не было ножен… А Скалскелпер остался в колеснице, сгоревшей от зеленого огненного шара…

Будучи безоружным, как он мог начать сражение?..

— Вставай! — скомандовал он Квантоху. — Скорее же!

Старик поднялся, пошатываясь, ведь прошло уже много лет с тех пор, как он участвовал в подобных вещах. На его лице отразился ужас предстоящего поражения.

Кандар сжал кулаки и побежал.

Летучий корабль парил над ним в воздухе. С бортов свисали веревочные лестницы, усыпанные полуволками, чьи темные спины напоминали спелые ягоды ежевики, покрывавшие ветви.

Старый волшебник приложил массу усилий, чтобы догнать Кандара, чья правая рука то сжималась, то разжималась на бегу.

Корабль, как выяснилось, тоже имел пробоину в днище, как и тот, что пострадал от брошенного камня. Он с трудом слушался руля. Вот судно нехотя повернулось, чтобы догнать бегущих людей.

Оставался единственный шанс.

Квадрига, на которой ехали Квантох с братом, Кандар и Элтали, стояла неподалеку. Четверка лошадей терпеливо ждали команд колесничего. Окажись корабль сильно поврежденным, им, может быть, и удастся скрыться от летающей смерти.

В землю рядом с ними вонзилось копье.

Кандар взлетел на колесницу и помог Квантоху перебросить его немощное тело через бортик. Он схватил плетеный кнут и что было сил стегнул по конским спинам, понимая, что сейчас их спасение зависит только от быстроты скакунов.

В дерево вонзилось второе копье.

Лошади заржали и встали на дыбы. Они помчались, будто пушечные ядра, их хвосты и гривы развевались на ветру. Колесница жалобно скрипела на ходу. Квантох со стоном вцепился в борт.

Летучий корабль все пытался развернуть нос по ветру, чтобы догнать их.

Натягивая поводья, Кандар заставил бешено скачущих лошадей развернуться, сделав полукруг, и круто отвернуть вправо от кружащего над ними корабля.

— Скорее, о Кандар, скорее! — причитал Квантох. Он крепко держался за край колесницы, глядя вперед широко открытыми глазами; пережитый шок сделал его почти бесчувственным.

Кандар на мгновение оглянулся.

— О, нет, во имя Дангорна! — богохульственно воскликнул он.

Полуволки спускали с корабля лошадей. Четверо животных в парусиновых попонах, оставлявших открытыми головы и ноги, быстро очутились на земле. Волки посыпались с лестниц, вскочили на лошадей и пустились в погоню за колесницей.

Их мечи тускло отсвечивали в свете зарева застывшего в огне города.

Кандар снова и снова нахлестывал лошадей. Квадрига летела по Конской Равнине. Колеса шуршали по траве. А по пятам неслись полуволки, скорчившиеся, как обезьяны, на спинах своих коней, и с каждой минутой разрыв все сокращался.

— Щит! — вскричал Кандар. — Достань щит — он отразит удары копий!

Непослушными трясущимися руками Квантох отвязал меньший из щитов на колеснице и пристроил его так, чтобы он защищал их спины. Почти тотчас же в щит с гулким звуком впилось копье. Звук этот говорил о том, что у врагов сильные руки. Квантох удивленно хмыкнул.

Дальше на многие мили лежала Конская Равнина. Если бы лошади продолжали мчаться вперед, то им пришлось бы проделать немалый путь. Кандар вновь быстро обернулся. Их уже совсем догоняли. Опершись на борт колесницы, он натянул поводья в струну и обрушил на конские спины последний град ударов. Животные припустились бежать еще быстрее. С их морд летели клочья пены.

Кандар правильно рассчитал расстояние. Он протянул руку назад. Еще одно копье впилось в щит рядом с первым, и Квантох, скорчившийся за его спиной, издал скулящий звук.

Свист хлыста, напоминающий бросок разъяренной змеи.

Скачущий впереди полуволк решил, что сможет этим воспользоваться.

Он ухватился за ременный конец хлыста и потянул на себя.

Кандар, в свою очередь, вцепился в рукоять, прижал ее к борту колесницы и резко дернул, как будто подсек огромную рыбину.

Волкочеловек слетел с лошади. На его черных доспехах проступила кровь. Ударившись лицом о землю, он выпустил конец хлыста. Распластался по земле, а его лошадь, не дождавшись всадника, прошлась по нему копытами и ускакала.

Трое врагов догоняли, издавая на скаку пронзительные вопли.

Один из всадников метнул копье. Оно миновало щит Квантоха, задело колесо и впилось в дерево в передней части колесницы.

— Так больше не может продолжаться! — простонал Квантох, не осмеливаясь выглянуть из-за щита.

Кандару тоже не нравилось, как близко пролетело копье.

Он свернул хлыст в кольцо, приготовившись заарканить следующего.

— Если им удастся приблизиться, они заберутся сюда! — ему слишком хорошо была известна цель врага. — Я хотел оставить копье на крайний случай, но ничего не поделаешь…

Он выдернул копье из деревяшки одним гневным движением. Взял его поудобнее, прицелился и мощно метнул.

Раздался жалобный вопль полуволка, копье прошило насквозь его горло. Он рухнул с коня, который, не разбирая дороги, помчался прочь.

— Двое готовы. Осталось двое, — отметил Кандар.

И эти двое вдруг показали дикую и злобную ярость, ошеломившую принца. Они быстро приближались с мечами в руках.

Сквозь стук копыт, скрип колесницы, резкий звук лошадиного дыхания и шуршание колес о траву Кандар уже явственно различал отвратительное тявканье волколюдей. Он сделал петлю из хлыста.

А потом резко выбросил ее навстречу скачущему волку.

Петля обвилась вокруг волчьей шеи. И затянулась. Кандар сделал рывок. Враг удержался на спине лошади. Кони и колесница поравнялись. Теперь в любой момент…

Кандар молниеносно обернулся. Всадник, тот, что слева, выпрямился на спине скакуна, в руке его зажат меч, жуткая морда искажена отвратительной злобой.

— Квантох! — вскрикнул Кандар.

Он еще раз хлестнул лошадей, а потом развернулся и нанес удар.

Меч выпал из рук полуволка.

Дрожа, кряхтя и бормоча ругательства, Квантох свалился на дно колесницы. Последний выпад принца спас ему жизнь.

Клинок сверкнул, рубанув воздух наискось и задев «Науку волшебства». Пергамент из кожи девственниц затрещал. Драконья кожа лопнула. Большой кусок книги разлетелся по листочку, которые выпорхнули их колесницы и зарылись в облаке дорожной пыли.

Но острие меча, проткнувшее фолиант, окрасилось кровью. То была кровь чародея Квантоха, а меч снова взлетел, чтобы опуститься в последний раз, теперь уже неся смерть.

Пальцы Кандара вцепились в бронзовый щит, который он выхватил из разом обессилевших рук волшебника. Принц почувствовал, как щит принял на себя всю мощь рубящего удара меча. А затем заостренная вершина щита с размаху вонзилась в волчью глотку в том месте, где был зазор между пластинами доспехов.

И волчий победный вопль сменился хрипом агонии.

Не меняя позы, Кандар одним ловким движением перекинул щит слева направо. Меч полуволка обрушился на щит. В тот же миг верхушка щита ударила его по морде.

Черная пасть с желтыми оскаленными клыками откинулась назад. Из страшной раны хлынула кровь. Преодолевая тошноту, Кандар вернул щит на место — рядом с колесом. Два коня умчались прочь без седоков.

Принц наклонился над Квантохом.

Глаза старика смотрели на него с угасающим блеском. Сморщенное лицо напоминало кожуру усохшего фрукта.

— Кандар, о мой принц… ты должен… — Квантох не мог продолжать. Он сделал слабое движение, и глаза его закрылись.

Кандару было ясно, что рана у старика очень глубокая и серьезная; кровь заливала мантию. Он понимал, что имел в виду Квантох, и напряженно всматривался в небо, сузив глаза.

Летучий корабль дрейфовал в небе; он потерял управление, и ветер относил его прочь от города. Сейчас он вряд ли представлял серьезную опасность. Колесница двигалась вперед, кони несли ее дальше от городских стен. Кандар поднялся во весь рост и развернул квадригу, чтобы двигаться в сторону Дремлющего Ферраноза.

Вдруг раздался слабеющий голос Квантоха:

— Ты должен… научиться помогать себе сам… — длинная пауза, слышен лишь топот копыт. — Ты сам… мой принц… только ты остался… — Кандар не смотрел вниз. — Ты… должен… изучить… — он перешел на шепот. — Сейчас… необходимые заклинания… ты должен… должен!.. найти силу… более могущественную, чем у них! — его голос набрал обманчивую силу и звучал, подобно колоколу: — Силу, большую, чем моя, такую, что может вывести Дремлющий Ферраноз из неподвижности!

— Да, Квантох, конечно! — отвечал Кандар, погоняя лошадей.

— А книга… — голос Квантоха снова стал едва слышным. — Я отпер ее… цепи… — голос Квантоха замер.

На полном скаку Кандар привел колесницу к воротам Ферраноза, туда, где начинался Проезд. Посреди адской битвы застыли неподвижные тела сражающихся. Кандар остановил колесницу, не оглядываясь на картину мрачного опустошения. Императорский Проезд, который он видел и прежде, сейчас был воплощением самого ужаса. Принц бережно вынес Квантоха из колесницы и, закинув на плечо, побежал с грузом к воротам.

К Воротам Счастливого Возвращения.

Ибо таково было название ворот, что вели к Императорскому Проезду.

Кандара поразила мрачная ирония этого имени, столь странно вписывающегося в теперешние обстоятельства. Ему было видно, как замер на месте Квармельн с Элтали на руках — чары, упавшие на город, коснулись и его.

Юноша бережно уложил Квантоха наземь и осторожно подтолкнул его в сторону ворот. Намокшая от крови мантия собиралась в складки на мраморных плитах. Конический колпак чародея потерялся, казалось, столетия назад.

Последним бережным усилием принц подтолкнул ногу Квантоха. И внезапно ощутил в пальцах странную леденящую дрожь, наполнявшую сердце ужасом. Его рука дернулась вперед, как будто схваченная невидимыми ледяными пальцами. Это жуткое покалывание было первым симптомом действия того заклятия, которое сковало неподвижностью весь город. Юноша похолодел от ужаса.

Едва понимая, какая тут может быть связь, он внезапно вспомнил колесо и блестевшее от пота тело Маггры, вращавшего рукоять, и то, как вылетали сине-зеленые искры. Все это происходило в убежище, сокрытом от чужих глаз. Всего лишь этим утром.

Тысячу лет назад.

Принц вернулся и после тщательного обследования окрестностей на предмет приближения волков, взял в руки разрозненную «Науку волшебства» и приступил к чтению. Он почувствовал присутствие сил, куда более грозных и могущественных, чем те, что появлялись при вращении колеса. Квантох настаивал, что есть такая сила, перед которой любая наука… но мятежный дух не давал Кандару согласиться с таким утверждением: он упорствовал в своей приверженности огню научного знания.

Зато сейчас он уселся на корточках в грязи у крепостной стены, пытаясь научиться практическому применению чародейских премудростей, записанных на пергаменте из кожи девственниц. Кандар пытался не просто читать, но и запоминать прочитанное. Слова казались очень трудными. Было несложно заучить их механически, но каким образом уложить их в голове так, чтобы постичь смысл и воспроизвести целиком в случае необходимости, — для этого, видимо, нужно было немножко магии.

Многие заклинания не имели начала или конца, ведь добрая половина листов разлетелась по Конской Равнине во время бешеной скачки.

Наконец, когда солнце уже скользнуло одним краем за океан на западе, принц понял, что прочел все, что мог прочесть и удержать в памяти. Теперь можно было приступить к делу всей его жизни.

Кандар взвесил «Науку волшебства» в ладонях.

Что бы ни случилось с ним в будущем, он догадывался, что жизнь приготовила ему суровые испытания. Принц не мог позволить себе носить с собой этот тяжелый фолиант. Он еще раз осторожно пролистал страницы, прислушиваясь к их шороху: казалось, книга говорила с ним на уже понятном языке. Он прочел всю книгу, разве нет? Эти знания изменили его, как изменил его весь прошедший день.

С тяжелым чувством он подсунул книгу под Ворота Счастливого Возвращения. Скользя по мрамору, книга шуршала листами, как, бывает, девушка шуршит в танце накрахмаленными юбками, а затем замерла в гулкой тишине рядом с неподвижным телом Квантоха.

Кандар вернулся к квадриге. Он понял, что ужасно проголодался и хочет пить, и что надо накормить и напоить лошадей. Но пока солнце не село и не сгустились сумерки, он стоял, устремив пристальный взгляд на север.

«Турдур Всезнающий, — сказал он себе. — Нам есть о чем по толковать с тобой, Турдур Всезнающий».

Глава 3

Кандар из Ферраноза бешено скакал на хромом коне вдоль отрогов Лангаанских холмов. Он мчался быстро, не жалея ни себя, ни коня, ибо смерть следовала за ним по пятам. За спиной его, на фоне неба, отливающего медью, высились неприступные скалы. Его рот с пересохшими и почерневшими губами сложился в мрачную гримасу. Он то и дело оборачивался в седле, чтобы устремить взор, застилаемый кровавой пеленой, на свои следы, которые, казалось, дымились.

Принц Кандар не пил уже два дня, и его рот и горло, да и весь организм жалобно стонали от великой засухи.

В полной жажды пустоте его мозга то и дело проносились фрагменты идей и концепций. Он все время пытался удержать в голове все заклинание целиком, чтобы во время этой гонки, когда его преследовали всадники смерти, не потерять магические фразы, необходимые для уничтожения чар.

Он понятия не имел, откуда они взялись и кем были. Он влился в небольшой караван, груженый мехами с юга: за них дадут хорошую цену на севере, где жара быстро сменялась холодом по мере повышения местности над уровнем моря. А потом весь караван с его мехами, золотом и женщинами оказался захваченным разбойниками.

В одиночестве, без друзей и помощников, на охромевшей лошади и с дешевым клинком за поясом, принц Кандар Ферранозский мчался, чтобы спасти свою жизнь. Многое произошло с ним с тех пор, как он покинул Аккар Обреченный; многое изменило его и укрепило его дух, закалило и сделало его внешность еще более обманчивой, ибо трудно было предположить столь невероятную силу и мощь в таком худощавом, гибком юноше.

Громкое «Хватай его!» отозвалось эхом в горах. Принц быстро повернулся на крик. Люди с бритыми раскрашенными головами восседали на лошадях, и тусклое мерцание привязанного к седлам оружия подсказало ему, что, очевидно, пришел его последний час.

Его лошадь вприпрыжку побежала по длинной извилистой тропе у подножия холма, и тут его взору открылась величественная панорама: он был как будто сам Гелиос, обозревающий зеленеющие луга, густые заросли деревьев, нежно журчащие быстрые ручьи и — о радость! — застенчиво прячущийся за излучиной реки город, гордый, сияющий, увенчанный башенками.

Кандар подгонял лошадь. Если удастся сохранять отрыв от преследователей, то на равнине у города ему может посчастливиться встретиться с людьми, которые ненавидят этих горных волков. В его усталом мозгу преследователи приняли обличье волков, хотя, на самом деле, таковыми не являлись. Полуволки промелькнули в его жизни уже целую вечность назад.

Измученная лошадь споткнулась о камень.

Медленно и изнуренно, все еще не отдавая себе отчета в происходящем, Кандар вцепился в седельную луку.

Ноги лошади подкосились, и Кандар упал на дорогу, в густую пыль.

Кровь бросилась юноше в голову: он понял, что произошло, и что его ждет в ближайшие минуты. Если ему суждено умереть — что ж, он умрет, как герой, забрав с собой как можно больше бритоголовых разбойников.

Как же неуютно ощущать в руке кустарный клинок, ведь прежде она привыкла обращаться с оружием работы искуснейших мастеров: таков был его верный Скалскелпер. Тем не менее, он зажал в ладони рукоять клинка и приготовился защищаться.

Их было шестеро.

Они были из той самой банды, что разграбила караван, и именно они охотились за ним. Их вовсе не интересовало его мертвое тело: погоня была для них спортивной забавой, заставлявшей кровь бурлить в жилах.

Солнце клонилось к закату. Камни покрывал густой слой пыли. За спиной Кандара находилось ущелье, где можно было спрятаться, но, сделай он один шаг спиной к преследователям, и можно прощаться с жизнью.

Они догоняли его, низко пригнувшись к шеям лошадей, стремясь перехватить его, дабы их забава не ускользнула.

Он метнулся в сторону и ухватился за две пики, направленные в его сторону. Вцепившись в них, он повис, будто на брусьях в зале для спортивных упражнений в Дремлющем Ферранозе, и его пронесли несколько шагов. Затем он обломил одну из пик и со свирепой силой метнул в одного из ближайших бандитов, буквально проткнув его насквозь, так что тот не успел издать ни звука.

Второй бандит очень быстро познакомился с кустарным клинком. Оружие с хрустом вошло в его шею. Клинок треснул вдоль рукоятки, на которой неизвестный мастер выгравировал свое имя. С бешеным криком Кандар ударил обломанным клинком третьего — прямо по лицу, и он упал сверху на тела товарищей.

Трое остальных, державшихся чуть поодаль, развернули лошадей и припустили во весь опор вдоль холмов, решив, что жизнь дороже: найдется другой повод позабавиться.

Кандар проводил их взглядом, полным ненависти.

У него не было личной причины для ссоры с этими горными бандитами, но они, отъехав было на безопасное расстояние, вдруг снова набросились на него. Юноше хватило ловкости встретить их с копьем в руках, буквально нанизав на него одного из нападавших, чей предсмертный стон огласил окрестные горы. Вырвав из раны копье, Кандар встретил другого разбойника.

Последний из троих вскочил на коня. Перед тем, как скрыться с глаз, он задержался, пристально глядя на Кандара. Принц сжимал копье в руке.

— Чего ты еще ждешь? — язвительно спросил он бандита и сделал выпад в его сторону. Пять трупов валялись под палящим солнцем. — Иди сюда, ляжешь рядом с товарищами!

Человек поднялся в стременах. Он развернул коня, чтобы покинуть это неприятное место. Видимо, вначале ему казалось хорошей идеей напасть на одинокого беззащитного путника. Теперь же…

Кандар почувствовал, как его охватила дикая ярость. Как несправедливо все то, что произошло с ним!

— О, нет! — закричал он, и крик его, набирая силу, пронесся эхом над горами. — Нет, клянусь Дангорном!

Крепко сжав копье, он прицелился и отправил его вдогонку удаляющемуся всаднику. Металлический наконечник, как в масло, вошел в спину и прошил ее насквозь. Разбойник, охнув, покачнулся вправо и мешком вывалился из седла.

Кандар подошел и встал над ним, глядя сверху вниз.

— Никому больше не удастся безнаказанно нападать на сына Бога-Императора Гелиодотуса!

И пошел прочь, оставив лежащее на земле тело.

Рот его наполнился слюной.

Он обнаружил возле убитых бутылки с водой, уложил их в суму, висевшую у седла. Собрал вместе четверых лошадей. Свою собственную придется пристрелить, ибо животное сломало ногу.

Кандар ненавидел это занятие. Он ощущал бессильный гнев против тупой несправедливости природы, позволяющей погибнуть такому прекрасному созданию: ведь лошадь не выживет, если ее нога сломана.

Позднее, напившись и скудно перекусив, он снова был в седле, ведя в поводу троих лошадей. Юноша задумчиво перебирал оружие, пока не нашел лучшее из всех — меч со слегка волнистым клинком работы неизвестного мастера, но из хорошо закаленного железа. Эфес удобно лег в руку. Пойдет и такой; за неимением Скалскелпера и этот сгодится.

Он выехал на дорогу, где почва растрескалась от солнца. И направился к городу у излучины реки.

Город показался Кандару странным. Никто не встретил его у ворот, не поинтересовался, кто он и откуда, хотя тут же стояли двое стражников в стальных шлемах. Множество людей в белых балахонах и цветных шалях спешили по своим делам. Судя по всему, недалеко был базар: до слуха принца доносились протяжные голоса торговцев. Улочки узкие, дома совсем небольшие и стоят тесно друг к другу. Эти маленькие белые глинобитные строения вряд ли имели более двух-трех комнат — меньше, чем любой из домов Ферраноза.

Кандар медленно ехал по улицам, отыскивая постоялый двор. Наконец, ему на глаза попалась грязная кожаная фляга, висевшая над дверью вместо вывески, и он повернул коня.

Таверна оказалась точно такой же, какие попадались Кандару на пути на север, а еще… еще она составляла странный контраст со всем остальным городом. Он приписал эту странность наличию многих рас и национальностей, различному цвету кожи мужчин и женщин. Очевидно, город стоял на перекрестке торговых путей, один из которых шел вдоль отрогов гор, а другой — параллельно, и у излучины реки они встречались. Неудивительно, что здесь останавливаются многие караваны.

Город Джилгал должен быть воротами, ведущими из горной страны к Морю Грез. Берег моря тянулся далеко на запад, и Кандар оставил его, стараясь забраться подальше на север. Теперь он мог задать обычные вопросы.

Посреди таверны находилась длинная барная стойка; сзади нее, как предполагал Кандар, можно обнаружить комнаты — и те, где жил хозяин гостиницы с семьей, и те, которые сдавались путникам. Центр залы пустовал, полы чисто вымыты и натерты песком, а вокруг стояли столы, стулья и скамьи.

Здесь, подумал Кандар, усмехнувшись про себя, будут важно расхаживать девицы, закутанные в разноцветные вуали, которыми они станут трясти, а потом отбросят…

— Как я устал, клянусь Ганчи! — сказал он себе. Но спать было нельзя, пока не прояснится обстановка.

После шума, который стоял в таверне, он испытывал облегчение, заплатив, чтобы его не беспокоили. Он заказал комнату на ночь, стойло и корм для лошадей, а также кубок вина, с которым занял самый темный и тихий угол в зале. И тут к нему выпорхнула девица. Она щедро продемонстрировала ему богатство груди и бедер, слегка прикрытых нарядом из алого бархата.

— Здорово, солдатик! — с улыбкой сказала она.

Кандар решил не опровергать ее заблуждения. На нем была простая синяя туника и штаны, вправленные в сапоги из змеиной кожи, доходившие до середины бедра. Коричневый пояс богатой выделки с крючком для ножен был единственной деталью одежды, оставшейся на нем после бегства из Потерянного Ферраноза. Он отодвинул в сторону ножны, снятые с убитого бандита, чтобы девушка могла сесть рядом. Подлил вина в ее кубок.

Лицо ее состояло из ярко-алого рта, маленького носика и пары карих глаз, и все это в окружении копны белокурых завитков. Она выглядела усталой, старалась быть приятной и любезно поблагодарила за предложение присесть.

— Я — Айли, — начала она разговор.

— Прекрасно, — заметил Кандар, наполняя ее стакан.

Девушка окинула взглядом его худую, подвижную фигуру: какой угрюмый, похоже, ему неприятен звук его собственного голоса. У каждого мужчины, по мнению, Айли, обязательно есть свой груз вины. Вот этот, сидящий рядом, скорее всего, убил своего хозяина, надругался над его дочерью, а затем убежал, чтобы присоединиться к банде наемников. Ну что ж. Такие приносят хорошую прибыль таверне.

Их стол стоял в углу, рядом с еще одним, вокруг которого сновало четверо волков — Кандар снова понял, что принял за них людей, но их мерзкие плотоядные улыбки и манеры напомнили ему отвратительных чудовищ, напавших на его родной город. Эти четверо жестами намекали, что не прочь взять в свою компанию пятого. На них были кожаные штаны и туники — свободная, удобная одежда, подходящая для тех, чей промысел — охота. У каждого за спиной висела длинная рапира, причем стиль работы оружейников был незнаком Кандару. Четыре широкополые шляпы, украшенные перьями, лежали на столе, и огонь свечи окрашивал перья в причудливые тона.

Кандару пришлось вести разговор извилистым путем. Он хотел подготовить Айли, чтобы та созрела для серьезного вопроса.

Наконец юноша решился. Во время разговора он временами чувствовал самодовольную неприязнь к девушке; в данный момент он утешал ее, как утешают товарища по несчастью. И вот настал момент открыть свою душу: дать понять, что его по-настоящему волнует. Ему больше нельзя было молчать.

— Скажи мне, Айли, что ты знаешь о Турдуре Всезнающем? — спросил он, вновь наполняя вином ее кубок.

Казалось, будто он открыл корзину ядовитых змей и выпустил их наружу.

Все, как один, посетители, мужчины и женщины, вскочили со стульев и скамеек и отхлынули от него, как волны от берега во время шторма. Он не осознавал, насколько громко произнес эти слова… ведь он не говорил громко… его шепот был едва слышен…

Как же тогда все эти люди смогли услышать его так отчетливо? И отскочили при звуке шепота так, будто в таверне раздался трубный глас?

«Турдур Всезнающий!»

Его шепот вырос до мощного крика!

Кандар, в свою очередь, собрался с духом, и его правая рука нащупала под столом эфес меча.

— Меч не поможет! — едва слышно выдохнула Айли. Она упала на колени, сжав ладони вместе и притиснув их к обтянутой алым бархатом груди. На лице ее был написан ужас. Все лица были охвачены ужасом.

Посреди зала замерцал тусклый огонек, он как будто загорелся в конце темного туннеля. Он переливался всеми цветами радуги, рос и разбухал, вытягиваясь в линию, потом в геометрическую фигуру непонятных очертаний, и фигура эта становилась все ощутимее, все явственнее, пока не превратилась в нечто ужасающее, яркое, как…

У Кандара не было слов для сравнений.

Ему удалось разглядеть голову, увенчанную рогами, развевающиеся одежды, стальную кольчугу и оценить, хотя бы приблизительно, масштабы темной силы, подчинившей себе всех присутствующих.

Едва слышный шепот молитвы и преклонения перед Великой Спиралью пронесся по залу, как шорох дождевых капель, Кандар покрылся холодным потом.

Принцу пришлось упереться ногами в пол, чтобы не упасть. Сжимая бесполезный сейчас меч, он не мигая смотрел на роковое создание.

А голос монстра резал уши, точно скальпель.

— Кто-то из вас спрашивал Турдура Всезнающего. Я пришел узнать, кто это, и отвести его к моему Мастеру.

Нимало не заботясь о последствиях, Кандар закричал:

— Я принц Кандар из Ферраноза, сын Пандина Гелиодотуса, Бога-Императора Аккара! Я призываю Турдура Всезнающего, ибо нуждаюсь в его помощи!

В его мозгу забурлили обрывки магических знаний, тех заклинаний, которые он заучил механически и теперь почти полностью сложил в уме. Он улавливал их, повторяя шепотом. Ему вновь открылись слова, начертанные на пергаменте из кожи девственниц. Слова плясали перед его внутренним взором.

— Вызываю Защитную Мембрану против тех, кто… — но остальные слова не проговаривались. Он мог лишь беззвучно повторять их в уме, оцепеневший язык отказывался повиноваться.

Огни фантома вспыхнули ярче.

Голос-скальпель резанул еще сильнее.

— Эй, ты, человек, бормочущий малозначащие заклинания! Ты, смертный, осмеливающийся обращаться к силам, что превосходят твое разумение!

Налетел порыв ветра пугающей силы. Огни бешено завертелись. С пола таверны поднялась куча песка и образовала настоящий смерч. Кандар почувствовал, как волосы на его голове встали дыбом.

Люди вокруг издали горестный стон.

Из огненного столпа показалась величественно указующая рука.

— Ты желал увидеть моего Мастера! Я, его помощник и раб Майдер, явился за тобой!

Рядом с Кандаром стояла скамья. Простая добротная скамья из дуба, отполированная многими задами, со следами трапез и пролитого вина, она крепко стояла на своих четырех ногах. Сила, которой невозможно сопротивляться, подняла Кандара в воздух, а затем мощно толкнула в грудь. Он упал и обнаружил, что сидит верхом на скамье.

И скамья поднялась в воздух! Она двигалась! Она летела!

Обхватив скамейку враз онемевшими пальцами, Кандар поднимался в воздух. Его вынесло в открытые двери, будто он ехал на полночном скакуне. Люди попадали ниц, уступая ему дорогу.

Небо встретило его яркими звездами. Скамейка набирала скорость. Кандар ехал, будто на низенькой лошадке, да еще как резво! Огненные очертания Майдера сопровождали его. Ночной ветер развевал одежду и волосы принца. Он склонил голову. Подгоняемая Майдером, скамья несла его вперед, навстречу разыскиваемому им Турдуру Всезнающему.

Глава 4

Скамья летела над крышами гордого Джилгала. Мимо проносились башни, аккуратные маленькие домики. Кандар несся по воздуху помимо своей воли, как в ночном кошмаре.

Они нырнули вниз у подножия самой высокой из башен. Стройная и величественная, со множеством маленьких башенок и бойниц, выстроенная из черного камня, который, казалось, поглощает свет, башня эта как будто свысока глядела на окружающие строения. В окнах сиял свет, и в его ярких лучах громада напоминала скалу из эбенового дерева.

— Это Башня Тарактакуса, короля Тарактеи, коему принадлежат все земли от Лангаанских холмов до моря, — долетел до ушей Кандара голос Майдера, пронзительный, словно порыв ледяного ветра. — Ниже обитает мой Мастер, Турдур Всезнающий.

И они скользнули вниз, к небольшой башне без огней, вырисовывавшейся на фоне главной громады. От нее, казалось, исходил некий дух обреченности, этакое зловоние разрушения и тлена.

Скамья стремительно влетела в открытую арку и встала как вкопанная, заставив плоть Кандара содрогнуться. В сиянии испускаемых Майдером лучей принц увидел открывшийся перед ним проем во всю ширину башни, а за ним виднелись покои, от лицезрения которых у юноши перехватило дыхание.

Когда они были на Конской Равнине у стен горящего Ферраноза, Квантох сказал, что Турдур Всезнающий обладает в своих землях могуществом, сопоставимым с его собственным.

Но сейчас вид покоев чародея во всем блеске совершенства мистической мысли, в роскоши изысканнейшего упадка кого угодно заставил бы воспринимать придворного мага из Ферраноза как жалкую персону, заслуживающую лишь снисхождения.

Потеряв опору в виде скамейки, Кандар очутился на коврах, в которых узнал произведение славной Сангары. Боль воспоминаний захлестнула его. В свете сияния Майдера он мог явственно различать жуткие и безобразные предметы в покоях чародея; мало того, многие из них еще и двигались, внушая еще большее отвращение и страх. Кандар лежал без движения, глубоко дыша, в ожидании хозяина покоев.

И вот Турдур Всезнающий появился в дверях, обитых металлом. И оттого, что он просто вошел через дверь, Кандара почему-то охватило все возрастающее напряжение. Он ожидал, очевидно, огня и клубов серы, а столь обыденное появление заставляло ожидать подвоха и всевозможных козней. И вот чародей здесь: высокий, сильный, с решительным аскетичным лицом. Вот и цель столь долгого путешествия.

— Так вот ты какой, молокосос, решивший поиграть в колдуна, вызывавший Турдура Всезнающего! Бродячий принц, творящий заклинания!

Волшебник был облачен в длинное одеяние, расписанное каббалистическими знаками и защитными рунами, причудливо бегущими вдоль кромок: Квантох носил подобную мантию. Но вместо конического колпака на Турдуре красовалась ярко-красная шляпа с широкими полями, увенчанная невысокой квадратной короной. Алмазы, рубины и изумруды, ограненные в виде звезд и полумесяцев, украшали корону, заливая лицо чародея неземным сиянием.

— Я прибыл издалека… — начал Кандар.

— Ты прибыл из Аккара, из Обреченного Ферраноза! Я знаю! Я знаю!

Кандар не мог оторвать взгляд от толстенного тома драконьей кожи, свисавшего с пояса Турдура на золотой цепочке. Переплет цвета охры объяснял название книги: «Золотой свиток».

Турдур прикоснулся к фолианту жилистой рукой. Он был стар, и казалось, что годы и годы зловещих магических практик сломили его дух. Лицо его хранило следы невоздержанности и распутства: водянистые мешки под глазами, пергаментная кожа, обвисшая складками на щеках. Когда он говорил, открывая провалившийся рот с тонкими губами, были видны полусгнившие зубы и темный, отталкивающего вида язык.

— Я знаком с Квантохом. Старый дуралей! Он не достоин звания мага!

— Квантох смертельно ранен, — резко проговорил Кандар. — Я пришел сюда, чтобы…

— Ферраноз в огне! — захихикал Турдур Всезнающий, и его тощее длинное тело задвигалось в нелепом танце. — Теперь Король Тарактакус должен захватить все земли, принадлежащие Аккару, дабы присоединить их к своим владениям! — И в глазах чародея заплясал зловещий властный огонек. — Я годами советовал ему атаковать империю, а он знай сопротивлялся моим советам. Но уж теперь-то он должен послушаться!

Кандар засмеялся.

Его угасший было дух снова воспрял.

— Ты заблуждаешься! — жестко сказал он, заставив себя вспомнить, что он сын Бога-Императора Аккара. — Скажи, что толку сейчас тебе — да и кому бы то ни было — в Дремлющем Ферранозе?

— О чем это ты, парень? — и Турдур вытянулся вперед по-змеиному, в глазах его полыхала сдерживаемая ярость. — Говори, не то я испепелю тебя на месте!

— Ты, столь великий маг, — и не знаешь, что стряслось с дорогим моему сердцем городом Ферранозом?

Турдур в гневе поднял правую руку, хрустнув костяшками длинных костлявых пальцев. Майдер испустил яркую вспышку огня, и по стенам поползли уродливые тени.

— Ну так слушай, Турдур Всезнающий! — резко крикнул Кандар. — Вот что случилось с моим городом и страной, — и он коротко поведал обо всех недавних событиях. — Вот почему мне необходимы знания, заключенные в «Золотом свитке»: я должен спасти Ферраноз от дьявольского заклятия.

Турдур молчал. Его костлявая рука подпирала не менее костлявую щеку. На лице его отразилось то самое бесконечное Знание, за которое он и получил свое прозвище.

— Король не скажет мне спасибо, если я посоветую ему захватить проклятый город, — задумчиво произнес он, обращая к принцу невидящий взор. — Что проку в городе, где под влиянием чар все замерло неподвижно? — Рука его коснулась фолианта на цепочке. — Но ты что-то там говорил о великих силах?

Кандар кивнул.

— Путь мне был указан. И я верю в его надежность. «Трилогия проклятых»…

При этих словах Турдур устремился вперед с лицом, отмеченным напряженной работой мысли. Глаза чародея зажглись безумным огнем, который немедленно отразил его сверкающий помощник и раб. Турдур чуть не пронзил принца своим длинным острым пальцем.

— Мальчик! Берегись! Ты и не ведаешь, с какими могучими силами вступаешь в игру!

И Кандар ощутил близкое дыхание смерти, смертельного ужаса перед неведомым.

— Слушай меня, Кандар из Ферраноза, Лев Аккара! Согласен ли ты продать свою душу, дабы спасти свой город, страну и народ?

Кандар знал, что настал главный момент его жизни. Он стоял на перепутье. Встретился лицом к лицу с важнейшим вопросом: какой частью себя он готов пожертвовать, чтобы спасти своего отца, Элтали, Квантоха, и Квармельна, и наследного принца Шелдиона.

Перед тем, как принять решение, он все взвесил. И пытался оттянуть страшный момент. Но знал, что не сможет. Ведь он был принцем Аккара, сыном Бога-Императора. И долг был для него самым важным: его обязанность и его любовь. И принц не видел иного пути.

— Да, — резко ответил он. — Я готов сделать все, чтобы спасти Дремлющий Ферраноз.

— Ага!

Свет, испускаемый Майдером, образовал многоцветную сеть, опутавшую всю залу. Демоническая фигура разразилась свистящим и булькающим зловещим смехом.

— Тогда вот что ты должен будешь сделать, — Турдур Всезнающий решил дать ему шанс; он знал, что сейчас, в своем теперешнем состоянии Кандар способен принять его требования. — Тебе придется выполнить для меня одно небольшое задание, так, безделицу, а затем я открою тебе секреты, что кроются в «Золотом свитке».

— Задание?

— Там, за городскими стенами (ибо он никогда не осмелится войти сюда) обитает жалкое существо, именуемое Тошо — Тошо невеликих талантов. Его тебе предстоит убить и забрать у него нефритовую шкатулку, которую он хранит возле сердца.

— Почему я должен убивать его? Я его даже не знаю. И он не причинил мне вреда.

— Глупец! Тебе нужно кое-что от меня. Так вот — это плата, которую ты должен внести!

— А моя душа?..

— Когда принесешь мне нефритовую шкатулку и сообщишь, что Тошо мертв, — тогда и только тогда, аккарианин, мы обсудим твое будущее.

Любые угрызения совести по поводу неизвестного по имени Тошо разрешались легко, если положить на другую чашу весов жизнь целого города. Он сделает все, что потребуется, все, что скажут. Такова сейчас правда жизни, сколь бы горькой она ни казалась.

Кандар кивнул.

— Будь по-твоему, Турдур Всезнающий. Я убью Тошо невеликих талантов и заберу у него нефритовую шкатулку.

— Тогда отправляйся! — и Турдур сложил пальцы в таинственном жесте.

И вновь деревянная скамья с сидящим на ней Кандаром заскользила по воздуху над крышами домов спящего Джилгала. Миновала городские стены, где уснувшие стражники не удосужились проснуться и взглянуть наверх — как бы они отнеслись к подобному зрелищу?.. А может быть, не осмелились, ибо Кандар догадался, в чем причина странного поведения горожан: не смотря на то, что титулованным владыкой считался Тарактакус, однако владыкой истинным был чародей Турдур Всезнающий. За городскими воротами все было объято темнотой и сном. Кандар мчался вперед, и тишину нарушал только свист ветра в ушах. Внизу проносились поля, затем их сменили заросли деревьев, и, наконец, они с глухим ударом приземлились на болотистом берегу. И снова летательный аппарат стал тем, чем был — простой дубовой скамьей без каких-либо способностей к левитации.

Кандар слез со скамьи.

Он понятия не имел, куда теперь идти. Но одно знал точно: ему самому предстоит выбрать направление. И принц пошел вперед, чтобы выбраться из чащи леса. На скамейку он даже не оглянулся. Если она будет еще здесь, когда он вернется со шкатулкой, все будет хорошо. Иначе ему придется отправиться в Джилгал пешком.

Но что бы ни случилось, он должен выполнить поручение Турдура. Кандар помнил о нем все время, чтобы задать по возвращении черному магу, хранителю дьявольского знания, множество вопросов. Тогда сможет выяснить, какие силы пригнали на Дремлющий Ферраноз орды серых полуволков. Он осторожно шел через лес, держа в ножнах меч, принадлежавший прежде разбойнику, а чувства его будто умерли.

Очень скоро юноша очутился на лесной поляне, загроможденной обломками скал, где сходились три тропы, а на перекрестке деревья образовали что-то вроде беседки. Посреди одной из скал виднелся темный зев пещеры. Полускрытый ветвями и листвой потайной ход, казалось, таил непонятную и грозную опасность.

Но наплывающий мрак не мог удержать принца.

Он в два прыжка достиг входа в пещеру, где, без сомнения, и обитал Тошо невеликих талантов.

Отверстие в скале заросло мелкими красными цветочками. Кандару вначале показалось, что они светятся. Но потом он заметил истинный источник света: то были смоляные факелы, которые несли по левой тропе в левой же руке меднокожие гиганты. Правые руки мускулистых воинов сжимали широкие и тяжелые палаши. Вооруженные палашами и факелами исполины бесшумно ступали по сухим листьям.

Кандар затаился, сжимая эфес своего меча.

Светлокожий гигант — в нем было не менее семи футов роста — с развевающимися белокурыми волосами и сверкающими синими глазами в дикой ярости отражал нападения темнокожих воинов. Босой, в одной набедренной повязке из шкуры тигра, он являл собой настоящую машину для разрушения: он рубил, колол и делал резкие выпады, так, что ни один воин не мог уйти невредимым.

Кандар вдруг заметил, как одного из воинов пересек наискосок жуткий шрам. Странное дело — он даже не упал!

Рядом с гигантом бежало странное существо, оказавшееся белокожей девушкой, факелы освещали ее фигуру. Ее длинные рыжие волосы развевались, пока она бежала. Она двигалась стремительно, и тело ее поражало совершенством форм: гибкое и податливое, с крепкими грудями и стройными бедрами; однако, чтобы не отставать, ей приходилось мчаться что есть сил.

— В какую передрягу я ввязался? — спросил сам себя Кандар, прижимаясь спиной к скале сбоку от пещеры, заросшей алыми цветочками. Он решил, что знание Турдура не предусматривало подобного поворота событий.

Теперь картина, кажется, прояснялась. Меднокожие пытались задержать белокурого гиганта. Он же старался пробиться сквозь толпу воинов с демоническими воплями ярости, — и при этом его меч натыкался на пустоту! И он сражался, как обезумевший бык на арене, который крушит все на своем пути.

— А ну, выходите, тявкающие шавки! — ревел гигант. Голос его отражался скалами, подобно удару грома. Освещенный светом факелов вход в пещеру, возле которого происходило сражение, напоминал место какой-то безумной оргии.

Кандар понял, что эфемерные воины появляются в результате чьих-то заклинаний, и предположил, что это дело рук Тошо невеликих талантов.

Вот тебе и невеликих! Воины-то гораздо менее уязвимы, чем белокурый гигант, скачущий, словно неистовый берсерк, у входа в пещеру.

Девушка, чьи волосы буквально пламенели при свете факелов, не отставала от него. Вдруг она заметила Кандара, наполовину спрятавшегося среди цветов.

— Крак! А вот и еще один тебе на зубок!

Варвар отклонился от первоначального направления. Он тоже увидел Кандара. И его огромный меч поднялся в воздух, сверкая клинком из закаленной стали.

— Вижу тебя, малыш! Сейчас ты отведаешь меча Крака Могучего!

Но в этот миг в глубине пещеры возникло движение. И Кандар увидел человека, скрывавшегося в темноте. Человек был низкорослый, сухой, как прутик, в драной мантии со звездами и полумесяцами, выдававшей его принадлежность к миру магии.

То был Тошо. Тошо невеликих талантов.

— Они должны пройти! — пропищал он голосом, напоминавшим писк кролика, полузадушенного терьером. — Мое искусство так ничтожно, у меня вовсе нет могущества и сил!

Несмотря на опасную близость Крака Могучего, который уложил бы его одной левой, Кандар во все глаза смотрел на крошечного Тошо. Он пытался обнаружить выпуклость под мантией, возле сердца.

У него не оставалось времени предаваться мрачным мыслям. Не было времени и возможности пытаться составить заклинания, вызвав их из памяти, чтобы воздействовать на белокурого гиганта. Все, что он мог сделать сейчас — вытащить свой клинок и скрестить его с клинком великана.

Глава 5

— А вот этот стоит драки! — радостно прорычал Крак Могучий. — Этот — не фантом. Он настоящий.

И он со звоном скрестил свой меч с клинком Кандара. Сейчас искусство фехтования, столь долго и прилежно изучаемое принцем в Аккаре, сослужило юноше хорошую службу. Никогда прежде ему не доводилось вести бой с таким превосходящим его по силам противником. Многие изнурительные часы под палящим солнцем Аккара сделали свое дело: принца Кандара Ферранозского можно было, вне всякого сомнения, считать закаленным бойцом и мастером меча! Но теперь ему противостоял не просто искусный фехтовальщик: то была настоящая гора мускулов, тяжеловесный гигант, отбрасывавший его назад с такой силой, что юноша буквально впечатывался в гору.

Крак Могучий наслаждался плодами своих трудов. Его тяжелая рука то поднималась, то опускалась, огромный меч беспощадно разил, а лицо со сверкающими синими глазами буквально излучало восторг. Это был человек, рожденный для битвы.

Очень быстро Кандар понял, что лишь скорость и хорошая техника могут спасти ему жизнь. Нет ни малейшего шанса измотать гиганта или выбить меч у него из рук. Лучше носиться вокруг, заставляя снова и снова поворачиваться лицом к скале, где землю усеивали крупные булыжники. И варвар преследовал юношу, охваченный неистовством.

Оружие Кандара звенело, отражая удары белокурого гиганта. Ему казалось, что на его руку обрушивается стальная лавина.

И он крутился и уворачивался, отражая удары, сопротивляясь убийственному натиску. Было очевидно, что Крак получает огромное удовольствие от игры на грани, от бешеного риска, обмениваясь такими ударами, от которых голова может слететь с плеч.

Кандар покачал головой, ощущая, как ветер развевает волосы. И ринулся вперед, его гибкое тело вытянулось в струнку, и клинок вспорол грудную клетку исполина. Кровь полилась струей.

— Хо! Ты неплохо ударил, малыш! — проревел Крак, со свистом опуская меч.

Только ловкий отскок назад и стремительный поворот вокруг своей оси спас жизнь Кандара, не то быть ему разрубленным надвое.

Он резко вскинул голову и направил свой меч к животу великана, с силой опустив его на могучее бедро. И вновь белая кожа Крака окрасилась свежей кровью.

— Итак, ты опять оцарапал меня! Да ты дерешься, как мужчина!

Надо ли говорить, что Кандар изо всех сил старался избежать ранения.

Единственное касание клинка, зажатого в руке исполина, стало бы для юноши роковым. Его голова, рука, нога и любое другое место, которого бы коснулся чудовищный меч, стали бы похожи на мясное рагу.

Сейчас они находились спиной к пещере. Кандар вкладывал все свое умение в оборону и нападение.

Он ощутил под ногами булыжники. В какую-то долю секунды он успел узреть Тошо, стоящего у входа в пещеру с лицом, искаженным ужасом. У его ног скорчилась обнаженная фигурка девушки, лицо ее скрывали пламенеющие волосы, как будто она стремилась отгородиться от происходящего.

Вот и еще булыжники под ногами. Принц двигался крайне осторожно. Просвистел меч варвара, и Кандару пришлось отскочить в сторону. Он ответил на удар, и Крак с трудом удержался на ногах, его мощная мускулатура защитила его, в то время как противник от такого удара лишился бы головы. Вдруг Крак ступил на круглый валун. Его нога соскользнула. Меч просвистел в воздухе.

Кандар едва-едва не довел дело до конца. Радостное отношение Крака Могучего в конце концов передалось и ему, и теперь вместо отчаяния и скорби он испытывал истинное наслаждение битвой. И он был буквально на волосок от завершения!

Наконец настал этот момент. В результате долгой тренировки и осознания того, что это бой не на жизнь, а на смерть, Кандар сумел-таки добраться до уязвимого места на теле гиганта. Клинок разбойников вошел между ребер и пронзил могучее сердце варвара. Какое-то мгновение тот стоял, ошеломленный, не веря происходящему и глядя на смертельную рану в своей груди. Кандар отскочил назад, на всякий случай держа меч наизготовку.

— Ты… — проговорил Крак странным, даже нежным голо сом. — Ты — смельчак, парень…

С этими словами он рухнул наземь лицом вниз. И умер. Охваченный гневом, ведомый своими страхами и смелостью, подгоняемый демонами, Кандар нагнулся и поднял упавший меч гиганта. Взвесил его в руках. Громоздкий, но сбалансированный. И почувствовал за спиной какое-то шевеление. Тошо невеликих талантов стоял, вытянув вперед одну руку, указывая пальцем на Кандара. С губ волшебника слетали странные слова. И слова эти несли в себе странное оцепенение. И это странное, ужасное оцепенение начало охватывать Кандара. Одним движением он рванулся вперед и одним отчаянным ударом описал мечом полную дугу.

Голова Тошо слетела с плеч и, окровавленная, упала у подножия скалы.

Кандар тяжело дышал: момент был неожиданный и тяжелый.

Теперь на поляне остались в живых лишь он и обнаженная девушка. Темнокожие фантомы не издавали ни звука, а по обезглавленному телу Тошо еще пробегали конвульсии, в то время как труп Крака Могучего неподвижно лежал среди камней.

Издав бессвязный крик раненого животного, девушка подбежала к распростертому телу Крака и упала рядом с ним. Ее огненные волосы, сейчас не такие пламенеющие, ибо факелы погасли, обнажили потрясающей красоты тело. Крепкие груди прижались к грудной клетке гиганта. Она повернула голову и смотрела на Кандара. Ему были хорошо видны ее наполненные ненавистью, сузившиеся глаза — две бездонные ямы адского огня.

— Я… — нерешительно начал Кандар, шагнув вперед.

Девушка вскочила с грацией оленихи. В лунном свете ее белоснежное тело отливало серебром. Она пролетела мимо Кандара. Юноша смотрел ей вслед.

Она наклонилась к обезглавленному телу Тошо, ее проворные пальцы завозились под мантией, расшитой звездами. Раздался торжествующий крик. И в тот же миг Кандар догадался. Он шагнул вперед.

— Это мое! — закричал он. — Я пришел как раз за этим!

Девушка, задыхаясь, смотрела на него, ее грудь тяжело вздымалась, волосы копной свешивались на плечи, а в руке, извлеченной из-под мантии Тошо, лежала нефритовая шкатулка прямоугольной формы.

— Это мое! — простонала она. Ее нелегко было понимать: она говорила на аккарском, главном языке континента, не просто с акцентом, но так, будто ей что-то физически мешало произносить слова. У Крака Могучего был довольно грубый диалект, но язык-то у него, по крайней мере, был нормальный! А этой девице, видно, недолго пришлось учиться аккарскому.

Кандар вытянул меч Крака вперед. И коснулся пупка девицы.

Она медленно поднялась, припадая к земле, ее груди свисали, на лице была маска дьявольской ненависти. Шкатулку она сжимала в руке. Кандар нажал посильнее.

— Отдай мне шкатулку, девочка, не то я выпотрошу тебя!

— Ты, свиная требуха! Жаба, пожирающая экскременты! Ты… — ее голос задыхался от силы собственной ненависти. — Шкатулка — моя! Она нужна мне! Я так долго мечтала о ней…

— Отдай ее мне!

— Послушай! — отчаянно взмолилась она. Проглотила ком в горле. Сделала попытку добиться его расположения: пригладила волосы, посмотрела на него, состроив улыбку. — Послушай, чужестранец. Ты не можешь знать, что в этой шкатулке: только Тошо и я владели секретом. А теперь Тошо мертв.

Кандар одним небрежным словом лишил ее надежды.

— Что там в шкатулке — мне без разницы. Мне нужна она сама. Давай сюда!

Но девица вцепилась в шкатулку. Она резко дернулась в сторону, описав животом дугу, чтобы уйти от острия меча. И повалилась назад, полусидя-полулежа, прижимая драгоценный предмет к себе.

— Выслушай мою историю, докажи, что ты такой великий воин, каким кажешься! Ибо я так долго страдала, а эта шкатулочка положит конец моим мучениям…

— Твои мучения ничего не значат для меня…

— Я была в плену у известного чародея, чье имя я не осмелюсь здесь произнести, потому что боюсь его помощника. Ты знаешь! Он хотел обладать мною, но я отвергла его и бежала. О, эти черные губы! Черный язык! Скрюченные руки! О, сжалься, сжалься надо мной, мне никто более не поможет!

И она бросила многозначительный взгляд в сторону Крака Могучего.

— Крак вошел в мою жизнь как скиталец и вор, варвар из далеких западных земель. О, как он был силен. Он нашел меня, спрятал, хорошо со мной обращался, насколько ему позволяли его лучшие стороны. И я заставила его, умолила, подкупила своим телом, чтобы он пришел сюда, к Тошо, и забрал у него шкатулку, в которой мое спасение от того колдуна.

— Да, я понимаю, — произнес Кандар, заинтригованный по мимо своей воли. Было что-то волнующее в этой девушке, в Краке и Тошо.

Своим женским чутьем она уловила его нерешительность. Слегка изогнувшись, она отвела в сторону меч. Кандар позволил ей это сделать. Девушка бросила на него загадочный взгляд, ее губы полуоткрылись и показался кончик розового язычка. Она лениво откинула голову назад, отчего ее тело выгнулось, образовав арку, и сцепила руки на затылке.

— Ты не находишь, что многие мужчины на все готовы ради меня?..

У Кандара пересохло во рту, язык стал шершавым. Внезапно он увидел в ней женщину, и женщину желанную, чье обнаженное тело искушало его в лунном свете.

— Крак был хорошим человеком, хоть и диким варваром, но без зла внутри. А Тошо, бедный Тошо невеликих талантов, пытающийся помогать тем беднягам, у кого не било средств оплатить магические действия, — он тоже был хорошим человеком.

Девица облизнула губы, ее руки утонули в золоте волос, звезды отражались в ее глубоких глазах и сверкали бликами на белоснежных зубах, округлые формы манили и очаровывали, обещая бездну наслаждения…

Вдруг Кандар резко наклонился, бросил меч и, схватив девушку за руку, потянул к себе. Она неожиданно подчинилась.

Он чувствовал ее тело, мягкое и упругое одновременно, ее губы на своих губах, такие нежные, а затем она высвободилась неуловимым движением и залилась презрительным смехом, бросившись наутек. Вначале он стал догонять ее. Теперь ему было мало шкатулки. Он был рабом предрассудков и не мог забыть свою возлюбленную из Ферраноза; но ведь в мире существуют и другие удовольствия, которыми иногда не грех воспользоваться. Тело девушки мелькало среди стволов деревьев. Он настиг ее одним прыжком, повалил на землю. Листья шуршали. Его руки скользили по ее телу, губы прижимались к губам. Она страстно прижималась к нему.

— Грубиян, грубиян! — ворчала она, уворачиваясь от его руки. Юноша увидел, как ее кулак разжался, и шкатулка выпала на землю. Несмотря на охватившую его страсть и жар, разлившийся по телу, он сохранил достаточно здравого смысла, чтобы схватить шкатулку и сунуть ее себе за пояс. Соблазнительница хрипло засмеялась и навалилась телом на его лицо. Теплая упругая плоть колыхалась возле его щек. Он жадно склонился над ней, и в тот же миг резкая боль пронзила его пах, подобно молнии, рассекающей ствол дуба.

Кандар вскочил, взвыл от боли и выругался. Девица со смехом умчалась прочь, ее обнаженное белое тело сверкало между деревьями.

К моменту, когда ему удалось перевести дух, а боль из острой превратилась в тупую и ноющую, нечего было и думать о преследовании беглянки. Он обернулся на поляну и пещеру. Ему вполне хватит часа, чтобы прийти в себя и отдохнуть перед обратной дорогой.

И снова это странное беспокойство по поводу девушки, Крака и Тошо охватило его. Ведь ему удалось прочесть в колдовской книге кое-какие вещи, которые можно попробовать воплотить. К тому же шкатулочка-то у него: девица улизнула, но шкатулки лишилась. Принц чувствовал, как она проступает под его по ясом: значит, все в порядке.

И все-таки, что за странная дикарка! Ему не все удалось понять из ее речей, в которые были вкраплены чужеземные слова, но все равно он восхищался ею. И жалел. Будь принц женщиной, Турдур Всезнающий явно не стал бы для него желанным. Несомненно, именно о нем и шла речь, как об «известном колдуне».

Кандар подошел к пещере и забрался внутрь. Он чувствовал дикую усталость и оцепенение. И опять упрямое воспоминание о чем-то очень важном завладело его умом. Перед глазами поплыли слова, написанные на коже девственниц, — слова, которые необходимо вспомнить, — и он вспомнил:

«О вещах, необходимых для овладения духом воина, павшего в битве от вашей собственной руки…» Это было в «Науке волшебства».

Та девушка, обнаженная фея, ведьма, сказала, что оба — и Крак могучий, и Тошо невеликих талантов — были хорошими людьми. А еще он точно знал, что Турдур Всезнающий — воплощение зла. И он ведь сразил их обоих в битве по приказанию Турдура и управляемый собственными страстями.

Будучи джентльменом, принц Аккара должен извиниться. И ничего странного в его решении нет. Он был на грани нервного срыва. И, должно быть, видит все под неправильным углом. Но факт остается фактом: он будет делать то, что должен. Хотелось бы, чтобы все происходило под благословляющим светом науки, но пока, ничего не поделаешь, придется окунуться в глубины магии.

И принц приготовил все необходимое. В пещере Тошо он обнаружил приспособления для разведения огня, и вскоре у выхода запылал костерок, будто вызов, брошенный темноте. Над огнем висел бронзовый котел, дочиста надраенный изнутри. А затем юноша взял меч Крака и подошел к телу гиганта. Помедлил пару минут, развернулся и приблизился к голове Тошо. Приподнял ее за спутанные белые волосы, вгляделся в морщинистое лицо, держа голову на уровне своих глаз.

— Тошо невеликих талантов, — проговорил он. И бросил голову в бронзовый котел, висевший над огнем. Потом добавил туда голову Крака, отделенную от тела тремя мощными ударами, сердца обоих мужчин (сердце Крака было повреждено), а также их гениталии, и теперь помешивал жуткое варево. Когда же, наконец, все было готово и только густой дым поднимался над котлом, Кандар выпрямился, широко расставив ноги и тяжело дыша.

Он склонился над котлом. Дым, поднимающийся по спирали в небо, коснулся его ноздрей и рта, и он заставил себя вдохнуть его, ощущая отвратительный запах крови. С лица его упали капли пота. Теперь нужно заставить себя оставаться на месте, согнувшись над котлом, пока жуткое блюдо не будет готово окончательно.

Медленно, заставляя себя вспомнить нужные слова, в то время, как его мозг затуманивался, а во рту пересохло от обоняния мерзкого варева, Кандар повторял слова силы, записанные в «Науке волшебства».

И почувствовал — сам точно не знал, что. Его конечности будто сковал паралич. Голова как будто увеличилась, а затем сморщилась. Все тело пронзила кошмарная боль. Принц почти закончил произносить заклинания и не был уверен, что произнес все, как положено, но изо всех сил пытался произнести последние слова.

И дым над бронзовым котлом исчез.

Огонь погас.

Принц стоял рядом, неподвижный, будто парализованный, ибо им овладело странное предчувствие.

В библиотеках Аккара много книг, описывающих одержимость демонами, рассказов о старых богах и старых империях, о магии, неподвластной человеческому разуму, той, которой стремились избежать во что бы то ни стало. Однако ощущение безумия пришло к Кандару Ферранозскому посреди ночного леса, что рядом с городом Джилгал, над которым Турдур Всезнающий протянул свою паутину разрушения.

«Когда необходимо вызвать дух…»

Едва ли Кандар четко осознавал, что все это значит. Им владело лишь горестное чувство сожаления по поводу смерти Крака и Тошо, странное ощущение последствий борьбы не на жизнь, а на смерть между Краком и Тошо, к которому примешивалась неразделенная страсть, и все вместе создавало настоящую неразбериху в его голове.

Ибо он слышал голоса — прямо внутри своей головы.

Эти два голоса взывали и взывали к нему, испуганные и недовольные, они хотели, чтобы их выслушали.

— Если я умер, то это место непохоже ни на ад, ни на сладчайшие райские кущи, — сказал один из голосов, резкий и звонкий, как колокольчик. — Так что же случилось?

— Клянусь яйцами Крагунота! — гудел другой. — Понятия не имею, где я, малыш, но мне, как никогда в жизни, хотелось бы почувствовать в руке мой верный меч Коцтивкур!

— Крак Могучий! — воскликнул Кандар, все еще отказываясь верить происходящему. — Тошо невеликих талантов! Живые! И оба в моей голове!

— Кто зовет нас? — оба голоса смешались в один, и густое гудение, и пронзительный писк.

— Я — Кандар из Ферраноза, — подумал Кандар. — Тот, кто сразил вас обоих.

— Айе! — прогудел бас. — Хорошая битва, с умом. Но я мертв! Ты разрубил меня, как поросенка. Так как же я могу слышать тебя и говорить с тобой, и как эта квакающая козявка Тошо может проделывать то же самое?

— Я, хоть и невеликих талантов, — вмешался голосок Тошо, — однако, думаю, такое под силу только высшей магии. Я слыхал о «Золотом свитке»…

— Это заклинание — из «Науки волшебства», — мягко проговорил Кандар.

— О, какая сила! — раздался шепот Тошо.

— Этот писклявый забытый Богом волшебник кое-что понимает! — прогремел бас Крака. — А я — нет. Мы сражались с тобой, Кандар из Ферраноза! Мы сражались, и я упал бездыханным, и все заклинания Золотого Ратвейна не смогли бы вернуть меня к жизни!

— Только твой дух, вызвать который помогли магические слова, о Крак, и ничего более! Я и сам как следует всего не понимаю. Но я могу говорить с тобой, а ты — со мной.

Голос Тошо сорвался на визг:

— Я вижу! Вижу вход в свою пещеру, огонь, мой бронзовый котел — я вижу все это глазами другого — глазами Кандара из Ферраноза!

— Айе, айе, — стонал Крак. — И я тоже. Так, получается, этот воробей-задира прикончил и тебя?

— Да нет, это… — Кандар запнулся. Как объяснить? Он чувствовал, что эти двое рядом, их присутствие укоренилось в нем, а дух наполняет его. Это было чувство тепла, чувство товарищества, этих людей приятно называть своими друзьями. Но ведь он убил их обоих. Начав путаные объяснения, он как будто провалился в пустоту; ощущение вроде резкого угасания керосиновой лампы при входе в пещеру, полную летучих мышей.

— Крак! Тошо! — позвал он.

Их голоса вернулись, соединенные в один, слабеющие.

— Мы не можем видеть! Нас тянет назад… Кандар из Ферраноза, держи нас, ведь мы живы лишь благодаря тебе.

— Вернитесь! — простонал Кандар, направляя голос под своды собственного черепа. — Крак Могучий! Тошо невеликих талантов! Назад! Силами заклинания, я повелеваю вам — вернитесь ко мне!

Ответом ему были лишь пустота и молчание.

Глава 6

Небо окрасилось предрассветным румянцем, и вершины деревьев раскачивал утренний ветерок, когда Кандар Ферранозский, Лев Аккара вышел на поляну после непродолжительного отдыха. Когда двое товарищей необъяснимо исчезли из его сознания, принц впал в забытье, которое и сном-то было трудно назвать, а теперь очнулся отдохнувшим, готовым встретить лицом к лицу все, что уготовано ему Турдуром Всезнающим в его страшной башне.

— Турдур Всезнающий! — позвал он сильным и мощным голосом.

Дожидался, пока появится Майдер с летающей скамейкой. Хотелось бы ему иметь возможность спросить у Тошо, в чем смысл загадочной шкатулки. Та странная девушка из чужих краев тоже знала. Она заявила, что в шкатулке — ее неуязвимость перед Турдуром. Юноша ждал. Майдер и летающая скамья не появлялись.

И Кандар зашагал в Джилгал, по дороге предаваясь размышлениям.

Преодолевая лесную тропу большими шагами, он раздумывал, а нельзя ли использовать силу шкатулки против Турдура. Но его собственный разум подвел его к верному ответу.

Положим, шкатулка даст ему защиту, но разве это приблизит его к тайне «Золотого свитка»? А ведь он, Кандар, как раз нуждается в волшебной книге.

Юноша шел и шел, не ведая усталости, пока не вошел в городские врата и не достиг Башни Тарактакуса. Стражи пропустили его с таким выражением раболепия на лицах, что он счел это даже забавным и достойным запоминания.

Когда принц очутился на мраморной лестнице, ведущей в длинные, затканные гобеленами коридоры, на него снова повеяло ужасом. Пахло сыростью и запустением, а еще — жутким страхом, от которого сводило скулы.

Город Джилгал, правивший землями от Лангаанских холмов до моря, управлялся, в свою очередь, самим духом зла, воплотившимся в отвратительной личине Турдура Всезнающего. Входя в его покои из черного дерева, Кандар Ферранозский старался держаться прямо, как струна.

Глаза Майдера, как и прежде, загорелись зловещим огнем, освещая магические предметы в зале. Все окна были плотно занавешены. В воздухе держался запах сырости и тлена. Турдур Всезнающий поднялся с ложа, весьма несвежего на вид, которое стояло в центре залы. Старик выглядел возбужденным и потягивался, сцепив узловатые руки.

— Ну, ну! — прогнусавил он. — Давай же ее мне поскорее!

Кандар прикрыл шкатулку рукой.

— Вначале ты должен показать мне «Золотой свиток».

Сердито скрежеща своими желтыми зубами, Турдур поднял руку, вытянул палец и начал было произносить заклинание. Но остановился, трясясь от злости, так что мантия его заходила ходуном, когда Майдер рванулся вперед и встал между Турдуром и его жертвой.

— Мастер! — заскрежетал он своим непередаваемым голосом. — Помни, у него шкатулка!

— Да, да, Майдер! Конечно!

Кандару стало ясно, что Турдур в гневе позабыл о шкатулке и наложил бы на него заклятие. Но помешала защита, о которой говорила чужестранка. Юношей овладели сильные чувства.

— Пока шкатулка у меня, ты не можешь мне навредить! Прекрасно! Показывай книгу!

Весь содрогаясь от ядовитой злобы, бросая на Кандара бешеные взгляды, волшебник выложил на стол фолиант в переплете из драконьей кожи, и принц склонился над ним.

Освещение, которым служил Майдер, заставляло строчки прыгать и расплываться перед глазами, и Кандар вспомнил о горящем Ферранозе, где он читал подобную книгу.

Принц лихорадочно дочитал до конца, вернее, до тех страниц, что были заперты на замок. И указал на него.

— Открой это, Турдур, ибо здесь, я знаю, содержится информация о наиболее важных для меня вещах.

Турдур злобно ощерился. Его скрюченные пальцы зашевелились, отчего он стал напоминать паука, выслеживающего жертву, и вот эбонитовый ключик вошел в замочную скважину и повернулся, издав пронзительный скрип, словно крыса, угодившая в мышеловку.

— Читай, мой мальчик! И пусть это сослужит тебе добрую службу! За высшим знанием стоят такие силы, что тебе даже нечего пытаться объять их своим слабым умишком. Они разгрызут и выплюнут твой Аккар, словно тыквенное семечко!

Кандар продолжал читать с угрюмым и решительным видом. Ему попались заклинания, с которыми он уже был отчасти знаком. И в мозгу его начало появляться ужасное подозрение.

Юноша отчаянно продолжал чтение. И вот перед ним известное заклинание о том, как овладеть духом убитого воина — и описание предметов, какими он уже пользовался там, у входа в пещеру. Остальные заклинания он прочел бегло, останавливаясь лишь на заглавиях и не вдаваясь в подробности. Он с маниакальным упорством пытался отыскать те заклинания, за которыми стояли высшие силы разума.

Принц дочитал до конца и со страдальческим видом уставился на изображение кроваво-красного черепа, сжимающего в зубах лилию. Символ завершал текст книги. И это все. И Турдур Всезнающий уже тянул нетерпеливые пальцы к шкатулке и нащупывал что-то под уродливой застежкой своего пояса.

Стоит Кандару выпустить из рук шкатулку — и исчезнет за щита против колдовства Турдура.

Майдер испустил яркую вспышку света, отразившуюся в безумных глазах Турдура. До чего же он напоминал скелет своим обтянутым кожей костлявым лицом и скрюченными клешнями вместо рук!

— Дай мне шкатулку, мальчик!

Кандар инстинктивно отпрянул.

Конечно, он джентльмен и привык держать слово… но все же… все же…

— В этой дешевке под названием «Золотой свиток» нет ничего, что поможет моему дорогому городу! Там все то же, что и в другой книге.

От нетерпения Турдур раздулся, как жаба.

— О нет, мальчик, не то же самое. Я видел копию «Науки волшебства». Заклятия одинаковые, но назначение их — разное. Отдай мне шкатулку!

— Ты дал слово! — резал ухо металлический голос Майдера.

— Я действительно дал слово… — неуверенно начал Кандар. Он вцепился в шкатулку, как утопающий в трясине цепляется за болотную осоку.

— Отдай мне шкатулку!

Не выдержав горящего взора, отшатнувшись от зрелища ужасающих черных губ и желтых зубов, трясущихся костлявых рук, протянутых к нему, Кандар оперся одной рукой на стол, чтобы не упасть. Другой рукой он протянул чародею шкатулку.

— Вот… — начал он.

— Нет! — зазвенел голос в его мозгу. — Не отдавай ему шкатулку!

Кандар решил, что сходит с ума.

Голос, звеневший в его мозгу, обращался именно к нему!

— Клянусь розовыми сосками сладчайшей Ваштилулу Пышногрудой! — вторил ему могучий бас. — Я прямо-таки ощущаю свой меч Коцтивкур, висящий у тебя за спиной! Разруби грязного колдунишку на части, и дело сделано!

— Айе! — пищал Тошо. — Послушай Крака, сделай с Турдуром то же, что и со мной. А его проклятую голову выброси подальше от мерзопакостных плеч!

Крак и Тошо! Здесь, в его голове, и общаются с ним, как друзья!

Он отдернул руку.

Тудрур сразу же отскочил назад с занесенной рукой, испепеляя его взглядом.

— Лучше отдай мне шкатулку, ты, прыщавый князек, не то я превращу тебя в червя, — будешь тогда извиваться здесь до конца времен!

Кандар крепко держал шкатулку.

— Ничего не выйдет, пока это у меня! Да, я дал тебе слово чести, но мне ведь нужно защитить свою жизнь. Вот когда я буду далеко от этого отвратительного места, ты получишь желаемое!

— Уничтожь его! — приказал властный голос Крака.

— Нет, нет, — шелестел голосок осторожного Тошо. — Шкатулка может защитить только от чар Турдура. Но он с легкостью справится с неуклюжим мечом, если нападающий будет неловок…

— С неловким мечом, говоришь? — прогремел Крак. — Да будет тебе известно, что Коцтивкур — самый проворный и удачливый клинок во всех Одиннадцати Королевствах! Клянусь глубоким пупком сладчайшей Ваштилулу Пышногрудой! Ни один меч еще не устоял против моего Коцтивкура!

— Но нашему Кандару нелегко управляться с ним, варвар! — возражал Тошо.

— Он еще подросток, у которого молоко на губах не обсохло! Вот подрастет — и я научу его мастерству!

Кандар, сжимая в руках шкатулку, не сводил глаз с перекошенного ненавистью лица колдуна и сверкающих глазниц Майдера, маячившего у дверей.

— Я думаю, дружище Крак, что при таком более чем интересном стечении обстоятельств мне лучше подойдет вот это, — мысленно проговорил он, бросив мимолетный взгляд на бандитский клинок. — Уж кому, как не тебе, знать, что я неплохо владею им.

Мысленное рычание Крака напоминало вопли гиппопотама, повисшего между небом и землей.

— Я хочу одарить тебя, Наш Кандар: быть тебе магистром меча и шпаги.

Кандар пятился от двери с обнаженным мечом в руке, шкатулку он заткнул за пояс.

— Но вот еще что, — продолжал Крак, преисполненный чувства собственного достоинства. — Не поскользнись я на этом чертовом камне, тебе бы ни за что не проткнуть меня!

На длинной витой лестнице, ведущей к дверям покоев Турдура, показались стражники. Они были одеты в белые туники и белые штаны, собранные на лодыжках. Головы защищали стальные каски, изукрашенные резьбой, с прорезями для носа и пышными плюмажами из перьев красного и зеленого цвета. В правой руке каждый воин держал кривую турецкую саблю, в левой — небольшой круглый щит.

— Сабли наголо! — рявкнул Крак в голове у Кандара. — Рази их! Дави их, как мух!

— Я все-таки не столь крепок, как ты, Крак. Если бы я весил столько, сколько ты…

Но, к сожалению, времени на иронию не оставалось. Клинки скрестились в ярких вспышках света. Сразу двое стражников атаковали Кандара. С тем, что справа, проблем не было; он проткнул коротышке живот в области пупка, где тело не было защищено. Но паренек слева нанес удар первым — наискосок, кривым лезвием.

— Пригнись! — скомандовал невидимый наставник. Кандар послушно нагнулся.

Сабля лишь слегка задела его голову, оставив небольшую ссадину.

— Ага! Видишь! — в ярости завопил Крак. — Там почти не было места, чтобы наклониться. Все, что я должен был сделать, это… вот так… и так… и так…

И три быстрых выпада заставили стражников упасть бездыханными, а того парня, что нападал слева, тупо разглядывать кровь, заливавшую его белую одежду.

— Отлично! — пробасил Крак. — Так держать…

— Приближаются еще стражники! — сообщил Тошо. — Почему бы тебе не предоставить Нашего Кандара самому себе, он явно знает, что делает?

— Клянусь черным сердцем Крагунота! Разве нельзя поделиться профессиональными секретами? — В его голосе звучало столько ярости и возмущения, что это вполне можно было использовать в битве.

— Если бы можно было применить против них заклинания… — Тошо тоже едва сдерживал разочарование.

Кандару, конечно, не удавалось удерживать в голове заклинания во время активных боевых действий, когда его меч звенел, встречаясь с чужими клинками, когда лилась кровь, а люди стонали в предсмертной агонии. Заклинания?.. Он не мог вспомнить ни одного…

— Повторяй за мной, о Кандар, повторяй все слова хорошенько, не задумываясь об их значении, — пропищал голосок Тошо.

— Хорошо, — выдохнул Кандар, спускаясь на первую ступеньку. Если ему предстоит выдержать бой, чтобы покинуть башню из черного дерева, пожалуй, пора двигаться. — Говори.

Крак своим могучим басом перебил начавшего что-то пищать Тошо.

— Сейчас не время для магии! Не заклинание, а меч!

«О, если бы я мог вместо меча и магии использовать сейчас чистый свет науки!» — с бессильной яростью подумал Кандар.

Его меч, уже не серебристый, а отливавший темно-красным, летал, поворачивался, колол и рубил. Кровь струилась по синей тунике и штанам. Ему приходилось быть очень осторожным, чтобы не оступиться на залитом кровью мраморе. Спускаясь по лестнице, он оставлял за собой лежащие тела в белых одеждах.

Наконец Тошо начал произносить слова, которые нужно было повторять.

Слова были непонятные — механические сочетания звуков, совершенно бессмысленные, на первый взгляд, вроде «желудок боли… рассеиватель».

Он громко выкрикивал их, в определенном ритме, пока меч отражал атаки стражников.

И все это время в его голове слышались наставления Крака.

— Во имя Крокса! Лучники! — сердито рычал гигант.

Между лестничными переходами был балкон. На нем засели лучники, целясь в спускающегося Кандара.

А принц меж тем шел вниз, круша врагов, подобно дикому зверю из джунглей. Его меч алой окровавленной птицей носился вокруг. Стрелы налетали на клинок и усеивали мраморный пол рядом с трупами стражников.

С помощью повелительных окриков Крака, управлявшего его действиями, Кандар преодолел один закругляющийся пролет, не переставая повторять бессмысленные заклинания вслед за Тошо. Внизу во дворе показалась новая группа лучников. Они образовали теперь целую команду, присоединившись к тем, кто уже целился в сползающего по ступеням принца. В юношу полетели новые стрелы.

Он нагнулся. Помог рефлекс. Принц схватил упавший бронзовый щит, крепко зажав его перед собой. В него попала лишь одна стрела. Остальные поражали бегущих стражников в белом. Он слышал стоны и яростную ругань с верхних ступеней лестницы, но не оглядывался.

Кандар, наконец, закончил повторять за Тошо заклинания и мог теперь сосредоточиться на том, чтобы следить за полетом следующей стрелы.

Но лучники не стреляли. Они корчились в агонии. Роняли луки. Весь двор наполнился криками и стонами.

— Что там происходит, во имя Гелиоса, что еще стряслось?

Стражники перемахивали через главные ворота и спрыгивали на землю. Лица их зеленели; их начинало рвать, они падали, задрав ноги, и корчились в муках.

Тошо заливался язвительным смехом, звучавшим, как колокольчик, в мозгу у Кандара.

— Таланты мои невелики; я всего лишь лечу деревенский люд, который идет ко мне, потому что не любит великих чародеев. Клянусь священной кровью прекрасного Майюса, наш день не за горами!

— Клянусь пухлыми ляжками сладчайшей Ваштилулу Пышногрудой! — ревел Крак, — Забери нас отсюда, Кандар, пока они не оправились от трюков старины Тошо и не распороли наши животы от пупка и до завтрака! Пошевеливайся, парень!

Оставаться здесь не было нужды, и Кандар поспешил к воротам. Их створки были открыты, и дюжина стражников толпились вокруг, стеная и держась за животы. Пробегая мимо них, Кандар услышал хихиканье Тошо в своей голове.

— Простенькое заклинание, Наш Кандар, обычная деревенская магия, что лечит желудки деревенских мужиков, но, будучи произнесенным наоборот, вызывает рези в животе! Ты сам видел! Простенькая магия…

— Клянусь Дангорном! Может, ты и невеликих талантов, но могучий маг, Тошо! Ты спас наши жизни!

— Шевели конечностями, Наш Кандар, — прервал их беседу Крак. — Или мы все погибнем вместе с тобой! Эти вояки в женских юбках настигнут нас в два счета.

Кандар проворно припустил прочь от этой башни — воплощения ужаса.

Ничего странного в том, что Крак и Тошо не желали быть убитыми — хоть они уже погибли от его руки и были живы только наполовину, существуя в виде голосов в его голове, однако же с его смертью они погибнут окончательно.

Узкие улочки Джилгала поглотили принца, как вспаханная земля — навозного жука.

Сменив бег на быстрый ход, юноша вышел к маленькому базару, где богато украшенные палатки торговцев ослепляли роскошью, а огни ярко горели, невзирая на утренний час. Вскоре он очутился возле постоялого двора, где оставил лошадей. Животные были на месте; конюх вывел и взнуздал их, задал им корма и воды, подготовив к пути.

Кандар не волновался о том, что, соберись он войти, скажут хозяин гостиницы и прочие постояльцы по поводу его визита к Турдуру Всезнающему на летающей скамейке. Но время было слишком дорого, чтобы тратить его на такие забавы.

Он задержался на минуту, укрепляя ножны у седла, а второй конюх тем временем вывел из стойла других животных. Кандар смотрел во все глаза. Никогда прежде ему не доводилось видеть подобных зверей. Пожалуй, он мог слышать о них в рассказах путешественников и сейчас разглядывал их во все глаза с видом деревенского мальчишки, впервые оказавшегося в столице с ее диковинами.

— Во имя Ганчи! Что это за существа?

— Ты что, никогда не видел думареста? — раздраженно спросил его Тошо. — Хотя они нечасты в наших краях, ибо происходят с далекого севера, и в это время года редко попадают к нам. Им больше по вкусу жара.

Причина такого предпочтения была ясна. Каждого думареста покрывала гладкая безволосая кожа. Размером животные напоминали крупную лошадь. Каждое обладало двумя парами ног с копытами, подкованными полосами сверкающего металла. От передних ног отходили еще две дополнительных ступни, голова гордо покоилась на длинной шее, а дальше шли плечи и изящные руки. Кандар решил, что думарест похож не на сказочных кентавров древности, а просто представляет собой некую причудливую форму жизни.

— Ого, да ты не встречался с думарестом, парень! — загремел жизнерадостный бас. Вначале принц решил было, что это Крак, но, повернувшись, обнаружил одного из охотников, выходившего из дверей гостиницы. Его сопровождали еще трое. Яркие плюмажи из перьев на их шляпах сверкали в лучах солнца.

— Интересные животные, — заметил Кандар.

Глаза охотника сузились и превратились в две голубые ледышки. Он быстро взглянул на Кандара, и сейчас же его рука потянулась к рапире, висевшей за спиной.

— Я узнал тебя! Это ты улетел отсюда ночью… на скамейке! Да поразит тебя Сверкающая Спираль!

Этим людям не было дела до того, какова цель Кандара, но они не любили магию и чародеев, поэтому сейчас все четверо обнажили рапиры, и четыре острия были направлены в сердце принца.

— Подождите минуту… — начал юноша.

— Не вступай в разговоры, дуралей! — оборвал его резкий голос Крака. — Оружие наголо, не то ты — мертвец, и мы вместе с тобой!

— Я не собирался ссориться с вами, господа! — вскричал Кандар, обнажая разбойничий клинок. — Позвольте мне уйти восвояси. Я не колдун!

Его отрезвил писк Тошо.

— Долой жалость, Наш Кандар! Обрушь-ка на них всю мощь своих заклинаний!

Клинки встретились со звоном.

— Я не могу сейчас вспомнить ни одного заклинания! — закричал Кандар. — Разве не ясно? Подскажи мне, как заставить их потерять здоровье, Тошо!

Он отступал, вращая бандитский клинок по кругу, что помогало, как он знал, против молниеносных скользящих прямых выпадов рапиры. Эти охотники дрались хорошо, профессионально, не изображая героев. На Кандара жестко нападали. Пришлось отступать, пока нога его не наткнулась на деревянную кадку с водой.

Четыре рапирных острия смотрели ему в сердце.

И остановились на расстоянии булавочной головки от его трепещущей груди. Предводитель четверки, человек со светлыми усами, бронзовым от солнца лицом и мелкими морщинками в углах глаз, свидетельствующими о веселом нраве, остановил товарищей:

— Друзья, никакой он не чародей. Ему ничего не стоило бы наслать на нас заклятья, прежде чем мы осмелились бы насадить его на вертел.

Немного смущенный, Кандар отошел в сторону. Это он-то, лучший боец Аккара, чуть было не пострадал от четверых варваров из северных земель! И что это на него нашло?!

В этот момент во дворе кое-что произошло.

Появился пятый участник группы, которого ждали еще с ночи.

Кандар просто открыл рот от изумления.

Она была стройна и изящна, одета по-охотничьи, в костюм из коричневой кожи, но костюм этот удивительно подчеркивал ее фигуру, так что Кандар мог любоваться точеными ногами и талией, которую, казалось, можно охватить ладонью. Каштановые кудри струились по плечам. Лицо было загорелым и дышало здоровьем. С прямым носом и резко очерченными скулами оно напоминало полевой цветок, гордо расцветающий под солнцем. Карие глаза холодно глядели на Кандара.

— Опять перепалка, Аллейн? — как бы между прочим спросила она. — Ты знаешь, как я отношусь к таким глупостям. — Она продолжала смотреть на Кандара.

Аллейн, предводитель, смущенно усмехнулся, внезапно замерев, когда девушка устремила на него взор.

— Ничего серьезного, миледи, — проговорил он.

Девушка повернулась к Кандару. Юноша почувствовал на себе внимательный взгляд карих глаз и ощутил, как сила ее личности влияет на него, подобно тому, как мощный поток размывает рыхлые песчаные берега.

— Я — леди Анджелена из Аскапарда.

Кандар открыл было рот, но потом закрыл снова. Он уже имел неосторожность представиться Майдеру прошлой ночью, но, судя по грубому поведению охотников, они то ли не расслышали всех его титулов, то ли не поверили в их подлинность. В любом случае не помешает скрыть свое подлинное имя во избежание похищения.

— Я — Кандар, — отрывисто сказал он.

Девушка приподняла одну резко очерченную бровь.

— Мы держим путь в Гримвальд, а затем — на север. Куда направляешься ты, Кандар?

— Тоже на север, — ответил он тем же грубым тоном.

Аллейн был недоволен.

— Когда говоришь с миледи, будь повежливее, парень, а не то отведаешь моей рапиры!

Девушка склонила голову, взгляд ее прозрачных карих глаз скользнул по нему, рот чуть скривился в лукавой полуулыбке, как бы подбадривая отважного защитника.

— Спасибо тебе, добрый Аллейн. А теперь — по коням!

Кандар перекинул длинные ноги через седло своей лошади. Охотники и их госпожа оседлали думарестов совершенно легко и непринужденно, причем животные повернули головы и своими изящным ручками помогли седокам взобраться. Наездники издали тихий свист, и думаресты ответили тем же. У Кандара пробежал холодок по коже: люди разговаривали с животными!

Маленькая процессия покинула двор гостиницы с топотом и цоканьем копыт.

— Ну, и во что мы влипли? — спросил Тошо загадочным тоном. — Что вообще случилось с тобой, Наш Кандар?

Пока день медленно и лениво тянулся, и их маршрут продолжался, Кандар не спеша рассказал Краку и Тошо обо всем, что произошло, начиная с нашествия полуволчьих орд, руководимых могущественными силами зла, на дремлющий Ферраноз.

— А теперь я должен отыскать источник светлой магии, чтобы овладеть им и найти выход из положения!

— Я видел «Золотой свиток» Турдура в те времена, когда еще помогал ему, — задумчиво произнес Тошо, — Хранящаяся в нем магия не под силу моим скромным талантам. Однако я представляю, о каком источнике светлой магии ты ведешь речь: эти существа послабее, пожалуй, чем Милостивый Лорд Майюс, но способны помочь тебе в достижении цели.

— Ты знаешь их? — спросил Крак.

— Один человек в предсмертном бреду выложил мне секрет: он указал местонахождение могилы великого волшебника Нга-Эрешвигала, слуги Лорда Теней, Величайшего Мага и Колдуна — и владельца «Завещания мертвых».

Охватившее было Кандара радостное возбуждение мигом улетучилось.

— Ну да, и там будут все те же старые заклинания, что и в двух предыдущих. Что толку…

— Совершенно верно, те же самые старые, очень древние заклинания, — с ледяным спокойствием продолжал Тошо. — Но ведь существует же причина, почему три эти книги составляют «Трилогию проклятых»! И нам надо пошевеливаться быстрее, пока Турдур не вырвался из-под власти нефритовой шкатулки. Вперед, на север, Наш Кандар!

Глава 7

Королевство Тарактея простиралось от гигантской гряды изломанных скальных вершин, высокогорных плато и торчащих пиков, носившей название Лангаанских холмов, до самого морского побережья. Море называлось Морем Грез и относилось к Западному Океану. Еще на много лиг [1] от границы Тарактеи. Кандару казалось, что эти земли — под властью Турдура Всезнающего.

Тошо знай поторапливал его. Крак горько жаловался на отсутствие сражений. Кандар, к счастью, все эти дни сохранял мирные отношения с леди Анджеленой и четырьмя ее спутниками.

Да и охотники, руководимые Аллейном, казалось, приняли его за своего, хотя порой и бросали на него изумленные взгляды. Кандар чувствовал страшный голод. С усталостью еще можно было мириться, но как быть с желудком, прилипшим к спине?! Поэтому, когда они остановились пообедать в придорожной таверне, и Анджелена с охотниками лишь слегка перекусили, Кандар заказал и уничтожил огромное количество еды. Он расплатился с любезным видом, едва осознавая, что его кошель содержит лишь несколько серебряных монет, пригоршню медяков и всего один золотой дотус с портретом его дорогого отца. Пожалуй, немного есть в мире людей, которые могли бы похвастаться тем, что портреты их отцов изображены на монетах!

Все это заставило его задуматься, погрузиться в еду, настроиться на скорейшее обнаружение «Завещания мертвых» и разгадывание загадки «Трилогии проклятых».

К вечеру, когда ослепительно синее небо окрасилось в нежно-розовые и изумрудно-зеленые тона, путники увидели впереди лес.

— Лес Семелы, — сообщила Леди Анджелена Кандару. — Прямо за ним начинается Гримвальд, до него добрых три лиги. — Она держалась в седле очень грациозно, лицо ее освещало предзакатное солнце. — Но, говорят, этот лес заколдован, — добавила она.

Аллейн мрачно усмехнулся.

— Гримвальд находится за границей, — пропищал Тошо.

— Я дал слово, — ответил Кандар.

— Клянусь яйцами Крагунота! Я надеюсь, что это так, парень! — прорычал Крак.

— Не могу сказать, что я сам в восторге от этого, — парировал Кандар.

— Как насчет леди Анджелены и ее людей? — спросил Тошо.

— Если он не знает, что с ней делать… — радостно проревел Крак слева под сводами черепа Кандара. — О, клянусь развратными глазами сладчайшей Ваштилулу Пышногрудой, я его быстро научу!

— Чтобы он был, как ты… — начал Тошо. Но голосок маленького волшебника очень быстро заглох. Исчез и могучий бас Крака, пытавшегося возражать. В голове Кандара воцарилась мертвая гулкая пустота, как будто после удара могучего дьявольского колокола. Юноша почувствовал смятение. Его друзья исчезли! Они вновь оставили его в одиночестве!

— С тобой все в порядке, Кандар? — отрезвил его тревожный голос леди Анджелены.

Он выпрямился в седле. Улыбнулся.

— Отлично, миледи. Я просто замечтался.

— Не лучшее время для мечтаний, — резко заметила девушка. — Едем через лес Семелы. Держи глаза открытыми.

— И что я должен увидеть?

Аллейн склонился над мешком, привязанным к седлу:

— Все, что угодно! — резко бросил он. Затем вытащил арбалет, стрелы к нему и начал заряжать его, готовясь к стрельбе. Остальные охотники последовали его примеру.

Кандару ничего не оставалось, как нащупать меч в ножнах.

Леди Анджелена с легкой полуулыбкой обернулась к нему:

— О, ты неплохо вооружен, Кандар!

Он не стал ввязываться в обмен колкостями. Слишком его беспокоила судьба Крака и Тошо.

— Это всего лишь сувенир, — бросил юноша.

Ее глаза оценивающе скользнули по нему. Кандар знал, что она думает. И поправил Коцтивкур на спине. С ним будет легче управиться, не слезая с лошади. Хорошо бы предоставилась такая возможность, пока они пробираются сквозь темный и мрачный лес.

Думарест свистнул, и в его голосе послышалась тревога.

С деревьев посыпались странные существа с длинными ногами, похожие на стаю дьявольских обезьян, что скачут у входа в ад.

Покрытые черным или коричневым мехом, окаймленным оранжевым, они так и летали с ветки на ветку. Их острые клыки ярко сверкали в лучах заходящего солнца, а в глазах горели кровожадные огоньки. В лапах они держали остро наточенные пики. Каждое из существ вопило, рычало и визжало, устремляясь к несчастным путешественникам.

Запели стрелы, выпущенные из арбалетов. Четверо охотников поразили цели. Но монстры запрыгали по телам убитых собратьев с новой силой. Четыре рапиры покинули ножны. Кандар обнажил бандитский клинок, ибо Коцтивкур вряд ли пригодится в ситуации, когда важней всего проворство.

Юноша ощутил сухость во рту. Он узнал чужаков. Леди Анджелена, державшаяся со спокойной уверенностью, также обнажила свою длинную рапиру с подлинным изяществом, выдававшим в ней опытную фехтовальщицу.

Один из охотников уже свалился с коня, и острые клыки монстра впились ему в шею. Он мгновенно умер, захлебнувшись кровью. Думаресты также принимали участие в сражении, держа в маленьких ручках клинки, которыми разили спрыгивавших с деревьев чудовищ.

Второй охотник тоже упал. За секунду перед взором Кандара промелькнула его длинная рапира с четырьмя нанизанными на нее, подобно кускам шашлыка, маленькими монстрами, но затем тело охотника было буквально погребено под оравой визжащих и беснующихся мартышек.

Думаресты припустили через лес галопом, четыре лошади Кандара не отставали от них. Принц на ходу орудовал клинком, больше отбиваясь от монстров, нежели поражая их. Думарест Аллейна жалобно застонал, когда в его верхнюю часть впилась острая пика. Охотник пулей вылетел из седла и завис над тропой, держась за крепкий сук. Кандар был слишком занят, но, бросив беглый взгляд, он заметил, как ему показалось, что Аллейн карабкается по стволу и ветвям дерева, впрочем, он не мог быть в этом уверен. Тем более, что новые атаки отвлекли его внимание. А потом упала леди Анджелена из Аскапарда. Тотчас же рядом с ней очутился последний из сопровождавших ее охотников. В его тело тут же вонзились десятки пик. Думаресты резко засвистели, вот второй из них упал, а оставшиеся умчались в неизвестном направлении.

Четверо лошадей достигли того места, где мертвый охотник прикрывал собой девушку. Тропа была едва различима в темноте. Кандар дважды чуть не свалился с лошади, наткнувшись на тело мертвеца. Не выпуская ног из стремян, он свесился с лошади, не рискуя спускаться на землю, чтобы поднять девушку.

Ему все же удалось это сделать, правда, пришлось отбросить в сторону труп ее защитника.

Лошадь мощным галопом помчалась по тропе, за ней с фырканьем неслись трое остальных. Бережно удерживая на руках леди Анджелену, Кандар отражал одну за другой атаки злобных обезьян. Вот он ощутил прикосновение острых клыков на своем плече, там, где покоилась голова девушки, а затем бандитский клинок мелькнул в воздухе, едва не вонзившись в ее плоть.

Кандар едва перевел дыхание. Он не забыл Элтали. Нет, никогда ему не забыть тот неудачный бросок копья. Никогда. Но ведь сейчас он снова едва не погубил девушку, заботясь о ее спасении. Принц посмотрел на Анджелену. Она легонько тряхнула головой, глядя на него. На ее лице отразилась радость. Она не сводила с него глаз. Пережитая опасность все изменила. Больше девушка не усмехалась кривой усмешкой, а улыбалась от души, глядя на него с восхищением.

Тут лошадь налетела на древесный корень, и всадник со своей ношей совершили ошеломляющий кувырок через голову.

На самом деле времени на головокружение не оставалось. За ними гнались гнусные убийцы. Поэтому Кандар подхватил Анджелену и довольно быстро, благодаря своей необычайной силе, побежал дальше в лес, держа девушку на руках.

Два черно-коричневых монстра пустились вдогонку. Они визжали и хрюкали. Кандар бесцеремонно перекинул ношу через левое плечо. Лицо его озарилось беспощадной решимостью. Разбойничий клинок сновал туда и обратно. Первый вампир упал, истекая черной кровью. Второй направил свою пику Кандару в область паха. Принц отразил удар и обрушил клинок на нападавшего.

Голова обезьяны упала на землю. Меч застрял в теле зверя. Кандар наступил на него ногой, выдергивая клинок. Рядом уже слышались вопли догонявших монстров.

— Дальше, вперед! — прошептала Анджелена. — Оставь меч. Если они приблизятся, воспользуйся тем, большим мечом. — Глаза ее озарились лихорадочным блеском.

С болью последовав ее совету, ибо бандитский клинок сослужил ему немалую службу, Кандар помчался туда, где меж деревьями тускло сиял огонь.

В его мозгу заплясали фрагменты заклинаний.

Он отчаянно пытался вспомнить полностью хотя бы одно:

— Именем Тотака и Мумулака! Пускай все их кости и сухожилия… Нет, не то!

Напрягая весь свой разум, он продирался сквозь заросли кустарника, чувствуя, как рвется его одежда о шипы и колючки. Анджелена коротко вскрикнула от боли.

Он слегка замешкался. Вокруг раздавался глухой ропот леса. Кандар навострил уши. Ничего. Ни звука погони. Анджелена дернулась, и он усадил ее на землю. Ее костюм из коричневой кожи оказался изорванным в нескольких местах. Чуть погодя они вновь услышали резкий вопль, полный боли.

— Обезьяны-вампиры! — прошептала Анджелена. Она тяжело дышала. Глаза казались огромными от страха и возбуждения.

Кандар вновь подхватил ее на руки и помчался вперед. Кусты тянули к нему свои колючие руки. Он бежал, пока пот не начал течь по его обнаженной груди, смешиваясь с кровью из ран, оставленных пиками монстров.

Принц запнулся за корень дерева. И растянулся во весь рост, не выпуская девушку из рук. Ветви сомкнулись над ними. Они лежали в небольшой пещерке, образованной корнями исполинского дерева, надежно укрытые колючими зарослями. Тело Кандара покрывали раны и ссадины. Вокруг была кромешная тьма, освещаемая лишь светом одинокой звезды. В этом скудном освещении принц едва мог разглядеть лицо спасенной им девушки — радостное, раскрасневшееся, озаренное улыбкой.

Он попытался подняться, но она не пускала его, ухватившись за край одежды.

— Останься здесь, Кандар. Здесь мы в безопасности.

Она наклонила голову, отчего ее кудри упали ему на лицо, и приблизила свои жаркие губы к его губам. Изумленный, юноша почувствовал, как кружится голова, и, словно во сне, отвечал на ее поцелуи. Жаркие объятия пробудили огонь страсти в его чреслах.

Она упала на спину. Стянула с себя кожаный костюм и отшвырнула его прочь. Под ним ничего не было. Ее обнаженное тело, пылавшее огнем, манило и сулило несказанные удовольствия. Потеряв голову, Кандар притянул ее к себе, зарывшись лицом в ее груди, жадно целуя соски. Она отвечала ему с возраставшей страстью, становясь все более желанной. Голова девушки откинулась назад, глаза были широко открыты, горячие руки ласкали его спину, она отдавалась страсти, словно дикое животное.

Они предавались любви в полном безмолвии, скрытые шатром из ветвей и шипов, а вокруг раздавались вопли ужасных монстров. Сухие листья образовали мягкое и удобное ложе. Кандар не ощущал ни малейшего неудобства. Когда все кончилось, он сел, тяжело дыша и чувствуя себя восхитительно. Великий меч Коцтивкур покоился рядом. Улыбаясь каким-то своим мыслям, леди Анджелена откинула волосы с разгоряченного лица и дотронулась до меча.

— Я с ним знакома, — сказала она голосам, утомленным от пережитой любовной гонки. В других обстоятельствах ее дикая страстность могла бы напугать Кандара.

— Я… — начал он и запнулся.

Она накинула на плечи остатки своей туники.

— Нет, дорогой Кандар. Ничто не должно лежать между нами. Пока твой доблестный меч с тобой, мы останемся добрыми друзьями.

Он кивнул, не говоря ни слова.

До них донеслись странные звуки. Вершины деревьев качались, издавая шум, сквозь который не долетали вопли обезьян-вампиров.

— Апсалоток крадется через лес, — сказала девушка, вздрогнув. — Наверное, уже полночь.

— Аллейн говорил… — начал он. — Вы не верите в магию?

Она улыбнулась.

— Верим ли мы? Как можно не верить, когда видишь колдовство на каждом шагу? Но мы не пользуемся Черным Искусством.

— Черным Искусством? — переспросил Кандар в изумлении. — Я вовсе не имею в виду глупые игрушки с вызыванием дьявола. Они — лишь плод воспаленного воображения. Я говорю о сознательном использовании заклинаний.

— Значит, ты выбираешь заклинания…

— Выбираю ли я?.. — Он горько улыбнулся в ответ. — Будь моя воля, я выбрал бы благословенный светоч науки. Но обстоятельства заставляют меня прибегать к магии, дабы отыскать ответы на вопрос: как расколдовать очарованный город Дремлющий Ферраноз.

И принц объяснил ей, в чем дело.

— И теперь я должен отыскать могилу Нга-Эрешвигала, слуги Лорда Теней. Там я надеюсь найти экземпляр «Завещания мертвых».

При этих словах девушка вздрогнула и прижалась к нему. Лес отвечал вздохами крадущегося Апсалотока.

— Я могу помочь тебе, Кандар, принц Кандар Гелиодотус…

— Кандар.

— Далеко на западе, в Западном Океане лежит остров Хистея. Будучи ребенком, я слышала истории от своих стражников об изгнании Нга-Эрешвигала. Именно там, на острове Хистея, находится его могила, в забытом и всеми покинутом месте.

Надежда затеплилась в сердце Кандара.

— Но вот еще что, — продолжала Леди Анджелена. — Я со всем не уверена, что это правда: может быть, взрослые потчевали ребенка сказками…

— Это должно быть правдой! — вскричал Кандар.

Ему вспомнилось, как неохотно Крак сообщил ему о своем происхождении. «С далекого запада» — вот и все, что он сообщил. Там, далеко на западе, совсем другая земля, это знает всякий. Остров Хистея. Ну что же. Если могила Нга-Эрешвигала существует, Кандар отыщет ее. Он обещал это Гелиосу, присовокупив обещание возвести на берегу реки храм в его честь, храм о двадцати стройных белоснежных колоннах с позолоченным бронзовым куполом. Да, клянусь Гелиосом!

— А ты сам можешь творить заклинания? — прошептала Анджелена.

— Пытаюсь, — сухо отвечал Кандар.

Мог ли он попробовать вызвать Холокову и Сасилинджу себе на помощь? Он прочел все заклинания, и их обрывки существовали в его памяти, но нужно было соединить их в одно целое. Юноша бросил взгляд на бронзовотелую нежную Анджелену. Нет. Сейчас лучше применить магию поскромнее.

Он припомнил страницу с архаическими письменами, нанесенными на кожу девственниц. Воспоминание о теплой коже Анджелены, ласкавшей его плоть, о запахе ее волос, об упругой нежности ее тела в его объятиях взбодрило его, пробудило его силу. И Кандар начал произносить слова, зажигающие огонь и разносящие его по ветру.

— …пробудить огненные ветры всемогущего Дангорна и разжечь ненасытное пламя…

Он знал всего несколько заклинаний, и знания его были отрывочны, а впереди лежало нечто неизвестное.

Поднялся сильный ветер, соперничающий с Апсалстоком. Загорелась одна искра. Затем еще одна. И еще. Пламя охватило дерево. Вот целых пять исполинов загорелись, охваченные ревущим пламенем. Языки пламени заскакали по деревьям и кустам.

Лес горел.

— Что ты наделал? — простонала Анджелена.

— Вставай! — довольно грубо сказал Кандар. Он и сам не ожидал такого. Опять заклинание сыграло с ним злую шутку.

Они побежали сквозь лес к северу, прочь от огня. Как безумные, перепрыгивали через поваленные стволы деревьев, продирались сквозь колючие кусты, отыскивали всевозможные тайные тропки. Сквозь шум и треск «огненного ветра всемогущего Дангорна» до них долетали ужасные вопли.

— Это бегут обезьяны-вампиры! — в ужасе прошептала Анджелена.

— Молчи, береги дыхание! — отвечал Кандар, увлекая ее за собой.

Пытаясь перевести дух, они перешли на шаг, отыскивая путь в чаще. Влюбленные по-прежнему стремились на север, к Гримвальду, а затем, как рассчитывал Кандар, на поиски затерянной могилы Нга-Эрешвигала, слуги Лорда Теней, бывшего владельца проклятого фолианта «Завещание мертвых».

Сколь ни скудны были его познания в магии, однако с ним был его верный клинок Коцтивкур, прелестная девушка жаждала его любви, он успел подружиться с двумя духами великих людей и он чуть было не продал свою душу, дабы исправить ошибку, погрузившую в очарованный сон его родной город.

Глава 8

Когда Кандар был ребенком, его одевали в парадные одежды и он шествовал в компании отца с матерью, дядей и теток, брата и сестры. Еще малышом он догадывался, хотя это было не просто для детского ума, что отец его, Пандин Гелиодотус — наместник Бога Гелиоса на Земле. Это казалось ему весьма странным, ибо придворный маг Квантох обладал, на его взгляд, большей силой, нежели этот туманный Гелиос. Но, даже будучи не в силах понять пугающую силу божественности, он научился уважать ее.

Позднее принц сумел понять, что силой обладают также хорошо обученные и дисциплинированные войска, состоявшие из пехоты, лучников, колесничих, мастеров меча и шпаги. Он и сам сумел достичь значительных успехов в боевых искусствах и прославиться на весь Аккар. Но не ему было тягаться с богами!

Кандар много читал забавных преданий, мифов и сказок о Древнем Аккаре, о жизнерадостных и неунывающих обитателях морского побережья, о мудрости морского народа, жившего за далекой Сангарой.

Но никогда прежде юноша не слыхал о Нга-Эрешвигале и о колдовском острове Хистея.

Кандар, разумеется, догадывался, что остров этот — отдаленнейшее место из всех, какие он мог себе представить, что Аккар — лишь малая частица огромного мира, окруженная со всех сторон землями варваров, наводящих ужас на его народ. Только острая необходимость вернуть родному городу его прежнее обличье заставила Принца Ферранозского искать эти отдаленные земли и здесь, на полпути к цели, испытывать буйную радость, всем сердцем отдаваясь новым приключениям. Открытия — вот что было смыслом его жизни.

Спутники не спеша шли в Гримвальд, пока не достигли нужного места и не остановились на ночлег в уютной маленькой гостинице, мирно уснув под защитой верного Коцтивкура, также отдыхавшего после трудного дня. Этим вечером, трезво поразмыслив, Кандар пришел к неприятному решению: он должен оставить нефритовую шкатулку там, где Турдур Всезнающий сможет ее обнаружить. Ведь таково было его обещание.

Спалось юноше плохо. Его посещали жуткие видения огнедышащих драконов с людьми-жабами на спинах, вооруженными зазубренными саблями; вокруг плясали столбы пламени, и он сам со стоном пытался пробиться через эти огненные вихри. Из тумана выступало лицо Элтали, его сменяли черты Айли. Потом возникла безымянная беглянка-пророчица, нагая девушка, убежавшая с Краком. И, наконец, появилось смуглое теплое лицо Анджелены, заслонившее собой все ужасы ночи, и он очнулся, убедившись, что держит в объятиях ее точеное тело.

Она лениво улыбнулась ему, и принц, припомнив все ночные ужасы, припал к ней в поисках убежища. Девушка отвечала на его объятия так же страстно и искренне, как и прежде. Наконец, совершенно обессиленной, он упал на широкое ложе.

— Клянусь медовыми устами сладчайшей Ваштилулу Пышногрудой! — проревел радостный бас в его голове. — Вот это забава! Что за лакомый кусочек!

— Крак! — ошеломленно воскликнул он. И вскочил с места, преисполненный ярости. — Ты что, был…

— Ну конечно! Ты, парень, удивляешь меня! Твою технику не мешает… хм… отполировать немножко, хотя оснащен ты недурственно! Я получил массу удовольствия от этой сладостнейшей…

Хихиканье Тошо отозвалось эхом в голове принца.

Краска стыда залила его щеки. Он чувствовал себя униженным и опозоренным, каким-то отщепенцем. Но затем осознание ответственности за двух духов, поселившихся в его голове, отрезвило его.

Анджелена, приподнявшись на локте, заглянула ему в лицо, в глазах ее были истома и восхищение:

— О, Кандар, ты… больше чем мужчина!

Он рассмеялся.

— Боюсь, что ты права! Во мне, как минимум, трое мужчин!

Когда к нему, наконец, вернулась способность рассуждать трезво, Кандар задумался.

— Нам понадобятся лошади, или думаресты, а еще нам надо заплатить за ночлег, а потом двинемся в сторону Хистеи…

Девушка дотронулась до пояса своих разорванных шаровар. На потайной сумочке открылась застежка. Анджелена осыпала его обнаженное тело золотыми монетами. Металл приятно холодил кожу, как капли дождя или капли нектара с цветов.

— Вот, возлюбленный.

— Я не могу…

— Не будь таким утомительным! Мы путешествуем вместе. Так что все у нас общее. — Она поднялась, потягиваясь, тело ее было восхитительно гибким и упругим. — Я приму ванну. А ты спустись вниз и заплати.

Кандар спустился вниз и вышел во двор гостиницы, сознавая, что выглядит не лучшим образом, и улаживал дела с владельцем, когда взор его упал на запыленную фигуру. Он сразу узнал этого человека, ринулся вперед и успел подхватить падающее тело.

— Аллейн! Тебе удалось вырваться! Хвала Великому Гелиосу!

Вскоре нашлась комната для Аллейна, и хозяйка гостиницы явилась с кувшином горячей воды, а также мазями, притирками и лекарствами для истерзанного путника, Кандар к этому времени завершил все дела. Он купил шесть думарестов, решив, что настала пора освоить этот вид транспорта. Закупив необходимое количество одежды, провизии, вина и прочих припасов в дорогу, принц приступил к непростому делу выбора оружия.

Предстояло выступить следующим утром. Он не советовался ни с Аллейном, ни с Анджеленой, прежде чем приобрести два арбалета с крючьями, веревками и хорошим запасом стрел. Кандар выбрал стрелы с кожаным оперением вместо деревянного. Будучи выпущенными из арбалета, такие стрелы не только гарантировали успешное попадание, но и обладали убийственной силой. Покупка рапир оказалась делом сложным, но, в конце концов, принц приобрел две, а для себя — двойной палаш, прямой, с крестообразной рукоятью. Торговец хотел было выложить перед Кандаром все имеющееся у него оружие и доспехи, но юноша довольствовался тремя бронзовыми шлемами с защитой для шеи и тремя кожаными туниками, частично укрепленными бронзовыми пластинами. В некоторых краях еще не осознали пользы стали для вооружения и довольствовались бронзой, более простой в обработке. С этой точки зрения доспехи были сделаны безупречно.

Итак, они двинулись в путь рано поутру. Аллейн, стреляный воробей, с гордостью демонстрировал свои бинты. Они почти ничего не говорили о погибших товарищах. Смерть была обычным делом. Мертвые пусть покоятся с миром.

— Сдается мне, граница вон за тем ручьем, — заметил Тошо.

Они перебрались через мостик. Ни одного стражника.

— Королевство Тарактея простирает свое могущество на соседние земли. Граф Нарас — его имя происходит от названия провинции Нараскум — вассал короля Тарактакуса, — тоненький голосок Тошо звучал тревожно. — Но граница проходит именно здесь.

— Но что находится в нефритовой шкатулке?

— Магия… — вмешался Крак.

— Кукла, изображающая самого Турдура, с воткнутыми в нее обрезками его ногтей и волосами колдуна. Любые заклинания, которые он применит против владельца куклы, обрушатся на его голову. Симпатическая магия действует, если творящие ее сохраняют веру.

Думаресты цокали копытами по дороге. Горбатый мостик приближался.

— Я оставлю шкатулку на мостике, — решил Кандар. — Если Турдур настолько мудр, как считается, то сможет ее найти.

Решение далось ему нелегко. Он осадил думареста на мосту. Отстегнул от пояса шкатулку. Сейчас на нем были новые зеленые штаны и рубаха, но пояс был тем же самым, древним изделием ферраноза, на котором он когда-то носил пристегнутым свой добрый Скалскелпер. Анджелена с любопытством смотрела по сторонам.

Кандар почувствовал в воздухе непонятное движение. Как будто некие силы столкнулись там. Его охватила дрожь.

Теперь нужно было уносить ноги — так, как будто сам дьявол гнался за ними по пятам. Он открыл шкатулку, чтобы взглянуть на изображение дьявола.

Шкатулка была пуста.

Его прошиб холодный пот. В голове раздался бешеный рев. Принц едва не свалился с думареста.

И это — ничто! — защищало его все время! Хотя, явно не должно было… Он противостоял Турдуру и Майдеру при помощи фальшивки.

Ему стало плохо. Лицо приобрело оттенок зеленого сыра.

— Пусть черные солитеры Крагунота сожрут эту суку! — проревел Крак.

— Она отомстила за прошлое, — пропищал Тошо, и в его голосе послышался неприкрытый страх.

— Кандар! Что это? — голос Анджелены донесся до него как бы издалека, испуганный, дрожащий, хотя и более звучный, чем голоса Крака и Тошо в его мозгу.

Кандар захлопнул шкатулку, как будто прикоснулся к ядовитой змее. Ладонь обожгло. Паника охватила юношу.

В этот момент на мосту возникла исполинская фигура Майдера, светившаяся дьявольским огнем.

Анджелена вскрикнула от ужаса. Аллейн прицелился из арбалета.

— Подождите! — крикнул Кандар. — Стойте!

От Майдера исходило неземное сияние. Сверкание стальной кольчуги, колыхание мантии, голова с рогами — все это порождало смертельный ужас, и ужас этот сейчас завис над мостом.

Трубный глас, режущий ухо, подобно ножу, прозвучал в наступившей тишине:

— Мой мастер ждет, князек. Он сумел укротить свой гнев. Ибо ему известно, что ты сдержишь данное тобою слово до того, как покинешь пределы Королевства Тарактея!

Шкатулка в руках Кандара внезапно вспыхнула изумрудным огнем.

Аллейн и Анджелена с неожиданной смелостью приблизились и обступили Кандара.

— Клянусь честью! — закричал Кандар высоким пронзительным голосом. — Я обещал убить Тошо невеликих талантов и вернуть нефритовую шкатулку Турдуру Всезнающему! Тошо мертв! Вот шкатулка! — И с этими словами он бросил сверкающий предмет на камни.

— Скорее в путь! — почти простонал он своим компаньонам. Принц хлестнул думареста Анджелены и дернул поводья своего. Аллейн пронзительным свистом подал команду, и трое навьюченных поклажей животных помчались вперед, догоняя тех, что несли на себе седоков. Их копыта грохотали по мостику.

Кандар ловко обернулся на скаку.

Нефритовая шкатулка, источая изумрудное сияние, парила в воздухе. Она вращалась, поднимаясь все выше, и ее свет соединялся со светом Майдера.

Кандар содрогнулся. Когда он вновь обернулся, Майдер исчез.

— Вперед! — прорычал Кандар, хотя страх сковывал его члены, и горло сдавило.

— Как долго, Тошо, как долго? — вопрошал он мысленно.

— Я не знаю! — Скромный волшебник был тоже охвачен ужасом. — Именем Пресветлого Майюса! Шкатулка была пуста все время. Жрица из башни хорошо знает дьявольское искусство!

В бешеной скачке бок о бок с обезумевшей Анджеленой и Аллейном, Кандар вспомнил дикую сцену с нагой девушкой возле пещеры Тошо, два мертвых тела, из которых он сумел извлечь дух, и они стали его добрыми друзьями. Вспомнил руки нагой красотки, которые она прятала в копне огненных волос, — он видел все это сейчас как наяву. Да, именно там, в водопаде локонов, она открыла шкатулку, вынула изображение Турдура и спрятала его. А затем нанесла тот страшный удар коленом, оставив его корчиться от боли, ничего не видя вокруг, и умчалась прочь, забрав куклу с собой. Она ловко надула его!

Думаресты почуяли опасность. Они перешли на галоп.

— Да, она была ушлой девицей! — простонал Крак. — Я встретил ее, такую несчастную, и стал ее другом. Она вела себя так, как от нее ожидали. Но ты — о Наш Кандар! — ты оказался в такой опасности, и без защиты! Клянусь Кроксом — я боюсь за тебя!

Весь остаток дня они нещадно гнали думарестов на север. Кандар никому не позволил отдыхать. Он оставлял без внимания протесты Аллейна, а Анджелена, интуитивно чувствуя то же, что ее возлюбленный, поддерживала его во всем. Путники погоняли думарестов, Аллейн свистом подбадривал животных, и им даже некогда было поменять местами верховых животных и тех, кто нес поклажу. Наступил вечер, солнце окрасило вершины гор золотом и медью, а месть Турдура Всезнающего все еще не настигла их.

— Я думаю, что если бы Турдур сразу открыл шкатулку и отправил за нами Майдера, то он уже был бы здесь, — пропищал Тошо.

— Так ты думаешь, нам удалось скрыться? Клянусь утешающими руками сладчайшей Ваштилулу Пышногрудой, хотел бы я надеяться, что ты прав!

Когда последние лучи солнца окрасили небо розовым и зеленым, у них на пути встала деревня, и они смогли замедлить бег думарестов, чтобы осмотреться и расположиться на отдых. Но потом, в течение нескольких дней, они продолжали свою бешеную скачку, и ни Анджелена, ни Аллейн не задавали вопросов, понимая, что их в любую минуту может настичь исполинская фигура Майдера. Во время этой поездки то Тошо, то Крак исчезали из сознания Кандара. Они удалялись куда-то, и ни он, ни духи не знали, куда именно. Кандар очень скоро полюбил новых друзей и всегда беспокоился, когда они пропадали.

Постепенно страх перед местью Турдура Всезнающего отступил. Кандар объяснил товарищам, ехавшим рядом с ним, в чем состояла опасность и сколь зыбка надежда на избавление.

Дважды они подвергались нападению разбойников, и дважды разбойники пали от клинков троих отважных воинов. Во время этих поединков Крак наполнял Кандара яростью и беспощадностью к врагу, получая свое кровожадное удовольствие. Он разделял с ним также и постельные битвы, причем, оказалось, что не только Крак является кладезем сексуальной премудрости, но — что удивительно! — также и Тошо. В общем, все трое стали друзьями не разлей вода.

И однажды, когда утреннее солнце нещадно припекало их головы, а трава вдоль дороги пожухла и стала желтой от жары, Анджелена сказала:

— Сегодня, о Кандар, мы увидим мой родной дом!

Ему никогда не приходило в голову спросить свою прекрасную спутницу, что привело ее так далеко на юг. Вернее, приходило, и однажды он осмелился задать этот вопрос. Лицо ее потемнело.

— Я должна была похоронить Алана, моего брата, сраженного кем-то, чье имя неизвестно. Он уже давно был мертв, когда новости достигли замка Аскапард, и давно покоился в земле, когда я прискакала в Джилгал. Но его следовало похоронить в соответствии с обычаем, сотворив ритуал в честь Сверкающей Спирали. И я сделала все, как нужно.

Именно это объясняло внезапные перемены в ее настроении: гнев на то, что ее брат был давно мертв и не похоронен как должно, и ее ответственность за исполнение обряда. Чтя Гелиоса, Кандар считал несколько нелепым такое серьезное отношение к некоей Спирали. Хотя сколько земель — столько и богов.

Спутники ехали по земле, опаленной солнцем, где трава не вырастала высокой из-за жары, где откуда ни возьмись налетали пыльные бури. Из-за этих бурь страдали деревца, изломанной линией видневшиеся на горизонте. И еще их непрерывно сопровождали какие-то летающие точки, не приближающиеся, но и не исчезающие.

— Стервятники, — сказала девушка. — Сверкающая Спираль не оставит в беде человека, которого угораздит сломать здесь ногу.

Показались стада животных, бродящих по степи и обмахивавшихся хвостами. Они бродили, опустив голову. Почуяв людей, животные мгновенно умчались, так скоро, что их спины и хвосты составили одно колышущееся море.

Теперь Кандару стало ясно, почему подданные его подруги были охотниками.

— Эти пастбища не смогли бы прокормить даже наполовину одомашненных животных, — сказала ему Анджелена. — Дикие звери сильнее, крепче и легче добывают себе пропитание. Жизнь здесь трудна. Но здесь мой дом.

А потом он увидел море, и оно потрясло его своей огромностью.

Всадники спускались по небольшому склону, пыль клубилась под копытами думарестов, а там, внизу, лежало море!

— Да может ли это быть? — изумился Кандар.

Анджелена рассмеялась, хотя и немного горько; все-таки она гордилась своей землей.

— К востоку побережье становится более изрезанным. Но присутствие воды не делает эти берега более пригодными для земледелия. Люди зовут тот край Берегом Скелетов.

— Там все разъедено солью, — добавил Аллейн. — Плохое место.

Когда же наконец показалась уютная бухточка с усадьбой из белого кирпича, окруженной различными постройками и жилищами, где росли карликовые деревца, Кандар был рад, что можно отдохнуть. Они въехали в поселок под оглушительный лай собак, кудахтанье кур и пронзительные крики детворы, а также приветственные возгласы бронзоволицых мужчин и женщин с яркими глазами.

Высокий человек в одеянии из крепкой ткани наподобие парусины и коричневой кожи, с рапирой, украшенной драгоценными камнями, бросился навстречу Анджелене, сгреб ее с седла с нешуточной силой. Его лицо казалось точным слепком с лица Аллейна, разве что отмеченным большим престижем и властностью. И еще в нем явно проступало сходство с Анджеленой.

Все вокруг взволновалось и пришло в движение. Какая-то женщина зарыдала, выбежав из-за глинобитной стены. Аллейн подошел к ней с беспомощным и подавленным видом. Женщина отталкивала его. Он отошел, не зная, как ей помочь. Кандар моментально подумал о погибших в лесу Семелы и об обезьянах-вампирах.

Ночь стала настоящим праздником, а Кандар, разумеется, — почетным гостем. Домашнее вино лилось рекой, рассказывалось множество старых преданий, а молодые мужчины мерялись силой. Когда все закончилось, и звезды ярко сияли на небосводе, Анджелена пробралась в комнату, где ночевал Кандар. В том, что они были любовниками, не было ничего постыдного, однако под утро она вернулась в свою спальню.

С утра второго дня пребывания в замке Аскапард Кандар начал строить планы. Анджелена настаивала на том, чтобы сопровождать его. Ее отец, Ательстан, хотя и колебался, все же подтвердил, что она достаточно взрослая, чтобы поступать по своему усмотрению. Принц же пытался разубедить ее.

Девушка со смехом клялась на огромном мече Кандара, вызвавшем неподдельный интерес охотников, что не останется дома. Наконец, скрепя сердце, юноша согласился. С ними так же поедут Аллейн и еще несколько человек. Они снарядят корабль.

— Охота в этом сезоне неплохая, хотя браконьеры чрезвычайно осмелели, — сказал Ательстан Кандару. — Если Анджелена желает пожертвовать своей долей на покупку корабля и провизии, что ж… — он многозначительно взглянул на Кандара и хмыкнул. — Пусть Сверкающая Спираль благословит ее, вот что я скажу.

— Только ради спасения Ферраноза! — для Кандара существовала лишь одна причина. Анджелена нравилась ему, бесспорно. Она была чудесной партнершей в постели. Правда, он не любил ее, если говорить о той любви, которую можно испытывать к женщине. Но для человека, согласившегося продать душу, лишь бы исправить то зло, которое он сам причинил своему городу, поиграть немного с девичьим сердцем казалось не такой уж большой бедой.

Краку и Тошо было нечего сказать на это.

Дни и недели летели, наполненные охотничьими вылазками и закупкой провизии для снаряжения корабля. И однажды, когда солнечные лучи поутру обещали благоприятную для плавания погоду, они взошли на корабль, чтобы держать путь на остров Хистею к волшебнику Нга-Эрешвигалу, слуге Лорда Теней.

Глава 9

Беспомощным, барахтающимся в пучине морских волн, измочаленным страшной бурей достиг Кандар из Ферраноза острова Хистея.

Он стоял на носу корабля, вцепившись в руль и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь беснующиеся массы воды, чувствуя, что судно бросает вверх и вниз, как щепку, и затягивает в безумный водоворот. Крепкие и сильные гребцы работали веслами изо всех сил, но весла напоминали жалкие лучинки в буйстве стихии. Ветер налетал резкими порывами, разбивая барашки на волнах, и вся вода вокруг была усеяна клочьями пены. Рев урагана не прекращался ни на минуту.

И вдруг, в разгар бури, когда корабль бросало вверх и вниз на волнах, а под ним виднелись страшные глубины морские, Кандару показалось…

Он тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение. Нет, то было явью. Очертания земли на горизонте! Берег, окруженный черными скалами.

И тогда он взревел, как король-чародей, перекрикивая бушующую непогоду:

— Земля! Земля! Клянусь Гелиосом, впереди Хистея!

Аллейн неохотно подтянулся на ремне, которым они все привязались, чтобы не смыло за борт. Анджелена, к своему вящему неудовольствию, была отправлена на нижнюю палубу.

— Земля, Кандар? Айе, земля, так скоро…

Смутное предчувствие беды охватило Кандара. Наверное, крепкий охотник уже пострадал от бури и с ним происходит что-то не то, — или на него подействовали истории, рассказываемые моряками о Хистее?

— Скоро будем на берегу и зажжем огонь, Аллейн! А потом согреем свои косточки, поедим и выпьем!

— Ты прав, Кандар, айе, ты абсолютно прав. — И Аллейн стал руководить отчерпыванием воды.

Ветер толкал корабль все ближе к берегу. Паруса и мачты сильно пострадали от бури. Они шли без руля и почти без весел, ибо корабль несло к острову, как бревно.

Кандар поднял глаза. Небо скрывал мглистый туман. Брызги летели в лицо, и ему приходилось уворачиваться. А впереди поднимались скалы, странные черные бастионы, таящие угрозу, далекие и зловещие.

Подобно полурассохшейся бочке, их судно вкатилось в широкий залив, окруженный грозными утесами. Раскачиваемое туда-сюда течением и побитое ветром, оно теперь стремилось навстречу гибели. Вот-вот их разобьет о древние замшелые скалы. И в конце концов судно разлетелось на куски.

С Анджеленой, буквально вцепившейся в его левую руку, Коцтивкуром за спиной и совсем малой крупицей надежды в сердце Кандар карабкался изо всех сил, выбираясь на берег. Перед ними открылось темное устье пещеры. Обдирая до крови локти и колени, кучка спасшихся с корабля людей забралась в пещеру и сгрудилась внутри.

— Вот мы и достигли острова, — простонал Аллейн, тыльной стороной ладони стирая кровавые струйки со щеки.

— А теперь нам нужно попасть внутрь острова, — подхватила Анджелена с неожиданным энтузиазмом. Она указала за спину. — Оттуда идет поток воздуха. Значит, там есть проход.

— А главное, там можно попробовать найти сухое дерево для костра и пресную воду! — заключил Кандар. Он встал. Улыбнулся Анджелене. — Начнем?

И они начали карабкаться в темноте и холоде, а снаружи ревел ветер и бушевали волны. Не таким путем Кандар хотел добраться до острова Хистея. Едва не утонувшие, окровавленные, умирающие от усталости, грязные и растерявшие почти всех товарищей, — разве к этому он стремился?!

Наконец, едва живые, они прошли последний из туннелей в скалах и выбрались наружу, туда, где между скалами образовалась длинная расселина. Над их головами кружили огромные белые птицы с необыкновенно умными глазами, издавая зловещие крики.

— Затерянная могила, разрушенная и забытая! — пробормотал Аллейн.

Вокруг плотной стеной стояли грозные скалы.

— Мы найдем ее! — вскричала Анджелена, ее смуглое лицо светилось, тело напряглось в решимости. — Клянусь Сверкающей Спиралью, мы найдем ее!

Вот в такой момент Кандар мог бы полюбить ее.

Они отправились вглубь расселины — двое мужчин и девушка, сбивая ноги об острые камни, карабкаясь по отвесным скалам и спускаясь по не менее крутым, туда, где буйствовала дикая растительность.

Отряд углубился в джунгли, цепляясь за лианы и используя в качестве ориентиров мясистые листья плотоядных растений; обходя огромные благоухающие цветы, хищно тянувшиеся к ним.

Так они шли, пока не достигли ручья. Уже опустилась ночь, полная какофонией пронзительных криков и воплей, становилось неуютно, и путники разожгли костер на берегу.

Приготовив еду из скудных запасов провизии и поужинав, а также утолив жажду, они выставили часового. Остальные расположились на ночлег. Кандара пронзила вспышка интуиции — похоже, что завтра все решится…

Наутро затихли последние отголоски бури. Солнце припекало. Над лесом поднимались клубы испарений. И, казалось, на людей, пробирающихся в самое сердце острова, волнами накатывают миазмы ужаса, оборачивая их в тугой кокон. Наконец, путники подошли к горной цепи, окружающей северную и западную оконечности острова. И нигде — ни единого признака разума, никаких признаков жизни, не считая примитивных обитателей джунглей. На западе показались три черных летящих пятнышка. Они устремились к высокому раздвоенному горному пику прямо по курсу следования группы. Не долетев до него полпути, существа сделали круг, а затем нырнули вниз и растворились посреди джунглей.

Аллейн содрогнулся.

— О, дьявол! — воскликнул он и его загорелое лицо внезапно побледнело. — Не знаю точно, что это такое, но чую — быть беде!

Анджелена попыталась успокоить его. Но сама она, как и остальные, ощущала непонятное напряжение, нагнетание удушающего кошмара, волной накрывшего затерянный остров.

Кандар же вновь ощутил непонятную пустоту в своем сознании, черный вихрь, заполнявший его мозг всегда, когда Крак и Тошо покидали его. Именно сейчас он нуждался в их помощи и совете — в мудрой практичности Тошо и безжалостной мощи Крака. Не издавая ни звука, маленькая партия двинулась через джунгли, пылающие многоцветьем.

За долгих десять дней они избороздили остров вдоль и поперек, но так ничего и не обнаружили. Разумеется, им попадались кости, скелеты людей, давным-давно нашедших успокоение под покровом джунглей, а также проржавевшее оружие и вещи, но ничто не напоминало могилу, которую они искали. Искусные охотники били зверя и дичь, и им было чем прокормиться; вода была в ручьях в изобилии; так же, как и фрукты на деревьях. Наконец, собрав всех вместе, Кандар заявил, что им необходимо взобраться на высокую седловину меж двух горных пиков, где приземлились крылатые существа.

Ответом ему было молчание и испуг на лицах. Анджелена тонкой, но сильной рукой сжала эфес рапиры. Аллейн опустил взгляд.

— Большинство могут остаться внизу. — Кандару было хорошо известно, что, если нажать, толку от людей не будет. — Со мной пойдут шесть добровольцев. — Он устремил взор на заросшего бородой плутоватого мужичка по имени Алтун (почти все жители Аскапарда носили имена, начинавшиеся с буквы "А"), который в основном молчал, но уж если говорил, то, что называется, попадал в точку, и к тому же постоянно божился.

Алтун закивал.

— С радостью проткну кому-нибудь брюхо, клянусь Вельяком!

Еще четверо крепких, циничных, любящих сквернословить мужчин выступили вперед: один охотник и трое моряков. Одного из моряков Кандар забраковал: он был в таком нервном напряжении, что в минуту опасности, казалось, просто лопнет, как проколотый шарик.

Вместе с остальными вперед вышла и Анджелена.

Кандар остановил ее.

— Нет, — осадил он ее. — Ни в коем случае, миледи.

Девушка не мигая смотрела на него, лицо ее зарделось, волосы повисли спутанными прядями, грудь тяжело вздымалась.

— Да, — упрямо возразила она. — Да, мой принц. Ибо я не собираюсь разлучаться с тобой.

Любой мог поклясться, что и могила, которую они разыскивали, и зло, удушающее остров, находились именно там, между двумя горными пиками.

— Аллейн!

Охотник выступил вперед, лицо его пылало краской стыда.

— Позаботься о своей госпоже! Она остается внизу на твоем попечении. Если я не вернусь до завтрашней ночи, то…

— Мы справим поминки как подобает, — сказал Аллейн, взяв Анджелену за руку. — Миледи…

Она вырвалась и бросилась к Кандару, обхватив его руками, осыпая поцелуями, рыдая, пытаясь получить от него подтверждение того, что он никак не мог подтвердить.

— Кандар!

Он отстранил ее от себя. Улыбнулся, пожелав ей добра, потом повернулся и, крепко сжав свой меч, направился вверх по тропе. Четверо спутников последовали за ним, бормоча проклятья.

Остаток дня они взбирались на скалы, лишь однажды прервав подъем, чтобы перекусить, и к ночи добрались до каменистой насыпи, откуда начинался крутой склон, ведущий к самой вершине. Кандар осторожно вел их по круговой тропе до верха, чтобы оттуда заглянуть вниз, в ту самую седловину.

Что же они увидели? Небольшое углубление между скалами, окруженное странными зловещими монолитными глыбами. Та, что в центре, испещренная темными пятнами, указывала на характер ритуалов, проводившихся здесь.

В воздухе парило множество летающих существ. Они все прибывали откуда ни возьмись, их могучие черные крылья сверкали.

— Клянусь Вельяком! — пропыхтел Алтун. — Шабаш ведьм!

Странными, жуткими, отвратительными были эти твари, кружащиеся над кольцом из камней. Кандар заметил, что некоторые из них имели форму червей, другие — драконов, третьи — летучих мышей, четвертые — мантикор [2], пятые — обнаженных женщин отталкивающей наружности, которые размахивали руками и трясли волосами, наводя страх на наблюдателей.

А на эбонитовом троне восседал главарь шабаша. Рогатый, в мантии чернее ночи, с глазами, светившимися зловещим кровавым светом, он руководил всем сборищем нечистой силы.

— Сардан! — раздался хор голосов. — Приветствуем тебя, Лорд Теней, о Сардан, Принц Тьмы!

Для притаившихся людей то был момент величайшего ужаса. В любую минуту страшное сверкающее око могло обнаружить их и издать жуткий вопль, и тогда… Все мечи Аккара оказались бы бессильными перед этим исчадием зла.

— О, во имя Квантоха, — простонал Кандар, испытывая жуткое разочарование оттого, что бессилен что-либо сделать. Он начал пятиться назад.

Свет факелов озарил неяркие краски окружающей местности. Алтун, неловко передвигаясь, сдвинул с места камень. Он покатился, задел еще несколько, и начался обвал.

Все пятеро застыли в немом ужасе.

Вокруг круга из камней началось движение. Черные крылья захлопали, фигуры начали взмывать вверх. Гигантские летучие мыши взлетали при свете факелов.

Один из людей Кандара начал истерически хохотать.

Кандар наотмашь ударил его по лицу.

Выше по склону показались очертания пещеры: может быть, удастся укрыться там. Кандар жестом указал на убежище, и они устремились туда. И вот они уже в пещере — низкой, широкой, темной, пахнущей плесенью.

Принц выглянул наружу.

Его взору предстали жуткие фигуры.

Он проглотил комок в горле. Еще какое-то время твари кружили над склоном.

— Пещера уходит далеко вниз. Может, удастся выйти обратно к джунглям, как через те подземные ходы, что тянутся от берега моря… — шептал ему на ухо Алтун.

Кандар согласно закивал.

— Хорошо, Алтун. Веди нас.

И они по цепочке устремились вниз, во тьму. Путь им освещали странные светящиеся грибы.

Прошло совсем немного времени, прежде чем Кандар убедился, что пещера ведет прямо к углублению в скале, окруженному камнями, а вовсе не вглубь джунглей. Юноша ни с кем не поделился своим открытием. По крайней мере здесь их не обнаружат, а лишний раз пугать людей не было никакого смысла.

Где-то впереди послышался плеск воды. Ручей. Да еще и широкий. Пещера закончилась: впереди свет. Заросли грибов-гнилушек все гуще и гуще. Наконец прямо перед ними открылась арка выхода. Нужно пройти через нее, другого пути нет.

Кандар сжал в руке меч, широкий удобный клинок, купленный в Гримвальде. И так, с обнаженным мечом, он двинулся через арку в скале.

В его сознании родилась и все крепла мысль, что если он попробует применить магию, то рогатый демон Сардан, Лорд Теней, сейчас же узнает об этом и направит к ним всю орду своих приспешников, а тогда уж им никогда не ввернуться отсюда живыми.

Сразу у выхода их взору открылась полуразрушенная каменная кладка. Повсюду лежали упавшие колонны, полуразрушенные пилястры, стропила крыши, изъеденные жуками-древоточцами, осыпавшиеся кирпичи, покрытые слизью и лишайниками, а также куски мрамора. Вся эта картина напоминала последствия взрыва невероятной силы.

Но Кандара охватило ликование.

— Могила! — закричал он. — Затерянная могила Нга-Эрешвигала!

— Похоже на то, — прогнусавил Алтун. — Клянусь Вельяком! Мне страшно.

Остальные сгрудились вокруг.

Прямо над их головами, отделенные лишь слоем камня, причем, неизвестной толщины, восседали жуткие чудовища во главе с Сарданом, творившие свой отвратительный ритуал. Кандару не хотелось бы оказаться лицом к лицу с тем несчастным, чья кровь будет заливать ныне каменную плиту, покрытую следами многолетних, если не многовековых, жертвоприношений. Он прошел вперед, оглядываясь по сторонам.

— Книга! — воскликнул юноша голосом, полным напряжения. — Толстый фолиант из кожи дракона. Он должен быть где-то здесь! Должен!

Будучи твердо уверен, что именно тут обнаружит «Завещание мертвых», он карабкался среди руин рухнувшего храма, увлекая за собой остальных, переворачивая каменные обломки, роясь в кирпичной пыли, отбрасывая куски деревянных стропил, задыхаясь в ядовитых испарениях, выкидывая целые пригоршни жуков.

Раз ему суждено найти книгу, он найдет ее.

Почти в самом центре храма нога юноши наткнулась на пожелтевший череп, и кости рассыпались в пыль: слишком долго они тут пролежали. Вокруг позвонков обмоталась золотая цепь, и ее звенья засверкали, отражая свет грибов-гнилушек. И на конце этой цепи — совершенно нетронутый, хотя и покрытый вековой пылью, — находился прикованный фолиант из драконьей кожи. Сердце Кандара забилось в груди. Кровь зазвенела в ушах. Едва веря своим глазам, он наклонился, оторвал цепь одним безумным рывком, и открыл книгу.

— Благодарю тебя, о Гелиос Великий! — выдохнул он в восторге. Он ощущал присутствие всемогущего Гелиодотуса, и сейчас, обратившись к нему, выстроил защиту от злых чар, как поступал его отец, Пандин, творя благословляющий жест.

С разлохмаченных страниц сыпалась пыль. Да, этот фолиант был древним, вероятно, уже тогда, когда Нга-Эрешвигал завладел им. Драконья кожа была усеяна пятнами, местами разорвалась.

— Он служил владыке зла, — прошептал Кандар. — И, несмотря на это, лежит здесь, мертвый, и кости его рассыпались в прах, в то время как его Мастер со своими слугами там, наверху, творят свои черные тризны.

— Нам угрожает смертельная опасность, — проговорил Алтун. Его широкое лицо покрылось каплями пота, блестевшими при свете гнилушек. — Клянусь Вельяком! Это место — обитель зла!

Собрав всю свою силу мысли, Кандар обратился к черной гулкой пустоте в собственной голове, где обитали двое его компаньонов, Крак и Тошо. Он безуспешно взывал к их помощи. Лишь тишина да стук собственного сердца были ему ответом.

Один из моряков позвал Алтуна хриплым голосом, в котором слышалась жадность.

— Сюда, Алтун! Ты был прав! — Он протянул ладонь, и свет драгоценных камней озарил полумрак. — Смотри!

Высыпавшись из тяжелых дубовых сундуков, королевское богатство блестело среди руин.

Четверо компаньонов Кандара внезапно забыли о своих страхах. Подобно напавшим на Ферраноз полуволкам, все четверо с алчным блеском в глазах бросились на сундуки. И принцу вдруг стало ясно, отчего они вызвались сопровождать его. Должно быть, до них долетели отголоски той самой легенды, о которой упоминала Анджелена, — легенды о драгоценностях.

Что ж, они нашли сокровища. Удастся ли им выжить, чтобы успеть потратить все это на выпивку и шлюх, кто знает. Что касается Кандара, то ему вовсе не улыбалось рисковать жизнью ради таких сомнительных удовольствий. Жизни их сейчас висели на волоске.

Принц сжал свой меч и прижал к груди увесистый том практической магии.

— Хватайте столько побрякушек, сколько сможете. Медлить нельзя. Нам пора уходить! — обратился он к спутникам.

Каждый из четверых тут же погрузился в груды сокровищ; один Кандар был готов уйти немедленно. Остальные, перебирая золото и каменья, хохотали от возбуждения, будучи на грани безумия, позабыв о подстерегающем их ужасе.

— Уходим! — скомандовал Кандар, сердясь и беспокоясь. Еще не хватало попасть в беду из-за такой глупости!

Он подошел к Алтуну и одним рывком поднял его в воздух. Лицо Алтуна ничего не выражало, в глазах — лишь слепой блеск алчности.

— Надо уходить! — резко бросил Кандар. — Ты что, забыл, где мы?

— Сокровища! — пробормотал Алтун, пытаясь вырваться. Кандар встряхнул его.

Другой мужчина схватил кожаный мешочек с изумрудами. Кожа сгнила, а потому прорвалась, и камни высыпались.

— Положи их в другой мешочек, — пропыхтел детина.

— Другой будет таким же гнилым. Для безопасности раздели их с товарищами. Ну же, Алтун, поспеши!

Кандар отпустил Алтуна. Бородатый верзила упал на колени и начал сгребать изумруды за пазуху.

Да, этими людьми овладело безумие. Кандар мог только сопереживать им, сердиться бесполезно. От Тошо ему удалось больше узнать о бедности, чем за все годы жизни в Аккаре. Он по-прежнему прижимал к груди книгу, меч покоился в ножнах, а великий Коцтивкур висел за спиной. Пожалуй, стоит поискать место с лучшим, чем здесь, освещением, чтобы читать.

Принц попытался напоследок образумить компаньонов. Но они не слышали его. Тогда юноша оставил их и прошел вперед, туда, где заросли гнилушек давали больше света. Устроился на куче костей — очевидно, оставшихся от прежних неудачливых охотников за сокровищами, чьим уделом была лишь смерть в безвестности. Чувствуя, как кровь закипает в жилах, а по телу пробегает дрожь, Кандар открыл «Завещание мертвых».

Взмахом меча сшиб золотой замочек с секретной части книги. И вспомнил о предыдущих двух случаях, когда ему доводилось иметь дело с высшей магией. А сейчас он сидел над фолиантом при тусклом свете грибов-гнилушек глубоко под землей, а там, наверху, творились странные и жуткие ритуалы. Кандар вновь встретился со старыми знакомыми, с заклинаниями про Холокову и Сасилинджу, про овладение духом убитого в бою воина — ох, Крак и Тошо, как он в них нуждался! Добрую половину этих заклятий он прочел еще на Конской Равнине, а другие пробежал в покоях Турдура Всезнающего.

Должно быть, пергамент для этой книги тоже выделали из кожи девственниц, но цвет его оказался темнее, глубже, как будто для этой цели использовали девушек из более жарких краев. Переворачивая страницу о Сасилиндже, он заметил, что в верхней части страницы что-то стерто. Потом увидел, что от заклинания в конце страницы осталась одна треть. Он вспомнил также, что в турдуровом «Золотом свитке» было заклинание, написанное перед Холоковой, без начала и конца. А это, наоборот, без начала, но конец у него имеется.

И Кандар кое-что заподозрил. Здесь была последняя часть заклинания, середина его — в «Свитке». А начало…

— О, Боже, во имя Дангорна! — прошептал юноша. — Начало должно было остаться в «Науке волшебства» Квантоха!

Но книга разорвалась по диагонали под мечом полуволка!

Поняв теперь, что для большей безопасности самое страшное заклинание для обращения к высшим силам было разделено составителем «Трилогии проклятых» на три части, Кандар, чтобы убедиться в правильности своей догадки, перевернул страницу. Да, знак кровавого черепа с лилией в зубах здесь наличествовал. Да, точно, неведомый маг, создавший эти книжки — неизвестно, сколько копий, — осознавал опасность, заключенную к этих заклинаниях.

«Наука волшебства», книга заклинаний, обещала то, что должно произойти, «Золотой свиток» — что мудрость продолжает копиться, чтобы достигнуть апогея в «Завещании мертвых». Ибо о чем свидетельствует эта книга, как не о завершении всех магических формул? И по мере того, как цвет пергамента становился более насыщенным — а эти страницы самые темные, — растут мощь и сила заключенных в ней знаний.

А все три тома вместе называются «Трилогия проклятых» не случайно. Это знак того, что душа человека, обращающегося к силам зла при помощи этих заклятий, обречена на адские муки, навечно проклинаема! Он освоил уже две трети магических формул, способных вызвать высшие силы на помощь себе и заколдованному Ферранозу.

Оставшаяся треть, а именно, первая треть, записана в разорванной наполовину книге. Кандара прошиб пот. Он почувствовал резь в животе. Значит…

Ум отказывался принимать эти чудовищные предположения.

Юноша начал пытаться прокрутить в уме обрывки заклинаний из «Науки волшебства».

Дикий крик сотряс воздух среди руин.

Кандар обернулся, хотя перед глазами все еще стояли строчки, прочитанные на Конской Равнине.

Среди развалин начался жуткий беспорядок. Все пришло в движение. Горящие факелы освещали сцену действия тусклым светом. Двигались какие-то тени. Темные крылья бились о скалы. Летели клубы пыли. Рогатые твари в капюшонах, с паучьими клешнями, в доспехах, утыканных иглами, наступали на Алтуна и его товарищей.

Золото и драгоценности сияли невыносимо ярким светом.

А вокруг кишели твари всех видов и мастей!

Кандар выхватил меч, и пурпурный огонь, вспыхнувший на конце лезвия, озарил темноту со всем наводнившим ее кошмаром, а потом его руку с мечом скрутило невыносимой болью.

Пламя ударило в него.

Подобно тому, как сияла нефритовая шкатулка Турдура, так и «Завещание мертвых» светилось и распространяло вокруг искры, обжигая огнем.

— Клянусь Гелиосом! — закричал Кандар, дерзко вскинув голову. Он отбросил прочь раскаленную книгу. Теперь она тлела, лежа на мраморных плитах, но никак не могла сгореть.

А он никак не мог припомнить начала единственного из необходимых ему заклинаний!

Принц стоял, гордо и прямо, не поддаваясь страху, хотя по спине его бежали струйки пота, а в горле пересохло, глаза его горели, ибо он ощущал, что жуткое зло приближается.

И тут, с запинками, но все же неуклонно, в его мозгу начали вырисовываться утраченные фрагменты заклинаний из «Науки волшебства».

Шабаш приближался.

Рогатые твари бросились на него. Чешуйчатые конечности замелькали в воздухе. Челюсти рвали тунику и тело. Волны боли заливали его, потекла кровь.

Вначале он дико сопротивлялся, но финальный удар по голове отключил его сознание, и тьма поглотила принца.

Глава 10

Кандар лежал на холодной каменной плите, привязанный ремнями из человеческой кожи, голова свешивалась вниз, а шея выгнулась навстречу звездному небу.

Вокруг него расположился конклав чудовищных тварей.

Сардан, Лорд Теней, Принц Тьмы, восседал на троне, взирая на жертву горящими глазами.

— Клянусь протухшим, изъеденным червями сердцем Крагунота! Ты попал в чертовски милую переделку!

— Да уж, клянусь светом Майюса, мы точно влипли, и нас сейчас будут убивать!

Вспышка чистейшей радости по поводу возвращения дорогих друзей изгнала страх из сердца принца. Теперь-то, при поддержке товарищей, он просто не имеет права умереть!

А ритуальные пляски меж тем продолжались. Многие танцоры кружились спина к спине. Другие скакали и носились вокруг в безумном вихре. Били барабаны. Факелы вспыхивали адскими сполохами.

Кандар все видел вверх ногами. Он чувствовал, как кровь прилила к голове, тело онемело, но мозг, хвала Всевышнему, жив и активен, а главное, — помнит начало нужного заклинания!

Крак запыхтел, словно раненый джагарду Лангаанских холмов.

— Не мог бы ты освободить одну руку? Клянусь восхитительной задницей сладчайшей Ваштилулу Пышногрудой! Если бы я только мог обрушить свой верный Коцтивкур на все эти исчадия ада!

— Это черная магия, черная, — пищал Тошо.

Коцтивкур между тем блеснул ослепительной вспышкой в скрюченных пальцах Сардана. Великий меч поднялся, как будто благословляя все сборище нечисти.

Когда Крак увидел это, его вспышка ярости заставила Кандара вздрогнуть.

— Во имя Крокса! Да я разорву этих омерзительных тварей! Коцтивкур!

— А ну, хватит ныть, вы, оба! — велел им Кандар. — Лучше радуйтесь, как радуюсь я, вашему возвращению. А я должен сосредоточиться и кое-что вспомнить!

И юноша поведал им то, что ему удалось узнать.

— Только в этом наш шанс на спасение, — заключил он.

Друзья уловили отчаянный страх, угнездившийся в его сознании, который он подавлял своей гордостью и чувством ответственности за порученное ему дело. Они затихли.

С самого начала эта загадка заставляла принца использовать магию весьма неточного характера, порой случайную и приводящую к обратному эффекту, чем тот, что был предусмотрен ее создателями. Много раз Кандару, более всего верящему в торжество науки, приходилось браться за меч для победы над врагом. Но сейчас, лежа на жертвенном камне, будучи связанным, он точно знал, что у него достанет сил, чтобы извлечь из своего сознания необходимые части заклинания, чтобы вызвать на помощь величайшие силы, которые он разыскивал так долго.

Юноша перелистывал в уме страницы «Науки волшебства» и наконец добрался до той части, где содержалось начало заклинания. Он понял, что имел в виду Турдур Всезнающий, когда указал ему на сходство двух томов: их назначение различно. Тогда его сбило с толку замечание злого волшебника, сейчас же он дошел до скрытого смысла самостоятельно.

И вдруг перед его широко открытыми глазами проплыла женская фигура. Окутанная паутинкой, задрапированная в воздушные шелка, она кружилась перед ним, словно неофит перед алтарем. Кандар увидел ее золотисто-каштановые волосы, лицо, которое уже видел прежде, когда она смеялась над его болью, убегая от него в ночи с содержимым Турдуровой нефритовой шкатулки.

— Сука! — раздался свирепый рев Крака Могучего.

— Она хочет напакостить нам, хочет с нами покончить, — пищал Тошо.

В таком окружении девушка, казалось, чувствовала себя как дома. Сквозь ужас происходящего, пронзительные вопли мантикор, хлопки крыльев, цокот копыт и царапающие звуки клешней Кандар слышал, что она напевает ужасающие, леденящие душу древние напевы черной магии и дьявольской страсти.

Девушка держала в руках, прижимая к груди, длинный нож, вернее, кинжал с богато украшенной драгоценными камнями рукоятью. На лезвии кинжала сверкали искры.

— Да это для твоего горла, клянусь Кроксом!

Девушка ритмично раскачивалась всем телом, вводя себя в состояние транса, когда сможет обрушиться на неподвижно лежащего Кандара.

Так что же за слова были на той странице? Он снова и снова пытался обратиться к своему подсознанию, чтобы возвратиться на Конскую Равнину и сфокусироваться на разорванных листах «Науки волшебства». Ему ведь удалось пробежать глазами ту, запертую часть фолианта перед тем, как он оказался разрезанным? Да, пожалуй… без сомнения, да. Холокова и Сасилинджа. Это ключ. Вторая треть заклинания в «Золотом свитке» содержалась как раз перед Холоковой, а последняя треть в «Завещании мертвых» — после Сасилинджи. Так где же тогда скрывалось тайное заклинание в книге Квантоха? Где? Вопрос гремел в мозгу, подобно священному барабану, неистово, доводя до безумия.

Безымянная девушка, храмовая танцовщица, вращалась перед ним в безумной пляске, ее белоснежные ноги сверкали при свете факелов, копна рыжих волос отсвечивала золотом. Казалось, ей необходимо удовлетворить свои тайные желания пред тем, как перерезать ему горло драгоценным кинжалом. Кандар ощутил, как прохладный ночной воздух касается его обнаженной шеи.

— Храмовая танцовщица?! ! — ревел Крак, и его голос невозможно было выдержать. — Клянусь омерзительной, перепачканной нечистотами левой ногой Крагунота, она — храмовая проститутка! И она поимеет тебя, Наш Кандар, поимеет, как кровожадная паучиха!

Юноша содрогнулся. Он был знаком с такими историями.

— Ты мешаешь мне сосредоточиться своим рычанием и воплями, не лучше ли тебе замолкнуть на время?! — проворчал он.

— Утихни, дорогой Крак, во имя твоей сладчайшей Ваштилулу, — взмолился Тошо невеликих талантов.

А танец меж тем близился к финалу. Свет и тени непрерывно сменяли друг друга, дикие вопли танцоров, мелькание рук, крыльев, рогов, завывание труб и бой барабанов достигли апогея, и вся эта свистопляска вводила в гипнотическое состояние.

А потом Сардан, Лорд Теней, поднялся со своего трона и заговорил.

Слова лились нескончаемым звучным потоком, но язык был абсолютно не знаком Кандару. Он предположил, что это был родной язык безымянной храмовой жрицы. Хозяин вечеринки покинул трон, присоединился к танцу; он вращался, крутился, совершал безумные телодвижения, хохоча и извергая пламя.

Истерическое состояние Лорда увлекло всех остальных участников шабаша, и они заплясали в унисон с Сарданом, повторяя его движения и слова.

Сардан же продвигался все ближе и ближе к жертвенной плите. Внезапно, с оглушительным ударом гонга, прорезавшим все звуки ритуала подобно удару меча, безумная пляска остановилась. Сардан завис над лежащим Кандаром. Медленно, словно нехотя, он указал на медноволосую девушку. Она выпрямилась во весь рост, как змея при звуках дудочки укротителя, сбросив остатки своего облачения. Округлила губы. Похоже, ею овладел глубокий транс, глаза горели, не отрываясь от Кандара, тело сотрясалось от похоти, вызванной наркотическим веществом и безумным ритуальным танцем.

Женщины бросились к ней, умащая ее тело маслами. Испытывая невероятное отвращение, Кандар почувствовал, как ловкие пальцы трудятся над ним, не оставляя без внимания ни одного места на теле, щедро втирая масло, дабы тело это могло сыграть свою последнюю роль перед гибелью.

Девушка встала над Кандаром, широко расставив ноги. Ему было отчетливо видно ее лицо, живое, открытое, восхищенное, окрашенное безумием и радостью по поводу того, что должно было случиться. Она начала опускаться на Кандара с широко открытыми глазами, вытянув губы, руки ее дрожали в предвкушении.

— Кроксом клянусь! — прошептал Крак. — Она же высосет нас досуха!

— Думай, о Наш Кандар, во имя пресветлого Майюса! Вспомни!

Кандар уже почувствовал прикосновение девушки. Такое уже было возле входа в пещеру Тошо, когда он был отвергнут ею. Но теперь ему предстоит отведать грубых удовольствий, которые закончатся его смертью. Юноша пытался бороться, двигая телом из стороны в сторону, но две старые ведьмы, насладившиеся умащиванием тела девушки, с хихиканьем и бормотаньем огрели его кнутами, так что он со стоном затих. Показавшаяся из ранок кровь закипела, смешиваясь с маслом.

— Думай, Наш Кандар. Вспоминай!

Великая книга, фолиант из кожи дракона, где содержатся рецепты практической магии…

— Да поможет мне Гелиос! — стонал Кандар.

Словно раздувшаяся паучиха, девушка наседала на него.

Холокова и Сасилинджа… Овладение духом убитого в бою воина… Тотак и Мумулак… всемогущая власть Дангорна… Обрывки заклинаний возникали и перемешивались в его мозгу. Теперь-то он понял, отчего Квантох не смог вспомнить нужного заклинания, когда серые полуволки напали на колесницу там, на Конской Равнине… О Защитной Мембране… Хрустальный Мост над землей… Усыхание правой руки недруга… Холокова… Да, это должно быть оно… просто не может быть по-другому…

— Холокова! Сасилинджа! — прокричал Кандар в непроглядной темноте своего отчаявшегося сознания. Прикосновения девушки вызывали протест, но предательское тело отвечало чувственным сладострастием, которое невозможно было сдерживать.

— Вызываю всемогущие силы Холоковы и Сасилинджи! — он повторил заклинание, а затем перешел ко второй части, содержавшейся в «Золотом свитке». Ответ должен быть. Должен. Девушка опустилась уже так низко, что ее руки обвивались вокруг его головы. Кандар уловил опасный блеск кинжала, зажатого в ее руке, каменья неистово сверкали. Выталкивая слова из себя, он выкрикнул последнюю, третью часть заклинания, из «Завещания мертвых», и это совпало с хриплым агонизирующим криком, знаменующим окончание гонки безумной страсти. Все. Накатила ужасная слабость.

Он чувствовал себя обессилевшим, выжатым как лимон, высосанным досуха.

Казалось, земля на бесконечно долгий момент прекратила свое движение в небесах. Все звуки сошли на нет. Кинжал, зажатый в руке юной ведьмы, коснулся его горла, как змеиное жало. Он даже ощутил это жало.

А затем кинжал подпрыгнул. Повернулся в воздухе, как живой. И вспыхнул! Золотые искры полетели во все стороны.

Издав вопль неописуемого ужаса, девушка отбросила дымящееся лезвие.

И завопила снова. Кандар чувствовал, как ее умасленное тело скользит по нему, словно рыба, бьющаяся в сетях. Юноша ощутил все части своего тела. Ремни из человеческой кожи загорелись, и он, двинув руками, разорвал их одним движением. Девушка бесформенным кулем рухнула на землю перед жертвенным камнем.

Кандар сполз с плиты, поворачиваясь всем телом, ощущая могильный холод плиты обнаженной кожей, пропитанной маслом. Он припал к земле и огляделся.

То, что он увидел, наполнило его ужасом и одновременно подбодрило. На какое-то мгновение он решил, что устроил такую адскую ловушку, что даже Сардану, принцу Тьмы, не снилась.

Гигантский дракон парил над землей, медленно взмахивая крыльями, каждое из которых могло накрыть собой углубление между скалами, где собрался шабаш нечистой силы. С рогами и шипами, усеянный чешуей, отливавшей золотом и серебром при свете факелов, исполинский дракон протягивал кроваво-красные когти, чтобы ухватить кусок скалы. Скала крошилась в этих жутких когтях. Сборище нечисти застыло в немом ужасе. Они столкнулись с мощью, превосходившей их всех, вместе взятых, повергшей их в состояние полного упадка духа, ибо все их злые силы — ничто перед такой силищей.

Кандар вначале отвел глаза, не в состоянии выдержать зрелища, потом снова посмотрел вверх. Картина разъяснилась сама собой. На шее дракона, протянувшейся примерно футов на пятьдесят, сидела девушка.

Она была довольно пухленькой. Объемистые бедра блестели среди белоснежной плоти. Груди — полные и глянцевые, соски прикрыты звездами из самоцветов, и самоцветы же украшали ее чувственное тело во всевозможных сочетаниях. Вокруг горделивой шеи обвивалось ожерелье, а венчала эту стройную белую колонну небольшая головка, склоненная презрительно и надменно. А волосы! Чистейшего серебра, они сверкали, создавая ореол вокруг головы, украшенные заколками из золота и алых камней.

Слово «девушка» ей никак не годилось: то была настоящая женщина, гордая и царственная. Губы ее приоткрылись в широкой улыбке, приглашающей и повелевающей одновременно. Зеленые глаза зорко осматривали открывающуюся внизу панораму, над ними вырисовывались изумительно очерченные брови. Эта женщина излучала сияние и поражала совершенством форм. Золотые колокольчики на ее лодыжках вызвякивали нежную мелодию. Лицо, прекраснейшее из существующих на свете, выражало бесконечную красоту, обаяние и милосердие.

И, кроме того, помимо светлого небесного начала и бесконечной силы, она была средоточием женственности, живой и чувственной, как сама мать-Земля, несущая в себе неиссякаемый запас любви и сострадания.

— Клянусь всеми богами, что есть на свете! — услышал Кандар потрясенный шепот Крака. — Да это никак сама сладчайшая Ваштилулу!

Медноволосая храмовая пророчица скрючилась у подножия жертвенной плиты. В наступившей тишине раздавались только ее щенячьи всхлипывания.

В сравнении с леди, восседавшей на драконе, она напоминала подзаборную шавку.

— Пора прекратить эти глупые забавы! — раздался звонкий, как колокольчик, голос женщины на драконе. — Разойдитесь! Отправляйтесь по своим делам! Я слышу ваши сердца и соболезную вам. Но слова силы уже произнесены. Изыдите!

Дракон склонил голову. Круглые прозрачные глаза в огромных глазницах внимательно наблюдали за Кандаром. У дракона оказалась округлая голова с мощными челюстями, обнажившими много рядов острых, как алмазы, зубов. Но сам дракон казался дружелюбно настроенным.

— Остановись, о крылатое чудо под солнцем! — пропела женщина, которую Крак принял за Ваштилулу.

Она спустилась с шеи животного. Дракон сложил крылья с шипящим звуком. Его когти чиркнули по скале, и он замер неподвижно, подобно василиску.

У Кандара перехватило дыхание.

То, что он вызвал к жизни, наводило на него дрожь.

Вновь прозвучал золотистый голос.

— Ты вызвал к жизни высшие силы. Что ты будешь с ними делать, смертный человек, зная, что твоей душе предстоит расплата?

Кандар попытался ответить. Сглотнуть слюну. Открыл рот, но звуков не последовало.

В этот момент кровавого ужаса и надежды в его уме прозвучала строчка из давно забытых стихов: "Сложи окровавленную главу в земную пыль, о матерь всех живущих!"

Только теперь принц понял, о чем эта строка.

— О, да! — воскликнул он. Слова вылетели из пересохшего рта. — Я готов продать душу за то, чтобы величайшие силы, которым ты служишь, помогли моему городу, очарованному Ферранозу!

Глаза ее растворились в его глазах. Все желания, какие он когда-либо испытывал в отношении женщин, слились и смешались в одно, образовав мощный поток, вызывающий агонию. За такую женщину не жалко и умереть.

— Ферраноз? — Ее звонкий голос прозвучал, как колокольчик. И бубенчики на лодыжках позвякивали в такт. — Я знакома со славной страной Аккар, и меня часто принимали там. В той земле есть женщины, которые нередко умоляют меня о помощи, я облегчаю им боль при родах. Но ты воззвал к тем силам, которым и я служу. Это в их помощи ты нуждаешься. И они потребуют не только твою душу, но и твердое доказательство, что такая помощь необходима.

— Я предоставлю любое доказательство, какое потребуется! — Кандар вскочил на ноги. Он не отрываясь смотрел на роскошную женщину. Несмотря на измочаленность сексуальной битвой с медноволосой жрицей, он ощущал, как его мужское естество начинает оживать.

— Мой город, Дремлющий Ферраноз, оказался заколдован в результате наложения двух заклятий одновременно…

Она кивнула с королевским достоинством.

— Да, нам это известно. Мы недовольны теми злыми силами, которые вызвали волчьи орды Гарфана и наслали их на город смертных ради забавы.

— Ради забавы! — эхом отозвался Кандар, пораженный собственным бессилием.

— Клянусь яйцами Крагунота! — проревел Крак.

— Теперь я совершенно уверен, — пищал Тошо. — Перед нами бессмертная женщина Вринда Легконогая.

— Чушь! — рявкнул Крак. — Это Ваштилулу!

— У нее множество имен, уважаемый Крак, — Тошо знал, о чем говорит. — Леди Чешуйчатого Облака, Умирис Крылатая, Вринда — Любимая богами и людьми. Ибо, пойми меня правильно, Наш Кандар, силы, к которым ты обратился, настолько велики и всемогущи, что я, с моими скромными талантами, даже не пытаюсь их понять, но, однако, запомни, о Кандар: они вовсе не боги — бессмертные, да, но не боги!

— Но они всемогущи! — выдохнул Крак, более покорный, чем обычно. — Странные, роковые и ужасные!

— Ради забавы! — потерянно воскликнул Кандар.

Белая кожа женщины сияла при свете факелов, самоцветы блестели и искрились, отражаясь в двух блюдечках драконьих глаз. Женщина милостиво улыбнулась.

— Да, для забавы. Если ты сумеешь заслужить это, то высшие силы помогут тебе. Я обещаю тебе, я — Фелис Эсторцис Среброволосая! Я обещаю это, во имя Торблана, моего верного скакуна, Торблана с алмазными зубами и когтями, как лезвия.

— Я верю, что ты сдержишь слово, О Вринда Легконогая.

Она вновь улыбнулась, демонстрируя понимание.

— Ты польстил мне знанием одного из моих имен, о смертный. У меня их много — разные для разных земель. Тот, кто стремится к бессмертию, должен помнить имена.

— Я стремлюсь спасти свой город.

Вринда Легконогая указала на подножие покинутого Сарданом трона из эбонита. Там лежал великий меч Коцтивкур, сверкающий, словно пламя.

— Возьми свой меч, о смертный. Он тебе пригодится.

— Клянусь всеми подвигами перед светлыми очами сладчайшей Ваштилулу Пышногрудой! — взревел Крак. — Коцтивкур — слишком тяжел для тебя!

— Пусть сила светлого Майюса пребудет с тобой и укрепит тебя, Наш Кандар!

Принц взял в руки меч. Да уж, его вес был слишком значителен даже для такого сильного воина, как он, чтобы держать его в долгом бою. Хотя на короткое время он сможет справиться с клинком и нанести им чудовищные поражения. А потом устанет, и его рука опустится, а враг воспользуется его слабостью.

Рука юноши упала на обнаженное бедро. Скалскелпер. Ну, хорошо. Даже пояс из доброй аккарианской кожи сейчас подойдет.

Поток воздуха, словно взмах невидимого крыла, пошевелил его волосы. Ветерок раздувал серебряные волосы Вринды. Она поняла глаза, и рука ее взлетела в приветственном жесте. При свете факелов стало видно усиливающееся сияние. Сверху слышалось небесное пение: серебряные и золотые голоса смешивались с серебряными и золотыми инструментами. И ни одного резкого, диссонирующего, отталкивающего голоса, ни одной пугающей ноты. Воистину, высшие силы демонстрировали готовность помочь очарованному Ферранозу.

Кандар сжал в руках Коцтивкур.

— Я готов! — крикнул он.

Вызов прозвучал в сияющем воздухе, опалив его губы легким пламенем. Торблан, крылатое чудо под солнцем, ожил, наклонился, подхватил Кандара за талию.

Юноша ощутил на своей коже прикосновение алмазных зубов, осторожное, как у охотничьей собаки, несущей ценного зверя. Длинная гибкая шея развернулась, и у Кандара закружилась голова. Он обнаружил себя сидящим на подушках, расшитых золотом и самоцветами, бок о бок с Вриндой Само Очарование. Она смеялась. Звук разнесся вокруг, подобно пению флейты.

— Вверх! Вверх! Полетели, Торблан, мое крылатое чудо! Летим над темными морями. В земли Аккара, к очарованному городу Ферранозу!

— Подожди! — взмолился Кандар.

Он подумал об Анджелене и других, кто остался на острове Хистея. Но мощные крылья взмахнули и сотрясли воздух, подняв покрытое чешуей тело над скалами. Дракон хлестнул бичом своего длинного хвоста. Они поднимались в воздух все выше, превысив любые пределы скорости, все дальше и дальше на юг и восток, куда нес их Торблан, крылатое чудо под солнцем.

Примостившись на его спине, Вринда Среброволосая и Кандар из Ферраноза мчались к городу, за который принц отдал свою душу.

Глава 11

Столь же обнаженный, как и клинок, зажатый в его руке, Кандар Ферранозский, Лев Аккара, последний потомок Императорского Дома Гелиодотусов, мчался быстрее ветра, сидя на шее у Торблана, крылатого чуда под солнцем, управляемого Вриндой Среброволосой.

Они летели над темными морями.

Он оставлял Анджелену и всю свою новую жизнь в замке Аскапард. И снова мчался к своему заколдованному городу, где огонь и дым застыли без движения, сдерживаемые силой колдовства.

— На тебе вся ответственность за судьбу Светлого Ферраноза, — сказала Вринда, взмахнув украшенной драгоценностями рукой. Сквозь шум ветра звук ее голоса напоминал бронзовый колокол.

— Конечно! — отвечал Кандар. — Я ведь занимался научными опытами с Квармельном, а Квантох, его брат-близнец и придворный маг, — единственный, кто мог спасти город, — покинул Обреченный Ферраноз в поисках меня. Если бы я был на месте, Квантох не покинул бы города в момент первой атаки, и тогда…

— И ты продаешь свою душу великим силам, чтобы выкупить свой город, Кандар из Ферраноза!

— Да. Охотно. С удовольствием!

— Надеюсь, те, кому я служу, не отнесутся к тебе сурово и безжалостно, Лев Аккара.

Кандар протянул руку, и она встретилась с изобилием форм Вринды Само Очарование. Он ощущал под левой рукой теплую плоть, а в правой сжимал великий меч Коцтивкур. От роскошной женщины исходил жар, как от медного гонга, разогретого на солнце. Кандар чувствовал, как вблизи нее расцветает все лучшее в нем как в мужчине, и подумал, что, если уж ему суждено погибнуть в сражении, этот момент близости — самая большая награда за все.

Они летели сквозь тьму и облака. Могучие крылья Торблана разрезали слои воздуха с удивительной легкостью. Ни звездочки в черном небе, даже луна спряталась за тучами.

На юг и восток лежал их путь. Внизу, под ними, догадался Кандар, лежало море. И где-то за ним земли Аккара. Он неплохо разбирался в географии перед тем, как покинуть отчий дом, и знал, что, сколь ни велик и могуществен казался Аккар, он все же занимает малую часть на карте мира.

Словно читая его мысли, Вринда Легконогая проговорила:

— Мы летим на Зафарик.

— Зафарик?

— Это континент, где расположена твоя страна, Аккар. Это один из крупнейших континентов в мире. Есть еще многое, чего ты не знаешь, о аккарианин! И за пределами заколдованного острова Хистея есть многие земли, странные и чудесные земли…

— Клянусь Кроксом! Я то знаю это! — раздался низкий голос Крака Могучего в черепной коробке Кандара.

— Когда-нибудь, если останусь жив, я посещу эти земли, — твердо сказал Кандар.

— Если… — эхом отозвалась Вринда Среброволосая.

Свет разрастался.

Вначале Кандар подумал было, что то был все тот же неземной свет, что сошел с небес в расщелине между скал на острове Хистея. А потом увидел лучи солнца, пробивающиеся сквозь тьму. И там, где начинался восход солнца, показалась длинная полоса берега, ограниченная сияющим морем.

— Смотри! — вскричала Вринда, Фелис Эсторцис, Любимая богами и людьми. — Зафарик!

Мощные порывы ветра несли их вперед.

Кандара охватило жуткое чувство, что все его планы рассыпаются на куски. Да, теперь понятно, что высшие силы пришли ему на помощь, представленные в мире смертных этой царственной среброволосой женщиной, управляющей летающим драконом. Но что дальше? Что произойдет потом? Принц помнил об ужасном ранении, которое он нанес Элтали, о том, что из Квантоха постепенно выходит жизнь после удара мечом. Он помнил, что просил его сделать старый волшебник.

Он должен был вернуться в Ферраноз с докторами. Раздобыть лучшее лекарство, способное спасти его близких после пробуждения от колдовских чар.

И все сорвалось! Вринда обратится к своим хозяевам, те снимут заклятье, и Элтали вместе с Квантохом немедленно умрут, истекая кровью.

Вместо жизни он несет им смерть!

— Подожди! — вскричал он, пытаясь объяснить, в чем дело. Путался в словах и звуках.

Вринда, Умирис Легконогая, успокоила его с понимающим смехом.

— Мне понятны твои опасения, Кандар из Ферраноза. Но ты забыл, что я также зовусь Фелис Эсторцис, облегчающая боль и помогающая новой жизни! Если твои друзья тяжело ранены, я исцелю их своим особым бальзамом. Не беспокойся, — ее голос был нежным, тающим. — Ибо, о Лев Аккара, я чувствую к тебе особое расположение, такого я не чувствовала ни к одному из мужчин за тысячи лет!

— Клянусь лебедиными плечами сладчайшей Ваштилулу Пышногрудой! — пробурчал Крак. — О, Наш Кандар!

Кандар счел нужным промолчать. Женщина села на подушки напротив него.

— Есть в тебе что-то особенное, смертный, отличающее тебя от остальных, как будто, как я это чувствую, ты наделен особыми силами, которых нет у простых смертных. — Она рассмеялась звонким колокольчатым смехом. — Летим же, Кандар из Ферраноза, спасать твой город, а после этого насладимся друг другом!

— Во имя священной крови пресветлого Майюса! — зашептал Тошо в голове у Кандара. — Ты должен соблюдать осторожность, о Наш Кандар!

Торблан нырнул вниз. Закат окрасил морские воды. Берег здесь крут и обрывист. Кандар увидел изрезанную кромку Острова Заката, напоминающего скрипку из темного дерева, лежащую на воде.

— Остров Заката! — воскликнул он. — Остров, лежащий к западу от Ферраноза… Я столько раз наблюдал, как солнце садится за этот остров…

— Ферраноз уже там, внизу, — прокричала Леди Чешуйчатого Облака; ее серебряные волосы развевались по ветру.

И тогда… тогда Кандар узрел потемневшее от дыма небо и застывшие языки пламени.

— Ферраноз! — воскликнул принц. Он ощутил сильнейший приступ меланхолии, а затем — мощный подъем духа, вызов, который он готов был бросить злу, решившему уничтожить Ферраноз ради забавы.

Вот и гостеприимно распахнутые Ворота Счастливого Возвращения в окружении серых крепостных стен. В небе вокруг города — ни одного корабля полуволков. Они давным-давно вернулись, предводительствуемые Гарфаном. Лишь над городом, зависшие среди неподвижных языков пламени и клубов дыма, застыли летающие корабли.

Вринда Легконогая затянула странную песню, веселую и немного дикую. Она бросала быстрые взгляды на Кандара, обнимавшего ее за гибкую талию.

— Я сотворила Проникающий Покров! — вскричала она. Глаза ее будто прожигали юношу насквозь. — И теперь мы сможем проникнуть в город, дышать и двигаться там, оставаясь живыми, а чары не падут на нас.

— Могущественная магия! — пропищал Тошо. — Да, высшие силы уже помогают нам.

— Клянусь твердокаменными почками Крагунота! — взревел Крак. — Мы готовы к битве! Я уже чувствую ее запах!

В воздухе над городом посреди застывшего зарева, образовался тусклый огонек. Он становился все ярче, кружился и вращался, распространяя искры, освещая все вокруг. Вринда, Любимица богов и людей, повернула лицо, и яркий свет упал на него.

— Да! — вскричала женщина, сверкая облаком серебряных волос. — О, да!

Она пристально смотрела на Кандара блестящими зелеными глазами. Дракон тем временем приземлился, хлопая крыльями и подняв целую тучу пыли. Кандар неловко соскочил с дракона, все еще сжимая в руке меч. Вринда же Легконогая соскользнула наземь подобно паутинке.

— Слушай же меня, Кандар из Ферраноза, ибо я говорю сейчас с тобой, как женщина говорит с мужчиной перед битвой.

— Я слушаю, — твердо и решительно ответил Кандар.

— Высшие силы, которым я служу, не желают, чтобы ты пострадал. Они дружественны и сострадают тебе. И еще они не любят те злые силы, что вызвали нашествие волчьих орд Гарфана на твой город. Но вообще-то, Лев Аккара, они никогда не вмешиваются в людские дела, если не пообещать им соответствующую плату…

— Я знаю, знаю, — прервал ее Кандар. — Моя душа пусть будет залогом…

— Это ты говоришь, смертный. Но высшим силам не интересно и чуждо все мирское. Ты должен доказать им свое намерение. Если ты сможешь своими собственными усилиями освободить город от полуволков, то они обещают, никакая магия не сможет тебе помешать. Только сила твоего меча освободит этот город!

Кандар кивнул. Он не мог говорить.

— Буду сражаться, пока меч не выпадет из моих рук, миледи.

Она подошла ближе. Ее полные тугие груди колыхались при ходьбе. Алые губы мягко приоткрылись. Зеленые глаза казались просто бездонными. Юноша ощущал запах ее духов, аромат серебряных волос.

— Сражайся же, Кандар, сын Ферраноза! Да пребудет в руке твоей сила, да укрепится твой меч, да не покинет тебя надежда. Ну, а после…

— Клянусь Кроксом! — возопил Крак Могучий. — Я буду ждать этого «после» с нетерпением!

У Кандара голова пошла кругом. Бессмертная, крылатый вестник высших сил? Резкие слова, готовые сорваться с его уст, растаяли перед сладкими обещаниями несказанных удовольствий. Он подумал об Анджелене, об Элтали, которую вскоре увидит снова. Конечно, он не любил ни одну из них, но не ощущал любви и к этой величественной женщине с серебряными волосами. Но Крак был прав. Сражаться в грандиозной битве с добрым мечом в руках, а после смерти оставить о себе добрую память…

Решение окончательно созрело, и он устремился к Воротам Счастливого Возвращения.

Квантох лежал там, куда его подтолкнула нога Кандара.

Квармельн — поодаль, с безжизненным телом Элтали на руках.

А вокруг уже началось настоящее безумие.

Когда они прошли через ворота, Кандара охватило сильней шее эмоциональное возбуждение; Вринда Легконогая взяла с собой Проникающий покров, и они вдвоем шагали по заколдованному городу.

— «Наука волшебства», — комментировала Вринда, Любимица богов и людей, приблизившись к Элтали, придавая телу девушки удобное положение при помощи Кандара. — Мне известно, что это одна из книг силы. Ты прочел и две другие, Кандар, вот почему я здесь. Но существует еще очень много книг, много древних учебников магии. Я бы рекомендовала тебе «Пособие для ведьм и колдунов» и «Кровавую книгу». Будешь прилежен в их изучении, — не попадешь больше в такое печальное состояние, как недавно, когда я встретила тебя.

От названий магических книг по телу принца пробежала дрожь. Он был занят Квантохом, в то время как Вринда-Целительница заживляла рану Элтали; ее губы что-то беззвучно шептали, а лицо казалось полностью поглощенным этим занятием.

— «Кровавая книга!» — пропищал Тошо невеликих талантов. — Она была в библиотеке у Турдура Всезнающего, но это и все. Даже когда я был его учеником, этот том всегда был заперт в железном сундуке и прикован цепью.

— Ну вот, здоровье принцессы теперь в полном порядке, — провозгласила Умирис Исцеляющее Прикосновение, поднимаясь и позвякивая бубенчиками на ногах. — Теперь примемся за мага.

Вскоре и Квантох был здоров, так что, когда чары спадут, он даже не вспомнит, что был ранен. Кандар устремил свой взор в сторону дворца.

— До того, как начнут действовать твои высшие силы, миледи, — помоги моей семье. Им тоже необходимо кое-что.

Женщина кивнула. Ее зеленые глаза скользнули по фигуре Кандара.

— Разумеется. Но поспеши. Высшие силы не могут ждать долго. У них много неотложных дел в другой части света. Пойдем.

Через несколько ярдов Кандар наткнулся на полуволка. Его пасть была разинута и щерилась черными деснами и желтыми клыками. Злодей собирался вырвать копье из тела аккарского солдата, который пал жертвой вражеского удара. На лице пехотинца застыл пот, капли напоминали мраморные крошки, в глазах — отчаяние, а рот — полуоткрыт в предсмертном крике.

Кандар решительно отодвинул в сторону копье полуволка. Теперь необходимо было вернуть жизнь пехотинцу.

Кандар взглянул на Вринду Легконогую. Она ушла вперед и теперь дожидалась его. У ее ног лежал мертвый капитан стражников с горлом, перерезанным от уха до уха.

Она покачала головой:

— Я ничего не могу сделать для него.

Кандар забрал доспехи у мертвого капитана и прикрыл свою наготу. Теперь он лучше приспособлен для предстоящего сражения. Юноша взял у убитого и меч, но Вринда Среброволосая воспротивилась этому:

— Ты должен сражаться великим мечом, с которым вернулся. Иначе… — И она улыбнулась Кандару. — Зачем было нести его с собой?

— Да, действительно, зачем? — пробормотал Кандар.

И заглушил вопль возмущения, изданный Краком. Они про должали продвигаться ко дворцу. И везде Кандар замечал сцены боев. Тут он вытащит стрелу из лука полуволка, прицелившегося в грудь гвардейца. Там подвинет щит бойца, чтобы волчья сабля не нанесла ему вреда.

— Тоже мне, бойцы! — простонал он. — Почему, спрашивается, они все размахивают щитами в воздухе вместо того, чтобы закрывать ими свои тела?

Спасители подошли к перекрестку, где улица, ведущая от Ворот Счастливого Возвращения, пересекала Императорский Проезд. Кандар снова взглянул на дворец. Неподвижные клубы дыма и огня окутывали его во многих местах. Вдоль Проезда лежали горы трупов полуволков и колесничих: он узнал подчиненных своего брата.

Пока он мог помогать воинам своего города только так, понемногу. Но время бежало быстро — время, которое, как он думал, в очарованном городе просто остановилось. Вринда Среброволосая заставила его поспешить. Юноша перебегал от группы к группе, внося изменения в расстановку сил. Да, многие полуволки сильно удивятся, когда спадут чары.

Он осознал, что все это он делает лишь благодаря поддержке высших сил. Они держат под контролем тех, кто напал на город «ради забавы».

— Поспеши! — велела Умирис Крылатая, женщина по имени Вринда, Бегущая вперед, и волосы ее летели серебряным облаком. — Те, кому я служу, недовольны промедлением! Интерес их ослабевает! Силы зла уже осмелели и скоро вырвутся из-под их власти! Не медли, смертный!

Изо всех сил Кандар помчался по Императорскому Проезду. Он делал все, что мог! Преодолел длинную череду дворцовых ступеней, вбегая в родной дом мимо лежащих тел колесничих, полуволков, лучников.

На самой вершине стоял его отец, Пандин Гелиодотус, Бог-Император Аккара, сохраняя королевское величие, облаченный в доспехи, с верным мечом Певерилом в руках. На лице его отражались отчаяние и крушение надежд.

Кандар кинулся вперед.

— Шелдион! — закричал он. — О, мой брат!

Принц Шелдион лежал в нелепой позе в луже крови, которая пузырями застыла у раны на шее. Рядом лежало огромное тело его возницы, Тоджаса.

— О, Вринда, Само Очарование! — воззвал Кандар. — О, Умирис Исцеляющая! Мой брат, принц Шелдион…

— Ну, ну, смертный, — успокоила она его. И быстро-быстро, позвякивая бубенчиками, принялась за работу, исцеляя кронпринца.

Когда от страшной раны не осталось и следа, она улыбнулась.

— Время действия заклинания закончилось, Кандар из Ферраноза! Теперь твой город вновь возвращается в поток времени. Будь готов. Соберись с духом для битвы. Ведь именно за это право ты заложил свою душу!

И она отошла в сторонку, склонившись над стражником, врачуя его раны. И вот потянуло дымом, языки пламени зашевелились, воздух задрожал. Мраморные плиты дворца завибрировали, послышались треск, шум, звон и прочие звуки, замершие было в очарованном Ферранозе.

С лицом угрюмым и решительным Кандар пробивался сквозь жидкую линию защитников с мечом в руке. Ему приходилось держать Коцтивкур двумя руками. Он знал, что не сможет очень долго управляться этим мечом. Но, пока сможет, будет сражаться за Дремлющий Ферраноз. Заклятие кончилось.

Город вновь был охвачен жизнью, шумом, движением. Заработала баллиста у городской стены, полетели камни. С неба начали спускаться корабли полуволков, словно опилки, что сыплются из-под пилы.

Звуки сражений наводнили все улицы и переулки. Но главное… главное…

Повсюду жители Аккара, видя ужасный конец, поджидавший волчьи корабли, хватались за сердце. Они считали, что магия наконец-то пришла на помощь! С удвоенной силой они бросались на полуволков. Звенели мечи в рукопашной, свистели копья, стрелы летели градом, люди теснили волков за стены города. Серые твари падали, и по их телам бежали быстрые ноги в подбитых бронзой сандалиях. Кровь лилась рекой, обагряя древний мрамор Светлого Ферраноза, но сейчас то была кровь полуволков. На ступенях дворца, гордо взирая на мечущихся нелюдей, стоял Пандин Гелиодотус, в руке его сиял верный Певерил. К нему спешили колесничие и лучники.

Все находились в состоянии легкого шока, как будто их сердца, прекратив однажды биться, теперь застучали как ни в чем ни бывало.

С ворчанием поднялся Тоджас, а за ним и Принц Шелдион. Потрясенный открытием, что он, оказывается, вовсе и не ранен, он поспешил к отцу.

И увидел Кандара.

— Как, во имя Лорда Гелиоса…

— Сейчас не время, Шелдион. Как же я рад видеть тебя, брат! А теперь, во имя Дремлющего Ферраноза и светлого Аккара, мы должны сражаться!

И он врывался прямо в ряды свирепо рычащих полуволков. Коцтивкур горел пламенем разрушения. Вражья кровь лилась ручьями. Вращаясь вокруг рукояти, грозный клинок как будто сам рубил головы и руки, калеча серые тела, входя в черные доспехи, как в масло. Так, в безмолвии битвы, поддерживаемый боевым духом Крака Могучего, Кандар спускался по лестнице дворца.

Издавая крики триумфа, Шелдион, Тоджас и другие воины устремились вслед за ним.

Жители Ферраноза, как один, теснили волков.

Захватчики тоже дрались отчаянно. Каждый из волков знал, что должен сражаться или умереть, ибо все их корабли исчезли, и отступать некуда.

На мраморных плитах Императорского Проезда стоял сплошной звон оружия. Стражники-пехотинцы, образовав двойной строй, наступали на отряд полуволков. Внезапно аккариане побросали мечи и бросились врассыпную.

И Кандар увидел копошащуюся массу черных гадюк, обвивавших щиты людей. Он заметил, что целая корзина со змеями материализовалась в воздухе прямо перед ним, обрушившись на Коцтивкур.

— Магия! — закричал он, вытряхивая змей и разрубая их черные тела.

Умирис Легконогая сбегала по ступенькам. Лицо ее выражало крайнюю озабоченность. Люди Ферраноза пятились назад, жалобно стеная. Полуволки уже начали было праздновать триумф и ринулись вперед, поднимая мечи и копья.

— Ты же обещала, что колдовства не будет! — простонал Кандар.

— Да, обещала… — она старалась перекричать шум. — Я дала слово бессмертной и мои хозяева должны…

Вокруг них вспыхнул яркий свет. Прогремел гром. Змеи исчезли. Великие ветры пронеслись по улицам города, сопровождаемые яркими вспышками, которые потрескивали и пульсировали.

По всему городу шли жестокие бои. Разум против разума, сила против силы, казалось, невидимые враги сошлись в смертельной схватке.

Кандар взмахнул мечом Коцтивкуром.

— Вперед же! — крикнул он. — В атаку! Выкинем все остатки ненавистных полуволков из Дремлющего Ферраноза!

И надежда с новой силой вспыхнула в сердцах людей, обнаживших оружие против волчьих орд. Жители Аккара продвигались вдоль Императорского Проезда, расчищая себе путь огнем и мечом, оставляя позади потоки крови.

Теперь Коцтивкур казался Кандару легче рапиры. Бок о бок с ним, оглашая окрестности безжалостным смехом, неслась вдохновляющая Вринда Среброволосая.

— За меня, о Кандар Ферранозский, сражайся за меня!

— Айе! — выдохнул он, разрубая вопящего зверя надвое. — Айе, Умирис Пленительная! За Ферраноз и Аккар — и, конечно, за тебя!

Они гнали полуволков до гавани, где твари кидались прямо в сверкающие воды залива. А лучники, заняв позиции на парапетах, приканчивали плывущих монстров.

И вскоре в Чистом Ферранозе не осталось ни одного полуволка!

— Клянусь мощью Крагунотовой правой руки! — грохотал счастливый бас в голове Кандара. — Клянусь Кроксом! Я доволен!

Кандар был уверен, что на протяжении всех боевых действий гигант направлял его руку, обучая трюкам с мечом Коцтивкуром, и что именно Краку он обязан своим успехом.

А Тошо хитрая лиса тоже радостно взвизгивал от восторга.

— Ты победил всех, да снизойдет на тебя благодать пресветлого Майюса! Ведь с его благословенной помощью мы победили! Мы смиренно благодарим…

— Присоединяюсь, Тошо весьма немалых талантов, — проговорил Кандар со смехом. Он выронил меч. Тело стало странно легким и невосприимчивым к боли от ран, полученных во время сражения. Кровь заливала его с головы до ног.

Квантох, Квармельн и Элтали спешили к нему. В начале Императорского Проезда Пандин Гелиодотус взобрался на личную колесницу Шелдиона, запряженную четверкой молочно-белых скакунов, фыркающих и роющих копытами землю, и кони понеслись. Король Шамрат скорчился на запятках. Принц Шелдион, залитый кровью, как и его младший брат, вместе с верным Тоджасом, присоединились к ним.

— Все позади! — восторженно закричал Шелдион.

— А ты стал мужчиной, — обратился Пандин Гелиодотус к Кандару. Он с любовью смотрел на своего сына-шалопая.

— О, Кандар! Любовь моя! — всхлипнула Элтали.

Она подбежала к принцу и заключила его в объятия, не обращая внимания, что платье перепачкалось кровью. Юноша почувствовал, как сила возвращается к нему. Ощутил гордость за всех этих людей.

На мраморные плиты опустилась легкая тень.

— А ты, Кандар Ферранозский, не забыл ли свою клятву, данную высшим силам?

Вринда Среброволосая смотрела ему в глаза своими зелеными очами, и вид у нее был, скорее, собственнический. Элтали оглянулась и вздрогнула, сильнее прижавшись к Кандару.

— Что… Кто это, мой возлюбленный?

Принц нежно отстранил Элтали, и острая боль воспоминания пронзила его: вот так же он отодвинул от себя Анджелену на заколдованном острове Хистея.

— Я… — ну, как объяснить им все?

— Мое крылатое чудо под солнцем ждет нас, Кандар — мой дорогой!

Кандар содрогнулся от жестокости происходящего. Он выиграл, да, — но одновременно и проиграл, и ему нечем откупиться.

— Слушайте же меня, смертные! — звонким голосом произнесла крылатая вестница бессмертных сил. — Принц Кандар Ферранозский заложил свою душу во имя спасения города. И теперь он ни минуты не останется внутри городских стен!

— Нет! — выдохнула Элтали, и ужас отразился на ее лице.

— Такова цена, которую необходимо заплатить за помощь высших сил. Ведь для получения помощи нужны чистые намерения, и вот доказательство чистоты намерений. Принцу нельзя оставаться в Ферранозе, и нога его не ступит более на землю Ферраноза, пока не минет трижды по семь лет. Кандар не искал для себя выгоды. Теперь он поступает в распоряжение высших сил, которым я служу. Душа должна расплатиться за все. Идем же, Кандар из Ферраноза. Попрощайся со всеми — и в путь!

Как это сделать? Как объяснить все? Да и нужно ли что-то объяснять?

Он поцеловал Элтали, посмотрел в глаза отцу и увидел в них благословение, его секретный благословляющий знак; обнял брата Шелдиона, простился с Квантохом и его братом-близнецом Квармельном. И оглянулся на Дремлющий Ферраноз — город, чья свобода оплачена такой высокой ценой.

— Хорошо, — молвил он смиренно.

Крылатый Торблан уже ждал. Кандар забрался в седло, обхватил роскошное тело Вринды Среброволосой, перекинув великий меч Коцтивкур за спину.

Когда крылатый исполин поднялся в воздух, размеренно взмахивая алыми крыльями, юноша бросил взгляд вниз. Он оставлял всю свою прежнюю жизнь — хотя, Анджелена будет ждать его в далеком замке Аскапард. И столько магических фолиантов еще предстоит разыскать и прочесть! Жизнь обещает множество удовольствий и радостей взамен утрате.

Целый мир со своими открытиями и приключениями ждет его.

И еще…

— Неплохо, неплохо, о Наш Кандар. Клянусь святой кровью пресветлого Майюса, трижды семь лет пролетят как один миг!

И еще…

— Клянусь восхитительной кормой сладчайшей Ваштилулу Пышногрудой! Я с нетерпением ожидаю этого «после», Наш Кандар!

1

Лига — мера длины, равная трем милям (1 миля — 1609 м). (Прим. переводчика )

2

Мантикора — мифическое чудовище с телом льва и хвостом скорпиона. (Прим. переводчика )