— А вот и море.

Хаулэнд посмотрел в направлении, указанном Рэмзи, и увидел пепельное море, угрюмое и волнующееся, покрытое барашками белой пены. Море трудилось без устали, то посылая волны вперед, то откатывая их назад с берега, который Питер выбрал для своего экспериментального полигона.

— Впечатление очень неприятное, Колин. Надо бы связаться с базой и сообщить им, что мы еще находимся в воздухе.

— Хорошо, — Рэмзи вызвал базу, уверенный, что тотчас же услышит Ларсена, который всегда нес дежурство по связи во время проведения крупных операций.

— Не отвечает, — сказал Рэмзи. — Странно. Привет, Сэмми. Ты меня слышишь?

Никакого ответа, только атмосферные помехи, все время терзающие коммуникационные линии по всей Галактике.

— Выходи на связь, Сэмми. Сэмми, ты меня слышишь?

— Надеюсь, хорошо настроили приборы перед тем, как нам улетать?

Рэмзи уверенно ответил:

— Конечно. Я сделал это сам. Ага, теперь прорезался. Сэмми, где тебя носило?

Послышался веселый голос Ларсена:

— Извини за задержку, Колин. Мне необходимо было поговорить с Чарли...

— Чарли?! Но он должен был появиться с продовольствием только через неделю.

— Так мы думали. А он сейчас на орбите, и мы переговорили с ним насчет порядка захода на посадку. Ты же знаешь, как требовательно относится проф к каждому, кто прибывает на Поучалин-9.

— Да, еще бы мне не знать, — засмеялся Рэмзи. — Бедный Чарли! Но он лучше всех подходит для этой работы.

Сознание того, что их продовольственный корабль, ведомый Квангом, плывет с Земли и просит разрешения на посадку на Поучалин-9, вызвало у Хаулэнда приятное чувство единения с Галактикой — значит, пуповина, соединявшая их с Землей, не отрезана. Он снова сконцентрировал все внимание на море, расстилавшемся впереди, как громадный серый ковер, и почувствовал, что флайер плавно изменил курс.

— Мы вернемся назад как раз вовремя, — сказал Рэмзи.

Он загадывал наперед в мыслях, а руками делал все, чтобы удачно посадить корабль. Волновало это и Хаулэнда — авария могла бы принести непоправимое несчастье. Когда флайер коснулся черной и скользкой грязи на берегу и двигатели остановились, оба мужчины с облегчением вздохнули.

Работа шла хорошо. Лотки с микроорганизмами были помещены в отдельный отсек корабля. Дверь отсека плотно закрыли. Затем через щели этого блока пластмассовые лотки в последний раз простерилизовали, и дверь автоматически открылась. Выдвинулись руки робота и начали вынимать лотки по одному, неся каждый из них так умело и бережно, как разносят нагруженные блюдами с едой подносы красивые и ловкие официанты-полуроботы в шикарных ресторанах. Автоматические руки опускали лоток точно в то место на илистом берегу, которое указывал Питер, открывали крышку и аккуратно перекладывали бактерии в их жилище.

Работа была несложной, все можно было сделать за час. Но Хаулэнд трудился так вдохновенно, тщательно и пунктуально, что прошло три часа, когда, наконец, он закончил операцию и повернулся к Рэмзи:

— Порядок, Колин. Дальше командуешь ты. Домой, Иаков — сын Исаака!

Уже в воздухе Хаулэнд посмотрел назад. Их живые микроскопические создания лежат сейчас на первобытном илистом берегу, получив задание от человека. Но выполнение задания зависит не только от них, справиться с ним микроорганизмы могут только с помощью питательных солей, солнечного света и природных химических веществ. Питер знал, что с этой минуты подобные мысли не оставят его в покое.

Рэмзи неожиданно сказал:

— Ты знаешь, Питер, я слегка разочаровался, познакомившись с вами, учеными парнями. Мне рассказали, что вы работаете над созданием жизни.

Поэтому я ожидал увидеть огромный резервуар с трубами и разными интересными приборами, массу потрясающего оборудования... А потом, в один прекрасный день, думал, что увижу, как из воды появляется...

— Прелестная девушка с длинными белокурыми волосами, идеальной фигурой и бессмысленными глазами, с мозгом новорожденного ребенка? Вот уж, действительно, Колин, — это можно назвать научной аферой!

— Я понимаю, старина. На самом деле я думаю своей глупой башкой, что вся ваша работа впечатляет больше, чем твоя блондинка. Ее ведь, в конце концов, нетрудно сделать и потом обучить. Не в том проблема создания жизни. Я прекрасно знаю, что вы первые ученые, которые поставили себе цель — создать жизнь, и творите ее, используя великие законы природы. Даже мудрее...

— За месяц мы делаем то, на что природе понадобились миллионы лет, но при этом мы повторяем ее приемы. Эту блондинку природа считала бы незаконнорожденной, а наука может пойти против природы только в том случае, если действия науки направлены во благо бессмертной душе человека.

Но в основном мы стараемся идти в ногу со старой леди.

— Понятно, — сказал Рэмзи. — Вот мы почти и дома. А Чарли уже сел.

— Я не слышал, как он приземлялся.

— Проворный парень, наш Чарли Кванг. О, хорошо, дали сигнал к посадке. Иду на снижение!

Флайер сделал еще один круг в воздухе, пошел вниз и совершил безупречную посадку в ангаре, скользящая тройная крыша которого тут же закрылась.

Первым, кого встретил Хаулэнд, выйдя из корабля и немного зайдя за него, был Теренс Мэллоу.

Мэллоу сразу же заговорил:

— Наконец, я вижу человека, которого жду с нетерпением. Шагай сюда, Хаулэнд. И никаких глупостей.

Хаулэнд не сопротивлялся, так как Мэллоу, конечно же, был вооружен.

Какая нелепость, подумал Питер, — этот дурак может сейчас убить его, Хаулэнда. Убить как раз в тот момент, когда он, Питер Хаулэнд, наслаждается работой и жизнью, когда начали сбываться все мечты.

Хаулэнд присоединился к остальным — а это были Кванг, Рэмзи, Ларсен и Рэндолф — и все они пошли к служебному зданию. Мэллоу, Кейн, Бригс и их прихвостни следовали за ними с оружием наготове.

Кванг обратился к Рэндолфу:

— Я очень сожалею, проф. Мэллоу неожиданно напал на меня, когда мы грузились, и заставил немедленно лететь прямо сюда. Я ничего не мог сделать — его приятели неотступно следили за каждым шагом...

— Между прочим, Чарли, мой дорогой друг-перебежчик, я не забыл, как ты насолил мне тогда на «Посейдоне», — угрожающе напомнил Мэллоу Квангу. А вообще я приехал за деньгами — их еще очень много, я знаю. Вы не вернули деньги назад, как говорили. Считаете меня дураком?

— Мы вернем, Теренс, — сказал Рэндолф. — Сейчас проходят выборы правительства на Земле. Ты, возможно, слышал об этом. Мы намерены вернуть оставшиеся деньги назад, когда к власти придет новое правительство. И не раньше.

— Вот именно. Но и не позже! Потому что я заберу все, что осталось.

Хаулэнда охватило полное отчаяние. Он вдруг понял, что ему совершенно безразличны эти проклятые деньги и все, что с ними случится. Он хочет жить. Он хочет жить, чтобы жениться на Элен и иметь детей, чтобы со временем стать степенным отцом семейства, ну, и, конечно, великим ученым.

Но ничего этого не будет, потому что Мэллоу намерен убить его.

— Вы заметили, как повторяется история? — спросил ехидно Мэллоу. Сейчас такая же ситуация, как на борту «Посейдона». Только теперь нет свистка, чтобы вызвать ваших звуковых вирусов и заставить их работать. На этот раз, Хаулэнд, тебе не спастись!

— Нет, — уныло сказал Питер.

Неожиданно из радиокомнаты послышались сигналы вызова, и Мэллоу сделал резкое движение головой:

— Фу, черт, какой там дьявол...

— Лучше ответить, — предложил Ларсен. Выражение его лица было крайне напряженным. — А то заподозрят, что здесь что-то случилось...

— Ладно. Но без трюков.

Ларсен сел за пульт:

— Говорите, пожалуйста.

— Вызываем научную базу на Поучалин-9. Разрешите посадку. Мы знаем о том, что должны пройти через дезинфекционную процедуру и готовы все точно выполнить.

— Кто на связи?

— Говорит Дудли Харкурт...

— Дудли! — воскликнул стоявший рядом с микрофоном Рэндолф. — Как вы здесь оказались, вице-президент?

— Приветствую, Чезлин! Мы прибыли посмотреть, как поживает наш замечательный ученый. Готовьтесь. Мы приземляемся.

— Не возражаю, — Мэллоу говорил со злобой, но спокойно. — Пусть приземляются. Они не имеют представления, куда попадут. Их ждет та же участь, что и вас.

К чести Рэндолфа, он сделал попытку предупредить Харкурта, но первые же слова предостережения профессора были грубо прерваны громадной костлявой лапой Барни Кейна. Мэллоу держал под прицелом всех остальных:

— Еще кто-нибудь выкинет что-то подобное, и...

Он мог не затруднять себя подбором слов для концовки...

— Почему ты снова ворвался в нашу жизнь, как злой дух? — крикнул Рэмзи. Его загорелое лицо покрылось бледными пятнами. — Мы прекрасно здесь устроились и хорошо жили и работали.

Мэллоу сильно похудел за год, в течение которого Хаулэнд не виделся с ним. Выражение лица Теренса, его глаза и фигура, нездоровый румянец на щеках, все его лихорадочное поведение говорили о том, что этот человек чахнет от изнурительной болезни — какого-то воспаления или рака, съедающего его изнутри и неумолимо ведущего к смертельному концу. Когда иссякнут последние жизненные ресурсы его организма, способные бороться с болезнью, он умрет. Но задолго до того, как не станет Теренса Мэллоу, будет убит им Питер Хаулэнд.

Все забурлило в тихих научных лабораториях и во всех других сооружениях. Мэллоу и его люди хотели только одного — заполучить остаток денег, изъятых с «Посейдона». Найти ценности здесь, в комнатах научной экспедиции, не составляло большого труда. А замурованный в стене сейф в рабочем кабинете Рэндолфа — смехотворное препятствие для Бригса и Кейна.

Подобно ищейкам, вооруженные налетчики во главе с Мэллоу двигались по коридорам и комнатам и гнали перед собой безоружных людей, как стадо коз или овец.

— Так, Хаулэнд и Хаффнер, вы будете сопровождать нас. А ты, дядя, любезно указывать дорогу.

Мэллоу так уверенно себя чувствовал, что даже спрятал оружие, тем самым перекладывая на плечи своих сообщников всю грубую работу.

— В твои личные комнаты, пожалуйста, дядя. Я уверен, деньги там.

И они повиновались — у них не было выбора.

Болезненное ощущение безнадежности терзало душу Хаулэнда. Он услышал, как с пронзительным завыванием пошел на посадку космический корабль с Дудли Харкуртом, а потом почувствовал небольшую вибрацию пола, когда лайнер сел, и подумал, что, как только прибывшие академики выйдут, тупые гангстеры применят силу и к ним — и увеличится число перепуганных и сбитых с толку пленников, которых будут держать под надзором молодчики Мэллоу.

Странно, но ставший таким привычным за этот год офис — с висевшими на стенах картами, с большим письменным столом и уложенным подушками креслом Рэндолфа, обставленный шкафами, — показался Хаулэнду чужим, незнакомым и даже враждебным. Мэллоу сразу же увидел сейф. На его изнуренном болезнью лице появилась довольная улыбка.

— Очень удобный сейф, да, дядя? Открывай его — быстро!

Рэндолфу ничего не оставалось делать, как подчиняться. Он чуть-чуть наклонился над секретным замком и начал вращать циферблат. Выглядел профессор жалким, старым и слабым. Задержав руку на последней цифре, он взглянул на Мэллоу:

— Что тебя так долго держало, Теренс? Почему ты не явился за деньгами раньше?

— Надо было подготовиться. Поэтому вы успели потратить все, что собирались потратить, намного раньше, чем я смог нагрянуть сюда. Да и не имеет большого значения то, сколько осталось денег. Мне хватит.

В кабинете появилось еще несколько человек. Хаулэнд чувствовал оружие Бригса прямо на своей спине. Не выдержав, он отодвинулся в сторону, и Бригс не заметил этого — все его внимание было приковано к сейфу. Рэндолф провернул конечную цифру — и сейф распахнулся.

В тот самый миг, когда широко открывшаяся дверь сейфа позволила всем увидеть выстроенные рядами ящики внутри, напряженную тишину комнаты нарушили раздавшиеся снаружи оружейные выстрелы.

— Какой там дьявол стреляет?! — Мэллоу и теперь не достал свое оружие. Он жестко приказал Кейну:

— Барни! Пойди и разберись. Двигайся быстрее!

Барни Кейн ринулся через настежь открытую дверь, как танк, рванувшийся в бой. Выстрелов становилось все больше и больше. Кейн почти сразу же вернулся, застав своих приятелей все еще в той же зачарованной позе.

— Фараоны! Их очень много — они везде!

Мэллоу грязно выругался. Потом наклонился над Рэндолфом и выпустил еще целый поток брани прямо в ухо этому стойкому маленькому человеку.

Рэндолф выпрямился во весь рост, гордо откинув голову назад, выпучил по-лягушачьи глаза и презрительно уставился на племянника.

— Могу дать тебе единственный, добрый совет, Теренс, — уходи! Беги и постарайся скрыться. И запомни, с этой минуты я не считаю тебя племянником, ты мне больше не родственник. Но я не буду пытаться задерживать тебя и сдавать в руки полиции...

Внутреннее чутье подсказало Хаулэнду, какой будет следующий шаг Мэллоу.

Питер опять почувствовал на своей спине дуло, приставленное Бригсом, и решил, что пора избавиться от него. Он плавно отклонился в сторону, повернулся и с размаху стукнул ребром ладони прямо по горлу Бригса. Удар был такой сильный, что у Даффи перехватило дыхание и он не мог даже вскрикнуть. Затем Хаулэнд ударил Бригса в живот и выхватил у него револьвер. Рэмзи и Ларсен тоже быстро расправились со своими караульными.

Головорезы Мэллоу бросились в коридор, устроив в дверях целое столпотворение — каждый старался протиснуться раньше другого, чтобы спастись бегством. Они знали, что, если успеют добраться до своего корабля — точнее, корабля Рэндолфа, — то у них будет надежда на спасение. Хаулэнду было не до них, сейчас его беспокоил профессор. Маленький Чезлин Рэндолф стоял на одном колене и правой рукой сжимал запястье левой руки. Мэллоу все-таки стрелял в старого, беззащитного человека.

Несмотря на то, что Хаулэнд прекрасно знал, как бесчестен, коварен и опасен Теренс Мэллоу, он решился на поединок с бывшим космическим офицером. Хаулэнд выстрелил, но пуля пронеслась мимо головы Мэллоу, со свистом влетела в сейф и там благополучно остановилась, пробив ящик с банкнотами. Лицо Мэллоу исказилось от ярости. Но он не стал стрелять в ответ, а быстро подбежал к окну и с треском и грохотом вывалился из него вместе со стеклами и рамой.

Под окном кабинета Рэндолфа был разбит участок, с трудом отвоеванный людьми у неживой природы Поучалин-9 и превращенный в райский, почти земной уголок, где с большой человеческой любовью и дотошностью были выращены лужайки и газоны с цветами. Эта заботливо выпестованная растительность могла сослужить хорошую службу отъявленному негодяю Мэллоу, прикрывая его на пути к космическому кораблю, способному спасти ему жизнь.

Только Хаулэнд приготовился следовать за Мэллоу, как в комнату ворвались полицейские в серо-голубых формах, возглавляемые Тимом Варнером.

Он увидел Хаулэнда, широко улыбнулся понимающей улыбкой и сказал:

— Все в порядке, Хаулэнд. Там довольно высоко...

Возможно, если бы Варнер ничего не говорил, Питер остановился бы, отказавшись от погони. Но произнесенные Варнером насмешливые слова всколыхнули в Хаулэнде неприязнь к этому человеку с такой силой, с какой обрушивается гроза на Поучалин-9.

И Хаулэнд выпрыгнул из окна, увлекая за собой остатки рамы и стекол, которые не захватил Мэллоу.

Хаулэнд почувствовал, что он голоден, еще тогда, когда они с Рэмзи приземлились после рабочего полета к морю. Но сейчас Питер забыл о голоде — все его мысли, чувства и внутренняя энергия сконцентрировались на одном желании — найти Мэллоу, который сейчас мчался к месту стоянки корабля Кванга в ста футах отсюда.

Хаулэнд не пытался стрелять наугад. Он бежал тяжело дыша. Вслед ему из разбитого окна неслись какие-то неразборчивые крики — что-то вроде того, чтобы он ушел в сторону от линии огня. Но Питер проигнорировал все, что ему кричали, и продолжал бежать.

Образ жизни ученых, не обременяющих себя физическими нагрузками, приводит к атрофии мышц, а привычка к разным бытовым удобствам разрушает в современном человеке первобытные инстинкты предков. Однако, если первая половина этой мысли была очевидна для Питера, — продвигался он с большим трудом, — то вторая показалась ему не такой бесспорной в отношении его самого; во всяком случае, сейчас, когда он гнался за Мэллоу, в нем проснулось просто животное чувство злобы и гнева к Теренсу. Этот человек начал причинять Хаулэнду боль и зло, как только вошел в его жизнь, причем влез даже в отношения Питера с Элен. Хаулэнд решил быть беспощадным, когда настигнет Мэллоу, хотя знал, что племянник Рэндолфа испытывает к нему, Питеру Хаулэнду, такие же свирепые чувства.

Вскоре Хаулэнд увидел Мэллоу у боковой двери, ведущей в ангар. Теренс вбежал в дверь и помчался так быстро, что еле успел затормозиться, когда за поворотом заметил полицейский пост. В этот момент Хаулэнд навалился на него, и оба оказались на полу. В гулкой тишине ангара начали отдаваться эхом удары ногами и учащенное дыхание двух сцепившихся в драке мужчин.

Мэллоу, упираясь о металлический бок флайера, повернулся к лицу своего преследователя и достал револьвер. Питеру удалось освободить руки, которые, как орлиные когти, вцепились в Мэллоу с таким неистовством, что тот был вынужден отбросить оружие. Но тут же Хаулэнд отпрянул назад, получив сильный удар кулаком в челюсть и услышав, как Мэллоу промычал:

— Мне надо было догадаться, что ты увяжешься за мной.

И снова он ударил Хаулэнда, на этот раз в грудь. Шатаясь, Питер выпрямился, но сил хватило только на то, чтобы увернуться в сторону и избежать следующего удара.

Однако он не имеет права поддаться этому подонку — и Хаулэнд заехал кулаком прямо ему в лицо. Питер сразу почувствовал, как что-то липкое покрыло руку, мелькнула мысль — его кровь или Мэллоу? Ощутив страшную боль от чего-то тяжелого, ударившего ему в голень, Хаулэнд в очередном приступе бешенства одной рукой схватил Мэллоу за чуб и зажал его мертвой хваткой, а другой поймал руку Мэллоу и, вспомнив прием, знакомый с юности, резко крутнул ее. Послышался треск сломанной кости, и Мэллоу завизжал, как свинья. Хаулэнд выдержал еще один дикий удар Мэллоу и, почти повиснув на нем и не отпуская его волосы, продолжал колотить и колотить его своей свободной рукой.

Громкие вопли Мэллоу, многократно повторяемые ангаром с металлическими стенами, кошмарно звенели в ушах Питера. Кулак, избивавший Мэллоу, скоро почти онемел, но Хаулэнд продолжал разить негодяя, который крутился и извивался, не в силах уже ничего сделать из-за поломанной руки.

А вскоре Теренс Мэллоу совсем перестал сопротивляться.

Только когда Варнер разжал крепко вцепившиеся в Мэллоу пальцы Хаулэнда и оттащил ученого с бывшего космического офицера, до Хаулэнда дошло, что Мэллоу без сознания.

— Унесите Мэллоу и присмотрите за ним, — коротко приказал Варнер. Как самочувствие, Хаулэнд?

— Восхитительно...

— Да, такого поворота можно было ожидать. А я еще думал, что вы, ученые парни, обладаете только умными мозгами и лишены всяких человеческих чувств. Пошли! Доктор заштопает твои раны и проверит, целы ли кости. Потом мы вольем в тебя двойное виски.

— А после этого?

— А после этого вы все узнаете, почему мы здесь.

Вернувшись в кабинет Рэндолфа, Хаулэнд только теперь прислушался к себе. Он чувствовал, как у него ноет, печет и болит все тело. Но все плохое должно проходить, скоро пройдет и это, а доктор и спиртное уже принесли облегчение. Питер вспомнил Мэллоу — и виски еще сильнее заиграло в теле.

Подошел Чарли Кванг и сказал:

— Тут есть тебе письмо, Питер. Пришло с последней почтой. Но из-за всех этих веселых представлений и игрищ я не мог отдать тебе его раньше.

Объявляешь выговор?

— Да, Чарли. Спасибо.

Письмо было от Элен. Хаулэнд взял его и так и держал в руках, испытывая нежность даже к бумаге. Он предвкушал то удовольствие, которое получит при чтении письма, и продолжал слушать вице-президента Льюистидского университета Дудли Харкурта.

— И, Чезлин, должен сказать, что я нисколько не удивляюсь тому, что вы сделали! Поставленный в такое же оскорбляющее несправедливостью положение, я бы сам предпринял нечто подобное. Хотя, пожалуй, ограбление межпланетного лайнера в открытом космосе было бы мне не под силу...

— Ограбление, Дудли? — Рэндолф не сдавался. Снова энергичный, сильный, уверенный в себе, он высокомерно смотрел на полицейских, как будто они были у него под микроскопом. — Понятия не имею, о чем вы говорите.

— Все в порядке, профессор, — Варнер тщательно выбирал сигару на столе у Рэндолфа. — Мы знаем, что грабеж — дело именно ваших рук, больше того — мы знаем, как вы это сделали.

— Серьезно? Пожалуйста, просветите меня.

— Послушай, Чезлин. Уже нет никакой необходимости скрывать что-либо.

Мы все знаем. Но прежде всего я должен сказать, что, пока вы были здесь, на Поучалин-9, на Земле за этот год произошли перемены. Во-первых, состоялись выборы...

— И уже подведены итоги, да? Я не сомневаюсь, что правительство, как всегда, получило необходимое для победы большинство голосов.

Эти фразы Рэндолфа безошибочно подсказали Хаулэнду, что профессор поворачивает к разговору о продажном правительстве и о том, что нелепо подозревать их, ученых, в грабеже, хотя ограбление звездолета при таких властях — не только не преступно, но и разумно.

— Все наши правители — коррумпированная банда политиканов... продолжал профессор.

Харкурт улыбался:

— Посмотри на меня, Чезлин. Во мне ты видишь яркого представителя коррупции. Как вице-президент Льюистида, я был в весьма тесных отношениях с президентом Мэхью. Да к тому же он был секретарем по делам околосолнечного пространства.

— Был?

— Был, Чезлин. Старому правительству пришел конец. Они все в отставке! А мы составили новое правительство! О, я знаю, — тебя никогда не интересовала моя политическая карьера. Но я нашел себя в теперешней своей работе и постепенно привожу в порядок все, что напутал Мэхью, другими словами, мой дорогой Чезлин, — я теперь секретарь по делам околосолнечной системы.

— Большая шишка однако, — не сдержался Хаулэнд.

Но никто из присутствовавших в кабинете не прореагировал на его колкое замечание. Все внимание было обращено на Рэндолфа, всем хотелось услышать, что ответит профессор новому секретарю.

— Дудли! Ты хитрый старый мошенник, вот ты кто! Безусловно, я знал, что ты занимаешься политикой и близок к Мэхью, но такого не ожидал!

Поздравляю.

— Спасибо, Чезлин. Но это значит, что я, как маленькая часть правительства, должен привлечь тебя к суду за совершенное тобой, как, узнав, назвали люди, «такое дерзкое преступление» и «ограбление века». Ты согласен со мной?

В разговор вмешался Варнер, не давая времени Рэндолфу на ответ Харкурту:

— Мы знаем — вы это сделали, проф. И надо сказать — очень умно.

Мистер Харкурт поистине все прояснил, когда упомянул о работе доктора Хаффнера над вирусами. Как в добрые старые времена, мы сложили все обстоятельства вместе...

— Не скромничайте, Варнер, — едко сказал Рэндолф.

Все еще невозможно было относиться с симпатией к этому тайному агенту, несмотря на то, что он вовсю демонстрировал свое добродушие. С какой стати он так старается произвести хорошее впечатление, никому из ученых — и особенно Хаулэнду — не было понятно.

Разъяснение странного, на взгляд ученых, поведения Варнера пришло, когда снова заговорил Харкурт:

— Если бы выборы состоялись несколько раньше, вы бы получили фонд Максвелла без малейшей задержки. Раз так не произошло, не стоит к этому болезненному вопросу возвращаться снова. Достаточно сказать, что мое правительство считает вашу работу по созданию жизни настолько важной, что мы не только проследим, чтобы вы получили средства из фонда Максвелла, но также выделим вам кругленькую сумму непосредственно от самого правительства. Фактически, Чезлин, количество денег, которое мы планируем для вас, по случайному совпадению, точно равняется той сумме, которая была в кладовой «Посейдона».

Ошеломленный таким известием, Хаулэнд вскочил с места. Рэндолф повернул выпуклые, как у лягушки, глаза на своего друга Дудли Харкурта, вице-президента Льюистидского университета, а теперь также и секретаря по делам околосолнечной системы — действительно, большую шишку — и улыбался, как нераскаявшийся мальчишка, — дерзко и нагло.

— Я благодарю тебя, Дудли. И я понимаю....

— Еще не все, Чезлин. Кража на «Посейдоне» послужила нам хорошим уроком и побудила к принятию мер. По уже выдвинутому обвинению будет произведено судебное разбирательство. Тебе не придется лично присутствовать на суде, и ни твое имя, ни имена твоих партнеров упоминаться там не будут. Но приговор вынесут такой — два года заключения...

— Тюрьма! Два года!

— Да, Чезлин, ибо закон нельзя попирать. Однако, как оказалось, название тюрьмы — Поучалин-9. Вы должны пробыть здесь два года...

От такой счастливой и в общем-то неожиданной развязки Рэндолфа, Хаулэнда, Хаффнера и всех остальных поучалинцев охватило чувство радости и облегчения, которое они не могли выразить в открытую из боязни стать предметом насмешек. Два года в тюрьме — и тюрьма эта здесь, на планете, где они отдают все свои силы и сердце работе по разгадыванию секретов происхождения жизни. Жалкие два года! Да они готовы пробыть здесь десять лет, если понадобится.

— Спасибо, Дудли, — сказал Рэндолф.

На этот раз профессор произнес слова благодарности всерьез, от всей души, и вложил в них очень большой смысл. Деньги — всего лишь разрисованные кусочки бумаги и дебет-кредит в бухгалтерии — не интересовали профессора Рэндолфа сами по себе. Но без денежных средств была невозможна научная работа на Поучалин-9, работа, которая полностью поглощала известного микробиолога, без которой он себя не мыслил, а жизнь свою считал бы бесполезной и никчемной.

Руководящие лица не спеша удалились прочь, чтобы обговорить детали.

Бывшие космические военнослужащие ушли в свои комнаты, и вскоре оттуда начал доноситься шум и гам веселого праздника — праздника победы. Хаффнер и Хаулэнд, не входившие в состав ни тех, ни других, разошлись в разные стороны поодиночке. Хаулэнд пошел к себе читать письмо Элен.

Часть письма была посвящена тому, что она любит Питера и хочет выйти за него замуж. Это было приятно. Хаулэнд, сидя в кресле, продолжал жадно читать дальше. Элен возвратилась в университет и приступила к работе над рукописями, которые оказались не такими однозначными, как она себе представляла. Но профессор Чейз все еще верила в свои идеи.

«Если я смогу доказать свою правоту, мне предстоит долго пробыть в Льюистиде, работая над диссертацией, в которой я постараюсь разбить наголову все противоположные моей точки зрения. Я сожалею, Питер, — как и тебе, мне тоже хотелось бы поскорее пожениться, — но, так же, как твоя работа настоятельно требует от тебя оставаться на Поучалин-9, так и моя держит меня здесь, в университете.»

Хаулэнд оторвался от письма. Из апартаментов команды послышалось пение. Это был голос Стеллы, которой аккомпанировала одна из жен членов экспедиции. Стелла, конечно же, была хозяйкой бала. Элен может и не подойти такое окружение, тем не менее Хаулэнду очень хотелось, чтобы она была здесь и чтобы ей понравилось на Поучалин-9. Но пока что ее задерживает на Земле работа над изучением творчества давно умерших и зарытых в могилу писателей — писателя, прошу прощения.

«Ну, а если окажется, что я ошибалась, — читал дальше Хаулэнд, — если Шоу и Уэллс — не одно и то же лицо, ну, что ж, тогда я буду выглядеть очень глупо; но, надеюсь, этого не произойдет. Если все же меня случайно постигнет неудача, я вскочу в первый же корабль, отправляющийся до вашей ближайшей контрольной станции, и ты прилетишь с Чарли Квангом и заберешь меня. Но думаю, мой дорогой, что тебе придется немного подождать.»

Питер медленно сложил письмо.

Рэндолф заканчивал разговор с Харкуртом. Хаулэнд был уверен, что теперь все научные планы по созданию жизни, задуманные Чезлином Рэндолфом, будут успешно осуществлены.

А пока Хаффнер, достав свою заветную бутылку, позволил себе спокойно расслабиться. Команда продолжала прекрасно проводить время. И даже старый Гусман был счастлив.

Питер Хаулэнд же будет считать себя по-настоящему счастливым, если Элен Чейз обнаружит, что Джордж Бернард Шоу и Герберт Джордж Уэллс были двумя разными людьми. Сам Питер был в этом уверен, но его пугала мысль о том, что специалисты не могут ошибаться.

Он встал.

— О, боже, они должны быть разными людьми! — горячо взмолился Хаулэнд. — Их было двое — два писателя! Они обязаны быть двумя авторами!

Питер посмотрел на стереоснимок, вставленный в пластмассовый кубик, стоявший на столике около его кровати. Со снимка ему улыбалась Элен.

— Я хочу, чтобы именно на этот раз ты ошиблась, Элен. И тогда мы скоро поженимся и здесь, на Поучалин-9, будем думать над созданием жизни старым, проверенным способом.