Глава 9

— Я не вижу серьезной опасности, не бери в голову, чего не надо, Питер! — сказал профессор Рэндолф.

Он, как рассерженный индюк, важно ходил по своей каюте, а нервничавший Вилли Хаффнер и злой Колин Рэмзи наблюдали за ним. Рэмзи все время повторял, что куда-то запропастилась Стелла. Сэмми Ларсен, талантливый электронщик, молча курил. Что касается Питера Хаулэнда, он совершенно растерялся после встречи с Элен Чейз.

— Я знаю это, — Хаулэнд, наконец, ответил Рэндолфу. — Я бы никогда не дал согласия на участие в предприятии, если бы считал его опасным. Но Элен теперь знает, что мы на борту! Когда исчезнут деньги и станет известно, что вы купили дорогое оборудование...

— Ну, перестань выдумывать, Питер! Уважаемый профессор принимает участие в ограблении звездолета в открытом космосе! Вот уж действительно!

— Если вирусы Вилли успешно справятся со своим заданием, — вступил в разговор Рэмзи, — она ничего не сможет сделать. У нее не будет никаких доказательств.

— Совершенно верно, — сказал Рэндолф, — ни единого доказательства.

— Я предполагаю, что она направляется на ту планету, где должна заполучить свои знаменитые рукописи, — Хаулэнд пытался думать вслух, чтобы лучше разобраться в создавшейся ситуации. — Нам надо было догадаться, особенно после того, как она назвала дату своего отправления — двадцать девятое. Она как раз успевала на «Посейдон». И сейчас с уверенностью можно сказать — летит она на Санта-Крус-2, эту странную планету с ее особой социальной системой. Члены того первобытного общества, должно быть, и владеют нужными Чейз рукописями...

— Мне наплевать на ее заплесневелые манускрипты, — у Рэндолфа не было желания уделять много внимания факту неожиданного появления на корабле Элен Чейз. — Все, чего я хочу, — это добраться до Поучалин-9 и доказать Галактике, что я могу создавать жизнь. И я добьюсь поставленной цели с помощью ценностей, имеющихся на «Посейдоне».

— Я не могу не согласиться с вами, — медленно проговорил Хаулэнд.

— Не можешь не согласиться! Клянусь всеми святыми заступниками науки, что мы направили свои усилия на процветание научной деятельности и осуществление благородных целей.

— Да. Конечно, да. Но мне не хотелось бы причинять вред Элен.

— Вы с Вилли получили вирус, взяв в качестве отправной точки мою собственную работу. Вирусы никому не принесут вреда. А теперь давайте поговорим о более важных делах...

Зазвенел колокольчик на двери — и появилась Стелла собственной персоной. Она имела довольный вид и была самим очарованием и кокетством.

— Капитан оказался слабым противником, — с ликованием доложила Стелла.

— Ты не перестаралась? — задал ей вопрос с подтекстом Рэмзи.

— Ну, Колин! Вот уж точно, как только женщина в интересах дела пускает в ход свои чары, так ее ворчливого мужа начинает обуревать ревность.

— Так что дальше, миссис Рэмзи? — спросил Рэндолф без эмоций.

— Мне удалось подружиться с капитаном. Достаточно было небольшого, безобидного флирта, ничего серьезного.

Она красиво повела своим изящным плечом и этим движением сбросила с себя меховую накидку, облегавшую до того ее плечи. Такие накидки были в моде и, конечно, дорого стоили. Рэндолф не жалел средств на людей, выполнявших особые поручения.

— Лотерею доверили мне, маленькой старой женщине, — продолжала Стелла. От нее исходило такое неподдельное волнение и так явно была видна старательность, что эта небольшая черта ее характера почти искупала в глазах Хаулэнда ее поведение, как женщины. — Ожидается большой праздничный вечер, и на нем я буду проводить лотерею и объявлять победителей.

— Очень хорошо, — холодно сказал Рэндолф. — Все три тысячи находящихся на борту пассажиров не смогут поместиться в парадном салоне, чтобы лично участвовать в представлении. Те, кто не попадет туда, разойдутся по меньшим залам и будут наблюдать за лотереей по внутреннему кабельному телевидению. Таким образом, каждый будет охвачен лихорадкой азартной игры — вот вам еще один признак нашего всеобщего морального вырождения.

Еле заметная, но наполненная большим смыслом улыбка тронула губы профессора:

— И тогда наступит время собрать все разрозненные нити воедино. Нам надо будет немедленно дать знак Теренсу...

— Не беспокойтесь, проф. Он примчится с реактивной скоростью, сказал Рэмзи с твердой уверенностью, не спуская в то же время глаз со своей жены.

— И мы завладеем деньгами...

Послышался стук в дверь. Все посмотрели друг на друга, и Рэндолф спросил:

— Да! Кто там?

— Это я, проф. Тим Варнер. Вилли у вас? Я подумал, не выпить ли нам пива перед завтраком.

Рэндолф бросил свирепый взгляд на Хаффнера.

— Он здесь. Минутку, пожалуйста... — Рэндолф повернулся к Стелле и Колину:

— В другую комнату, быстро!

Когда Рэндолф открыл защелку, Хаулэнд уже сидел и спокойно перелистывал книгу, а Хаффнер стоял около двери — оба улыбались.

— Хорошая идея, Тим! — Хаффнер был в восторге. — Я полностью ее поддерживаю. Вы идете, профессор, Питер?

— Извините меня, пожалуйста, — сказал Рэндолф. — У меня есть работа.

— Не берите меня в расчет, будьте добры, Вилли, Тим, — Хаулэнд положил книгу. — Что-то голова разболелась.

— Но не сваливаешь же ты вину за свою головную боль на воздух на этом старом добром корабле? — пошутил Варнер и улыбнулся. — Пошли, Вилли. Меня мучает жажда.

Только когда они ушли и Стелла вернулась к Рэндолфу и Хаулэнду, последний заметил ее пушистую накидку, перекинутую через спинку кресла.

После взаимных обвинений в невнимательности Рэндолф сказал:

— Ну, что ж, это доказательство того, что мы совсем никудышные конспираторы. Но ничего страшного, Варнер — всего лишь журналист.

— Будем надеяться, — сказал Хаулэнд, чувствуя, как еще одно сомнение закрадывается в душу, в которой и так были сплошные проблемы. — Хотелось бы надеяться.

— Скажи, что ты, черт возьми, имеешь в виду, что значат твои загадочные изречения? — вопрошал Рэндолф. — Я знаю, что тебя крепко ударили по голове, но мы решили не сообщать об этом капитану — нам ни к чему рекламировать себя сейчас. Скорее всего, какой-то воришка промышляет на звездных маршрутах. А о том, что Варнер видел нас троих вместе, я не беспокоюсь. И мех может принадлежать любой другой женщине.

— Все правильно, — сказал Рэмзи. — Но когда эту меховую штуку надевает Стелла, можно совершенно потерять голову.

— Ты мне делаешь комплименты! — Стелла сверкнула глазами на мужа. Меня бесит, что какой-то Варнер смеет плохо думать о моральном облике профессора. Мне не нравится этот Варнер!

Хаулэнд, несмотря на свои собственные переживания, вдруг почувствовал жалость к Колину Рэмзи. Парню надо бы время от времени колотить Стеллу.

Она бы получала полезные уроки от такого обращения, подобно знаменитому фиговому дереву. Это не относится, однако, к Элен. Элен совсем другого склада, у нее прекрасный характер, она не заслуживает ни психических, ни физических атак.

— Как только вечер с проведением лотереи достигнет кульминационного момента, — продолжал говорить Рэндолф не терпящим возражений голосом, вы, миссис Рэмзи, должны будете позаботиться там о пассажирах — ну, например, проследить, чтобы они не падали со стульев, во избежание сильных ушибов, чтобы не загоралась их одежда от сигарет. Вам придется справляться с теми, кто будет сильно нуждаться в помощи, остальным не должно быть очень плохо. Это трудное задание. Сможете выполнить?

— Клянусь головой, проф. Моей бедной старой головой.

Наступило время завтрака, и импровизированное совещание прервалось.

Хаулэнд так и не перестал волноваться, его не убедили доводы Рэндолфа о том, что присутствие Элен на корабле не принесет им неприятностей. Тогда в бассейне он поплыл прямо к противоположной стороне, скрылся под водой и сумел исчезнуть из поля зрения Элен. То, что он встретил ее, Хаулэнд считал катастрофой. Он догадывался, что она сейчас делает.

Каждый пассажир получил от межзвездной туристической компании красиво оформленный буклет, где были напечатаны фамилии всех путешествовавших на «Посейдоне» людей и номера их кают. Кто может набраться терпения и прочитать три тысячи имен, кроме, разве что, ревнивых жен, выясняющих, нет ли у мужа на корабле подозрительных знакомств? Но Элен тщательно изучит весь список, найдет в нем, к своему удивлению, и Рэндолфа, и Хаффнера, а потом явится в каюту Хаулэнда.

Все женщины любопытны и настойчивы.

Завтракал Питер без всякого аппетита. Его не покидала тревога и предчувствие чего-то дурного, что должно было вот-вот произойти. Поев, он не пошел в свою каюту, а решил затеряться в большой, веселой компании, смотревшей какой-то фильм. Он даже не пытался вникнуть в содержание картины, перед его внутренним взором все время стоял один образ — с лицом и фигурой Элен Чейз. А от ее купального костюма можно было сойти с ума.

Оказывается, степенные профессора литературы выглядят на отдыхе совсем иначе.

Когда подошло время обеда, Хаулэнд выбрал самый уединенный стол.

Вскоре он с раздражением заметил, что за столиком наискосок от него сидит Тим Варнер, и опять потерял интерес к еде, хотя приготовлено все было очень вкусно. Журналист сидел к нему боком, и Хаулэнд развернул свой стул так, чтобы оказаться за его спиной. У Питера не было настроения выслушивать нахального Варнера.

За соседним столом сидели три женщины средних лет. Они назойливо опекали своих дочерей — худощавых девушек, достигших брачного возраста. В безвкусной одежде, претендующей на последний крик моды, девицы чувствовали себя неудобно. В голове Хаулэнда пронеслась мимолетная мысль — слава Богу, его нельзя принять за жениха.

— Это так захватывает! — говорила неприятным голосом одна полногрудая дама своим собеседницам. — Но я уверена, что ничего не выиграю, мне совсем не везет в азартных играх.

— Не понимаю, почему ты так думаешь, — сказала ее приятельница, азартные игры подобного типа не требуют особого интеллекта.

— Все пассажиры будут участвовать, — вступила в разговор третья женщина, похлопывая руку своей дочери. — Но меня очень удивило, что капитан поручил этой... этой миссис Рэмзи проводить предстоящую лотерею.

Интересно — кто она такая?

Не выбирая выражений, три солидные матери принялись обсуждать недостатки Стеллы, которая превосходила всех трех их дочерей, вместе взятых, как если бы сравнить луч прожектора в миллиард ватт со светом одной свечи. Хаулэнд перевел взгляд и заметил, что Варнер встал из-за стола и быстро продвигается с корабельным офицером по направлению к выходу. Смутный, неопределенный страх пронзил Хаулэнда. Он бросил салфетку и поднялся.

Проходя мимо стола с почтенными дамами и молодыми, полными надежд девицами, он услышал, как одна из дам сказала:

— Нам надо поторопиться и найти хорошие места. Осталось полчаса.

— Да, правильно. Как это все волнительно! Кто же выиграет такую огромную сумму денег?

Хаулэнда этот вопрос не интересовал.

Он быстро и осторожно пробирался между отобедавшими людьми, устремившимися на выход. Хаулэнд не спускал глаз с полной фигуры Варнера, держась от него на безопасном расстоянии. И тут появилась Элен Чейз рядом с ним. Он беспомощно посмотрел вслед Варнеру и офицеру, удалявшимся от него все больше и больше.

— Питер! Ты просто жалкий негодник! Я знаю, ты умышленно избегаешь меня.

— Конечно, нет, Элен. Именно то... — но он не мог ничего объяснить.

Сейчас, в первый раз, у него была веская отговорка, и он решил воспользоваться ею. — Я даже не мог себе представить, что ты находишься на борту «Посейдона».

— Понятно. Я не льщу себя надеждой, что ты здесь из-за меня. Так что ты делаешь на корабле? И профессор Рэндолф, и этот ваш Хаффнер?

— Значит, ты просмотрела весь список пассажиров.

— Женщины любознательны, Питер, — она взяла его за руку. — Пойдем выпьем чего-нибудь. У нас еще есть время перед началом лотереи. Я хочу знать все об этом.

— Все о чем?

— Право же, Питер! О том, что делает лаборатория внеземной микробиологии Льюистида в открытом космосе.

— Подходящее для нас место, ты не считаешь?

Она выглядела великолепно. На ней было длинное вечернее платье из блестящего темно-зеленого материала, который мягко и приятно шуршал.

Платье плотно облегало ее фигуру, оставляя оголенными спину и плечи. В волосах сверкали искусно уложенные бриллианты. Хаулэнд почувствовал, как в нем закипает страсть. Но сейчас не время. Совсем не время, потому что вечером предстоит тяжелая, решающая работа. Возможно, все произойдет позже, когда он будет такой же знаменитостью, какой намерена стать Элен.

— Да, место подходящее. Но все так неожиданно!

— У меня есть предположение, что ты направляешься на Санта-Крус-2.

Они подошли к бару, но Хаулэнд в нерешительности остановился перед стеклянной дверью и сказал:

— У меня нет желания пить в данный момент, и я не думаю, что ты этого хочешь. Послушай, Элен, я был бы счастлив, если бы имел возможность объяснить свое пребывание здесь, рассказав тебе историю, полную романтики и таинственных приключений. Но я просто взял отпуск. Мы все воспользовались свободным временем между семестрами. И мы не обременены заданием найти древние рукописи...

— Ты не хочешь выпить, чего же ты хочешь?

Он посмотрел на нее. Посмотрел прямо в ее глаза. Она ответила ему таким же пристальным взглядом, а потом, внезапно схватив своей правой рукой руку Питера, отвернулась. Лицо ее пылало.

— Я... я не знаю, Элен. Я не уверен...

Больше всего на свете он хотел бы рассказать ей, что происходит на самом деле, освободить свою душу от беспокойства и страха, получить от Элен моральную поддержку и с ее помощью обрести уверенность. Вместо этого он сказал:

— Может, тебе интересно встретиться с профессором Рэндолфом? Мы собираемся в парадный салон.

Она весело, даже слишком весело согласилась:

— С большим удовольствием.

И они отправились к номеру Рэндолфа.

Хаулэнд подумал, что в ответственный момент, когда в парадном зале будет разыгрываться лотерея, он сможет проследить за тем, чтобы Элен не пострадала.

Их ноги бесшумно ступали по ковру. Вскоре они подошли к двери каюты Рэндолфа. Только Хаулэнд поднял руку, чтобы позвонить, как дверь распахнулась.

***

Профессор Чезлин Рэндолф попросил доставить ему обед прямо в каюту.

Закончив трапезу, он с довольным видом обтер губы салфеткой. Было подано отличное вино. Хороша была жизнь. Всего через пять минут он спустится в большой парадный салон и будет наблюдать за лотереей. А затем — да, конечно, затем его план, план Рэндолфа вступит во вторую фазу. Теперь, когда успех был так близок, профессор почувствовал некоторую взвинченность, но тотчас же взял себя в руки и даже рассердился, что разрешил этому глупому ощущению овладеть собой.

Услышав звонок, Рэндолф открыл дверь и впустил Вилли Хаффнера, который сразу же выпалил:

— Сюда идет Варнер вместе с корабельным офицером. Я даже не представляю, чего им надо...

На лице Рэндолфа появилось выражение раздраженности:

— Этот журналист становится слишком назойливым.

Профессор отодвинул защелку — и Варнер с офицером вошли.

— Чем я могу быть вам полезен, мистер Варнер? — спросил Рэндолф.

— Так вот, профессор. Скорее всего, вы мало чем можете помочь мне. Я навожу справки по поводу смерти человека, которого звали Киркуп, по прозвищу Пальцы, — там, в Льюистиде...

— Ну и что? Какую я могу принести пользу в вашем расследовании? У меня совсем другая сфера деятельности, я занимаюсь микробиологией.

— А я в ней совсем не разбираюсь, проф. У вас есть племянник Теренс Мэллоу?

— Да.

— Я рассчитывал на то, что он будет на борту «Посейдона»...

— Но его здесь нет. В конце концов, Варнер, может быть, вы будете так добры и объясните мне, по какому праву вы задаете задевающие личности и, прямо скажем, наглые вопросы.

Варнер улыбнулся. Сопровождавший его офицер был молод, высок и широкоплеч, на нем была новая белая форма. Он так и продолжал спокойно стоять у двери. Рэндолф с ужасом заметил на поясном ремне корабельного офицера кобуру с оружием.

— Я объясню вам, проф. С минуты на минуту сюда придет Хаулэнд, я думаю. Тогда будет в сборе вся шайка, а точнее, мозг организации. Есть в ней и женщина, которая тоже будет найдена в свое время.

— Что вы себе позволяете? — вспылил Рэндолф. — Занимайтесь своей журналистикой! Пожалуйста, выйдите из моей каюты немедленно. Я буду говорить с капитаном по этому поводу.

Варнер многозначительно посмотрел на офицера и сказал:

— Я не журналист. Вот.

Он опустил руку во внутренний карман и достал кожаный бумажник.

Открыв его, Варнер поднес свой бронзовый медальон прямо под нос Рэндолфу.

На медальоне с изображением Земли и пальмовых ветвей было совершенно четко написано:

— Разведка Военно-космического флота Земли.

Рэндолф молчал.

— Мы представляем организацию старого типа, но работаем успешно.

Киркуп-Пальцы начал рассказывать нам историю, которая обещала быть очень интересной, но он не успел выложить все до конца. Киркуп был убит. Однако я считаю, что мы располагаем достаточными сведениями, чтобы попросить лейтенанта Азерстоуна, которого вы видите здесь, арестовать всех вас. Я следил, как будут развиваться события дальше. Правда, я все еще не имею полного представления о ваших планах, но кое-что знаю и обязан действовать, чтобы воспрепятствовать вашим злым умыслам. У меня подозрение — ах, ты куда? — Варнер резко прервал себя, увидев, что Хаффнер бросился к двери.

Азерстоун быстро выхватил оружие из кобуры. Вилли Хаффнер застыл на месте.

Рэндолф старался сохранять самообладание. Он уставился на Варнера выпученными глазами и заговорил:

— Я думаю, вы слишком доверились своим чувствам, Варнер. Я профессор внеземной микробиологии Льюистидского университета, я ничего не знаю о названном вами человеке — Кетчупе...

— Киркуп, — спокойно уточнил Варнер.

— Я займусь этим делом и обещаю вам, Варнер, вы убедитесь, что я очень честный человек!

— Вы останетесь честным в том случае, если мне удастся остановить вас...

Рэндолф взглянул на часы. Стелла скоро отправится в большой зал. Из динамиков, установленных по всему лайнеру, доносилось шипение. Их готовили к трансляции голоса Стеллы, которая будет вести грандиозную лотерею.

Рэндолф снова обратился к Варнеру:

— Я хочу разочаровать вас, Варнер. Мне нет дела до ваших мыслей и намерений. Я провожу здесь свой отпуск. Знать не знаю об убийстве. Мой племянник тоже уехал отдыхать. Уверен, что вы допросили его после того, как произошло убийство.

— Вы правы. Он оказался чистым.

— Очень рад. А сейчас вы притащили сюда вооруженного офицера, и я не выступаю против этой нелепой демонстрации силы. Я никак не могу постичь, чем руководствуется ваш воспаленный мозг, и сомневаюсь, что даже доктор Хаффнер со своими уникальными познаниями о человеческом мозге что-нибудь понимает в вашем поведении. Но зато я твердо знаю — вы поплатитесь за эти оскорбления и насилие!

Рэндолф сделал паузу, а потом спокойно добавил:

— Я честный человек. Скажите, какие конкретно претензии вы имеете ко мне.

— Сейчас вы действительно честны, профессор. Но только потому, что я мешаю вам осуществить ваши планы. По словам Киркупа, вы готовились к ограблению, и, я думаю, вы намерены это сделать именно на «Посейдоне». Вам стало известно, что звездолет перевозит деньги для моряков военно-космического флота — так вот, я нахожусь здесь, чтобы флот получил свои деньги. Проследив за вашими действиями, я пришел к выводу, что вы планируете нападение сегодня вечером.

Азерстоун открыл дверь.

— Вот почему, — закончил свои разъяснения Варнер, — я хочу вовремя остановить вас, по-хорошему.

Четверо мужчин вышли в коридор. Увидев их, Хаулэнд и Элен Чейз прежде всего обратили внимание на оружие в руках Азерстоуна.

— А-а! — с издевкой произнес Варнер. — Воркуете, влюбленные голубки?

Мы все идем к капитану. А потом я запру вас на замок — крепко запру!

Глава 10

«Посейдон» был огромным кораблем. Небольшая процессия долго шла по коридорам и передвигалась с помощью эскалаторов, направляясь в ту часть лайнера, которая для пассажиров оставалась таинственной, потому что вход им туда был запрещен. На скрытой от глаз путешественников территории звездолета члены корабельной команды выполняли свою трудную повседневную работу и не выглядели такими эффектными и притягательными — особенно для наиболее впечатлительных туристок, — какими видели их, офицеров в белой форме с иголочки, пассажиры в своих каютах.

Азерстоун любезно спрятал оружие в кобуру. Он шел последним. Но Хаулэнд знал наверняка, что офицер выхватит оружие и будет стрелять, как только Варнер подаст сигнал.

Хаулэнд посмотрел на часы. Через десять минут все путешественники соберутся в главном салоне и малых залах, чтобы принять участие в большом аттракционе круиза, в чрезвычайно азартной игре, в грандиозной лотерее.

Но... «Посейдон» был огромным кораблем. Десять минут истекли, а они все еще шли и шли к сердцу звездолета.

Рэндолф, как всегда, не терял важного вида — он продолжал путь с высоко поднятой головой. Но от захлестнувшей профессора ярости его морщинистое лицо стало мрачным и злым. Что касается Питера Хаулэнда, он чувствовал, как в нем снова зашевелился страх. А в голове была полная неразбериха — мысленно он даже соглашался на то, чтобы их действительно заперли в камерах: может, таким образом раз и навсегда разрешатся все сомнения, измучившие его?

Хаффнер же после этой первой неудачи выглядел сломленным, разбитым и несчастным. Он опустил голову так низко, что подбородком уперся себе в грудь.

Наконец, коридор закончился, и вся группа попала в маленький зал ожидания. Они молча направились к окрашенной белой краской двери, над которой была прикреплена табличка с надписью: «СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД. ТОЛЬКО ДЛЯ ЭКИПАЖА». В зале перед белой дверью сидели или лениво бродили несколько пассажиров, очевидно, ожидавших результатов лотереи, которые они услышат из громкоговорителей, пожалуй, отчетливее, чем шумное собрание сотен людей непосредственно в большом салоне. Никто не обратил внимания на вошедших.

Но Хаулэнд оглядел расположившихся здесь пассажиров, в голове мелькнула мысль: а не попытаться ли попросить защиты у этих людей? И тут же отверг свою идею.

Варнер открыл дверь и начал пропускать всех вперед себя. Хаулэнд, проходя мимо него, бросил:

— Это вы, Варнер, спрятались в моей каюте и ударили меня по голове?

Варнер расплылся в улыбке:

— Несомненно.

— Ну так в следующий раз я не растеряюсь и вы получите удар не хуже.

— Я бы не советовал вам этого делать. А теперь входите.

Коридор, куда они вошли, выглядел совсем иначе, чем тот, который привел их в маленький зал с неожиданными пассажирами. Освещение стало намного слабее, а ковер — менее богатым. Стены были просто гладко выкрашены, без всякой отделки и украшений. Через арочное перекрытие этот широкий магистральный коридор служебного отсека корабля вел к рубке.

Группа арестованных продолжала движение, ясно сознавая опасность своего положения, тем более, что Азерстоун опять вытащил оружие.

Они как раз проходили под аркой, когда дверь позади снова открылась.

Хаулэнд не побоялся оглянуться назад, несмотря на то, что Азерстоун вертелся совсем рядом. Через дверь, над которой висела запрещавшая входить посторонним табличка, двигался отряд пассажиров, примеченных Питером в маленьком зале.

Но, подобно тому, как сильно изменился внешний вид коридора, точно так же стали совсем другими поведение и внешность этих людей, их как будто подменили. Лица у них были решительные и непреклонные, движения — быстрые и уверенные, руки они держали в карманах. Их было около дюжины.

Азерстоун с оружием в руках шагнул им навстречу:

— Что вы здесь делаете? Пассажирам запрещено входить сюда...

Больше он ничего не успел сказать. Возглавлявший группу человек выхватил из кармана пистолет и выстрелил в грудь Азерстоуна. Офицер упал, по ковру полилась кровь. Он даже не успел воспользоваться своим оружием.

Тим Варнер пронзительно закричал и, увлекая за собой Рэндолфа, нырнул за угол арочной перегородки. Ошеломленный Хаулэнд не мог понять, что происходит. Он так резко повернулся, что столкнулся с Хаффнером, и услышал в воздухе прямо над своей головой три странных щелчка, похожих на удары громадного кнута в руках циркового дрессировщика. Хаулэнд никак не мог определить, что это за щелчки.

— Итак, ваши сообщники пришли спасать вас, не так ли? — кричал взбешенный Варнер. — Но им не удастся далеко пройти!

Он поднял крик на весь коридор, махая руками, а потом побежал к комнате управления, бросив всех — Рэндолфа, Хаффнера и Хаулэнда, державшего за руку Элен.

— Какая возмутительная ложь! — воскликнул Рэндолф.

Хаффнер рассмеялся. Он немного пришел в себя и даже высказал предположение:

— Похоже, кто-то еще охотится за золотом! Интересно.

— Нам бы лучше найти место, куда скрыться... — Хаулэнд говорил быстро, чувствуя, как от страха у него холодеют руки, а во рту все пересыхает. И вдруг они увидели справа открытую дверь. Все четверо быстро укрылись за ней.

Хаулэнд понял, что люди, которых он принял за обычных пассажиров, не совсем обычные. Это гангстеры... разбойники... налетчики... бандиты... бунтовщики — Хаулэнд не мог точно знать, к какой категории они относили сами себя. Но кто бы они ни были, их стало больше и они бежали по коридору. Вскоре послышались громкие выстрелы из ручного оружия и леденящие душу автоматные очереди. Запахло дымом. Хаулэнд осторожно выглянул из двери.

По коридору полз человек, его лицо заливала кровь, а правая нога была покалечена и беспомощно волочилась по полу. Повсюду метались стремительные фигуры людей, не перестававших стрелять.

Хаулэнд успел насчитать еще двадцать мужчин и женщин — из числа фальшивых пассажиров, — быстро проникших через открытую служебную дверь, которую они потом закрыли. Их действия, казалось, были отрепетированы заранее. Четверо мужчин с автоматами остались возле двери. Остальные пробежали вперед по коридору. Темноволосая девушка с круглым, полным сострадания лицом опустилась на колени перед раненым, расстегнула свою сумку и начала оказывать ему первую помощь.

— Я не знаю, кто эти люди, — сказал Хаулэнд, слегка повернувшись к остальным, — но они организованы.

— И их очень много, — добавил Рэндолф, выглядывавший в дверь пониже Питера. — Такое могло произойти и с нами — кровавое сражение на борту звездолета против банды, пытающейся всех перебить и украсть золото — как это грубо!

— Как раз то, что предлагал Теренс Мэллоу, — напомнил Хаулэнд.

Вскоре стрельба прекратилась, и через несколько секунд две девушки и парень настежь распахнули дверь — они нацелили свое оружие прямо на троих мужчин. Испугавшись, Элен схватила Хаулэнда за руку.

— Выходите! Шагайте быстрее, шевелитесь!

Четверо ученых, подгоняемые вооруженными людьми, быстро прошли по коридору и были почти вброшены в ярко освещенную, просторную рубку корабля. Им приказали стоять тихо.

Тело Азерстоуна куда-то унесли. Люди в гражданской одежде оказывали помощь раненым — своим и членам экипажа одинаково. Ошеломленным, перепуганным, вконец растерявшимся ученым вскоре стало казаться, что ситуация на лайнере находится под контролем. Каждый из судовой команды стоял на своем месте под караулом часового, и звездолет продолжал нормально функционировать. Неожиданно для самого себя Хаулэнд ясно почувствовал внутри какое-то ликование, у него появилось предчувствие триумфа, его охватило пьянящее ощущение близкой победы.

— Эти люди не кажутся мне гангстерами, — сказал он.

— Мне тоже, — согласно кивнул Рэндолф.

— Вы заметили у них нарукавные повязки? — спросил Хаффнер.

— Да, — ответил Рэндолф. В нем снова заговорило обычное для него желание выглядеть эффектным, а высокомерие и самонадеянность, несмотря ни на что, не покидали его:

— Странная фантазия сопровождает человеческое общество на протяжении всей его истории. Я имею в виду привычку людей украшать себя разными знаками отличия как бы в оправдание своим неразумным действиям. Ну, на что это похоже? Мне рисунки на их повязках напоминают низку колбасок, которую рубит большой нож мясника.

Хаффнер даже захихикал.

Совсем молоденькая девушка из охраны, одетая в огромную кожаную куртку с пластмассовой молнией и черные брюки, с большой эмоциональностью, презрительно сказала Хаффнеру: