– Поговори с Ортоном, – посоветовал я. – Ты прекрасно знаешь, что не должен задавать мне такие вопросы. А теперь вылезай, если не хочешь уехать вместе со мной в управление. С меня этого представления достаточно.

В управлении меня окликнул дежурный:

– Вас ожидает какая-то женщина, лейтенант.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Она хотела поговорить с шерифом. Его нет, и Боба Ортона тоже. А Кейн сказал, что слишком занят.

Он казался удивленным, так как Кейн редко отказывал в приеме посетителям.

– И что же?

– Она вдова "Француза" Мэлмена.

Я был поражен.

– Вдова? – я даже не знал, что он был женат.

Дежурный пожал плечами.

– Ладно, я о ней позабочусь, – вздохнул я.

Мысленно я представил себе маленькую старушку с седыми кудряшками, может быть даже с палкой. Как же можно, однако, заблуждаться.

Женщине, которая сидела у моего письменного стола, было лет двадцать пять. Фиолетовые глаза, изумительная фигура. Ее волосы красиво золотились в лучах вечернего солнца, падавших сквозь окно. Белое платье из хлопка сидело безупречно.

Я остановился в дверях, осознав, что не смог скрыть удивления. Однако тут же взял себя в руки.

– Миссис Мэлмен?

Она робко кивнула.

– Я лейтенант Хантер.

– Добрый день, лейтенант. Я приехала, как только смогла. Узнала обо всем только из газеты.

– Примите мои соболезнования, – сказал я, обошел стол, сел и уставился на нее. – Мы даже не знали, что он был женат. В его документах нет об этом ни слова.

Ее глаза на мгновение опечалились, и я уже решил было, что она заплачет; однако она не заплакала.

– Мы это особо не афишировали. Фрэнчи был таким чудаком...

Да, пожалуй, чудаком его назвать можно было. Если бы я в возрасте "Француза" имел такую жену, то трубил бы об этом на каждом углу.

– Вы, вероятно, знаете, что сейчас проходят его похороны?

– Я проезжала мимо, – она вздрогнула. – Все эти ужасные люди... Кто они?

– Любопытные.

– Для которых нет ничего святого?

Я снова взглянул на нее. "Святой" – это слово, которое мы легко употребляем только в связи со смертью. Но, быть может, она говорила о своей собственной скорби.

– Долго вы были замужем за "Французом"?

– Семь лет.

Это озадачило меня еще больше. Как я уже говорил, выглядела она самое большее лет на двадцать пять. Получается, когда они поженились, ей было в лучшем случае восемнадцать.

– Вы вышли замуж довольно рано, не так ли? – спросил я.

– В семнадцать лет, – сказала она, слегка покраснев. – Я знаю, что вы имеете в виду, но все было не так...

– Что я имею в виду?

– Что я... что я вышла замуж только ради денег. Это не так. Я вышла за него, потому что хотела уйти из дома.

– Да?

– У меня был отчим, который очень сурово со мной обращался.

Может быть, ей и было двадцать пять, но разговаривала она как подросток. Впрочем, если подумать как следует, так ведет себя множество женщин.

– У Фрэнчи был приятель, священник, он нас и обвенчал. Потом мы уехали в Нью-Йорк, и там вели роскошную жизнь.

– А почему вы не поехали с ним в Лас-Вегас? Почему до сих пор держали в тайне свое замужество?

Стало заметно, что под своим тщательно наложенным макияжем она покраснела.

– Ну, Фрэнчи считал, что если станет известно о его женитьбе, это повредит его делам. Я хочу сказать, что его вечно приглашали в такие места, куда не возьмешь с собой жену.

– Допустим. Но я не думаю, что вы были очень довольны таким положением, верно?

Она опять заволновалась и поспешила внести ясность.

– Понимаете, Фрэнчи был намного старше меня; у нас было мало общего; хотя я его и любила, и он хорошо ко мне относился, мы...

– Вы договорились жить раздельно?

– Да, верно, – подтвердила она.

– А как, собственно, вас зовут?

– Норда. Раньше меня звали Норма, но я изменила имя. "Норма" звучит так заурядно, вам не кажется?

Я не успел сказать ей, что мне кажется, так как в этот момент постучали, и Джо Кейн впустил в комнату какую-то женщину.

При взгляде на него мне показалось, что с ним что-то не в порядке. Выглядел он неважно, в последнее время слишком много работал; надо бы немного разгрузить его перед отпуском.

Темноволосая женщина лет тридцати пяти была в дорогом, явно сшитом на заказ летнем костюме. По ее поведению можно было заключить, что она способна моментально овладеть любой ситуацией, такие исходили от нее жесткие импульсы. Она могла быть, скажем, редактором "Вог". На первый взгляд, я бы отнес ее к категории несколько постаревших жемчужин из роскошной коллекции.

Джо едва взглянул на молодую женщину, сидевшую у моего стола. Усталым бесцветным голосом он произнес:

– Извини за беспокойство, Макс. Позволь представить тебе миссис Мэлмен.

Если бы он вошел и сказал, что меня сию минуту запустят в космос, я не был бы ошеломлен больше, чем сейчас. Я покосился на Норду Мэлмен. Та была поражена ничуть не меньше. И причем не притворялась, не играла. Я медленно встал.

– Она была на похоронах, – казалось, Джо трудно было говорить. – Приехала в Вегас только нынче утром.

Он придвинул для нее стул, сам сел у окна и уставился в стекло.

– Это становится интересным, – протянул я. – Миссис Мэлмен, могу я представить вам миссис Мэлмен?

Джо не отреагировал. Женщина, которую он привел, попыталась улыбнуться, однако эта улыбка была какой-то неестественной, замороженной. Ее лицо, как бывает у некоторых красивых женщин, исказилось гримасой; рот приоткрылся. После длительной паузы она холодно бросила:

– Должно быть, здесь какое-то недоразумение.

– Какая милая семейная встреча!

Это прозвучало саркастически, даже жестко, но с меня уже было довольно спектакля с похоронами, а теперь еще вдобавок явления двух скорбящих вдов.

Когда Мэлмен появился в Лас-Вегасе, мы тщательно изучили его жизненный путь и не нашли ни единого следа того, что он хотя бы однажды был женат.

Джо с любопытством взглянул на женщин, нахмурился и немного подался вперед, но ничего не сказал, предоставив мне инициативу. Вторая миссис Мэлмен посмотрела на него и повторила:

– Вероятно, это недоразумение.

– Возможно, – кивнул я. – Если не существует двух "Французов" Мэлменов, то вы обе были замужем за одним и тем же мужчиной. Когда вы с ним развелись?

– Развелись? С Фрэнчи? – она произнесла это таким тоном, будто я обвинил ее в убийстве собственного отца. – Я никогда с ним не разводилась.

– Когда вы развелись? – повернулся я к Норде.

Ее голос звучал чуть громче шепота:

– Никогда.

Она взяла свою непомерно большую сумку, стоявшую на полу рядом со стулом, и принялась в ней что-то искать, пока не вытащила мятый конверт.

– Вот, это последнее письмо, которое я от него получила, – ее голос чуть дрогнул. – Вот доказательство того, что он всегда оставался моим мужем.

Я взял письмо. Оно было отправлено из Лас-Вегаса, примерно за неделю до смерти Мэлмена.

Джо сказал:

– Читай вслух.

Я взглянул на женщину.

– Не возражаю.

В ее голосе прозвучал вызов, словно она желала принять бой с другой женой. Я начал читать вслух:

"Моя милая маленькая женушка, посылаю тебе тысячу долларов, как обещал. Я сорвал крупный куш, и теперь у меня больше двухсот тысяч. Когда я сделаю из них четверть миллиона, то завяжу и удалюсь на покой. И тогда мы, пожалуй, сможем наслаждаться жизнью, как и прежде.

Всегда твой ягненочек.

Фрэнчи."

Я взглянул на Джо, но тот сидел, сгорбившись и уставившись на свои руки, которые зажал между колен.

Вторую жену это нисколько не смутило. Она лишь слегка приподняла бровь и с состраданием улыбнулась.

– Узнаю Фрэнчи. Он всегда был в поиске и предпочитал молодых и глупых.

– Кто это здесь глупый?

Норда вскочила, я поднялся из-за стола, положил руку ей на плечо и заставил сесть на место.

– Успокойтесь. Человека, за которым вы обе как будто были замужем, в этот момент несут на кладбище. Едва ли сейчас подходящее время...

Блондинка казалось смущенной, у брюнетки мина стала довольно презрительной.

Я заметил:

– Вы нам еще не представились.

– Рут. Рут Мэлмен.

Я придвинул стопку писчей бумаги, взял ручку и записал ее имя и фамилию.

– Откуда вы?

– Из Кливленда.

– И продолжаете там жить?

– Разумеется. Со своим мужем Фрэнчи. То есть жила, пока он не умер.

– "Француз", – попытался я ей напомнить, – последние три года жил в Лас-Вегасе.

Это ее нисколько не смутило.

– Он всегда много разъезжал, но постоянным местом его жительства был Кливленд, штат Огайо.

– Что вы понимаете постоянным местом жительства?

– Ну, например, его избирательный округ.

Я снова покосился на Джо. В нормальном состоянии он бы отреагировал на это точно так же, как и я, то есть с трудом скрывая усмешку. Представить себе "Француза" Мэлмена домовитым, простодушным обывателем было просто невозможно.

Тогда я спросил:

– Когда вы вышли замуж за Мэлмена?

– Около десяти лет назад.

Я с трудом расслышал ее ответ, так как в этот момент Джо встал, придвинул свой стул ближе к столу и уперся в него руками. Он внимательно рассматривал Рут Мэлмен, и по его глазам я заметил, что что-то его поразило.

– Вы выходили замуж в Кливленде? – спросил он.

– Нет, в Мериленде. То есть... я думаю, что это был Мериленд.

– Но ведь это должно быть указано в вашем свидетельстве о браке.

Впервые с того момента, как она вошла в комнату, Рут Мэлмен несколько смутилась.

– Ну... я... Свидетельство хранилось у Фрэнчи.

– Вы помните имя священника?

Она покачала головой. Напряжение нарастало.

– Нет. Понимаете, мы выпили...

Джо поднял брови; Рут больше не скрывала своего раздражения.

– Мы большой компанией были за городом. Устроили грандиозный праздничный обед, так как Фрэнчи выиграл пятьдесят тысяч долларов, и кто-то – мне кажется это был Гудмен – сказал: "А почему бы вам, собственно говоря, не пожениться?" Фрэнчи ответил: "В самом деле, почему бы нет?" И тогда мы все сели в несколько машин и поехали в город. Перед каким-то совершенно обычным домом остановились и вытащили из постели мирового судью. Фрэнчи дал ему сто долларов, и дело было сделано.

Джо приложил руку ко лбу, словно у него разболелась голова. Обычно он очень хорошо вел допросы, действуя так спокойно и мягко, что люди добросовестно рассказывали ему то, что другим сотрудникам удавалось узнать лишь с большим трудом. Но сегодня он был не в форме. Я хотел опять взять инициативу на себя, но в этот момент вошел Ортон.

Боб был не один. С ним вошла плотная женщина, чьи волосы, которые вероятно уже поседели, были выкрашены в ярко-красный цвет, а лицо размалевано. Не загримировано, а именно размалевано. Я дважды взглянул на нее, не веря своим глазам. Будь она актрисой, то лишь на одно амплуа: хозяйки борделя прежних времен.

– Это, – сказал Боб Ортон, – миссис Ирис Мэлмен. Она только что с похорон.

Сильное произношение в нос выдавало ее происхождение со Среднего Запада.

– Мой дорогой муж! Какие туда стекались толпы! Ну, конечно, Фрэнчи всегда привлекал к себе внимание.

Она выглядела гордой и вполне удовлетворенной.

Я покосился на Джо, но тот уставился на свои руки, лежавшие на столе, задумчиво покусывая верхнюю губу. Ортон взглянул на него, затем кивнул мне, предлагая продолжить беседу.

Я заметил:

– Теперь дело становится втрое интереснее. Миссис Ирис Мэлмен, я хочу вам представить миссис Нору Мэлмен и миссис Рут Мэлмен.

Тут я откинулся назад, чтобы насладиться спектаклем. Однако я не был готов к трубному хохоту этой толстухи. Он звучал как мужской, громкий, глубокий, от всей души, проникшейся всей комичностью ситуации.

– Значит сюда слетелись все курочки Фрэнчи. Ну ясно, так всегда бывает, когда запахнет денежками.

Норда застыла на своем стуле у письменного стола, а Рут выглядела так, будто ощутила что-то, что давно уже умерло. Джо поднял голову, его глаза немного сощурились, когда он посмотрел на Рут, не обращая внимания на остальных, и кивнул, когда Рут сказала:

– Значит в самом деле...

– Можешь не продолжать, – презрительно бросила размалеванная женщина, – здесь не нужно разыгрывать из себя леди, дорогуша. Фрэнчи мне все о тебе рассказал.

Ортон закрыл дверь. Он редко проявлял свое удивление, но сейчас то отчетливо читалось на его лице.

– Что все это значит, Макс?

Я с трудом сдержался, чтобы не ухмыльнуться.

– Похоже, мы имеем минимум троих миссис Мэлмен. И видимо каждая из них считает, что Фрэнчи к моменту смерти обладал круглой суммой в двести тысяч долларов.

– О! – воскликнул Ортон, и лицо его окаменело.

Джо немного подался вперед и негромко спросил Рут:

– Что вы сделали с той собакой?

Она непонимающе уставилась на него и я вдруг понял, что он знал что-то такое, о чем я понятия не имел, и стал ждать, о чем он спросит дальше. Но Ортон его не слышал, он обратился с вопросом к раскрасневшейся толстухе:

– Как давно вы вышли замуж за Фрэнчи?

Женщина свирепо уставилась на него.

– Почему, черт побери, я должна вам это говорить? Если речь идет о деньгах, я успею все сказать в суде. А эти двое уже могут убираться.

Джо все еще смотрел на Рут, но ничего не говорил; я предположил, что он позволил допросу идти своим чередом, а сам хотел спокойно поразмыслить.

Тогда я обратился к прибывшей последней миссис Мэлмен.

– Все, конечно, возможно, но мы довольно внимательно изучили жизненный путь Фрэнчи и не нашли никаких намеков на то, что он вообще был женат.

Она посмотрела на меня так, словно я был невоспитанным ребенком, который отваживается открывать рот в присутствии взрослых.

– Ладно, малыш, если это может вас осчастливить: мы поженились в 1920 году.

– Где?

– В одном маленьком городке в Индиане, он называется Суинберн. Слышали о таком?

Я никогда не слышал и спросил:

– Вы венчались в церкви?

– Нет, это было гражданское бракосочетание у мирового судьи.

– И у вас есть документ?

Она ухмыльнулась, кивнув в сторону двух других женщин.

– А у них такие документы есть?

– Это не ответ на мой вопрос. Нам нужно видеть свидетельство. Вы ведь развелись с Фрэнчи?

– Вы шутите?

– Это должно было, в конце концов, случиться.

– Ну конечно, такова жизнь. Но почему мы с Фрэнчи должны были доставлять себе лишние хлопоты?

– Ну, возможно, он захотел жениться на другой женщине.

Ее смех снова заполнил всю комнату.

– Фрэнчи никогда об этом не беспокоился. Он наверняка женился на этих двух куклах, а может быть и еще на полудюжине, но это для него ничего не значило.

Ортон спросил:

– Значит, он был многоженцем?

– Нет, конечно нет. Чтобы стать многоженцем, нужно оформить брак законно, верно? Но тут не тот случай. Фрэнчи находил своего парня, который открывал какую-то книгу и что-то из нее читал, а они принимали это за венчание. Эти бабы ничего не подозревали. А у Фрэнчи всегда была теплая постель в тех городах, где они жили.

Ортон сухо заметил:

– Звучит так, словно вам это было приятно.

Она, казалось, искренне была удивлена.

– Что же тут должно быть для меня приятного? Нет, вы послушайте! Вы, мужчины, все одинаковы. Если хочешь иметь мужа, нужно принимать его таким, какой он есть. Изменить его невозможно.

– Вы довольно циничны, верно?

– Глупости. Фрэнчи всегда пялил глаза на красивых девушек. И я знала это с самого начала. Но получала от него то, что мне нужно. Так почему я должна была портить ему удовольствие?

– А что вы от него получали?

– Свободу. Я работала официанткой в одном баре в Индианаполисе, когда Фрэнчи приехал туда на скачки. Однажды он зашел в этот бар, и, как только я подошла к его столу, ущипнул меня за задницу. – Она засмеялась. – Для меня это было так неожиданно, что я едва не швырнула ему в лицо поднос с грязной посудой. Ведь у мужчин обычно принято время от времени хлопать по заду официанток.

– Тогда почему же вы были так удивлены?

Она подмигнула.

– Девушки там прозвали меня "Железные Штаны". Я тогда носила очень жесткий корсет, и уже немало мужчин вывихнули пальцы, пытаясь меня ущипнуть. Потому меня оставили в покое. Но у Фрэнчи силы в руках было больше, чем у остальных. Он мог разорвать телефонный справочник или колоду карт. И когда он меня ущипнул, мой любимый, я это почувствовала! Я буквально подпрыгнула и хотела тут же ему вмазать. Но потом посмотрела на него еще раз. Он был такой маленький – вы ведь его знали – и так шикарно одет, костюм за двести долларов (тогда это были большие деньги), к нему туфли ручной работы и красивый платок с его инициалами в нагрудном кармане – ах, как здорово он выглядел! Милый мальчик.

Ее слова о том, что Фрэнчи Мэлмен мог когда-то быть "милым мальчиком", показались мне более чем смешными. Он был хладнокровен и беспощаден, как змея, и я сказал об этом.

Она лишь кивнула.

– Конечно, он был порядочным негодяем. Но Фрэнчи знал то, чего не знают многие мужчины: он умел понравиться женщине. Не правда ли, дорогие дамы? – Она подмигнула двум другим женщинам.

Норда сделала вид, что шокирована, Рут молча смотрела на нее, как окаменев... А "Железные Штаны" продолжала:

– Он покупал мне самые красивые наряды, о которых я только могла мечтать. И показал мне красивейшие места. Он возил меня в Саратогу, и во Флориду, и в Кентукки на дерби. Я все это видела, можете мне поверить. Я повидала свет, как немногие другие женщины.

С глубоким трепетом она делилась своими драгоценными воспоминаниями.

– Когда он вас оставил? – безжалостно спросил Ортон.

– Оставил? Он никогда меня не оставлял, как вы изволили выразиться. Мы не всегда были вместе. Иногда я не видела его неделями или даже месяцами. Но он всегда заботился обо мне. И потом он устроил мне хороший бизнес.

– Бизнес? Что за бизнес?

– Публичный дом. Хороший публичный дом. На котором я заработала много денег, а позднее продала его.

Рут Мэлмен сдавленно вскрикнула, словно не в силах перенести услышанное. "Железные Штаны" посмотрела на нее с нескрываемым презрением.

– Что с вами, моя дорогая? Завидуете, что не получили от Фрэнчи столько, сколько я?

Я не хотел допустить боксерской схватки между дамами и потому быстро спросил:

– Когда вы его видели в последний раз?

– Несколько дней назад. Он приехал в Тахо, чтобы повидаться со мной. Я несколько лет назад купила там себе дом, такое маленькое бунгало у Эсмеральд-Бей. Он сказал мне, что мне нужно приехать в Вегас, потому что ему не везет, когда меня нет рядом. И я тут же приехала. Быстренько сняла себе квартиру и еще раз вернулась в Тахо, чтобы решить с домом. И тут услышала, что он умер. Я никогда не думала о том, что он может умереть. Я бы никогда не поверила, что Фрэнчи Мэлмен мог умереть.

Рут Мэлмен вскочила. Она окончательно потеряла самообладание и шипела, как разъяренная гусыня.

– Мерзавка! Грязная шлюха! Все-то ты врешь, скотина!

Джо Кейн быстро повернулся к ней.

– Да, – сказал он, – кстати о животных. Что вы сделали с Терри?

Тут у меня в голове вдруг проплыли картины событий, происшедших несколько лет назад. И волосы на затылке зашевелились. Пять лет назад был похищен Терри, пудель одной кинозвезды, выступавшей тогда в Эль-Ранчо. Актриса доставила нам немало хлопот, но Джо в конце концов раскопал, как было дело и доказал, что виновна горничная актрисы. В этом самом кабинете он добился от нее признания. Так вот, Рут Мэлмен была очень похожа на ту горничную.

Ортон вытаращил глаза. Джо все еще продолжал твердым суровым тоном.

– Перестаньте врать! Ваш приятель признался. Где...

Я взял его за руку, пытаясь направить к двери.

– Джо, можно тебя на минутку?

Рут Мэлмен сделала шаг назад, на лице ее были написаны смущение и испуг. Я стоял между ней и Джо и пытался его оттащить. Глаза его пылали безумным огнем, но, когда он узнал меня, словно раздвинулся занавес и взгляд стал нормальным.

– Макс, я...

Ортон в два шага обошел стол и вмешался:

– Джо, зайдем-ка на минуту ко мне кабинет.

Он взял Джо за руку, тот стоял между нами, смущенно переводя взгляд с одного на другого. Потом высвободился, вновь опустился на стул и скрестил свои руки. Потом очень медленно опустил на них голову.

В комнате стояла жуткая тишина. А потом Джо заплакал. Он плакал громко, истерично, как ребенок, и казалось, никогда не перестанет.

Норда Мэлмен приложила руку ко рту, глаза у нее выкатились до величины серебряного доллара. Рут стояла, разинув рот. "Железные Штаны" откинулась на стуле и уставилась на трясущуюся фигуру.

– Это ведь полицейский? Надо же...

Я накинулся на нее:

– Да, это полицейский, и притом очень неплохой. Если бы вы много лет по шестнадцать часов в сутки занимались поисками убийц, краденых денег и похищенных собак, то однажды бы тоже сломались. А теперь...

Я хотел сказать: "Прошу всех выйти", но сумел взять себя в руки. Мы же были заняты делом.