5.
"Что за нелепый бред!" Пылкого желания — завладеть списком регулярных читателей бюллетеня — как не бывало. Грей встал.
— Что ж, большое вам спасибо, мистер Хэндлинг. Извините, что отнял у вас столько времени. Но если круг подписчиков ограничен…
— Да полноте, мистер Грей! — перебил Хэндлинг. — Не для того же вы изволили посетить мою конуру, чтобы поболтать со мной, ни одним глазком не глянув на шестой номер бюллетеня! — И чуть помолчав, прибавил: — Этот номер посвящен фирмам, в которых вы принимаете особое участие.
Грей был в замешательстве. С одной стороны, у калеки, безусловно, не все дома; с другой стороны — он, безусловно, вертит рынком как хочет.
— Да, мне бы хотелось взглянуть на шестой номер, — подтвердил Грей.
— Так я и думал! — буркнул Хэндлинг и подкатил кресло к письменному столу, опять чудом не задев керосинку. Он заглянул в ящик стола.
— К сожалению, остались только бракованные экземпляры, — сказал он. — Этот грязный, на этом одна сторона не пропечаталась… А впрочем, ничего страшного, мы сейчас мигом допечатаем. Фольга еще в ротапринте.
Он ловко подкатил к ротапринту. Грей молча восхищался тем, как лихо Хэндлинг управляется одной рукой. Грей сгорал от нетерпения, а Хэндлинг неспешно разглагольствовал:
— Талант у меня, видимо, врожденный, недолгое время не раскрывался в полную силу. Например, я упорно возражал против того, чтобы купить стиральную машину одной фирмы, и действительно, впоследствии эта машина отхватила моему сынишке руку; дешевая была, правда, гораздо дешевле других марок, а мы отнюдь не купались в деньгах, вот я и уступил жене. Насчет швейной машинки у меня тоже были сомнения, но Мег долго не могла работать после…
— Как вы сказали? Сын лишился руки? — мертвым голосом переспросил Грей.
— Совершенно верно. Видите ли, в стиральной машине не была предусмотрена автоматическая блокировка, так что все в ней ходило ходуном даже при снятой крышке, а без воды — и подавно. Бедняжка Билли умудрился включить машину, поднял крышку, и тогда… Ну вот, сейчас приступим, пусть только разогреется. Да, так на чем я остановился? От утюга отлетела нижняя часть и свалилась Мег на ногу. Сильнейший ожог, и после этого Мег долго не могла ходить — небольшой был утюг, но дешевый, сами понимаете. Поэтому Мег купила швейную машинку, чтобы подрабатывать на дому, но машинка взбесилась и насквозь прошила ей ладонь. Я повез Мег в больницу, и в пути-то все и произошло. Автопокрышки. По их поводу я тоже сомневался, но в ту пору нам приходилось довольно туго, ведь Мег не работала, и вот, когда понадобилось срочно менять покрышки, я удовольствовался теми, что были мне по карману. Словом, ехали мы в больницу: Мег рядом со мной вся в слезах, а Билли на заднем сиденье хныкал. И тогда-то… А вот и ваш экземпляр готов. С полным текстом.
Грей машинально взял протянутый ему листок, но читать не стал. Неотрывно глядя на Хэндлинга, он каким-то чужим голосом спросил:
— И что же… случилось?
— Как показал на следствии очевидец-полисмен, при повороте на большой скорости эти покрышки отделяются от обода колеса, и при этом, конечно, происходит утечка воздуха — покрышки-то, сами понимаете, без камеры. В результате автомобиль потерял управление. Врезался в фонарный столб. Мег и Билли, пожалуй, повезло. В нынешнем моем состоянии мне бы их не прокормить. Но, лежа в больнице, я обнаружил у себя талант. Совершенно неожиданно. В один прекрасный день подходит ко мне медсестра делать укол, и вдруг я ей говорю: "Человек, которому до меня делали укол этим шприцем, умер, не так ли?" Все решили, что у меня депрессия, но я был готов отвечать за свои слова. Начал выяснять. Оказалось, что, когда я вижу предмет, я… э-э… чувствую, повредил ли он кому-нибудь.
Сначала я улавливал лишь обрывки, но времени у меня было хоть отбавляй. Я было думал, будто постигаю лишь свершившиеся события, и потому неправильно ориентировал себя во времени. Я, наверное, плохо объясняю, но лучше объяснить не могу. Люди еще не придумали нужных терминов.
Потом я понял, что умею заглядывать в будущее, а не в прошлое, и как следует освоил этот навык. Заметьте себе, не так-то просто подсчитывать такие дела. Иной раз, особенно если речь шла о массовой продукции, я мучился несколько ночей подряд, прежде чем окончательно разбирался в фактах, и лишь тогда мне удавалось заснуть.
Зачарованный страстным тоном собеседника, Грей не сводил глаз с его изуродованного лица.
— И что же… вы… делаете?
— Не делаю, а делал, — задумчиво поправил Хэндлинг. — Я же объяснил. Поначалу я чувствовал, что предмет, который я держу в руках, и ему подобные повредят такому-то числу людей, и думал, что все это уже произошло. Но частенько вещи были чересчур новенькие, и в конце концов меня осенило. Я умею предвидеть. Вы спросите: откуда я знаю? А я проверял. Записывал цифры и перепроверял их при каждом удобном случае. Иной раз в газеты просачиваются сведения о пищевом отравлении, об игрушках, опасных для здоровья детей, и так далее. Не прошло и года, как я убедился в своей правоте.
— Но ведь это смехотворно! — вскипел Грей. — Откуда вам известно, например, число порезов безопасными бритвами?
— Цифры будто сами всплывают у меня в мозгу, — ответил Хэндлинг. — Лежу ночью без сна, а они, знай, тикают, как часы. Когда тиканье прекращается, появляется новое ощущение времени, которое истечет, пока это случится: три месяца, полгода, год. А потом я все записываю. Когда это время проходит, я помещаю сведения в очередной бюллетень и рассылаю его по всем адресам. Подумывал я и о других способах бить тревогу, но пришел к выводу, что они не годятся. Ведь газеты пляшут под дудку фирм, которые помещают там рекламные объявления, верно? А у журналов для потребителей — свой контроль и свои методы. Похуже, чем у меня, но тем не менее. А теперь к моим словам прислушиваются. Особенно с тех пор, как… вы ведь говорили, что для меня дали объявление в газетах, не правда ли?
— Да, — коротко ответил Грей, словно кусачками щелкнул.
— И по объявлению было ясно, что оно исходит от вас?
— Да!
Грей почувствовал, что обливается потом. Как могло ему померещиться, будто здесь холодно, как мог он не снять пальто, перчаток и кашне? В доме ужасная жара!
— Бред собачий! — воскликнул он. — Взять в руки предмет и заявить, что через год он поранит или убьет столько-то человек, — да вы не в своем уме! А ваш бюллетень — просто-напросто грандиозное мошенничество!
— Можете мне не верить, мистер Грей, — тихо отозвался Хэндлинг. — Но почти тысяча человек поверят, когда получат завтра почту. Сегодня бюро добрых услуг взяло у меня тираж бюллетеня, он уже в пути. Вам не интересно узнать, какой там текст?
Грей поднял было руку со своим экземпляром, намереваясь смять его в комок и уйти, но тут в глаза ему бросились три слова — "Мервин Грей Энтерпрайз", — и он окаменел.
Стиральная машина "Чудо-вихрь": столько-то людей погибло от удара электрическим током из-за неисправностей в электросхеме, столько-то пожаров возникло по той же причине, протекли полы, а заодно и потолки у соседей, в стольких-то домах. Утюги "Тишь-да-гладь" тоже послужили причиной пожаров, ломались при глаженье и обжигали хозяек. Автомобили с покрышками "Ультрак" — столько-то катастроф…
Голова у Грея закружилась при мысли о людях, к которым попадет это обвинительное заключение, о капиталах, которыми они ворочают, о рынках, куда ему будет отныне закрыт доступ. До него смутно доносились слова Хэндлинга:
— Да, именно машина "Чудо-вихрь" стоила руки моему сынишке, именно из-за вашего утюга Мег вынуждена была сидеть дома и подрабатывать на вашей швейной машинке, именно эта машинка прошила ей руку, именно покрышки "Ультрак" загубили автомобиль, когда я вез ее в больницу. Ваши руки обагрены не только кровью, мистер Грей. Не проходит дня, чтобы вы хоть кому-нибудь да не причинили боли.
— Мерзавец, — прошептал Грей. Он сунул листок в карман пальто. — Как вы смеете! Это клевета — грубая, грязная, недопустимая клевета!
— Утверждать, что продукция никуда не годится, — это не клевета, — усмехнулся Хэндлинг. — Бесспорно, вы можете обратиться в суд. Наверняка вам удастся привлечь меня к ответу за гражданское правонарушение, но преступлений я не совершал.
— Самодовольный подлец! — взревел Грей и кинулся на Хэндлинга. Пусть он калека, но надо же стереть усмешку с его лица!
От толчка кресло Хэндлинга откатилось в сторону, наехало на керосинку, опрокинуло ее, и пылающее море огня в мгновение ока охватило часть пола. Пламя загудело и взметнулось вровень с головой Хэндлинга.
Грей выбежал из этого дома, захлопнул за собой дверь и помчался к автомобилю. На предельной скорости рванул, не разбирая дороги. Перед поворотом оглянулся. Пока никаких признаков пожара: окна плотно занавешены, как во всех домах на этой улице, — отгорожены от холодного осеннего вечера. Эта картина тоже запечатлелась в памяти, как остановленная кинолента.
6.
Отъехав на сорок миль, Грей остановил машину на пустынном шоссе. Он весь дрожал, понемногу приходил в себя и пытался логически оценить положение. Не так уж оно плохо, а? Грей разговаривал с одним-единственным человеком, спрашивал у него дорогу, но это было в сумерках, он не выходил из автомобиля, да и автомобиль не отличался от тысячи своих близнецов. Задолго до того, как заметили пожар в доме Хэндлинга, Грей находился уже в другом округе. Он мысленно восстановил кадр из киноленты недавних воспоминаний — безлюдную улицу. Да, не скоро там заметят пожар!
Никто не видел ни приезда Грея, ни его отъезда, каким-то чудом он не снял перчаток и, значит, нигде не оставил отпечатков своих пальцев, теперь можно спокойно вернуться в Лондон, в квартиру, куда можно войти незамеченным, а оттуда беспечно отправиться в клуб, где его знают, там пообедать, посмотреть хорошее эстрадное ревю, а завтра же утром, часиков в десять, пустить среди нужных людей слушок, что на сей раз бюллетень — сплошные враки, и финансовая империя "Мервин Грей Энтерпрайз" вне опасности, и…
А бюллетень?
Он лихорадочно нащупал листок в кармане пальто. Бюллетень — единственное свидетельство встречи с Хэндлингом. От него надо немедленно избавиться. Грей собрался открыть и выбросить улику, но, передумав, вынул зажигалку. Еще минута — и пепел от бюллетеня будет развеян ветром, и больше нечего опасаться. Да, ему ничто не грозит. Даже если бюллетеню поверят и Грей потерпит грандиозные убытки, он все равно останется "вундеркиндом делового мира". Он выкарабкается.
Щелкнув зажигалкой, Грей поднес экземпляр "Бюллетеня фактов" N б к язычку пламени. Он хотел поджечь листок, но замер. На сей раз взгляд Грея приковала к себе оборотная сторона листка. Он уставился на строчки в траурной рамке, небрежно выведенной вручную кисточкой.
В рамке обычная машинопись Хэндлинга гласила:
"Этот номер бюллетеня — последний. Издатель Джордж Хэндлинг, проживающий в Блентэме, в доме N 29 по улице Уайбирд Клоз, погиб вчера от руки Мервина Грея, пытавшегося прекратить публикацию нежелательных для него сведений".
Брайан Олдисс
В ПОТОПЕ ВРЕМЕНИ ( Пер. с англ. З.Бобырь )
Зубной врач проводил ее к выходу, улыбаясь и кланяясь. Аэрокэб уже ждал снаружи, на открытой воздушной площадке. Достаточно старомодная машина, чтобы казаться шикарной. Фифи Фивертри ослепительно улыбнулась водителю.
— Мне за город, — сказала она. — Поселок Роузвилл, шоссе N 4.
— Живете в деревне? — удивился водитель, поднимая машину к лазурному куполу.
— В деревне хорошо, — воинственно возразила Фифи. Она подумала немного и решила, что может позволить себе похвастаться. — И стало еще лучше, когда подвели хронопровод. Нас как раз к нему подключают — должны кончить, когда я вернусь.
Водитель пожал плечами.
— Кажется, в деревне это недешево.
Она назвала тариф. Он многозначительно присвистнул.
Ей хотелось рассказывать еще, рассказать, как она волнуется, как желала бы, чтобы ее отец дожил до этого дня и увидел, до чего интересно подключиться к хронопроводу. Но говорить с пальцем во рту неудобно, а она как раз смотрелась в наручное зеркальце, пытаясь увидеть, что сделал с нею зубной врач.
Он сделал свое дело отлично. В розовой десне уже прорастал новый маленький жемчужный зуб. Фифи решила, что рот у нее весьма привлекателен — Трэси именно так и говорил. А врач удалил старый зуб с помощью хроногаза. Так просто. Один вдох — и она перенеслась в позавчерашний день, в тот самый момент, когда пила кофе с Пегги Хакенсон и не думала ни о какой боли. Хроногаз — прелесть. Она вся запылала при мысли о том, что он будет у них дома, всегда наготове, стоит повернуть кран.
Аэрокэб поднялся выше и вылетел через один из раздвижных шлюзов в огромном куполе, покрывающем город. Фифи стало немного грустно. В городах теперь так хорошо, что никто не хочет из них уезжать. Снаружи все вдвое дороже, но, к счастью, правительство платит за риск тем, кто, как Фивертри, живет в деревне.
Минуты через две-три они снизились. Фифи указала свою молочную ферму, и водитель аккуратно посадил машину на воздушную площадку. Только получив плату, он ногой распахнул дверцу перед Фифи. Этих хитрюг водителей провести невозможно.
Но она забыла о нем, чуть переступила порог. Это был день из дней! Строителям понадобилось два месяца, чтобы установить Хроноцентраль — на две недели больше, чем они обещали, — и эти два месяца повсюду царил хаос. Теперь все снова было в порядке. Она ринулась вниз по лестнице искать мужа.
Трэси Фивертри стоял посреди кухни, разговаривая с подрядчиком. Увидев жену, он взял ее за руку, улыбнувшись своей улыбкой, смущавшей сон столь многих роузвиллских девиц. Но его приятная внешность едва ли могла соперничать с красотой Фифи, особенно когда она бывала возбуждена, как сейчас.
— Все уже готово? — нетерпеливо спросила она.
— Подождите еще минутку, — отозвался мистер Арчибальд Смит.
— Ох, ваши минутки! Последние две недели мы слышим эти слова каждый день, мистер Смит. Что стряслось теперь?
— Ничего страшного. Как вы знаете, нам пришлось тянуть трубу довольно далеко, от главной станции в Роузвилле, и у нас, кажется, неполадки с давлением хроногаза. В главной скважине обнаружена утечка, ее пытаются устранить. Но вас это не должно беспокоить.
— Мы все проверили, и все как будто работает хорошо, — сказал своей жене Трэси. — Идем, я покажу тебе.
Они попрощались с мистером Смитом, выказывавшим профессиональное нежелание покидать место своих трудов. Он удалился, пообещав вернуться утром за последними инструментами. Супруги Фивертри остались наедине с новой игрушкой.
Панель времени прекрасно вписывалась в кухонное оборудование и совсем не бросалась в глаза. Она была установлена рядом с пультом ядерного реактора — скромная маленькая панель с массой циферблатов и всяких переключателей.
Трэси показал жене, как отрегулировано давление времени: низкое в коридорах и службах, высокое — для спален, переменное — для гостиных. Она потерлась щекой о его плечо.
— Я в восторге, милый. А ты?
— Конечно. Особенно от счетов, которые придется оплачивать. — Заметив ее недовольную гримаску, он поспешно добавил: — Разумеется, мне это очень нравится, дорогая.
Потом он щелкнул переключателем, и они перенеслись в недавнее утро, к тому часу суток, который Фифи больше всего любила: с завтраком уже покончено, а обдумывание ленча — еще далеко впереди… Причем выбрали то утро, когда она чувствовала себя особенно хорошо и спокойно.
— Замечательно! Восхитительно! Я могу делать все, стряпать тебе все! Разве наука не чудо?..
Они поцеловались и выбежали в коридор.
— Что это? — вскричала вдруг Фифи.
Коридор был в полном порядке: портьеры металлически поблескивают у окон, регулируя количество впускаемого света и запасая его впрок для вечерних часов, движущийся ковер на месте и плавно несет их вперед, стенные панели теплые и мягкие на ощупь… Но они перенеслись во времени на месяц назад — а месяц назад здесь работали строители.
— Милый, они испортят ковер! И не поставят панели как надо! О, Трэси, смотри — они сняли портьеры, а Смит обещал не делать этого!
Он сжал ей плечо:
— Милая, все в порядке, честное слово!
— Нет, нет! Взгляни на эти грязные старые трубы, на эти ужасные кабели! А наш чудесный, пылепоглощающий потолок — смотри, как с него сыплется грязь!
— Не волнуйся, дорогая, просто нам так кажется. — Но и на него нахлынули чувства месячной давности, которые он испытывал, видя свой дом в руках Смита и его ужасных рабочих.
Они достигли конца коридора и оказались в спальне, в другой зоне времени. Обернувшись, Фифи чуть не заплакала:
— Ох, Трэси, какова сила времени! Кажется, нам придется изменить регулировку для коридора, да?
— Конечно. Мы настроим его на прошлый год, например, на какой-нибудь летний вечер… "Сказано — сделано!" — гласит девиз Службы Времени, не так ли? А как тебе нравится здешнее время?
Оглядев спальню, она опустила свои длинные ресницы:
— Как тихо!..
— Два часа ночи, дорогая, ранняя весна, и все крепко спят! Мы, наверное, уже не будем страдать от бессонницы!
Она подошла к нему вплотную и посмотрела на него снизу вверх.
— А тебе не кажется, что 11 вечера было бы более — ну, спальным временем?..
— Знаешь, дорогая, если ты думаешь о том, что и я, давай спустимся в гостиную. Посмотрим, что ты скажешь о тамошнем времени.
Гостиная располагалась этажом ниже, под нею был только гараж. За красивыми большими окнами лежал чудесный пейзаж с куполом города вдали, а у стены стоял большой красивый диван.
Они сели на этот сладостный диван и начали обниматься. Потом Трэси протянул руку вниз и повернул напольный регулятор, присоединенный к розетке в стене.
— Мы можем регулировать время даже не вставая, Фифи! Назови любой момент прошлого, и мы вернемся в него!
— Если ты думаешь о том, о чем я думаю, что ты думаешь, то нам лучше не возвращаться дальше чем на 10 месяцев назад, потому что раньше мы еще не были женаты.
— Ну, миссис Фивертри, уж не становитесь ли вы старомодной? — Он нежно погладил ее по волосам. — Знаешь, что нам нужно когда-нибудь попробовать? Вернуться к тому времени, когда тебе было 12 лет. Ты наверняка была в эти годы чертовски привлекательной…
Она хотела что-то возразить, но воображение уже увлекло ее.
— Мы могли бы вернуться в то время, когда оба были малышами! Только нужно быть осторожным, чтобы ненароком не унестись дальше дня своего рождения и не превратиться в какую-нибудь гадкую протоплазму…
— Милочка, читай рекламные проспекты! Если давление хроногаза перенесет нас дальше дня нашего появления на свет, то мы попросту обретем сознание наших ближайших предков: ты — своей матери, я — своего отца, потом бабушки и дедушки. И это уже предел для хронопроводов Роузвилла…
В этот вечер они поужинали огромным синтетическим омаром. Восторг настолько переполнял Фифи, что она набрала программу для кухонного компьютера немного неправильно — хотя и клялась, что виновата опечатка в поваренной книге, — и блюдо получилось не такое, как нужно. Но они перенеслись в эпоху одного из своих первых и лучших омаров — вскоре после знакомства, два года назад. Вкус, воскрешенный памятью, поправил дело.
Пока они ели, давление вдруг упало.
Внешне все осталось прежним. Но внутри они ощущали, что несутся сквозь дни как листья по ветру. Завтраки, обеды и ужины появлялись и исчезали, и омар казался отвратительным, так как им казалось, что они жуют то индейку, то сыр, то дичь, то бисквит или мороженое или овсянку. Несколько сумасшедших мгновений они сидели окаменев, пока сотни самых различных вкусовых оттенков сменяли друг друга на их языках. Потом Трэси вскочил и выключил время, дернув переключатель у двери.
— Что-то сломалось! — вскричал он. — Это Смит. Я его вызову сейчас же. Я застрелю его!
Но лицо Смита на экране было невозмутимым.
— Я ни при чем, мистер Фивертри. Один из моих людей только что сообщил, что в Роузвилле неполадки. Там, где ваша линия отходит от магистрали. Хроногаз просачивается, я уже говорил. Ложитесь спать, мистер Фивертри, — вот мой совет. Надеюсь, утром все будет в порядке.
— Ложиться спать! Как он смеет! — вскричала Фифи. — Какой аморальный совет! Этот человек пытается что-то скрыть! Держу пари, он сам придумал эту сказку о течи!
— Можно это проверить. Поедем туда и посмотрим.
Они вскочили в лифт, спустились на нижний этаж, сели в свой аппарат на воздушной подушке. Горожане посмеялись бы над этой неуклюжей машиной, странно похожей на старинные автомобили; но вне куполов, где нет общественного транспорта, она необходима.
Поднявшись на несколько футов над землей, они миновали распахнутые ворота. Роузвилл лежал на невысоком холме, а Хроноцентраль располагалась на дальней его окраине. Но когда появились первые дома, машина вдруг заметалась в разные стороны. Фифи швырнуло вбок, и тут же они уткнулись в изгородь.
— Черт, надо бы научиться водить ее, — сказал Трэси, выкарабкиваясь из машины.
— Разве ты не поможешь мне вылезти, Трэси?
— Я большой, я с девчонками не играю!
— Помоги мне! Я потеряла куклу!
— Дура!..
Он неуклюже побежал через поле, она за ним. Разуму ребенка очень трудно управлять тяжелым телом взрослого.
Когда она догнала своего мужа, он сидел, дрыгая ногами и размахивая руками. Он захихикал, увидев ее.
— Трэси ходит сам, — заявил он.
Но еще через несколько мгновений они уже снова шли, хотя это и было болезненно для Фифи, мать которой в последние годы сильно хромала. Они тащились вперед — двое молодых людей с манерами старцев. Когда они достигли поселка, все его население было на улицах и переживало весь спектр возрастов — от лепечущего младенчества до стонущей дряхлости. Очевидно, на Хроноцентрали случилось что-то серьезное.
Десятью минутами позже и несколькими поколениями раньше они увидели Смита, но не сразу узнали его: он был в противохроногазе, выхлопной клапан которого непрерывно выбрасывал отработанные моменты прошлого.
— Ах, вы не поверили мне? — заявил он. — Извольте удостовериться сами! Они наткнулись на мощный пласт ископаемого времени, труба не выдержала давления и лопнула. Думаю, придется временно эвакуировать весь район.
Он ввел их в ворота Хроноцентрали. Трэси строго спросил:
— Надеюсь, это не красный саботаж?
— Красное что?
— Красный саботаж. Ведь это секретное предприятие?
Смит изумленно взглянул на него.
— Вы с ума сошли, мистер Фивертри!
— Но президент Трумэн…
— Трумэн?
Громко ревя сиреной, во двор влетело нечто громадное, черное, с яркими красными огнями. Это была пожарная машина из города. Из нее хаотически посыпались люди — ее команда, — и один из них кричал, чтобы ему сменили штанишки. А когда на пожарных натянули противохроногазы, выяснилось, что тушить нечего и что невидимый фонтан ископаемого времени вздымается сейчас над поселком, и оно разливается во все стороны, неся в своих неистребимых струях позабытую память давно ушедших времен…
— Нет, делать здесь нечего, — заявил Смит. — Лучше заглянем ко мне, что-нибудь выпьем.
— Вы очень неразумный молодой человек, если вы хотите сказать то, что, как я думаю, вы хотите сказать, — произнесла Фифи брюзгливым старческим голосом. — Спиртное — это контрабанда и вредный для здоровья продукт. Все истинные патриоты должны поддерживать президента в его достойных начинаниях по борьбе с алкоголизмом. Не правда ли, дорогой Трэси?
Вслед за Смитом они подошли к зданию Централи. Смит окликнул кругленького человека в форме и противохроногазе. Они поздоровались как братья. Как выяснилось, они и были братьями. Клэйболл Смит повел всех внутрь здания, галантно взяв Фифи под руку.
— Почему нас не представили этому джентльмену по всем правилам? — шепнула мужу Фифи.
— Чепуха, дорогая. Этикет отступает, когда вы входите в храмы промышленности. — Произнося эти слова, Трэси поглаживал воображаемые бакенбарды.
Внутри здания царил хаос. Только здесь можно было осознать масштабы катастрофы. Из скважины поднимали операторов; один из этих бедняг слабо ругался, обвиняя во всех несчастьях короля Георга III.
В действительности все началось совсем недавно. Едва ли минуло десятилетие с тех пор, как первые терронавты наткнулись в толще земной коры на пласты ископаемого времени — хроногаза. Публика еще изумлялась, наука пребывала в растерянности, а промышленники со своим обычным размахом уже позаботились о том, чтобы каждый — за плату — мог получить свою дозу времени. В хронопромышленность было вложено больше средств, чем в любую другую отрасль мировой экономики. Эксперты уже рассчитали, что при нынешних темпах потребления все запасы ископаемого времени будут израсходованы за 200 лет. Даже в таком крошечном поселке, как Роузвилл, Централь обошлась в миллионы. А теперь она вышла из строя.
— Здесь опасно, лучше тут не задерживаться! — прокричал Клэйболл сквозь клапан противохроногаза. Шум стоял ужасный: вдобавок ко всему совсем рядом начал работать радиокомментатор.
В ответ на вопрос брата Клэйболл крикнул:
— Нет, это не трещина в хронопроводе! Трещина — это для публики. Наши парни внизу наткнулись на новый пласт времени, и оно просачивается отовсюду. Заткнуть невозможно! Половина наших парней перенеслась в эпоху Норманнского завоевания, пока мы разобрались что к чему. — Он драматически указал вниз, сквозь кафельные плитки пола.
Фифи ничего не понимала. Они, как ей казалось, не так давно покинули Англию. И ей этот хваленый Новый Свет совсем не нравился. И она никак не могла заподозрить, что мощные орудия новейшей технологии нарушают последовательность времен на планете.
И, конечно, она не знала, что губительный фонтан хроногаза затопил уже весь материк. Все спутники связи транслировали сообщения об аварии, но отуманенная аудитория проваливалась все дальше сквозь поколения, словно в бездонный омут.
Подъехала карета "скорой помощи", за ней другая. Арчибальд Смит попытался оттащить Трэси с их пути.
— Руки прочь, низкорожденный! — вскричал Трэси, пытаясь выхватить воображаемый меч. Из машин выскакивали медики, полиция оцепляла участок.
— Сейчас они вытащат наших доблестных терронавтов! — крикнул Клэйболл.
Его едва было слышно в лязге и грохоте. Всюду сновали люди в противохроногазах, иногда среди них мелькала стройная фигура медсестры. Раздавались порции кислорода и супа, над головами висели прожектора, заливая ослепительным светом квадратное устье скважины.
— Мне думается, нам пора уходить, ради духа господня! — прошептала Фифи, вцепившись дрожащей рукой в свою домотканую — как она считала — одежду. — Мне здесь не нравится!..
Потные люди в желтых комбинезонах тянули канаты. Из скважины показался первый терронавт, одетый в характерную черную форму. Голова его была запрокинута, противохроногаз сорван, но он мужественно боролся с обмороком. На его бледных губах даже появилась улыбка, и он помахал рукой телекамерам. В толпе нестройно закричали "ура!".
Это было отважное племя — люди, спускавшиеся в неисследованные моря хроногаза глубоко под землей, рисковавшие жизнью, чтобы добыть самородок знания в недрах неведомого; люди, не воспетые пока что никем, кроме неутомимой прессы…
Радиокомментатор пробился сквозь толпу к терронавту и поднес к его губам микрофон. Измученное лицо героя появилось перед неверящими взглядами биллионной аудитории.
— Там, внизу, ад… Динозавры с детенышами… — успел рассказать герой, прежде чем его втиснули в первую медицинскую машину. — Прямо там, глубоко в газе. Целые стаи, они дерутся… Еще несколько сот футов, и мы попали бы… попали бы к сотворению мира…
Но его уже не слушали. Новые отряды полиции очищали здание от посторонних, чтобы принять других терронавтов. Увидев приближающуюся вооруженную цепь, Фифи и Трэси кинулись прочь. Когда они выбежали в темноту, высоко над ними вздымался огромный невидимый фонтан времени, сеющий гибель по всему миру.
Некоторое время они лежали, задыхаясь, у ближайшей изгороди. Иногда один из них пищал, как ребенок, или охал, как глубокий старик. В промежутках они тяжело дышали.
Уже светало, когда они поднялись и потащились по тропе из Роузвилла.
Они не были одиноки. Жители покидали поселок, уходя из домов, ставших чуждыми и непонятными для их ограниченного разума. Трэси остановился и выломал себе в кустарнике грубую палицу.
Мужчина и женщина вместе заковыляли вверх по холму, возвращаясь в лес, как и большинство горожан; их сутулые, неуклюжие фигуры отчетливо выделялись на фоне рассветного неба.
— Угх глумф хум херм морм глук гумк, — пробормотала женщина.
В приблизительном переводе с языка палеолита это означает: "И почему такое случается с человечеством как раз тогда, когда оно уже готово вновь стать цивилизованным?"
Джеральд Керш
ОПАСНЫЙ ВКЛАД (Пер. с англ. В. Волина)
У вас острый глаз, сэр, поистине острый глаз, если вы узнали меня по тем фотографиям, что появились в 1947 году в газетах и сенсационных журнальных репортажах. Думаю, я слегка изменился с тех пор: и все же я действительно тот самый Питер Перфремент, которого так возносили за его открытия в области ядерной физики. Я счастлив, что вы с первого взгляда узнали меня. Вы можете по ошибке принять меня за беглого каторжника, или сумасшедшего на свободе, или еще за кого-нибудь в этом роде, потому что я хочу попросить вас пересесть в этот затемненный угол, так, чтобы ваша широкая спина оказалась между мной и дверью. Не спускайте взгляда с зеркала над моей головой, и вы обязательно увидите там отражение двух молодчиков, которые заявятся в этот уютный маленький бар. Они придут за мной. По отсутствующему выражению на их лицах вы поймете, что эти люди из разведывательной службы.
