Георгий Балл
      Две истории в одной северной деревне
      Ответственное дело
      Семен Карпович Тугих убил жену топором. Просто зарубил. Они прожили с женой пятьдесят шесть лет. Золотую свадьбу отпраздновали хорошо, по-людски.
      Теперь он сидит около избы на лавочке. Ждет, кто мимо пройдет, чтобы сообщить в милицию о содеянном.
      Сидит.
      И никто, как назло, не идет.
      Семен Карпович гладит седую бороду. Ему хочется спать. Но он время от времени встряхивает головой, не дает себе закрыть глаза. Если скосить глаза направо, у крыльца Кирюхиных на длинной веревке привязана коза. Чего Настя ее тут привязала? Травы мало, надо бы на задах.
      Опять глаза закрываются. А в голове: "Чего мало?"
      Глаза режет сном. Сколько он тут сидит? Во, никого...
      Косит глаза: на веревке коза. Во, коза...
      Семен Карпович гладит бороду. Так вроде легче, покойнее. Коза.
      Девчонка Сабанеевых пробежала. Потом почему-то вернулась.
      Смотрит на Семена Карповича. Долго стоит и смотрит.
      - Чего уставилась? - наконец рассердился старик. - Ступай, иди отсюдова.
      Девчонке такое ответственное дело не поручишь. Ей всего лет шесть или восемь.
      Девчонка, ничего не отвечая, стала задом отходить от старика. А потом побежала.
      Быстро мчится машина
      Какое красивое платье. Нюра вытащила его из чемодана, где лежат ее вещи. Новое платье. На платье еще не оторванная этикетка с ценой. Нюра смотрит на себя в зеркало.
      - Прелестно.
      Это слово она услышала от учительницы Марии Николаевны.
      Подошла к телевизору. Включила. Сетка. И антенна у них не налажена. Бывают помехи.
      Больше всего Нюра любит рекламу. Там - прелестно. Мужчины... женщины... море... верблюды... пирамиды... зубная паста...
      Даже кино не так интересно.
      Маленький ее брат Вася ползает по полу. Рубашонка задралась. Хнычет.
      Нюра подходит к брату, бьет по красной попке:
      - Сиди.
      Сует ему в рот соску.
      Вася молчит. Сосет. Выплевывает соску. Текут слюни по подбородку.
      Нюре стало страшно. Вроде в избе закрутил ветер.
      Выключает телевизор. Голубой свет гаснет.
      Нюра смотрит в угол избы, где на полке икона Николая Угодника.
      Нюра крестится, глядя в лицо Николая Угодника.
      Все равно страшно.
      Тогда она поворачивается и крестится на темный экран телевизора.
      Телевизор стоит на высокой тумбочке, под ним накрахмаленная белая скатерка с вышивкой по краям.
      Начинает молиться:
      - Господи, Николай Угодник, - косится на Святого, потом опять на телевизор. - Спаси мою немаму, моего непапу и меня маленькую, хотя мне уже тринадцать лет и у меня пошли месячные.
      Нюра знает, что мама у нее родная, папа - родной, но так лучше, так надо... Потом спохватывается:
      - Спаси моего братика Васю. Он еще совсем маленький. Ему ведь надо расти.
      На глазах появляются слезы. Она быстро вытирает их рукой.
      Ей в голову входит отчетливо: "Где веревка?"
      Она отворачивается от телевизора и прямо смотрит в лицо Святого: "Где веревка?"
      Ждет. Теперь ей уже не страшно. Потом лезет под кровать, за шкаф. Выбегает в чулан. Там - маленький обрывок бумажной веревки.
      Нюра отшвыривает ее ногой. И в ту же секунду...
      - Господи, да что же я... Белье...
      Она выбегает в огород, где между столбами висит на веревке белье.
      Нюра сбрасывает белье. Бежит в дом за табуреткой. С трудом отвязывает. Пробует прочность.
      - Прелестно. Только длинная.
      Теперь все просто. В комоде, в верхнем ящике, ножницы. Режет веревку.
      С надеждой смотрит на темный экран телевизора.
      Вот там... среди волн, загорелые мужчины и женщины... они улыбаются белозубо... Она ведь тоже уже женщина. У нее месячные...
      И вслух:
      - У меня месячные. Прелестно.
      Железный крюк, торчащий в нужнике, она давно уже высмотрела.
      Делает петлю на веревке. Медленно. Уверенно, будто всегда так.
      Берет табуретку. Идет через мост в нужник.
      Ставит табуретку. Вот привязать веревку трудно. Она чувствует, как на спине, на платье появилось пятно от пота.
      Удалось.
      Слезает с табуретки. Возвращается в комнату. Вася на полу опять плачет. Она горячо его целует. Несколько раз. Потом сует в рот соску.
      Оглядывается и торопливо крестится на Святого и телевизор.
      Выходит из комнаты, останавливается. Она думает, но не понимает, о чем. И громко так, чтобы заглушить обрывки мыслей:
      - Который сейчас час? Интересно, который сейчас час?
      Потом спохватывается. У нее в ящике стола американский журнал в глянцевой обложке. Она возвращается в комнату. Садится к столу и листает журнал. Ей нравится, что ни одной буквы она не может понять. Да и зачем? На цветных фотографиях улыбающиеся женщины около машин разных марок.
      Особенно нравится рисунок: из мчащейся машины выглядывает водитель в ковбойской шляпе, а из другого окна его спутница.
      Очень сильный ветер. Водитель придерживает одной рукой шляпу, а другой держится за баранку... За машиной нарисован вихрь пыли, а вдали - горы.
      Нюра целует картинку, кладет журнал снова в ящик стола.
      Идет из комнаты. Опять останавливается. Что-то ее держит. Она не может понять - что. Потом на цыпочках входит в комнату, берет журнал. Теперь уверенно выходит. Подходит к нужнику.
      Наклоняется над очком нужника и кидает туда журнал. Потом, быстро присев, делает по-маленькому.
      - Прелестно.
      Поднимается на табуретку и сует голову в петлю. Но снова слезает с табуретки. Снимает ботиночки. И ровно их ставит рядом с табуреткой.