И. Лениным с самого дня приезда Ильича в Россию: 3 апреля 1917 года Коба встречает вождя мирового пролетариата на станции Белоостров; с 7 июля В.И. Ленин скрывается в комнате И.В. Сталина у Аллилуевых; 11 июля – И.В. Сталин провожает В.И. Ленина в Разлив; на pI съезде партии (26 июля – 3 августа 1917 года, который проходил без участия В.И. Ленина) И.В. Сталин выступает с двумя докладами ЦК – отчётным и о политическом положении. Их кабинеты в Смольном находятся рядом, так что И.В.Сталин всегда «под рукой» у В.И. Ленина.
      В 1919 году семье И.В. Сталина выделили дачу в Зубалове. Его молодая жена Надежда Аллилуева работала в секретариате Совнаркома и личном секретариате В.И. Ленина, была у него дежурным секретарём в Горках; в 1921 году во время чистки её исключили из партии с формулировкой: «за недостаточную общественную деятельность». Только благодаря заступничеству Ильича её оставляют в партии. В записке к А. С. Енукидзе от 13 февраля 1922 года В.И. Ленин, в числе прочих моментов, пишет: «Квартира Сталина. Когда же? Вот волокита!». На данную записку на следующий день, 14 февраля, Енукидзе сообщил В.И. Ленину, что квартира для И.В. Сталина готова.
      Никто так часто не бывал у В.И. Ленина в Горках во время его болезни, как генсек И.В. Сталин. Так, только за период с 11 июля по 24 декабря 1922 года официально зарегистрированы 32 такие встречи. Беседовали о разном.
      Например, беседуя с И.В. Сталиным 30 августа 1922 года, В.И. Ленин интересовался, как идут дела с урожаем, состоянием промышленности, бюджета, курса рубля, о международном положении советских республик, об антисоветской деятельности меньшевиков и эсеров и пр.
      Беседовали, главным образом, о работе, но не только. Владимир Ильич живо интересовался здоровьем хворавших товарищей –Дзержинского, Цюрупы, обсуждал и здоровье самого И.В. Сталина, побеседовав предварительно по телефону с лечащим врачом И.В. Сталина – В.Обухом. ( Ленин В.И. Полн. собр. соч.: В 55 т. 5-е изд. М.: Политиздат, 1979. Т. 45. С. 681).
      Сестра Ленина Мария Ильинична Ульянова, рассказывая об отношении В.И. Ленина к И.В. Сталину, свидетельствовала: «Они расстались и не виделись до тех пор, пока В.И. Ленин не стал поправляться… В это время Сталин бывал у него чаще других. Он приехал первым к В.И. Ильич встречал его дружески, шутил, смеялся, требовал, чтобы я угощала Сталина, принесла вина и пр». ( Ульянова М. // Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С. 198 – 199).
      Известно, что на пост Генерального секретаря ЦК И.В. Сталин был выдвинут по инициативе самого В.И. Ленина. Это случилось 3 апреля 1922 года, а вот всего лишь девять месяцев спустя Владимир Ильич почему-то, безо всякой видимой причины, настоятельно рекомендует сместить И.В. Сталина с этой должности, не предлагая никакой другой конкретной кандидатуры.
      Подобное выглядит, по меньшей мере, странно, нелогично, нетипично для В.И. Ленина, но это так. Вот как прозвучит запись в «Дополнении к письму-диктовке от 24 декабря», под которым стоит дата 4 января 1923 г . (Ленин, и это сейчас можно с определённостью сказать, уже знает об инциденте между И.В. Сталиным и Н.К. Крупской; об этом знании говорит ключевое словечко « грубость», которое склоняется во всех документах Ленина, Крупской и других. Молотов, к примеру, считал: «То, что Ленин написал о грубостиСталина, – это было не без влияния Крупской» – (Цит. по: Чуев Ф. Молотов: Полудержавный властелин. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000) – Л.Б.) .
      « Сталин слишком груб,и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д..».
      Что касается самого письма от 24 декабря 1922 года, то оно о И.В.Сталине содержало следующие строки: « Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью…».
      Но эта неуверенность В.И. Лениным высказывается лишь в связи с рассмотрением такой альтернативы И. В. Сталину, как Л. Д. Троцкий: « С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба с ЦК в связи с вопросом о НКПС(Народный Комиссариат Путей Сообщения – Л.Б.), отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.
       Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно».( Ленин В.И.Цит. по: Полн.собр.соч. Т.45. С.345 ).
      По воспоминаниям Марии Ильиничны Ульяновой, «крайне трудно было поддерживать равновесие между Троцким и другими членами ПБ, особенно между Троцким и Сталиным. Оба они – люди крайне честолюбивые и нетерпимые. Личный момент у них перевешивает над интересами дела. И каковы отношения были у них ещё в первые годы Советской власти, видно из сохранившихся телеграмм Троцкого и Сталина с фронта к В.И.» ( Ульянова М. // Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С. 194).
      Ильич справедливо опасался, что психологическая несовместимость двух центральных фигур тогдашнего ЦК может после его смерти явиться причиной раскола в партии. Но и то, что он предлагал – увеличить число членов ЦК до 50, до 100 человек, тоже не было панацеей.
      Тем не менее, озабоченность больного В. И. Ленина, ощутившего дыхание смерти, понять можно. В то же время нельзя исключить и такую версию, что «Дополнение от 4 января» было написано под диктовку Н. К. Крупской, а вовсе не В.И. Ленина.
      Тогда всё становится на свои места: этот документ будет в течение почти полутора лет надёжно припрятан Крупской от посторонних глаз, и всплывёт на свет божий уже после смерти В.И. Ленина, когда соберётся очередной съезд, который просто не посмеет не выполнить «последнюю волю» Ильича ( или всё-таки его жены?– Л.Б.), а вместо И. В. Сталина изберёт на пост генсека «самого способного человека в настоящем ЦК» – Троцкого, к которому Крупская благоволила и взгляды которого разделяла.
      Поведение самой Крупской в тот день описано в записках сестры Владимира Ильича, Марии Ильиничны Ульяновой, найденных после её смерти: «Надежду Константиновну этот разговор взволновал чрезвычайно: она была совершенно не похожа сама на себя, рыдала, каталась по полу и пр». (Ульянова М. // Известия ЦК КПСС. 1989. № 12)
      Комплекс «жены Цезаря», которая, как известно, «вне подозрений», мог сподвигнуть оскорблённую Крупскую («Эх, Виссарионыч, да как Вы только посмели…» – Л.Б.) и на такой отчаянный шаг…
      Хрущёв прокомментировал это «Письмо» на ХХ съезде так: «Озабоченный дальнейшей судьбой партии и Советского государства, Ленин дал очень верную характеристику Сталина, указывая, что нужно рассмотреть вопрос о смещении Сталина с поста генерального секретаря из-за того, что Сталин очень груб, недостаточно внимателен к другим, капризен и злоупотребляет властью».
      В «воспоминаниях» Хрущёв время от времени будет неоднократно дублировать эту же клевету: «Ведь Сталин сделал с превышением то, о чём Ленин предупреждал, причём предупреждал очень чётко. Несмотря на его предупреждение, Сталин всё-таки втёрся в доверие народа (ай-ай-ай, Никита Сергеевич! – Л.Б.), а потом быстро вернулся к тем методам действий, о которых упоминал Ленин, предупреждавший, что может произойти злоупотреблениевластью. Так и случилось»; «Всё это подтверждало предположение Ленина, что Сталин способен злоупотребитьвластью и поэтому нельзя держать его на посту генерального секретаря»…
      Что ж, это было навязчивой идеей у Никиты Хрущёва, да только вот не говорил же В.И. Ленин таких слов. Всё, что он сказал, было: « я не уверен, сумеет ли он ( т.е. И.В. Сталин – Л.Б.) всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью…».
      Разве это одно и то же? Как юрист, Ильич знал, что «злоупотребление властью» – уголовно наказуемое преступление, которое требует серьёзнейшего обоснования кучей всевозможных доказательств. Но у В.И. Ленина не было совершенно никаких оснований считать, что И.В. Сталин злоупотребляет властью…В то же самое время, Хрущёв не только совершает уголовное деяние, возводя клевету на И.В. Сталина, но и, извращая ленинские слова, пытается сделать соучастником этого своего преступного деяния самого В.И. Ленина…
      Чем же было вызвано «письмо к съезду», которым так ловко манипулируют враги И. В. Сталина, прежде всего, Троцкий, Зиновьев, Каменев и их последыш Хрущёв?
      А дело обстояло так.
      В решении Пленума ЦК РКП(б) от 18 декабря 1922 г . отмечалось: «На т. Сталина возложить персональную ответственность за изоляцию Владимира Ильича в отношении как личных сношений с работниками, так и переписки».(Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С.191).
      То есть, на Генерального секретаря (в силу его должностных обязанностей, прежде всего) возлагалась персональная ответственность за соблюдение режима лечения В.И. Ленина.
      Случилось так, что спустя несколько дней, 21 декабря (как раз в день рождения И.В. Сталина), В.И. Ленин, в нарушение режима, диктует Н.К. Крупской письмо Троцкому по вопросу о монополии внешней торговли, после чего 22 декабря Троцкий звонит Каменеву, о чём Каменев сообщает И.В.Сталину запиской, в ответ на которую тот пишет:
      «22/XII.1922 г. Т. Каменев!
      Записку получил. По-моему, следует ограничиться заявлением в твоём докладе, не делая демонстрации на фракции, как мог Старик ( один из партийный псевдонимов В.И. Ленина, которым пользовались его близкие товарищи – Л. Б.)организовать переписку с Троцким при абсолютном запрещении Ферстера (немецкий врач-невропатолог, с марта 1922 г . консультировавший врачей, лечивших В.И. Ленина – Л.Б.)
      И. Сталин».
      (Известия ЦК КПСС. 1989. №12. С. 192).
      В этот же день состоялся тот самый, так называемый «грубый»разговор И.В. Сталина с Н.К. Крупской по телефону. Реакция И. В. Сталина, человека, отныне отвечающего за жизнь и здоровье Владимира Ильича, была не только адекватной обстоятельствам, но и вполне оправданной по любым меркам: ведь как раз в ночь с 22 на 23 декабря у В.И. Ленина происходит второй удар: наступает паралич правой руки и правой ноги: именно нарушение режима лечения Ильича по вине Крупской и привело к резкому осложнению болезни!
      Тем не менее, как бы оправдываясь, как бы снимая с себя ответственность за допущенную преступную оплошность, Крупская пишет 23 декабря письма Каменеву и Зиновьеву с жалобой на И.В. Сталина, одно из которых, а именно, письмо Каменеву, Хрущёв привёл на ХХ съезде без объяснения обстоятельств дела:
      «Лев Борисыч,
      по поводу коротенького письма, написанного мною под диктовку Влад. Ильича с разрешения врачей, Сталин позволил вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину. Сейчас мне нужен максимум самообладания.
      О чём можно и о чём нельзя говорить с Ильичём, я знаю лучше всякого врача, т.к. знаю, что его волнует, что нет, и во всяком случае, лучше Сталина. Я обращаюсь к Вам и к Григорию ( Зиновьеву – Л.Б .),как более близким товарищам В.И. (??? – Л.Б.), и прошу оградить меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз.
      В единогласном решении Контрольной комиссии, которой позволяет себе грозить Сталин, я не сомневаюсь, но у меня нет ни сил, ни времени, которые я могла бы тратить на эту глупую склоку. Я тоже живая и нервы напряжены у меня до крайности». ( В. И. Ленин. ПСС. Т. 54. С. 674 – 675).
      Получив эти письма, Каменев и Зиновьев имели беседу с И.В. Сталиным, который сказал им, что разговаривал с Н.К. Крупской не как сженой В.И. Ленина, а как с членом партии,которая нарушила запрещение врачей об изоляции В.И. Ленина от политической деятельности и что он действительно заявил ей, что намерен представить сообщение об этом факте на рассмотрение Центральной Контрольной комиссии партии – и ничего более,и что он готов принести свои извинения перед Крупской, если она расценила его звонок, как « грубоевмешательство в личную жизнь». Что И.В. Сталин и сделал незамедлительно.
      А утром 24 декабря И. Сталин, Л. Каменев и Н. Бухарин обсудили ситуацию. Заставить молчать Ильича они не могут, но нужно соблюдать все меры предосторожности, а главное, максимальный покой. И решение принимается такое:
       «1. Владимиру Ильичу предоставляется право диктовать ежедневно 5 – 10 минут, но это не должно носить характера переписки и на эти записки Владимир Ильич не должен ждать ответа. Свидания запрещаются. 2. Ни друзья, ни домашние не должны сообщать Владимиру Ильичу ничего из политической жизни, чтобы этим не давать материала для размышлений и волнений».
      (Цит. по : Докучаев М.История помнит. М.: Соборъ, 1998)
      Во время болезни рядом с В. И. Лениным постоянно находились по очереди дежурные секретари – Н.Аллилуева, М. Володичева, М. Гляссер, Ш. Манучарьянц, Л. Фотиева, С. Флаксерман.
      Однако, кто-то, видимо, один из личных секретарей, проинформировал В.И. Ленина об этом инциденте, точно так же, как и содержание секретного «письма к съезду», которое должно было выплыть на свет после кончины В.И. Ленина, стало известно в тот же период всем заинтересованным лицам (кроме надёжно законспирированного «Дополнения от 4 января 1923 года», что подтверждает версию о фальсификации этого документа – Л.Б.), хотя и был строгий наказ Владимира Ильича: «О письме не должен знать никто до моей смерти». Он знал, но чтобы не выдать источника этой информации, ждал подходящего случая. И вот настал момент, о котором пойдёт речь чуть ниже, момент, зафиксированный в воспоминаниях секретаря Н.К. Крупской В. Дридзо, когда Крупская сознательно пошла на то, чтобы рассказать Ленину об этом инциденте.
      Л. Фотиева, секретарь В.И. Ленина, например, утверждает, что о телефонном инциденте могла сообщить вождю и сама Крупская: «Надежда Константиновна не всегда вела себя, как надо. Она могла бы проговориться Владимиру Ильичу. Она привыкла всем делиться с ним. И даже в тех случаях, когда этого делать нельзя было.<…> Например, зачем она рассказала Владимиру Ильичу, что Сталин выругал её по телефону?..». ( Л. Фотиева . Цит.по: Бек А. К истории последних ленинских документов. Из архива писателя, беседовавшего в 1967 году с личными секретарями Ленина // Моск. Новости. 1989. 23 апр. № 17. С. 8 – 9).
      Болгарский исследователь данного вопроса учёный Михаил Килев, приводит в своей книге «Хрущёв и распад СССР» по поводу «письма к съезду» следующие соображения:
      « Невероятно,чтобы В.И. Ленин продиктовал мысли, чуждые его толерантному отношению к соратнику и товарищу, которое у него было в течение длительного времени до Октябрьской революции и после неё.
       Невероятно, чтобы В.И. Ленин принял такое судебно-прокурорское решение: сместитьИ.В. Сталина с поста генерального секретаря и предложить тому же ЦК РКП (б) обдумать толькоспособ, как это сделать.
       Невероятно, чтобы В.И. Ленин предложил товарищам из ЦК РКП(б) назначитьдругого на пост генерального секретаря вместо избрать, как полагается по Уставу партии. Это означает, что В.И. Ленину приписывается нарушение Устава партии и административно-командное отношение к вопросу о выборном посте генерального секретаря ЦК РКП(б).
       Невероятно,чтобы В.И. Ленин не предложил самого подходящего члена ЦК РКП(б), который бы по его рекомендации заменил бы И.В. Сталина на его посту, если В.И. Ленин, действительно, предлагал переместить И.В. Сталина.
       Невероятно, чтобы В.И. Ленин принял решение по такому важному вопросу и при этом попросил бы Н.К. Крупскую вручить ЦК РКП(б) это его решение после его смерти, когда это будет уже поздно и беспредметно. Так оно и вышло – это «Дополнение» к письму-диктовке от 4 января 1923 года попадёт в ЦК РКП (б) только через 1 год и 4 месяца.
       Невероятно, чтобы В.И. Ленин, который знал, что И.В. Сталин не только генеральный секретарь, но и лично отвечает за соблюдение режима его лечения, предлагает переместить его с этого поста только из-за того, что он был груб по отношению к Н.К. Крупской, то есть из-за незначительного эмоционального эпизода. Притом не встретившись с И.В. Сталиным для выяснения этого вопроса».
      «Всё вышеизложенное, – пишет М. Килев, – порождает серьёзное сомнение в существовании такого «Дополнения от 4 января 1923 года» к письму-диктовке В.И. Ленина с точно таким содержанием».
      С последним замечанием болгарского учёного согласиться нельзя. «Письмо к съезду», как и «Дополнение» к нему, вошедшие в Полное собрание сочинений В.И. Ленина, факт исторически достоверный, но все отмеченные М. Килевым в тексте противоречия и несуразицы могут быть истолкованы либо как фальсификация со стороны заинтересованных конкурентов И.В. Сталина (скажем, Троцкого, Зиновьева или Каменева – Л.Б.),при прямой поддержке Н.К. Крупской, либо – что намного вероятнее – как печальное проявление серьёзнейшей болезни В.И. Ленина.
       Из воспоминаний секретаря Н.К. Крупской В. Дридзо:
      «Сейчас, когда в некоторых публикациях всё чаще стало упоминаться имя Надежды Константиновны Крупской и отношение к ней Сталина, я хочу рассказать о том, что мне доподлинно известно.
      Почему В.И. Ленин только через два месяца после грубогоразговора Сталина с Надеждой Константиновной написал ему письмо, в котором потребовал, чтобы Сталин извинился перед ней? Возможно, только я одна знаю, как это было в действительности, так как Надежда Константиновна часто рассказывала мне об этом. (Мучила совесть?– Л.Б).
      Было это в самом начале марта 1923 года. Надежда Константиновна и Владимир Ильич о чём-то беседовали. Зазвонил телефон. Надежда Константиновна пошла к телефону (телефон в квартире Ленина всегда стоял в коридоре). Когда она вернулась, Владимир Ильич спросил: «Кто звонил?» – «Это Сталин, мы с ним помирились». ( Это была не оговорка, Крупская вполне сознательно произнесла эти слова, предвидя, что Ильичу придётся всё рассказать – Л.Б .). –«То есть как?».
      И пришлось Надежде Константиновне рассказать всё, что произошло, когда Сталин ей позвонил, очень грубос ней разговаривал, грозил Контрольной комиссией. Надежда Константиновна просила Владимира Ильича не придавать этому значения, так как всё уладилось, и она забыла об этом ( между прочим, и о том «забыв» сказать, что Сталин уже извинилсяперед ней – Л.Б.).
      Но Владимир Ильич был непреклонен, он был глубоко оскорблён неуважительным отношением И.В. Сталина к Надежде Константиновне и продиктовал 5 марта 1923 года письмо Сталину с копией Зиновьеву и Каменеву, в котором потребовал, чтобы Сталин извинился. Сталину пришлось извиниться, но он этого не забыл и не простил Надежде Константиновне, и это повлияло на его отношение к ней».
      ( Дридзо В. Воспоминания // Коммунист. 1989. № 5)

КОММУНИЗМ ПО-ХРУЩЁВСКИ

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.