– Так это ж его сын нынче там в руководстве!
      – Сын. Отца он, фактически, отстранил от дел. Он развелся с первой женой, как-то по-особому подло, отец встал на ее сторону, и они сейчас живут вместе, Одинцов-старший и бывшая жена с новой семьей. Кстати, «Омега» – это открытое акционерное общество, и сынок, в обход отца, выкупил большую часть акций у рабочих, и теперь мутит воду.
      – Ты думаешь, бывший директор знает что-нибудь об этой аварии?
      – Нет, он давно уже не у дел. Но Виктор Захарович – умный мужик, может подсказать что-то. Уж очень вовремя произошла эта авария. Вот только увеличили сумму страхового возмещения – и на тебе, авария.
      – Слушай, там погибли два человека. Искать должны были хорошо. Что там указали: неисправность проводки? Наверняка, это проверяли.
      – Я и не отрицаю. Только печенкой чую: что-то здесь не так. Недавно встретил Одинцова-младшего около банка, так у него рожа от удовольствия так и сияет.
      – Хорошо. Дай мне неделю, и я попробую определиться, правильно ты чуешь, или все там чисто.
 
      В кабинет заглянула Алена. Она с таким отчаянием поглядела на Игоря, что я понял: какие-то новости.
      – Заходи, что там еще случилось?
      Она вошла в комнату, сопровождаемая Леной. Девушки нерешительно переглянулись, и Лена начала:
      – Я сама толком ничего не знаю, честное слово! Мне позвонила секретарша Стрельникова, и спрашивает: «Что собой представляет эта ваша Громова?» Я поинтересовалась, чего это она Гелькой интересуется, а Машка и говорит: «Вы что, тоже ничего не знаете? Наш Илья Николаевич женился на ней.» Я говорю: «Машка, ты врешь!» А Машка возмутилась: «Чего мне врать, я сама у него в паспорте штамп видела. Главное, ее никто из наших живьем не видел. Какая она хоть из себя?» И еще хихикнула: «То-то наша Маринка Проскурина обрадуется, как приедет! Вот уж она Илью обхаживала, обхаживала, да все без толку. Стоило ей уехать в Австрию на две недели, как наш красавчик женился. Она-то, небось, планировала сама выйти за него замуж, тем более, что там и денежные интересы замешаны. А вообще я теперь думаю, что Илья Николаевич ее специально в Альпы спровадил, чтобы руки себе развязать».
      Алена внимательно всмотрелась в мое лицо и прервала поток красноречия:
      – Погоди, Лена, не части. Нам про Проскурину не интересно. Павел, может, все это досужие сплетни? Она ведь с ним даже не была знакома!
      Я с трудом выговорил:
      – У нас с Ильей дачи по соседству, они встречались несколько раз.
      Алена вспыхнула:
      – Да что же это творится! На Гелю это совсем не похоже. Он что, ухаживал за ней?
      Я пожал плечами.
      Вынул из кармана телефон, нажал кнопку.
      Илья ответил почти сразу.
      Я хмуро спросил его:
      – Ты ничего не хочешь мне рассказать?
      После паузы он тихо сказал:
      – Конечно, нам давно следовало поговорить.
      – Где ты ее прячешь?
      Он принужденно засмеялся:
      – Ты – взрослый человек, и должен понимать, что иногда люди просто хотят побыть одни. Я знаю, что ты – ее близкий друг, но даже близкие друзья в такие минуты только мешают. И я совсем не прячу ее.
      – А как, по-твоему, это называется?
      – Завтра я собирался привезти Гелю в город, ей нужно заехать в издательство. У нас небольшой праздник, хотелось бы отметить его с друзьями. Ты ведь знал о том, что Геля пишет книгу? По моему настоянию, она отправила роман в редакцию, и с ней хотят заключить контракт. Так что вечером вы с ней можете увидеться. Я предлагал отметить это событие в ресторане, но, ты же знаешь Гелю, она хочет приготовить все сама. Так что ждем тебя, часам к восьми. Да, мы провели эту неделю довольно далеко от Москвы, там очень плохо принимает связь. Геля просила предупредить ее подруг, кажется, Лену и Алену, что ждет их. Знаешь, она за вами скучала ужасно, будет рада увидеться со всеми.
      – Илья… – Я не нашел слов и замолчал.
      Он тихо и сердито сказал:
      – Послушай, я толком не знаю, что с ней произошло, только вытянуть ее из состояния, в котором она находилась, стоило мне таких усилий, что я никому не позволю свести их на нет. Понял? И, если ты ей действительно друг, вечером ты придешь, и будешь улыбаться, и будешь хвалить ее стряпню, и не знаю, что еще. И учти, я прошу не для себя.
      Он отключился, а я посидел еще несколько секунд молча, потом поднял глаза:
      – Все правда.
      Алена, почему-то шепотом, спросила:
      – А где она?
      Я ответил:
      – Не знаю. Но завтра вечером они с Ильей ждут нас у себя дома. – И пояснил: – Прием по случаю заключения договора с издательством.
      Лена оторопела:
      – С каким еще издательством?!
      Я терпеливо пояснил ей:
      – Я подумал, что Гелю надо чем-то сильно увлечь, и предложил ей написать роман. Ну, детектив, или про любовь. Я толком и не знаю, что у нее получилось. Она отослала его на рецензию, и роман понравился редактору.
      Алена хотела еще что-то спросить, но посмотрела на меня и потянула Ленку за руку.
      – Пойдем, завтра все сами выспросим.
      Игорь тоже поднялся, он сказал Лене:
      – Проскурина – это дочь Осмоловского? Мне говорили, что ее взяли на работу в банк, но я не знал, что у нее роман с управляющим.
      Она обрадовалась, что нашла благодарного слушателя:
      – Еще какой! Говорят, они давно знакомы, но по-настоящему роман у них начался совсем недавно. Если вам интересно, я могу позвонить Машке и все разузнать.
      Игорь прижал руку к сердцу:
      – Лена, вы меня очень обяжете!
      Когда они, наконец, убрались, я подошел к окну. Горькие мысли одолевали меня. Честно сказать, я не знал, что и думать.
      Машинально я вынул из стаканчика карандаш, аккуратно заточенный Гелей. Сжал кулак и тупо уставился на его обломки, зажатые в моей руке.
      Я выбросил обломки в мусорную корзину и обреченно позвонил Лене в приемную:
      – Осмоловский у себя?
 
      Весь день я думал о том, что ехать к Илье и видеться с ними обоими мне совершенно не хочется. Последние слова Ильи возымели все-таки свое действие, и я добрался сквозь пробки к знакомому магазину, купил бутылку виски, коробку конфет и вино. Уже усаживался в машину, когда заметил старушку с обувной коробкой в руках, полную крошечных букетиков. Где-то я совсем недавно видел их? Мысль об этом мелькнула и пропала, и я купил у промерзшей бабушки все ее цветы. На радостях она отдала их мне вместе с коробкой.
      У знакомого подъезда я остановился, заметил номера Антона и обрадовался: значит, они уже приехали.
      Видимо, Илья предупредил охрану, потому что вопросов мне обычно крайне бдительные работники не задавали.
      Двери лифта открылись, я вышел на площадку. Хотел было свернуть к знакомой квартире, но неожиданно открылась другая дверь, и выглянул Илья.
      – Я так и подумал, что это ты. Проходи, – он посторонился, пропуская меня. – Все уже здесь. Что это у тебя?
      Из комнат раздавался шум, смех, все громко разговаривали. Не иначе, девчонки встретились с Гелей.
      Я сунул ему пакет со спиртным, и попытался пристроить куда-нибудь коробку. В этот момент в дверях появилась Геля.
      Я весь день думал о том, как встречусь с ней. Себя я представлял кем-то вроде Печорина, или Онегина, на худой конец. Мысленно я с безразличным, чуть усталым лицом умно, едко и насмешливо отчитывал ее. Нельзя, невозможно, чтобы жизнь взрослого мужика, опытного, успешного, давно состоявшегося, так зависела от решений взбалмошной девицы. Вместо того, чтобы заниматься работой и делами, я убил три дня на розыски доказательств того, что это не она снята на тех мерзких фотографиях! И ради чего все это? В благодарность я узнаю, что она выскочила замуж «не сносив пары ботинок» по своей любви.
      Она вылетела в холл, увидела меня и замерла на секунду.
      Все мои злые мысли, все мои назидательные фразы и все заготовленное остроумие куда-то вмиг подевалось, потому что она вдруг шагнула ко мне и зарылась лицом в распахнутую куртку.
      Я растерялся. Руки мои были заняты злосчастной коробкой, и я неловко прижал Гелю к себе, подняв взгляд на Илью. Он молча привалился к стене и глаз не отвел.
      Геля отстранилась, сказала:
      – Я думала, что ты меня сразу убьешь. – Тут она, наконец, увидела коробку в моих руках.
      Я открыл ее и сказал глухо:
      – Это тебе.
      Геля вынула букетик, понюхала его, и задумчиво сказала:
      – Вот странно! Две недели назад я думала, что в моей жизни уже никогда не будет фиалок.
      Она взяла в руки коробку и заплакала. Слезы закапали на цветы.
      Первым в себя пришел Илья.
      Он неодобрительно посмотрел на меня и сердито сказал:
      – Павел, я же тебя предупреждал!
      Я пожал плечами. Геля так же внезапно, как начала, перестала плакать, аккуратно вытерла слезы, чтобы не размазать косметику и сказала:
      – Илья, я больше не буду, честное слово. Это просто от неожиданности!
      Выглянула Лена и сказала:
      – Гелька, у тебя там что-то шипит и пахнет здорово. Не пора выключать?
      Она ойкнула и помчалась в кухню.
 
      За столом мы, даже не сговариваясь, старались не касаться опасных тем.
      Разговаривали в основном о конторских новостях, о новой Алениной работе, расспрашивали Гелю о подписанном договоре.
      Сияя глазами, Геля сказала, что с ней заключили договор на написание шести романов! Уже через три месяца нужно представить в издательство второй, а она еще даже не знает, о чем он будет. Вообще, в городе ей не пишется, то ли дело в деревне!
      – Илья отвез меня в такую замечательную глушь, и это в четырех-то часах езды от Москвы. Такая замечательная деревянная избушка со светелкой на втором этаже, а там и стол удобный, и занавески такие веселые, лимонные, и с балкончика резного вид открывается замечательный! В общем, даже если раньше не писал, то там обязательно что-нибудь получится.
      Антон засмеялся:
      – Хорошая глушь! С электричеством и Интернетом.
      Илья, лениво ковырявшийся в тарелке, кивнул:
      – Там своя дизельная подстанция, и тарелка есть. Места, действительно, просто изумительной красоты. И озеро неподалеку есть, настоящее, лесное.
      – Не страшно там, в одиночку?
      Он улыбнулся:
      – Во-первых, там хорошая охрана. Хотя, посторонних там вовсе не бывает. По осени еще можно проехать на вездеходе, продукты и солярку завезти, а дальше все. Ну, зимой еще санями иногда кто-то приедет.
      Ленка прищурилась:
      – А как же вы туда попали?
      Илья покосился на Гелю, ответил:
      – Я давно там отдохнуть собирался, да все времени выбрать не мог. А тут, по случаю, решился. Мы на джипе доехали до вертолетной площадки, а там вертушкой. – Он засмеялся: – Пилоты были потрясены, когда Гелю увидели, с фатой и в белом платье. Сказали, что такую пассажирку еще не возили.
      Геля покраснела.
      – Они утром мне букет цветов сбросили. Я услышала вертолет, выглянула на балкон, смотрю – букет летит. Мы им махали-махали, но они спускаться не стали, дальше полетели.
      Геля умчалась на кухню, зазвенела там посудой.
      Илья кивнул в ее сторону:
      – Ребята пару раз поохотиться приезжали, она нас своей стряпней угощала. Произвела впечатление, ничего не скажу! – И сказал вошедшей в комнату с подносом Геле: – Слушай, может, тебе кулинарную книгу написать? У тебя это дело здорово получается.
      Она порозовела и улыбнулась:
      – Я подумаю. Только вряд ли это в ближайшее время получится: мне же теперь надо выполнить свои обязательства по договору.
      Он кивнул:
      – Хочешь, отвезу тебя на дачу? Все-таки это поближе, а то мне оттуда выбираться – целая история. На даче тоже тихо, а на выходные или я, или Павел приедем. Там тебе уж точно никто не помешает, сиди себе целыми днями и пиши. А надоест – погулять пойдешь.
      Геля тихо сказала:
      – Это было бы здорово!
      Алена за столом больше молчала, видимо, ей хотелось поговорить с Гелей наедине.
      Кажется, Илья это тоже заметил, потому что предложил посмотреть его последние приобретения с февральской выставки «Охота и рыбалка на Руси». Я выставку пропустил, был в командировке, так что мы оставили девочек и перешли в квартиру Ильи.
      Выходя, Илья ободряюще улыбнулся Геле, глянув на приготовившихся к расспросам девчонок, и от этой его улыбки у меня по настоящему заныло сердце.
      Илья с Антоном заспорили о каком-то катере, полезли в Интернет, смотреть его характеристики, и я получил некоторую передышку.
      Илье позвонили на городской номер, он извинился, и вышел из комнаты.
      Я в задумчивости просматривал журналы на столике рядом с креслом. Под журналом лежала увесистая стопка фотографий большого формата: Геля, невозможно красивая в открытом свадебном платье и Илья в смокинге, с обычной его насмешливой полуулыбкой…
      Я не стал рассматривать снимки, прикрыл их журналом. Впрочем, Антон тоже видел верхнюю фотографию, потому что сочувственно посмотрел на меня.
      Вернулся Илья, весело сказал:
      – Девчонки зовут пить кофе. Геля соорудила на скорую руку какое-то печенье, уверяет, что твое любимое.
      Я мрачно подумал, что долго все это не выдержу, и начал придумывать какой-нибудь благовидный предлог, чтобы смыться.
 
      Вернувшись за стол, я заметил, что щеки у Алены пылают, а глаза сердитые.
      Они посидели еще немного, Алена переглянулась с Антоном, и он поднялся:
      – Нам пора.
      Геля расстроено сказала:
      – Ну вот, и поговорили-то всего ничего, а вы уже собираетесь.
      Лена бестактно заметила:
      – Надеюсь, ты прекратишь пропадать бесследно, так что еще встретимся.
      Геля смутилась. Илья обнял ее за плечи и подхватил:
      – Приезжайте к нам на дачу. Все веселее будет, заодно и наговоритесь.
      – Ой, девочки, в самом деле!
      Лена посмотрела на сердитую Алену и дипломатично заметила:
      – Обязательно. Нанесем дружеский визит, так сказать?
      Илья помог девушкам одеться и повернулся ко мне:
      – Я отвезу Лену, а ты, пожалуйста, дождись меня. Хорошо?
      Антон удивился:
      – Я вполне могу и сам это сделать.
      Алена довольно заметно пихнула его в бок, и он покосился на нее.
      Илья сказал:
      – Все равно я машину еще не ставил, да и сигареты кончились. Я недолго.
      Он снял куртку с вешалки и натянул ее. От двери он оглянулся на Гелю, кивнул ей.
 
      Мы остались одни.
      Геля сходила в кухню за подносом, собрала чашечки и кофейник. Я молчал и не сводил с нее глаз. Она села, храбро подняла взгляд на меня.
      – Я все знаю, – хмуро сказал я. – Про вашу с Виктором ссору, про фотографии, даже про то, что за тобой следили. И могу это доказать.
      Она устало улыбнулась:
      – Зачем? Я и так про себя знала, что ничего этого не делала. Пусть все будет так, как есть.
      – Я вчера разговаривал с Виктором. Он считает, что вам нужно встретиться, и хочет принести тебе свои извинения.
      Она молчала.
      – Не хочешь узнать, о чем мы говорили?
      – Нет. Я тогда твердо поняла, что он тяготится нашим романом. Наверное, бизнес отнимает у него так много сил, что на какие-то другие чувства ни сил, ни времени просто не остается. Я на него не в обиде. Впрочем, я рада, что он знает правду, мне не хотелось бы, чтобы он плохо думал обо мне. Но встречаться с ним я больше не хочу. Эту главу своей жизни я закрыла, и возвращаться к ней не считаю нужным.
      Она поднялась, подошла к окну, и, не оборачиваясь ко мне, сказала:
      – Там, в лесу, у меня ночью вдруг сильно заболело сердце, как будто из него вытягивали длинную тонкую иглу. А утром я проснулась, вышла на балкон, посмотрела сверху на лес, на озеро, и вдруг поняла, что я свободна, что во мне не осталось за эту ночь ни любви, ни ненависти к нему. Ни-че-го! И такая легкость вдруг появилась, так бы, кажется, и полетела!
      Я поднялся и подошел к ней.
      – Илья… Скажи, почему этот брак?
      Она спокойно сказала:
      – Я беременна. У меня отрицательный резус, и аборт мне делать нельзя. Илья знает, что я жду ребенка, он предложил мне выйти за него замуж. Я не хотела, чтобы мой ребенок родился без отца. У Ильи на эту тему были свои соображения, я все обдумала, и дала согласие.
      – Почему, скажи, почему ты не дождалась меня?! Ты ведь знала, что…
      – Я вышла замуж за Илью, потому что он трезво подошел к этому браку. Он не ждет от меня того, что я не могу ему дать. Илья не влюблен в меня, и я не стану причиной того, что несбывшиеся ожидания сделают его жизнь адом. И с его, и с моей стороны это – типичный брак по расчету. Надеюсь, что мы оба все рассчитали верно.
      – Ты сошла с ума. А если вдруг пройдет время, и ты встретишь человека, которого полюбишь?
      Она пожала плечами и грустно сказала:
      – Ну, это не слишком вероятно. Впрочем, Илья предусмотрел и это: он сказал, что отпустит меня, если я решу, что мне невмоготу. – Она подняла на меня глаза: – Павел, я не могу, не имею права портить и твою жизнь. Помнишь, ты говорил про поводок? Так вот, я отпускаю тебя. Давай попробуем жить с этим.
      Она стояла так близко ко мне, что я не удержался, наклонился к ней, обнял и поцеловал ее прямо в губы. Отстранился, когда не хватило дыхания, отпустил Гелю, и она сделала шаг назад.
      – Неужели ты не чувствуешь, что…
      Она поправила волосы и хрипло сказала:
      – А это вообще чистая физиология! Ты не имел никакого права делать это без моего разрешения. Оставь меня!
      Я отошел к двери и столкнулся с входящим в квартиру Ильей.
      Злобно сдернув куртку с вешалки, я повернулся к ней и сказал:
      – Не знаю, что ты там себе накрутила, а только Илья влюблен в тебя, влюблен с первой минуты знакомства, нет, даже раньше! Ты спала, когда он впервые тебя увидел у меня на даче. Надеюсь, ты не тешишь себя иллюзиями, что это будет фиктивный брак. Я знаю Илью довольно давно, своего он добьется.
      Илья удивленно сказал, посторонившись:
      – Какая муха тебя укусила? – Он схватил меня за рукав: – Пойдем-ка, мне с тобой надо поговорить.
      Он повернулся к онемевшей от происходящего Геле и совершенно спокойно сказал ей:
      – Уже поздно, иди спать. Завтра я в обед пришлю водителя, он отвезет тебя на дачу. Запри за нами дверь и не волнуйся, все будет хорошо.
 
      Мы ввалились в холл Ильи. Он отпустил мой рукав и сердито сказал:
      – Заходи, герой. Я же предупреждал тебя, что с Гелей сейчас надо аккуратно обращаться!
      Я сунул руки в карманы и спросил его:
      – Почему ты не позвонил мне? Ты ведь знал, что я люблю ее, знал, но воспользовался моим отсутствием. Ты всегда умел виртуозно использовать обстоятельства и поворачивать все себе на пользу.
      Илья прошел в гостиную и вернулся с двумя стаканами неразбавленного виски. Один он протянул мне, из второго отхлебнул, сказал:
      – Извини, у меня сегодня тяжелый день. Можно, я отвечу на твои вопросы по очереди? Ну, во-первых, почему не позвонил. Я не думаю, что тебя обрадует ответ, но скажу честно: мне не позволила Геля. Я обнаружил ее на улице, раздетую, в тонком свитере, с коробкой и пальмой в руках. Она ловила машину. Ты же понимаешь, что никто в здравом уме не проехал бы мимо знакомой девушки, с которой явно что-то произошло. Да, ты прав, она мне нравилась и раньше. Но, кажется, у тебя не было поводов упрекать меня в этом. Так получилось, что, помогая Геле, в какой-то момент я почувствовал, что она стала мне очень дорога. Кроме того, она была со мной достаточно откровенна, и рассказала о разрыве с человеком, которого она любила. Она не называла его имени, но я понял, что это Виктор. Впрочем, теперь мне стали понятны некоторые странности в его поведении, желание оправдаться перед Владой, эти разъезды по курортам и дорогие подарки. – Он поднял голову. – Ты ведь знаешь, я не ревнив. Сегодня я дал вам возможность поговорить наедине. Думаю, Геля объяснила тебе мотивы своего поступка. Я не хочу их знать. Скажу о себе: она мне очень нравится, и то, что у нее будет ребенок от другого, меня не смущает. Ты в курсе моих семейных проблем, и знаешь, что своих детей у меня никогда не будет.
      – Илья, черт тебя побери! Да вокруг тебя вечно крутятся какие-то бабы, неужели ты не мог выбрать среди них? И что у тебя с Мариной?
      Он пожал плечами.
      – Марина– замечательная любовница, стильная и красивая девушка, но я не хотел бы, чтобы она была матерью моих детей, не хотел бы стариться рядом с ней. Странно, что именно ты, зная ее очень хорошо, об этом заговорил. Я привык получать все лучшее, и я выбрал Гелю. Ты прав и в этом, я всегда буду добиваться своего. Думаю, если я все время буду рядом, она привыкнет к мысли о том, что она – моя жена, и у нас все наладится.
      Даже мысль об этом была мне неприятна. Я поднялся, грубо спросил его:
      – Так ты об этом и хотел со мной поговорить? В смысле, чтоб я не пытался встретиться с ней, не мешал твоим замыслам? По-твоему, это так просто?
      Он вздохнул:
      – В мире вообще все непросто. Я надеюсь на твою дружбу и благоразумие. А в Гелином мире сейчас все так хрупко, давай попробуем помочь ей. И встречайтесь, сколько угодно. Единственное, о чем я тебя прошу, это чтобы после ваших встреч у нее не было такое выражение лица, как сегодня.
      Я прервал его:
      – Она спала с тобой там, в лесу?
      Илья поморщился:
      – Давай уважать наши чувства. Подумай о том, что я тебе сказал. Надеюсь, пройдет какое-то время, и ты поймешь, что я был прав.
      Я рванул молнию на куртке:
      – Ладно, считай, что поговорили.
      Мы вышли на площадку, и неожиданно в дверях соседней квартиры появилась Геля. Она встревожено посмотрела на нас.
      Илья сердито буркнул:
      – Ты чего не спишь?
      Она виновато сказала:
      – Просто хотела убедиться, что у вас все в порядке.
      Илья пихнул меня в бок, и я, пересилив себя, сказал:
      – Все в порядке, иди спать.
      Геля просияла и сказала:
      – Я к вам с Аленой на днях загляну. Можно?
      – Конечно, можно. Они только обрадуются, правда, Павел? – насмешливо спросил Илья.
 
      – Господи, да я ей тогда так и сказала, что она – больная на всю голову. А Гелька уперлась: так всем будет лучше. – Алена с тоской посмотрела на меня. – Ты, Павел, скажи, что дальше делать думаешь?
      Я пожал плечами.
      Она сердито сказала:
      – Если человек другому человеку небезразличен, это надо ценить и беречь. А вы чувствами, как яблоками, разбрасываетесь.
      – Алена, ничем я не разбрасываюсь, – вздохнул я. – Уехала на дачу, сидит там безвылазно. Роман пишет, а до живых людей ей и дела нет.
      Она поднялась, налила кофе и принесла тарелочку с печеньем.
      – Хочешь? Я вчера сама испекла.
      Я откусил, чтобы не огорчать Алену.
      – Вкусно?
      Я энергично покивал, хотя печенье довольно сильно подгорело снизу и ощутимо горчило.
      – Небось, врешь. Антон сказал, что пою я гораздо лучше, чем готовлю, – засмеялась Алена.
      Я покосился на нее:
      – Пытаешься меня утешить? Не надо, сам справлюсь.
      В дверь поскреблись, и мы хором заорали:
      – Входите, кто это там такой вежливый?
      В дверь просунулась голова Гели.
      – Не помешаю?
      Она полезла к Алене с поцелуями. Та вырвалась и возмутилась:
      – Так ты, оказывается, уже в городе? А чего не звонишь?
      – Илья вчера вечером заехал за мной и привез. Мне в поликлинику надо. Вот и к вам, заодно, зашла.
      Геля уселась на стул для посетителей, так замечательно устроив свои ножки, что я на некоторое время потерял дар речи. Заметив, что Алена покрутила пальцем у виска, я пришел в себя, и включился в разговор.
      – Вот, видишь, Алена уже на новом рабочем месте. Угощайся, это она сама испекла.
      – Весело тут у вас, – с завистью в голосе сказала Геля. – А я уже скоро разговаривать разучусь вовсе. Иногда Ася ко мне зайдет, так хоть с живым человеком словом перемолвлюсь.
      – Я не знал, что ты на даче одна скучаешь.
      Она пожала плечами:
      – Да я и не скучала вовсе. Обдумываю новый роман, уже кое-какие наметки есть.
      Алена ноющим голосом попросила:
      – Слушай, это даже нечестно, то, что ты мне не хочешь показать свой детектив. Пока он выйдет, я от любопытства помру!
      Геля задумчиво сказала:
      – Я тут на днях читала в «Комсомолке» интервью с Юрием Поляковым. Он говорил, что, усаживаясь за письменный стол, нельзя думать о том, что скажут друзья и партийная организация. Видимо, я его смелостью не обладаю. Ты, Алена, извини, но мне оказалось гораздо легче показать свои сочинения просто незнакомому человеку. Я написала объявление, что-то вроде Крокодила Гены: «Ищу друга», и она откликнулась. Так получилось, что эта молодая женщина стала мне неожиданно близка. Она обращала мое внимание на неточности в тексте, редактировала его, писала мне замечательные ироничные, но не насмешливые письма, поддерживала меня. Мы вместе с ней выбирали название для моего сочинения. Именно она настояла на том, чтобы я отправила свой роман в редакцию. А сейчас мы с ней развили бурную переписку по поводу сюжета нового детектива: она мне всегда дает дельные советы. Понимаешь, Алена, я ее совсем не стесняюсь, а с тобой все сложнее, я ужасно боюсь не оправдать твоих ожиданий!
      Алена фыркнула:
      – Да я просто уверена в том, что роман замечательный!
      Геля с ужасом сказала:
      – Алена, будешь так говорить, я тебе его и после выхода книги не покажу!
      – Не иначе у тебя там замысловатые эротические описания, – прищурилась Алена. – А то чтоб тебе скрывать свой детектив от друзей!
      Геля покраснела.
      Неизвестно, до чего бы они договорились, но в дверь заглянул Илья.
      Поздоровавшись с Аленой и пожав мне руку, он повернулся к Геле:
      – Я за тобой. Поедем, пообедаем где-нибудь.
      Геля поднялась.
      – Ну вот, и не поговорили вовсе… – разочарованно протянула Алена.
      Илья взглянул на нее без особой приязни, надо сказать, и покосился на Гелю:
      – Ты готова?
      Она кивнула.
      – Завтра опять в поликлинику иду. Чем-то моя персона заинтересовала врачей. Я за всю жизнь не сдавала столько всяческих анализов, – пожаловалась Геля. – Зато на обратном пути зайду к вам. Илья обещал меня отправить завтра на дачу, а сегодня он затеял какие-то визиты, и уверен, что я должна его сопровождать.
      – Если хочешь, сам отвезу тебя, – обрадовался я, – мне только завтра надо забрать лыжное снаряжение в Шереметьеве. Я все равно собирался отвезти его в дом. Не в городской же квартире хранить!
      На лице Ильи появилось выражение озабоченности, но он не успел придумать повод для отказа.
      Геля искренне обрадовалась:
      – Ой, в самом деле? Тогда я сразу же после поликлиники приду сюда!
      Как-то чувствовалось, что Илья не слишком рад, но эмоции он свои выражать поостерегся. Вежливо простившись с нами, он открыл дверь перед Гелей.
 
      Едва мне удалось сосредоточиться на мыслях о работе, в комнату ввалился Игорь Баталов.
      Он маетно посмотрел на Алену, и я поднялся:
      – Пойдем, покурим?
      Мы вышли на площадку, и он мрачно сказал:
      – Не подвела тебя твоя печенка. Подослал я туда своих ребят. У них на воротах объявление висит, о приеме в охрану. Костя сказал, что очень высокие требования к кандидатам. Он поболтался там немного, якобы с целью устроиться на работу. Кстати, любопытная деталь: всех сторожей, дежуривших тогда, уволили. Косте удалось разговориться с уборщицей, она дала ему адрес своего племянника, который работал в ту смену и даже пострадал на пожаре. Он нашел парня, тот до сих пор нигде не работает, зол на руководство завода. Рассказывает некоторые очень любопытные подробности: за неделю до пожара цех был выведен на капитальный ремонт, недавно полученное и установленное оборудование, стоившее весьма прилично, было размонтировано и снято, все мало-мальски ценное оттуда было вывезено. Если посмотреть на сумму компенсации, то ребята просто мелочились. И откуда там взялись емкости с горючими компонентами для производства лаков, тоже непонятно, у лакокрасочной линии свои склады, и для сырья, и для готовой продукции. Конечно, может, просто наш обычный российский бардак, но уж больно все кстати: полыхало так, что пожарные ничего уже сделать не смогли.
      – А что там с погибшими? Может, следователь чего нарыл?
      Игорь почесал переносицу:
      – Тут вообще история непонятная. На заводе никто не пропадал, а в цеху два обугленных трупа. Одни головешки остались, температура там была очень высокая. Следователь предполагает, что это могли быть какие-нибудь молдаване или украинцы, рабочие строительной бригады. Но дело в том, что и директор строительной фирмы, и рабочие в один голос твердят: у них тоже никто не пропадал. На заводе пропускная система, посторонних быть не должно. Зарплаты там по нашим меркам приличные, люди за работу держатся, и присутствие чужих людей ночью на территории завода всем непонятно. Костя на всякий случай взял у парня телефон его приятеля, обещал свести с ним.
      Я обдумывал сведения, полученные от Игоря, предостерег его:
      – Смотри, чтобы до дирекции не дошло, что мы что-то вынюхиваем: Виктор с нас за самодеятельность шкуру снимет.
      – Что я, без понятия, что ли? – обиделся Игорь. – Костя представился журналистом местной газеты. Ну, вроде он хочет написать о пожаре, о том, что погибли люди, а никто ответственность не понес.
      – Ты еще что-нибудь узнал?
      Игорь кивнул:
      – Я посмотрел в налоговой реестр акционеров. Любопытная картина вырисовывается: в прошлом году произошло объединение двух фирм: «Омеги» и «Омеги-плюс». Второй фирмой руководил сын бывшего генерального, Андрей Одинцов. При слиянии фирм было произведено перераспределение пакета акций. В новой компании Одинцову-старшему принадлежал самый большой пакет – сорок процентов, его компаньону Ивченко М.А. – двадцать пять процентов, сыну выделили десять процентов, ну и у остальных по мелочам. Я просмотрел изменения, вносимые в реестр акционеров, и выяснил любопытные вещи: в течение года младший Одинцов методично скупал акции, в результате чего его доля возросла до восемнадцати процентов. Затем сообщается о переходе доли Ивченко М.А к его дочери Ивченко М.М. в соответствии с Уставом общества и законодательством о наследовании, а затем появляется вовсе любопытная запись: внесение изменений в связи с переменой фамилии.