Едва натянув сапоги и куртку, я выскочила на крыльцо.
      – Когда он пропал?
      Ася закрыла лицо руками.
      – Не знаю. Я младшего укладывала, а он играл около дома со щенком, Павел ему недавно подарил, а потом я вышла – а их обоих нет. Я уж и на огород сбегала, и к дороге, думала, может, отца пошел встречать, только его нигде нет. Я уж и Равилю позвонила, не знаю, где и искать.
      Я оглянулась на дорогу, ведущую к озеру. Ася с тревогой посмотрела на меня:
      – Ты думаешь… – Мы, не сговариваясь, бегом бросились к озеру.
 
      Я далеко опередила Асю. Когда я вылетела к причалу, заметила барахтающегося Тимку в полынье с рваными краями, у самого края мостков. Я пробежала по шатающимся мосткам и прыгнула в ледяную воду.
      Здесь оказалось неглубоко, черная вода, злым холодом обжегшая меня, едва доходила мне до груди. Я подхватила мальчишку, подняла его на мостки. Щенок в его руках жалобно повизгивал, и я пыталась отодвинуть их подальше от края.
      Мне на помощь подоспела Ася. От волнения она схватила на руки Тимку и пыталась помочь мне выбраться. Потом догадалась, усадила Тимку на берегу, вернулась ко мне, легла на мостки и я смогла с ее помощью подтянуться. Тяжелая одежда сковывала движения. Странно, но холоднее мне не становилось.
      Мы выбрались на берег, схватили Тимку и щенка и заторопились к дому. Так как к ним нужно было бежать еще какое-то расстояние, метров сто, наверное, мы влетели в дом Павла.
      Раздеваясь на ходу, я включила воду в ванной, и мы посадили в нее пришедшего в себя и начавшего отчаянно орать Тимку.
      Ася, не слушая моих возражений, стянула с меня мокрые джинсы и свитер, и затолкала в ванну и меня.
      Ошеломленный происходящим щенок заливисто лаял. Ася поймала его и пыталась растереть сухим полотенцем, он скулил и вырывался.
      Кажется, Тимке все это потихоньку начало нравится, потому что он развеселился.
      Влетевшие с перекошенными лицами в дом мужики застали дивную картину, которую, я думаю, они не скоро забудут: грязные лужи от растаявшего снега, мокрая одежда на полу в прихожей, мы с Тимкой, голышом сидящие в ванне, взлохмаченный щенок, с визгом бросившийся к ним за спасением, растерянная, с растрепанными волосами, Ася.
      Первым пришел в себя Равиль. Он выпроводил всех из ванной, закрыл дверь.
      Через полчаса лужи были вытерты, я, в теплом банном халате, и Тимка, сияющий глазками-маслинами, как главные герои происшествия, пили чай в кухне. По случаю счастливого спасения, четырехлетнего Тимура даже не стали ругать. Как выяснилось, щенок побежал к озеру, а Тимур за ним. Сначала они поискали папу, потом поиграли в лодке, а потом щенок свалился в воду, а Тимур его спасал. Щенку налили в миску молока и выдали котлету, так что он себя пострадавшим уже не считал.
      Ася вздохнула, пощупав лоб Тимура:
      – Надеюсь, обойдется. Все-таки ты его быстро вытащила.
      Илья нахмурился:
      – Вам сильно повезло. В озере бьют ключи, лед там всегда ненадежный, а мелководье только в одном месте и есть, как раз, где вы надумали купаться.
      Павел и Равиль переглянулись и кивнули.
      Павел принес какой-то бальзам, и мне налили в чай две полные столовые ложки. От горячего чая я раскраснелась, глаза у меня стали слипаться.
      Равиль принес сухую одежду, и Тимку переодели. Ася собрала мою куртку, свитер и джинсы и, несмотря на мои возражения, забрала, чтобы постирать. Равиль выпустил щенка, и он с веселым лаем выскочил из дома. Чувствовалось, что ему наша беспокойная компания поднадоела.
 
      Я открыла глаза. В комнате было тихо, догорал огонь в камине.
      На ковре, привалившись спиной к дивану, сидел Павел, вытянув к огню длинные ноги. Почувствовав мой взгляд, он повернулся.
      – Ты так и просидел на полу все время, что я спала? – спросила я.
      Он не ответил. Повернувшись, провел пальцем по моей щеке.
      Я невольно замерла, закрыла глаза. Понимала, что делать этого ни в коем случае нельзя, но так захотелось оказаться с ним рядом, так близко, чтобы услышать стук его сердца, его дыхание…
      Внезапно он убрал руку, посмотрел на меня и задумчиво не то спросил, не то сказал:
      – И ведь странно: человек ты вроде хороший. Послушай, тебе нравится держать меня на поводке?
      Я от неожиданности села на диване, и махровый халат распахнулся от неловкого движения. Я торопливо поправила полы.
      Павел уперся взглядом в мою грудь и холодно спросил:
      – Наверное, тебе нравится, когда я, как собака Павлова, демонстрирую ожидаемую реакцию?
      Кто-то хотел узнать, можно ли его вывести из равновесия? Вот тебе и ответ.
      Он поднялся и пересел в кресло, потер лицо руками. С холодным бешенством в голосе сказал:
      – Я – взрослый мужик, мне эти игры неинтересны, понимаешь? Ну, не умею я дружить с женщиной, которая мне безумно нравится, и одноразовый секс с тобой мне тоже не нужен. Когда ты видишь, что я уже дышать не могу в твоем присутствии, как будто отпускаешь меня. Но, стоит мне научиться жить и дышать без тебя, все снова. Да я после той новогодней ночи два месяца приходил в себя, ты хоть знаешь, чего мне это стоило? А теперь все мои старания прахом. Не знаю, что там у вас с Виктором, но скажу тебе одно: я взял два билета, во вторник вылетаю в Австрию. Если хочешь, летим со мной, и тогда будет все. Если нет, я не в претензии, только делать из себя подопытного кролика не позволю. Ясно?
      Он поднялся, обошел меня и так хлопнул дверью спальни, что в шкафу зазвенела посуда.
 
      Что он себе вообразил?! Что он себе позволяет?!
      Конечно, я – полная идиотка, что поперлась к нему в гости, на дачу, но он-то, хорош!
      И чем, скажите, плоха дружба? Да я без его дружбы давно бы умерла от тоски. Ну, если не всем дан дар любви, что ж тогда, повеситься?
      Я мстительно подумала, что сделаю его героем следующего романа, и убью при первой же возможности. Потом вспомнила, что именно он и подал мне идею писать детективы, и решила, что лучше отомщу ему как-нибудь по-другому.
      Я металась по комнате, забрасывая в сумку свои вещи. Потом вспомнила, что куртку и джинсы забрала Ася, уселась на постель.
      А с чего он-то решил, что мне нужен одноразовый секс?! Хорошего же он мнения обо мне!
      Стало ужасно обидно, и я тихо поплакала, свернувшись на покрывале.
 
      За завтраком мы оба молчали.
      Ближе к обеду Ася принесла высушенные вещи.
      – Тимка совершенно здоров, щенок тоже. Спасибо тебе, – она обняла меня за шею, – сама-то как?
      Я махнула рукой.
      – Все в порядке.
      Со вчерашнего вечера у меня сильно болел низ живота, кажется, все-таки купание в ледяной воде не прошло бесследно, но рассказывать об этом в присутствии Павла не хотелось.
      – Мы сегодня уезжаем, – дипломатично объявила я. – Решили ехать пораньше: завтра на работу, а на въезде в город пробки сумасшедшие.
      Ася попрощалась со мной:
      – Ну, тогда до скорого!
      Я вздохнула, про себя подумав, что при сложившихся между мной и Павлом отношениях, скорая встреча представляется весьма проблематичной, но промолчала.
 
      Павел высадил меня у подъезда, вынул сумку с вещами и вместе со мной подошел к лифту. Он нажал кнопку, и, ожидая, пока кабинка спустится, спокойно напомнил:
      – Завтра к вечеру я хотел бы знать, какое решение ты приняла.
      Я хотела, было, спросить, почему именно завтра к вечеру, но он так глянул на меня, что у меня отпала охота задавать вопросы.
      Павел подтолкнул меня в лифт, поставил сумку и строго сказал:
      – И без бабских штучек, пожалуйста!
      Не дожидаясь, пока створки лифта сойдутся, он развернулся и сбежал вниз по ступеням.
 
      В квартире было тихо. Я позвонила на пульт, сняла квартиру с охраны.
      Розы, подаренные мне Виктором перед отъездом, осыпали лепестки на стол.
      Я сунула их в пакет и решила выбросить в мусоропровод, чтобы не оставлять на ночь. Тихо отперла дверь, вышла на площадку. Уже почти завернула за угол, но что-то меня внезапно остановило.
      Я услышала шорох, а потом чей-то мужской голос отчетливо произнес:
      – Она уже дома. Да, одна. Сменишь меня через час.
      Я вернулась в квартиру, прикрыла за собой дверь, осторожно закрыла замок. В ушах шумело, и сердце билось где-то в горле. Конечно, этот разговор мог не иметь ко мне никакого отношения, но я почему-то сразу поняла, что речь шла обо мне. Значит, мне не показалось, и раньше за мной тоже следили. Кому это могло понадобиться? А вдруг это жена Виктора? Да нет, она с мужем в Риме, зачем ей следить за мной в его отсутствие?
      Я хотела позвонить Павлу, и уже протянула руку к телефону, но опомнилась. Не такие у нас сейчас отношения, чтобы я звонила ему с просьбой приехать, на ночь глядя.
      Тишину комнаты взорвал телефонный звонок.
      Я судорожно схватила трубку.
      Звонили с пульта охраны. Черт, как же я забыла, что нужно было набрать код! Я извинилась, а потом, подумав, сказала, что на лестничной площадке слышала шум и шаги. Охранник удивился:
      – Кроме вас, никто за последний час не входил и не выходил.
      Я промямлила, что, наверное, мне послышалось.
      На всякий случай я придвинула к входной двери кресло. Конечно, это никого не остановило бы, но я просто хотела услышать, если кто-то попытается войти в дверь.
      В темноте спальни я лежала без сна и думала, что влюбись я тогда в Павла, насколько моя жизнь была бы чище, проще и яснее. Умом я понимала, что связь с Виктором мне не принесет ничего, кроме боли и разочарований, что наши встречи со временем станут еще более редкими. Я подумала и о том, что, возможно, он все это время обманывал меня, может быть, даже и бессознательно, скрывая то, что не хочет расстаться с женой из денежных соображений. Последняя мысль была особенно горькой и обидной.
      Я вспомнила, что завтра мне предстоит объясниться с Павлом. Конечно, будь у меня в голове хоть капля мозгов, я улетела бы с ним в Австрию, и дело с концом. Он хороший парень, замечательный друг, и одноразовый секс у нас с ним получился просто великолепный, но в его присутствии голова у меня не кружилась, вот в чем беда. Вообще с моей головой в последнее время творилось что-то неладное.
      Спала я плохо, просыпалась и таращилась в темноту. В результате утром проспала, еще и пришлось оттаскивать тяжеленное кресло, отчего опять появилась противная тянущая боль в низу живота. Скрючившись, я посидела в кресле, ожидая, когда боль пройдет.
      Конечно, на работу я опоздала.
      Павла в кабинете не было, и я смогла перевести дух.
      Забежала Алена, хорошенькая от счастья и полная весеннего ликования. Я налила ей кофе, предложила сигарету.
      Алена жалостливо посмотрела на меня:
      – Слушай, ты совсем зеленая.
      Я с неохотой рассказала ей о дачном происшествии. Она всплеснула руками:
      – Конечно, ты застудилась. Попей чего-нибудь, отлежись дома. Неужели Павел тебя не отпустит?
      – Не суетись. Я в обед загляну в нашу поликлинику, покажусь врачу. А то мне и так показалось, что у меня все протекает не так, как обычно. Последние два раза вместо месячных так, какая-то мазня.
      Алена встревожилась:
      – Слушай, подруга, а ты не залетела?
      Я пожала плечами:
      – Я пью таблетки.
 
      Фирма регулярно оплачивает наше медобслуживание, и, судя по всему, деньги платятся хорошие. Встретили меня по высшему разряду.
      Немолодая женщина-врач внимательно выслушала меня, осмотрела и продиктовала сестре:
      – Беременность, 10–11 недель. – Она наклонилась ко мне и буднично спросила: – Будем оставлять?
      Я резко поднялась, села и прикусила губу, пытаясь унять головокружение.
      Врач подсела к столу, прочитала мою карту, сочувственно посмотрела на меня и сказала:
      – Должна вас предупредить: у вас отрицательный резус, поэтому первый аборт крайне нежелателен. Срок уже большой, и времени на принятие решения у вас мало. Посоветуйтесь в семье, и завтра приходите. Если решитесь оставить ребенка, мы возьмем у вас все необходимые анализы, и вы уйдете домой. Поставим вас на учет, обязательно будем наблюдать, в вашем случае это просто необходимо. Если же решите по-другому, я помогу все оформить за один день, и вам придется остаться у нас. Договорились?
 
      Поликлиника находилась всего в паре кварталов от нашего офиса, поэтому машину я не брала.
      Выйдя на улицу, я вдохнула свежий весенний воздух. Шубку не застегнула, и так и шла по улице, щурясь от яркого весеннего солнца.
      Весна в этом году просто сумасшедшая. Еще только середина марта, а все сияет, тротуары уже совсем сухие, и почки на деревьях набухли. Жалко, что у меня нет дачи: очень хочется услышать запах нагретой солнцем садовой земли, увидеть пробивающуюся травку, и тогда можно поверить, что зима, в самом деле, закончилась.
      Про дачу – это так, к слову. Какая уж из меня садовница? Я – типичная горожанка, да еще в четвертом поколении. Впрочем, может быть, скоро дача будет мне весьма кстати…
      Попрошу Виктора, может, он выберет время, и мы поедем вместе куда-нибудь на природу. Я мечтательно прищурилась: ужасно люблю с ним ездить за город. Там нас никто не знает, и можно не притворяться и не делать вид, что мы – посторонние.
      Завтра исполняется ровно год, как мы с ним познакомились.
      Днем он прилетит из Рима, и можно будет удрать с работы пораньше. Я накрою стол, приготовлю что-нибудь вкусное. А потом скажу ему мою новость, мою невероятную новость!
 
      Уже подходя к офису, я вспомнила о том, что собиралась сказать Павлу что-то важное, но что именно, так и не вспомнила. Впрочем, теперь этого говорить вовсе не стоило.
      Вихрем влетела к себе, столкнувшись в дверях с Аленой. Едва войдя в комнату, сбросила шубку на спинку стула, закружила ее по комнате:
      – У меня будет ребенок, понимаешь?
      Алена уселась на стул и молча смотрела, как я порхаю.
      – Послушай, ты всерьез считаешь, что Осмоловский обрадуется?
      Я присела и, улыбаясь, сказала ей:
      – А чего ему не обрадоваться? Я ведь не прошу, чтобы он на мне женился. Все будет, как раньше, только я уже никогда, никогда не буду одна. Ты просто не представляешь, как я провела эту ночь, б-р-р! В моей жизни теперь наступит полная ясность. А если Виктор не захочет этого ребенка, что же, я и сама его воспитаю, мне для этого никто не нужен.
      Алена обняла меня, погладила волосы.
      Вошедший в комнату Павел внимательно посмотрел на нас, покачал головой, но ничего не сказал.
      Понятливая Алена смылась, а я уселась за стол, сложила папки в две аккуратные стопки, подняла глаза на Павла.
      – Павел… – нерешительно начала я.
      Он криво улыбнулся:
      – Просил же, без бабских штучек! Мне неинтересно слушать, что я – хороший парень. Я и так это знаю, просто мне не повезло. Ладно, проехали! Научимся жить и с этим.
      Я тихо спросила:
      – Ты сердишься?
      Он сказал:
      – Пожалуй, нет. Спасибо тебе, что не стала обманывать. Раз уж сразу не сложилось, не стоит и начинать.
      Наш разговор прервал телефонный звонок. Я обрадовалась, что получила передышку.
      Звонила женщина по имени Ирина, Павел ей явно обрадовался.
      Я слышала только куски разговора, но поняла, что это хозяйка какого-то агентства по оказанию услуг. Павел попросил ее прислать завтра к самолету девушку. Видимо, Ирина спросила, которую, потому что Павел сказал:
      – Мне все равно, полагаюсь на твой вкус. Да, на три недели. Наша секретарь свяжется с тобой через час, продиктуешь ей фамилию и паспортные данные, нужно оформить визу и билеты. Все, ты меня очень выручила, буду обязан.
      Я мрачно подумала, что все мужики – свиньи. Впрочем, даже это не смогло испортить моего настроения.
 
      Вечером я заехала в гастроном на Тверской, накупила корзину деликатесов, готовясь к завтрашней встрече.
      На углу, у гастронома, бабушка торговала букетиками фиалок, и я купила все оставшиеся у нее цветы.
      Тщательно убрала квартиру, накрыла стол белой скатертью и поставила приборы и подсвечник. Нашла широкую вазу, наполнила ее водой, устроила фиалки. Комната сразу наполнилась их тревожным запахом.
      Мне хотелось, чтобы завтрашний день стал праздником не только для меня.
      Я заранее присмотрела Виктору подарок, изящную золотую зажигалку, и попросила выгравировать его монограмму, переплетенные буквы «В» и «О». Я полюбовалась на тонкую вязь, и положила замшевый футляр рядом с цветами.
 
      Я все утро промаялась, ожидая звонка Виктора. Конечно, я волновалась от мысли, как он отреагирует на новость о том, что я жду ребенка.
      В сотый раз я репетировала свою речь, прокручивая в уме то, что я должна ему сказать. Мне не хотелось сообщать ему это по телефону или на бегу. Пусть все произойдет в нашей квартире.
      После обеда пришло сообщение от Ленки: «Юстас – Алексу. Прибыл шеф. Привез очень миленький сувенир. Душка!»
      Прошло полчаса, но телефон молчал. Вернее, он непрерывно звонил, но это были рабочие звонки. Я переживала, что Виктор не может мне дозвониться.
      Стало тревожно на душе, но я подумала, что, возможно, он просто занят важным разговором.
      Я подошла к окну, наблюдая за резко похорошевшими и приодевшимися с началом весны прохожими, за воробьями, оккупировавшими ветки дерева. Неожиданно мое внимание привлекла машина Виктора, она резко отъехала от нашей стоянки.
      Окончательно встревожившись, я позвонила Ленке.
      – Приехал! – лаконично доложила она. – С час пробыл в кабинете, никого не вызывал, по городскому не звонил. Потом выскочил с перекошенным лицом, куда-то отъехал. И что могло его так всполошить, не знаешь?
      – Откуда? – удивилась я. – Я и не виделась с ним еще.
      – Что, и не позвонил тебе? – искренне изумилась Ленка.
      Я подняла голову и сощурилась: яркий солнечный зайчик мазнул световой вспышкой по глазам. В здании напротив кто-то открыл зеркальное фасадное окно.
 
      Рабочий день закончился, а Виктор все не звонил.
      Заглянула Аленка:
      – Домой собираешься?
      Я кивнула:
      – Раскидаю документы по папкам, и пойду. Вы меня не ждите.
      – Ну, тогда мы едем. Чао!
      Я разложила документы по местам, выключила компьютер. В кабинете Павла было непривычно чисто и тихо. Я заметила открытую фрамугу окна, и подошла к нему.
      В этот момент в коридоре раздались шаги. Я узнала бы их из тысячи. С сильно бьющимся сердцем я повернулась к вошедшему Виктору. Улыбка сползла с моего лица.
      Он был бледен, только на скулах горели яркие пятна.
      – Что-то случилось? – помертвевшими губами спросила я.
      – Тебе лучше знать, – отрывисто сказал он, вынул из внутреннего кармана пакет, бросил его на мой стол.
      По полированной поверхности стола разлетелись глянцевые фотографии.
      Я машинально взяла их в руки, просмотрела.
      Часть фотографий была, без всякого сомнения, сделана в нашей квартире. В первую минуту я не поняла, а, приглядевшись, внутренне ахнула: почти на всех снимках была изображена я, да еще с каким-то парнем. На одной из фотографий он полулежал на моей постели в шелковом халате Виктора, и я подумала, что тогда мне не померещилось, и я действительно слышала запах чужой туалетной воды.
      Я присмотрелась внимательней: гладкая кожа, накачанная фигура, белозубая улыбка, – парень был красив завораживающей мужской красотой.
      На всех фото он был снят рядом со мной, и, несмотря на это, видела я его в первый раз.
      Я подняла глаза:
      – О, Господи, Виктор, но это же совершенная неправда! Я не знаю этого человека! Я его первый раз вижу!
      Виктор в бешенстве глянул на меня:
      – Дрянь, какая же ты дрянь! Ты даже сейчас не хочешь ни в чем признаться. Неужели ты рассчитываешь на какое-то продолжение наших отношений? Как подумаю, что даже в такой день ты не смогла удержаться от встречи с любовником!
      Я попыталась прервать его:
      – Почему ты мне не веришь? Повторяю: я не знаю этого человека, и никогда не видела его раньше! Если ты не хочешь выслушать меня, давай поедем, расспросим охранников, они-то ведь должны были видеть его?
      Он заорал:
      – А чем я, по-твоему, занимался последние два часа?! Один из ребят подтвердил, что парень посещал тебя. Нечасто, но за последний месяц он видел его раза четыре, не меньше. У него есть свои ключи, пару раз он приходил в твое отсутствие. Он показал мне видеосъемку, на которой хорошо видно, как вы утром вместе спускаетесь в паркинг. Конечно, ты осторожничала, и делала вид, что незнакома с ним, но его выражение лица выдает вас с головой!
      Я насторожилась:
      – Может быть, он в сговоре с этим парнем? Нужно еще раз расспросить его, возможно, он поймается на подробностях.
      Он посмотрел на меня, презрительно сощурившись:
      – Я сам поднялся в квартиру. Там полный бардак, остатки вашего романтического ужина, неубранная постель. Я так понимаю, ты рассчитывала, что успеешь привести все в порядок. У тебя это вполне получилось бы, если бы я не обнаружил эти снимки на столе. Так что больше никаких подробностей мне узнавать не хочется.
      Я твердо сказала:
      – Виктор, я не собираюсь с тобой разговаривать подобным образом. Я ни в чем не виновата!
      Он рванул оконную створку. В комнату ворвался весенний ветер.
      Виктор повернулся ко мне и с горечью сказал:
      – Я понимаю, что не мог уделять тебе много времени, но я просил тебя, просил с самого начала, никогда меня не обманывать. Или тебе уже тогда были нужны только мои деньги? При всем своем внешнем благополучии, я не очень счастлив в личной жизни, и, когда я встретил тебя, мне показалось… В общем, жаль, что ты оказалась просто пустой и расчетливой стервой.
      Он собрал фотографии, сунул их в карман, и вышел за дверь.
 
      Его шаги стихли в коридоре, а мне все еще казалось, что ничего этого не было.
      Я немного посидела за своим столом, потом достала из принтера чистый листок бумаги и аккуратно написала заявление об отпуске с последующим увольнением по собственному желанию.
      Хмыкнула про себя. Это была неправда, никаких собственных желаний у меня не осталось.
      Заявление я положила на стол Павла, с тем расчетом, чтобы он нашел его сразу по возвращении.
      Вернувшись, подняла с пола одну из фотографий. Видимо, в пылу спора, Виктор не заметил, что она упала на пол. Я сунула ее в сумку.
      Нашла коробку от бумаги для факса, сложила туда мелочи из ящиков стола: расческу, запасные колготки, начатую упаковку «Олвэйз», диски и симпатичную подставку для ручек, память о моей поездке в Испанию. Набралась почти полная коробка, я повесила на плечо сумочку, взяла в одну руку коробку, в другую – горшок с пальмой. Выходя, положила ключи от кабинета на стол, спустила язычок замка, и захлопнула за собой дверь.
 
      На стоянке у конторы оставалась только моя машина. Я поставила на капот пальму и коробку, сняла шубку, сложила ее на заднее сидение, бросила на переднее сидение связку ключей от квартиры и машины, опустила флажки и захлопнула дверь.
      Подхватив коробку и пальму, шагнула на проезжую часть, чтобы остановить такси. К вечеру подмораживало, и не стоило торчать на улице в тонком джемпере.
      Вместо такси рядом со мной остановился джип. Я с неудовольствием посторонилась, пропуская его, но джип не уезжал.
      Я злобно глянула на водителя, и обогнула джип сзади. Немедленно водительская дверь приоткрылась, и оттуда вышел Илья.
      – Да садись же, в конце концов! Вот же достанется кому-нибудь такое сокровище!
      Я попыталась сопротивляться, но он отнял у меня коробку и пальму, сунул их на заднее сидение и буквально затолкал меня в машину.
      Усевшись, он неодобрительно посмотрел на меня:
      – Мало тебе купания в ледяной воде, так теперь разгуливаешь раздетая по улицам. Что у тебя произошло?
      Я перевела дух. В самом деле, он-то тут при чем?
      Уже спокойно попросила:
      – Отвези меня домой, пожалуйста.
      Илья кивнул:
      – Это само собой. Куда едем?
      Я назвала адрес моей старой квартиры.
      Несмотря на пробки, доехали мы довольно быстро.
      Илья вручил мне коробку, с сомнением посмотрел на пальму и сказал:
      – Подожди, я помогу.
      Мы загрузились в старенький лифт и поднялись к квартире. Уже на лестничной площадке мне кое-что показалось странным. Где-то очень громко звучала музыка, причем из репертуара «Радио шансон».
      Я сказала:
      – Поставь пальму, теперь я сама.
      Илья нахмурился:
      – Ищи ключи.
      Я нашарила ключи, вставила их в замочную скважину, но дверь и не думала открываться.
      Илья нажал на кнопку звонка, потом еще раз. За дверью послышались незнакомые шаги.
      На пороге стоял здоровенный парень лет тридцати, одетый в старые джинсы и довольно грязную майку. На его предплечье была довольно затейливая татуировка. Он с веселым одобрением смотрел на меня. Перевел взгляд на Илью и, дыша перегаром, спросил:
      – Мы кто?
      Илья посмотрел на меня и тоже спросил:
      – Мы кто?
      В этот момент в прихожую вышел еще один парень. Он тоже был нетрезв, но соображал, видно, все-таки чуть лучше.
      – Вы – Геля? – спросил он.
      Я кивнула:
      – А вы – племянник Клары Ильиничны?
      – Ага. Тетка переехала к моей матери, а мы пока тут живем. Вы проходите, – доброжелательно предложил он. – Тетка сто раз предупреждала, что вы непременно появитесь.
      Я спросила:
      – А ключи от двери зачем сменили?
      Племянник пьяно нахмурился.
      – Понимаешь, сестренка, тебя не было, а тетка нам дала только одни ключи. А нас тут четверо. – Он сделал неопределенный жест в сторону кухни. – Игорь и Иван пошли в магазин, скоро будут, так что вы как раз вовремя.
      И действительно, дверь лифта распахнулась, оттуда вывалились два бугая со здоровыми пакетами в руках. Судя по звукам, там были бутылки.
      Они обрадовались:
      – А ты не говорил, что у тебя такая симпатичная соседка. Это очень хорошо, а то мы без женского общества тут немного одичали.
      Мы с Ильей прошли в прихожую. Везде было натоптано, из кухни тянуло чем-то горелым, запах перегара мешался с вонью от переполненных пепельниц. Меня замутило.
      Я шагнула в свою комнату. Здесь было тихо и пахло просто нежилым помещением.
      Я попросила Илью, все еще державшего пальму в руках:
      – Ставь ее на стол. Спасибо тебе.
      Он кивнул, но, вместо того, чтобы уйти, уселся на диван.
      – Ты всерьез собираешься здесь остаться?
      Он пошарил по карманам, вынул сигарету и сунул ее в рот, но закуривать не стал.
      Я пожала плечами:
      – Это мой дом.
      Илья оглянулся на дверь, мрачно сказал:
      – Оставить тебя в такой веселой компании я не могу. У тебя даже нет замка в двери! Я тебе предоставляю на выбор: либо я привезу слесаря, и он врежет замок, либо я останусь с тобой. Второе предпочтительней, потому что родственники твоей соседки, на мой взгляд, собираются в ближайшее время пропить последние мозги, и что им после этого придет в голову, не ясно.
      Я постояла около стола, погладила гофрированный лист пальмы. Конечно, Илья был прав, оставаться здесь не стоило, по крайней мере, сегодня.
      Я повернулась к нему:
      – Я позвоню подруге, поживу временно у нее. Ты подождешь, пока я соберу кое-какие вещи и созвонюсь с ней?
      Илья кивнул.
      Очень не хотелось мешать личной жизни Алены и Антона, но выхода у меня не было. Я подумала, что завтра с утра займусь этим вопросом основательно.
      Звонила дважды, но телефоны у обоих были отключены, и я вспомнила, что Алена говорила мне, что они собираются на какой-то модный спектакль.
      Неожиданно Илья предложил:
      – Если тебя это устроит, можешь пожить в квартире моих приятелей. Они давно живут в Женеве, а квартира пустует. Кажется, они даже собираются продавать ее. Мебель они не забирали, Любовь Андреевна, у меня она тоже работает, раз в неделю убирает там. И, поверь, ты никому не помешаешь.
      Я виновато посмотрела на него:
      – Вот видишь, ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Не взялся бы меня провожать, сидел бы дома, пил чай. А теперь тебе приходится возиться со мной.
      Илья поднялся:
      – Я так понял, ты принимаешь мое предложение. Думаю, задерживаться долее не имеет смысла. Если ты все забрала, можно ехать.
      Он подхватил пальму и сумку с вещами.
      Веселье у соседей шло по нарастающей, поэтому прощаться мы не стали, я просто захлопнула за собой дверь.
 
      Илья завез меня в тихий московский переулок, мы спустились в подземный гараж. Кабина лифта остановилась, Илья выпустил меня.
      На лестничную площадку, больше напоминавшую зимний сад обилием зелени и плетеной мебелью, выходили две двери. Илья уверенно открыл одну из них, пошарил в каких-то ящиках, и вышел ко мне с ключами.
      Он повозился с замком, щелкнул выключателем, при этом свет загорелся во всех комнатах, видных из холла и сделал приглашающий жест:
      – Прошу.
      Квартира оказалась просто замечательная: уютная, теплая. Солидная мебель, удобные кресла, большой экран плазменного телевизора. В гостиной стоял рояль, настоящий концертный рояль.
      На мой вопросительный взгляд Илья пояснил:
      – Инесса периодически любила побренчать на нем.
      Имелся и кабинет. Я с радостью убедилась, что на столе стоит компьютер, и спросила Илью:
      – Как ты думаешь, это будет удобно, если я воспользуюсь хозяйским компьютером?
      – Конечно. Если тебя это так волнует, я особо оговорю этот вопрос с ними. В общем, устраивайся, располагайся.
      Я робко спросила:
      – А та квартира, куда ты заходил за ключами, она чья?
      Илья удивленно сказал:
      – Конечно, моя. Разве я тебе не сказал, что это мои соседи?
      Я подумала, что он об этом точно не говорил. Не знаю, решилась бы я воспользоваться гостеприимством Ильи, знай я, что он будет жить по соседству?
      Похоже, что все мои мысли были написаны на лице, потому что Илья довольно сердито сказал:
      – Я не собираюсь вмешиваться в твою личную жизнь и, тем более, не собираюсь надоедать тебе.
      Почувствовав себя виноватой, я схватила его за руку: