Рудольф Константинович Баландин
      Вернадский: жизнь, мысль, бессмертие
      По широте научного кругозора и разнообразию научных открытий Владимир Иванович Вернадский стоит, пожалуй, особняком среди других великих естествоиспытателей нашего времени. Молекулярные кристаллические структуры, планетарные геохимические оболочки, история минералов и геосфер, движение химических элементов Земли, геологическая роль "живого вещества" в истории планеты, учение о биосфере  -- таков в кратком перечислении круг научных интересов ученого-мыслителя, идеи которого приобретают со временем все большую актуальность.
      Введение
      Часть первая. Жизнь
        Предки
        Становление личности
        Юность ученого
        Отсвет мира идей
        Образ жизни и образ мысли
        Самосоздание
      Часть вторая. Мысль
        Кристаллы
        Минералы
        Atom
        Вакуум
        Симметрия
        Время
        Живое вещество
        Биосфера
        Искусство
        Философия
        Человек
        Разум
        Личность
      Часть третья. Бессмертие
        Организатор
        Прошлое  -- для будущего
        Гидрогеохимия и гидрогеотермия
        Мерзлотоведение
        Геохронология
        Механизм геосфер
        Ноосфера, психозой и геотехнология
        Энергия земли
        Натуралист
        Синтез знаний
      Заключение
      Литература
        Основные труды В. И. Вернадского
        Работы о В. И. Вернадском
      Так связан, съединен от века
      Союзом кровного родства
      Разумный гений человека
      С творящей силой естества.
      Ф. Тютчев
      ВВЕДЕНИЕ
      1
      Мы привычно говорим: любимый поэт, композитор, художник, писатель. Ученого принято оценивать иначе: проницательный, эрудированный, крупный, великий, наконец.
      Считается, что ученый  -- это прежде всего "генератор идей", "кладезь знаний", обладатель могучего мозга. Одним словом, идеальная мыслящая машина, способная перерабатывать и запоминать различные сведения, а также открывать новые законы природы, добывать новые знания. Странно выглядело бы изъявление любви к мозгу, пусть даже могучему, или к машине, пусть даже идеальной.
      Но все-таки иногда хочется сказать: мой любимый ученый. Научное творчество для такого человека  -- одно из проявлений необычайной личности, особого склада характера, отношения к природе, к людям, к жизни. Его узнаешь по стилю мышления, по какому-то внутреннему свету, озаряющему все его научные труды...
      Один из моих самых любимых ученых  -- Владимир Иванович Вернадский.
      Иногда мне кажется, что я его знал, видел, слышал его выступления, беседовал с ним. Напряженный глубокий взгляд его синих глаз, негромкий твердый голос, стройная прямая фигура, быстрая походка...
      В другое время Вернадский видится мне человеком совсем иной эпохи, современником Менделеева, Чайковского, Льва Толстого. Вернадский как бы связывает воедино век нынешний и век минувший. А еще, пожалуй,  -- век будущий. Работы Вернадского помогают нам лучше понять жизнь Земли, ее настоящее и будущее, связанное с нами, с нашим трудом и мыслями.
      2
      Некогда Сократ пояснял, что строить цепь последовательных умозаключений, ведущих к верному выводу, ему помогает таинственный дух, демон, гений. С той поры повелось считать, будто избранные люди одухотворены гением и поэтому способны на сверхъестественные деяния.
      Но почему все-таки некоторые люди наделены острым умом, тонкой интуицией, вдохновением? Или это особый дар, унаследованный от предков примерно так же, как наследуются дедушкин нос и мамины глаза? Или результат упорного труда и нечеловеческой работоспособности? (А почему кто-то особо работоспособен?) Или просто игра случая, поднимающего кого-то выше других, подобно волне, которая одного захлестывает, а другого подбрасывает вверх? Или все эти слагаемые в сумме определяют гениальность?
      О врожденных талантах известно немало. Пятилетние дети способны прекрасно играть на музыкальных инструментах и сочинять музыку, рисовать, изучать иностранные языки. Правда, одаренные дети редко становятся великими людьми.
      А как быть с теми мыслителями, творцами, кого не отличали с детства особые таланты и которым судьба не создала особых обстоятельств для проявления гениальности? Кем считать их?
      Пожалуй, именно их и следует считать великими людьми. Такой человек трудится наперекор судьбе. Он мучительно превозмогает врожденные и приобретенные свои недостатки. Он ищет в своей душе те чудесные искры, которые позже сможет превратить в яркий свет. Он добивается от себя наивысшего напряжения сил, разума, воли. Он одновременно творец и творение, создатель самого себя.
      3
      Двадцать лет назад в физике немало споров вызвало предположение, что в мире элементарных частиц существует отличие правого и левого. Знаменитый физик В. Паули написал тогда: "Я не верю, что бог является левшой... и готов побиться об заклад на очень большую сумму, что эксперимент даст симметричный результат".
      Действительно, на первый взгляд какая разница для элементарных частиц, куда им вылетать из атома, если нет каких-то особых воздействий извне? Однако предсказание В. Паули, как и многие аналогичные, с ошеломляющей достоверностью не сбылось.
      Вернадский предвидел возможность различия правого и левого в мире мельчайших частиц материи (порций энергии) за двадцать лет до того, как физики задумались об отсутствии симметрии, однородности в микромире. Вернадский писал: "Пространство-время глубоко неоднородно, и явления симметрии могут в нем проявляться только в ограниченных участках".
      Почему в отличие от крупных физиков геолог высказал физическую идею за двадцать лет до того, как она убедительно подтвердилась в лабораторном эксперименте?
      Впрочем, Вернадский был не только геологом. Он занимался кристаллографией и биологией, изучением почв, природных вод, метеоритов, радиоактивных элементов. Не просто интересовался всем на свете, но очень многое исследовал, осмысливал, открывал. Обладая необычайно обширными знаниями, он умел сам вырабатывать новые идеи  -- интересные, неожиданные и глубокие.
      Еще пример. Вернадский в начале нашего века утверждал, что начинается необычайный подъем науки, настоящая революция, имеющая очень важные последствия для всего человечества.
      Сейчас о современной научно-технической революции говорят и пишут на разные лады. Правда, никто не ссылается на предсказание Вернадского, потому что оно было давно и его успели забыть, так и не оценив по достоинству.
      Задолго до второй мировой войны Вернадский предупреждал о возможности использования атомной энергии для военных целей и писал о великой ответственности ученых перед обществом. Он предостерегал человечество от опасности самоистребления. В те годы даже физики не верили всерьез в создание атомного оружия.
      Нет, он вовсе не был во всем и всегда прав (такие люди встречаются лишь в сказках). Кое в чем с ним можно поспорить. Не всегда согласишься с некоторыми его идеями. Надо только помнить, что со времени его смерти, с 1945 года, опубликовано впятеро или вшестеро больше научных работ, чем за всю историю науки до 1945 года. Однако многие идеи Вернадского живы сегодня, а некоторые из них еще ждут своего часа.
      4
      "Десятилетиями, целыми столетиями будут изучаться и углубляться его гениальные идеи, а в трудах его  -- открываться новые страницы, служащие источником новых исканий; многим исследователям придется учиться его острой, упорной и отчеканенной, всегда гениальной, но трудно понимаемой творческой мысли; молодым поколениям он всегда будет служить учителем в науке и ярким образцом плодотворно прожитой жизни."
      Так писал о Вернадском академик А. Е. Ферсман. Все здесь верно. Только вряд ли мысли Вернадского всегда трудно понимаемы. Они, скорее, многогранны и глубоки, высказаны своеобразным языком. Читать работы Вернадского могут не только специалисты, но и все, кого интересует история идей, закономерности их развития, а самое главное - жизнь природы.
      Перечень достоинств этого необычайного человека можно было бы начать так: чистота души, твердость взглядов, огромная сила воли, могучий разум...
      Но лучше воздержаться от хвалебных эпитетов. Довольно их уже было сказано. Они подобно ярлыкам  -- красивым, стандартным  -- будут скорее скрывать, чем украшать этого человека.
      В одной моей рукописи была фраза: "Как утверждал известный ученый В. И. Вернадский...". Редактор усомнился: не слишком ли скромно сказано  -"известный"? Мы перебрали несколько вариантов: "замечательный", "великий", "академик"...
       -- Знаете,  -- сказал наконец редактор,  -- давайте просто: Владимир Иванович Вернадский.
      Действительно, лучше всего просто: Владимир Иванович Вернадский.
      Одни люди знамениты своими титулами или занимаемыми постами, другие  -званиями, третьи  -- определенными достижениями. Вернадский интересен и велик сам по себе, как прекрасная человеческая личность.
      5
      Жизнь любого человека проходит как бы в двух взаимно пересекающихся плоскостях.
      Одна плоскость  -- обычные биографические события: где и когда родился, кто родители, как протекало детство, как и где учился. Это, можно сказать, внешняя, видимая биография.
      Однако имеется у каждого из нас другая плоскость существования: мир переживаний, мыслей, знаний о мире и о самом себе. Так, астроном, не покидая обсерваторию, мысленно путешествует в глубинах Вселенной.
      Для характеристики Вернадского особенно важна именно эта плоскость. Она остается важной для нас  -- людей другого поколения и другого склада души и мысли. Все внешние события личной жизни Вернадского (первая плоскость) укладываются в рамки ограниченного интервала времени от рождения до смерти: 1863-1945 годы. Тут ничего нельзя изменить. Что было, то было. Требуется точно восстановить последовательность событий.
      Иная судьба научного творчества Вернадского, его мировоззрения, духовной и умственной жизни. Эта плоскость простирается до наших дней и уходит в будущее. Она не остается неизменной.
      Каждый осмысливает наследие Вернадского по-своему. Со временем одни идеи отходят на второй план, другие начинают сиять с особенной силой. Здесь мы встречаемся с живым, изменчивым Вернадским, нашим современником.
      Именно о таком Вернадском мне бы хотелось рассказать. Главное  -- выявить самое важное для нас в наследии, оставленном этой великой жизнью. В конце концов цена любому наследству измеряется той пользой, которую оно приносит людям.
      6
      На склоне своих лет Вернадский отметил: "Я никогда не жил одной наукой".
      Полвека раньше он писал об этом более подробно: "И художественное наслаждение, и высокие формы любви, дружбы, служение свободе  -- все это связывается с умственной жизнью". "Нельзя мысль отвлекать исключительно в сторону личных, мелких делишек, когда кругом стоят густою стеною великие идеалы, когда кругом столько поля для мысли среди гармоничного, широкого, красивого, когда кругом идет гибель, идет борьба за то, что сознательно сочла своим и дорогим наша личность".
      Он мыслил для того, чтобы полнее жить. Занятия наукой были для него средством глубже познать природу, самого себя, все человечество.
      Он любил и уважал людей  -- не обобщенный народ, толпу, но человеческую личность; не всех, а каждого. Он верил в великое будущее человечества и стремился приблизить его.
      По его собственному признанию, жизнь для него определялась любовью к людям и свободным исканием истины.
      Певучесть есть в морских волнах,
      Гармония в стихийных спорах,
      И стройный мусикийский шорох
      Струится в зыбких камышах.
      Невозмутимый строй во всем,
      Созвучъе полное в природе,  -
      Лишь в нашей призрачной свободе
      Разлад мы с нею сознаем.
      Откуда, как разлад возник?
      И отчего же в общем хоре
      Душа не то поет, что море,
      И ропщет мыслящий тростник?
      Ф. Тютчев
      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЖИЗНЬ
      В жизни великих мыслителей, к числу которых безусловно относится Владимир Иванович Вернадский, главное  -- творчество. Казалось бы, рассказывать об их жизненном пути разумнее всего во взаимосвязи с творческой биографией.
      Однако творческий путь Вернадского чрезвычайно трудно представить в виде последовательного ряда событий. Обычно Вернадский вел параллельно несколько научных исследований. Кроме того, занимаясь какой-нибудь наукой, он вовсе не ограничивался относящимися к ней конкретными проблемами (скажем, структурой кристаллов или химическим составом живого вещества), а охватывал мыслью огромные области знания, чаще всего на стыке нескольких наук. Об этом можно судить хотя бы по названиям наук, прославивших его имя: геохимия, радиогеология, биогеохимия.
      Рассказывать одновременно об исследованиях сразу в нескольких научных областях трудно уже потому, что приходится сообщать некоторые общие сведения о науке, о ее истории и достижениях. Это требует постоянных отступлений.
      Но самое важное: для Вернадского наука была средством познания природы. Он не был специалистом в какой-то одной науке или даже в нескольких науках. Он блестяще знал добрый десяток наук, но изучал природу, которая неизмеримо сложнее всех наук, вместе взятых. Он размышлял над природными объектами, над их взаимосвязями.
      Это обстоятельство определило выбор структуры книги. В первой части будет рассказано (кратко) о жизни Вернадского. Во второй части речь пойдет о его исследованиях, относящихся к различным объектам природы или научным проблемам, а также о его взглядах на искусство, науку и т. д. Третья часть посвящена научным достижениям Вернадского, не утратившим своего значения поныне, а подчас только еще осваиваемым учеными.
      ПРЕДКИ
      Род Вернадских не был знаменит. По некоторым сведениям, литовский шляхтич Верна сражался в войске гетмана Хмельницкого против польского господства. Потомки Верны (Вернацкие) обосновались в Запорожской Сечи.
      Благосостояние семьи матери Владимира Ивановича, урожденной Константинович, поддерживалось в те далекие годы правом держать шинок и покупать крепостных.
      Прадед Владимира Ивановича, Иван Николаевич Вернацкий, переселился из Запорожской Сечи в Черниговскую губернию. Он добился включения своей фамилии в списки потомственных дворян. Права его на потомственное дворянство были весьма сомнительные, и позже фамилия Вернацких была исключена из этих списков.
      К тому времени сын Ивана Николаевича получил право на дворянство по службе; он воспользовался этим правом, изменив фамилию на Вернадский,
      Дед Владимира Ивановича  -- Василий Иванович  -- служил военным лекарем в армии Суворова. Во время знаменитого Швейцарского похода, после штурма Чертова моста, русские войска вынуждены были оставить раненых в госпитале. Здесь остался и Василий Иванович Вернацкий. Госпиталь захватили французы. Вернацкому, с одинаковым вниманием и немалым искусством ухаживавшему за ранеными  -- русскими и французами,  -- вручили орден Почетного легиона.
      Сын Василия Ивановича  -- Иван  -- родился и долго жил в Киеве, закончив здесь университет. Сравнительно быстро он стал профессором политической экономики и статистики и переехал в Москву, а затем в Петербург.
      И. В. Вернадский считал, что политическая экономия должна прежде всего изучать потребности человека и средства к их удовлетворению. Все человеческие потребности он делил на две части: стремление к самосохранению и к самоусовершенствованию. Потребность самосохранения заставляет остерегаться верховой езды, плавания и любых опасных предприятий. Напротив, жажда самоусовершенствования толкает людей на рискованные действия, на преодоление препятствий, на борьбу с собственными слабостями. По мнению И. В. Вернадского, борьба этих двух потребностей создает человеческую личность и одновременно влияет на жизнь общества.
      Итак, в человеке одновременно присутствуют стремление к покою, удобствам и неосознанная потребность борьбы, действия, соревнования. Общество должно предоставлять человеку возможность для удовлетворения всех этих потребностей. Подобные взгляды на предмет политической экономии сейчас покажутся наивными и устарелыми. Однако важно отметить сам факт поисков И. В. Вернадского своих путей в науке, выработки своей более или менее оригинальной точки зрения. При этом  -- пристальное внимание к истории научных идей; изучение прошлого для того, чтобы лучше постичь настоящее и вернее предвидеть будущее (истории своей науки И. В. Вернадский посвятил отдельную книгу).
      Казалось бы, геологические науки очень далеки от политической экономии. Тем не менее именно сыну Ивана Васильевича  -- Владимиру Ивановичу Вернадскому будет суждено сблизить обе эти области знания, включив производственную деятельность человеке в круг геологических процессов. И еще. Владимир Иванович будет постоянно обращаться к истории науки, вырабатывая в то же время собственные оригинальные идеи. Проявится ли в этом влияние отца или Владимир унаследует от отца некоторые черты характера и склад ума? Или они оба независимо пришли к одинаковым принципам научных исследований? Вряд ли можно убедительно ответить на эти вопросы.
      Ивана Васильевича Вернадского отличал острый интерес к практической стороне науки и общественной жизни. В 1856 году он, статский советник и чиновник особых поручений при министерстве внутренних дел, был командирован на Волгу для обследования положения бурлаков. Работу свою он выполнил очень тщательно. Написал подробный отчет. Предложил назначить специального чиновника для защиты интересов бурлаков. "Бурлачество образует,  -- писал он,  -бродячее, невежественное, предоставленное случайностям население, истрачивающее свои силы на такое занятие, которое, большей частью, может быть исполнено животными или машинами". Но несмотря на трудные условия жизни и работы, бурлаки вовсе не превращаются в полудикий сброд, бандитов и пьяниц, как считали многие "знатоки" народной жизни.
      В 1857 году И. В. Вернадский стал издавать еженедельный журнал "Экономический указатель", где совершенно определенно писал о грядущем крахе общества, стремящегося к удовлетворению интересов лишь избранных: "Прямо или косвенно каждый шаг, поступательный шаг гиганта, называемого обществом, давит частные, отжившие свой век интересы, попавшиеся под его могучую ногу".
      Иван Васильевич был ярким представителем русской либеральной интеллигенции середины прошлого века. Он хорошо знал несколько европейских языков, высоко ценил европейскую науку и культуру, а царское самодержавие считал вредным для России пережитиом прошлого. Он был сторонником введения в России демократического конституционного правления.
      Подобно своему отцу, Владимир Иванович тоже будет всегда устремлен к общественной жизни, к требованиям практики; никогда не будет мириться с любыми формами закабаления человека, превращения его в заменитель рабочего животного или машины. Первое свое самостоятельное исследование гимназист Владимир Вернадский посвятит положению славян в Австро-Венгрии.
      Казалось бы, сыну профессора проще всего пойти по стопам отца, избрать его специальность. Однако потребность самоусовершенствования (говоря словами отца) заставляет сына искать собственные пути в жизни, не полагаясь на родительский авторитет и не прельщаясь легкостью овладения профессией "по наследству". Какое-то внутреннее чувство подсказало Владимиру правильное решение: испытывать сопротивление предмета, преодолевать трудности, напрягая свои силы. Только так можно расти, крепнуть, формироваться как личность; создавать свой собственный духовный облик, не удовлетворяясь трафаретом, штампом, слепком с чужого лица.
      СТАНОВЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ
      Владимир Иванович Вернадский родился в Петербурге 12 марта 1863 года. Через пять лет семья Вернадских переехала в Харьков.
      Рано научившись читать, Владимир многие часы проводил за книгами, читая их без особого разбора, постоянно роясь в библиотеке отца. Большое впечатление произвели на него географические книги, описания путешествий и великих явлений природы. Интересовался он историей, главным образом греческой. Читал, конечно, стихи и рассказы, но прежде заглядывал в конец: терпеть не мог печальных финалов.
      "Жизнь в Харькове,  -- вспоминал он,  -- представлялась в то время мне одной из самых лучших жизней, какие можно пожелать. Самыми светлыми минутами представляются мне в то время те книги и мысли, какие ими вызывались, и разговоры с отцом и моим двоюродным дядей Е. М. Короленко".
      О последнем следует сказать особо.
      Евграф Максимович Короленко был личностью незаурядной. Служил он некогда офицером на Кавказе, заболел, вышел в отставку и увлекся научно-философскими изысканиями  -- по склонности, а не по должности или по обязанности, не имея никакого корыстного интереса, даже не подготовив свои рукописи к изданию.
      Короче, он был философом-дилетантом.
      "Самолюбивый до крайности, остроумный и обидчивый, он в то же время был человеком глубокой доброты. Был человеком хорошо образованным, хотя образование сам себе добыл",  -- писал Вернадский. Е. М. Короленко был знаком с трудами великих естествоиспытателей  -- Дарвина, Ляйеля, Бюффона, Ламарка. Более всего волновали его проблемы, связанные с жизнью каждого человека и всего человечества. При этом он не признавал никаких авторитетов  -- ни философских, ни религиозных, ни научных, до всего пытаясь дойти, как говорится, своим умом.
      Седовласый и седобородый, с молодым румяным лицом (шел ему тогда седьмой десяток), не утративший офицерской выправки, Евграф Максимович любил гулять перед сном в сопровождении своего юного друга Владимира Вернадского. В эти минуты ничто не мешало почтенному Евграфу Максимовичу фантазировать вслух. Он не признавал бога, и звездное ночное небо вызывало у него необычайные образы. Он не сомневался в том, что далекие миры населены разумными существами. Более того, он верил, что все миры вместе, сонмы звезд и галактик не разбросаны в мировом пространстве случайно, не хаотичны, но составляют нечто единое, бесконечно сложное, организованное и разумное.
      "Мысль немыслима без материи, материя немыслима без мысли". Такие афоризмы приобретали в глазах Евграфа Максимовича силу закона природы: "Если мысль порождается материей в земных существах, то почему в космических веществах и общей жизни миров материя не может порождаться мыслью?"
      Подобные слова, произносимые с искренним волнением и жаром, глубоко врезывались в душу впечатлительного мальчика. "Я долго после этого не мог успокоиться,  -- вспоминал Владимир Иванович,  -- в моей фантазии мы бродили через бесконечное мировое пространство; падающие звезды оживлялись, я не мирился с безжизненностью Луны и населял ее целым роем существ, созданных моим воображением".
      На примере отца и под его влиянием Владимир Вернадский постигал важность, необходимость систематического образования, углубленности в определенную область деятельности. Евграф Максимович пробуждал в нем чувство благоговения паред окружающим миром, будил фантазию, открывая неожиданные тайны в таких привычных созданиях, как звезды и небо, Луна и Земля.
      Способность видеть необычное в обычном, удивляться и сознавать ограниченность своих знаний  -- подобные качества, необходимые настоящему исследователю природы, натуралисту, приобрел В. И. Вернадский в детстве в немалой степени благодаря Е. М. Короленко. И еще одно качество, тоже необходимое настоящему ученому: умение сомневаться, не поддаваться слепо влиянию авторитетов и общепринятых истин. В этом отношении Евграф Максимович был, что называется, человеком без предрассудков. Он с одинаковой страстностью мог оспаривать выводы Дарвина о происхождении человека и начисто отрицать религиозные догматы. У него было свое особое отношение к образованию и распространению грамотности. Научиться читать, по его мнению, вовсе не так легко, как кажется, а образование подчас более "способствует оглуплению человека, чем его поумнению: чрезвычайно вредно должно действовать на умственное развитие человека чтение без критики".
      Вполне вероятно, что некоторые мысли Е. М. Короленко, некоторые из вопросов, поставленные им, сохранились в памяти Владимира Вернадского и осознанно или бессознательно повлияли на его научное творчество. Обратим внимание на отдельные высказывания Е. М. Короленко из его рукописей (сохранившихся благодаря В. И. Вернадскому).
      "Весь органический мир земли работает над перемещением материалов неорганического мира. В этой общей работе участвует все живое, переходящее через все три царства природы  -- растительное, протистов и животных. Громадны результаты работ, происходящих в лабораториях организмов первых двух царств, где перемещение вещества совершается посредством питания бесчисленного множества организмов во время их жизни и разложения после их смерти. Но в особенности деятельное участие принимает в этом перемещении неорганических веществ животный мир, начиная с самых мельчайших микроскопических существ до человека включительно".
      Как тут не вспомнить В. И. Вернадского, создателя учения о великой геохимической деятельности живого вещества! Конечно, нет прямой связи между полуабстрактными рассуждениями Евграфа Максимовича и строгими научными исследованиями и обобщениями Владимира Ивановича. Но ведь подчас зерно прорастает не сразу. Потом, когда проклюнется росток, и позже, когда поднимется и расцветет растение, можно будет гадать, какими путями было занесено зерно, случайно ли попало оно на эту почву или было посажено нарочно...
      Или такой афоризм Е. М. Короленко: "Земля есть живой организм". Остался ли он в памяти Владимира Вернадского на целых полвека? Безусловно, нет. И все-таки наивные аналогии Земли и живого организма, развиваемые Евграфом Максимовичем, не могли не возбудить воображение его юного друга.
      Детские впечатления долговечны. Они могут сохраняться в нас неявно. И когда ученый В. И. Вернадский возвращался к мыслям о необычайно сложном строении и активной жизни земной коры, то он бессознательно мог сопоставлять Землю с живым организмом, как некогда в детстве. Художественный образ превращался в научную аналогию. И тогда понятие о механизме действия земной коры и геосфер ученый заменял новым: организация биосферы.
      "Земля растет и совершенствуется вместе с человеком... Море очистится под руками человека. Бесплодные части Азии и Африки затонут, а такие страны, как Италия, выступят из морей, горы понизятся и дадут как бы новые страны, более теплые и плодородные". "Человек, находясь на Земле, придает ей искусственным образом силы, которых она не имеет вследствие одних лишь естественных законов".
      Подобные взгляды Е. М. Короленко на разумную перестройку планеты человеком в некоторой степени предвосхищают мысли В. И. Вернадского о геологической и космической роли человека и о ноосфере  -- сфере разума. Случайно ли это?
      Не будем увлекаться поисками истоков некоторых научных идей Вернадского. Главное, были вечерние беседы с Евграфом Максимовичем о разуме звезд и жизнедеятельности Земли, о происхождении рода человеческого и его предназначении в мире. И еще. Были беседы о чести и благородстве, о необходимости помогать ближнему, делать людям добро. А для этого всего требуется быть сильным и мужественным.
      "Трус не может быть нравственным человеком"  -- еще один афоризм Евграфа Максимовича.
      Нет, беседы с дядей не прошли бесследно для Владимира Вернадского. В конце своей жизни он отметил, что в детстве огромное влияние на его умственное развитие имели два человека: отец, Иван Васильевич, и его двоюродный брат, Евграф Максимович Короленко.
      Через шесть лет посла смерти Е. М. Короленко Вернадский вспомнит о нем в своем письме к жене: "Мне иногда кажется, что не только за себя, но и за него я должен работать, что не только моя, но и его жизнь останется даром прожитой, если я ничего не сделаю".
      Петербургская классическая гимназия, где с третьего класса учился Вернадский, была одна из лучших в России. Здесь хорошо преподавались иностранные языки, история, философия. В дальнейшем Вернадский самостоятельно изучил несколько европейских языков. Он читал литературу, преимущественно научную, на пятнадцати языках, а некоторые свои статьи писал по-французски, по-английски и по-немецки. Интерес к истории и философии ученый сохранил на всю свою жизнь.
      Владимир Вернадский, несмотря на веселый нрав, живость и внимательность к окружающим, был замкнутым ребенком со сложной внутренней жизнью. У него не всегда ладились отношения с матерью. Иногда приходилось выслушивать справедливые выговоры отца за не слишком усердную учебу и посредственную успеваемость. Что поделаешь! Гимназист Вернадский любил размышлять обо всем на свете, узнавать тысячи сведений и постигать науки не по принуждению, а по свободному движению души.
      Стремление учащихся к живой природе не находило официальной поддержки. В классических гимназиях очень мало уделялось внимания наукам о живых организмах, о Земле (школьное геологическое образование до сих пор остается, к сожалению, очень поверхностным). Система обучения, где ведущими предметами были древняя история и древние языки (греческий, латинский), создавала как бы духовный футляр для учеников, изолируя их от общественной жизни и живой природы.
      Для гимназистов, серьезно и глубоко интересовавшихся жизнью природы и общества, оставался путь самостоятельной работы, самообучения. Им приходилось преодолевать сопротивление окружающей среды, самим добывать себе "духовную пищу". Это укрепляло их волю и разум, воспитывало самостоятельность.
      Позже Вернадский вспоминал: "Странным образом, стремление к естествознанию дала мне изуродованная классическая гимназия, благодаря той внутренней, подпольной, неподозревавшейся жизни, какая в ней шла в тех случаях, когда в ее среду попадали живые талантливые юноши-натуралисты. В таких случаях их влияние на окружающих могло быть очень сильно..."
      В сумерках огонь светит ярче, чем днем. И, по словам Вернадского, "жизнь в эпоху тяжелейшей реакции всюду пробивалась сквозь обволакивающий ее густой туман угнетения".
      В петербургской гимназии Владимир Вернадский быстро подружился со своими сверстниками. Особенно нравился ему Андрей Краснов  -- за искренность, ум, самостоятельность. "Овальное, очень смуглое лицо, с ярко блистающими глазами, с оригинальными медленными, но нервными движениями, ясной, красивой речью, залетавшей все дальше и дальше в несбыточные мечты",  -- вспоминал позже Вернадский своего гимназического друга.
      Андрей Краснов мечтал о тропической природе и горячо любил родной край, ярко переживал красоту весны, неба, растений, животных, умел вести точные научные наблюдения. В гимназии он основал энтомологическое общество, объединявшее немногих учащихся, в число которых вошел Владимир Вернадский. На заседаниях общества, не удостоенного вниманием гимназического начальства, самые интересные и содержательные доклады делал Андрей Краснов. Со временем он совершил кругосветное путешествие, стал известным ботаником и географом, основал Батумский ботанический сад.
      "Он в своей жизни, как редко кто, остался верен своему молодому плану и провел его до конца без больших изменений". Так писал о Краснове Вернадский. Эти слова он мог бы с полным основанием отнести на свой счет.
      Во главе с Андреем Красновым несколько гимназистов (в их числе Владимир Вернадский) весной и осенью совершали экскурсии в пригороды Петербурга: Шувалово, Удельную, Парголово. Там они ловили жужелиц, водяных жуков, наблюдали за насекомыми, собирали гербарии, определяли растения. Во время экскурсий, по признанию Вернадского, им открывался "один из основных источников воспитания и жизни  -- мир природы".
      Увлеченные познанием природы гимназисты не забывали об искусстве, истории, литературе. Краснов прекрасно знал древние языки и прочел в подлиннике всего Геродота. Вернадский наибольший интерес проявлял к истории, философии, славянским языкам и географии.
      Казалось бы, странно: будущий великий естествоиспытатель, геолог сравнительно мало уделял внимания изучению Земли, а в первой своей самостоятельной работе обратился к истории славян. Правда, были еще химические опыты со взрывами  -- к ужасу всех домашних; да кто в детстве не увлекался подобными опытами?
      А может быть, для любого ребенка самое главное  -- не превращаться в юного старичка-многозная, не подражать взрослым, не блистать своими ранними специальными познаниями в науке или технике? В детстве человек воспринимает мир во всей его цельности, красоте, совершенстве, таинственности. Не многим удается сохранить на многие годы такое восприятие мира. В. И. Вернадскому это удалось.
      ЮНОСТЬ УЧЕНОГО
      Вернадский поступил на физико-математический факультет Петербургского университета. У него появилась возможность в полной мере проявлять самостоятельность, ощутить безграничность истинной науки в отличие от ограниченного, упрощенного, все объясняющего мира учебников.
      В те годы университетское преподавание не сводилось, как в гимназии, к штудированию учебников. Среди профессоров находились светила русской науки: Менделеев, Бекетов, Докучаев, Сеченов, Меншуткин, Бутлеров, Костычев, Иностранцев, Воейков. Все они активно занимались научными исследованиями и сообщали слушателям о своей работе, поисках и сомнениях, о том, что еще предстоит открыть.
      Студенты университета как бы видели собственными глазами жизнь науки, борьбу мнений, новейшие достижения и, главное, перспективы. Понимали, как много еще не изведанного в природе.
      Существует представление, что ученику и студенту требуется втолковать как можно больше фактов, сведений, начинить их знаниями. Но, может быть, куда важнее пробудить или поддержать интерес к исследованиям, открывая перед молодыми людьми мир природы, полный тайн, и мир науки, полный сомнений.
      "Самое прекрасное и глубокое переживание, выпадающее на долю человека,  -считал А. Эйнштейн,  -- это ощущение таинственности... Тот, кто не испытал этого ощущения, кажется мне если не мертвецом, то во всяком случае слепым... Я довольствуюсь тем, что с изумлением строю догадки об этих тайнах и смиренно пытаюсь мысленно создать далеко не полную картину совершенной структуры всего сущего".
      Для молодого Вернадского подобное ощущение тайны, знакомое с детских лет, не угасло в годы университетской учебы и первых научных работ. Оно по-прежнему было связано с мыслями о Земле и космосе. На это нацеливали его, в частности, лекции Д. И. Менделеева. По-видимому, как раз тогда зародились у Вернадского первые мысли об особенностях химии планеты и ее отличии от лабораторной химии и космической химии. Мысли эти были новыми для того времени и вели в неизведанные области двух новых наук, достигших расцвета лишь в нашем веке: геохимии и космохимии.
      В годы студенчества на Вернадского большое влияние оказали В. В. Докучаев и Л. Н. Толстой.
      Докучаев преподавал в университете минералогию. Его отличала широта научных интересов, умение обобщать разнообразный материал. Он был прекрасный наблюдатель и "пониматель" природы. "Под его объяснениями,  -- писал Вернадский,  -- мертвый и молчаливый рельеф вдруг оживал и давал многочисленные и ясные указания на генезис и характер геологических процессов, совершающихся в скрытых его глубинах".
      Научные исследования Докучаев тесно связывал с нуждами практики. Для понимания природы почв и, в частности, чернозема его работы имели решающее значение. Докучаев предлагал научно обоснованные мероприятия для рационального ведения сельского хозяйства в степных областях. И одновременно отмечал, что научные рекомендации и даже техника бессильны помочь сельскому хозяйству без любви к земле и земледелию, без желания применять достижения науки и техники на практике.
      Докучаев самостоятельно, с большими трудностями и напряжением своих духовных и физических сил шел по пути познания. Обстоятельства не благоприятствовали ему, выходцу из бедной семьи провинциального священника. По мнению Вернадского, он "представлял во многом self made man'a (человека, создавшего самого себя), умевшего "хотеть" и достигать своей цели путем личного колоссального труда и путем организации работы других".
      Докучаев предложил своему ученику заниматься минералогией и кристаллографией, хотя сам, преподавая эти науки, нашел свое призвание в почвоведении, изучении русского чернозема, а также географии и геологии Европейской России.
      Вернадского с детства интересовала общественная жизнь как всей страны, так и тех учреждений, где ему доводилось учиться или работать. В своих детских дневниках он вел хронику текущей гимназической жизни, а также событий общегосударственных (например, процессов над революционно настроенными гражданами или перипетий русско-турецкой войны на Балканах). В университете он вступил в студенческое научно-литературное общество. О том, что интересы этого общества простирались значительно шире вопросов науки и литературы, показывает уже то, что секретарем научного совета общества состоял Александр Ульянов, старший брат В. И. Ульянова-Ленина, впоследствии казненный за участие в покушении на царя.
      В университете Вернадский стал членом своеобразного студенческого товарищества, куда входил друг его детства А. Корнилов и такие впоследствии видные ученые, как братья Сергей и Федор Ольденбурги, Д. Шаховский, И. Гревс и другие. Это было действительное братство, главными принципами которого были честность, дружба, взаимопомощь. Профессиональные интересы членов братства были различны: история, философия, литература, естествознание. Но это их не разъединяло, а взаимно обогащало. Верность братству они сохраняли до конца своих дней.
      Вспоминая свой жизненный путь, Вернадский особо отметил, что своеобразная общественная моральная оболочка  -- тесный кружок "братства"  -- наложила неизгладимый отпечаток на его жизнь.
      Моральные принципы братства сложились во многом под воздействием произведений Л. Н. Толстого, его представлений о добре и истине. Толстой написал "Исповедь" и несколько философско-религиозных трактатов, заново перевел Евангелия, полностью исключив из них все чудеса, стремясь придать земные черты образу Иисуса Христа и реалистически описать его легендарную жизнь. Часть верующих была этим возмущена. Православная церковь заклеймила Л. Н. Толстого как безбожника. Однако для многих молодых людей страстные и глубокие мысли Толстого, его неистовое стремление к истине, вера в разум и добро стали поводом к серьезным дискуссиям, размышлениям и сомнениям в правильности тех "истин", которые им втолковывались с детства родителями, священниками, преподавателями гимназий.
      Вернадский искренне увлекся учением Толстого и разделял многие его сомнения. Однако Толстой не верил в то, что наука способна удовлетворить стремление человека найти "смысл жизни", примириться с неизбежностью смерти, обосновать высокие моральные принципы. Вряд ли подобные идеи были близки Вернадскому. В отличие от Толстого он всю свою жизнь сохранял веру в научное знание и стремился найти ответ на множество вопросов бытия на основе логического анализа фактов, достоверных сведений о мире и человеке.
      Обычно каждый человек в детстве или юности переживает период сомнений, впервые серьезно задумываясь над неизбежностью своей смерти, "тьмы за гробом", по выражению Гамлета, над сложностями бытия, над правдой и ложью, добром и злом. Очень немногие возвращаются к подобным сомнениям позже. Большинство предпочитает довольствоваться трафаретными объяснениями или вовсе обходиться без объяснений, стараясь не слышать свой "внутренний голос" за шумом и грохотом быстротекущей жизни.
      Великий писатель в поисках ответов на загадки бытия занялся богословием и философией. Великий ученый связал свои личные переживания с научным творчеством.
      ОТСВЕТ МИРА ИДЕЙ
      Жизнь Вернадского богата событиями: он много путешествовал, встречался с интересными людьми, активно участвовал в общественной жизни. И все-таки главной для него всегда оставалась напряженная духовная деятельность, размышления, познание природы.
      Мир мыслей и переживаний не укладывается в узкие рамки анкетных данных. У него иное время, иная протяженность, свои законы.
      Трудно указать точную дату проявления той или иной научной идеи, ограничить пределы ее существования. Истоки множества научных мыслей теряются в далеком прошлом и находят свое продолжение в будущем. Поток идей в чем-то подобен реке: люди приходят, уходят, а он продолжает свое движение.
      Занятие наукой вовсе не предполагает охвата сколь-нибудь обширной области мира идей. Напротив, большинство специалистов предпочитают не выходить из узкого круга одной науки или даже ее части.
      Для Вернадского было иначе. Он постоянно расширял область своих научных интересов. Начиная исследовать какую-нибудь научную проблему, он обычно продолжал заниматься ею многие годы. Не решал последовательно одну проблему за другой, а изучал их параллельно. И это вполне естественно: в науке, решив одну задачу, тотчас замечаешь несколько новых.
      Вернадский постоянно ощущал движение научной мысли и старался постичь его закономерности. Поэтому в своих работах он уделял много места истории идей. Вернадский с юношеских лет увлекался общими проблемами природы и бытия. Однако первые его работы были посвящены конкретным темам: описанию фосфоритов Смоленщины, почв района реки Чаплынки, исследованию влияния высоких температур на минерал дистен, получению силлиманита в составе фарфора и др.
      Узкая специализация? Да, но только в нескольких науках одновременно: в описательной геологии, почвоведении, минералогии, кристаллографии. Можно возразить: ничего особенного, молодой ученый ищет область приложения своих сил. Да, но как только он через несколько лет обрел специализацию (сразу в двух науках: кристаллографии и минералогии), появились его работы о грязевых вулканах, о нефти, а затем философские статьи.
      В 1885 году Вернадский был оставлен хранителем минералогического кабинета Московского университета. Тогда же он женился на Наталье Егоровне Старицкой. Он писал ей, намечая основную линию своей жизни: "Мне теперь уже выясняется та дорога, те условия, среди каких пройдет моя жизнь. Это будет деятельность ученая, общественная и публицистическая... Такая в сильной степени идейная и рабочая жизнь должна исключить все увлечения, все такие семейные драмы... которые могут быть и бывают при малой искренности и незанятой голове тех, с кем они случаются".
      В 1887 году родился сын Георгий (позже ставший профессором русской истории Йельского университета США). Владимир Иванович уезжает на два года в заграничную командировку (Италия, Германия, Франция, Англия, Швейцария). Он работает в химических и кристаллографических лабораториях, совершает геологические экспедиции, знакомится с новейшей научной и философской литературой, участвует в Лондонском геологическом конгрессе, избирается членом-корреспондентом Британской ассоциации наук. В Лондоне он получает от известного русского геолога А. П. Павлова приглашение работать в Московском университете.
      Вернувшись в Россию, Вернадский участвует под руководством Докучаева в экспедиции по геолого-почвенному описанию Полтавской губернии, становится приват-доцентом кафедры минералогии Московского университета. Отлично защитив магистерскую диссертацию, начинает чтение лекций. Как лектор, Вернадский не отличался красноречием, излагал материал просто, методично, с исключительной полнотой и своеобразием.
      В 1897 году приходит черед защите докторской диссертации ("Явления скольжения кристаллического вещества"). Вскоре он становится профессором Московского университета. В 1898 году рождается дочь Нина (впоследствии ставшая психиатром).
      К началу нашего века относятся первые публикации статей Владимира Ивановича по философии и истории науки.
      Оставаясь ученым-профессионалом, преподавателем, мыслителем, Вернадский никогда не чурался, как мы теперь говорим, общественной работы, принимал близко к сердцу все невзгоды и трудности, выпадавшие на долю родной страны. В голодные годы он много времени, сил и средств потратил на организацию помощи голодающим. В своей статье "Три решения", опубликованной в 1906 году, он писал: "В сложной конструкции русской общественной жизни соединились все самые тяжелые стороны как современного капиталистического строя, так и старинного государственного устройства, где народные массы несут лишь служилое тягло, где они являются рабской безличной основой государственного благополучия. На русский народ выпала фатальным ходом истории доля двойной тяготы: бесправие, полная подчиненность государству, самые элементарные нарушения права личности, отнятые в пользу государства на чуждые цели... соединились с захватом в пользу меньшинства источников народного богатства с эксплуатацией его труда, тесно связанной с основными условиями современного строя..."
      В 1906 году Вернадского избирают членом Государственного Совета от Московского университета. Два года спустя он становится экстраординарным академиком. С 1906 по 1918 год выходят в свет отдельные части его фундаментального труда "Опыт описательной минералогии", во многом не устаревшего до сих пор. С этой поры начинается расцвет его творчества.
      Целиком уйти в научную и преподавательскую деятельность Владимир Иванович не пожелал, продолжая активно участвовать в общественной жизни. В 1911 году он в числе многих профессоров покидает Московский университет в знак протеста против антидемократических действий правительства и переезжает в Петербург. Реорганизует Минералогический музей Академии наук. Продолжает радиогеологические исследования и экспедиции, утверждая, что радиоактивность имеет огромное значение в жизни земной коры, в судьбе многих минералов и в будущем человечества. Изучает закономерности газового дыхания Земли.
      По инициативе и под председательством Владимира Ивановича в 1915 году создается Комиссия по изучению естественных производительных сил России при Академии наук (КЕПС). Эта уникальная научная организация объединила многих видных русских ученых. Комиссия проводила огромную научно-исследовательскую работу, выпускала монографии и справочники, организовала целый ряд комплексных экспедиций. От нее впоследствии отделились многочисленные научные институты: Почвенный, Географический, Радиевый, Керамический, Оптический и т. д. В. И. Вернадский, избранный в 1916 году председателем ученого совета при министерстве земледелия, продолжал научные исследования, публикуя статьи по минералогии, геохимии, полезным ископаемым, по истории естествознания, организации науки, метеоритике.
      В 1917 году здоровье Вернадского ухудшилось. У него обнаружили туберкулез. Летом он уехал на Украину. Бурные события гражданской войны застали его в Киеве. Здесь он активно участвует в создании Украинской академии наук и избирается ее президентом.
      Это была первая национальная Академия наук нашей страны. Организация ее была очень трудным делом: всегда тяжело первому проводить столь сложное мероприятие, да еще в такое необычайно трудное время. Создание Украинской академии наук стало ярким проявлением организационного таланта Вернадского. Позже Вернадский был инициатором создания ряда академических учреждений нашей страны. Со времен Ломоносова никто так много не сделал для организации отечественной науки. Но главной для Вернадского оставалась научно-теоретическая работа. В годы пребывания в Киеве, Полтаве, Старосепье (на биологической станции), Харькове, затем в Ростове, Новороссийске, Ялте, Симферополе он разрабатывал основы учения о геохимической деятельности живого вещества. Ему предлагали эмигрировать в Англию. Он остался на родине.
      В конце 1921 года Вернадский основал в Москве Радиевый институт и был назначен его директором. Продолжая изучение геохимии радиоактивных элементов, он занимался общими проблемами геохимии, а также продолжал разрабатывать учение о геологической роли живого вещества.
      Его приглашают прочесть курс лекций в Сорбоннском университете (Париж). 1923-1926 годы он проводит за границей, преимущественно во Франции, ведя большую научно-исследовательскую и преподавательскую работу. Выходят в свет его лекции по геохимии (на французском языке), статьи по минералогии, кристаллографии, геохимии, биогеохимии, химии моря, эволюции жизни, а также о геохимической деятельности и будущем человечества.
      Вернувшись в 1926 году на родину, он публикует свою знаменитую монографию "Биосфера".
      Сейчас это может показаться странным, но до того времени о биосфере писалось очень мало, и то лишь в специальных изданиях. Не существовало учения о биосфере. Вернадский стал его основоположником.
      Годы, казалось бы, не властвовали над немолодым ученым. Он по-прежнему был полон творческого огня.
      С годами даже крупные ученые обычно сужают области своих интересов. У них все четче оформляются "любимые" темы и проблемы, остальное отходит на второй план, а затем и вовсе отстраняется. И понятно: впереди остается все меньше времени, а силы убывают. Да и трудно совладать с обширным и разнородным материалом, анализировать и обобщать его.
      У Вернадского было иначе. С юношеским темпераментом брался он за новые труднейшие проблемы, выдвигал новые идеи, работал над новыми книгами и статьями.
      С 1923 по 1936 год выходят в свет отдельные тома его замечательной "Истории минералов земной коры"; кроме статей на прежние темы, он пишет исследования о природных водах, круговороте веществ и газах Земли, о космической пыли, геотермии, проблеме времени в современной науке...
      Поистине не было и нет ученого, который мог бы столь долгие годы продолжать так глубоко разрабатывать многочисленные научные проблемы, относящиеся к различным наукам.
      Главной для него остается тема биосферы  -- области жизни  -- и геохимической деятельности живого вещества. Для расширения научных работ в этой области (теперь-то мы можем оценить его дальновидность!) он организовал в 1928 году биогеохимическую лабораторию.
      В 1937 году Владимир Иванович в последний раз выступает на международном геологическом конгрессе с докладом: "О значении радиоактивности для современной геологии" и добивается создания международной комиссии по определению геологического времени. Его продолжают волновать и частные проблемы наук о Земле (прежде всего геохимии, минералогии), учение о биосфере, общенаучные проблемы времени и симметрии.
      Начавшуюся вторую мировую войну и затем нападение фашистской Германии на нашу страну он переживал очень сильно (почти шестьдесят пять лет назад он, как мы помним, горько переживал поражения и радовался победам русских войск на Балканах). В победе над фашизмом он не сомневался, веря в нее как в историческую неизбежность.
      В 1943 году в эвакуации в Боровом (Казахская ССР) умирает его жена, друг и помощница Наталья Егоровна, с которой он прожил пятьдесят шесть лет. В конце 1944 года у возвратившегося в Москву Владимира Ивановича произошло кровоизлияние в мозг, а 6 января 1945 года на восемьдесят втором году жизни он скончался.
      В последующие годы переиздавались некоторые его работы, значительное количество произведений впервые увидело свет. Они продолжают публиковаться и сейчас, в наши дни, не просто как архивные материалы по истории науки и даже не только как классические научные произведения. Труды Вернадского остаются на переднем крае науки, активно вливаются в поток современной научной мысли, где все более ясно и полно выявляется могучее течение, связанное с изучением биосферы, живого вещества и геологической роли человечества на Земле,  -научное учение, которому суждено объединить в себе достижения многочисленных отраслей знания и которое навеки связано с именем Владимира Ивановича Вернадского.
      ОБРАЗ ЖИЗНИ И ОБРАЗ МЫСЛИ
      Говорят, внешность обманчива.
      Любитель парадоксов Оскар Уайльд вывернул этот афоризм наизнанку: только поверхностные люди не обращают внимания на внешность.
      Вернадский был цельной, глубокой, многогранной личностью, оригинальным и неутомимым мыслителем, увлеченным поисками истины. Мужественный, искренний, отстаивающий свои взгляды в самых трудных ситуациях, борющийся за справедливость, не оставляющий в беде учеников и товарищей. Он мог бы служить образцом русского интеллигента-патриота, сочетающего творческие искания с практической деятельностью, а увлечение наукой и философией  -- с борьбой за справедливость.
      Его внешность соответствовала духовному облику: спокойное лицо с правильными чертами, крупный лоб, острый, внимательный взгляд.
      Сохранилось несколько фотопортретов В. И. Вернадского и несколько словесных описаний его облика. Последние особенно интересны, потому что передают некоторые его черты, недоступные бесстрастному оку фотоаппарата.
      Вот как описывает Владимира Ивановича академик Д. В. Наливкин по своим впечатлениям 1914 года: "Он уже тогда был немолод. Высокая, стройная, немного сутуловатая фигура, быстрые, но спокойные движения запоминались сразу; над всем безраздельно царила голова. Узкое, точеное лицо, высокий выпуклый лоб ученого, темные волосы с сединой, каскадами поднимавшиеся над ним, поражали и удивляли. Но и они были только фоном для глаз, необычайно чистых, ясных, глубоких, казалось, что в них светился весь облик, вся душа этого необыкновенного человека. Впечатление еще более усиливалось, когда Владимир Иванович начинал говорить. Его голос был такой же, как глаза,  -- спокойный, ясный, приятный и мягкий, глубоко уходящий в душу.
      Но стоило появиться небольшому сомнению, и голос Владимира Ивановича твердел, становился вопрошающим; глаза еще глубже погружались в вас, делались строгими и повелительными. Обыкновенно он был мягко и поразительно вежлив. Казалось, что он боялся сказать вам хоть одно неприятное слово, да, наверное, так оно было и на самом деле. Но когда было надо, эта мягкость сменялась железной твердостью".
      Несколько позже, в 1927 году, впервые увидел Вернадского известный советский геохимик В. В. Щербина. Свои впечатления он передает так: "... В зал вошел быстрой уверенной походкой худощавый, подтянутый, совершенно не горбящийся пожилой человек, черный костюм которого подчеркивал белизну его волос. Живой, несколько напряженный взгляд, тонкие черты лица, негромкая, довольно быстрая и в то же время размеренная речь с очень точно сформулированной мыслью..."
      Наконец, как бы обобщенный портрет оставил А. Е. Ферсман, знавший Владимира Ивановича почти полвека: "Еще стоит передо мною его прекрасный образ  -- простой, спокойный, крупного мыслителя; прекрасные, ясные, то веселые, то задумчивые, но всегда лучистые его глаза; несколько быстрая нервная походка, красивая седая голова, облик человека редкой внутренней чистоты и красоты, которые сквозили в каждом его слове, в каждом поступке".
      Кстати, у Вернадского с Ферсманом бывали серьезные споры. При этом, как припоминал А. М. Фокин, близкий знакомый Вернадского, громкий голос Александра Евгеньевича гудел через закрытую дверь кабинета, а голоса Владимира Ивановича почти не было слышно.
      Может возникнуть сомнение: а не слишком ли субъективны эти высказывания о Вернадском? Ведь они принадлежат людям, относившимся к нему с огромным уважением и восхищением. Подобные чувства, как правило, не способствуют объективности оценки.
      Конечно, субъективны. А разве может быть иначе, если речь идет о человеке необыкновенном? Да и какая мыслима объективность, если нет точной меры, которой удалось бы оценить человеческую личность  -- уникальное, неповторимое создание во всей Вселенной...
      Главное место в жизни Вернадского занимали научные исследования. Он писал о том, как проводил их.
      "В моей долгой жизни... мне кажется, я очень часто менял характер своей работы. Всегда, иногда месяцами и даже годами, обдумывал, обычно при прогулках или поездках, интересовавшие меня вопросы...
      Обыкновенно я работал над несколькими темами одновременно, работаю так и сейчас..."
      Еще в студенческие годы, даже готовясь к экзаменам, он всегда читал что-нибудь постороннее. Обычно знакомился с несколькими книгами параллельно. Читал очень быстро. Старался выяснить все, что касалось прочитанного. Если встречались новые для него имена ученых, узнавал о них по справочникам; неизвестные для него географические пункты находил в атласах.
      "У меня осталась очень хорошая справочная библиотека... Я владею (для чтения) всеми славянскими, романскими и германскими языками...
      Ночами сплошь я никогда не занимался, но в молодости занимался до 1-2 часов ночи. Вставал всегда рано. Никогда не сплю днем и никогда не ложусь днем отдыхать, если не болен. Не курю и никогда не курил, хотя моя семья  -- отец, мать и сестры  -- все курили. Не пью (кроме  -- редко  -- вина). Водку пил раз в жизни.
      После моего долгого пребывания во Франции (1921-1925 гг.) я принял распределение времени тамошних ученых. Встаю рано утром (6-7 часов), ложусь в 10-10 1/2. Художественную литературу люблю и за ней внимательно слежу. Очень люблю искусство, живопись, скульптуру. Очень люблю музыку, сильно ее переживаю... Считаю наилучшим видом отдыха прогулки пешком, прежде  -- в лодке, поездки за границу... В центре моей семьи всегда стояла моя научная работа. Прежде принимал большое участие в общественной жизни, в научных обществах, в политической жизни..."
      На вопрос, что наиболее ценного он усматривал в организации своего труда, Вернадский ответил: "Над этим вопросом не задумывался. Я думаю, что скорее всего  -- систематичность и стремление понять окружающее. Кроме того, я придаю огромное значение вопросам этики".
      По свидетельству Ферсмана, "Владимир Иванович с увлечением занимался экспериментальной работой... Однако все-таки это не была его научная стихия. Ему обычно не хватало терпения спокойно довести анализ до конца".
      Очень ценя экспериментальную работу, Вернадский признавался:
      "Но руки мои как экспериментатора были средние  -- больше давали идеи". Владимир Иванович много путешествовал: проводя полевые исследования, читая лекции, участвуя в конгрессах и дискуссиях, изучая минералогические музеи и опыт научной деятельности. Он работал в Подмосковье, на Украине, Кавказе, в Средней Азии, в Сибири, побывал почти во всех европейских странах, США, Канаде. Под его руководством велись поиски радиоактивных минералов в России (с 1909 года) и были открыты некоторые месторождения этих минералов.
      Существует шуточный афоризм: командировки  -- это туризм за счет государства. Нередко о такого рода туризме мечтают молодые люди, поступающие на геологические или географические факультеты. О том, как проводил свои командировки Вернадский, можно судить по перечню выполненных им работ. Возьмем хотя бы его поездку 1928 года, продолжавшуюся один месяц (ученому тогде было шестьдесят пять лет).
      Прага: шестнадцать лекций по геохимии; лекция "Эволюция видов и живое вещество". Мюнхен: участие в определениях химического состава организмов в лаборатории Гениншмидта. Париж: работа в Радиевом институте. Голландия: организация международного почвенного конгресса; знакомство с Почвенным институтом созданным в связи с осушением Зандерзее. Берлин: организации международного геохимического комитета; работа по химии силикатов с профессором В. Эйтелем.
      И это за один только месяц! Уместно вспомнить, что Вернадский считал поездки за границу "наилучшим видом отдыха...".
      Писал Вернадский много и очень сжато. О его стиле точно высказался известный математик Н. Н. Лузин после прочтения его работы о правизне-левизне в живой и неживой природе: "Работа изумительная по содержанию и столь сжато конденсирована и насыщена новыми идеями, что она уподобляется труднейшим по сжатости математическим работам. Ее я читал много дней" (речь идет о статье в шестнадцать страниц).
      Владимир Иванович постоянно и очень много читал. С годами это позволило ему накопить обширнейшие знания в самых разных науках (для упорядочения сведений служили систематические подробные картотеки: по истории знаний, минералогии, геохимии).
      Трудоспособность ученого была поразительна. Он работал до поздней старости по десять  -- двенадцать часов в сутки и даже больше, сочетая при этом постоянный и острый интерес к исследованиям и одновременно строгую организованность труда. "Всегда Вы читаете такую бездну и по таким разнообразным вопросам,  -- писал Вернадскому видный геолог В. К. Агафонов,  -- что становится завидно: откуда Вы берете Ваше уменье  -- времени придавать длительность и день превращать в несколько дней?"
      Да, время относительно в самом житейском смысле. Оглядываясь на пройденный жизненный путь, человек часто с изумлением и ужасом замечает, как мало он сделал, пережил, продумал; как много ему было дано по рождению: вся земля и все звезды, беспредельная бездна небес, весь мир, и как мало оставил он своего в этом вечно молодом мире: выращенных деревьев, выработанных предметов, сказанных хороших слов, сделанных добрых дел  -- именно того, что приобщает человека к бессмертию.
      Измерять длительность человеческой жизни годами, все равно что книгу  -страницами, живописное полотно  -- квадратными метрами, скульптуру  -килограммами. Тут счет другой и ценится иное: сделанное, пережитое, продуманное.
      Иногда говорят о продлении жизни человека, подразумевая под этим увеличение числа лет, а по существу  -- удлинение старости.
      Но есть еще одно, более верное и более ценное продление жизни, доступное каждому из нас в любом возрасте: "день превращать в несколько дней", насыщать каждую минуту бытия чувствами, мыслями, действием.
      Вернадский умел жить и работать, как немногие из людей. И если вам захочется хоть сколько-нибудь продлить свою жизнь, продумайте ее внимательней и поучитесь, насколько это возможно, у Вернадского. Поверьте, он не был каким-то физиологическим типом врожденного гения, ничего не давалось ему без усилий воли и мысли; опыт его жизни очень важен для каждого из нас...
      Вернадский не торопился с обобщениями. Он начинал с малых вопросов (хотя интересовался и большими проблемами), учился наблюдать, проводить лабораторные опыты, добывать факты. Без этой "черновой" работы не может сформироваться настоящий ученый.
      Много лет спустя об умении добывать факты хорошо сказал великий физиолог И. П. Павлов, обращаясь к молодежи нашей страны: "Как ни совершенно было крыло птицы, оно никогда не смогло бы поднять ее ввысь, не опираясь на воздух. Факты  -- это воздух ученого, без них вы никогда не сможете взлететь. Без них ваши теории  -- пустые потуги".
      Для Вернадского факты были не просто кирпичики, из которых складывается наука. Они вызывали у него стремление осмыслить полученные результаты, выявить скрытые закономерности. Во время первых самостоятельных исследований в Германии он писал:
      "Я чувствую, что все больше и больше обучаюсь методике, то есть у меня появляются руки, а вместе с тем как-то усиленнее работает мысль... Минуты, когда обдумываешь те или иные вопросы, когда соединения, известные уже, ныне стараешься связать с этими данными, найти способ проникнуть глубже и дальше в строение вещества, в такие минуты переживаешь какое-то особое состояние  -это настоящий экстаз".
      Тогда же, в 1889 году, Вернадский отметил: "Вообще с головой моей делается что-то странное, она как-то так легко фантазирует, так полна непрерывной работы, как давно-давно не было!"
      Но самое, пожалуй, странное было позже, в следующие пятьдесят пять лет: мысль Вернадского продолжала оставаться необычайно деятельной, вдохновенной. Об этом нельзя судить только по количеству опубликованных книг и статей, хотя их более четырехсот, а с 1908 по 1933 ежегодно издавалось в среднем десять-пятнадцать его работ. Главное: Вернадский постоянно расширял круг своих научных интересов, высказывая новые оригинальные идеи (а ведь известно, что для выработки новых идей требуется способность фантазировать и сопоставлять отдаленные факты  -- качества молодости и зрелости, ослабевающие с возрастом).
      В 1940 году Вернадский, семидесятисемилетний ученый, писал о проблеме правизны и левизны в природе. На следующий год  -- об изотопном составе вод, минералов и горных пород, о космической пыли. Затем  -- о геологических оболочках нашей планеты. Наконец, в 1944 году ученый, которому исполнился восемьдесят один год, опубликовал статью о геологической деятельности человека, о роли разума на Земле.
      Подобный постоянный подъем творческой мысли удивлял и самого Вернадского. Вот что он писал своему другу Б. Л. Личкову в 1934 году: "Многое сделалось для меня ясным, чего я не видел раньше..."; "... Странное и необычное для моего возраста состояние непрерывного роста"; "... Я находился и нахожусь в этом периоде творчества, несмотря на все тяжелые переживания...".
      Через год  -- сходное признание: "Я переживал и переживаю подъем научного творчества". На следующий год: "Мысль идет вперед. И выясняется новое о том, о чем думал и во что углублялся годами"; "Мне кажется, я сейчас сделал большой шаг вперед"; "Давно я так глубоко не вдумывался в окружающее".
      Незадолго до своего восьмидесятилетия Вернадский написал Личкову: "Я сейчас хорошо работаю в области основных понятий биогеохимии".
      Да, Вернадский принадлежал к тем необыкновенным людям, которых не могла сломить старость. Конечно, у него наблюдались все обычные признаки физического старения, не было только у него признаков духовного одряхления. Он продолжал по-юношески жадно вглядываться в окружающий мир, не переставал удивляться чуду жизни, размышлять над вечными тайнами природы.
      Вспомним Льва Толстого. За гранью семидесятилетия он написал "Воскресенье", "Хаджи Мурата", "Живой труп". В семьдесят четыре года тяжело заболел. Навестивший его Антон Павлович Чехов отметил: "Много читает, голова ясная, глаза необыкновенно умные".
      Легендарный Фауст продал свою душу дьяволу ради возвращения молодости. Считалось, что лишь нечистая сила владеет секретом вечной юности.
      Писатель Оскар Уайльд предложил другой вариант: у молодого человека внешность не меняется годами, а стареет хранимый втайне его портрет (душа). Конец у этой истории трагический.
      В начале нашего века немало шума наделали опыты по омоложению стариков  -вполне научные, с помощью медикаментов и "хирургических операций.
      Но всегда, всегда были люди  -- немногие, особенные,  -- владевшие секретом сохранения духовной свежести, юности до глубокой старости. В этом им помогала не медицина, не особые физические достоинства, а прежде всего неослабевающая воля к жизни, деятельности, познанию.
      САМОСОЗДАНИЕ
      Как складывается великий ученый? Из каких событий, случайностей, закономерностей, врожденных способностей и приобретенных качеств? Безоговорочного ответа на эти вопросы нет.
      Великие ученые бывают разными по характеру творчества. Одни знамениты тонкими и точными опытами, другие  -- обширнейшими знаниями и обобщениями множества фактов, третьи  -- остротой мысли и неожиданными идеями, четвертые  -- глубиной исследований и умением находить скрытые закономерности природных явлений, пятые  -- разносторонностью научных интересов и синтезом идей и фактов из разных областей знания.
      С Владимиром Ивановичем Вернадским особая сложность. Его следует относить... ко всем выделенным типам ученых сразу! Его отличали одновременно и точность анализа, и необычайная широта знаний, и умение обобщать множество фактов, и острота мысли, рождающая неожиданные идеи, и глубина исследований, позволяющая находить скрытые природные закономерности, и разносторонность интересов. Прекрасная память, замечательная работоспособность, знание многих иностранных языков, увлеченность научной работой, постоянное пополнение запаса знаний. Однако нельзя забывать, что сотни, тысячи людей обладали и обладают не менее емкой памятью, чем Вернадский, и не меньшей работоспособностью и прочими очень полезными, а то и необходимыми для ученого качествами. Почему они не становятся хотя бы отчасти подобными Вернадскому?
      Среди современных детей и юношей искусственно отбирают наиболее одаренных. Их обучают в специальных школах, они посещают кружки и факультативы, с детства приобщаются к серьезным научным изысканиям, общаются с известными учеными, пользуются великими техническими достижениями (радио, телевизор, кино, магнитофонные записи и т. п.) для углубления в избранную специальность. Почему нет сейчас десятков, сотен Вернадских?
      На подобные вопросы отвечают: наука ныне не та; или: есть такие ученые, только мы не умеем их оценить; или: такие гении рождаются раз в сто лет.
      Безусловно, за последние десятилетия появилось множество новых отделов науки. Но ведь в своих главных чертах современная наука сформировалась в первой половине нашего века (до 1940 года). Строение атомов и атомных ядер, радиоактивность, элементарные частицы и античастицы, поля и вакуум, учение о сферах Земли, основные космологические идеи, теория ракетных и космических полетов, биохимия, экология... Многое из того, что сейчас считается новым, при ближайшем рассмотрении оказывается продолжением и развитием старого.
      Может быть, сейчас просто нет необходимости в научных обобщениях, в широком охвате природных процессов, а требуется вести узкие конкретные разработки? Нет, именно конкретных разработок так много и они нередко так мелки, что чаще всего имеют очень ограниченное научное значение. То и дело слышатся призывы к широкой постановке проблем, комплексным разработкам, синтезу знаний, обобщениям на самом высоком уровне.
      Ну а если мы просто не умеем оценить современных научных гениев? Маловероятно. Наука сейчас в почете, ученым предоставлено немало льгот, оценку их трудов проводят международные организации. Если ученый опубликует свои труды, вряд ли они пропадут, подобно семенам, упавшим на бесплодный камень.
      "Мы с сожалением должны сказать,  -- писал в 1963 году академик Д. В. Наливкин,  -- что второго Вернадского среди нас нет. Мы иногда даем выдающиеся, блестящие исследования и идеи, но все же для каждого из нас совокупность этих исследований, работ и идей не могут сравниться с итогами научной деятельности Владимира Ивановича". И в наши дни с полным основанием можно повторить слова другого академика  -- А. П. Виноградова: "Как путники, которые чем дальше отходят от горы, тем лучше ее видят, так и мы... видим сейчас все растущий на наших глазах образ ученого огромной силы".
      Еще раз обратим внимание на то, что путь Вернадского в науку был обычным для его времени. В семье с ним не проводили специальные занятия ни родные, ни репетиторы. Он никогда не был лучшим учеником, хотя учился легко.
      Что же сыграло решающую роль в формировании личности Вернадского?
      Имеется несколько интересных документов на этот счет. На склоне своей жизни Вернадский написал: "Первое место в моей жизни занимает и занимало научное искание, научная работа, свободная научная мысль и творческое искание правды личностью". Действительно, жажда познания у Вернадского была огромна и неутолима. Любопытно, что о ней он писал в самом начале своего научного пути:
      "Нет ничего сильнее жажды познания, силы сомнения... Это стремление  -есть основа всякой научной деятельности; это только позволит не сделаться какой-нибудь ученой крысой, роющейся среди всякого книжного хлама и сора; это только заставляет вполне жить, страдать и радоваться среди ученых работ, среди ученых вопросов; ищешь правды, и я вполне чувствую, что могу умереть, могу сгореть, ища ее, но мне важно ее найти, и если не найти, то стремиться найти ее, эту правду, как бы горька, призрачна и скверна она ни была".
      Приведенные выше две цитаты разделяет пятьдесят шесть лет, целая человеческая жизнь. Жажду познания ученый сумел сохранить на протяжении всего своего творческого пути.
      Надо отметить, что Вернадский никогда не стремился стать чем-то вроде ходячей энциклопедии (подобные люди иногда встречаются и способны поразить собеседника водопадом разнообразных сведений, почерпнутых из многих источников, но только не выстраданных, не открытых самостоятельно). Он считал, что "... не в массе приобретенных знаний заключается красота и мощь умственной деятельности, даже не в их систематичности, а в искреннем, ярком искании... И масса удержанных умом фактов, и систематичность познанных данных  -ученическая работа, она не может удовлетворить свободную мысль. Я лично думаю, что систематичность даже невольно ограничивает мысль".
      Научные поиски Вернадский понимал как свободную работу мысли. Об этом он писал многократно. "Необходима свобода мысли в самом человеке. Отсутствие искренности в мысли страшно чувствуется в нашем обществе" (1894 г.). "Право свободы мысли для меня представляет одно из необходимейших условий нормальной жизни, с отсутствием чего я никогда не мог примириться" (1942 г.).
      Но ведь свободно мыслят многие, и одно это еще не гарантирует крупных творческих достижений. Так почему сформировался Вернадский именно таким, каким мы его знаем? Обратимся в 1884 году, когда Вернадский учился в университете. Тогда он выработал для себя вполне определенную программу поведения:
      "Итак, необходимо приобрести знания, развить ум... Первое дело:
      1. Выработка характера. Преимущественно следует: откровенность, небоязнь высказывать и защищать свое мнение, отброс ложного стыда, небоязнь доводить до конца свои воззрения, самостоятельность...
      2. Образование ума: а) знакомство с философией, б) знакомство с математикой, музыкой, искусствами.
      Задача человека заключается в доставлении наивозможной пользы окружающим".
      Чтобы поставить себе цель  -- выработать характер и ум, надо, конечно, иметь соответствующий склад характера и ума. Но что бы ни было дано смолоду, одним этим "капиталом наследственности" вряд ли можно обойтись. У Вернадского в юности оформилась достаточно четкая (хотя и не детальная) установка на определенный образ жизни.
      Для Вернадского не было сомнений: необходимо в первую очередь уважать человеческую личность, ее право на свободу, счастье. Он не умел проходить мимо страданий людей, углубляясь в свои переживания и в науку.
      "Нельзя мысль отвлекать исключительно в сторону личных, мелких делишек, когда кругом стоят густою стеной великие идеалы, когда кругом столько поля для мысли среди гармоничного, широкого, красивого, когда кругом идет гибель, идет борьба за то, что сознательно сочла своим и дорогим наша личность".
      ... Многие юноши увлекаются высокими идеалами, желают прожить жизнь честно, красиво, интересно. Особенность Вернадского в том, что у него хватило духовных сил для выполнения своей жизненной программы.
      Французский писатель Жюль Ренар, родившийся на год позже Вернадского, писал о себе: "Из тебя ничего не выйдет. Что бы ты ни делал, из тебя ничего не выйдет... Ты работаешь каждый день. Ты принимаешь жизнь всерьез. Ты пламенно веришь в искусство... Но из тебя ничего не выйдет. Тебе не приходится думать ни о деньгах, ни о хлебе. Ты свободен, и время тебе принадлежит. Тебе надо только хотеть. Но тебе не хватает силы".
      Действительно, так: не хватает силы  -- и напрасно надеяться на великие достижения. "Талант  -- вопрос количества,  -- справедливо отметит Ренар.  -Талант не в том, чтобы написать одну страницу, а в том, чтобы написать их триста... Самые мощные волы  -- это гении, те, что не покладая рук работают по восемнадцати часов в сутки".
      И снова перед нами стена, за которой ничего не видно; во всю стену надпись: "Талант  -- это сила, мощь, работоспособность". Но откуда в конце концов берутся сила, мощь, талант?!
      По странному совпадению в те же годы, что и Вернадский, примерно о том же  -- о собственной жизненной программе  -- писал Антон Павлович Чехов:
      "Воспитанные люди должны удовлетворять следующим условиям:
      1. Они уважают человеческую личность, всегда снисходительны мягки, вежливы, уступчивы... 2.... Не лгут даже в пустяках... 3. Они не суетны... 4. Если имеют в себе талант, то уважают его; они жертвуют для него всем... 5. Они воспитывают в себе эстетику...
      Им, особенно художникам, нужны свежесть, изящество, человечность...
      ... Тут нужны беспрерывные дневной и ночной труд, вечное чтение, штудировка, воля... Тут дорог каждый час".
      Вообще Вернадский и Чехов  -- люди весьма разные  -- были очень похожи в главном: они ориентировались на сходные идеалы человеческой личности, "самосоздавая" себя в соответствии с этими идеалами.
      Ни Чехов, ни Вернадский терпеть не могли выставлять себя напоказ и слушать юбилейно-хвалебные речи в свой адрес. На групповых фотографиях Чехов обычно остается на втором плане. То же можно сказать и о Вернадском. На одной из фотографий 20-х годов в центре торжественно сидят германские министры, а с краю скромно стоят Вернадский и Эйнштейн.
      Чехов, как и Вернадский, обладал необычайной духовной силой, "Он в предсмертные месяцы,  -- писал Корней Чуковский,  -- наперекор своей страшной болезни снова и снова садится за стол и между приступами тошноты, кровохарканья, кашля, поноса пишет холодеющей, белой, как из гипса, рукой свою последнюю пьесу... и все же заканчивает работу в назначенный срок  -побеждает свои немощи творчеством,  -- если бы мы видели Чехова только в эти предсмертные месяцы, мы и тогда убедились бы, что это  -- героически волевой человек".
      Чехов посмеивался над своей смертельной болезнью. Вернадский спокойно и просто говорил о приближающемся конце своей жизни. Ему не приходилось превозмогать мучительные недуги, как Чехову. Его жизненный путь внешне проходил очень ровно и, казалось бы, гладко. Но вспомним: его поиски научных и общечеловеческих истин проходили в годы величайших общественных бурь, на крутом переломе истории великого государства Российского, в годы жестокой гражданской войны и послевоенной разрухи, в период резкой и мучительной перестройки веками сложившегося уклада жизни, идеологий, философских воззрений...
      Кто-то скажет: врожденные достоинства. Другой возразит: влияние среды. Третий заметит: стечение обстоятельств. Четвертый обобщит: и врожденные способности, и воздействие окружающее среды, и определенная доля случайности, стечение счастливых событий  -- все это взятое вместе и определяет гениальность...
      Запись молодого Вернадского в его дневнике: "Первое дело  -- выработка характера". Из письма Чехова: "Надо себя дрессировать".
      Истинный гений должен не только родиться талантливым. Его создают не только наследственность, среда и обстоятельства личной и общественной жизни. Он создает сам себя.
      Человек в отличие от животного сознает свою личность, размышляет о себе, старается понять себя. Короче говоря, человек наделен самосознанием.
      Следующий шаг  -- самосоздание. Человек начинает думать не только о том, каков он есть, но и о том, каким он должен стать. Понимая себя, он не удовлетворен способностями, данными ему при рождении. Его не устраивает окружающая среда, часто заставляющая подчиняться, плыть по течению, "стать как все умные люди". Он не желает быть рабом обстоятельств, приспособленцем.
      Трудный путь. Но если всерьез вступить на него, то почти наверняка наградой будет интересная, светлая, густо прожитая жизнь.
      Возможно, стать спортсменом или цирковым артистом, выработать в себе незаурядную физическую силу, ловкость, выносливость проще, чем "дрессировать себя" духовно, вырабатывать характер и ум. Однако и в том и в другом случае человек вступает на путь самосоздания, преодолевает трудности не только внешние, уготованные ему судьбой или воспитанием, но и внутренние, личные слабости, недостатки.
      Нелегкая жизнь людей, стремящихся создавать себя, не поддаваться изменчивым обстоятельствам жизни, избегать протоптанных, избитых дорог. Об одном из таких людей, русском историке и философе прошлого века С. Н. Трубецком, Вернадский писал: "Вся его жизнь была борьбой... Это была борьба свободной мыслящей человеческой личности, не подчиняющейся давящим ее рамкам обыденности. Своим существованием... она будила кругом мысль, возбуждала новую жизнь, разгоняла сгущавшиеся сумерки... Она была проявлением вековой борьбы за свободу мысли, научного искания, человеческой личности".
      Таким был и сам Вернадский.
      Некогда Сократа спросили: "Что легче всего?"  -- "Поучать других",  -ответил мудрец, "А что труднее всего?"  -- "Познать самого себя" (последняя фраза, как считается, была начертана на стене Дельфийского храма).
      "Познай самого себя". С этого начинается человек. Становится он полноценной человеческой личностью не сразу. На этом пути начертано: создай самого себя! Самосоздание гения  -- это одновременно и величайшее достижение, и величайшая тайна...
      Не то, что мните вы, природа:
      Не слепок, не бездушный лик  -
      В ней есть душа, в ней есть свобода,
      В ней есть любовь, в ней есть язык...
      .....
      Они не видят и не слышат,
      Живут в сем мире, как впотьмах,
      Для них и солнцы, знать, не дышат,