СМУТА ВРЕМЕН ЦАРЕВНЫ СОФЬИ

Разинский бунт, обернувшийся Крестьянской войной, был подавлен так свирепо и безжалостно, словно русский народ подвергся нападению лютых иноплеменников-иноземцев. Это со всей определенностью показало, что все население разделилось на две касты: власть имущих господ и подвластный им народ.

Такая классификация предельно проста и, как нам представляется, бесспорна. Она схематична, но именно поэтому помогает избавиться от лишних деталей, ничего по сути дела не меняющих. Какие бы хитроумные доводы ни выставлялись против так называемого классового подхода, его недопустимо отвергать или недооценивать. Он особенно важен, когда речь идет о духовных, идейных основах общества.

В отличие от схематичной экологической пирамиды, у каждого социального слоя есть своя осознанная или стихийно сложившаяся идеология. У людей материальная и духовная жизнь взаимосвязаны и взаимно обусловлены. Их единство и определяет человеческое бытие.

Мы не станем вдаваться в философские рассуждения. Сойдемся хотя бы на том, что не только положение, но и взгляд на мир зависит от того, подневольный работник ты или господин. При этом подневольность может выражаться по-разному в зависимости от общественной системы; при капитализме под угрозой безработицы и превращения в бомжа она, быть может, не менее безнадежна, чем при крепостничестве или даже некоторых формах «милосердного» рабства (как известно, положение раба существенно, а то и радикально менялось в зависимости от конкретных места и времени).

В любом государстве так или иначе неизбежны эти две основные идеологии, определяемые социальным положением. Во время народных восстаний и революций это выражается в особо обостренных формах. В этом суть любой гражданской войны.

Вот и всю эту стихийную систему бунтов и восстаний в России времен Разина можно назвать гражданской войной. Этим объясняется и зверская жестокость с обеих сторон. Низшие слои восстали на своих господ, выплескивая накопившиеся вековые обиды. Господа с не меньшей яростью отстаивали свое привилегированное положение.

«Так окончилась кровавая драма, – писал Костомаров, – имевшая значение попытки ниспровергнуть правление бояр и приказных людей, со всяким тяглом, с поборами и службами, и заменить старый порядок иным – казацким, вольным, для всех равным, выборным, общенародным. Попытка эта была задушена в пору: дух мятежа не успел еще охватить большей части Московского государства; нестройные толпы поселян не в состоянии были выдержать борьбу с войском, уже отчасти знакомым с европейским военным обучением. Известно, что правильно обученное войско, составляющее притом отдельное от народа сословное тело, везде было лучшей опорой властей против народных волнений».

В случае с Крестьянской войной, о которой идет речь, победа осталась не на стороне народных масс, неорганизованных и имеющих весьма туманное представление о том, каким должно быть справедливое государственное устройство. Хорошо вооруженные, обученные, дисциплинированные полки «иноземного строя» в этом отношении имели колоссальные преимущества. Они действовали как завоеватели, усмиряющие туземцев (пусть даже и одной с ними национальности). Все происходит так, как обычно на войне, и победитель получает право распоряжаться покоренным людом по своему усмотрению. Это полностью относится к Крестьянской войне, где народ, привыкший к труду, а не войне, обречен на поражение.

С той поры на Руси долгое время простой народ пребывал в покорности победителям-господам.

Поражение народа было жестоким. Теперь пришел черед борьбе за власть среди господствующих группировок. Пришло время дворцовых интриг и переворотов «сверху» и наверху.

«Бунташный» ХVII век заканчивался, как и начинался, смутой, но уже, можно сказать, другого типа, оказавшей определенное влияние на личность и поступки великого преобразователя России – Петра I.

В апреле 1682 года скончался старший брат Петра (по отцу) царь Федор Алексеевич. На престол должен был взойти его родной брат Иван. Но он, подобно Федору, был болезненным, отставая в физическом и умственном развитии даже от младшего по возрасту десятилетнего Петра. Почти до четырехлетнего возраста он жил в роскоши, имел сложные технические игрушки, которые дарил ему отец. В январе 1676 года Алексей Михайлович скончался. Корона перешла к старшему сыну от первой жены Федору, а реальная власть – к приближенным к нему боярам. Вдовствующая молодая царица и ее сын были отстранены от престола.

На похоронах Федора Алексеевича знать целовала руки обоим царевичам: Ивану и Петру. Но кого из них возвести на трон? Патриарх Иоаким, сторонник Петра, произнес речь о кончине царя и предложил назвать его преемника. Громче всего прозвучало имя царевича Петра. Сказались прежде всего дворцовые интриги, да и малолетство царевича было на руку боярам, позволяло управлять государством за его спиной. Хотя и без того слабый понурый Иван-царевич не вызывал симпатии, в отличие от младшего Петра – рослого не по годам, с блестящими смышлеными глазами и румяными щеками.

С этого момента борьба за власть вспыхнула с новой силой. Родственники Петра без промедления принялись разбирать доходные должности и грабить казну. Однако время для обогащения было выбрано крайне неудачно.

Царь Алексей Михайлович оставил сыновьям тяжелое наследство. Страна была истощена гражданской войной. К этому добавлялись тяготы и жертвы из-за войн с Польшей, не желавшей признавать воссоединение Левобережной Украины с Россией, а также со Швецией за выход к Балтийскому морю. Кроме того, не затихали внутренние распри среди господствующих групп, связанные с превращением сословно-представительной монархии в абсолютную.

При царе Федоре Алексеевиче было отменено местничество, основанное на принципе «по отцу и сыну честь». То есть высшие должности переходили по наследству. Это влекло за собой немалые беды, особенно в военном деле, где знатности отдавали предпочтение перед доблестью и полководческим талантом. (Странным образом местничество в новых формах возродилось на исходе советской власти, особенно во времена Брежнева, Горбачева и Ельцина, когда родственники высокопоставленных особ получили возможность занимать ответственные и выгодные должности.) Отменив Земские соборы, Федор Алексеевич сохранил Боярскую думу. Это было косвенным свидетельством того, что бояре несколько укрепили свои позиции в управлении государством.

Но если волнения и бунты народных масс были в основном подавлены, то возникла другая проблема, связанная отчасти с теми, кто подавлял восстание. Стрельцам – полурегулярной армии, созданной Иваном Грозным, – часто задерживали денежное довольствие. Им разрешили заниматься хлебопашеством, ремеслом и торговлей. Такая армия не могла толком заниматься ни гражданским делом, ни военным, ни находиться на самообеспечении.

Стрельцы, понимая свою ценность для господствующих классов, стремились улучшить свое благосостояние, получить привилегии. Являясь опорой власти, они имели основания для этого. Тем более что страдали от поборов со стороны своих начальников и приказных чиновников.

Их жалобы оставались безответными. Тогда стрельцы стали собираться тайно и на открытые совещания, составлять списки своих обидчиков, чтобы потом расправиться с ними. К стрельцам примкнули солдаты из полков «иноземного строя», пушкари и прочие мелкие служилые люди. 30 апреля 1682 года они предъявили царице-регентше и правительству ультиматум, требуя выдать 16 своих начальников. Требование было выполнено, и провинившихся били кнутами. Стрельцы, составлявшие основу гарнизона столицы, осознали свою силу и власть над обитателями Кремля.

Воспользовавшись беспорядками, некоторые горожане принялись за грабежи. Но стрельцы фактически взяли власть в свои руки, публично казнили воров и грабителей (в их числе и некоторых своих товарищей), закрыли кабаки.

Отстраненные от правления и государственной казны бояре Милославские и дочь царя Алексея Софья пустили слух, будто Федора Алексеевича отравили, а царевича Ивана задушили.

15 мая под звуки набата взбунтовались стрельцы. Во главе с новыми, избранными, командирами, с хоругвями и знаменами, под звуки полковых оркестров они в полном вооружении двинулись из стрелецких слобод к центру столицы и взяли его в кольцо. К ним примкнула кремлевская охрана.

Бунтовщики подошли к дворцу. Раздавались крики: «Нарышкины задушили царевича Ивана!»

Испуганная царица Наталья вывела на Красное крыльцо двух царевичей. Но толпе требовались жертвы. Царице был предъявлен список сорока «изменников». На глазах малолетнего Петра стрельцы учинили зверскую расправу, «рубили и крошили в мелочь» многих бояр, среди которых были наставники и родственники царевича.

Это страшное зрелище запечатлелось в душе мальчика и на всю жизнь оставило шрам. Почти все близкие родственники Нарышкиных и их приближенные были убиты или сосланы. Обоих царевичей признали царствующими при первенстве Ивана Алексеевича. Правление государством взяла в свои руки царевна Софья. Правда, тогда она еще не упоминалась в правительственных документах.

Стрельцы и их начальник князь Хованский выдвигали все новые требования. Софья поначалу их выполняла, вела сложные переговоры с бунтарями, выдала им задолженности, увеличила денежное жалование, дала им привилегированное название «надворной пехоты» и даже велела соорудить в центре Москвы обелиск в честь событий 15 мая.

Стрельцы пребывали в радостном состоянии, упиваясь своей «демократической» властью. Все лето 1682 года в стране царило двоевластие (нечто подобное происходило в нашей стране в 1607-1609 годы, весной 1917 года, в октябре 1993-го). Они арестовывали, казнили или ссылали не угодных им бояр, приказных, командиров. Вмешивались в деятельность правительства, Боярской думы.

Громя 15 мая Холопий приказ, стрельцы кричали: «Всем слугам боярским дана от нас полная воля на все стороны!» А когда через десять дней холопы подали челобитную с просьбой о получении вольности, те же стрельцы, уже заимевшие власть, приступили к репрессиям. Холопов пытали и вешали. Стрельцы быстро теряли своих союзников в Москве.

Воспользовавшись этим, Софья призвала себе на помощь дворянское ополчение, приказала схватить и казнить Хованского с сыном. Горожане выступили на ее стороне. Стрелецкий бунт был подавлен.

Отметим, что и на этот раз, в период стрелецкой смуты, как нередко бывало на Руси, да и в других странах, церковь оказалась в центре политических и социальных столкновений. (Притязания религиозных деятелей на единственно «духовную власть» вольно или невольно переходят в социально-политические сферы, в особенности когда встает вопрос, чью сторону поддерживать – господствующих или угнетенных классов; и хотя Иисус Христос всегда оставался на стороне бедных, униженных, угнетенных, для слишком многих церковных иерархов ближе, родственней и выгоднее были и остаются имущие власть и капиталы.)

В июле 1682 года произошло знаменательное событие. В Москве обрели авторитет раскольники, у которых оставалась поддержка в народе. К тому же Хованский старался использовать их в своих политических целях. Лидеры раскольников обратились к стрельцам с просьбой о защите: «И вы, братие, нас в поругание по-прежнему не дайте, якоже и братию нашу жечь да мучить, но будите готовы обличать их новую веру». Среди стрельцов стала составляться челобитная о восстановлении старой веры и отмене реформы бывшего патриарха Никона.

Москва забурлила. Начались избиения представителей официального духовенства и активных никониан. Раскольники, пользуясь сочувствием и поддержкой многих стрельцов и посадских людей, двинулись к Кремлю, требуя искоренить никонианство. Патриарх Иоаким, по настоянию которого в апреле того же года были сожжены лидеры старообрядчества (протопоп Аввакум, Епифаний и другие), струсил. Он начал оправдываться тем, что-де «новая вера» была заведена до него. Потом прибежал к царевне и начал плакать: «Теперь-де наша конечная погибель пришла, напрасно-де их раздразнили».

Царская семья и двор были уведомлены стрельцами, что если кто-нибудь из них заступится за церковные «новые» власти, то им, пусть даже это будут юные царевичи, «от народа не быть живым». Как видим, смута достигает апогея, когда и церковная и царская власти теряют авторитет.

Софья не растерялась, проявив хитрость и мужество. Она повелела «расколоучителям» явиться на «прения о вере» в Грановитую палату. Там она заняла Царское место и умело вела «прения», показывая выборным стрельцам, что староверы – бунтари, буяны и враги государственного порядка. Выступления затянулись, многие люди стали терять к ним интерес и расходиться по домам.

Под вечер стрельцам был преподнесен от царей-государей подарок: на каждый десяток человек выдали по ушату простого и «поддельного» пива, «такоже и мера мёду». Тотчас собравшиеся стрельцы «и думать перестали» о бунте, «да и побежали всякий десяток со своим ушатом, да перепилися пьяны». Тогда уже пошли другие разговоры, и все обиды на начальство позабылись, а любовь к царям нахлынула такая, что начали колотить раскольников как еретиков и бунтовщиков.

В результате стрельцы принесли затребованную Софьей «повинную» и арестовали лидеров раскольников, которых вскоре казнили. Церковные иерархи были спасены. Так стрельцы лишились опоры на тех, кто был сторонником старой веры. Окончательно капитулировали стрельцы в январе 1683 года. По всей Руси читались царские указы, скрывавшие правду о московской смуте. Она в них была представлена как заговор Хованских. Ее стали называть впоследствии «хованщиной». В 1686 году правительство Софьи добилось крупного успеха во внешней политике: был заключен Вечный мир с Польшей, по которому Левобережная Украина навсегда оставалась с Россией, имея значительную автономию. По существу, Софья была царицей. Царствующие особы величались так: «Великие государи цари и великие князья Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич и великая государыня благоверная царица и великая княжна София Алексеевна, всея Великие и Малые и Белые России самодержцы».

Однако братья взрослели. И хотя власть Софьи укреплялась, наступал черед правления кого-нибудь из них. Петр все более интересовался государственными делами, в чем его поощряла мать Наталья Кирилловна. Он все более ненавидел Софью, тем более что ему нередко шептали о том, будто сестра замышляет против него недоброе.

Софья постоянно присутствовала на придворных церемониях. Петр посещал их редко и неохотно. Получалось так, что перед знатью и народом главной правительницей представала она. Находясь постоянно в тени, Петр сдерживался, не показывая своей растущей неприязни к сестре, проводя время в воинских играх и нередко следовавших за ними грубых увеселениях.

В стране было неспокойно. На дорогах пошаливали разбойники, временами вспыхивали бунты. Был предпринят поход пылко любимого Софьей фаворита князя В.В. Голицина против Крымского ханства в 1687 году, закончившийся бесславным отступлением. Через год поход был повторен. Отдельные отряды крымских татар были разгромлены, но осаждать укрепленный Перекоп Голицин остерегся. Эта неудача осложнила положение Софьи.

Царица Наталья, демонстрируя возмужание сына, женила его на красавице боярышне Евдокии Лопухиной. Однако Петра привлекали больше корабли, построенные на Переяславском озере, да учения с потешными полками. В скором времени эти его потехи обернутся нешуточными делами. А пока в письмах матери он о жене и не вспоминает, сообщая о своих занятиях и подписываясь: «сынишка твой, в работе пребывающий, Петрушка».

После женитьбы царей Ивана и Петра стало ясно, что время правления Софьи заканчивается. Есть версия, что она по этой причине замыслила дворцовый переворот. Новый начальник стрелецкого приказа, ближний окольничий Ф.Л. Шакловитый, к тому же ее «новый галант», пытался возвести царевну на трон, избавившись каким-либо образом от Петра. Пригласив к себе стрелецких начальников, он предложил им подписать челобитную о том, чтобы возвести регентшу на трон. Те, вспомнив ужасы подавления «хованщины», стали отговариваться неграмотностью. Шакловитый настаивал, показывая подготовленное им прошение не только от стрельцов, но и от всех жителей Москвы.

Дело сорвалось, и приглашенные разошлись. Правда, некоторые из стрельцов изъявили готовность поддержать замысел, предложив даже убить Петра. Один из вариантов покушения – напасть на него во время пожара. Они тогда случались часто, а Петр любил участвовать в их тушении, нередко бросаясь в самые опасные места.

Подобное злодеяние могло восстановить против Софьи народ. Тогда она и ее сторонники прибегли к хитрости: пустили слух, будто царица Наталья и ее сын готовятся убить царя Ивана и царевну Софью. Шакловитый призвал отряды вооруженных стрельцов на Лубянку и в Кремль.

Однако большинство стрельцов бунтовать отказалось. Им были непонятны дворцовые интриги, а сломя голову следовать за своим начальником в столь неопределенной ситуации они не захотели. Возможно, Шакловитый решился на отчаянный шаг: организовать убийство Петра. Во всяком случае, именно это сообщили Петру два стрельца, которые ночью 7 августа 1689 года явились к нему в Преображенское и сообщили об опасности.

Спросонок Петр в ужасе бросился в конюшню босой, в одной сор очке, вск очил на к оня и умч ался в ле с. По жалу й, ег о об уял страх, пережитый им в детстве, во время стрелецкого бунта.

Его отыскали слуги, одели, вернули домой, откуда он отправился в Троице-Сергиеву лавру. Туда стали стягиваться верные ему бояре, стрельцы и потешные отряды, ставшие к тому времени нешуточным войском. А когда прибыли еще и служивые иноземцы, стало ясно, что дело Софьи проиграно. Она вынуждена была выдать заговорщиков. Ее отправили в Новодевичий монастырь и постригли, нареча Сусанной. Шакловитый и его сторонники после пыток были казнены.

Большая и малая смуты времен царевны Софьи свидетельствовали о том, что началась новая эпоха. Боярская олигархия, хотя и не исчерпавшая свои силы, но напуганная народным восстанием, вынуждена была уступить служилому дворянству. Обретали значительную власть государственные чиновники. Полное и окончательное установление абсолютной монархии становилось неизбежным.

Стрелецкое восстание 1682 года ускорило не только создание регулярной армии, но и петровских реформ вообще. Оно же положило начало активному участию армии в политике, которое особенно сильно проявилась в период дворцовых переворотов 1725-1741 годов.

Был создан прецедент, сыгравший немалую роль в последующую эпоху: впервые за 150 лет после Елены Глинской к власти пришла женщина – царевна Софья Алексеевна. Поэтому, когда после смерти Петра I на трон вступила Екатерина I, дело не пошло дальше ворчания: «какое житье под бабой…» Тем более что ворчавшие попадали в пыточные застенки Тайной канцелярии.

Стрелецкие смуты оказали немалое влияние на личность Петра I, главным образом отрицательное. Они впоследствии тормозили, а то и сводили на нет некоторые его важные преобразования.

У него бывали приступы жестокости, доходившей до бешенства. Порой он поддавался страху, подозрительности, эмоциям. А главное, в нем развилась стойкая неприязнь к боярской патриархальной Москве, которая привела к недооценке некоторых важных сторон наследия Московской Руси. Он готов был рвать все связи с прошлым.

Петр I был противоречив и по своему характеру, и по деяниям. Он «прорубил окно в Европу». Однако сделано это было за выкуп в 2 миллиарда ефимков (серебряных рублей), заплаченных шведам за прибалтийские земли и часть Финляндии. Только отчаянный человек, ненавидящий Москву, рискнул бы заложить новую столицу на гиблых болотах. А он не только задумал, но и частично осуществил этот грандиозный замысел. Десятки тысяч крестьян мучались, болели, умирали на этой стройке.

Петр I создал военный российский флот и мощную армию. При нем было основано более 200 фабрик и заводов. Но все это потребовало огромных зат рат с ил и средст в. На лога ми о бл аг ал ось в се: ку пл я, продажа, проезд, баня, борода и даже гроб.

Усилив государственную власть и самодержавие, введя обязательное образование для дворян и содействуя просвещению, он наложил на крестьян тяжкое бремя подневольного непосильного труда. Излишне высоко ценя западных специалистов, император невольно содействовал засилию на Руси иноземцев, прежде всего немцев. Это предопределило «бироновщину» и дворцовые перевороты. Только в XIX веке настала пора торжества русской культуры, соединившей классическое европейское Просвещение с народными традициями и национальной самобытностью.

Петровское время было трудным для всех слоев российского общества. Но все-таки можно согласиться с В. И. Вернадским: «Великим счастьем русского народа было то, что в эпоху перестройки своей культуры на европейский лад он не только имел государственного человека типа Петра, но и научного гения в лице Ломоносова» (знаменательно, что этот гений – был плоть от плоти русского народа).

О ПРЕОДОЛЕНИИ ПРОШЛОГО

Стрелецкие смуты были предтечами петровских революционных реформ, направленных на преодоление прошлого. Так было, в той или иной степени, и едва ли не со всеми смутами. Но есть и одно странное исключение.

Вновь придется обратиться к новейшей истории России. Что было провозглашено, точнее, не сразу оглашено перестройщиками Горбачева и реформаторами Ельцина? Они призывали к преодолению недавнего прошлого, целого семидесятилетия советской власти, и делали все, что было в их силах, чтобы при всякой возможности очернять этот период в жизни страны.

Показательно, что главным объектом постоянных нападок и проклятий была давно завершенная эпоха Сталина, когда якобы в стране был «большой террор» и была создана «империя зла».

Тогда же были пущены «утки» о «периоде застоя», «совке» и «деревянном рубле». Совслужащие, а в особенности журналисты и прочие интеллектуалы, смаковали на разные лады эти «слоганы». И это в ту пору, когда рубль был одной из самых устойчивых валют на свете! Прирост валового общественного продукта был при «застое» в десятки, если не сотни раз выше, чем в 2001 году, когда правительство радостно рапортовало о небывалом подъеме экономики.

Вот, к примеру, данные, опубликованные 3 ноября 2000 года в «Независимой газете»: отношение доходов 10% самых богатых и 10% наиболее бедных семей (можно его назвать коэффициентом несправедливости) составило 47, тогда как даже в США он равен 14, в Швеции – 11, Германии – 7, Японии – 6, Китае – 3. Разве это не полнейший позор, особенно после того, как даже в самом глухом «застое» при господстве брежневской партократии этот коэффициент был у нас примерно вдесятеро ниже!

Откуда вдруг взялись огромные суммы у «новых русских» олигархов? Ну, конечно же, из разворованной государственной казны, из карманов и сберкнижек трудящихся. Тут бы и содрогнуться обкраденному, обманутому, оболганному и униженному населению, как это было не раз в истории России даже при менее веских обстоятельствах. Но «новые русские» обыватели внимают увещеваниям «олигархов» и их интеллектуальных лакеев, а также совершенно безответственным руководителям государства, маниакально продолжающим губительные для народа (но, естественно, не для них и их ближних) «реформы», да еще и награждают «За заслуги перед отечеством» Ельцина…

В данном случае преемственность (в наихудшем) очевидна. Но если взят курс на полное преодоление советского прошлого, то во имя чего? Какие стоят, маячат, рисуются впереди ориентиры? Что предлагают народу средства массовой пропаганды и агитации, находящиеся под призором государства и олигархов?

Ответ отчасти дает принятый герб государства: двуглавый орел с короной между головами. Спрашивается, чем не угодили колосья, серп и молот, красная звезда? Уж не тем ли, что под флагами с этой звездой были одержаны великие победы? Что колосья, серп и молот наводят на мысль о правлении народа, трудящихся? В XX веке двуглавый отечественный орел и трехцветный флаг (он был принят у власовцев) терпели только поражение за поражением. Почему этим символам отдано предпочтение? Не потому ли, что они – самодержавные и имперские? Но страна считается демократической, а империей ругательно обзывают СССР.

Говорят, что возрождают старые русские традиции. Как это понимать? Принцип: самодержавие, православие, народность? И к чему с этой троицей пришли в начале XX века? Неужели надо снова возрождать то, что отжито, опровергнуто самой жизнью?

О народности, конечно, говорить не приходится при откровенной плутократии (власти богатых) и коэффициенте несправедливости – одном из самых высоких в мире. Самодержавие? Судя по тому, как Ельцин передал власть своему «наследнику», что получило одобрение большинства голосовавших на выборах, какая-то ностальгия по царю появилась. Возможно, это результат опять-таки оглушительной пропаганды и агитации, когда монархистами (без царя на троне, в изгнании или в голове) вдруг стали популярные деятели «новорусской» культуры.

Так может быть, православие спасет Россию? Теперь только с ним связывают духовность, словно забыв в религиозном экстазе (хочется сказать: «не верю!») о том, что у же очень много веков в духовной культуре всех народов, сколько-нибудь цивилизованных, религия занимает свое особое, но достаточно скромное место. Даже введение в СССР единой атеистической религии сделало ее одним из компонентов идеологии при небольшой роли в духовной культуре. О теократическом правлении в нынешней России речь вроде бы не идет. А количество православных, более или менее регулярно посещающих церкви, у нас вполне соизмеримо с числом мусульман (больше всех, пожалуй, атеистов или безверующих).

Выходит, нашему народу предлагают преодолеть свое недавнее славное прошлое во имя более отдаленного и бесславного (в XX веке, повторим) прошлого? Это же получается какой-то театр идеологического абсурда!

Вывод напрашивается один: смута конца XX века не просто затяжная, а совершенно немыслимая, фантастическая по своей нелепости. Она перешла на начало XXI века, не прекращаясь в умах очень многих людей и в обществе в целом.

Представьте себе нынешние торжественные выходы: президент РФ у трехцветного знамени под двуглавым орлом с короной и при звуках гимна… Советского Союза с переиначенным Сергеем Михалковым собственным текстом. Разве это не символично? Президент, корона, СССР… Тройная несовместимость!

Трудно придумать нечто столь же полно и ясно отражающее смутное состояние (если не сумеречное) общественного сознания. Такое впечатление, что у многих уже нет никакого желания выходить из него, ставшего привычным за долгие годы. Одних оно ввергает в эйфорию, других в беспросветное отчаяние, третьих в тупое равнодушие и покорность.

БОРЬБА У ТРОНА

Смерть крупного государственного деятеля нередко оборачивалась смутой в борьбе за власть. Вот и кончина Петра Великого не стала исключением. Тем более что он фактически сделал все, чтобы после него началась борьба за трон.

Покончив с нелюбимым сыном Алексеем, который в случае прихода к власти мог отменить все его реформы, Петр не испытывал доверия и любви к сыну Алексея, своему полному тезке цесаревичу Петру Алексеевичу. В результате царь постановил, что право престолонаследия передается не обязательно его потомкам и даже роду, а зависит от воли самого государя.

Сам Петр I своим примером доказал неразумность такого постановления, чреватого дворцовыми интригами и переворотами: он умер, так и не назвав имени своего преемника.

С общих умозрительных позиций он рассуждал верно: среди законных – по линии родства – претендентов на престол могут оказаться люди недостойные, а то и умственно слабые. Почему бы не предоставить право власти тому, кто это заслужил своими делами, кто наделен государственным умом и всеми другими качествами подлинного государя?

Однако в реальных условиях ситуации возможны разные, и закон должен это предусматривать. Как в случае с Петром, государь может не успеть назначить своего преемника. Да и так ли уж важно, чтобы у власти всегда находился выдающийся деятель? Значительно важнее – фактор преемственности, когда после крупных и разумных преобразований требуется их упрочить, укоренить в обществе. В частности, за той «революцией сверху», которую осуществил Петр Великий, требовались усилия иного рода: стабилизация обстановки, консервативная политика.

В этом отношении показателен (если не сказать трагичен) пример совсем недавний, когда Ельцин передал, в сущности, свою власть В.В. Путину. Последний тотчас уведомил, что будет продолжать «путь реформ», а для этого, чтобы привести общество к процветанию, требуется полный отказ от революционных настроений (то, о чем вещал снятый с должности революционер-разрушитель Е.Т. Гайдар). Теперь необходимы эволюционные про цессы…

Такой принцип управления государством был бы вполне оправдан лишь в том случае, если б ельцинские реформы дали хоть какой-то положительный результат и оставалось только удерживать и далее развивать достигнутое. Однако факты свидетельствуют о том, что именно эти «реформы» стали губительными для страны, народа, культуры, научно-технического и промышленного потенциала России, ее внешнеполитического положения. Весь мир был поражен невиданным преобразованием сверхдержавы в жалкую побирушку, находящуюся в финансовой кабале у Запада, с вымирающим населением и чудовищной коррупцией при фактически олигархическом правлении.