ИТОГИ БОЛЬШОЙ СМУТЫ

Финал этого периода достаточно точно охарактеризовал С.Ф. Платонов:

Прервем цитату. Вновь вспоминается ситуация в СССР времен правления Горбачева и Ельцина. Тогда быстро стало ясно, что взят курс на соединение олигархического капитала и олигархической власти в СССР-России с иностранными и причем постоянно враждебными нашей стране силами. Это вело к предательству интересов содружества социалистических государств, а затем и нашей страны.

Прикрывалось это фальшивыми лозунгами борьбы с тоталитаризмом и за права человека. Но вскоре выяснилось, что насаждается жесточайший экономический тоталитаризм и обеспечивается свобода для наихудших категорий населения при бесправии трудящихся и уничтожения под предлогом борьбы с милитаризмом и нерентабельными производствами наиболее наукоемких, экономически выгодных, хорошо развитых отраслей.

Для того чтобы не замечать и не понимать всего этого, надо было обманывать прежде всего самих себя, в надежде получить какую-то долю материальных благ с барского стола, пусть бы даже принадлежащего теперь иностранным хозяевам. Стало вдруг принято обращение не «товарищи», а «господа». Только вот ни безработный, ни бомж, ни мелкий бесправный служащий, ни скудно оплачиваемый пролетарий физического или умственного труда в эту категорию никак не вписывались. А вписались в нее те, кто говорили на блатном жаргоне.

Вновь приходится с горестным чувством повторять, что в конце XX века в России народ оказался морально, интеллектуально, духовно на значительно более низком уровне, чем в начале ХVII столетия. Ведь духовный и даже умственный уровень измеряется не числом аттестатов и дипломов, кандидатов и докторов, академиков и народных артистов на душу населения, а теми поступками, той великой интуицией, которая позволяет народу сохранять свою независимость, культуру, чувство собственного достоинства, готовность к великим свершениям…

Впрочем, вернемся в ХVII век и продолжим прерванную цитату: «Служилый землевладельческий класс, несмотря на то, что владел воинской организацией, потерпел неожиданное поражение от домашнего врага, в союзе с которым желал свергнуть иноземное иго. Нижегородские посадские люди в начале своего дела были сильны только горьким политическим опытом и научились на чужих примерах бояться неверных союзников больше, чем открытых врагов… Это была общественная середина, которая не увлекалась ни реакционными планами «княженецкого» боярства, ни тем исканием общественного переворота, которое возбуждало крепостную массу крестьян и холопей».

Если снова перекинуть мысленный мостик в конец XX века, то нельзя не отметить, что именно средний класс составлял подавляющее большинство советского общества. В отличие от капиталистических стран, здесь не было ни чрезмерно богатых, ни безнадежно бедных. Разница между самыми богатыми и наименее обеспеченными составляла небольшую величину, примерно как в Швеции, при среднем уровне доходов, отвечающем среднеевропейскому. Хотя в нашей стране природные условия значительно более суровые, чем в США или Западной Европе, географическое пространство более обширное и удовлетворять жизненные потребности населения труднее, чем на Западе. Тем более что наша страна в XX веке пережила две разрушительные войны с внешними врагами и одну гражданскую.

Как показывает опыт Смутного времени, позиция «среднего класса» в критический период становится решающей (ведь тогда даже бунтовавшие крестьяне были, по верному определению И.В. Сталина, «царистами», то есть предполагали установление царской власти, или стихийными анархистами).

И эта социальная группа продемонстрировала патриотизм, мужество, политическую зрелость, ясный рассудок. Можно ли то же сказать о среднем, а уж тем более правящем социальным слое СССР-России конца XX века? Нельзя.

Если надо тут что-либо доказывать, сошлемся хотя бы на то, что в результате горбачевской «перестройки» и ельцинских «радикальных реформ» был почти полностью уничтожен именно средний класс. Теперь под ним подразумевается незначительная (около 20%) категория, в которую входят преимущественно те группы, которые обслуживают имущих власть и капиталы. Это менее всего похоже на дворянство или «трудовую интеллигенцию», а скорее в большинстве своем – на холопов при олигархах или крупном начальстве…

«В смуте окончательно погибла вековая московская знать, недобитая Грозным, – писал Платонов. – Озлобленные его гонениями «княжата» все-таки пережили Грозного и видели конец его династии… Новое правительство образовалось без них в Ярославле; новая династия была создана без них в Москве».

В смуте конца XX века борьба за власть шла между двумя группами партократов: новыми, жаждущими буржуазного рая как вполне достижимого (для себя) идеала, и старыми, старавшимися сохранить прежние общественные устои, коммунистические идеалы. Победили «новые». Не только потому, что за них были тайные и явные олигархи, а также ведущие страны Запада. Преобразилось большинство представителей среднего класса, прежде всего многие идеологические работники и деятели культуры, а также значительная часть обуржуазившихся служащих и рабочих, научных работников, инженеров.

Все эти люди – не менее трети населения – разительно отличаются от тех «старых русских», которые вышли победителями из самых страшных испытаний, необыкновенно быстро преодолели большую Смуту начала ХVII века, победили в двух отечественных войнах. К концу XX века средний класс в СССР в значительной мере выродился, морально и интеллектуально ослаб, утратив самостоятельность мышления и высокие идеалы (попытка компенсировать их стояниями в церквах со свечками стало отвратительным лицедейством).

«Смута не изменила общественного строя Москвы, – продолжим цитировать Платонова, – но она переместила в нем центр тяжести с боярства на дворянство. Произошла смена господствующего класса, и новый господствующий класс сохранил на будущее время за собой и право на крестьянский и холопий труд, и право на придворную и служебную карьеру».

В конце XX века фактически господствовавший в СССР средний класс добровольно передал власть олигархам и их прислужникам, представителям местного и чужеземного капитала, криминально-экономическим кланам. И если в ХVII веке это привело в конце концов к закрепощению крестьян, то теперь экономическое закрепощение охватило практически всех трудящихся.

Давняя победа дворянства стала торжеством нового эксплуататорского (в марксистской терминологии) класса. Но при этом он осуществлял и важные государственные функции как в мирное, так и в военное время.

Победа олигархов и вороватых чиновников-казнокрадов в СССР-России стала торжеством не только антинародности, но и антигосударственности. По-видимому, многие оголтелые низовые «демократы» не понимали, что они свергают «коммунистическую диктатуру» под лозунгом: «Свободу эксплуататорам!» Они почему-то решили, что эксплуататоры будут грабить кого-то другого, но только не их, и будут радостно делиться этим награбленным со своими обездоленными ближними.

Надо иметь в виду, что Смута начала ХVII века действительно сильно смутила умы людей, привыкших к верховной царской власти и видевших в ней промысел Божий. «Но потрясающие события смуты, – писал Платонов, – и необходимость строить дом без «хозяина» (т. е. царя. – Авт.) заставили московские умы прозреть и понять, что страна без государя все же есть государство, что «рабы» суть граждане и что на них самих лежит обязанность строить и блюсти свое общежитие. Возникли системы местного самоуправления.

«На той же самой основе, – продолжал Платонов, – возник и выборный «Совет всея земли» – в тот момент, когда советные люди из городов соединились впервые в общеземском со боре и ста ли считать себя высше й властью в государс тве…

Рядом со старым понятием «царя государя и великого князя всея Руси» стало новое представление о «всей земле», олицетворяемой ее выборными… Старинный вотчинно-государственный быт уступал место новому, более высокому и сложному, – государственно-национальному».

Поначалу избранный царь и собор были едины в своей заботе о сохранении и усилении государства. «Всякое «великое государево и земское дело» делалось тогда «по указу великого государя и по всей земли приговору». При этом государев указ охотно опирался на земской приговор».

И вновь приходится признать, что в конце XX века в России произошло нечто прямо противоположное. Избранный президент пошел наперекор Верховному совету, выполняя волю олигархов и зарубежных сил. Он не остановился ни перед чем в стремлении сохранить свое господство, расстрелял Верховный совет и его защитников. Это чудовищное преступление совершалось на глазах сотен миллионов людей во всем мире.

Под личиной «борца с привилегиями» и радетеля «свободы личности» в Кремль пролез человек с низким интеллектуальным и нравственным уровнем, не гнушающийся предательства и обмана, худший представитель партократии. Его отвратительные качества стали проявляться сразу же, как только он достиг «высшей власти» путем предательства интересов Великой России (СССР) и русского народа.

Но дело даже не в том, каков тот или иной лидер сам по себе (подлецов и предателей немало у каждого народа), а в том, каково состояние общества, каково самосознание народа, который не отверг с презрением такого лидера и его приспешников, а охотно смирился с их безраздельным и разорительным хозяйничанием в стране.

Совсем иначе обстояли дела после Смуты начала ХVII столетия. «В 1613 г. позиции боярства все еще были не блестящи, – писал Г.В. Вернадский, – а противоречия между разнородными элементами боярства оставались острыми. Поэтому неудивительно, что самым влиятельным человеком в Думе был не аристократ, а думный дворянин, Кузьма Минин… Вне всякого сомнения, что Минин продолжал действовать в тесном контакте с Пожарским…

Примечательно, что поляки, прекрасно осведомленные о московских делах, называли Минина «казначеем и главным управителем» Московии, добавляя, что немало людей его социального статуса занимали основные позиции в административных ведомствах. Поляки даже насмехались над боярами, утверждая, что в Москве «посадские, поповичи и простые мясники» допущены управлять государством и земскими делами и даже руководить внешней политикой».

Как видим, на Руси в результате Смуты произошло нечто невиданное по тем временам: государством правили не олигархи-бояре, окружающие царя, а руководили возникшие элементы народовластия, и общая беда заставила сплотиться патриотические силы вокруг избранного государя.

Прежде в трудные времена русский народ демонстрировал свою сплоченность, твердую волю, мудрость и духовную мощь. В конце ХX века он оказался разобщенным, слабовольным, интеллектуально немощным, духовно опустошенным. В этом, как нам представляется, главный фактор краха СССР и последующей деградации России. Все остальные факторы – а их немало – отступают на второй план. Ибо без негласного соучастия значительной части населения невозможно было произвести тот колоссальный переворот, который привел в изумление весь мир.

Как пишет американский буржуазный журналист (русского происхождения) Павел Хлебников: «Превращение России из мировой сверхдержавы в нищую страну – одно из самых любопытных событий в истории человечества. Это крушение произошло в мирное время всего за несколько лет. По темпам и масштабу этот крах не имеет в мировой историй прецедента».

Безусловно верное суждение. Если не считать того, что «любопытное событие» с его позиций явилось для нас национальной трагедией.

Когда некоторые церковники призывали русский народ к покаянию за «грехи» советского периода, это было невольной (или сознательной?) провокацией, клеветой на советский народ, совершавший поистине подвиги в труде и сражениях на благо Родины, отстоявший независимость Отчизны в боях с иностранными интервентами и в Первую мировую, и в Гражданскую, и в Великую Отечественную войну. Так что если и надо каяться, то нынешним предателям Родины и тем, кто поддержал и благословлял их. Если мы не найдем в себе силы признать чудовищные преступления этих деятелей перед Россией, ее народом и культурой, то ни о каком возрождении страны не может быть и речи ни вскоре, ни во веки веков…

Надо знать ПРАВДУ о себе и своем окружении, о стране и природе. Путь лжи привел нас к краху.

ПРИОРИТЕТ ДУХОВНОСТИ

Дилемма о приоритете бытия или сознания решается, по нашему мнению, просто: они взаимосвязаны и взаимозависимы. Хотя в конкретных ситуациях определяющим может стать либо то, либо другое.

Например, в Смутное время выход из кризиса обеспечил в первую очередь духовный фактор, подъем национального самосознания. Во всем остальном ситуация была если не безнадежной, то критической. И долго еще сказывались негативные последствия Смуты.

Во внешней политике России надолго осталось главное направление – насущная необходимость вернуть утраченный выход к Балтийскому морю. Южное направление – прочные позиции на берегах Черного моря – сделалось второстепенным. Контакты с Западом, пускай даже главным образом военные, показали необходимость сотрудничества с наиболее развитыми странами прежде всего в техническом и культурном отношении.

Экономическое положение страны тоже было тяжелым. Помимо всего прочего сказывались последствия войн и междоусобиц. Но несмотря на это, духовно народ не был сломлен. Вот что писал в конце 1614 года из Новгорода шведский генерал Горн королю Густаву-Адольфу: «Новгородцы так ценят свою независимость, так воодушевлены идеей иметь собственного русского царя, что готовы пожертвовать ради этого своей жизнью… Кроме того, в Новгороде сейчас такая нищета, что некоторые люди действительно не могут ничего платить (имеются в виду налоги. – Авт.). После жатвы они немедленно сожгли всю солому, чтобы лишить шведов корма для лошадей. Сено достать невозможно. Через два месяца погибнут наши последние лошади. Многие люди тоже умирают. Крестьяне так бедны, что не в состоянии засевать свои поля».

Это свидетельство помогает понять, какая часть населения оказалась наиболее пострадавшей в период и после Смуты: подавляющее большинство простых крестьян. Об этом упомянул и С.Ф. Платонов: «Насколько успела общественная середина, настолько проиграли общественные низы, действовавшие в смуту под именами казаков и воров. Им удалось тремя ударами (1606, 1608, 1611 годов) расшатать и опрокинуть государственный «боярский» порядок… Но они не принесли с собой, взамен нарушенного ими строя жизни, ничего нового ни в идее, ни в практической форме. Они были силой разрушительной, но отнюдь не созидательной…»

Тут хотелось бы оспорить мнение видного историка. Во-первых, на стороне лжецарей («воров») были не только общественные низы. Во-вторых, сам факт низвержения «боярского порядка» уже является не только разрушительным, но и созидательным, позволившим укрепить позиции «среднего класса». В-третьих, ни казаки, ни крестьяне даже не помышляли о каком-то самоуправлении, установлении демократического порядка. Они желали «доброго», можно сказать, народного царя. И это было в конце концов осуществлено. Как известно, кандидатуру Михаила Романова активно поддерживали именно казаки.

Однако победа и укрепление позиций «среднего класса», дворянства, привела не только к усилению государственных структур, но и к порабощению крестьян, которые были закрепощены по Соборному уложению 1649 года.

По мнению некоторых историков, у России была в ту пору альтернатива абсолютизму и крепостничеству. Во многих городах, особенно северных, уже начали развиваться элементы предкапиталистических отношений. Однако Россия не ступила на западный буржуазный путь развития. Более того, со времен Смуты отношения России с Западной Европой складывались трудно. И это неудивительно, если учесть шведскую и польскую интервенции, захват русских земель. А негативное отношение к России со стороны Запада уже стало входить в традицию.

Медленное социально-экономическое развитие России по сравнению с некоторыми странами Западной Европы объясняется, по-видимому, не столько своеобразие м населения, сколько географическим положением, природными условиями и быстрым расширением «встречь Солнцу», на восток. Много сил уходило на освоение новых обширных неведомых земель.

Смутное время при всех его негативных последствиях было кризисом роста. В горниле бедствий и страданий исчезли пережитки удельной обособленности многих земель Руси. Сформировалось общественное сознание как проявление духовного единства народов, населяющих страну. Отстаивание религиозной и государственной независимости укрепило национальное единство и патриотизм. Русский народ приобрел ценный опыт самоорганизации в период безвластия и иностранной интервенции.

Во второй половине ХVII века русский мыслитель (хорват по национальности) Юрий Крижанич справедливо отметил, что «мудрость переходит от народа к народу», подчеркнув: «Теперь пришло время для нашего народа учиться. Бог возвысил на Руси такое славянское государство, какого подобия не было в нашем народе в прежних веках; а мы видим у других народов: когда государство возрастает до высокой степени величия, тогда и науки начинают процветать в народе».

Правда, до процветания наук на Руси дело еще не дошло, но это время было не за горами.

К сожалению, укреплялась российская государственность в немалой степени за счет закрепощения и жестокой эксплуатации крестьян. О том, что это были люди, умевшие постоять за себя, свидетельствует череда крестьянских бунтов и восстаний, из которых наиболее ярким было движение под руководством Степана Тимофеевича Разина. Хотя был Разин из вольных казаков, причем не из бедных. На протяжении почти всей своей жизни он и не помышлял устраивать великий бунт. Став народным вождем, он, по-видимому, искренне провозглашал свою верность царю.

«Народные восстания конца 40 – начала 60-х годов, – писал историк В.И. Буганов, – свидетельствовали о резком обострении классовых противоречий в обстановке увеличения налогового бремени, тягот военных лет, насилий правящих кругов, усиления гнета феодалов по всей стране, крайне неудачных экспериментов правительственных финансистов с солью и медными деньгами. Ко всему этому прибавился еще один, и притом кардинальный момент – введение в действие нового кодекса законов – Соборного уложения 1649 года. Он обозначил… окончательное закрепощение больших масс зависимых людей. После принятие закона началась жестокая политика беглых. Все это накаляло и без того напряженное положение в государстве».

В такой взрывоопасной среде достаточно было появиться незаурядному атаману, удачливому разбойнику-герою, чтобы привлечь к «вольной жизни» немалые массы народа и вызвать крестьянские бунты. На Дону в ту пору скопилось избыточно много бедноты и голытьбы, тогда как и местным казакам приходилось несладко. Вот и подался Разин с товарищами в разбойники. Как писал в Москву царицынский воевода, Разин сказал ему: «В войске им пить и есть стало нечево, а государева денежного и хлебного жалования присылают им скудно, и мы пошли на Волгу-реку покормитца».

После пиратских набегов на Каспии и Волге он вновь вернулся в Царицын и в 1670 году стал действовать «против бояр». Теперь в его рядах были не только вольные казаки, но и батраки, холопы, беглые крестьяне. Они захватили Царицын, а затем и Астрахань, где им помогла городская голытьба. Степан Тимофеевич стал заложником своей популярности. О нем слагали небылицы: будто он заговорен или колдун, так что пули его не берут. Народ воспринимал его как героя, борющегося за справедливость, против мироедов, богатеев, притеснителей.

Тогда царская власть воспринималась как единственно законная, дарованная свыше, установленная самим Господом. В народе порядок и справедливость были связаны – в плане социально-экономическом – с существующим государственным устройством. И такая позиция была объективно оправдана. Ведь данное общество сложилось в соответствии с данной природной обстановкой и ее изменениями человеком; в результате естественного исторического процесса.

Подлинная смута сопряжена и определяется не столько межклассовыми или внутриклассовыми противоречиями (они существуют практически постоянно), а прежде всего с нарушением самой структуры общества, воцарением хаоса в общественном сознании. А уже дальше все зависит от того, как это самое сознание преодолеет интеллектуальную или духовную смуту. Если это удастся – это явится кризисом роста, а если нет – кризисом деградации.

ПРИЧИНЫ ЯВНЫЕ И ТАЙНЫЕ

Обстоятельно проследив зарождение и ход Смуты, В.О. Ключевский сделал вывод: «Смута была вызвана… случайным пресечением династии… У нас в конце ХVI века такое событие повело к борьбе политической и социальной, сначала – к политической – за образ правления, потом к социальной – к усобице общественных классов».

Надо сразу сказать, что династическая причина – самая сомнительная. Ведь кризисы были характерны в тот же период практически для всех крупных европейских стран. Одно это показывает, что к Смуте вели мощные общественные течения – и политико-экономические, и духовно-интеллектуальные.

Не случайно «смута в умах» произошла вскоре после целой серии великих географических открытий, словно разорвавших интеллектуальную ограниченность того мироздания, образ которого сложился в Средние века. А свободомыслие, лишенное организующего начала, вызывает стихийное брожение умов.

Происходили и естественные перестройки социальных слоев: увеличивался «средний класс», набирали общественный вес купцы-торговцы, зажиточное посадское население. Цепко пытались держаться за власть местные господа-олигархи (князья, бояре).

По словам Ключевского: «Каждый класс искал своего царя или ставил своего кандидата на панство; эти цари и кандидаты были только знаменами, под которыми шли друг на друга разные политические стремления, а потом разные классы русского общества. Смута началась аристократическими происками больного боярства, восставшего против неограниченной власти новых царей».

Вряд ли все-таки правомерно говорить о кандидатах на царство от разных классов. Мечта о «крестьянском царе» не означала, будто в те времена низшие общественные слои желали иметь руководителем государства своего п ре дс т ав ит е ля. Н ар од хо те л «законного царя», имеющего право на владение державой.

Но такая законность вовсе не обязательно была связана с правящей династией. Это до казал, к примеру, избранный на царство Романов. Не его же ничем не приметная личность убедила русское общество, что именно этот род имеет законные права на трон! Тем не менее его кандидатура и последующее правление прошли без социальных потрясений. Одно уже это показывает, что угасание предыдущей династии не могло дать толчок Смуте.

Нам представляется, что главная проблема того времени в нашем отечестве была примерно та же, что и в 80-е годы XX века: сохранится ли и будет набирать мощь единое государство Российское, или власть в нем захватят бояре-олигархи, которые расчленят его на части (пусть даже формально под общим названием и с формальным правителем) и будут господствовать в них. Царем олигархи готовы были признать иноземца (например, сына польского короля), лишь бы были ограничены его притязания на их господство в своих вотчинах.