ТРИ МОРЯ НА ВОСХОДЕ

(Земля по Геродоту)

Берега и острова Средиземного моря еще 4—3 тысячи лет назад стали важнейшим центром открытия окружающего мира. И, естественно, одним из первых выходов за пределы был прорыв в соседнее на востоке море. По существу, тоже Средиземное. Это Черное море, соединенное с Мраморным морем проливом Босфор и с Эгейским — Дарданеллами. По размерам оно почти в шесть раз меньше Средиземного, да и глубина вдвое меньше. Его можно назвать «филиалом», или «младшим братом», Средиземного, а у этого «младшего брата» есть свой «младший», совсем крошечный — Азовское море. Оно меньше Черного в десять раз и в шестьдесят четыре раза меньше Средиземного. А о глубине Азовского моря и говорить не стоит — в среднем всего 13 м. Еще за три тысячи лет до н.э., а может быть, и раньше, древние греки приступили к колонизации Черного моря, названного ими Понтом Эвксинским, и чуть позже — Азовского, которое считали озером.

Кто же открыл миру Черное море? Конечно, как и всюду, — это те народы, которые издавна жили на его берегах. Но они не оставили никаких письменных свидетельств о своем прибытии к берегам Черного моря, поэтому их мы не считаем первооткрывателями. Возможно, раньше греков на Черном море побывали шумеры, имевшие письменность, но достоверные свидетельства этого отсутствуют.

Да и у греков не так уж точно все зафиксировано. Свидетельство их первого плавания в XIII веке до н.э. — мифическое. Это миф о плавании фессалийца Ясона на судне «Арго» к берегам Колхиды за золотым руном. Шкура барана, насыщенная золотом, в далекой Колхиде висела на дереве, охраняемая по заданию богов чудовищным змеем. Царскому наследнику Ясону нужно было привезти золотое руно, чтобы получить унаследованный им трон. Пользуясь благорасположением богов, Ясон сумел на парусном гребном судне пересечь неведомое море, высадиться на кавказском его побережье и, преодолев невероятные препятствия, овладел руном. Несчастья продолжали преследовать Ясона и на родине. В итоге он погиб под обломком корабля «Арго», упавшим ему на голову. Руно же, согласно мифу, было вознесено на небо в виде зодиакального созвездия Овна.

У этого мифа вполне могла быть и реальная основа. Эллада три тысячи лет назад имела большой флот, если верить Гомеру, около тысячи кораблей. И, конечно, плавание к Черному морю могло состояться в глубокой древности. Кем-то ведь были получены сведения о Колхиде и Кавказе, использовавшиеся в греческой мифологии…

Первая греческая колония на черноморских берегах возникла в VIII веке до н.э., именно там, куда пристали мифические аргонавты — в устье реки Риони (по-гречески — Фасис). Примерно в то же время основаны колонии на юге Черного моря — Синоп и Трапезунд (Трабзон). В следующем столетии появились Истр и Ольвия (на северо-западе), Танаис и Пантикапей — на севере.

К тому времени, когда совершил свое путешествие в Черное море (а это было около 260 года до н.э.) «отец истории» и великий географ античности Геродот, побережье Черного моря было уже освоено греческими колонистами. Геродот подробно записывал все свои впечатления, как и подобает научному исследователю. Здесь он был первым. Посетив Милетскую колонию на берегу Малой Азии, корабль вошел в проливы, ведущие в Понт Эвксинский (Море Гостеприимное). Геродот назвал его «самым замечательным из морей, которым нельзя не любоваться». Вспомнил Геродот о том, что полвека прошло с того времени, когда его земляк Мандрокл (тоже с острова Самос) построил через пролив Босфор (его наименьшая ширина — 14 м) по приказу персидского царя Дария мост, по которому войска завоевателя вторглись в Скифию.

Корабль двинулся вдоль восточного берега моря на север, не пропуская ни одного приморского поселения. И наконец достиг крупнейшей колонии в устье реки Гипанис (Южный Буг — Ольвия). Ее построили выходцы из Милета. Несколько месяцев прожил Геродот в Ольвии, совершив плавания вверх по Южному Бугу до места, которое скифы называли «Священные пути», побывал в лесах Борисфена (Днепра), где познакомился с образом жизни скифов-землепашцев. Огромное впечатление произвели на Геродота бескрайние степи Северного Причерноморья, с их густым многотравьем, леса в низовьях Борисфена. Днепровские плавни удивили обилием птиц и рыбы, среди которой нередки и осетры. Узнал Геродот, что к северу от Скифии большую часть года выпадает снег и там среди озер, из которых вытекают реки, живет племя невров, каждую зиму превращающихся в волков (на самом-то деле они, видимо, просто одевались в шкуры). Возможно, это предки славян.

Борисфен и Гипанис впадают, по Геродоту, в большое озеро (на самом деле это Днепро-Бугский лиман). Кроме двух этих рек, Геродот пишет и об Истре (Дунае), называя его «величайшей из всех известных рек», Тире (Днестре), Танаисе (Доне) и его притоке Гиркисе (Северском Донце).

Собрал Геродот сведения и о живущих к востоку от Скифии, в степях Волго-Донского водораздела, савроматах. Через их земли текут реки Оар (Волга) и Яик (Урал). К северу от них, в непроходимых лесах, обитают рыжеволосые и голубоглазые будины, поедающие шишки. В окружении кочующих будинов, на отвоеванных у леса участках, живут потомки греков — земледельцы и садоводы; еще восточнее, в предгорьях неприступных Рифейских гор (Урала), — плосколицые аргипеи, питающиеся молоком и черешней. А в самых горах, как рассказывают эти люди, очевидно, принадлежащие к монголоидной расе, обитают люди с козьими ногами и те, что спят по шесть месяцев в году. «Но я совсем этому не верю», — замечает Геродот, хотя в этом сообщении содержится информация о северных широтах, где полгода господствует ночь.

Затем Геродот покинул Скифию. На попутном корабле он пересек море и оказался на южном берегу Понта, в живописной бухте Синоп. Там он пересел на корабль, направлявшийся за вином, фруктами, медом, корабельным лаком и смолой в страну, которую некогда посетили мифические аргонавты, в Колхиду. По пути были заходы и в другие колонии, расположившиеся в устьях рек. Наконец, прибыли в Фасис, в устье Риони. Геродот удивился, увидев среди жителей Колхиды темнокожих людей с курчавыми волосами. Ему говорили, что это потомки египтян, приплывших на кавказский берег Черного моря на корабле одного из египетских фараонов. И это было очень давно. Не исключено, что именно египтяне — первооткрыватели Черного моря, но они не оставили об этом письменных свидетельств. Геродот же старается как можно больше записать из увиденного. Ему рассказали, что Кавказские горы, заснеженными вершинами которых он любовался еще с борта корабля, самые большие горы в мире и живут в них воинственные массагеты, изготовляющие свое оружие из меди и золота, потому что у них нет железной руды.

За Кавказскими горами — и об этом узнал Геродот — огромное море. Это Каспий. Но Геродот до него не добрался, а вернулся на остров Самос. Вскоре он отправился в новое путешествие — в пределы Персидской империи; эти места уже известны, но Геродот станет первым их исследователем.

Геродот не просто рассказывал об увиденном, он сопоставлял факты, отделял достоверное от вымысла и, когда мог, производил прямые измерения. Черное море он пересек вдоль и поперек, попытался оценить его размеры. Восемь с половиной суток потребовалось ему, чтобы пересечь море с запада на восток и двое — с севера на юг. Следовательно, рассчитал он, в длину оно имеет 11000 стадий, а в ширину — 3300 стадий. Поскольку 1 стадия — около 190 м, то Геродотовы размеры Черного моря оказываются преувеличенными почти вдвое по длине и совсем немного по ширине. Ошибка — всего на 57 стадий, то есть около 11 километров. В наши дни наибольшая протяженность по параллели принята 1148 км, по меридиану — 615 км.

Восточнее полуострова Таврика (Крыма) Геродот посещает большое озеро Меотида. Это Азовское море, размеры которого, по его мнению, лишь немного меньше Понта Эвксинского, то есть Черного моря. Очевидно, те, кто рассказывали об этом «озере», объединили его с северной частью Каспия, потому что река Оар (Волга) впадает, по Геродоту, в Меотиду.

О Каспийском море в Колхиде говорили как о заливе океана, окружающего всю Ойкумену. Геродот собирался проверить это во время своего путешествия в Центральную Персию по «Царской дороге», построенной царем Киром от побережья Эгейского моря до столичного города Сузы. Ее длина — 1400 км, и идет она через Лидию, Армению, в которой берет начала река Араке, текущая в Каспий, мимо верховьев Евфрата, вдоль долины р. Тигр. В Сузах Геродот встретил людей, которые бывали на Каспии, и точно узнал от них, что это замкнутый водоем, очень большое озеро. Рассказали ему и об Индии, до которой дошел по приказу Дария морским путем мореход Скилак. Вместе с золотым песком он привез из Индии знание о диковинном злаке — рисе и хлопчатнике, названном персами «шерстяным деревом». Индийцы шьют из «плодов» этого «дерева» себе одежду, — удивлялся Геродот, — и она получается не хуже, а даже лучше, чем из овечьей шерсти.

После Персии, побывав на родном острове Самосе, где он принял участие в восстании самосского народа против тирании, Геродот отправляется в Египет. Несмотря на то что страна эта хорошо была известна в античном мире, он и в ней открывает много нового. Он поднялся вверх по Нилу до знаменитого Слонового острова (Элефантина). И хотя этот остров многими посещался, только Геродот описал рельеф берегов Нила, а по рассказам, и территорию древнего Египта на запад от долины Нила. Он живописует и щебнисто-каменистые пустыни и песчаные — с дюнами высотой до трехсот метров, и хребет Этбай, протянувшийся вдоль Красного моря, и высочайшие в Северной Африке горы Атлас. Первое описание Сахары дано Геродотом. Но он не сумел разгадать тайну истоков Нила, предположив ошибочно, что Нил поворачивает в верхнем течении на запад. Видимо, до него дошли слухи о Нигере, и он соединил эти две реки в одну… Но все-таки главное открытие Геродота — замкнутость Каспийского моря. Оно было подтверждено лишь через 300 лет. Тогда и вспомнили о Геродоте.

Другой великий древнегреческий историк и географ — уже из начала следующего тысячелетия — Страбон — по существу, повторил путь Геродота и за пределы его «мира» не вышел, хотя и гордо заявлял: «…пожалуй, не найдется никого, кто бы объехал больше земель… чем я. Ибо те, кто проник дальше меня в западные районы, не добирался до столь отдаленных мест на востоке, а те, кто объездил больше восточные края, не достигал столько в западных…» Действительно, он побывал на Черном море и дошел до Эфиопии.

ПУТЕШЕСТВЕННИК-ПОЛКОВОДЕЦ

(Александр Македонский)

Александра Македонского прославили его победоносные сражения и завоевания. В то же время он был крупнейшим землепроходцем древности. Его военные предприятия широко развернули для греков границы ойкумены.

Став после смерти отца Филиппа царем Македонии (в 20 лет), он увлекся дерзкой мечтой — завоевать весь мир. Трудно сказать, сопутствовали ли этим планам мысли о том, чтобы познать мир, пройти за пределы известной грекам земли, открыть новые страны и народы. По-видимому, этому учил Александра его мудрый наставник — Аристотель. Хотя в сферах познания этот ученик, как известно, ничем так и не отличился. Его вдохновлял образ гомеровского героя Ахилла.

…Географические открытия — тем более в далеком прошлом — слишком редко совершались из благородного стремления к познанию, из чистой любознательности. В этом отношении Александр Македонский не был исключением. Правда, в составе его экспедиционного корпуса находились картографы, историки, инженеры, художники. Они предназначались для изучения и описания новых стран. Но реально они вынуждены были служить военными инженерами и топографами, не вдаваясь в научные изыскания.

Вторгшись в Малую Азию, Александр имел перед собой крупнейшую по тем временам Персидскую империю. Сравнительно небольшой македонской армии (около 50 тысяч человек) противостояла персидская, превосходящая ее в несколько раз. Разгромив врагов в двух сражениях — у реки Граник и города Иссы (в 334 и 333 годах до н.э.), он преследовал Дария, бежавшего на юг. Македонское войско прошло Ливан и Сирию. Задержаться пришлось на несколько месяцев у города Тир, который взяли после долгой осады.

Перейдя границу Египта, Александр захватил Мемфис, принял титул фараона и основал в дельте Нила город Александрию. По преданию, в Ливийской пустыне он посетил оракул Амона, а затем вновь отправился на поиски войска Дария. Встреча состоялась в Двуречье, и вновь персидский царь потерпел сокрушительное поражение и вынужден был спасаться бегством…

Прервем рассказ о походах Александра. Какое отношение они могут иметь к географическим открытиям? На этот счет специалисты высказывают противоположные точки зрения.

Вот мнение английского историка науки Дж. Бейкера: «Решающим событием в ходе накопления географических знаний был… великий поход Александра Македонского из Греции в Индию».

Советский географ И.П. Магидович думает иначе: «Историки часто приписывают ряд географических открытий Александру Македонскому и участникам его походов или сильно преувеличивают их роль в деле изучения географии Востока. Войска Александра проходили через области Персидской империи, то есть либо через страны, заселенные древними народами высокой культуры, либо через территории, хорошо известные этим народам. Участники македонских походов, как правило, не добыли на месте новых и не обработали старых географических материалов, собранных покоренными ими народами (египтянами, персами и др.). Исключение представляет флотоводец Неарх, составивший подробный отчет о своем плавании от устья Инда к устью Евфрата».

Надо сразу сказать: и то, и другое мнение вполне обосновано. По словам Магидовича, значительно больше сведений об Индии узнали греки из трудов Мегасфена (греческого посла в Индии), а вовсе не от научных спутников Александра Македонского. Отчасти это верно. Но только отчасти.

«Мегасфен сообщает, — писал римский историк Элиан Клавдий, — будто в Индии есть крылатые, очень большие скорпионы, которые часто жалят европейцев. Там есть якобы также крылатые змеи…» Страбон тоже сослался на этого автора: «Мегасфен говорит, что в земле прасиев водятся самые крупные тигры, по величине почти в два раза превосходящие львов… Там вырывают из земли камни, которые слаще фиг и меда и имеют цвет ладана».

Конечно, далеко не все сообщения Мегасфена были фантастичными. Он, по обычаю своего времени, пересказывал и были, и небылицы, не стараясь доискиваться до правды. Конечно, говорить о каких-то научных (в нашем понимании) достижениях Мегасфена или Александра Македонского или многих других людей древности, Средневековья, Возрождения не имеет смысла. Колумб, как известно, до конца жизни был уверен, будто достиг Восточной Азии, а его считают первооткрывателем Нового Света. Это тоже не соответствует истине, хотя и отвечает обыденным представлениям о географических открытиях.

Итак, не станем требовать от походов Александра Македонского каких-то научных достижений, а постараемся более или менее объективно оценить их значение в истории географических знаний.

Поражает уже сам по себе маршрут, который он прошел со своей армией: из Греции через Малую Азию в Египет, затем в Ливийскую пустыню, в Двуречье, после чего в Среднюю Азию. Перейдя через Гиндукуш, вышел в долину Окса (Амударьи), достиг среднего течения Яксарта (Сырдарьи). Эти земли считались крайней границей Азии.

Еще раз преодолев горы Гиндукуша, Александр вторгся в пределы Индии. Перейдя долину Инда, он хотел двигаться дальше на восток или юго-восток, но уставшие солдаты взбунтовались и потребовали возвращения на родину. Спустившись вниз по долине Инда, он отправил часть войска под командованием флотоводца Неарха в обратный путь, а сам с оставшимися полками двинулся на запад по суше в Южный Иран.

Переход был трудный; стояла летняя жара и немало людей и скота погибло в пути. Однако цель была достигнута. Армия воссоединилась в Двуречье и неугомонный Александр собирался предпринять поход в Аравию. Его честолюбивые замыслы прервала внезапная смерть в 323 году до н.э. Царя Македонии с той поры историки прославляли как несравненного полководца, бесстрашного воина, выдающегося стратега и великого завоевателя. К этому по справедливости следует добавить лавры незаурядного землепроходца, отважного путешественника.

И все-таки походы Александра, действительно, не обогатили географию, хотя он со своей армией преодолел такие расстояния, которые не прошел ни один путешественник до него, да и много веков спустя. Это была лишь малая часть обитаемой территории, а вовсе не полсвета, как полагал сам полководец. Он был уверен, что пересек Азию, хотя вся ее северная половина и восточная части так и остались для греков неведомыми. Он успел познать — да и то поверхностно — лишь ограниченную ойкумену которая считалась его соплеменниками центром цивилизации или даже всего мироздания.

Американский историк Мортимер Уилер, знаток античности, высоко оценивал деяния Александра как деятеля культуры: «От Персеполя он пронесся через всю Центральную Азию, как пожар в джунглях, и на пепелищах, которые оставались за ним, возникали ростки новой цивилизации». А чуть позже Уилер признался: «Но когда в краях, где он побывал, мы попытаемся обнаружить вещественные доказательства его деяний, результаты оказываются поистине жалкими. Он совершал свои подвиги в местностях отдаленных и малодоступных».

Это очень характерные высказывания. Выходит, завоеватель пронесся как пожар, оставляя за собой пепелища, но именно на них взросли цветы новой цивилизации. Тот же автор пояснил, в чем, по его мнению, состояли два главных подвига Александра: «Первым было включение самых далеких окраин древней персидской монархии в границы тогдашнего цивилизованного мира. Результатом первого явился второй подвиг — создание континуума цивилизаций — через множественность наций и культур от Средиземноморья до Ганга…»

И, наконец, восторженная оценка подвигов Александра американским историком: «Он завоевывал, созидая. Он разбрасывал города, словно сеятель, предпочитая пустынные, малообжитые области Азии».

Действительно, некоторые авторы приписывают македонскому царю создание более 70 городов. Другие сокращают эту цифру вдвое. Но и в этом случае количество новых «Александрий» впечатляет. Однако если подсчитать, сколько прекрасных городов он уничтожил, сколько привел в запустение земельных угодий и разрушил оросительных систем, окажется, что его разрушительная деятельность значительно превосходила созидательную.

И еще одно замечание Уилера вызывает удивление: почему это славный завоеватель «разбрасывал города… предпочитая пустынные, малообжитые области»? Какой разумный сеятель станет бросать семена на бесплодную почву? Какой смысл закладывать города в безлюдных пустынях?!

Тут впору посетовать на малую осведомленность современных узких специалистов в сопредельных областях знания. А ведь за столетие до Уилера другой американец, естествоиспытатель Георг Марш в монографии «Человек и природа» проницательно отметил один аспект походов завоевателей древности, чрезвычайно важный с позиции исторической экологии:

«…Северная Африка, Аравийский полуостров, Сирия, Месопотамия, Армения и многие другие области Малой Азии… отличались в древнее время большим плодородием… Многие пустынные в настоящее время пространства некогда имели густое население, необходимо предполагающее такое плодородие почвы, от которого теперь сохранились разве только одни слабые следы. Только чрезвычайным плодородием можем мы объяснить, каким образом огромные армии, как, например, персидская, а в позднейшее время крестоносцев и татар, могли продовольствоваться без всяких комиссариатов во время дальних переходов через территории, которые в наше время едва в состоянии прокормить один полк».

Если с этой точки зрения взглянуть на путь, пройденный армией Александра Македонского, то многое прояснится. Каким образом смог он с немалым войском преодолеть тысячи километров, проходя почти исключительно зоны пустынь и полупустынь? Почему он предпочитал закладывать новые города в ныне малолюдных областях Азии?

Наиболее обоснованный ответ на оба вопроса один: зоны современных пустынь и полупустынь во времена Александра Македонского были иными, более всего похожими на степь, лесостепь или саванну. К такому выводу пришел Георг Марш в середине XIX века. Он справедливо отметил, что эти территории «…представляли сочетание естественных и искусственных условий столь благоприятное для человека, что здесь могло жить в довольстве густое, образованное население».

Так было в далеком прошлом. «Эти части земной поверхности в настоящее время совершенно бесплодны или представляют такое оскудение производительности, что за исключением немногих оазисов, избегших общей участи, не в состоянии удовлетворить нужды цивилизованного человека».

Почему произошла разительная перемена? По мнению Марша, «упадок этих некогда столь цветущих стран произошел отчасти вследствие таких геологических причин, действие которых человек не мог ни остановить, ни исправить, а отчасти также вследствие прямого насилия человека над природой; но главная причина этого упадка заключается в невежественном небрежении человека к законам природы, в войнах, в гражданской и церковной тирании, в злоупотреблениях».

Что касается «геологических причин» (точнее сказать, естественных изменений климата), то в XX веке определенно выяснилось, что они если и влияли на природные зоны, то чрезвычайно мало, практически неощутимо. А вот сами люди действительно сумели опустошить огромные территории. Одним из наиболее сильных средств такого рода явились крупные военные действия.

Походы армии Александра наиболее поучительны для наших поколений, прежде всего с экологической точки зрения. Вторгаясь на земли, населенные высококультурными — по тем временам — народами, полки македонского царя производили значительные, а во время боевых операций или штурма городов — катастрофические разрушения. Цветущие поля и тучные пастбища вытаптывались, оросительные системы приходили в запустение.

Во время войны с Дарием на территории Двуречья долгое время совершали маневры и македонская и втрое более многочисленная персидская армия. Это, безусловно, самым плачевным образом сказалось на природе края, которая и без того находилась в критическом состоянии из-за долгой эксплуатации. Позже, перейдя в междуречье Амударьи и Сырдарьи, полки Александра вновь произвели опустошение, уничтожив ряд городов и оросительных сетей, после чего зной и ветер довершили образование пустынь. В долине Инда завоеватели окончательно уничтожили находящуюся на стадии упадка местную древнюю цивилизацию (на 2 тысячелетия старше греческой!) и способствовали окончательному опустыниванию края.

Конечно, формирование пустынь и полупустынь в этом обширном регионе Юго-Западной и Средней Азии продолжалось много столетий и было связано прежде всего с интенсивной сельскохозяйственной деятельностью, истощением почв, эрозией земель, снижением уровня грунтовых вод, а также вызванными этими процессами климатическими изменениями. Там, где природа имела возможность возродиться, войны не приносили непоправимого урона. Но в ряде районов они сыграли роль завершающего аккорда в трагическом финале угасающей цивилизации.

На примере недолговечной империи Александра Македонского мы имеем возможность исследовать, каким образом приходили в упадок некоторые цивилизации древности, вступившие в неразрешимый конфликт с окружающей средой. Ведь и великая Персидская империя пала под натиском небольшой македонской армии только потому, что уже находилась в тяжелом экономическом положении все по той же причине — значительное истощение природы (в первую очередь почв и растительности).

Ну а что можно сказать о собственно географических результатах походов Александра Македонского? Можно ли вообще говорить о каких-то открытиях? По мнению Дж. Бейкера — безусловно. Произошел переворот в географических знаниях. «Греки вошли в соприкосновение с новым миром. Старинные смутные вести о местности к востоку от Месопотамии уступили место знакомству с Ираном, с небольшой, но важной частью Центральной Азии, и с Западной Индией. Не только стала известна общая география этих новых для греков стран, но походы обогатили греков знанием ряда отдельных географических фактов, о которых до того времени они не имели никакого представления. Так, если взять на удачу только два примера — великие горные хребты Азии или реки Западной Индии, то окажется, что знакомство с ними… расширило и общегеографический горизонт, поскольку ничего подобного у себя на родине греки не видели. Таким образом, походы Александра имели величайшее значение как с точки зрения районной, так и общей географии».

Надо подчеркнуть: все это справедливо лишь с позиции евроцентризма. Но она вполне оправдана, ибо география Греции была ведущей в древнем мире, а знания о дальних странах обычно в те времена были не только неопределенными, но и по большей части фантастичными.

В средние века рассказы о походах Александра Македонского были похожи на волшебные сказки: сражения с драконами, зверолюдями и прочими мифологическими созданиями. А вот в Древней Греции после недолгого царствования Александра (и позже в Римской империи) подобные географические сказки обычно не принимались всерьез. Мир оказался значительно обширней и обыденней, чем представлялось раньше. Дальние страны следовало изучать, а не выдумывать. И это было замечательным географическим достижением.

ИЗ ИНДИИ В КИТАЙ

Две самые населенные страны мира — Китай и Индия — существуют рядом многие тысячелетия. В каждой из этих стран происходили переселения народов, образование и разрушение государств, войны и междоусобицы, и на фоне всего этого шел многократно повторяющийся процесс ознакомления каждого из народов со своей и с соседней страной. А за этим следовало взаимное знакомство с другими народами и странами.

Древнейшая цивилизация Южной Азии — хараппская, созданная предками современных дравидов, существовала в III — начале II тысячелетия до н.э. в бассейне Инда. Из низовьев этой реки шло распространение хараппской культуры на весь полуостров Индостан. Хараппанцы открыли уступ Иранского нагорья, обрывающийся к долине Инда; пустыню Тар, протянувшуюся по левобережью Инда на 850 км; пустыню Тхал на севере, левые притоки Инда, спускающиеся со склонов Гималаев. Они проникли в гималайские предгорья, добывая там лес. К началу 2-го тысячелетия они открыли среднее течение Ганга и его главный приток Джамну, а также освоили Индо-Гангскую равнину, протянувшуюся почти на три тысячи километров.

Путешественники и купцы из долины Инда пробрались в Центральную Азию, современную Туркмению, в Шумер и другие страны Междуречья уже в начале 3-го тысячелетия до н.э. Они нашли перевалы через Каракорум и Гиндукуш, преодолели пустынные пространства Иранского плоскогорья, и по Южной окраине хребта Загрос вышли в междуречье Тигра и Евфрата. Известно также, что хараппанцы строили морские парусно-гребные суда с одной и двумя мачтами, используя для навигации специально обученных птиц. Они освоили прибрежное судоходство по Аравийскому морю и, изучив систему постоянных ветров и течений, вышли в Индийский океан. Были налажены морские торговые пути в Месопотамию через острова Бахрейн и Ормузский пролив. Затем хараппанцы открыли значительную часть побережья Индостана, достигли его южной оконечности и доплыли до острова Ланка (Цейлон), откуда вывозили жемчуг.

Обо всех этих открытиях судят по данным археологии, письменных свидетельств еще не было в те далекие времена.

За 1500—1400 лет до н.э. в Северную Индию пришли индоарии, осевшие в верхних течениях Ганга и Джамны. Примерно за 800 лет до н.э. в Индии появилась письменность. Был записан существовавший первоначально в устной форме древнейший памятник «Ригведа», в которой рассказано и об Инде (Синдху) и его притоках, рожденных в Западных Гималаях: «…Синдху… деятельная из деятельных… огромный размер ее… переполненный силой, вызывает восхищение».

Индоарии распространились на восток, освоив Индо-Гангскую равнину, постепенно проникли в предгорья Восточных Гималаев. На юге они постепенно достигли плоскогорья Декан, дошли до южной оконечности Индостана и вторично открыли в VI—V веках до н.э. остров Шри-Ланка (Цейлон). В отличие от хараппанцев, они и заселили остров, основав свои колонии.

Индоарии в IV—V веках до н.э. проложили торговый путь по долине Брахмапутры, а также через верхние течения Меконга и Янцзы — на Хуанхэ, в Китай. Этот путь длиной в 3000 км, пересекавший высочайшие горные хребты, действовал не менее ста лет. С возникновением в VI—V веках до н.э. буддизма новые пути в мире стали прокладывать не только завоеватели и купцы, но и буддисты-проповедники. Если судить по надписи, высеченной на скале царем Ашокой в III веке до н.э., миссионеры буддизма проникли и в Египет, и в Грецию. Именно им принадлежит честь открытия перевалов в Гиндукуше, на Памире, в Гималаях и в Западном Тибете. Им была известна гигантская песчаная пустыня Такла-Макан, озеро Лобнор и впадающая в него река Тарим. За 200 лет до н.э. буддийские монахи стали проникать в Китай.

Индийское проникновение в Китай произошло значительно раньше чем китайское — в Индию. Согласно древним китайским хроникам, корабли с индийскими товарами приходили в VII веке до н.э. Несомненно индийцы были первооткрывателями большей части побережья (да и глубинных областей) Юго-Восточной Азии. Очевидно, ими был открыт Малайский архипелаг, они пересекли экватор и достигли островов Ява и Суматра. И все это за 400—300 лет до н.э.