Путеводитель грешников

Чаще по одному , иногда целыми группами. А посреди улицы заклубился туман, постепенно затвердевающий, превращающийся в большого восьмиголового дракона. Дракон забил хвостом и его четыре головы потянулись в сторону матроса. Они почти достали его, как вдруг движения чудовища стали замедляться, так как будто он двигался в постепенно затвердевающем клею. Наконец он совсем остановился и начал исчезать, аннигилируемый собравшейся вокруг него толпой. Люди жгли его, не спеша. Так, как они обычно работали, вырезая в скалах квартиры. Матрос успешно проскочил мимо агонизирующего зверя и выбежал на площадь. Бой в прилегающих домах по-видимому так же закончился, потому, что отряды, в задачу которых входило истребление Мастеров Ужаса, тоже выплеснулись на площадь. Выплеснулись и застыли, пораженно смотря вверх. Там, наверху, над крышами домов, зависло лучезарное существо с светящимся нимбом над головой. Огромные белоснежные крылья были расправлены, руки сложены на груди. - Эблис, мать его, - вырвалось у меня. Это действительно был Ангел. Он, не спеша развел руками и улица, только что заполненная людьми, опустела. Только посреди площади валялась кожанка и уже направленный на цель нейтрализатор. - Вторая волна, - скомандовал Сталин. - И дотяните до меня силовой кабель. Я уверен, - сказал Коба, глядя на меня, - что настоящий коммунист способен разить врага его же оружием. Кто-то кинулся к стоящему неподалеку анигилятору, отсоединил от него питающий кабель и подал Сталину. Сталин зажал его в руке и пошел вперед. Он шел к Эблису и происходящее вокруг его, похоже, не интересовало. Обеспечение его безопасности было делом телохранителей, которые с этой задачей успешно справлялись. Один человек слева от меня мигнул и пропал. Немедленно трое охранников ринулись в ближайшее здание. Оставшиеся рассредоточились так, чтобы контролировать сектора обстрела отлучившихся. Из переулка нам на встречу ринулся черный и клыкастый Мастер Ужаса. Он выбросил в сторону Иосифа Виссарионовича трехпалую когтистую лапу и рухнул сбитый с ног. Один из охранников просто скрутил ему голову, и я увидел как от агонизирующего тела отделяется, заключенная в него, душа предателя. - Поймать! Держать до конца атаки! - услыхал я чей-то приказ, но не стал оборачиваться. Мы были уже на площади. Эблис боролся с окружающей его толпой. Тысячи людей вцепились в него клещами своей воли стараясь не дать улететь. Они держали, и не смотря на то, что к ним все время присоединялись новые бойцы, Ангел медленно, но неуклонно поднимался. Сталин остановился, понадежнее зажал руками кабель и ударил. Эблис принял и этот удар, но было видно, что теперь он не справится. Нимб над его головой потускнел, руки скрюченными пальцами сжимали виски. Тысячи эргов направляемых генералиссимусом сковывали все движения. Уйти было невозможно, и вдруг... Сталин задрожал, а мятежный Ангел опять расправил крылья. Я стал оглядываться по сторонам. Секунду назад Эблис был почти повержен. Теперь он снова уходил. "Должна быть причина ", - думал я. "Причина!" Она действительно была. И этой причиной был стоящий на крыше своего дома Моисей. Не долго думая я бросился к лежащему рядом проектору, поймал Моисея на мушку и нажал курок. Бессильный пророк задергался. Я помнил, как он поставил меня на колени перед людьми, там на Адскозвездном проспекте. Теперь можно было отомстить. Сопровождая Мастера Круга нейтрализатором, я заставил его спустится на площадь и встать на колени. Он сошел и встал. Он видел как хохочет толпа, видел, как вниз, к ногам Сталина, рухнул корчащийся Ангел.
      В колонный зал мы вернулись победителями. Эблис и Моисей были оставлены под надлежащим присмотром и Сталину не терпелось похвастаться перед кем-нибудь своей победой. Однако, к величайшему нашему удивлению, в помещении не было никого, кроме Жукова. - Где все? - растерянно спросил я. - Жора, куда все подевались? Мы тут с Кобой таких дров накололи! Закачаешься. - Да я знаю, - махну рукой Георгий Константинович. - У меня были связные из всех секторов всех кругов Ада. Мы полностью контролируем преисподнюю. Ученые наглухо закупорили вход и дают слово, что даже Сатана не в силах к нам вломиться. - Значит, победа? - спросил сияющий генералиссимус. - Победа, товарищ Сталин. Ленин сейчас в первый круг полетел. Там в замке Люцифера, в бальном зале митинг будет. Если поспешим, то успеем. Я уже генштаб отпустил. - Ну, что ж, - весело согласился Сталин, - идемте. Послушаем, что Володька Ульянов скажет. Мы вышли и по украшенным красными флагами телепортам добрались до первого круга.
      Во дворец Сатаны, вопя Марсельезу вливалась расцвеченная кумачом и плакатами толпа. - Пойдем, - потянул нас куда-то в сторону Жуков, - мне говорили, здесь сбоку вход есть. - Да, чего с толпой ломиться. Наше место не в зале, а в президиуме. На трибунах, - скромно заметил я. Запасной вход действительно был. Проблема состояла в том, что он был не один. В дюжину боковых входов, да и просто через стены входила толпа никак не меньшая. - И как же мы найдем искомое? - осведомился я. - Может полоснуть по ним из автомата? - преданно спросил у Сталина один из охранников. - С ума сошел! - рыкнул тот. - Не надо создавать проблем там, где их не существует. - Расступись! - закричал он, - Дорогу! Здесь товарищ Сталин. Это подействовало. Народ расступился. - Слава!!! - неслось со всех сторон. - Слава товарищу Сталину!!! Моментально откуда-то взялся провожатый. В скором времени мы оказались сидящими в президиуме и, открыв рты, рассматривали самый грандиозный зал трех миров. Зал балов Люцифера Сына Утра был не просто огромный, он был титанический. Резные стены, резные ложи, резной сводчатый потолок. Резьбой был покрыт каждый сантиметр этого зала. Без окон, зато с тысячами дверей, охраняемых каменными скульптурами демонов. Роскошь и мрачное, холодящее до костей великолепие. Под потолком зала, на радость всем коммунистам, медленно вращалась ярко красная звезда в кровавом круге. Не надо быть пророком, чтобы предсказать, что скоро круг исчезнет, а звезда перестанет вращаться, зовя лишний раз запеть:
      И звезды наши алые, Сияют небывалые Над всеми странами Над океанами Осуществленной мечтой В центре зала на высоте десяти метров парил трон Люцифера, выполненный в виде скалящегося человеческого черепа, пронзенного копьем с зазубренным наконечником. Ему тоже суждено будет измениться. Уже сейчас череп закрывали красные флаги, а из скалящейся пасти выглядывал Владимир Ильич Ленин. - Товарищи! - крикнул он. - Мы все с восторгом встречаем победу нашей революции и Советскую власть ибо она выметет железной метлой всю сатанинскую сволочь, которая замучила народ издевательством и угнетением. Но наш общий восторг, наша радость по поводу освобождения Ада не должны позволить нам успокоиться. Враг далеко еще не уничтожен. Он даже не сломлен окончательно. Надо напрячь все силы, чтобы удержать достигнутое, а потом и изгнать Сатану и его приспешников из Рая. И еще большее напряжение сил необходимо, чтобы уничтожить врага, чтобы не дать ему снова и снова начинать своего разбойничьего дела. Как добиться этого? Тяжелый опыт накопленный нами на Земле, не должен пройти для нас даром. Вот два главных урока, которые мы должны извлечь из этого опыта, чтоб застраховать себя от ошибок в будущем. Первый урок. Чтобы защитить власть рабочих и крестьян от разбойников, то есть Сатаны и послушной ему сволочи, нам нужна могучая Красная армия. Мы доказали не словом, а делом, что мы можем создать ее, что мы научились управлять ею и побеждать врага, несмотря ни на что. С крепкой Красной армией мы непобедимы. Без крепкой Красной армии мы - неминуемая жертва врагов революции. Второй урок. Чтоб до конца уничтожить врага необходимо соблюдать строжайший революционный порядок, необходимо свято соблюдать законы и предписания Советской власти и следить за их выполнением всеми. Малейший беспорядок, малейшее нарушение законов Советской власти, малейшая невнимательность или нерадение служат немедленно к усилению сатанистов, к их победам. Ибо сатанисты не уничтожены и не считают себя побежденными: всякий разумный человек видит, знает и понимает, что они только разбиты и попрятались, притаились, перерядились очень часто в "советский" защитный цвет! Надо всеми силами выслеживать и вылавливать этих разбойников, разоблачать и карать беспощадно, ибо это злейшие враги революции. Искусные, знающие, опытные, терпеливо выжидающие удобного момента для заговора; это саботажники, не останавливающиеся ни перед какими преступлениями, чтобы навредить Советской власти. С этими врагами надо быть беспощадными. Их место в центре Ада среди беснующихся Дьяволов. Непосредственная и ближайшая задача революции: свергнуть остатки средневековья, снести их до конца, очистить Ад от этого варварства, от этого позора, от этого величайшего тормоза всякой культуры и всякого прогресса в Аду. И мы вправе гордиться тем, что проделали эту чистку. Мы довели революцию до конца, как никто. Мы изучили опыт Октябрьской революции в России и теперь сознательно и твердо продвигаемся здесь, в Преисподней, зная, что только борьба решит, насколько нам удастся (в последнем счете) продвинуться вперед, какую часть наших побед закрепим за собой. Поживем, увидим. Но и сейчас уже мы видим, что сделано гигантски много в преобразовании адского общества. Советский строй есть максимум демократизма для всех. Он говорит о возникновении нового, всемирноисторического типа демократии, именно: пролетарского демократизма или диктатуры пролетариата. Ведь все мы знаем, что нельзя было вырваться из старого Ада иначе, как большевистской борьбой и большевистской революцией. Да, трудности наши огромны. Мы привыкли бороться с необъятными трудностями. За что-нибудь прозвали нас враги наши "твердокаменными" и представителями "костоломной политики". Но мы научились также, по крайней мере, до известной степени научились другому необходимому революции искусству гибкости, умению быстро и резко менять свою тактику, учитывая изменившиеся объективные условия, выбирая другой путь к нашей цели, если прежний путь оказался на данный период времени нецелесообразным, невозможным. Именно то, что мы признаем свои ошибки, а не открещиваемся от них, и является нашей силой. Во что бы то ни стало, как бы тяжелы не были мучения переходного времени, бедствия, разруха, мы духом не упадем и свое дело доведем до победного конца.
      Я не стал слушать товарищей, которые полезли на трибуну после Ильича. То ли устал, то ли считал, что добавить к сказанному нечего. Я встал и пошел к одному из выходов. Снаружи так же суетились люди. Свернув с главной улицы, я попал на тихую обсаженную красными деревьями, аллею. Здесь было необычно спокойно. Только тихо шуршала бордовая листва, когда в ней застревали клочья тумана. Я зашагал по аллее, надеясь, что она выведет меня куда-то подальше от революционной кутерьмы, но этому, похоже, не суждено было сбыться. Скоро впереди появилась площадь с фонтанами и скамейками. Раньше здесь тоже было довольно живописно, но теперь все изменилось. Лавочки лежали на боку, а с фонтана махал руками на толпу поэт Маяковский. Не узнать Маяковского я не мог и уж конечно не мог не узнать его стихи: - Хотели в безвестии нас сгноить, Сатана и Ангелы черные. Хер вам на рыло! Гамна пирога! Ублюдки, волки позорные, - читал он. Людям стихи нравились. Они кричали, хохотали. В конце стали радостно скандировать: "Хер вам! Хер вам!" Везде стояла атмосфера возбуждения и всеобщего веселья. Только сбоку, недалеко от меня, стоял человек, который с этим весельем совершенно не вязался. Он был стар. Действительно пожилой и, судя по всему, больной радикулитом мужчина. С длинной седой бородой, желтыми от табака усами и слезящимися глазами. И это в Аду, где человек выглядит так, как в лучшие годы своей жизни. Состояние в котором он сейчас находился, вряд ли было расцветом сил. Старик выглядел усталым, растерянным. Он печально улыбался и время от времени вытирал с носа маленькие слезинки. - Нравятся стихи? - спросил я, подходя к дедуле поближе. - Тому кто слышит музыку сфер, ни к чему грохот барабанов, - ответил он. - Хотя, конечно, эти стихи тоже не лишены своего обаяния. Какое то время мы стояли молча. Толпа затихла и Маяковский начал читать свою новую поэму. - Может это не вежливо с моей стороны, - возобновил я разговор, - но вы выглядите очень старым. Как это получилось? - Худшая из добродетелей - любознательность. Знаете, молодой человек, даже бессмертное существо может постареть, если потеряет веру в себя. Я ее потерял давно. Неужели, думаю я, глядя на все это... Неужели такое возможно? Они просто взяли и выдворили величайшего из Ангелов - Сатану-разрушителя из его дома. Мало того, похваляются покончить с ним раз и навсегда. Знаешь, в такие моменты я начинаю думать: а не вступить ли мне в партию? Хотя вряд ли я смогу быть чем-то полезен. Все прекрасно обходятся без меня. Спасибо, Анатолий. Во всей этой толпе вы единственный, кто заметил старого никчемного Бога, - сказал старик на прощанье и медленно побрел к засаженному красивыми деревьями переулку. Я только сейчас заметил над его головой потускневший, покрытый астральной пылью нимб. "Приходит время, когда старые боги умирают", - подумал я. И интересно, что за этой мыслью сразу же пришла вторая, которая напрочь вытеснила первую. Теперь меня беспокоило, где в этом бедламе можно найти Амброзию.