Балабуха Андрей
      ЗАКОЛДОВАННЫЙ КРУГ
      В тридевятом царстве, в тридесятом государстве на высокой горе стоял большой терем. Рассказывают, что терем тот за одну ночь построил отряд киберов по приказу самог( Главного Архитектора государства. Назывался он Терем ИФ, потому как был в нем Институт фольклора. Много в нем было коридоров -- три года иди, все не пройдешь; много комнат разных -- три года ночуй, во всех не переночуешь; были в нем конференц-палаты и светлицы-читальни, клети-лаборатории и темницы-кинозалы, трапезные на четыреста посадочных мест и еще много-много такого, чего и во сне не увидишь, и пером не опишешь. И была там одна светлица, а в светлице той был СИВКО -- Сектор Изучения Волшебств Кощеевых.
      Руководил этим сектором старый доктор филологических наук Елпидифор Никифорович Царев. И было у него трое сотрудников, один другого умнее, один другого краше. Самый старший был кандидатом филологических наук. Звали его Еремей Мудров. И то сказать, мудрый он был -- сил нет, красивый -- ни одна царевна не устоит, представительный -- хоть сейчас на международную конференцию посылай. Второй и годами помоложе был, и умом еще не так выдался, а потому и говорить о нем особо нечего. Звали его Симеоном, и был он тоже старшим научным сотрудником. А третий -- Иван -- только недавно институт окончил, прошлым летом его в Терем ИФ по распределению прислали. И потому старшие товарищи прозвали его Иванушкой-дурачком. Был он младшим научным сотрудником.
      Поручили ему архивы СИВКОвы разобрать.
      Год и один день он их разбирал, порядок наводил. Все разобрал -страничку к страничке, микрофильмик к микрофильмику, микрофиш к микрофиши. Все разобрал -- только вот у одной сказки конца не нашел. Первая страничка есть, вторая есть, третья есть, четвертая есть, а дальше -- ни одной нету.
      А сказка эта, надо сказать, самая древняя была. В ней рассказывалось, почему царь Кощей бессмертным стал. Во всех других сказках, позже записанных, бессмертный он и все. А в этой поначалу просто царем был, Кощей-то, обыкновенным, смертным; только вот как главное волшебство Кощеево совершилось -- непонятно, нет у сказки конца-продолжения.
      Закручинился Иван -- младший научный сотрудник, опечалился, пошел он к доктору Цареву.
      -- Елпидифор Никифорович, -- говорит, -- так и так, нет конца у сказки. А сказка-то -- ключевая. Кощеевы волшебства мы изучаем, а как главное волшебство совершилось, информации не имеем.
      Отвечает ему доктор Царев:
      -- Ищи как следует, Иван, а не найдешь -- в понедельник на диспетчерском нерадение твое разбирать будем. Не может быть, чтобы у такой сказки да конца не было.
      -- Нету, -- Иван говорит, -- нету, Елпидифор Никифорович! По всем полкам я мел, по всем сусекам скреб, искал, не завалилась ли куда страничка, -- нету! Хоть на диспетчерском меня разбирать прикажите, хоть на сам(м Ученом совете -- все равно нету!
      Задумался доктор Царев, почуял в словах Ивановых правду. В самом деле, разбирай не разбирай на диспетчерском, странички не появятся. А что тогда про СИВКО на Ученом совете скажут: Кощея изучаете, а почему бессмертный -объяснить не можете? Нельзя, думает, такого допустить. Собрал он сотрудников своих на совет. Три дня судили-рядили, мед-пиво пили, на четвертый решили: послать Ивана -- младшего научного сотрудника в командировку во время прошлое, в город Берендеичев, в царство Кощеево, прознать, как Кощей бессмертным стал, а вернувшись -- сказку дописать, на фактическом материале основываясь. Выписали Ивану командировку, выдали ему в бухгалтерии командировочные -- проездные да суточные, -- и пошел он на ближайшую Темпоральную станцию: рейсовую машину времени в прошлое поджидать.
      На Темпоральной станции приодели Иванушку: мурмолку на него надели червленую, корзно синтетическими каменьями шитое, золоченой тесьмой вкрест голени ему обвили, дали ему каурого БУРКО -- биоуправляемого робота конского облика, -- а также ознакомили его с Инструкцией по поведению в иных временах, в чем он и расписку дал. Затем погрузился Иван со своим конем в машину времени, что везла в Киев-град фантоматического Тугарина-змея для съемок многосерийного голофильма, и отправился он белый свет смотреть да себя показывать.
      Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Много ли, мало ли времени прошло, но добрался наконец наш Иван -- младший научный сотрудник на своем киберконе до города Берендеичева -- столицы царства Кощеева.
      Провели его в терем дубовый под крышей тесовой, где полотенца да причелины резные, прямо в Кощеевы палаты. Видит Иван: сидит за столом человек, сам маленький, тощенький, хиленький, глаза все по сторонам бегают. Сидит. пьет. Ему кубок за кубком, чару за чарой подносят, а он знай себе пьет. И уж по всему терему такой дух пошел -- аж зашатало Иванушку.
      Посмотрел Кощей на Ивана, хотел было его рядом с собой посадить, медом-пивом напоить-угостить, да призадумался вдруг:
      -- Ты, -- говорит, -- не Иван ли царевич будешь?
      -- Точно, -- отвечает ему Иван. -- Верно тебя, Кошей, проинформировали.
      -- А ты меня убивать не будешь?
      -- А зачем мне тебя убивать? -- удивился Иван. -- Мне с тобой, Кощей, поговорить надо, факты выяснить.
      -- Поговорить( -- призадумался Кошей. -- Ну, ладно, поговори. Раз убивать меня не будешь, тогда садись, будь гостем моим дорогим.
      Сел Иван за стол дубовый, поднесли ему чару вина доброго. Выпил ее Иван, потом и спрашивает:
      -- Слушай, Кощей, а чего это ты смерти так боишься?
      -- Как же мне, Иван-царевич, ее, лихоманки, не бояться-то? Я видишь какой хилый, робкий, тихий, знай себе в тереме сижу. А соседи у меня грозные, все туда-сюда войной ходят. Того и гляди, зашибут по дороге. Я-то ведь болезненный, полиомиелит в детстве перенес, куда мне воевать-то? Я ж и царем-то просто так называюсь, чтобы ворогам моим страшнее было. Сам суди: где уж мне народом целым править? Они у меня умные, сами управляются. Вече вон себе организовали, сами все решают, все делают: хорошо хоть вежливые, почтительные: меня всегда в известность ставят, что задумали.
      "Ну, дела, -- думает Иван, -- побольше бы таких царей -- тихих да робких, полиомиелитом переболевших!" А самому жалко Кощея стало до слез. Смотрит Иван, как Кощей все глазками по сторонам поводит, боится, как бы ему какого татя-душегубца не подослали. "Зря я, что ли, -- думает Иван, -- сюда из двадцать первого века, тридевятого царства, тридесятого государства прибыл? Помочь человеку надо. Вон он какой тихий, скромный, боязливый("
      -- Слушай, -- говорит Иванушка, -- Кощей, хочешь, я тебе помогу?
      -- А как ты мне поможешь, Иван-царевич? Мне никто помочь не может. Я сроду такой.
      -- Ничего, -- говорят Иван, -- хочешь, я тебя неуязвимым сделаю?
      -- Как это -- неуязвимым? И для стрелы?
      -- И для стрелы.
      -- И для кистеня?
      -- И для кистеня.
      -- Не может такого быть, -- говорит Кощей.
      -- Может, Кощей, -- говорит Иван, -- для нас ничего невозможного нет. -- А сам думает: "У Кощея, наверное, просто от хилости его мания преследования появилась. Значит вылечить его надо".
      Вспомнил Иван как их в институте суггестопедии обучали, обрадовался -в самом деле: наука, она все может, не даром же у нее гитик столько!
      -- А что я тебе за это должен буду? -- спрашивает у Ивана Кощей.
      -- Сказку мне одну найти поможешь.
      -- Сказку? Ладно. Я к вечу обращусь, попрошу, чтобы всех сказителей ко мне в терем прислали, найдем мы твою сказку. Только как ты меня неуязвимым-то, Иван-царевич, сделаешь?
      Задумался Иван.
      -- Скажи, -- говорит, -- Кошей, что у тебя есть прочное, чтобы сломать трудно было, и маленькое, чтобы спрятать легко?
      Теперь уж Кощей призадумался. Думал-думал, потом говорит:
      -- Подожди, Иван, пойду с дочерьми посоветуюсь.
      -- Иди, -- говорит Иван, -- советуйся.
      Ушел Кощей. Ждал его Иван, ждал -- заждался. Возвращается наконец. Иголку показывает.
      -- Вот, -- говорит, -- и крепкая, и маленькая. То, что нужно. Василиса присоветовала.
      -- Добро, -- говорит Иван. -- Будь по-твоему. Сядь сюда.
      Сел Кощей. Иван перед ним встал и давай его гипнотизировать. Загипнотизировал. Уснул Кошей. А Иван давай ему внушать, как в институте учили, медленно так говорят, тихо, вкрадчиво:
      -- Ты, Кощей, теперь неуязвимый. Вся твоя душа в эту иголку ушла. А телу что -- поранят -- заживет. Пока иголка цела, и ты жив будешь, ничего с тобой не случится. Слушай внимательно, запоминай старательно.
      Кончил внушать Иван, разбудил Кощея. Тот вскочил, обрадовался.
      -- Спасибо, -- говорит, -- Иван-царевич, ох спасибо! Чую я, что и в самом деле неуязвимым стал. Но уж раз начал ты дело, ты его и закончи, как водится. Схоронить теперь эту иголочку надо, чтобы никто вовек ее не нашел, не достал, не дотронулся.
      Взял Кощей со стола яйцо, проткнул скорлупу иголкой, да и запустил ее туда всю. Потом поваров своих кликнул. Засунули повара яйцо в щуку фаршированную, щуку -- в индейку, индейку -- в барана. Барана того потом в сундук за семью замками секретными положили.
      -- Отвези, -- говорит Кошей, -- Иван-царевич, этот сундук в море-океан, на остров Буян, да там и закопай под дубом. Пока ездить будешь, я аккурат всех cказитeлeй со своего царства соберу; вернешься -- вместе послушаем. Обязательно твою сказку найдем.
      -- Ладно, -- отвечает Иван. -- Будь по-твоему.
      А сам думает: "Время у меня еще есть, сказителей он мне соберет, а так что -- все равно здесь сидеть, ждать. Ведь оно всегда так: скоро сказка сказывается, а дело-то, ой как не скоро делается. Уж лучше я за это время еще поезжу, белый свет погляжу, себя покажу".
      И поехал.
      Долго ли, коротко ли ехал, добрался до самой границы царства Кощеева. Там на корабль сел. Отвез сундук на остров Буян, закопал под дубом. Возвращаться решил. Уже к самому городу Берендеичеву подъезжает, видит: навстречу ему странник идет, калика перехожий. Идет, слезами обливается, дивны речи говорит:
      -- О времена, о нравы! Эх, Кощей, Кощей, что с тобой стало?!
      Сошел Иван со своего киберконя, подошел к страннику, спрашивает:
      -- О чем это ты, калика перехожий, говоришь?
      -- О временах говорю, о нравах, о царе здешнем, Кощее, что Бессмертным прозываться стал. Хорошо в этом царстве жить было, да вишь -- уходить приходится. Решил с чего-то Кощей себя Бессмертным прозывать, власть я свои руки взять. Вече разогнал, колокол вечевой на деньги медные пустить велел, законы какие-то новые понавыдумывал, налогами нас всех обложил -- жить стало невмочь. Придется, видно, мне. старому, сирому, калике перехожему, в эмиграцию подаваться.
      "Ну, -- думает Иван, -- дела! Даже не верится как-то("
      -- А что Кощей-то делает? -- спрашивает.
      -- Вестимо что: над златом чахнет.
      Пал Иван на своего доброго БУРКО, включил его на последнюю скорость и помчался в город Берендеичев.
      Едет он по главной улице. Вдруг слышит: гремят тулумбасы. Идет караул, встречных с дороги палками сгоняет. А за ним едет Кошей верхом на коне, зипун на нем парчовый, а в руках плеть, а по сторонам палачи идут-поют:
      Царя мы будем тешить -
      Рубить там или вешать!
      Возмутился Иван. Подскочил к Кощею.
      -- Для того я тебя, что ли, неуязвимым сделал, от мании твоей излечил, чтобы ты тут своевольничать начал? Ты что же это, Кощей, делаешь, как тебе только не стыдно -- не совестно?
      А Кошей отвечает:
      -- Мне теперь -- что?! Мне теперь на все наплевать. Бессмертный я, бессмертный(
      Осерчал Иван, говорит:
      -- Я тебя, подлеца, неуязвимым сделал, я тебя и убью.
      -- Как это? -- спрашивает Кощей. А у самого уже в глазах испуг замелькал.
      -- А очень просто. Поеду на остров Буян, выкопаю сундук, достану иголку, сломаю -- и дело с концом. Тут тебе и будет кончение.
      Рассмеялся Кошей:
      -- Уж больно ты скор, Иван-царевич! А как это ты на Буян попадешь, когда я уже все порты закрыл, на все грузы эмбарго наложил? Так-то. Вот прикажу сейчас тебя взять да голову тебе отрубить и все. Мне нетрудно. Я теперь ничего не боюсь. Бессмертный я, бессмертный!
      Не стал Иван дожидаться, вскочил в седло -- только его и видели.
      Долго ли, коротко скакал, прискакал на берег моря. Видит -- правду сказал Кощей. Ни один корабль в море не выходит. Пригорюнился Иван -младший научный сотрудник, закручинился. Сел на берегу, достал свою дудочку ультразвуковую и давай наигрывать мотивы грустные, печальные.
      Вдруг смотрит -- из моря дельфин высунулся. Поглядел он на Ивана да и говорит человечьим голосом:
      -- Здравствуй, брат по крови. Давно ми контактов ждали, думали еще этак лет с тысячу ждать придется, да вот ты объявился. Скажи, откуда у тебя дудочка ультразвуковая, слух наш ласкающая?
      -- В институте у себя сделал, -- отвечает Иван, а сам -- рад-радехонек. -- Слушай, -- говорит, брат-дельфин, сослужи мне службу!
      -- Ладно, -- говорит дельфин, -- ради первого контакта чего не сделаешь! Чего тебе надобно?
      -- Отвези меня на остров Буян.
      -- Только-то и всего? Садись, отвезу.
      Сел Иван дельфину на спину, и поплыли они через сине море. Доплыли они до острова Буяна. Выкопал Иван сундук, замки взломал, живность всю выпотрошил, яйцо разбил, иголку в корзно свое воткнул, кликнул дельфина, и отправились они в обратный путь.
      Скоро сказка сказывается, нескоро дело достается. Вернулся Иван в город Берендеичев, подъехал к терему Кощееву, пошел прямехонько в палаты, глядь -а того там и нет. Долго искал -- нашел наконец. Сидит царь Кощей в подвале, золото и медь в сундуках пересчитывает. Подошел к нему Иван тихохонько да и говорит:
      -- Ну что. Кощей, будешь ты свое слово держать, сказителей мне собирать?
      -- А зачем? -- удивился Кощей.
      -- Как -- зачем? Обещал же.
      -- А мне-то что? Я ж теперь бессмертный!
      Тут Иван возьми да и покажи ему иголочку.
      -- Раздай, -- говорит, -- казну, у кого сколько брал, вече снова собери и вообще не резвись особо -- всю историю испакостишь. История тебе не что-нибудь, с ней обращаться бережно надо. А мне сказителей собери. Как я без сказки к себе в двадцать первый век, в тридевятое царство, в тридесятое государство вернусь?
      Говорит и видит: Кощей за грудь рукой схватился, сам все на иголку смотрит, постоял-постоял, а потом и грохнулся на пол. Лежит, не двинется. Понял Иван, что хватил Кощея инфаркт. Со страху, наверное. Пригорюнился младший научный сотрудник, закручинился, думает, что же теперь делать, как он без сказки вернется, -- будут его разбирать на диспетчерском, как пить дать.
      Да сделанного не воротишь.
      Вышел он из терема на крыльцо высокое, а перед крыльцом уже народ толпится-собирается, кричит: "Хотим Ивана-царевича царем иметь! Ивана на царство!"
      Отвечает им Иван:
      -- Не буду я царем. Мне к себе возвращаться надо. Да и к чему вам царь? Собирайте снова вече, и дело с концом. А уж ежели царя хотите, так посадите себе Василису Прекрасную, дочку Кощееву. Глупа она как пень. С такой царицей и жить спокойно будете. А править -- сами сумеете.
      Вскочил он на коня и поскакал. А народ кричит вслед:
      -- Спасибо, Иван-царевич, на добром слове! Так и сделаем! Быть посему! Не поминай нас лихом!
      Прискакал Иван -- младший научный сотрудник в лес Муромский, дремучий, где канал Темпоральный проходит, остановил попутную машину времени и вернулся в Терем ИФ. А там его уже встречают -- и доктор филологических наук Царев, и кандидат филологических наук Мудров, и старший научный сотрудник Симеон. Взяли они его под белы рученьки, привели в центральную бухгалтерию. А там и говорят:
      -- Что же это ты, Иван -- младший научный сотрудник, нас всех дураками считаешь? За казенный счет в прошлое прогуляться захотел? Конца он у сказки не нашел, видите ли! А это что?
      И показывают ему сказку -- ту самую. И первая страничка есть, и вторая есть, и третья есть, и четвертая есть, и пятая, и еще пять. И все там написано: и про иголку, и про то, как Кощей бессмертным стал, и про остров Буян.
      Понял Иван -- заколдованный круг получился. Но разве объяснишь кому? Все равно не поверят. Высчитали с него командировочные -- и суточные, и проездные. И еще заставили объяснительную писать: почему он столько времени прогулял, на работу не выходил. И на Ученом совете разобрать его недостойное поведение пообещали. Опечалился Иван -- младший научный сотрудник, закручинился. Пошел он в трапезную на четыреста посадочных мест и напился там с горя томатного соку.
      И я там с ним был, сок томатный пил -- по усам текло, я рот не попало. Тут и сказке конец.
      1967