Царица еще не успела переменить позу, но пруд внизу уже наполнился чистой водой, и все линзы вновь обратились к царице. Николь с удивлением увидела, насколько уменьшилась октопаучиха. Судя по ее виду, царица потеряла половину веса тела в долю секунды, когда яйца и жидкость изливались из ее тела. Кровотечение еще не прекратилось; два октопаука уже карабкались вверх по стене, чтобы помочь ей. Синий Доктор постучала Николь по плечу, намекая, что пора уходить.
      Оставшись одна в небольшой палате госпиталя октопауков, Николь заново вспоминала сцену кладки. Она не ожидала, что событие настолько потрясет ее эмоционально. Николь едва слушала пояснения Синего Доктора; в контейнерах находились крошечные животные, предназначенные для уничтожения заранее намеченных типов эмбрионов. Таким образом, говорила она, октопауки контролировали точный состав следующего поколения, а именно: число цариц, наполненных, москитоморфов и всех прочих вариаций.
      Как мать Николь с трудом, но могла понять, каково было октопаучихе. Каким-то непонятным образом она ощущала глубокое родство с этим гигантским созданием, забравшимся по шипам на стенку. Во время кладки челюсти Николь стиснулись, она вспомнила боль и муки ее собственных шести родов. "Неужели сам процесс родов, - подумала Николь, - чем-то объединяет существ, испытавших их!"
      Она вспомнила давно забытый разговор на Раме II. После рождения Кэти и Симоны она попыталась объяснить Майклу О'Тулу, каково женщине рожать ребенка. После многочасовой беседы Николь заключила, что о подобном испытании невозможно адекватно рассказать другому человеку. "Мир разделен на две группы, - говорила она О'Тулу. - Те, кто знает по себе, что такое роды, и те, кто не знает этого". Теперь, спустя десятилетия, оказавшись в миллиардах километрах от того места, она решила внести поправку в свое собственное наблюдение. "Женщина-мать скорее поймет рожающую инопланетянку, чем их мужья договорятся друг с другом".
      Обдумывая сценку, свидетельницей которой она явилась, Николь с удивлением обнаружила, насколько ей хочется пообщаться с царицей, узнать, о чем думают октопаучихи до и во время кладки. Неужели и царица среди боли и изумления ощущала эпифаническую [просветление, близкое к видению Бога (греч.)] ясность, видела собственных отпрысков, бесконечной цепью в будущем продолжающих чудесный цикл жизни? Неужели, завершив кладку, и она обрела глубокий покой, душевный мир, понятный всеми живому?
      Николь понимала, что такая беседа с царицей никогда не произойдет. Она вновь закрыла глаза, пытаясь в точности вспомнить цветовые вспышки, которые видела на теле царицы до и после события. "Что говорили октопаукам эти яркие пятна, о чувствах царицы? Или они каким-то образом умеют, гадала Николь, - богатыми красками поведать сложные чувства, даже экстаз, - лучше, чем это делают люди своим ограниченным звуковым языком?"
      Ответов не было. Николь знала, что у нее есть дела за пределами этой палаты, но не хотела расставаться с уединением. Ей было жаль, оторвавшись от возвышенных чувств, обращаться к повседневной рутине.
      И все же восторг уступал место глубокому одиночеству. На первых порах Николь не сумела связать это чувство непосредственно с внушительным зрелищем. Впрочем, она вполне понимала, что хочет поговорить с другом, лучше всего с Ричардом, - разделить с кем-то свои переживания. И вдруг вспомнила несколько строчек из поэмы Бениты Гарсиа. Открыв своей портативный компьютер, она быстро отыскала все стихотворение.
      Во времена раздумий или боли,
      Когда меня гнетет груз прошлых лет,
      Я вкруг себя гляжу, разыскивая взглядом
      Те души близкие, что знают неведомое мне,
      Те души, что имеют силу перенесть несчастья,
      От которых я плачу, содрогаюсь и тоскую...
      Они мне говорят: так жить нельзя.
      Уму не подобает власть эмоций.
      Рассудок должен направлять поступки и слова...
      А тот, кто справиться с собой не может
      В бессилии смирись со слепотой.
      Но были - я их помню - времена,
      Когда без утешенья не было терзанья,
      И некто проливал бальзам на рану.
      Но возраст учит - делай все одна.
      В себе самой ищу я покаянья,
      В душе своей кричу... в себе ищу ответ:
      Какие б демоны в тебе ни бушевали,
      Урок заученный ты не забудешь, нет.
      В последний путь уходит каждый одиноко.
      Нет помощи тебе в твой смертный день.
      Готовься же к нему в час жизни быстротечной,
      Пой, веселись и плачь - пока душа твоя
      Еще не отлетела... и памятуй про Тень.
      Николь несколько раз перечитала стихотворение. И тут же поняла, насколько устала. Опустив голову на единственный стол в комнате, она уснула.
      Синий Доктор легонько постучала по плечу Николь щупальцем. Та шевельнулась и открыла глаза.
      - Ты проспала почти два часа. Тебя ждут в административном центре.
      - Что случилось? - спросила Николь, протирая глаза. - Почему все ждут меня?
      - Накамура выступил с большой речью в Новом Эдеме. Верховный Оптимизатор хочет обсудить эту новость с тобой.
      Николь вздрогнула и схватилась за стол. Через несколько секунд головокружение прекратилось.
      - Благодарю тебя за все, - проговорила она. - Иду немедленно.
      7
      - По-моему, Никки не следует разрешать слушать речь, - сказал Роберт. Она лишь перепугается и ничего больше.
      - Речь Накамуры повлияет и на ее жизнь, - проговорила Элли. - Если захочет, пусть смотрит... В конце концов, Роберт, она жила с октопауками...
      - Но она не сможет понять, что все это значит, - возразил Роберт, - ей же еще нет даже четырех лет.
      Словом, вопрос остался нерешенным, и когда несколько минут спустя диктатор Нового Эдема, наконец, должен был вот-вот появиться на телеэкране, Никки вошла к матери в гостиную.
      - Я не буду слушать его, - малышка проявила удивительный такт, - не хочу, чтобы вы с папочкой ссорились.
      В одной из комнат дворца Накамуры устроили телестудию. Именно из нее тиран обычно обращался к гражданам Нового Эдема. Последняя речь была произнесена три месяца назад, когда он объявил о вводе войск в Южный полуцилиндр - чтобы "отразить инопланетную угрозу". Контролируемые правительством газеты и телевидение регулярно сообщали новости с фронта, фабрикуя свидетельства "жестокого сопротивления" октопауков, и ожидаемая речь о ходе и целях войны на юге должна была стать первым публичным выступлением Накамуры.
      Для выступления Накамура приказал своим портным сшить ему новый костюм сегуна, дополнив его парадным мечом и кинжалом. Старинные японские доспехи, говорил он, должны были подчеркнуть его роль военного предводителя, защитника колонии. В день передачи помощники Накамуры помогли ему затянуться потуже, чтобы произвести грозное впечатление.
      Мистер Накамура говорил стоя, глядя прямо в камеру. Хмурое выражение так и не оставило его лица во время всей речи.
      - Всем нам в последние месяцы пришлось пожертвовать многим, - начал он, - чтобы поддержать наших мужественных солдат, воюющих за Цилиндрическим морем со злобным и коварным врагом. Наша разведка донесла, что безжалостные октопауки, которых так подробно описал доктор Тернер после своего отважного бегства, намереваются в самом ближайшем будущем совершить нападение на Новый Эдем. В этот критический час люди должны удвоить свою решимость и сплотиться против инопланетного агрессора.
      - Наши полководцы стремятся преодолеть Барьерный лес, преграждающий путь в заселенную октопауками область, отрезать их от продовольствия и сырья и тем самым предотвратить дальнейшее наступление. Работая дни и ночи ради существования колонии, наши инженеры сумели усовершенствовать геликоптерный флот, способный теперь осуществить подобную операцию. Мы нанесем свой удар без промедления, люди должны доказать инопланетянам, что не являются беззащитными.
      - К этому времени наши воины уже очистили от инопланетян всю область между Цилиндрическим морем и Барьерным лесом. В жестоких схватках мы уничтожили сотни вражеских солдат, разрушили источники энергопитания и водоснабжения. Продуманные планы обеспечивают минимальные потери. Но мы не должны проявлять самоуверенность, поскольку имеем все основания полагать, что еще не встретились с элитным корпусом смертников, о котором доктор Тернер слыхал в плену. Именно этот корпус - в этом нельзя сомневаться возглавит авангард чужаков, если мы немедленно не предотвратим нападение на Новый Эдем. Помните, время - тоже наш враг. Наш удар должен полностью лишить октопауков боеспособности.
      - Хочется вкратце упомянуть еще об одном. Недавно нашим войскам на юге сдался предатель Ричард Уэйкфилд со своим спутником октопауком. Они утверждают, что посланы военным командованием инопланетян, чтобы начать мирные переговоры. В этом шаге можно усмотреть лишь ловушку, нового троянского коня... Как ваш вождь считаю необходимым заслушать их дело в ближайшие несколько дней. Не сомневайтесь: я не допущу переговоров, ставящих под угрозу безопасность колонии. Исход слушания будет объявлен немедленно после вынесения приговора.
      - Роберт, - возразила Элли, - но ты же знаешь: почти все, что он говорит, - _чистая ложь_... У октопауков не существует корпуса смертников, они не оказывали никакого сопротивления. Как ты можешь молчать? Почему ты позволяешь ему делать от твоего лица ложные утверждения?
      - Политика - это политика, Элли, - ответил Роберт. - Все прекрасно это знают, и никто не верит ему...
      - Но это еще хуже. Неужели ты не понимаешь, что происходит?
      Роберт направился к двери.
      - Куда ты? - спросила Элли.
      - В госпиталь. У меня обход.
      Не веря своим глазам, Элли простояла несколько секунд, глядя на него. А потом взорвалась.
      - _Вот ты каков_! - закричала она. - У тебя только одно на уме - твоя работа! Безумец затевает авантюру, которая скорее всего закончится всеобщей погибелью, а для тебя, как всегда, главное - дело... Роберт, одумайся! Почему тебя никогда ничто не волнует?
      Роберт в раздражении шагнул к ней.
      - Опять ты со своей вечной святостью. Почему ты считаешь, что права, Элли? Откуда тебе знать, что все мы погибнем? Быть может, план Накамуры удастся...
      - Ты обманываешь себя, Роберт. Хочешь повернуться спиной и надеешься, что, если твой маленький мирок останется цел, все остальное тоже будет в порядке... Роберт, ты не прав. Ты страшно заблуждаешься. Но если ты будешь молчать, говорить придется мне.
      - Так что же ты скажешь? - Роберт возвысил голос. - Поведаешь всему миру, что муж твой - _лжец_? Попытаешься убедить людей в том, что твои мерзкие октопауки миролюбивы? Элли, никто тебе не поверит... И скажу тебе еще: в ту самую минуту, когда ты откроешь рот, тебя арестуют и отдадут под суд за предательство. Они убьют тебя, Элли, как и твоего отца... ты этого добиваешься? Тебе надоела твоя дочь?
      Элли заметила знакомое выражение боли и гнева в глазах Роберта. "Оказывается, я совсем не знаю его, - промелькнуло в ее голове. - Неужели передо мной тот самый человек, который не одну тысячу часов провел, спасая смертельно больных пациентов? Невозможно поверить".
      Элли решила смолчать.
      - Итак, я ухожу, - наконец бросил Роберт. - И вернусь домой к полуночи.
      Элли вошла в дом и отворила дверь комнаты Никки. Девочка, к счастью, спала. В глубоком унынии она вернулась в гостиную, как никогда жалея, что не осталась в Изумрудном городе. "Но что же делать дальше? Все было бы просто, если бы не Никки", - сказала себе Элли. Покачав головой, она, наконец, дала волю слезам, которые так долго сдерживала.
      - Ну, как я выгляжу? - сказала Кэти, поворачиваясь перед Францем.
      - Восхитительно и соблазнительно, - ответил он. - Такой я тебя еще не видел.
      Стройную фигуру Кэти облегало простое черное платье, его изящество подчеркивали тонкие белые кантики. Глубокий вырез позволял блеснуть золотым колье с бриллиантами, не опускаясь настолько низко, чтобы стать неприличным.
      Кэти поглядела на часы и проговорила:
      - Хорошо, хоть раз собралась раньше времени. - Она подошла к столику и закурила сигарету.
      Франц был в свежевыглаженном мундире и начищенных штиблетах.
      - Значит, у нас есть еще время, - он проводил Кэти к кушетке и передал ей маленькую бархатную коробочку. - Я приготовил тебе сюрприз.
      - Что там? - поинтересовалась Кэти.
      - Открой, - ответил Франц.
      Внутри оказалось кольцо с бриллиантом.
      - Кэти, - неловко спросил Франц, - ты выйдешь за меня замуж?
      Кэти мельком взглянула на Франца и отвернулась. Медленно вдохнула сигаретный дымок и пустила его в воздух над головой.
      - Я польщена, Франц, - она поднялась на носки и поцеловала его в щеку. - Искренне польщена... но у нас ничего не получится... - Закрыв коробочку, она вернула ее вместе с кольцом.
      - Почему же? Разве ты не любишь меня?
      - Да... люблю, наверное... если я вообще способна на подобные чувства... Но, Франц, опять ты за свое. Я для тебя неподходящая пара.
      - Ну, это решать _мне_, Кэти! - отрезал Франц. - Откуда тебе знать, какая мне нужна женщина?
      - Давай, Франц, не будем говорить об этом сейчас... Я же сказала, что весьма польщена... но нервничаю перед судом. Пойми, я просто не переварю сразу столько дерьма...
      - У тебя всегда находится причина, чтобы не разговаривать об этом. Но если ты любишь меня, я хотя бы заслуживаю откровенности. И именно сейчас...
      Глаза Кэти блеснули.
      - Если вы хотите объяснений, притом именно _сейчас_, я их вам предоставлю, капитан Бауэр... Прошу вас следовать за мной... - Кэти провела его в свою гардеробную. - Встань здесь и смотри!
      Кэти полезла в столик, извлекла оттуда шприц и кусок черного жгута. Поставила ногу на табурет и задрала платье, открыв синяки на бедре. Франц невольно отвернулся.
      - Нет, - она рукой повернула к себе его голову. - Нечего отворачиваться, Франц... Ты должен видеть, какова я на самом деле.
      Спустив колготки, Кэти обхватила ногу жгутом. Проверила, глядит ли на нее Франц. В ее глазах была боль.
      - Теперь ты понял? - спросила она. - Я не могу стать твоей женой, потому что давно сожительствую с этим магическим средством, которое никогда не подводит меня... Разве ты не понимаешь? Тебе далеко до моего кокомо.
      Кэти воткнула иголку в вену, подождала несколько секунд.
      - У нас все будет хорошо несколько недель, может быть, месяцев, проговорила Кэти торопливо. - Но рано или поздно ты мне надоешь... и придется обратиться к услугам старого верного Друга.
      Она стерла ваткой пару капель крови и уложила шприц в коробочку. Франц не скрывал расстройства.
      - Не унывай, - Кэти легонько похлопала его по щеке. - От своей постели я тебе не отказываю... всегда к твоим услугам, быть может, выдумаем не одну хитрую штуковину.
      Отвернувшись, Франц опустил бархатную коробочку в один из карманов своего мундира. Кэти подошла к столу, чтобы загасить сигарету.
      - А теперь, капитан Бауэр, пора в суд.
      Слушание по делу Уэйкфилда проводилось в бальном зале на первом этаже дворца Накамуры. Для важных гостей в нем вдоль стен поставили шестьдесят кресел. Сам Накамура сидел в большом кресле на высоком помосте в конце комнаты, на нем было то же японское облачение, в котором он выступал на телеэкране два дня назад. По бокам его стояли двое телохранителей в самурайских нарядах. Бальный зал был оформлен в японском стиле XVI века: Накамура старательно изображал могущественного сегуна Нового Эдема.
      Ричарду и Арчи сообщили о суде за четыре часа, перед тем как они оставили подвал, чтобы предстать перед Накамурой. Сопровождавшие пленников трое полицейских белели им сесть на небольшие подушки, расставленные на полу в двадцати метрах перед Накамурой. Кэти заметила, каким усталым и постаревшим казался отец. Она изо всех сил удерживала себя - так хотелось ей рвануться к нему и заговорить.
      Прислужник объявил, что слушание началось, и напомнил всем присутствующим, что они не имеют права говорить и вмешиваться в ход дела. Сразу после этого объявления Накамура встал и спустился по двум ступеням.
      - Расследовав это дело, правительство Нового Эдема надеется, - ворчливо начал он, расхаживая взад и вперед, - установить, готов ли представитель врага к полной и безоговорочной капитуляции, которой мы требуем в качестве предварительного условия для начала переговоров. Если бывший гражданин нового Эдема Уэйкфилд действительно способен общаться с инопланетянином и сумеет убедить его в мудрости наших требований - а именно: мы рассчитываем на уничтожение всего оружия, прекращение сопротивления нашим войскам, покорность нашей администрации на всей территории врага, - я готов проявить милосердие. И чтобы отметить помощь Уэйкфилда в окончании ненужного противоборства, можно будет заменить ему смертный приговор пожизненным заключением.
      - Однако, - Накамура возвысил голос, - если этот уже осужденный предатель вместе со своим инопланетным сообщником сдался нашим победоносным войскам лишь ради нового предательства, стремясь подорвать всеобщее желание и готовность покарать врага, не прекращавшего агрессивных нападок, тогда мы для примера покараем обоих и тем самым дадим нашему врагу недвусмысленный знак. Мы хотим, чтобы предводители чужаков знали: граждане Нового Эдема не позволят им осуществить свои захватнические планы.
      До этого момента Накамура обращался ко всей аудитории. Теперь он повернулся к пленникам, сидевшим посреди зала.
      - Мистер Уэйкфилд, - проговорил он, - обладает ли инопланетянин, находящийся возле вас, правом представлять все существа своего вида?
      Ричард встал.
      - Насколько я знаю - да, - ответил он.
      - Готов ли инопланетянин подписать документ о безоговорочной капитуляции, с которым вас ознакомили?
      - Мы получили документ всего несколько часов назад и не имели возможности обсудить его как подобает... Я уже объяснил Арчи самые важные пункты, но еще не знаю...
      - Видите - тянут время, - прогромыхал Накамура, обращаясь к аудитории и размахивая листом белой бумаги. - Все условия капитуляции перечислены на одном этом листе. - Он обернулся вновь к Ричарду и Арчи. - Ответ на вопрос очень прост, - сказал Накамура. - Короче, да или нет?
      Цветовые полосы обежали голову Арчи, и собравшиеся не могли сдержать удивленных возгласов. Ричард негромко задал вопрос октопауку и перевел его ответ. Он поглядел на Накамуру.
      - Октопаук спрашивает, что произойдет, если документ будет подписан? Каких событий следует ожидать и в каком порядке? Последовательность действий в соглашении не определена.
      Накамура коротко бросил.
      - Во-первых, противник должен с оружием сдаться нашим войскам, находящимся на юге. Во-вторых, правительство инопланетян, или эквивалент его, обязано передать нам полный перечень всех ценностей, которыми располагает их домен. В-третьих, они должны объявить своим подданным, что мы намереваемся оккупировать их колонию и требуем, чтобы инопланетяне во всем содействовали нашим солдатам и гражданам Нового Эдема.
      Ричард и Арчи вновь посовещались.
      - Что произойдет с октопауками и существами, которые обслуживают их общество? - спросил Ричард.
      - Им разрешат продолжить обычные занятия, естественно, с некоторыми ограничениями. В оккупированных зонах мы установили законы нашего общества и всем будут распоряжаться наши сограждане.
      - Тогда, быть может, вы, в качестве дополнения или приложения к документу о капитуляции, обещаете сохранить жизнь и безопасность октопауков и всех остальных существ, если они не будут нарушать законы, установленные на оккупированной вами территории?
      Глаза Накамуры сузились.
      - За исключением личностей, ответственных за агрессивную войну, развязанную против нас, я готов гарантировать безопасность всем октопаукам, которые будут выполнять правила оккупации... Но это детали. Их не обязательно записывать в акт о капитуляции.
      На этот раз Ричард и Арчи затеяли долгий разговор. Сбоку Кэти могла довольно близко видеть лицо отца. Она с самого начала поняла, что он не согласен с октопауком, но, переговорив, Ричард явно успокоился. Ей казалось, что отец о чем-то вспоминает...
      Затянувшаяся пауза явно раздражала диктатора. Избранные гости начали перешептываться. Наконец Накамура произнес:
      - Хорошо. Довольно. Каков будет ответ?
      Цветовые полосы вновь замелькали вокруг головы Арчи. Когда они исчезли, Ричард шагнул к Накамуре. Он помедлил, прежде чем заговорить.
      - Октопауки желают мира. И мне хотелось бы найти способ закончить конфликт миром. Октопауки могли бы подписать этот документ - не будь они столь нравственными существами, - чтобы выиграть время. Однако мой инопланетный друг, которого мы зовем Арчи, не может заключить соглашение от имени всей колонии, пока не убедится в том, что договор будет отвечать ее интересам и не вызовет возражений среди его сородичей. - Ричард умолк.
      - Нам нужны не ваши речи, - нетерпеливо бросил Накамура, - а ответ на вопрос.
      - Октопауки, - проговорил Ричард уже погромче, - послали нас с Арчи, чтобы заключить почетный мир, а _не_ ради безоговорочной капитуляции. Если Новый Эдем не стремится к переговорам и не хочет уважать интересы октопауков, у них не останется выбора... _Слушайте, люди_! - вскричал Ричард, оглядывая гостей, расположившихся вдоль стен комнаты. - Поймите вы не сможете победить, когда октопауки начнут войну. Пока они не сопротивлялись вам. Вы должны убедить своих предводителей начать _разумные_ переговоры...
      - _Взять заключенных_! - приказал Накамура.
      - ...Иначе все вы погибнете. Октопауки - намного более развитые существа, чем мы, люди. Верьте мне, я знаю... я прожил с ними более...
      Один из полицейских ударил Ричарда в затылок, и он упал на пол, обливаясь кровью. Кэти вскочила, но Франц осадил ее. Ричард держался за голову, когда его вместе с Арчи выталкивали из комнаты.
      Ричарда с Арчи поместили в тюремную камеру полицейского участка в Хаконе, неподалеку от дворца Накамуры.
      - С твоей головой все в порядке? - по макушке Арчи побежали полосы.
      - Кажется, да, - ответил Ричард, - только шишка выросла.
      - Значит, теперь нас убьют, так? - спросил Арчи.
      - Наверное, - мрачно отозвался Ричард.
      - Спасибо за попытку помочь нам, - проговорил Арчи, недолго помолчав.
      Ричард пожал плечами.
      - Она оказалась бесполезной... благодарить скорее следует тебя; если бы ты не вызвался, то мог бы до сих пор благополучно пребывать в Изумрудном городе.
      Ричард подошел к расположенному в углу умывальнику, чтобы обмыть тряпку, которую прижимал к раненой голове.
      - Ты мне, кажется, говорил, что большая часть людей верит в жизнь после смерти? - спросил Арчи, когда Ричард вновь возвратился к нему.
      - Да, некоторые люди верят в перевоплощение, считают, что им предстоит новая жизнь, не обязательно в качестве человека. Другие верят, что, если ты прожил хорошо, получишь награду - вечное блаженство в прекрасных тихих краях, называемых раем...
      - А ты, Ричард, - по голове Арчи побежали полосы, - во что веришь ты сам?
      Ричард улыбнулся, но ответил не сразу.
      - Увы, я всегда считал, что все, из чего складывается уникальная личность, исчезает в момент смерти. И что вещество нашего тела может войти в плоть другого живого существа. Боюсь, что на непрерывную последовательность существовании можно не рассчитывать. Я не верю и в то, что люди зовут душой...
      Он усмехнулся и продолжил:
      - Но сейчас, когда логическая сторона моего ума заверяет, что жить мне осталось недолго, так хотелось бы поверить в существование загробного мира... Легче было бы умирать. Но подобное обращение перед смертью никак не согласуется со всем образом моей жизни...
      Ричард медленно подошел к решетке, взялся за нее руками и несколько секунд молча глядел в коридор.
      - А какой видят смерть октопауки? - негромко спросил он, обращаясь к своему сокамернику:
      - Предтечи учили нас видеть в жизни интервал, имеющий начало и конец. Сколь чудесной ни казалась бы отдельная личность, существование ее не столь уж меняет общую схему вещей. Предтечи видели главное в неразрывности и обновлении. С их точки зрения, каждый из нас бессмертен, но не потому, что жизнь личности может длиться вечно: просто каждая жизнь представляет собой критическое звено (в культурном или генетическом смысле) никогда не разрывающейся жизненной цепи. Избавив нас от невежества, Предтечи научили нас не страшиться смерти, но с готовностью идти на нее ради обновления.
      - Словом, встречая смерть, вы не испытываете ни скорби, ни страха?
      - Это идеальный взгляд на смерть в нашем обществе, - ответил Арчи. Впрочем, легче встречать терминацию среди друзей, знакомых и тех, кто воплощает обновление, которое сделается возможным благодаря твоей смерти.
      Ричард подошел и обнял Арчи.
      - Что ж, будем подбадривать друг друга, - проговорил он. - Пусть нам поможет память о том, что мы пытались остановить войну, которая, вероятно, закончится гибелью тысяч разумных существ. Найдется немного более важных причин...
      Услыхав шум у двери, он смолк. Капитан местной полиции и его помощник отступили в сторонку, пропуская четверых безмолвных биотов - двух Гарсиа и двух Линкольнов - по коридору к их камере. Одна из Гарсиа открыла дверь, и все четыре биота вступили в камеру, где находились Ричард и Арчи. Свет сразу же погас, и несколько секунд были слышны возня и шарканье ног. Ричард закричал, тело его ударилось о прутья решетки... и наступила тишина.
      - А теперь, Франц, - Кэти открыла дверь в полицейский участок, - не забудь, что ты старший по званию. Этот местный капитан не может запретить тебе повидаться с арестованным.
      Они вошли в участок буквально через несколько секунд после того, как местные офицеры закрыли дверь коридора за биотами.
      - Капитан Маядзава, - проговорил Франц официальным тоном. - Я - капитан Франц Бауэр из Главного управления... и хочу навестить пленников...
      - Сверху получен строжайший приказ, капитан Бауэр, - ответил полицейский, - _никого_ не допускать к ним.
      Свет в комнате внезапно погас.
      - Что происходит? - проговорил Франц.
      - Должно быть, пробка перегорела, - ответил капитан Маядзава, Уэстермарк, сходите наружу, проверьте переключатели.
      Франц и Кэти услышали крик. Прошла, казалось, вечность, когда вдруг лязгнула дверь в коридоре и послышались шаги. Как только огни вспыхнули, появились три биота.
      Кэти побежала к двери.
      - Смотри, Франц! - выкрикнула она. - Кровь! У них же кровь на одежде! Она в отчаянии огляделась. - Я должна видеть отца!
      Обогнав троих полицейских, Кэти бросилась по коридору.
      - Боже! - закричала она, увидев лежащего отца. Все вокруг было залито кровью. - Он убит, Франц, - простонала Кэти. - Папочка мой убит!
      8
      Николь посмотрела этот отрывок уже дважды. Забывая про распухшие глаза и предельное эмоциональное истощение, она гадала, сумеет ли проглядеть его еще раз. Синий Доктор подала ей чашу воды.
      - Ты уверена в себе? - спросила октопаучиха.
      Николь кивнула. "Я посмотрю еще, - подумала она. - Я хочу видеть все, хочу, чтобы любая подробность навеки опечаталась в мою память".
      - Пожалуйста, начни с суда, - попросила Николь. - С нормальной скоростью, пока биоты не войдут в тюремный корпус. А потом замедлил ее до одной восьмой.
      "Ричард никогда не хотел быть героем, - размышляла Николь, наблюдая за сценой суда. - Это не его стиль. Он отправился с Арчи, только чтобы избавить от этого меня". Когда охранник ударил Ричарда и тот упал на пол, она снова дернулась. "План был безнадежен с самого начала, - сказала она себе, когда полицейские Нового Эдема вывели Ричарда и Арчи из дворца Накамуры. - Это знали и октопауки, и я сама. Почему я умолчала о своих предчувствиях?"
      К концу просмотра Николь попросила Синего Доктора убыстрить кадры. "Итак, оба они подружились перед смертью, - думала она, прислушиваясь к последнему разговору Ричарда и Арчи. - Октопаук пытался защитить его..." Четверо биотов вновь появились на экране. Николь заметила, как удивление в глазах Ричарда сменилось страхом, когда биоты вошли в камеру. Свет погас и качество изображения изменилось. Инфракрасные снимки, поставленные квадроидами, скорее напоминали фотонегативы, отражающие уровень тепловыделения в каждом кадре. И биоты выглядели здесь совершенно жутко: на месте голов остались только выпученные глаза.
      Когда свет в камере погас, одна из Гарсиа схватила Ричарда за горло. Остальные трое биотов сняли перчатки, обнажив пальцы, заканчивающиеся острыми ножами. Четыре могучих щупальца Арчи стиснули Гарсиа, попытавшуюся задушить Ричарда. Корпус Гарсиа осел, и она рухнула на дно камеры, но другие биоты с яростью набросились на Арчи. Ричард пытался помочь октопауку, но Линкольн, ударив всей ладонью, снес голову Арчи. Ричард закричал, когда его забрызгала жидкость, наполнявшая тело октопаука. После того как Арчи вышел из боя, уцелевшие биоты казнили Ричарда, раз за разом пронзая его тело острыми пальцами. Припав к решетке, он соскользнул по ней на пол. Кровь человека и октопаука, различавшаяся по цвету в инфракрасном изображении, слилась в одну лужу на полу камеры.
      Фильм продолжался, но Николь уже не видела ничего. Только теперь она поняла, что ее мужа Ричарда, единственного, по-настоящему близкого друга всей ее взрослой жизни, более нет в живых. На экране Франц вел по коридору рыдающую Кэти, потом экран погас. Николь не шевелилась. Она застыла, глядя перед собой - туда, где только что были изображения. В глазах Николь не было слез, тело ее не дрожало, она полностью владела собой и все же не могла пошевелиться.
      Комната, в которой она оставалась, чуть осветилась, и Синий Доктор все еще сидела возле нее.
      - Похоже, - медленно проговорила Николь, удивляясь, каким далеким кажется ей собственный голос, - что с первых двух раз смысл до меня не дошел... Кажется, я испытала шок... наверное, я до сих пор потрясена... Николь умолкла, ей трудно было дышать.