Она пытливо поглядела на своего друга, зная, каким будет его следующий вопрос и как она ответит на него. "В жизни любого человека существуют трудные решения, и всем в свой черед приходится принимать их, - подумала она. - В молодости я всегда сознательно пыталась избежать таких ситуаций... Однако теперь я понимаю, что, уклоняясь от них, заставляю других решать за меня. А они всегда могут ошибиться".
      - А если бы командовала ты сама, Николь, - спросил Макс, - ты бы предложила Эпонине операцию?
      - Нет, я бы не стала этого делать, - осторожно ответила Николь. По-моему, можно не сомневаться в том, что октопауки действительно вылечили Эпонину, а операция слишком рискованна.
      Улыбнувшись, Макс поцеловал свою приятельницу в лоб и поблагодарил.
      Роберт был разъярен. Он напомнил всем, что потратил более четырех лет своей жизни на изучение этой болезни, на поиск лекарств от нее и, безусловно, знает о RV-41 больше, чем все они вместе взятые. Как тогда можно доверять инопланетным врачам, а не его хирургическому таланту? И как может иметь собственное мнение его теща, которая знает о RV-41 лишь то, чему он сам обучил ее? Его не сумела утихомирить даже Элли, которой он теперь избегал, закатив ей до этого несколько неприятных скандалов.
      Роберт на два дня засел в своей комнате, он даже не отвечал Никки, желавшей ему спокойной ночи, прежде чем отправиться спать - днем или ночью. Семья и друзья были глубоко озабочены состоянием Роберта, но не могли придумать, чем облегчить его муки. Возникли даже сомнения в психической устойчивости Роберта. Все согласились, что после бегства из Нового Эдема он чувствовал себя "не на месте", а после похищения Элли его поведение и вовсе стало хаотичным и непредсказуемым.
      Элли призналась матери, что после ее возвращения Роберт вел себя весьма странно.
      - Он даже ни разу не заинтересовался мной как женщиной, - с горечью в голосе сказала она. - Словно пережитое запятнало меня... Он все время говорит странные вещи; утверждает, что я _хотела_, чтобы меня похитили!
      - Мне жаль его, - ответила Николь. - Та техасская история тяжелым грузом висит на его психике, и эта ноша оказалась для него непосильной...
      - Но что мы можем сделать для него теперь? - перебила ее Элли.
      - Не знаю, дорогая. Просто не знаю.
      Элли попыталась скрасить трудное время, помогая Бенджи изучать язык октопауков. Ее единоутробный брат был абсолютно заворожен всем, что касалось инопланетян, и в том числе шестиугольной картиной, которую доставили из Изумрудного города. Бенджи по несколько раз в день принимался разглядывать картину и никогда не упускал возможности спросить что-нибудь об удивительных существах, изображенных на картине. И Арчи с помощью Элли всегда терпеливо отвечал на любые вопросы Бенджи.
      Когда Бенджи начал регулярно играть с Арчи, у него появилось желание распознавать какие-нибудь фразы из словаря октопауков. Бенджи знал, что Арчи умеет читать по губам, и хотел доказать октопауку, что даже он, человек медлительный, - обладая должной мотивацией, способен уразуметь язык октопауков хотя бы в той мере, которая необходима для простейшего разговора.
      Элли и Арчи начали учить Бенджи основам. Он без особого труда заучил цвета, означающие "да", "нет", "пожалуйста" и "спасибо". Числа тоже дались ему легко, поскольку октопауки пользовались двоичной системой и обходились комбинацией двух основных цветов: кроваво-красного и малахитово-зеленого; числа помечались детерминативом оттенка сомон [оранжево-розовый цвет (от франц. saumon - лосось)]. Труднее всего Бенджи далось понимание того, что отдельные цвета сами по себе не обладали каким-либо смыслом, например полоса цвета жженой сиены обозначала глагол "понимать", если за ней следовала розовато-лиловая, а затем поясняющий знак; но если за той же комбинацией следовала алая полоса, речь шла о "цветущем растении".
      Отдельные цвета не представляли собой знаков алфавита в строгом смысле этого слова. Иногда слово определялось шириной полос. Сочетание жженой сиены и розовато-лилового цвета означало "понимать", только если обе полосы были примерно равной ширины. Если за узкой полоской жженой сиены следовала в два раза более широкая розовато-лиловая, это означало "емкость".
      Бенджи пытался одолеть язык, усваивая его с необыкновенным рвением. Его желание учиться так согревало сердце Элли во время всех тревог. Она еще не знала, чем закончится кризис у Роберта.
      Когда начинался третий день уединения Роберта в своей комнате, как и следовало ожидать, в приемную щель медленно вполз вагончик с полунедельным запасом еды и питья. На сей раз с грузом прибыли два октопаука. Они оставили вагончик и долго разговаривали с Арчи. Семья собралась вместе, ожидая новостей.
      - Войска людей вновь высадились в Нью-Йорке, - сообщил Арчи. - Они разрушают самодельный люк, которым мы перекрыли ход в наше подземелье, и наверняка скоро обнаружат тоннели.
      - Итак, что же нам теперь делать? - спросила Николь.
      - Мы бы хотели, чтобы вы перебрались к нам, в Изумрудный город, ответил Арчи. - Мои коллеги предвидели подобную ситуацию и уже закончили проект отдельной секции в городе, предназначенной специально для вас. Она будет готова через несколько дней.
      - А если мы не захотим отправляться туда? - поинтересовался Макс.
      Арчи посовещался с другими октопауками.
      - Можете оставаться здесь и ожидать прихода людей. Мы обеспечим вас пищей, но начнем разбирать подземку, как только эвакуируем всех наших работников из северной части Цилиндрического моря.
      Арчи продолжал говорить, но Элли перестала переводить. Она попросила октопаука повторить несколько следующих предложений и только потом повернулась, слегка побледнев, к своим друзьям и семье.
      - К несчастью, - переводила она, - мы, октопауки, вынуждены заботиться о себе. И поэтому тот из вас, кто откажется отправиться с нами, подвергнется блокаде кратковременной памяти и забудет все события последних недель.
      Макс присвистнул.
      - Вот вам и дружба с общением. Когда нужно, всякий готов применить силу!
      Он подошел к Эпонине и взял ее за руку. Та вопросительно глянула на него, когда Макс повел ее за собой к Николь.
      - Я хочу, чтобы ты немедленно зарегистрировала наш брак.
      Николь была польщена.
      - Прямо сейчас? - спросила она.
      - Прямо на этой проклятой минуте, - ответил Макс. - Я люблю женщину, что стоит возле меня, и прежде чем весь ад вырвется на свободу, хочу закатить в этом иглу истинную оргию, а не какой-то ваш хилый медовый месяц.
      - Но я не имею права... - возразила Николь.
      - Никого лучше тебя мы все равно не найдем, - перебил ее Макс. - Ну, действуй, хотя бы в первом приближении. - Онемевшая невеста сияла от счастья.
      - Согласен ли ты, Макс Паккетт, взять сегодня в жены эту женщину, Эпонину? - неуверенно проговорила Николь.
      - _Согласен_ - только не сегодня, а давным-давно.
      - А ты, Эпонина, согласна ли взять этого мужчину. Макса Паккетта, себе в мужья?
      - Да, Николь, с удовольствием.
      Макс привлек к себе Эпонину и поцеловал ее.
      - Что касается вас, _Ар-чи-бальд_, - произнес он, когда они с Эпониной направились к лестнице, - говорю честно: мы с мамзелькой собираемся к вам, в этот Изумрудный город, о котором она столько наговорила. Но сперва задержимся здесь на двадцать четыре часа, а может и больше, если у Эпонины хватит сил, и мы не хотим, чтобы нас тревожили.
      Макс и Эпонина торопливо направились к цилиндрической лестнице и исчезли. Элли почти закончила пояснять Арчи, как обстоят дела у Макса и Эпонины, когда новобрачные появились на площадке и помахали оставшимся внизу. Все расхохотались, когда, прервав прощание. Макс повлек Эпонину за собой в коридор.
      Элли сидела у стены, в комнате было темно. "Итак, сейчас или никогда. Попробую еще раз".
      Она припомнила ссору, закончившуюся несколько часов назад.
      - Конечно, ты хочешь туда - к своему дружку-пауку, - горевал Роберт. И рассчитываешь взять с собой Никки.
      - Все намереваются принять предложение, - отвечала Элли, даже не пытаясь сдержать слезы. - Прошу тебя, Роберт, пойдем. Они очень добрые и нравственные существа.
      - Октопауки промыли мозги всем вам. Каким-то образом эти уроды заставили тебя поверить тому, что они даже лучше твоей собственной родни. - Роберт посмотрел на Элли с пренебрежением. - Твоей же собственной родни, - повторил он. - Какова шутка! По-моему, ты уже настолько же октопаук, насколько и человек.
      - Это не так, дорогой, - возразила Элли. - Я же говорила тебе несколько раз: они внесли минимальные изменения... Я человек, как и ты...
      - Почему, почему, _почему_? - вдруг завопил Роберт. - Почему я позволил тебе уговорить меня покинуть Новый Эдем? Мне надо было оставаться там, где вокруг меня были люди... и вещи, которые я понимал...
      Роберт был непреклонен, невзирая на все ее мольбы. Он не собирался идти в Изумрудный город. И даже странным образом радовался тому, что его кратковременная память будет стерта октопауками.
      - Быть может, - хохотнув, проговорил он, - я забуду все, что узнал после твоего возвращения. Я не буду помнить, что моя жена и дочь мутанты, а мои ближайшие друзья не считаются со мной, как с профессионалом... Да, - продолжил он, - тогда я сумею наконец забыть кошмар этих последних нескольких дней и буду помнить только то, что тебя отняли у меня - как и мою первую жену, - хотя я все еще отчаянно люблю тебя.
      Роберт в гневе метался по комнате. Элли попыталась утихомирить и утешить его.
      - Нет, нет и _нет_! - закричал он, отталкивая ее руки. - Поздно. Мне слишком больно. Я не могу больше терпеть эту муку.
      Вечер только начинался, и Элли обратилась за советом к матери. Николь не смогла успокоить Элли. Она только посоветовала не сдаваться, но и предостерегла дочь: ничто в поведении Ричарда не говорило, что он может изменить свое решение.
      По предложению Николь Элли сходила к Арчи и спросила его мнение. Ее заинтересовало, сумеет ли Арчи или кто-то из октопауков доставить Роберта назад в подземелье, где его обнаружат другие люди, если он не захочет идти с ними. Арчи без особой охоты согласился.
      "Я люблю тебя, Роберт, - сказала Элли самой себе, вставая. - И Никки тоже. И мы хотим, чтобы ты - муж и отец - был с нами". Глубоко вздохнув, Элли вошла в спальню.
      Даже у Ричарда на глазах выступили слезы, когда что-то бормочущий Роберт, в последний раз обняв жену и дочь, нерешительно направился следом за Арчи к вагону, находившемуся в тридцати метрах от него. Никки тихо плакала - девочка не могла понять полностью, что происходит. Она была слишком мала для этого.
      "Роберт повернулся и, помахав рукой, вошел в вагон. Через несколько секунд тот исчез в тоннеле. Менее чем через минуту общую печаль нарушили радостные вопли, доносившиеся с площадки.
      - Эй, там внизу, - прокричал Макс. - Приглашаю на вечеринку.
      Николь поглядела под купол. На этом расстоянии в тусклом свете она могла увидеть радостные улыбки новобрачных. "Ну что же, - подумала она, все еще переживая потерю, выпавшую на долю дочери. - Радость и печаль, печаль и радость. Они неразлучны - и на Земле, и на звездных мирах... во все времена".
      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ИЗУМРУДНЫЙ ГОРОД
      1
      Небольшая повозка без водителя остановилась на округлой площади, от которой в пяти направлениях разбегались улицы. Из нее вышли темнокожая женщина с седыми волосами и октопаук. Когда они направились в одну из улиц, повозка тронулась с места - и огни в ней погасли.
      Путь Николь и Синему Доктору освещал одинокий гигантский светляк. Свой разговор они вели в темноте. Николь старалась четко выговаривать каждое слово, чтобы инопланетный друг мог без труда понять смысл сказанного по ее губам. Синий Доктор отвечал широкими цветовыми полосами, ограничиваясь простыми доступными предложениями.
      Когда они добрались до первого из четырех молочно-белых одноэтажных сооружений в конце тупика, октопаук приподнял одно из щупалец с мостовой и пожал руку Николь.
      - Спокойной ночи, - ответила она. На ее бледном лице появилась улыбка. - Ну, и денек выдался... спасибо за все.
      После того как Синий Доктор вошел в дом, Николь направилась к декоративному фонтану посреди улицы. Она припала к одной из четырех струй, разделявшихся на уровне ее груди. С лица Николь капли упали в чашу фонтана, и даже в сумраке Николь заметила, как закишела, заметалась там какая-то живность. "Чистильщики здесь повсюду, - подумала она, - в особенности когда мы рядом. Вода, омывшая мое лицо, очистится за доли секунды".
      Она повернулась и направилась к одному из самых больших сооружений в тупике. Когда Николь переступила порог своего дома, оставшийся снаружи светляк, быстро опустившись к земле, полетел вдоль улицы к площади. Николь чуть прикоснулась к стене, и через несколько секунд светляк поменьше, едва мерцавший, появился перед ней в холле. Забежав в одну из двух туалетных комнат, она затем остановилась в дверях комнаты Бенджи. Тот громко храпел. Николь почти минуту глядела на спящего сына, а потом отправилась дальше по коридору к большой спальне, которую разделяла с мужем.
      Ричард тоже спал и не отреагировал на тихое приветствие Николь. Сняв туфли, она вышла из спальни. Оказавшись в кабинете, она дважды прикоснулась к стене, и свет стал ярче. Кабинет был завален электронным оборудованием: октопауки уже несколько месяцев активно помогали Ричарду. Усмехнувшись, Николь пробралась через всю эту мешанину к своему столу. "Вечно у него какие-то идеи, - подумала она. - Но автоматический переводчик будет нам весьма полезен".
      Опустившись в кресло, Николь открыла средний ящик и извлекла переносный компьютер. Октопауки, наконец, сумели подобрать для него подходящий блок питания. Вызвав из памяти свой дневник, Николь начала набирать слова на клавиатуре, время от времени поглядывая на небольшой монитор, чтобы прочитать текст.
      День 221-й
      Я вернулась домой очень поздно. Как и следовало ожидать, все уже спали. Мне хотелось раздеться, юркнуть в постель под бок к Ричарду, но этот день оказался настолько необычайным, что я не могу не записать своих чувств и ощущений, пока они не поблекли в моей памяти.
      Мы - весь наш человеческий клан - позавтракали, как всегда, через час после рассвета. Наи рассказала о том, чем будут заниматься дети в школе с утра до дневного сна; Эпонина известила всех, что изжога и утренняя тошнота как будто бы ослабели; Ричард пожаловался на "биологических магов" - наших хозяев-октопауков. По его мнению, электронику они знали более чем посредственно. Я старалась участвовать в разговоре, но волнение по поводу ждущей меня встречи с врачами октопауков все еще не покидало меня.
      Словом, сердце мое ушло в пятки, когда после завтрака я очутилась в конференц-зале, устроенном в пирамиде. Синий Доктор и его коллеги-медики не теряли времени даром, и октопауки немедленно приступили к обсуждению результатов обследования Бенджи. Медицинский жаргон сложно понять даже в своем родном языке... временами я едва разбирала их цветовые фразы. Мне частенько приходилось просить повторения.
      Впрочем, ответ стал ясен довольно скоро. Да, сравнения вполне определенно показали октопаукам, где именно геном Бенджи отличается от нормального. Да, соглашались они, именно эта конкретная цепочка генов в четырнадцатой хромосоме, бесспорно, является источником синдрома Уиттингэма, но, увы... они приносили извинения, поскольку не видели способа его вылечить - даже с помощью чего-то вроде генной трансплантации. Октопауки утверждали, что дело чересчур сложное, задействовано слишком много аминокислотных цепочек; они полагали, что недостаточно хорошо знают человеческий организм, а в случае неудачи вполне вероятен трагический исход.
      Когда я поняла все, то разрыдалась. Неужели я ожидала другого? Неужели я думала, что чудесные медики, сумевшие вылечить Эпонину от проклятого вируса RV-41, смогут исцелить дефективного от рождения Бенджи? Отчаявшись, я действительно надеялась на чудо, хотя и знала разницу между инфекционным заболеванием и наследственным дефектом.
      Синий Доктор изо всех сил пытался утешить меня. Я выплакалась среди октопауков, понимая, что дома мне потребуются все силы.
      Наи и Эпонине сразу все стало ясно, едва они взглянули на меня. Наи обожает Бенджи и всегда хвалит его за стремление к знаниям, невзирая на все трудности. Бенджи _удивительный_, многие часы он проводит в своей комнате, усердно делая уроки... по целым дням заучивает дроби, которые одаренный девятилетний мальчишка запомнит за полчаса. Как раз на прошлой неделе, сияя от гордости, Бенджи сообщил мне, что может найти наименьший общий знаменатель и сложить дроби 1/4, 1/5 и 1/6.
      Учит его в основном Наи. Эпонина у Бенджи в подружках. В общем ей этим утром было, наверное, хуже всех. Она-то не сомневалась, что раз уж октопауки легко исцелили ее, проблему Бенджи они решат столь же непринужденно. Увы, в его случае маги-врачи оказались бессильны. Эпонина так долго и горько плакала, что я даже забеспокоилась за ее ребенка. Погладив себя по животу, она велела мне не волноваться, обвинив во всем собственное состояние.
      Мужчины заметно расстроились, но внешне не выразили никаких эмоций. Патрик, не промолвив ни слова, оставил комнату. Макс скрыл разочарование за привычной цветистой тирадой из коротких, в несколько букв, словечек. Ричард просто скривился и покачал головой.
      Начиная анализы, мы решили ничего не говорить Бенджи о намерениях октопауков. Зачем его волновать? Быть может, он сам сообразил, что происходит? Не исключено. Но этим утром, сказав Бенджи, что октопауки считают его здоровым, я не заметила в глазах Бенджи истинного понимания. Я обняла его покрепче, уняла слезы, грозившие вновь испортить "фасад", и отправилась в свою комнату, где позволила себе всласть оплакать несчастье сына.
      Не сомневаюсь, что Ричард и Синий Доктор устроили это совместно: остаток дня я была занята делами. Не успела я провести в комнате и двадцати минут, как в дверь негромко постучали. Ричард объявил, что в гостиной находится Синий Доктор с коллегами-медиками... еще двое ученых ожидают меня в конференц-зале. Неужели я забыла, что на сегодняшний день мне была назначена подробная лекция о пищеварительной системе октопауков?
      Встреча с октопауками оказалась настолько занимательной, что я действительно даже забыла о том, что моего сына не вылечит никакая медицинская магия. Коллеги Синего Доктора принесли сложные анатомические рисунки внутренностей октопауков, объяснили назначение основных органов пищеварительной системы. Рисунки были нанесены на какой-то пергамент или тонкий лист. Разложив их на большом столе, октопауки с помощью цветовых полос принялись показывать мне, что происходит с пищей внутри их тел.
      Самой необычайной особенностью пищеварительного процесса октопауков является наличие двух больших накопителей, или буферов, в обоих концах системы. Все съеденное поступает в приемный буфер, где пища может пробыть около тридцати дней. В зависимости от активности организм паука сам определяет скорость, с которой пища забирается из буфера, подвергается химическому разложению и отдает энергию клеткам.
      На другом конце расположен буфер для испражнений, куда поступают остатки, которые не могут быть преобразованы в полезную энергию. Как я узнала, каждый здоровый октопаук в этой части своего тела содержит животное, называющееся "мусорщиком" (я не смогла дать лучший эквивалент цветам, обозначающим эти крошечные, похожие на многоножку создания). Описывая жизненный цикл этих существ, врачи показали мне парочку. Обитая в буфере для испражнений, это животное вырастает из маленьких яиц, отложенных его родителями в теле октопаука. Мусорщик практически всеяден. За месяц в человеческих временных единицах он потребляет 99% испражнений, попадающих в буфер. Достигая зрелости, мусорщик откладывает пару новых яиц - проклюнется лишь одно из них - и оставляет тело своего хозяина-октопаука.
      Приемный буфер размещен прямо за ртом. Октопауки едят очень редко и всегда полностью набивают емкость, когда дело доходит до еды. Мы долго разговаривали об их пищевых привычках. Синий Доктор сообщил мне два весьма неожиданных факта: во-первых, если приемный буфер оказывается совершенно пустым, менее чем через минуту наступает _немедленная_ смерть; во-вторых, октопауков-младенцев _учат_ следить за запасом еды. Представьте себе! Они не ощущают голода! Заметив удивление на моем лице, Синий Доктор расхохотался (смех у них выражается последовательностью смешанных цветовых импульсов) и поспешно заверил меня, что внезапная гибель от голода не является основной причиной смертности среди октопауков.
      После трехчасового сна (я до сих пор не могу осилить весь долгий день октопауков, не вздремнув; из всей нашей группы лишь один Ричард способен спать, как они) Синий Доктор информировал меня о том, что, раз уж я проявила интерес к пищеварительному процессу, октопауки решили познакомить меня еще с парой примечательных особенностей своей биологии.
      Вместе с тремя октопауками я уселась в повозку и меня повезли из нашей зоны через двое ворот, а потом через весь Изумрудный город. Наверное, эта поездка за город также предназначалась, чтобы смягчить мое разочарование участью Бенджи. В пути Синий Доктор напомнил мне (следить за его словами было трудно, поскольку, едва мы выехали, на улице появились самые разные существа... представители тех видов, с которыми я так неудачно познакомилась во время первого посещения Изумрудного города), что октопауки неодинаковы и их вид, заселивший наш космический корабль, имеет шесть различных взрослых форм с варьируемыми размерами.
      Но заранее подготовиться к тому, что предстало передо мной через двадцать минут, я никак не могла. Мы вышли из машины, возле большого склада. У каждого конца лишенного окон здания восседали по два гигантских октопаука с туловищами не менее семи метров в диаметре, тела их высились целыми горками, длинные щупальца оказались синевато-серыми вместо обычных черно-золотых. Синий Доктор сообщил мне, что данная форма выполняет одну и только одну функцию: эти создания служат хранилищем пищи для всей колонии.
      - Каждый из "наполненных" (если я правильно истолковала это слово Синего Доктора) может хранить пищу для нескольких сотен взрослых октопауков, - сказал доктор. - Приемные буферы наших тел вмещают запас пищи на тридцать дней, максимум на сорок пять при пониженных затратах энергии. Ты можешь представить, сколько пищи умещается в дюжине этих существ.
      На моих глазах пятеро октопауков приблизились к одному из своих чудовищных братцев и что-то проговорили цветовыми полосами. Через мгновение создание наклонилось вперед, пригнуло голову к земле и извергло какую-то кашицу из огромного рта под молочной линзой. Пять обычных октопауков обступили горку каши и принялись подносить ее ко рту щупальцами.
      - Так мы поступаем каждый день с каждым наполненным, - проговорил Синий Доктор. - Их нужно постоянно тренировать, они не очень умны. Ты заметила, что ни один из них не изъясняется цветовыми символами. Они не понимают чужих языков, а способность их к передвижению весьма ограничена. Их геном был спроектирован, чтобы они эффективно хранили еду долгое время и извергали ее по требованию члена колонии.
      Я все еще думала об этих чудовищных существах, когда наш транспорт прибыл, как мне объяснили, к школе октопауков. Сперва мне показалось, что огромное помещение пустует. Один из врачей сказал, что в колонии давно не было возобновления - быть может, я не точно поняла цвета, но так и не уразумела, что он имел в виду.
      Мы вошли в ничем не украшенное сооружение. Внутри двое взрослых октопауков и около двадцати молодых, примерно в половину меньших, судя по всему, что-то заучивали. Я не могла, конечно, проследить за разговором между молодыми и их учителями. Октопауки пользовались своим полным алфавитом, включающим и ультрафиолетовые, и инфракрасные символы; к тому же речь молодых не текла ровными аккуратными полосами, которые я привыкла читать.
      Синий Доктор объяснил, что мы видим "класс измерений". Здесь молодежь учат следить за собственным здоровьем, в том числе определять величину запаса пищи, содержащегося в приемном буфере. Когда Синий Доктор пояснил мне, что измерения входят в программу начального обучения молодежи, я спросила о причинах неправильности цветовой речи детей. Синий Доктор ответил, что эти октопауки очень малы и не миновали "первого цвета", а потому едва способны четко выражать мысли.
      Когда мы возвратились в конференц-зал, меня принялись расспрашивать о пищеварительной системе человека. Вопросы были крайне сложными... шаг за шагом мы прошли весь цикл лимонной кислоты Кребса, обсудили основы биохимии человека, которую я едва помню (меня вновь поразило, насколько октопауки больше знают о людях, чем мы о них). Как всегда, мне ни разу не пришлось повторять ответ.
      Какой день! Он начался со страдания, с печали о Бенджи. Но потом мне напомнили, сколь гибка человеческая психика: меня вывели из уныния неожиданные познания об октопауках. Я по-прежнему удивляюсь человеческому разуму - как умеем мы изменяться и приспосабливаться.
      Вчера мы с Эпониной обсуждали нашу жизнь здесь, в Изумрудном городе, говорили, что необычные условия жизни вполне могут повлиять на ребенка, которого она вынашивает. Эпонина улыбнулась, качнув головой.
      - А знаешь, что меня удивляет? - сказала она. - Вот мы, изолированная группа людей, живем среди инопланетян, внутри колоссального космического аппарата, летящего в неизвестном направлении... и все же наши дни полны смеха, радости, печали, разочарований - как было бы на Земле.
      - С виду это похоже на вафлю, - проговорил Макс, - и при первом прикосновении язык принимает это за вафлю, но клянусь, что _вкуса_ вафли здесь нет ни на грош.
      - Полей сиропом, - со смехом ответила Эпонина. - Ну-ка, дай мне тарелку.
      Макс передал вафли через стол жене.
      - Черт возьми, мамзелька, в последние дни ты съедаешь буквально все, что только попадется на глаза... если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что вы с нашим малышом обзавелись теми самыми "приемными буферами", о которых нам рассказала Николь.
      - Было бы удобно, - смущенно произнес Ричард. - Загрузишь пищу, и работай, пока желудок не скомандует заполнить его.
      - А вкусней этой каши еще не было, - промолвил маленький Кеплер с другого конца стола. - По-моему, даже Геркулесу понравится...
      - Кстати, о нем, - тихим голосом проговорил Макс, обведя взглядом весь стол. - Что делает здесь этот проклятый октопаук? Он является сюда каждое утро через два часа после рассвета и болтается повсюду. Если дети учатся у Наи, он сидит позади...
      - Он играет с нами, дядя Макс, - закричал Галилей. - Геркулес такой забавный. Он делает все, что мы попросим... А вчера он позволил мне использовать его затылок как боксерскую грушу.
      - Арчи сказал, - вставила Николь между двумя глотками, - что Геркулес официальный наблюдатель. Октопауки очень любопытны и хотят знать о нас все подробности.
      - Все это весьма интересно, - ответил Макс, - но у нас есть проблемы. Когда ни тебя, ни Элли, ни Ричарда нет рядом, никто из нас не понимает, что говорит Геркулес. - Ну, Наи знает несколько простейших фраз, только и всего. Вчера, например, когда все спали, этот поганый тип потащился за мной в нужник; не знаю как вам, а мне сложно заниматься этим делом, даже если Эпонина может услышать. Словом, когда инопланетянин уставился на меня, мой сфинктер абсолютно парализовало.
      - А почему ты не попросил Геркулеса уйти? - расхохотался Ричард.
      - Я говорил, но он только пялился на меня, и жидкость перетекала в его линзах... Он несколько раз повторил одну и ту же цветовую картинку, но я ничего не понял.
      - А ты не запомнил ее? - спросила Элли. - Быть может, я сумею объяснить, что говорил Геркулес.
      - Черт, конечно, я не помню. К тому же сейчас речь не о том... я же не собираюсь здесь гадить.
      Близнецы Ватанабэ разразились хохотом. Эпонина хмуро поглядела на мужа. Бенджи, который за завтраком не произнес и двух слов, попросил разрешения выйти из-за стола.
      - С тобой все в порядке, дорогой? - поинтересовалась Николь.
      Юноша кивнул и оставил столовую, отправившись к себе в спальню.
      - Он что-нибудь знает? - тихо спросила Наи.
      Николь быстро качнула головой и повернулась к внучке.
      - Ты уже поела, Никки?
      - Да, Нонни, - девочка встала из-за стола, и буквально через мгновение к ней присоединились Кеплер и Галилей.
      - По-моему, Бенджи понимает куда больше, чем мы с вами предполагаем, проговорил Макс, как только дети вышли.
      - Возможно, ты прав, - негромко ответила Николь. - Но вчера, поговорив с ним, я не обнаружила никаких свидетельств того, что... - недоговорив, Николь повернулась к Эпонине. - Кстати, как ты чувствуешь себя сегодня?
      - Великолепно. Перед рассветом младенец был очень активным: брыкался почти целый час. Я чувствую, как его ножки стучат в мой живот. Я хотела, чтобы Макс пощупал, но он боялся нажать.
      - А почему ты говоришь, что это _он_, мамзелька; ты ведь прекрасно знаешь, что я хочу девчонку и чтоб на тебя...
      - Я не верю тебе ни на йоту, Макс Паккетт, - перебила его Эпонина. - Ты только _говоришь_, что хочешь девочку, чтобы не разочароваться, но радоваться будешь мальчишке, воспитаешь себе приятеля... Кстати, как ты знаешь, в английском языке местоимением "он" пользуются и когда пол неизвестен.
      - Еще один вопрос о наших октопауках-экспертах, - проговорил Макс, отпивая квазикофе. Он поглядел на Элли, а потом на Николь. - Знаете ли вы, какого пола наши друзья-октопауки, если среди них существует подобное деление? - усмехнулся он. - Сам-то я не видел на их телах ничего, что могло бы намекнуть...
      Элли покачала головой.
      - Не знаю, Макс. Арчи говорил мне, что Джеми - не его ребенок, во всяком случае, не в смысле родства. Синий Доктор тоже.
      - Выходит, Джеми у них приемный... но что, если Арчи - мужчина, а Синий Доктор - женщина? Или наоборот? Или наши соседи - пара геев, воспитывающих приемного сына?
      - А может быть, октопауки лишены того, что мы называем сексом, промолвил Патрик.
      - Тогда откуда берутся _новые_ октопауки? - спросил Макс. - Уж не из воздуха ли?
      - У октопауков настолько развита биология, - объявил Ричард, - что их процесс размножения может показаться нам чудом.