Орел указал на крошечную металлическую сферу, окруженную огромными скоплениями материи.
      — Вот и первый из Перводвигателей, — объявил он, — посланный Творцом из другого измерения ранней Вселенной в нашу эволюционирующую пространственно-временную систему. Его назначение — контролировать происходящее и создавать при необходимости другие системы наблюдений, которые должны были собирать всю дальнейшую информацию о процессе.
      — Словом, Солнце, Земля и все человеческие создания, — медленно проговорила Николь, — возникли в результате непредсказуемой естественной эволюции космоса. А Узел, Рама и даже ты со Святым Микелем — продукт воздействия Перводвигателя…
      Она помедлила, оглянулась и вновь повернулась к Орлу.
      —  Твоесуществование можно было предсказать уже после момента сотворения… Моеже, как и существование всего человечества, явилось результатом процесса, настолько запутанного математически, что появление человечества нельзя было предсказать еще сотню миллионов лет назад, а это составляет только одинпроцент времени, протекшего с момента начала Вселенной…
      Николь качнула головой и махнула рукой.
      — Ну, довольно, — сказала она, — хватит с меня бесконечностей.
      Огромная комната потемнела, лишь на полу платформы светились крохотные огоньки.
      — Что с тобой? — спросил Орел, видя расстройство на лице Николь.
      — Не знаю, — ответила она. — Мне грустно, словно бы я что-то потеряла… Насколько я поняла: мы, люди, совсем иные, чем ты и Рама. Трудно ожидать, чтобы в этой или другой Вселенной появились существа, хотя бы отдаленно напоминавшие нас… Мы всего лишь брак, побочные дети хаоса. А подобные тебе создания, вероятно, обитают во всех вселенных, за которыми следит Творец…
      Наступило недолгое молчание.
      — После разговора со Святым Микелем мне показалось, — продолжила Николь, — что Господь хочет, чтобы в этой гармонии звучали и человеческие голоса… Но теперь я убеждена, что наши песни будет слышать лишь планета Земля…
      В сердце кольнуло… Боль не отступала. Николь попыталась вздохнуть и поняла, что конец близок.
      Ничего не отвечая. Орел внимательно смотрел на нее. Чуть отдышавшись, Николь выговорила отрывисто:
      — Ты сказал мне… когда мы перекусывали… о месте… где я могу видеть семью и друзей…
      Когда боль ненадолго ослабела, они немного поговорили в машине. И Орел, и Николь знали без всяких слов, что следующий приступ будет для нее последним.
      Они вступили внутрь другого экспозиционного района Модуля Познания. Этот небольшой зал был идеально круглым; на полу было выделено место, чтобы Орел мог встать возле коляски Николь. Расположившись там, они стали смотреть, как человекоподобные фигуры начали воспроизводить события взрослой жизни Николь на шести отдельных сценах, что были перед ними. Сходство воспроизведения было удивительным. И друзья, и семья Николь выглядели такими, какими они были, когда все происходило… а сцены отлично воспроизводили место событий. Кэти лихо катилась на водных лыжах у берега озера Шекспир, она хохотала и махала им с привычным безрассудством. Николь вновь побывала на представлении, которое небольшая труппа на Раме II давала в честь тысячелетия со дня смерти Алиеноры Аквитанской. Увидев четырехлетку Симону, двухлетку Кэти, Ричарда и себя — молодых и энергичных, — Николь не могла сдержать слез.
      «Я прожила удивительную жизнь», — подумала Николь. Она подкатила свое кресло к сцене на Раме II и действие остановилось. Николь наклонилась и подобрала робота МБ, которого сконструировал Ричард, чтобы развлекать девочек. Он весил столько же, сколько и в прошлом.
      — Как же вам удается это делать? — спросила Николь.
      — Передовая технология, — ответил Орел. — Не могу ничего объяснить.
      — А если я войду в озеро, по которому Кэти катается на лыжах, вода под моими руками будет влажной?
      — Конечно.
      Держа в руках псевдоробота, Николь выехала со сцены. На ней материализовался новый МБ, и действие продолжилось.
      «А я уже забыла, Ричард, — сказала себе Николь, — эти твои крохотные шедевры…»
      Сердце даровало ей еще несколько минут, чтобы насладиться картинками собственной жизни. Николь увидела, как рожала Симону, вновь пережила первую ночь любви с Ричардом после того, как он обнаружил ее в Нью-Йорке, увидела фантастическую толпу существ, приветствовавших их с Ричардом за воротами Изумрудного города.
      — А нельзя ли воспроизвести именно то событие моей жизни, которое я пожелаю? — спросила Николь, ощущая внезапную тесноту в груди.
      — Если оно случилось после вашего появления на Раме и если я смогу найти его в архивах, — ответил Орел.
      Николь охнула: начинался последний приступ.
      — Пожалуйста, — сказала она с трудом — покажи мне мой последний разговор с Ричардом перед последней разлукой…
      «Осталось недолго», — твердил голос в душе Николь. Она стиснула зубы и попыталась сконцентрировать все свое внимание на сцене, разом появившейся перед ней. Псевдо-Ричард объяснял псевдо-Николь, почему именно ему, а не ей следует сопровождать Арчи в Новый Эдем.
      — Понимаю, — отвечала псевдо-Николь на сцене.
      «Понимаю, — повторила про себя настоящая Николь. — Это самое важное заявление, которое может сделать любое существо… весь ключ к жизни лежит в понимании… И теперь я понимаю, что я — смертное существо, и время моей смерти пришло».
      Другой приступ нестерпимой боли вынес из памяти старинную латинскую строчку: «Timor mortis conturbat me…». «Но я не буду бояться, потому что я понимаю».
      Орел внимательно глядел на нее.
      — Я бы хотела увидеть Ричарда и Арчи, — проговорила она, тяжело дыша, — перед концом… В камере… прежде чем пришли биоты.
      «Я не буду бояться, потому что я понимаю».
      — И моих детей, если они могут быть здесь… И Синего Доктора.
      В комнате потемнело. Текли секунды. Боль была ужасной. «Я не буду бояться…»
      Свет включился снова. Ричард и Арчи находились в своей камере — прямо перед креслом Николь. Она услыхала, как биоты открыли дверь…
      — Пожалуйста, останови, — пробормотала Николь. На сцене слева от Ричарда и Арчи стояли ее дети и Синий Доктор. Николь поднялась на ноги и прошла несколько метров, чтобы оказаться среди них. Слезы текли из ее глаз, когда она в последний раз прикасалась к лицам тех, кого так долго любила.
      Стенки ее сердца начали рушиться. Споткнувшись на пороге камеры Ричарда, Николь обняла копию своего мужа.
      — Я понимаю, Ричард, — произнесла она, медленно оседая на колени. И, повернув лицо к Орлу, сказала с улыбкой:
      — Я понимаю.
      «Понимание — вот истинное счастье», — подумала она.