Танки отступили. Дали команду прекратить стрельбу, и тогда стали слышны стоны раненых.
      — Нужно отходить, — сказал младший сержант, уже побывавший на войне.
      Боевых солдат среди них было только тридцать человек, включая артиллеристов.
      Командир колебался, не зная, на что решиться.
      — Заминируем шоссе и отступим. А то сейчас начнется артиллерийский обстрел, вот увидите, — уверенно сказал младший сержант.
      Не успел он договорить, как на шоссе разорвался первый снаряд. Взвалив на спины раненых, стали отступать. Но было поздно. Плотная огневая завеса поднялась спереди и сзади. Лейтенант, стоявший на небольшом бугорке, взмахнул руками и исчез. Поднятые взрывами снарядов тучи песка и пыли не давали дышать.
      Ничего не соображая, мальчик перебрался на ту сторону холма и стал скатываться вниз, на равнину.
      Положение резко ухудшилось. Довольно быстро их отрезали от главных сил, и им оставалось только одноотступать. Иногда, натолкнувшись на своих, устраивали ночной привал, но ненадолго: приходилось снова отступать. По шоссе на север тянулись нескончаемые потоки беженцев из самого большого в этом районе города О. Старики и старухи едва плелись, нагруженные домашним скарбом. Женщины с грудными младенцами за спиной вели за руку детей, поддерживали самых дряхлых и больных. Молодые мужчины при виде вооруженных людей опускали глаза, старались затеряться в толпе.
      К концу сентября союзные войска создали предмостные укрепления на острове Сикоку, на юге острова Кюсю, на берегу Кудзюкури-хама и на полуострове Кий. В начале октября провели десантную операцию у Йоцукаити. Почти в то же время у бухты Цуру высадились две советские дивизии. 7 октября западнее долины Сэкигахара был сброшен американский парашютный десант. Американские линейные корабли, появившиеся в заливе Исэ, открыли огонь по району Нагоя. Было совершенно очевидно, что враг намеревается вклиниться в самый центр острова Хонсю и разделить его на две части.
      Предугадав замысел противника, центральный и западный военные округа мобилизовали все силы, чтобы сорвать эту операцию. Сомкнувшиеся было части неприятеля удалось разъединить, но ненадолго. В то же время вражеские войска, высадившиеся в районах Канто и Кинки, шаг за шагом продвигались в глубь страны, а флот, обстреляв и разрушив форты Юра и Авадзи, очистил водные пути Кий, проник в Осакский залив, и вся береговая линия обороны оказалась под ударом. Войска, обороняющие Кинки, терпя поражение за поражением, быстро откатывались под натиском врага.
      Две дивизии засели в горах Кий, у верховья реки есино. В конце октября враг повторил попытку проникнуть в глубь страны с помощью парашютно-десантных войск.
      К тому времени Отряд черной сакуры уже состоял всего из одного взвода и, отрезанный от главных сил, скитался в горах.
      Наконец-то!.. Получена радостная весть: сумасшедший схвачен на участке VOOR, 6877. Его задержали как раз в тот момент, когда он готовился совершить третье преступление. Он довольно быстро и легко признался, что назначил для своих преступных действий три основных пункта. В двух из них он орудовал беспрепятственно, в третьем его задержали.
      — Благодарю тебя, боже! — произнес начальник департамента нелепую фразу. — Благодарю тебя за то, что ты оградил его от совершения еще больших преступлений.
      Сумасшедший! Но полно — сумасшедший ли он? При таком-то уме! При такой энергии! Разве не знания высшего порядка толкнули его на изыскание особых средств для осуществления своих преступных замыслов?.. А если так, то можно ли назвать это преступлением? Разве он виноват, что его открытие опередило духовный рост человечества? Всякое великое открытие есть предвосхищение этого роста и требует жертв. Ему можно способствовать, только экспериментируя, то есть ошибаясь и исправляя ошибки. Как это ни печально.
      Наступила глубокая ночь. При тусклом свете звезд мальчик соскользнул со скалы. Днем он заметил, что задняя стена сарая находится под обрывом. Если удастся туда пробраться, то, вероятно, нетрудно будет проникнуть в сарай. А если обнаружат — справа от шоссе тянется лесок, со всех ног броситься туда. Главное — перебежать шоссе.
      Затаив дыхание, мальчик сполз с обрыва. В палатке горел свет; порой мелькали зажженные фары «виллисов». В темноте по площадке взад и вперед расхаживал часовой с автоматом. Когда часовой удалялся в противоположную сторону, мальчик осторожно, часто останавливаясь, полз к сараю. Наконец рука коснулась задней стенки сарая. Доски прибиты крепко. С трудом удалось отодрать конец одной доски но сквозь узкую щель руха не пролезала. Часовой перестал ходить, закурил. Воспользовавшись шумом проезжающего грузовика, мальчик изо всех сил, рванул доску на себя. Часовой насторожился, прислушался — ничего. В образовавшееся отверстие легко прошла рука. Пошарила. Нащупала деревянный ящик — ожгло прикосновение холодных металлических глыб. Видно, снаряды. Парнишка пошарил в другой стороне. Кончики пальцев прикоснулись к гранатам. Оа с трудом вытащил две штуки — больше рука не доставала. Жратвы никакой! Полный злости и отчаяния, ои сунул гранаты в мешок и пополз назад. Когда взбирался на обрыв, из-под ног у него обрушился камень.
      — Кто идет? — окликнул часовой.
      При тусклом сиянии неба блеснули черное лицо и белые зубы — негр. Не давая противнику опомниться, мальчик выстрелил. По нелепой случайности пуля угодила в цель. Солдат-негр вскрикнул высоким, как флейта, голосом и, воздев руки к небу, словно для молитвы, рухнул. Его автомат упал, полоснув темноту ночи огненной очередью. Возле палатки заметались черные тени. Съежившись в комок, мальчик швырнул обе гранаты, одну — в сарай, другую — в палатку, и перебежал на другую сторону шоссе. Раздались два глухих взрыва. Надо было убраться подальше, пока не взлетел на воздух сарай с боеприпасами. Сверху хлестнули пересекающиеся струи огня.
      — Стой!
      Очередью из автомата ему раздробило плечо. В тот же миг за спиной раздался оглушительный треск. Взрывной волной его подбросило кверху. Сознание застлало туманом. Его тело, ударившись обо что-то, глухо шлепнулось на землю.
      Веки тяжелее свинца. Мальчику казалось, что глаза его открыты, но он ничего не видел. Мельтешили белые точки света.
      Вернулось сознание. Небо было усеяно звездами. С двух сторон в небо вздымались рваные линии горизонта. Все тело ныло. Зудящая, обжигающая боль в плече. В горле пересохло. Левую щеку и лоб стягивала засохшая грязь, а может, и кровь.
      Воздух звенел от неугомонных стенаний насекомых.
      Мальчик лежал навзничь на крутом склоне обрыва, зацепившись за что-то. Сердце бешено колотилось. Ощутив тупую боль в правой ноге, попробовал пошевельнуть ею — и не мог. Крик разорвал гортань. Сломана! Сломана! В затылке появилась тупая, холодная, приковывающая к земле тяжесть. Он глубоко вздохнул и снова устремил глаза в небо. И только теперь отчетливо осознал, что вот он, Ясуо Коно, пятнадцати с половиной лет от роду, погиб, защищая родину. При этом он уничтожил склад боеприпасов и вражеского офицера. Эта мысль явно доставила ему удовольствие, он усмехнулся. Для пятнадцати с половиной лет не так уж и плохо. Отец у него погиб, и мать погибла, и старший брат, и старшая сестра — все погибли. Теперь пришла его очередь — в этой горной глуши в единоборстве с противником погибнет и он. Японцы будут драться до последнего. Горы, леса и реки исчезнут под грудой трупов, земля пропитается кровью.
      Левой, здоровой рукой он потрогал раненое плечо. Оно было мокрое, липкое, но боли уже не чувствовалось. Эта сковывающая слабость тоже скоро пройдет. Мальчик пошарил у себя за плечами — рука нащупала последнюю гранату. Он зажмурился и почувствовал, что весь покрылся потом. Вздохнул. В рюкзаке, под ним, был еще пистолет, но до него не дотянуться.
      Не открывая глаз, мальчик зажал зубами предохранитель. "Должен же я что-то ощущать", — подумал он, но в голову ничего не лезло. Сжимая зубами предохранитель, он в последний раз открыл глаза и взглянул на звездное небо. И вдруг, ощутив чье-то присутствие, невероятным усилием воли повернул голову.
      Шагах в двадцати от себя он увидел тень. Судя по росту и облику, это был враг. Оружия у него не было.
      — Подожди! — крикнул он мальчику. — Не бросай!
      Странный акцент, с каким были сказаны эти слова, вызвал определенный рефлекс. Мальчик знал, что на двадцать шагов ему гранату не кинуть, и все же кинул. Граната упала рядом, шагах в пяти-шести от него. Он снова зажмурился в ожидании: сейчас его разорвет в клочья. Однако взрыва не последовало. Мальчик потерял сознание.
      — Докладывает номер пятнадцатый из первого отряда бригады FT… — затрещало в звукоприемнике; телеприем был невозможен из-за страшных искривлений в пространстве-времени. — Говорит номер пятнадцатый… Алло, Главный штаб, как слышимость?
      — Слышимость нормальная, сообщите, как дела.
      — Страшнее не придумаешь… — Голос пятнадцатого стал затухать. — В десантной операции с обеих сторон погибло сто пятьдесят тысяч… Слышите?
      — Слышу, продолжайте.
      — Потери повсюду огромны. В рядах японцев сражаются и гибнут подростки, почти дети. Алло, Главный штаб, примите срочные меры. Остатки японских частей сосредоточиваются в центральных районах острова Хонсю… Алло, вы слышите? С каждой минутой растет число самоубийств среди женщин и детей… Лежи, лежи, не шевелись… Что, больно?.. Алло, Главный штаб! Докладывает номер пятнадцатый из передового отряда бригады FT. Партизаны в западном и центральном районах продолжают бои без всякого расчета на победу.
      — Алло! Пятнадцатый! — с беспокойством прервал начальник департамента. — Вы не один? Что это значит?..
      — Видите ли…
      — Вы нарушаете первый пункт устава!
      — Но он ранен…
      — Докладывает номер шестнадцатый из передового отряда, — перебил другой голос. — В промышленном районе Хансии восстали рабочие. Вы меня слышите? Восстанием руководят японцы, пользующиеся покровительством советской армии. Начались вооруженные стычки между разного рода рабочими группировками, а также выступления против японских и американских солдат. Поторопитесь, пожалуйста, с Д-переключателем.
      — Алло, докладывает номер пятнадцатый из передового отряда… — на этот раз голос был едва слышен. — Часть японских войск перешла на сторону союзников. Давайте Д-переключатель.
      Да, бесспорно, положение казалось хуже, чем можно было предположить. Что это? Неужели такая крохотная страна намерена бороться против всего мира? Это же самоубийство!
      — Транспортная бригада! — вызвал начальник департамента. — Слышите? Транспортная бригада, немедленно сообщите свои координаты! Поторопитесь с переключателями! Дорога каждая секунда, а то эти психопаты и в самом деле уничтожат себя!
      — Докладывает транспортная бригада, — ответил бодрый голос. — Оба Д-переключателя доставлены в полюса указанных зон, приступаем к их установке.
      — Группа Е! Группа G! Всем бригадам вернуться и оказать помощь бригаде FT! Поторопитесь с установкой переключателей!
      На участке XT-6517 действие разворачивалось в девятнадцатом веке, масштабы соответствующие, так что управится одна бригада QV. К счастью, третья попытка сумасшедшего осталась нереализованной. Так что можно сконцентрировать все свободные силы на участках LSTU и ХС. В особенности в LSTU…
      — QV, RW, — вызвал начальник. — Докладывайте, что у вас?
      — Говорит QV. Переключатель получен. Пока изменений никаких!
      — Ладно, действуйте по своему усмотрению, полагаюсь на вас! — Начальник обратился ко всем бригадам: — Всем отрадам поисковых групп перебраться на участок LSTU-3506. Помогите бригаде FT установить переюаочатель!
      — Болит? — спросил незнакомец.
      Мальчик открыл глаза. При свете звезд он увидел светлое, прекрасное лицо незнакомца. Плечо было плотно забинтовано, но, когда мальчик дотронулся до него, он нащупал что-то упругое, похожее на резину.
      — Хорошо бы тебе принять болеутоляющее, но я не медик: у меня с собой только средства первой помощи.
      Мальчик с удивлением прислушался к странному акценту незнакомца. Происходило что-то необъяснимое. То незнакомец разговаривал с мальчиком, то пропадал, словно превращаясь в невидимку, потом опять появлялся. Мальчик вспомнил, что незнакомец пропал и в тот момент, когда он бросил гранату. Потом возник совсем рядом с ним и снял шлем.
      Из-за скалы выглянул месяц. При его свете мальчик увидел красивые золотистые волосы незнакомца. Он посмотрел мальчику в глаза и улыбнулся.
      — Убей! — пробормотал мальчик.
      Лицо незнакомца вытянулось от удивления.
      — Убей меня! — повторил мальчик.
      Боли он не чувствовал, но все равно после всего случившегося жить не хотелось.
      Незнакомец склонился над ним и ласково сказал:
      — Я же тебя спас.
      Мальчик пристально взглянул на незнакомца, и лицо его осветилось догадкой.
      — А-а-а, понимаю: вы немец. Верно? А то, думаю, зачем вы меня спасли?
      Мужчина слегка покачал головой.
      — Нет, я не гитлеровец.
      — Кто же вы?
      — Я из Службы времени, — ответил тот. — Хотя тебе этого все равно не понять.
      Послышались голоса. По небу скользнул луч прожектора.
      — Плохо, — пробормотал незнакомец. — Придется отступить. Не сочтут же нарушением устава перемещение с одного места на другое.
      — Махни на это рукой, — сказал чей-то тихий голос.
      Мальчик повернул голову и посмотрел туда, откуда донесся голос, но никого, кроме золотоволосого незнакомца, вблизи не было. Незнакомец взял мальчика за руку. Раздался щелчок, похожий на звук откупориваемой бутылки. Взор застлало серой пеленой.
      — Хочешь знать, кто я? — спросил незнакомец.
      Они очутились над обрывом и смотрели сверху на то место, которое только что оставили. Это произошло в мгновение ока, точно во сне, мальчика даже слегка подташнивало.
      — Скажи тебе — ты все равно не поверишь…
      Мальчик задумался, не р силах понять, почему это он не поверит, и только сказал:
      — Главное — друг вы или враг?
      Мужчина задумчиво почесал в затылке. Вопрос был настолько наивен, что мужчина просто пришел в умиление.
      — На это ответить еще труднее. Дело в том, что я не имею никакого отношения к вашей эпохе.
      Мальчик, видимо, решил, что у того мозги не в порядке.
      — Почему ты не дал мне умереть? — сурово спросил он.
      — Мог ли я поступить иначе? — ответил тот. — Если бы мы обнаружили ваше время часа на два раньше, тебя бы вообще не ранили. Разумеется, при условии, что мы с тобой встретились бы.
      — Что ты собираешься со мной делать? — снова спросил мальчик. — У меня сломана нога, плена мне не избежать. Сделай милость: убей меня!
      — Почему ты так торопишься умереть? — спросил мужчина, в недоумении разведя руками. — Я не понимаю, что вы тут затеяли, но через пять часов этот мир все равно исчезнет.
      Мальчик, тряхнул головой. Какая ерунда! Мальчику было наплевать, исчезнет мир или нет, — так или иначе его ожидала смерть.
      — Пожалуй, я выразился неточно. Мир не исчезнет, а войдет в свою историческую колею.
      — А мне плевать! — запальчиво выкрикнул мальчик. — Помоги мне добраться до своих или убей. А впрочем, можешь оставить меня здесь!
      — Ну и оставлю! — вспылил мужчина. — Безумный мальчишка!.. А я-то думал, что японские гимназисты этой эпохи смышленее. Я и так нарушил устав, вступив с тобой в контакт! Прощай! Я ухожу.
      — Стой! — крикнул вдогонку мальчик. Проведя рукой по воротнику, он нащупал на петличке значок черной сакуры, оторвал его и протянул мужчине. — На, возьми! Если встретишь по дороге наших, скажи, что Ясуо Коно из 1077-го Отряда черной сакуры был тяжело ранен и не мог покончить с собой, но живым в плен не сдастся.
      Мужчина поглядел на мальчика долгим, проникновенным взглядом и мгновенно исчез. Значка черной сакуры он не взял. На глазах у мальчика выступили слезы. Какой позор — не суметь умереть! Собрав последние силы, преодолевая боль, мальчик перевернулся на живот, орудуя одной здоровой рукой и одной ногой, подполз к краю обрыва и бросился вниз. Если упасть на скалу с десятиметровой высоты, вполне можно разбиться… Но его подхватили в воздухе.
      — Брось свои дурацкие штучки! — взмолился мужчина. — Не дам я тебе умереть у меня на глазах. Послушай, я тебе все объясню, только дай мне слово, что перестанешь искать смерти… Пойми: сражения, в которых ты участвуешь, ненастоящие.
      — Как это — ненастоящие?
      Ясуо, снова водворенный на скалу, со злостью накинулся на мужчину.
      — Мы участвуем в исторической битве! Что же тут ненастоящего? Мы сражаемся против этих хищников, американцев и англичан, и погибнем все до одного — сто миллионов человек. Знаешь, как разбивается яшма? Вдребезги! Так же и мы. С нами его величество… Подданные японской империи до конца дней своих останутся верны чувству долга и справедливости. Что же тут ненастоящего?..
      — Пожалуй, «ненастоящее» — это не то слово, — неторопливо прервал мужчина и тряхнул головой. — Я хотел сказать — все это неправильно. Потому что на самом деле в ваше время Япония безоговорочно капитулировала. Пятнадцатого августа. По рескрипту, подписанному императором.
      — Что? Что ты сказал? — У Ясуо загорелись глаза. — Япония капитулировала?!
      — Но ведь так было на самом деле — это история.
      Мужчина снял шлем и пригладил золотистые волосы. Далеко в небе мерцала Полярная звезда, она переместилась. Стояла глубокая ночь. Мальчик взглянул в лицо мужчины. Оно было необыкновенно добрым.
      — Ты хочешь сказать, что наша война невсамделишная? — с издевкой спросил мальчик. — Моя мать проткнула себе кинжалом горло. Все мои товарищи погибли. Все японцы — женщины, старики, дети сражаются до последней капли крови. Я убил много американских солдат, теперь сам умираю… И после этого ты осмеливаешься говорить, что все выдумка?
      — Я не сказал — выдумка, — с состраданием возразил мужчина. — Я хотел сказать — придуманный ход истории. На самом деле все у вас было совсем не так.
      — Ну, что ты понимаешь в нашей истории? По-твоему, лучше было капитулировать, да? — почти крикнул Ясуо.
      Вдруг над обрывом вспыхнула ракета и упала, просвистев над головой.
      Мужчина ладонью прикрыл мальчику рот.
      — Подлец! Шпион! Рыжая сволочь!.. Что ты понимаешь!..
      — Молчи! — сказал мужчина. — Какой ты бестолковый мальчишка! Неужели тебе не ясно, что лучше всего было капитулировать пятнадцатого августа?
      — Чем же лучше? — заскрежетав зубами, гневно спросил Ясуо. — Кто дает тебе право так говорить?!
      — Никто. Просто история должна быть такой, какой была на самом деле. Ход истории един. А если история выходит из своего правильного русла, наш долг вернуть ее туда, иначе нарушится ход всемирной истории.
      — Но кто вам дал на это право? — злобно повторил Ясуо. — Разве ты поймешь, за что я воюю, за что умираю?.. Я горжусь тем, что умираю за императора… А ты готов все это разрушить!
      — Почему «разрушить»? Исправить! — горячо возразил мужчина. — Пойми, что с ликвидацией неправильного хода истории исчезнет и неправильное осмысление событий. Понимаешь? Человек не может ратовать за собственное уничтожение. Он не ищет уничтожения. Наоборот, боится его.
      — Значит, в то, другое время Япония капитулирует?.. — с сарказмом произнес мальчик. — А я что же? Я-то ведь все равно покончу с собой!
      Мужчина взглянул на него строго, точно намереваясь принять какое-то важное решение.
      — Не все ли равно, покончишь ты с собой или нет, — ответил он немного погодя. — Пусть так. Но ведь то, что ты называешь "другим временем", все равно существует, а это время, где ты собираешься умереть в пятнадцать лет, само умрет через четыре часа. И ты ничего не вспомнишь, что было здесь. Эх, так и быть, сделаю еще одно нарушение: покажу тебе твою настоящую жизнь.
      Мужчина взял мальчика за руку и сказал:
      — Я не уверен, что разыщу тебя, но попробую. Где ты жил? Где учился?
      Мальчик сказал. В следующий миг его глаза снова застлало туманом. Когда туман рассеялся, он увидел перед собой мрачную картину. Черные и коричневые развалины — следы пожарищ и бомбежек. Он сразу узнал местность — это были здания, прилегающие к гимназии. Рядом высился и ее обгорелый корпус.
      Ясуо не помнил, чтобы когда-нибудь перед станцией железной дороги слонялось столько грязных оборванцев. Расстелив на голой земле рогожки, они торговали едой и всяким хламом. Тут были бататы, ириски, галеты, кастрюли, сковородки. Неопрятно одетые мужчины с землистыми лицами сновали взад и вперед, держа в руках дырявые мешки. Вдруг появились ребята с гербами их гимназии на фуражках. Разговаривая между собой, гимназисты с жадностью поглядывали на еду.
      И среди ребят — он! Без обмоток на ногах, в таком затрапезном виде! Промчался «виллис». Ребята помахали ему вслед. Водитель, американский солдат, бросил им пакетик жевательной резинки. Гимназисты набросились на нее.
      — Подлец! — крикнул Ясуо. — Разве такое можно стерпеть!
      — Ты не торопись, — утихомирил его мужчина.
      По улице, едва прикрывшись каким-то тряпьем, расхаживали под руку с американскими солдатами японки… Издалека надвигалась толпа. Впереди несли красное знамя. Мужчины с решительными лицами пели:
      "Вставай, поднимайся, рабочий народ!"
      — Разве Японию заняли красные? — спросил мальчик.
      Мужчина покачал головой. Картина снова сменилась. Над потоком демонстрантов реяли полотнища лозунгов. "Эй, взяли! Эй, взяли!" — раздался дружный крик, и демонстранты побежали зигзагами. И вдруг впереди демонстрантов мальчик снова увидел себя, теперь студентом.
      Не вынеся такого, он закричал:
      — Это подлость!
      И вновь картина сменилась. На сей раз он гулял с девушкой вечером в парке. Он не поверил собственным глазам. Вдруг все исчезло.
      — Это преступление! — сказал светловолосый. — Нельзя сидеть сложа руки! Мне сообщили, что Америка приготовила третью атомную бомбу. С Марианских островов уже вылетел самолет Б-29.
      Он появится над Синею. Начальник департамента приказал переключить установку преобразователя времени через полчаса. Надо устранить этот мир до взрыва третьей атомной бомбы. Нельзя нагромождать одну трагедию на другую. Прощай!
      — Постой! — крикнул мальчик ему вслед. — Перенеси меня в Синею. Я хочу умереть там, где его величество…
      Мужчина в недоумении пожал плечами и взял мальчика за руку. Глаза застлало серой пеленой тумана… На этот раз мальчик почувствовал резкий толчок. Он шлепнулся в траву, тронутую первым налетом инея. Перед его мутным взором поплыла уходившая вдаль горная цепь с острыми зазубренными вершинами на фоне безоблачного неба. Сознание медленно угасало.
      Он понял, что умирает. Он уже не чувствовал ни рук, ни ног. Только ощущал зудящую легкую боль в ране, точно по ней водили волоском. Этот зуд все удалялся, удалялся и отступил куда-то далеко, за много километров. Холод смерти подступал снизу — от ног, подбирался к животу, полз выше, готовясь завладеть сердцем. Мелькнула мысль: человек начинает умирать с ног. Раза два-три волна мрака захлестывала сознание, а когда в промежутках оно возвращалось, мальчик видел горы и небеса, безмятежные, словно поверхность огромного озера. Он лежал на траве и глядел, как там, наверху, точно примерзшие к небосводу, сияют тусклые звезды.
      Из горла вырвался предсмертный хрип. И Ясуо понял — конец. И вдруг он вспомнил, что забыл исполнить последний долг: собрав оставшиеся силы, хотел крикнуть: "Его величеству бандзай!", как вдруг перед глазами пронеслись недавние видения. Япония потерпела поражение! Нет! Глупости! Этого не могло быть… Но страшные мысли о возможности такого исхода, словно призраки, роились в сознании. И он опять собрал последние силы, чтобы бороться со своими мыслями. Ведь это же чудовищно — на пороге смерти потерять веру в Японию! Нет-нет, невозможно! Иначе его смерть и смерть всех японцев окажется бессмысленной… Внутренняя борьба поглотила все его силы. Он уже не мог крикнуть: "Его величеству бандзай!" — и решил провозгласить эту здравицу в душе. Однако им завладела еще более неуместная и дурацкая мысль: "Куда я дел значок черной сакуры? Я держал его в руке и…"
      Перед Ямамото, начальником департамента особого управления по розыску во времени, сидел сумасшедший, доставленный из далекого иномерного временного пространства. Желтоватая кожа, орлиный нос, черные волосы… Из-под нависающего лба класса «экстра-1» умственных способностей глядели глаза страстного, почти одержимого человека. Бросало в дрожь при мысли об умственном потенциале этой феноменальной личности. Безумие и властность при исключительной гениальности — истинный князь тьмы!..
      — Как вы решились на такой чудовищный поступок? Во имя чего? — Начальник департамента говорил вежливо: сидящий перед ним человек все же был доктором наук. — В практике нашего департамента особого розыска во времени вы — первый настоящий преступник против истории. Будем надеяться, что и последний тоже… Так ответьте, зачем вы это сделали?..
      В департаменте особого розыска было зарегистрировано немало нарушений во времени. Большей частью преступники пытались своим вмешательством изменить ход истории. Однако чаще всего это были маньяки, фанатики и люди умственно неполноценные. Фантазии у них хватало только на то, чтобы отправиться в прошлое, убить какую-нибудь историческую личность… Например, один из преступников, начитавшись Паскаля, решил изуродовать нос Клеопатры. Он даже понятия не имел о том, что Клеопатр может быть несколько. Или, скажем, другой, который убил Наполеона ребенком. А ведь еще в XIX веке Жан Батист Перес отрицал существование Наполеона. Ну что дало убийство Наполеона? Ровным счетом ничего: появился другой Наполеон, который и стал императором. Свойство Неопределенности Частных Фактов (коэффициент НЧФ Симса) при неизменяемости исторических событий прошлого исключало возможность преступлений против истории.
      Однако открытие субпространственного способа космонавигации, позволявшего скачкообразно передвигаться в разномерные пространства, дало такую возможность. Соединение установки переключения измерений с машиной времени допускало создание желаемого числа ходов истории одной и той же эпохи. Первым указал на эту возможность доктор Адольф фон Кита, молодой ученый из Института истории. Однако, поскольку это открытие сделал человек гуманитарной специальности, физики не придали ему значения, а поэтому и не учли опасности, которую оно в себе таило.
      Лишь инспектор департамента особого розыска Инри Вовазан заинтересовался этим открытием. И тотчас подал о нем рапорт, где, между прочим, указывал, что доктор Адольф фон Кита — натура импульсивная, склонная к действиям атавистического характера; он состоит членом некой тайной организации; в области исторических наук доктором открыта весьма оригинальная теория о возможности изменения хода истории.
      И вдруг из галактики Поллукса, откуда с давних пор велись наблюдения за иномерными пространствами, было получено сообщение о его появлении в иномериом пространстве солнечной системы. Благодаря бдительности инспектора Вовазана департамент принял все меры предосторожности.
      — Ответьте, пожалуйста, на вопрос, — снова сказал начальник департамента. — Вас не удивило, что мы вас так быстро нашли?
      — Я бы предпочел, чтобы меня не тревожили, — спокойным голосом проговорил сумасшедший.
      — Увы, простите, это невозможно, — возразил начальник департамента. — Нельзя нарушать основной ход истории.
      — Ну вот еще! — закричал сумасшедший. — По какому праву вы судите?
      Пятнадцатый, стоявший возле начальника, вздрогнул. Это были слова того мальчика.
      — Скажем… — начальник на мгновение прикрыл глаза, задумался — …с нравственной позиции.
      Сумасшедший расхохотался.
      — Теперь мне ясно, — сказал он. — В деле, которое вы на меня завели, написано: маньяк, поклонник тиранов и героев-разрушителей. Опьянен самурайской моралью, существовавшей в Японии примерно с десятого века. Темы научных работ: Калигула, Нерон, сын Люйцзы император Ши, Цезарь Борджа, Робеспьер, Наполеон, Гитлер. Последняя тема: работы из истории Японии.
      — Почему вы выбрали Японию? — спросил начальник департамента. — Принесли победу войскам сегуната в реформации Мэйдзи, применили тактику выжженной земли в войне сороковых годов двадцатого века… Были у вас какие-нибудь особые основания для такого выбора?..
      — Первый опыт, так сказать, проба сил, — ответил маньяк. — И потом, я хорошо осведомлен во всем, что касается этого времени… Но главное — во мне течет японская и немецкая кровь. Хотелось поэкспериментировать здесь, потом приняться за другое…
      Лицо начальника департамента потемнело. Если бы этому психу удалось создать несколько ходов истории, то в корне изменилась бы мораль и система современного мира.
      — В мои планы входило: принести победу нацистам на европейском фронте с помощью атомных бомб и ФАУ; в Америке принести победу на президентских выборах не Франклину Рузвельту, а более прогрессивному кандидату — Уоллесу; а в послевоенной Франции и Италии предоставить власть коммунистам…
      Доктор фон Кита перечислял, загибая пальцы.
      — Ну зачем вам это! — не выдержав, крикнул пятнадцатый. — Для чего столько перемен в двадцатом веке? Вы знаете, сколько это породит новых трагедий? Я вам могу рассказать про одного пятнадцатилетнего мальчика, которого там встретил…
      — Трагедия?! — У доктора загорелись глаза. — А разве бывает история без трагедий? Вопрос в том, что человечество получает, пройдя через эти мучительные испытания. Во второй мировой войне погибли десятки миллионов людей, почти половина из них — зверски замученные евреи. Но ведь вы не знаете, каким стал бы мир, если бы тогда действительно было уничтожено десять процентов людей! Понимаете ли вы, к чему привела тогдашняя половинчатость? Вот тысяча лет прошло с тех пор, а ведь человечество еще не освободилось от своих язв.
      Доктор стукнул кулаком по столу и вскочил — теперь это был действительно сумасшедший. Его воспаленные глаза дико горели, в уголках губ выступила пена.
      — Жертвы принесены, а я вас спрашиваю: где польза? Такая история бессмысленна. Двадцатый век оказал влияние на последующие века именно своей половинчатостью. Оппортунизм в мировых масштабах. Короче говоря, жертвы, принесенные во второй мировой войны, оказались бесполезными. Человечество, испугавшись ужасов, которые само изобрело, побоялось тратедий и пошло на компромисс. В Японии рескрипта императора оказалось достаточно, чтобы все подняли руки. А что они получили в результате?