«Живущий кратко горит ярко» оторвался от эскадры. Мы гнались за кораблем призраков, и мы его настигали. Жилой купол «Ярко» был прозрачный, так что капитан Тейд в своем большом кресле, ее офицеры и их аппаратура, а также несколько низших чинов вроде меня словно плавали в пространстве. Слабо светилось скопление горячих молодых звезд, яркой полоской горели огни оставшейся позади эскадры, а вдали сияли ослепительные новые звезды. Там, в шести тысячах световых лет от Земли, проходила Линия Ориона - цепочка из тысячи огней, протянувшаяся по внутреннему краю спирального рукава Ориона, - и вспышки звезд отмечали места, где много лет назад проходили сражения.
      А совсем рядом скользил сквозь пространство, спеша к дому, корабль призраков. Больше всего он походил на кокон, смотанный из серебристых бечевок. На бечевках висели сотни призраков. Видно было, как они перебираются с места на место, будто не замечая пустоты вокруг.
      Призраки держали курс к маленькой желтой звезде. Наш ручной академик, Паэль, по каким-то отклонениям в спектре опознал в ней звезду-крепость. Но чтобы узнать крепость вблизи, не надо быть академиком. С борта «Ярко» я и невооруженным глазом видел окружающую ее бледно-голубую клетку - свободную решетку с ячеями в полмиллиона километров, выстроенную призраками для каких-то своих целей.
      У меня хватало времени поглазеть. Я ведь просто рядовой. Возраст - пятнадцать лет.
      Определенных обязанностей на тот момент у меня не было. Полагалось быть под рукой и на подхвате, если кому понадобится помощь - скорее всего, первая медицинская помощь, если мы ввяжемся в бой. Сейчас из всей компании рядовых при деле была лишь Хэлл. Она гонялась за лужицей, которую натошнил наш академик Паэль, единственный штатский на мостике.
      Обстановка на «Ярко» ничем не напоминала то, что приходится видеть в фильмах по виртуалке. Все тихо и спокойно, всякий знает свое дело. Слышались только негромкие голоса команды и урчание аппаратуры да шипение рецирку-лируемого воздуха. Ничего драматического - скорее это походило на операционную.
      Раздался тихий предупредительный гудок.
      Капитан подняла руку, подзывая академика Паэля, старшего помощника Тилла и Джеру - приписанного к кораблю комиссара. В их узком кругу шло обсуждение - и вроде бы спор. Я смотрел, как мерцающий свет новой играет на бритой макушке Джеру.
      Сердце у меня забилось чаще.
      Все знали, что означает этот гудок: мы приближались к крепостному кордону. Надо или отказываться от преследования, или гнаться за призраками дальше, внутрь их невидимой крепости. А все знали, что ни один корабль флота, проникший за крепостной кордон в десяти световых минутах от центральной звезды, обратно еще не вернулся.
      Так или иначе все должно было решиться очень скоро.
      Капитан Тейд резко прекратила дебаты. Она подалась вперед и обратилась к экипажу. Голос, разносившийся по кораблю, звучал дружелюбно и бодро, как шепоток вербовщика.
      - Все вы видите, что нам не поймать этот рой призраков по нашу сторону кордона. И всем известно, чем мы рискуем, проходя за кордон. Но чтобы прорвать блокаду, нам рано или поздно придется научиться взламывать их крепости. Так что мы идем дальше. Займите свои места.
      Ее речь не вызвала бурного ликования.
      Я поймал взгляд Хэлл. Она ухмылялась. Кивнула на капитана, сжала кулак и изобразила, будто что-то накачивает. Я разделял ее чувства, но с анатомической точки зрения она допустила неточность, так что я поднял средний палец и подергал им взад-вперед.
      За что немедленно схлопотал подзатыльник от комиссара Джеру.
      - Безмозглые сопляки, - буркнула она.
      - Простите, сэр…
      За извинения я получил еще одну затрещину. Джеру - высокая плотная женщина - носила бесформенную монашескую одежду, введенную, говорят, еще тысячу лет назад основателями Комиссии Исторической Истины. Но, по слухам, до вступления в Комиссию Джеру накопила немалый боевой опыт, и я этому охотно верил, судя по ее силе и скорости реакции.
      Мы приближались к кордону, и академик Паэль угрюмо начал обратный отсчет. Геометрические линии корабля призраков и обернутой в блестящую мишуру звезды-крепости понемногу заполняли все небо.
      Все замолчали.
      Самое поганое время - пока не дошло до дела. Пусть даже вам видно и слышно, что происходит, но делать-то нечего, вот и остается только думать. Что с нами станет, когда мы пересечем этот неосязаемый барьер? Может, мгновенно окажемся в окружении целой эскадры призрачных кораблей? Или какое-нибудь таинственное оружие просто сотрет нас с лица космоса?
      Я поймал взгляд старшего помощника Тилла. Этот был ветераном, двадцать лет службы. Волосы у него начисто обгорели в какой-то давней схватке, когда меня еще и на свете не было, и он носил шрамы на голове как корону.
      - За дело, юнга, - пробурчал он.
      И страх пропал. Меня переполняло чувство товарищества. Пусть в дерьме, но мы вместе. Я больше не думал о смерти. Только бы скорей началось.
      - Да, сэр!
      Паэль закончил отсчет.
      И свет погас. Закружились колесом звезды.
      И корабль разлетелся на куски.
      Меня сбросило в темноту. Завывал ветер. Рядом со мной захлопнулась аварийная переборка, и я услышал чьи-то крики.
      Меня швырнуло в стену корпуса, прижало носом к звездам. Я отлетел назад и поплыл. Значит, инерционное тяготение отсутствует. Вроде бы я чувствовал запах крови,- может, своей собственной.
      Я все еще видел корабль призраков: переплетение веревок и серебристых пузырей, освещенное прожектором звез-
      2 Фантастика
      ды-крепости. И мы все еще нагоняли его. Но я видел и осколки жилого купола и изуродованного корпуса. Это были осколки нашего «Ярко». Он погиб, погиб за долю секунды.
      - За дело, - пробормотал я.
      Я, кажется, ненадолго отключился.
      Кто-то ухватил меня за ногу и стянул вниз. Потом меня умело похлопали по щекам, приводя в чувство.
      - Кейс, ты меня слышишь?
      Это был старпом Тилл. Даже в неверном свете звезд его изуродованный скальп ни с чем не спутаешь.
      Я огляделся. Нас осталось четверо: Тилл, комиссар Джеру, академик Паэль и я. Мы сгрудились вокруг обрубка пульта, - кажется, это был пульт старпома. Я заметил, что вой ветра стих. Носовой отсек снова загерметизирован, значит…
      - Кейс!
      - Я… да, сэр.
      - Докладывай.
      Я тронул губу - на руке осталась кровь. В таких случаях ты обязан честно докладывать о своем состоянии, перечисляя все повреждения. Никому не нужны герои, которые потом окажутся недееспособными.
      - Кажется, я в порядке. Может, контузия.
      - Не так плохо. Привяжись. Тилл сунул мне конец троса.
      Я увидел, что остальные уже привязались к распоркам, и последовал их примеру.
      Тилл с непринужденностью, которую дает только опыт, плавал в воздухе. Я догадался, что он ищет других выживших. Академик Паэль пытался свернуться клубком. Этот даже говорить не мог. У него из глаз капали слезы. Я уставился на крупные прозрачные шарики, которые поблескивали в воздухе, разлетаясь от его лица.
      Все кончилось за какие-то секунды. Надо думать, слишком уж внезапно для земного червя.
      Под одной из аварийных переборок я увидел пару ног - и ничего больше. Обрубленное тело, наверно, уплывало вместе с остальными обломками «Ярко». Но я опознал ноги по щегольской розовой полоске на одной подошве. Это была Хэлл. «Единственная девушка, которую я успел трахнуть, - подумал я, - и при таких обстоятельствах другие мне, пожалуй, не светят».
      Я никак не мог разобраться, что я по этому поводу чувствую.
      Джеру наблюдала за мной.
      - Юнга, ты думаешь, нам всем следует трястись, как этот академик? - В ее выговоре чувствовался резкий незнакомый мне акцент.
      - Нет, сэр.
      - Нет. - Джеру с презрением разглядывала академика. - Мы в шлюпке, академик. С «Ярко» что-то случилось. Купол при аварии распадается на шлюпки, такие же, как наша. - Она потянула носом. - Воздух у нас есть, и пока чистый. - Она подмигнула мне. - Может, мы, пока еще не умерли, сумеем нанести небольшой ущерб этим призракам. Как ты считаешь, юнга?
      Я ухмыльнулся:
      - Да, сэр.
      Паэль поднял голову и уставился на меня слезящимися глазами.
      - Реки Аида! Ваши люди - чудовища, даже такой ребенок. - Он говорил с легким мелодичным акцентом. - Вы влюблены в смерть…
      Джеру сгребла подбородок Паэля в тяжелую ладонь и стискивала, пока бедняга не запищал.
      - Капитан Тейд схватила вас, академик, и отбросила сюда, в шлюпку, прежде чем рухнула переборка. Я это видела. Если бы она не потратила время на вас, могла бы спастись сама. Она была чудовищем? Была влюблена в смерть? - Она отпихнула от себя лицо Паэля.
      До этой минуты я почему-то не задумывался об остальной команде. Наверно, у меня скудное воображение. Сейчас меня так и повело. Капитан… погибла?
      Я заговорил:
      - Простите, комиссар, сколько еще шлюпок выбралось?
      - Ни одной, - произнесла она ровным голосом, избавляя меня от иллюзий. - Только эта. Они погибли, исполняя свой долг, юнга. Как и капитан.
      Конечно, она была права, и мне немного полегчало. Паэль, каким бы он ни был, слишком дорого стоит, чтобы его бросить. Я-то выжил по чистой случайности: окажись капитан рядом, ее долгом было бы отшвырнуть меня с дороги и занять мое место. Тут вопрос не ценности человеческой жизни, а экономики: знания и опыт капитана Тейд - и Паэля - стоили гораздо дороже, чем я.
      Хотя сейчас Паэль соображал еще хуже меня.
      Старший помощник Тилл вернулся, нагруженный снаряжением.
      - Одевайтесь-ка. - Он раздал герметичные костюмы. Мы в учебке называли такие костюмы «слизняками»:
      легкая кожа-оболочка на подкладке из генномодифициро-ванных водорослей.
      - Шевелитесь, - поторопил Тилл. - Столкновение с призраками через четыре минуты. Источников энергии у нас больше нет: нам остается только покрепче держаться.
      Я впихнул ноги в костюм.
      Джеру сбросила свой монашеский балахон, обнажив покрытое шрамами тело. Но не спешила переодеться, а спросила, нахмурясь:
      - Почему не бронированный скафандр?
      Вместо ответа Тилл вытащил из сброшенного снаряжения гравитационный пистолет, быстрым движением приставил его к голове Паэля и нажал спуск.
      Паэль дернулся.
      Тилл сказал:
      - Видите? Ничего не работает. Кроме биосистем, как видно.
      Он отбросил пистолет.
      Паэль закрыл глаза и с трудом перевел дыхание. Тилл обратился ко мне:
      - Проверь связь.
      Я надвинул капюшон и маску и отчетливо продекламировал:
      - Один, два, три… - И ничего не услышал.
      Тилл принялся возиться с нашими ранцами, перенастраивая системы. На его капюшоне проступили сменяющиеся бледно-голубые символы. Потом прорезался голос:
      - …пять, шесть, семь… Слышишь меня, юнга?
      - Да, сэр.
      Символы были биолюминесцентными. В наших скафандрах имелись приемники - фоторецепторы, попросту глаза, - способные «читать» сообщения, светящиеся на оболочке скафандров товарищей. Эта аварийная система предназначалась для использования в условиях, когда нежелательно применение высоких технологий. Но, само собой, она действовала только до тех пор, пока мы могли видеть друг друга.
      - Это сильно осложнит жизнь, - заметила Джеру. Как ни странно, передатчик смягчал акцент, и понимать
      ее стало легче.
      Тилл пожал плечами:
      - Принимай жизнь, как она есть.
      Он торопливо раздавал наборы снаряжения.
      - Вот основной полевой набор. Здесь аптечка: нить для наложения швов, скальпели, системы переливания крови. Эти шприцы носите на шее, академик. В них обезболивающее, трансгенные медвирусы… Нет, поверх скафандра, Паэль, иначе вы не сможете ими пользоваться. Входные клапаны у вас вот здесь, на рукаве, и здесь, на бедре. - Очередь дошла до оружия. - Пистолеты возьмем на случай, если они заработают, но рассчитывайте лучше на это.
      Он раздал боевые ножи. Паэль отшатнулся.
      - Возьмите нож, академик. На худой конец, сбреете свою ужасную бороду.
      Я рассмеялся, и в награду Тилл мне подмигнул. Я взял нож - тяжелый стальной брусок, прочный и внушающий уверенность. Мне сразу стало спокойнее.
      - Две минуты до столкновения, - напомнила Джеру. Мой хронометр не работал: должно быть, она отсчитывала секунды.
      - Закрывайтесь.
      Тилл проверил скафандр Паэля на герметичность. Мы с Джеру помогали друг другу. Маска герметична, перчатки герметичны, проверка давления… Запас воды, подача кислорода, фильтры двуокиси углерода…
      Проверив скафандр, я рискнул высунуть голову над креслом Тилла.
      Корабль призраков заполнил все пространство. Он имел несколько километров в поперечнике: наш бедный обреченный «Живущий кратко горит ярко» рядом с ним выглядел карликом. Невероятной сложности переплетение серебристых веревок, затмевающее звезды и огни флотов. В перекрестиях веревок висели массивные гондолы управления.
      И повсюду капельками ртути скользили серебристые призраки. Я видел в их гладких оболочках отражения аварийных огней шлюпки - как брызги крови, нарушающие их совершенство.
      - Десять секунд, - напомнил Тилл. - Держитесь. Внезапно серебристые канаты, толстые, как стволы деревьев, окружили нас со всех сторон и загородили небо.
      И нас снова швырнуло в хаос.
      Я услышал скрежет сминаемого металла, визг воздушной струи. Корпус лопнул, как яичная скорлупа. Остатки нашего воздуха разлетелись ледяным туманом, и теперь я слышал только собственное дыхание.
      Корпус, разрушаясь, отчасти погасил нашу инерцию.
      Но потом основание шлюпки во что-то врезалось, и врезалось крепко.
      Спинку кресла вырвало у меня из рук. Я взлетел вверх и ощутил резкую боль в левом предплечье. У меня невольно вырвался крик.
      Страховочный тросик натянулся. По руке опять волной прокатилась боль. Сверху я видел остальных, окруживших обломки кресла старпома.
      Я задрал голову. Мы, как стрела, воткнулись в наружные слои корабля призраков. Повсюду виднелись дуги светящихся нитей, словно нас подхватила громадная сеть.
      Джеру поймала меня и стянула вниз. Она задела больную руку, так что я поморщился. Но комиссар на меня не смотрела, она снова занялась Тиллом. Тот лежал под упавшим креслом.
      Паэль доставал из чехла на шее шприц с обезболивающим. Джеру отбросила его руку.
      - Только аптечку пострадавшего, - прошипела она. - Ни в коем случае не свою.
      - Почему? - обиженно спросил Паэль. На этот вопрос мог ответить я.
      - Потому что ваша, возможно, через минуту понадобится вам самому.
      Джеру воткнула шприц в руку Тилла. Паэль сквозь маску таращился на меня круглыми испуганными глазами.
      - У тебя рука сломана.
      Я впервые как следует рассмотрел свою руку и увидел, что она неестественно выгнута назад. Мне как-то не верилось, даже несмотря на боль. Я за все время в учебке и пальца ни разу не сломал.
      Между тем Тилл дернулся, словно от легкой судороги, и изо рта у него выплыл большой пузырь слюны с кровью. Потом пузырь лопнул, и тело старпома обмякло.
      Джеру, тяжело дыша, распрямилась.
      - Ну что ж, ну что ж… Как там он сказал: «Принимай жизнь, как она есть»? - Она оглянулась на меня и Паэля. Я заметил, что она дрожит, и испугался. Комиссар продолжала: - Давайте двигаться. Нам надо найти ПУ. Пункт укрытия, академик. Логово, где можно отсидеться.
      - А старпом?.. - начал я.
      - Мертв. - Джеру посмотрела на Паэля. - Теперь нас только трое. Поневоле придется общаться, Паэль.
      Он уставился на нее пустыми глазами. Джеру перевела взгляд на меня, и ее лицо на мгновение смягчилось.
      - Шея сломана. У Тилла сломана шея, юнга.
      Вот так, еще одна смерть. На мгновение мне показалось, что я не выдержу.
      Джеру резко отдала приказ:
      - Приступай к исполнению обязанностей, юнга. Помоги червяку.
      Я рявкнул, как положено:
      - Есть, сэр! - И потянул Паэля за вялую руку.
      Джеру двинулась первой, и мы последовали за ней в неизведанные глубины корабля призраков, оставив позади разбитую шлюпку.
      Мы нашли себе ПУ.
      Это было просто свободное пространство в густом сплетении серебристых канатов, но оно давало укрытие, а места скопления призраков располагались поодаль. Мы по-прежнему находились в открытом космосе - на всем их корабле, кажется, был вакуум, - и я понял, что от костюма мне еще долго не избавиться.
      Выбрав ПУ, Джеру сразу заставила нас занять позиции для круговой обороны. А потом мы целых десять минут ничего, совершенно ничего не делали.
      Этого требовала СОП, Стандартная Оперативная Процедура, и она произвела на меня впечатление. После хаоса, крушения «Ярко», крушения шлюпки, после бешеной активности - просто дать телу время приспособиться к новым условиям, звукам и запахам.
      Только вот чуять здесь было нечего, кроме собственного пота и мочи, и слышать нечего, кроме своего же хриплого дыхания. И рука чертовски болела.
      Чтобы чем-то занять мысли, я сосредоточился на ночном зрении. Глаза привыкают к темноте не слишком быстро - полностью приспосабливаются через сорок пять минут,- но уже через пять минут кое-что можно разглядеть. Сквозь щели между металлическими канатами мне видны были звезды, вспышки далекой новой звезды и ободряющие огни нашего флота. Но сам корабль призраков - темное место, смешение теней и расплывчатых отблесков. Высмотреть нас здесь будет нелегко.
      Когда десять минут истекли, академик Паэль что-то проблеял, но Джеру, не слушая его, сразу повернулась ко мне. Она ухватила мою сломанную руку и стала прощупывать кость.
      - Так, - резко сказала она, - как там тебя зовут?
      - Кейс, сэр.
      - Как тебе новый кубрик?
      - А где здесь кормят? Джеру усмехнулась:
      - Отключи-ка связь. Я исполнил приказ.
      Она без предупреждения сильно дернула меня за руку. Я порадовался, что ей не слышно моего вопля.
      Джеру сняла с пояса контейнер и залила место перелома. Раствор обладал зачатками сознания и сам выбирал, где схватиться, образовав корку. Когда кость заживет, он сам и отвалится.
      Она жестом приказала мне снова включить передатчик и взялась за шприц.
      - Я обойдусь!
      - Не храбрись, юнга. Это средство поможет кости срастаться.
      - Сэр, ходят слухи, что от этого дела бывает импотенция. - Я еще не договорил, а уже почувствовал себя дураком.
      Джеру громко рассмеялась и взяла меня за плечо.
      - Все равно это шприц старпома, а ему он уже ни к чему, верно?
      Возразить было нечего, и я позволил ей сделать укол. Боль сразу утихла.
      Джеру достала из пояса маячок - оранжевый цилиндр с палец длиной.
      - Попробую дать сигнал флоту. Надо будет выбраться из этой плетенки: даже если маяк работает, здесь он экранирован. - Паэль открыл было рот, но она ему и слова сказать не дала. Я чувствовал, что оказался замешан в затяжной конфликт этой пары. - Кейс, остаешься за мужчину. И покажи этому червю, что у него в поясе. Я вернусь тем же путем, каким ухожу. Все ясно?
      - Да.
      Это опять была СОП.
      Джеру проскользнула между серебристыми канатами.
      Я забился в самую гущу и начал перебирать содержимое поясов, которые добыл нам Тилл. Там оказались вода, соль для регидрации и пищевые концентраты - все в такой форме, чтобы, не нарушая герметизацию, подавать через патрубки в капюшонах. У нас имелись силовые установки с мой ноготь величиной, но они сдохли вместе с остальной техникой. Еще было много примитивных приборов, которые должны помочь нам выжить в самых разных условиях: магнитный компас, гелиограф, крошечная пилка, увеличительное стекло, скальные крючья, моток веревки и даже рыболовная леска.
      Мне пришлось показать Паэлю, как работает туалетная установка костюма. Фокус тут в том, чтобы пустить дело на самотек: костюм-«слизняк» перерабатывает большую часть того, что из тебя вытекло, а остальное спрессовывает. Не скажу, чтобы это было удобно. Мне еще не попадался костюм, который хорошо поглощал бы запахи. Бьюсь об заклад, конструкторы никогда не проводили в своих изобретениях больше часа.
      Я чувствовал себя нормально.
      Катастрофа, смерть, выбивающая одного за другим, - все это оставалось в глубине сознания. Я не собирался давать чувствам волю, во всяком случае, пока я не оставался без дела и мог на нем сосредоточиться. Вот когда шоу заканчивается, тогда можешь все выплеснуть.
      Должно быть, Паэля этому не научили.
      Это был тощий угловатый человечек, глаза его провалились в почерневшие глазницы, а нелепая рыжая борода скомкалась под маской. Сейчас, когда самое страшное, казалось, миновало, сила словно вытекла из него, и двигался он как в полусне. Я чуть не рассмеялся, глядя, как он перебирает бесполезное содержимое пояса.
      Немного погодя Паэль заговорил:
      - Кейс, не так ли?
      - Да, сэр.
      - Ты с Земли, мальчуган?
      - Нет. Я…
      Он меня не слушал.
      - Академия базируется на Земле. Тебе это известно, мальчуган? Но они иногда принимают и людей из внешних миров.
      Похоже, он всю жизнь чувствовал себя отверженным чужаком. Но мне до него дела не было. И какой я ему мальчуган! Я осторожно спросил:
      - А вы откуда, сэр? Он вздохнул:
      - С Пятьдесят первой Пегаса b. Никогда о таком не слышал.
      - И как там? Это близко к Земле?
      - Разве Земля непременно должна быть точкой отсчета?.. Не очень далеко. Мой мир - одна из первых экстрасолнечных планет, открытых землянами. То есть главная планета. Она относится к типу «горячий юпитер». Я вырос на ее спутнике.
      Я знал, что значит «горячий юпитер»: планета-гигант, расположенная вблизи своей звезды. Он поднял на меня взгляд:
      - Оттуда, где ты жил, видно было небо?
      - Нет…
      - А от нас видно, и все - полное парусов. Видишь ли, в такой близости к звезде солнечные паруса отлично работают. Я часто смотрел на них по ночам: на яхты с парусами в сотни километров шириной, лавирующие в лучах света. А вот с Земли неба не видно. Во всяком случае, из бункеров Академии.
      - Зачем же вы туда поступили?
      - У меня не было выбора. - Он безрадостно засмеялся. - Угораздило же меня родиться умным… Оттого-то, видишь ли, твои драгоценные комиссары так меня презирают. Меня научили думать - а мы, сам понимаешь, не можем себе этого позволить.
      Я отвернулся и замолчал. Джеру не «моя», и спор этот меня уж точно не касался. И вообще, у меня от Паэля мурашки по коже бегали. Я всегда побаивался людей, которые слишком хорошо разбираются в науке и технологиях. Об оружии только и нужно знать, как оно действует, какое к нему полагается питание или боеприпасы, и что делать, если оно откажет. Народ, который все знает насчет технических принципов и статистики, чаще всего попросту прикрывает собственные недостатки; ведь главное, как оружие работает и как ты с ним справляешься.
      Ну, а этот - не болтливый технарь. Он - академик, из научной элиты человечества. С ним у нас и вовсе не было ничего общего.
      Я всматривался в просветы между канатами, пытаясь отыскать мерцающие, плывущие огоньки эскадры.
      Потом я уловил какое-то движение и повернулся в ту сторону, знаком приказав Паэлю сидеть тихо и помалкивать. Нож я зажал в здоровой руке.
      Джеру поспешно пробиралась к нам в точности той же дорогой, какой уходила. Увидев, что я начеку, она одобрительно кивнула.
      - Маяк даже не пикнул. Паэль сказал:
      - Вы понимаете, что времени у нас не много? Я спросил:
      - Скафандры?
      - Он имеет в виду звезду, - отозвалась Джеру с тяжестью в голосе. - Кейс, звезды-крепости, по-видимому, нестабильны. Если призраки окружают звезду своим кордоном, значит, взрыв не за горами.
      Паэль передернул плечами:
      - Нам осталось несколько часов, в лучшем случае - дней.
      - Чтобы дать сигнал флоту, нам придется выбраться за крепостной кордон. Или взломать его, - сказала Джеру.
      Паэль хрипло хихикнул:
      - И как, по-вашему, мы это сделаем? Джеру обожгла его взглядом:
      - Это вы мне должны сказать, академик! Паэль откинулся назад и прикрыл глаза:
      - Вы смешны, и не в первый раз.
      Джеру что-то проворчала и обернулась ко мне.
      - Ты. Что тебе известно о призраках?
      - Они из холодного мира. Потому и заворачиваются в эти серебряные скорлупки. Лазер их не берет, как раз из-за этих скорлупок. У них идеальная отражающая способность, - ответил я.
      - Не совсем идеальная, - поправил Паэль. - Эффект основан на постоянной Планка… Поглощается около одной миллиардной поступающей энергии.
      Я помялся:
      - Еще говорят, призраки ставят эксперименты на людях. Паэль презрительно фыркнул:
      - Вранье, которое распространяет ваша Комиссия Исторической Истины, комиссар. Вымазать противника черной краской - тактика древняя, как сам род человеческий.
      Джеру невозмутимо откликнулась:
      - Так почему бы не развеять заблуждения молодого Кейса? Чем на самом деле занимаются серебряные призраки?
      - Призраки трудятся над законами физики, - сказал Паэль.
      Я глянул на Джеру - та пожала плечами.
      Паэль попытался объяснить. Речь шла о квагме.
      Квагма - это состояние материи сразу после Большого Взрыва. Когда температура становится достаточно высокой, материя сплавляется в плазму кварков - квагму. При таких температурах четыре фундаментальных типа физических взаимодействий объединяются в один. Когда квагма с уменьшением плотности остывает, связующее супервзаимодействие распадается на четыре, которые мы знаем.
      Как ни странно, я даже кое-что понял из его объяснений. Наши межзвездные корабли, такие как «Ярко», используют ведь как раз принцип GUT 1.
      Словом, управляя распадом, вы можете сами выбирать соотношение между этими силами. А это соотношение определяет основные физические константы.
      Что-то в этом роде. Паэль говорил:
      - Эти их чудесные отражающие оболочки - хороший пример. Каждый призрак окружен тонким слоем пространства, в котором фундаментальная величина, именуемая постоянной Планка, значительно уменьшена. Ну, и все квантовые эффекты рушатся… Поскольку энергия фотона - световой частицы - пропорциональна постоянной Планка, то фотон, соприкасаясь с этой оболочкой, должен сбрасывать большую часть энергии - отсюда и отражающая способность.
      - Достаточно, - сказала Джеру. - Так чем они здесь занимаются?
      Паэль вздохнул:
      - Звезда-крепость, по-видимому, окружена незамкнутой оболочкой квагмы и экзотической материи. Мы предполагаем, что призраки надувают вокруг каждой звезды пузырь пространства-времени, в котором законы физики… искажены.
      - И поэтому наше снаряжение не действует.
      - Надо полагать, - с холодной иронией согласился Паэль.
      - А чего им нужно? Зачем призраки все это делают? - спросил я.
      Паэль пристально взглянул на меня:
      - Тебя обучили их убивать, а это не объяснили? Джеру только глазами сверкнула. Паэль продолжал:
      - Призраки развивались не в процессе конкурентной эволюционной борьбы. Они - симбионты: когда их мир стал остывать, разные формы жизни объединились в борьбе за существование. И, по-видимому, они видят смысл существования не в экспансии и завоевании новых территорий, как мы, а в том, чтобы досконально разобраться в устройстве Вселенной. Что мы здесь делаем? Видишь ли, юнга, диапазон условий, в которых может существовать жизнь, очень узок. Мы считаем, что призраки в поисках ответа на свой вопрос слишком рискуют - фокусничают с законами, от которых зависит наше существование.
      - Враг, способный использовать законы физики в качестве оружия, - сильный враг. Но рано или поздно мы превзойдем призраков и выживем их отсюда, - добавила Джеру.
      Паэль лениво протянул:
      - Ну да, эволюционное предназначение человечества. Как это грустно. Однако мы тысячу лет прожили с призранами в мире согласно Раульскому Договору. Мы настолько разные, наши цели настолько несхожи - у нас не больше причин для столкновения, чем у двух видов птиц в одном саду.
      Я никогда не видел ни садов, ни птиц, так что это сравнение мне ничего не говорило. Джеру наконец не выдержала:
      - Вернемся к практике. Как действуют эти крепости? - Паэль не отвечал, и она рявкнула: - Академик, вы уже час находитесь за крепостным кордоном и не сделали ни одного нового наблюдения!
      - Чего вы от меня ждете? - поинтересовался Паэль ядовитым тоном.
      - Что заметил ты, юнга? - обратилась ко мне Джеру.
      - Наши инструменты и оружие не действуют, - доложил я четко. - «Ярко» взорвался. Я сломал руку.
      - А Тилл сломал шею, - дополнила Джеру и пошевелила пальцами в перчатке. - Делаем вывод: наши кости стали более хрупкими. Что еще?
      Я пожал плечами.
      - Мне становится жарковато, - признался Паэль.
      - Эти изменения в организме могут оказаться существенными? - спросила Джеру.
      - Не вижу связи.
      - Так найдите ее.
      - У меня нет приборов.
      Джеру свалила ему на колени запасной набор - оружие, маяки.
      - У вас есть глаза, руки и интеллект. Импровизируйте. - Она обернулась ко мне. - А мы с тобой, юнга, займемся сбором информации. Нам еще нужно придумать, как выбраться отсюда.
      Я с сомнением покосился на Паэля:
      - А здесь кто останется? Джеру кивнула:
      - Понимаю, но нас всего трое. - Она крепко сжала плечо Паэля. - Не зевайте здесь, академик. Мы вернемся той же дорогой, какой уходим. Чтобы вы знали, что это мы. Ясно?
      Паэль, не глядя, стряхнул ее руку с плеча. Он рассматривал лежащие у него на коленях штуковины.
      Я очень сомневался, что он заметит, даже если вокруг соберется целый полк призраков. Но Джеру была права: ничего другого нам не оставалось.
      Она ощупала мою руку, всмотрелась в лицо:
      - Ты как?
      - Со мной все в порядке, сэр.
      - Ты везунчик. Хорошая война бывает раз в жизни. Ты на свою успел, юнга.
      Это походило на митинг-накачку, так что я отозвался в том же духе:
      - Можно мне взять ваш паек, сэр? Вам он скоро будет ни к чему. - Я изобразил, будто копаю могилу.
      Она в ответ свирепо ощерилась:
      - Еще бы. А когда дойдет до тебя, не забудь вспороть скафандр и вытряхнуть дерьмо, прежде чем я сдеру его с твоего окоченелого трупа…