Она ни о чем не думала, только о Янси и об удовольствии, которое он ей доставил. Он пробудил ее, позволив испытать нечто замечательное, мощное, и она знала, что никогда уже не будет прежней.
– Янси, я…
Она стиснула его, он толкнулся последний раз и пролился в нее, издав звук, который она никогда прежде не слышала.
Тогда, утопая в собственном счастье, она, словно эхо, повторила его победный крик.
Дана не могла вспомнить, как и когда они оказались на кровати, только знала, что их тела, сплетенные воедино, уже лежат там. Она ни одной секунды не сожалела о произошедшем. Их соединение было неизбежно. По правде сказать, она с самого первого момента его заприметила.
Что будет потом, она не думала, не хотела думать. Не сейчас. Она лишь хотела наслаждаться тем, чего никогда не испытывала. Она не знала, что такое заниматься любовью с мужчиной и иметь мужчину, который занимается любовью с ней.
– Привет.
Она посмотрела в его глаза, мерцающие в темноте.
– Привет.
– Ты в порядке?
– Все замечательно… Даже лучше, чем замечательно. – Ее голос был нежным.
– Ты не жалеешь? Мы немножко отклонились, сама понимаешь.
– Я знаю, но не жалею ни одной минуты.
– Так, а что дальше? – спросил он.
– Поговорим?
Он вздохнул, потом поцеловал ее в кончик носа.
– Интервью в постели?
– Я возьму его там, где смогу получить.
– Хорошо.
– Тогда прямо сейчас, да?
– Прямо сейчас, – он говорил, слегка растягивая слова, – я должен тебе сказать, что ты получишь меня там, где захочешь. – Он взял ее руку и положил себе на грудь.
– Опять? – Затаив дыхание, она убрала руку.
– Это ты виновата, – поддразнил он.
– Расскажи о себе, – попросила она. – Каким было твое детство?
– Одиноким. И воинственным. Мне кажется, я все время злился. Печально, но я не знаю, почему испытывал именно это чувство.
– Вероятно, из-за отношений с родителями.
– Скорее всего. Вряд ли стоит говорить об этом, но если бы не дедушка, я был бы куском дерьма без руля и ветрил. – Янси нахмурился. – Но, черт, я выжил и жив до сих пор!
– А твой брак? – спросила она с нажимом, поскольку вступила на зыбкую почву. Она ожидала, что Янси огрызнется в ответ.
Он вздохнул и долго смотрел в потолок. Она уже начала сомневаться, ответит ли он вообще. Но он вдруг сказал:
– Это была общая ошибка. Моя жена была честолюбивой, жадной и эгоистичной. Но тогда и я был таким же.
«Ты до сих пор такой», – едва не вырвалось у Даны. Хотя они и стали любовниками, она не заблуждалась на его счет, просто увидела с другой стороны.
Она пробовала не думать о том сексуальном марафоне, которым они только что занимались, но ничего не могла с собой поделать. Внезапно ее разум начал корчиться в агонии. Он обнаружил тайный код ее тела и воспользовался им, чтобы отпереть ее чувства, и это оказалось так легко.
– Поэтому наш брак оказался неудачным, – сказал Янси, прерывая ход ее мыслей.
– И… ты начал пить?
Она почувствовала, как он напрягся.
– Откуда тебе это известно?
– Интуиция подсказала. И судебный иск.
– Черт возьми, Дана, смерть младенца произошла не из-за моей ошибки! В тот вечер я не пил. Я говорил тебе, что не пью уже несколько лет.
– Ты не знаешь, кому выгодно, чтобы проект больницы провалился?
Он с удивлением посмотрел на нее.
– Почему ты спрашиваешь?
– Да меня кое-что беспокоит в судебном иске.
– Ты хочешь сказать, что кто-то намеренно пытается меня утопить, чтобы сорвать план строительства больницы? – Он покачал головой. – Ерунда.
– Я не утверждаю, я только интересуюсь, возможно ли это.
Они немного помолчали, потом Янси спросил:
– Ты думаешь, я действительно виновен в халатности?
– Нет.
– А деньги фонда? Ты думаешь, я их взял?
– Нет.
– Спасибо, – пробормотал он, испытывая явную неловкость от необходимости задать этот вопрос.
– Но я возвращаюсь к своему вопросу: кому выгодно завалить тебя?
– Ты чего-то недоговариваешь.
– Да нет же, – солгала она. Сейчас не самое подходящее время и место, чтобы подложить бомбу – то, что она выяснила у Руни насчет земли. Когда Янси узнает, он взорвется. Она не хотела оказаться рядом. Она не собиралась портить необыкновенное свидание, которое – она была уверена – никогда больше не повторится.
– Даю слово, что я разнесу в пух и прах этот судебный иск и докопаюсь до истины насчет денег.
– Раз уж речь зашла о деньгах, – осторожно начала она, – скажи, ты, наверное, думал, что Шелби Тримейн с его миллионами их просто пожертвует?
– Никоим образом. Чем больше человек имеет, тем больше хочет.
– Это плохо.
– Знаешь, меня утомил разговор. – Его голос стал хриплым.
Дана замерла.
– Почему это?
– У меня на уме другое.
– Что же?
– Иди сюда и сама узнаешь, – прошептал он, привлекая ее к себе.
Через несколько часов его рука скользнула между ее ног и начала исследование, чрезвычайно мягко.
– Ты проснулась?
– Почти.
– Тебе больно?
– Немного.
– Мне жаль, не стоило заниматься с тобой любовью во второй раз.
Дана усмехнулась.
– А как насчет третьего и четвертого?
– О’кей, ты права. Я жадный ублюдок.
– Перестань извиняться. Я уже сказала, что я ни о чем не жалею, и хочу, чтобы и ты не жалел.
Он держал руку между ее ног, греясь в тепле, которое он чувствовал там.
– В первый раз, на кухне, мне показалось, что я занимаюсь любовью с девственницей, а не с женщиной, которая уже была беременной.
Дана замолчала и сосредоточенно уставилась в потолок.
Он оперся на локоть, наклонился к ней и, взяв за подбородок, повернул к себе. Ее глаза были полны слез.
– Не надо плакать.
Она всхлипнула.
– Все в порядке. Если говорить об удовольствии от занятий любовью, я девственница.
– Не хочешь рассказать, как это случилось?
– Нет, – сказала она, вздрогнув.
– Я тоже не хотел довериться тебе. У каждого свой скелет в шкафу. Но я сделал это. Время тайн прошло. Того, что случилось между нами, уже не отменить. Я хочу не только твое тело, но и твой разум.
Господи, а ведь он говорит правду! Занимаясь с ней любовью, он подписывает себе смертный приговор. А что, если он больше никогда не увидит ее?
– Это… это очень больно, – прошептала она, с трудом справляясь с волнением.
Он видел ее лицо, на котором читалась боль, от чего оно становилось невероятно трогательным. Его сердце рвалось на части. Он молча наклонился и поцеловал ее сосок.
Она погрузила пальцы в густые волосы у него на груди.
– Я люблю, когда ты целуешь меня там. Все тело отзывается сразу же.
– И я люблю целовать тебя там. Я люблю целовать тебя всю, везде. – Он поднял голову. – Но продолжай. Я не хочу отвлекать тебя.
– Это настолько ужасно…
– Для меня это не новость.
– Ты думаешь, твое детство было горьким? Ты не представляешь, каким было мое! Я жила в аду.
– С родителями?
Ее лицо осталось серьезным.
– У меня не было семьи. Отец сбежал до моего рождения, по крайней мере так рассказывала мать.
– Было очень плохо?
– Да. – Ее голос дрогнул. – Потому что он оставил меня с ней. – Слезы потекли у нее по щекам.
– Ш-ш-ш, не плачь.
– Моя мать была самая настоящая шлюха, у нее были дружки, череда, один сменял другого.
– Но они не приставали к тебе, верно?
– Не верно.
– Что случилось? – Его голос помертвел. Он не хотел знать, но чувствовал, что должен.
– Один из ее дружков изнасиловал меня.
– О Боже! И что сделала твоя мать?
– Сказала, что я сама виновата.
Ее ответ был для Янси словно удар кнута. Он выругался.
– Узнав, что я беременна, она выгнала меня из дома.
– Иисусе!
– Ночью я попала в аварию, когда ехала в семью проповедника, чтобы пожить там, пока не родится младенец. – Ее голос снова дрогнул. – Но как ты знаешь, этого не произошло.
Янси почувствовал, что его сердце ухнуло вниз, но он обнял ее и крепко прижал к себе, так крепко, что мог сломать хрупкие кости.
– Неудивительно, что ты боишься мужчин, – прошептал он, больше себе, чем ей. – И что было дальше?
– Отец моей подруги был проповедником, и хотя он просто замечательный и много помогал мне, он не смог избавить меня от желания уничтожить того ублюдка, из-за которого я попала в аварию.
– Поверь мне, если бы у меня был шанс, он бы пожалел о дне, когда родился.
– Я уверена, что пожалел бы, – сказала она сквозь слезы.
– Я первый мужчина, который прикоснулся к тебе с тех пор, как ты… – Он не мог продолжать. Чудовищное слово застряло в горле.
–
Да. – О Боже! – повторил он. – А твоя мать? Эта сука еще жива?
Дана отстранилась и посмотрела ему в лицо. Ее губы дрожали.
– Жива и в полном порядке. Она здесь, в Шарлотсвилле.
– Что?!
– Моя мать – Вида Лу Динвидди.
Глава 29
Ее всю трясло. Сердце трепетало. Она втягивала воздух глубоко, прерывисто. Вцепилась в рулевое колесо, стукнула по приборной доске. Ничто не помогло. Боль и ярость продолжали захлестывать ее.
Вида Лу не могла припомнить, когда в последний раз была так рассержена. Как он смеет?! Как смеет этот Янси Грейнджер вот так предать ее?! Злые слезы жгли глаза, когда она смотрела, как Дана, растрепанная и сонная, отпирала покрытый росой автомобиль и забиралась внутрь.
В животе ныло, словно кривой нож все глубже врезался в нутро. Ее дочь. Мысль о ней была настолько противна Виде Лу, что она боялась, что не сможет вынести и голова лопнет от давления крови, а она сама не удержится от громкого крика.
Она колотила по рулю обеими руками, воображая, что перед ней головы Даны и Янси и она молотит по ним. Она не заметила, как сломала ноготь, и только когда капля крови упала на колено, поняла, в чем дело.
– Дерьмо, дерьмо, дерьмо! – вопила она.
Но ни вопли, ни проклятия, ни глухие удары по рулю и приборной доске не смягчили ее боль и ярость.
Янси и Дана! Ее глаза неотрывно следили за машиной дочери, которая отъехала от тротуара. Очевидность произошедшего шокировала ее – все ясно по лицу. Как она могла ничего не заметить? Почему оказалась такой слепой?
Ее любовник трахнул ее дочь!
Истеричный смех вырвался из горла и едва не задушил ее. Она не может с этим смириться. Может, это неправда, сказала она себе, пытаясь ухватиться за соломинку? Возможно, все разъяснится, если она зайдет к нему?
Да о чем это она? Что за глупости!
Дана приехала к нему домой, и они трахались. Вот и все. Но когда началась их связь?
Вида Лу не могла сказать, что заставило ее сесть в машину и среди ночи поехать к Янси. Тайсон побыл с ней, потом она выставила его, но не могла заснуть. Она приняла две таблетки, но и они не помогли.
Вспоминая об этом, Вида Лу поняла, что противилась действию снотворного, потому что сама не хотела заснуть. Она думала о Янси, воображала его близость, фантазировала о том, чем бы они занимались с ним…
Она понимала, что Янси избегает ее. Вида Лу могла это пережить, пока Янси не смотрел на других женщин. Она наблюдала за ним издали, день ото дня терзаясь все сильнее и начиная подозревать, что он на самом деле избегает ее. Но когда она обвинила его в том, что он встречается с другой, он отверг ее обвинения. И она поверила!
– Дура! – закричала она, ненавидя себя.
Ей следовало знать, что он не может жить без этого. Он ничем не отличается от любого другого мужчины. Но ее дочь? Боже! Представив себе Янси и Дану в постели, то, как он овладевает ею, Вида Лу почувствовала, что теряет рассудок.
Вероятно, Янси все еще не понимает, что принадлежит ей, Виде Лу, и никто не получит его. Хватит! Ничего подобного больше не повторится. Эта сука должна исчезнуть отсюда.
Она заплатит за то, что так унизила ее. Уж Вида Лу об этом позаботится.
* * *
Дана не могла поверить, что все произошло за две недели. Но до сих пор у нее недостаточно материала, чтобы написать о Янси Грейнджере. Слишком много недосказанного, слишком много вопросов осталось без ответа. А без этого она не может подготовить сенсационный материал для «Ишьюз», которого от нее ждут.
Дана посмотрела на часы. Руни снова в городе, он предложил ей позавтракать вместе. Она не отказалась – ей не хотелось быть в одиночестве. Кроме того, Руни не принял бы отказа.
Ей пора выходить, но она стояла посреди комнаты и не двигалась. Ее мысли снова обратились к Янси. Неужели только два дня назад они занимались любовью?
Ее лицо запылало. И это было на самом деле? Несмотря на горячую страсть, вспыхнувшую между ними, она убеждала себя, что это было всего лишь любовное свидание. Но стоило подумать о нем, как соски под блузой затвердели, доказывая огромную силу ее желания.
Дана присела на кровать, почувствовав, что вся дрожит. Нельзя думать об этом постоянно, иначе можно сойти с ума. Янси Грейнджер – самый обыкновенный грубиян. Он не собирается вступать в серьезные отношения с женщинами. Она просто-напросто одна из длинного списка попавшихся на крючок.
Но Дана не жалела о случившемся. Время, проведенное в его объятиях, залечивало старые раны. Она поняла, что ничем не отличается от других женщин, что не стала уродом из-за того, что много лет назад ее изнасиловали. Она действительно самая настоящая женщина.
До Янси она не знала, разрешит ли мужчине когда-нибудь прикоснуться к ней. Она не понимала, насколько глубоки шрамы, нанесенные в прошлом ее телу, ее душе, и сомневалась, сможет ли время залечить их.
Янси ответил на все вопросы. Она могла наслаждаться сексом, но не с любым мужчиной. Мысль о ком-то, кроме Янси, вызывала у нее протест.
Дана улыбнулась, вспомнив, каким нежным он был, пока она не сказала, кто ее мать. Она не могла забыть его недоверчивый взгляд. Лицо его стало бескровным.
– Проклятая сука! – воскликнул он и умолк, словно чья-то рука схватила его за горло и сдавила, едва не задушив до смерти.
– Мне не стоило тебе говорить, – промолвила Дана. – Она считается твоим другом…
– Она никогда не была моим другом!
– Но она работает на твою больницу, и ничто не должно помешать этому. – Дана схватила его за руку. – Обещай, что никому не скажешь. Это моя проблема, не твоя.
Прежде чем он ответил, зазвонил телефон – его вызвали в больницу. Дана уехала, пока он принимал душ, и с тех пор они не виделись и не разговаривали.
Теперь ее мучил вопрос – позвонит ли он? Хочет ли она с ним встретиться? Потрясенная удовольствием от близости с Янси, она не могла забыть, что призналась ему в том, о чем не знала ни одна живая душа, раскрыла самые глубокие, самые мрачные тайны своего прошлого, рассказала ему, кто ее мать.
Не успели слова сорваться с ее губ, как она пожалела о них. У нее нет никакого права вовлекать Янси в свою личную жизнь. Во всем виновата страсть, распалившая ее, и теперь она жалела о собственной откровенности.
Дана не хотела, чтобы кто-то испытывал к ней жалость, и уж тем более Янси Грейнджер.
Не в силах совладать с нахлынувшими мыслями, она вскочила с кровати, взяла сумку и вышла.
– Ты обещала.
– Я ничего не обещала, Руни. И перестань скулить.
– Во-первых, ты обещала, а во-вторых, я не скулю.
Дана поставила кофейную чашку и сосчитала до десяти. Они прекрасно поели, Руни развлек ее рассказами из своей судебной практики. А потом он попросил о том, чего она больше всего опасалась.
– О’кей, ты не обещала, – сказал он, робко взглянув на нее. – Но пожалуйста, прошу тебя, пойдем со мной! Что тут такого? Клянусь, мы ненадолго.
Он приглашал ее к себе. Родители ждали его, но он хотел появиться не один, а с Даной. Она понимала, этот момент наступит. В конце концов, он говорил ей в Ричмонде о своем желании познакомить их, а значит, ничего удивительного или неожиданного в его предложении нет.
Однако ей совершенно не хотелось предстать перед родителями Руни.
– Посмотри на меня, – попросила она мягко. – Я не могу выйти за тебя замуж. Ты должен знать.
Он стиснул зубы.
– А ты должна знать, что я не отступлюсь.
– Но и я не сдамся.
– Знаю, но это ничего не меняет. Я хочу, чтобы ты поехала со мной к моим родителям. – Он заискивающе улыбнулся. – Просто как друг, понимаешь?
– Хорошо. – Она помассировала виски, надеясь отогнать надвигающуюся головную боль. – Теперь я понимаю, почему ты считаешься хорошим адвокатом.
Руни усмехнулся и выпятил грудь.
Через тридцать минут он уже подруливал к массивной парадной двери здания довоенной постройки.
– Красивый дом, – восхищенно сказала Дана.
– Согласен. Со временем он будет наш.
– Как тебе не стыдно, это же твои родители!
Войдя внутрь, Дана остановилась. Ей уже доводилось бывать в замечательных домах, но этот не был похож ни на какие другие: длинные лестницы, вестибюль с высоким потолком, откуда был вход в огромную шикарную гостиную.
– Привет, дорогой.
Дана и Руни обернулись. К ним направлялась женщина средних лет, на прекрасном лице сияла улыбка. Мать Руни выглядела именно так, как и ожидала Дана, – воплощение изящества: с безупречной прической, отменным маникюром, в одежде от дорогого модельера.
– Привет, мама. – Руни быстро приложился к щеке матери. – Это мой друг, Дана Бивенс.
– Добро пожаловать в наш дом, мисс Бивенс.
– Пожалуйста, называйте меня Дана.
Миссис Тримейн улыбнулась.
– А вы меня – Анна Бет.
– Ах, сын, наконец-то ты дома!
Дана повернула голову и увидела мужчину, которого можно было принять за близнеца Руни, если бы не седые волосы и не брюшко, возникшее в результате чрезмерной страсти к спиртному.
– Папа, это Дана Бивенс.
Он пожал ей руку, а зеленые глаза осмотрели ее с головы до ног. Дана почувствовала, что понравилась матери Руни. Но не
папе. Она знала, что с первого взгляда не понравилась Шелби Тримейну, так же как и он ей, хотя он вел себя безупречно. Всю жизнь она имела дело с мужчинами вроде него, которые считали себя лучше всех женщин и большинства мужчин.
– Давайте пойдем в солярий, – предложила Анна Бет. – Сегодня прекрасный день. Я попрошу Мэриан принести завтрак туда.
Солярий располагался рядом с кухней и служил местом сбора всего семейства.
– Расскажите немного о себе, – попросил Шелби, как только все уселись.
– Папа, ради Бога! Может, ты позволишь нашей гостье выпить чаю и отведать стряпню Мэриан, прежде чем начнешь допекать расспросами?
В легком и насмешливом тоне Руни Дана уловила волнение. Она с улыбкой обернулась к Шелби.
– Да мне и рассказывать нечего. Я тоже южанка, родилась и выросла в штате Техас.
Руни подмигнул.
– Должен тебя предупредить – папа, как и многие местные жители, считает, что Техас никогда не был частью Юга.
– Сынок, я думаю, ты несколько преувеличиваешь. – Шелби глотнул холодного чая и скривился. – Боже, я забыл, какой мерзкий у него вкус! – Он обернулся к двери и закричал: – Мэриан, принеси бутылку из моего кабинета!
Анна Бет неодобрительно посмотрела на мужа, который, как заметила Дана, нарочно проигнорировал ее взгляд.
– Я полагаю, ваши родители до сих пор там? – спросил Шелби, глядя на гостью в упор.
Казалось, в вопросе Тримейна не таилось никакого подвоха, но Дана сразу догадалась: его интересует, достаточно ли она хороша для его сына.
Она не успела ответить, как в разговор вмешался Руни:
– Их нет, отец. Они погибли в авиакатастрофе.
Глава 30
Она придумала эту сказку много лет назад – не из желания обмануть кого-то, а просто так – и до нынешнего дня никогда не пользовалась своей выдумкой ради карьеры. Однако ей было неловко говорить об этом сейчас. Напрасно Руни вот так взял и выпалил, хотя Шелби весьма снисходительно принял новость.
– О, бедняжка! – проговорила Анна Бет. – Мне так жаль…
Дана чувствовала себя ужасно.
– Это было давным-давно.
– У вас есть братья и сестры? – поинтересовался Шелби, щедро плеснув себе виски.
– Нет, я была единственным ребенком. – По крайней мере хотя бы это правда.
– А что привело вас в наш город?
– Она репортер, папа, – ответил Руни за девушку и снова подмигнул ей, пытаясь подбодрить. – Она приехала в город, чтобы сделать материал о Янси Грейнджере и новой больнице.
Казалось, Шелби потрясен. Хорошо, подумала Дана, удивляясь, что он попался так неожиданно. Она-то думала, что этот человек знает все, что происходит в городе. Возможно, старый чудак не такая уж влиятельная особа, какой себя мнит. А может, выпивка виновата.
– Это интересно. – Шелби почесал подбородок.
Анна Бет дотронулась до руки Даны и улыбнулась.
– Я думаю, это хорошая идея. Доктор Грейнджер заслуживает известности. Просто замечательно, что его выдвинули кандидатом на Нобелевскую премию.
– Я согласен с мамой. – Руни снисходительно посмотрел на мать.
– А что вы думаете по этому поводу, мисс Бивенс? – спросил Шелби, растягивая слова.
– Я думаю, новая больница – хорошее дело для города.
– Я рад, что вы это поняли. И я так думаю.
– Правда? Вы меня удивили, мистер Тримейн.
Он прищурился, а в голосе появилась настороженность.
– Чем же?
– Вашим отношением. Можно было предположить, что вы готовы пожертвовать землю. Позвольте спросить, а почему вы не сделали этого?
Вены на шее Шелби вздулись.
– Это не ваше дело, юная леди!
Руни вскочил, а Анна Бет тихонько ахнула.
Шелби, не обращая внимания на жену и сына, впился глазами в Дану, точно разглядывал ее в микроскоп.
– Тримейны не обсуждают свои дела с посторонними. – И носитель этого имени уверенным шагом направился к двери.
После его ухода повисла напряженная тишина. Наконец Руни откашлялся. Его мать, испытывая невероятную неловкость, попросила:
– Пожалуйста, простите моего мужа за грубость.
– Все в порядке, мама, – сказал Руни, как будто разговаривал с ребенком. – Почему бы тебе не прилечь?
– Да, конечно, у меня разболелась голова. – Она неуверенно улыбнулась. – Вы простите меня, дорогая?
– Конечно. Рада была с вами познакомиться.
Анна Бет наклонилась и поцеловала Дану в щеку.
– Приходите снова, слышите?
Не в этой жизни, подумала Дана. А вслух сказала:
– Спасибо, непременно.
– Жаль, что все так вышло, – сказал Руни, когда они остались вдвоем.
– Ты не виноват. Мне не стоило говорить ничего такого…
– Я понимаю. Ты репортер, и это твоя работа – задевать самые уязвимые места.
Дана ничего не сказала. Ей хотелось одного – уйти поскорее. Словно читая ее мысли, Руни схватил ее за руку.
Они уже дошли до двери, когда Шелби снова появился.
– Сын, я хотел бы перекинуться с тобой парой слов.
Руни обернулся.
– Не сейчас.
– Нет, сейчас.
Руни пожал плечами и обернулся к Дане.
– Я недолго.
Она наблюдала, как отец с сыном возвращаются в солярий, потом зашла в туалет, а когда вышла, ее взгляд упал на дверь соседней комнаты. Кабинет Шелби. Дверь открыта. Дана остановилась.
Может ли она?.. Нет, конечно, нет. А собственно, почему нет? Ее уже обвинили во всех смертных грехах, так почему бы не сделать того, что хочется?
С бьющимся сердцем Дана проскользнула в кабинет. А если ее здесь застанут? Она отогнала неприятную мысль и огляделась.
Она понятия не имела, что именно собирается найти, но взгляд сосредоточился на письменном столе. Тяжелое пресс-папье в форме цветка магнолии привлекло ее внимание, и не только потому, что само по себе было прекрасно, а потому, что под ним лежал лист бумаги с именем и номером.
Это может оказаться важным. Дана на всякий случай запомнила и то и другое и лишь потом торопливо вышла за дверь.
– Ну, выкладывай, – покорно проговорил Руни, глядя на отца.
– Теперь так разговаривают с родителями?
– Не заводись, папа. Возможно, она вышла за рамки, но она мне нравится.
– Она всего-навсего чертовски любопытный репортер.
– Я сказал, она мне нравится.
– Как далеко зашло у тебя это «нравится»?
– Я люблю ее, – сказал Руни и, помолчав, продолжил: – И попросил выйти за меня замуж.
Лицо Шелби стало пепельным, а когда он заговорил, его голос дрожал.
– Что она ответила?
– Она сказала «нет», но я не сдамся.
– Черт возьми, Руни…
Младший Тримейн замахал руками и покачал головой:
– Я не хочу обсуждать этот вопрос, папа. Кроме того, меня ждут.
– Не выводи меня из себя! – завизжал Шелби.
Руни направился к двери.
– Ты не слишком хорошо выглядишь, – заметила Дана, когда они сели в машину. – О чем вы говорили с отцом?
– Я думаю, ты сама догадываешься.
– Обо мне, – ровным голосом сказала Дана.
– Совершенно верно.
– Насчет земли?
– Да, это стало причиной его тирады, я уверен.
– Ты расстроился?
– Нет, но я не хочу, чтобы ты говорила об этом кому-нибудь. Хорошо?
– Не скажу.
– Я знаю, он поступит с землей так, как надо для больницы.
– Что еще он сказал? – спросила Дана.
– Почти ничего, потому что я посоветовал ему заниматься своим делом.
– Думаешь, он послушается?
Губы Руни дернулись.
– Конечно, нет.
Дана бросила сумку на кровать и села. Она не могла стоять, слишком взволнованная визитом к Руни. Да, она задела за живое, спросив Шелби насчет земли. То, что он принялся так яростно обороняться, подтвердило ее мысль: он ведет двойную игру.
Деньги. Она догадалась о мотиве, которым он руководствовался. Но разве Шелби не понимает, что не в силах заставить Руни заниматься политикой, если тот не хочет? Возможно, Руни совершенно правильно поступает, не желая впутываться в это дело, подумала Дана. Люди вроде Шелби Тримейна думают, что любого могут заставить плясать под свою дудку.
Интересно, а Шелби сталкивался с Янси Грейнджером? При этой мысли на губах Даны появилась улыбка. Она бы с интересом посмотрела на их встречу. Когда Янси узнает, что задумал старик, это будет сущий ад.
Внезапно имя и номер, обнаруженные в кабинете Шелби, всплыли в памяти. Она сняла трубку и позвонила в Вашингтон. Через несколько секунд на том конце провода раздался голос Тима Гаррисона из «Ишьюз».
Дана представилась и сказала:
– У меня есть имя и номер. Надо проверить, имеют ли они отношение к решению о продаже земли.
– Ох, должно быть, телепатия существует.
– Почему ты так решил?
– Я собирался тебе звонить.
Она выпрямилась.
– Правда?
– Имя, которое тебя интересует, случайно, не Андерсон?
– Да. – У Даны вспотели ладони. – Ты знаешь, кто это?
– Человек по имени Ньютон Андерсон получил деньги от людей, которые называют себя «Андерсон груп».
– Они имеют отношение к земле Тримейна?
– Более чем. Они хотят заполучить ее под парк отдыха и готовы выложить кучу денег.
Дана была потрясена. Парк отдыха вместо больницы? Боже, значит, игра и в самом деле идет по-крупному!
Глава 31
Шелби Тримейн придвинул к себе чашку кофе с виски, сделал глоток и улыбнулся. Хотя все внутри горело – от горла до желудка, – ему это чертовски нравилось. Ну просто манна небесная!
Он вздохнул, откинулся в кресле и посмотрел в окно. Жаль, что у него нет настроения наслаждаться великолепным утром. Все, что он видел, – это огромный оранжевый шар, поднимающийся на востоке и способный высветить всю грязь.
Жениться на этой мерзавке? Шелби попробовал не обращать внимания на горький вкус во рту. Да он сойдет в могилу, но не позволит Руни жениться на Дане Бивенс. Он и раньше видел работающих женщин вроде нее, они гонялись за мужчинами, похожими на Руни. Белая шваль – вот они кто, и ничего больше.
Два дня назад он привел ее в дом, и все это время у Шелби было отвратительное, просто ужасное настроение. Он несколько раз довел Анну Бет до слез. Впрочем, у нее глаза всегда на мокром месте. Да разве он виноват? Ведь это Руни ее привел. Никакая кретинка с острым языком и тугой задницей не сорвет его планы насчет будущего единственного сына. Он пока не знает, что ему суждено стать политическим деятелем.
Все, что необходимо Руни, – это пара сенсационных дел и много-много денег, и тогда ему открыт путь к вершине политической лестницы. Дела не проблема, был уверен Шелби, но денег маловато.
Он улыбнулся. Скоро они будут, и столько, сколько надо для продвижения Руни во власть, в сенат.
Шелби любил размышлять об этом, мечтать, прислушиваться к внутреннему голосу, обещавшему ему желанное.
Но что-то надо делать с этой Даной Бивенс, а это не просто. Во-первых, Руни сейчас думает не головой, а совсем другим местом – тем, что промеж ног, а во-вторых, Бивенс, конечно, белая шваль, но обертка хороша, ничего не скажешь.
Она без колебаний схватилась с ним и за это достойна восхищения. Фактически она выиграла первый раунд, а это кое-чего стоит. Она докопается до сути. Она умеет держаться, но ей недостает лоска, который необходим жене Руни Тримейна.
Шелби ухмыльнулся и сделал очередной глоток своего лечебного кофе.
Техас.Он не поверил в эту историю, хотя сам не знал почему. Но это не важно. Она не та женщина, которая подойдет его сыну. Руни нужна жена с голубой виргинской кровью, как у него, чтобы их прекрасные дети продолжили славный род Тримейнов. А Дана Бивенс пускай возвращается в ту дыру, из которой выползла.
Над своим решением Шелби думал достаточно долго, а потом потянулся к телефону.
