Ньютон Андерсон рыгнул.
      Он огляделся – не слышал ли кто, потом выругался, снова рыгнул, скривился. Погрешности в диете – и вот результат.
      – Проклятие! – пробормотал он, открывая ящик стола и вынимая бутылку с микстурой. Он дважды глотнул из нее и снова заткнул пробку. Ему просто необходимо немедленное облегчение. Его толстый живот от груди до паха горел огнем, и все из-за перца, которого он наелся вчера вечером.
      Он не мог поверить, что позволил себе такую неосторожность, да еще с бесчисленными бутылками пива. Позже он был такой пьяный и такой слабый, что у него возник соблазн послать ее ко всем чертям и остаться в одиночестве. Но он не сделал этого. Как последний идиот, он позволил ей оседлать себя и кататься на нем, пока они оба не обессилели.
      В тот момент, когда она закрыла за собой дверь, он помчался в ванную, и его вывернуло. Он удивлялся, что все еще стоит на ногах.
      Теперь Ньют считал минуты, пока заработает микстура. Сегодня ему предстоят три важные встречи: две имеют отношение к его работе, а еще одна – по поводу его любимого проекта. Он взглянул на часы. Его партнеры должны появиться с минуты на минуту. Каждый внесет залог, насчет этого он не волновался. А если передумали?
      Его живот снова восстал. Он ненавидел себя за мрачный взгляд на мир, когда все видится в черном свете. Так или иначе он должен быть готов к тому, что его планы неожиданно нарушатся. Излишества, которые он позволил себе вчера, не единственная причина его состояния. Главная – страх: кое-что пошло не так, как надо, – вот в чем основная причина революции в его внутренностях.
      Черт возьми, он не позволит, чтобы проект потерпел неудачу!
      Зазвонил телефон. Было слишком рано, его секретарши еще нет, и он сам взял трубку.
      – Андерсон.
      Послушав несколько секунд, Ньют улыбнулся. И внутри все отпустило.
      – Ну, об этом мы и мечтать не могли, даже если бы…
      Человек на другом конце провода захихикал.
      – Я подумал, что последние события придадут тебе ускорение…
      – Хорошо, ты только держи меня в курсе, слышишь? Пусть это не наше дело, все равно мы победили. Черт, я чувствую себя хорошо, как никогда!
      – Я так и думал. – Собеседник Андерсона помолчал. – Кстати, о деньгах. Мне причитается. Ты не забыл?
      Андерсон нахмурился.
      – Я не бросаю слов на ветер. Ты получишь свои деньги.
      Стоило ему положить трубку на рычаг, как дверь открылась и в комнату вошли посетители. Андерсон откинулся в кресле и усмехнулся.
      – Садитесь, джентльмены.
      Эдвин Миншу, банкир, удивленно посмотрел на Андерсона.
      – А мы не в настроении. Кое-кто звонил тебе вчера вечером?
      – Вчера вечером и сегодня утром, мой друг. И это совершенно разные звонки.
      Бартон Энглес махнул рукой.
      – Отбрось свои лицемерные штучки и переходи к сути.
      Ньютон подождал, пока третий посетитель, Уинстон Тейлор, сядет на место.
      – Я говорю о последнем. Мне только что позвонил наш человек.
      – Так не держи нас в неведении, – нетерпеливо заерзал Миншу.
      – Кажется, наш дорогой доктор только что подыграл нам, – объявил Ньют. – Он двинул репортеру по физиономии в присутствии очень важных персон. Только представьте себе, как отцы города, особенно Шелби Тримейн, отнесутся к этому.
      Все засмеялись.
      – Фортуна на нашей стороне, – продолжал Ньют, – и я хотел бы удостовериться, что каждый из вас готов отдать деньги. Мы должны начать действовать, и очень быстро.
      – Особенно теперь, когда доктор Грейнджер вляпался в очередную кучу дерьма. – Энглес выкинул вверх большой палец.
      Ньют засмеялся.
      – Лучше не скажешь.
 
      Дана больше ни минуты не могла оставаться одна. Она снова и снова прокручивала в голове сцену, произошедшую в зале заседаний. В первую минуту ей хотелось наброситься на Янси за его выходку с Альбертом Рамзи, потом – пожать ему руку и поздравить с отличным ударом.
      Но когда она увидела презрение на его лице и обвинение во взгляде, ей захотелось выцарапать глаза Янси Грейнджеру.
      Да что он о себе воображает? Кто он такой? Она так гордилась своей работой, как и он своей. Только потому, что она упомянула о конгрессмене, он решил, что она разболтала об этом кому-то еще. Он и мысли не допустил, что она ни при чем.
      Чувствуя, что больше не в силах сидеть и терзаться, Дана отправилась к Эйприл. Она застала подругу дома одну – та пекла печенье для школьного праздника.
      Эйприл была искренне рада видеть ее, несмотря на кислое настроение Даны, налила ей чаю и только потом спросила:
      – Ну, что он еще натворил?
      – Откуда ты знаешь?
      – Догадываюсь.
      – Он обладает всеми чертами характера, которые я просто ненавижу в человеке. – Глаза Даны вспыхнули. – Он самоуверенный, тщеславный…
      – Стоп! Что случилось, я спрашиваю?
      Дана рассказала.
      – Жаль, меня не было.
      – Не о чем жалеть.
      – А ты действительно виновата в том, в чем он тебя обвиняет?
      Дана удивленно посмотрела на подругу.
      – Эйприл! Как ты можешь?!
      – Неужели ты разучилась понимать шутки?
      Дана не ответила. Она молча потягивала прохладный чай, чувствуя, как нервы понемногу успокаиваются. Ей было крайне неприятно перекладывать на подругу свои беды, но она понятия не имела, что делать. Ей казалось, все летит кувырком и не в ее силах остановить эту лавину.
      – Знаешь, что я думаю? – вдруг спросила Эйприл. – По-моему, все это не имеет никакого значения. Ты должна ему объяснить… – Эйприл сложила руки на груди. – Не перебивай. Я говорю не об извинении, а об объяснении. Это совершенно разные вещи.
      Дана молчала.
      – Ну подумай сама…
      – Только этим я и занимаюсь со вчерашнего вечера.
      – Я о другом. Попробуй встать на его место. Разве тебе не пришла бы в голову такая мысль?
      – Нет.
      Эйприл издала неприличный звук.
      – Ну конечно. Вспомни, как было дело. Ты ведь бросила новость о конгрессмене ему в лицо. Разве нет?
      – Верно, – нехотя подтвердила Дана.
      – Ну а потом появляется этот тип с камерой и блокнотом и требует ответа на тот же самый вопрос, которым доставала его ты.
      – И что же?
      Эйприл сердито посмотрела на подругу.
      – А то, что Янси Грейнджер наверняка подумал, что вы с Рамзи обсуждали это в постели.
      – Я пропускаю мимо ушей «в постели», но только потому, что ты моя подруга.
      Эйприл хмыкнула.
      – Ты знаешь, что я имела в виду.
      – Знаю, и одна мысль, что Янси именно так подумал, вгоняет меня в краску.
      – Тогда объясни ему все. И выкинь из головы.
      – Он не захочет меня видеть.
      – Ты шутишь?
      – Нисколько. Он постоянно уворачивается от интервью, с какой бы стороны я ни подходила. Может быть, тебе стоит поговорить с ним? – На губах Даны появилась улыбка.
      – Разговора мне мало. – Эйприл захихикала. – А если серьезно, тебе все равно деваться некуда. И потом, я никогда не думала, что ты можешь не принять вызов. Не дай ему уклониться. Сделай все, чтобы подготовить этот материал.
      Дана на минуту задумалась, потом вскочила и обняла подругу.
      – Огромное спасибо!
      – Куда ты собралась? – опешила Эйприл.

* * *

      Янси смотрел на свои руки и знал, что ему следует испытывать раскаяние. Но он ничего похожего не чувствовал. Если бы ему пришлось выбирать, он бы снова отдубасил этого ублюдка.
      После того как репортер вылетел за дверь, выкрикивая угрозы, никто не проронил ни слова, даже Броди. Но Янси и не оставил им этого шанса. Он ушел к себе в кабинет и позвонил конгрессмену Кроуфорду, надеясь, что еще не все потеряно. Он объяснил, что произошло, потом конгрессмен сообщил ему о звонке Даны Бивенс.
      – Понятия не имею, как она узнала, – сказал Янси, чувствуя, что земля уходит у него из-под ног, – и как узнал этот идиот Рамзи.
      – Я не обвиняю вас. В моем бизнесе такое дерьмо случается частенько. Но я намерен предпринять все, что в моей власти, и защитить собственную тайну.
      – Я тоже, конгрессмен.
      Он только что отошел от телефона, когда Броди Калхаун пулей влетел в кабинет. Он был мрачнее тучи.
      – В том, что ты сделал, нет никакой доблести.
      – Не начинай волынку, – попросил Янси утомленным голосом. – Я не в настроении.
      – «Не в настроении»! – передразнил Броди. – Зато тебе хватило настроения испортить дело. Весь наш проект.
      – Что, черт возьми, я должен был делать?
      – Хотя бы не распускать руки! – прорычал Броди, который сейчас с трудом дышал, а лицо его покраснело.
      – Ты бы лучше успокоился, а то схлопочешь сердечный приступ.
      Броди ударил кулаком по столу.
      – Ты должен извиниться перед каждым членом комитета, и тебе лучше не тянуть с этим.
      Янси вздрогнул.
      – Этого не будет.
      – На твоем месте я не был бы так уверен. Твое отношение к людям и твое поведение всегда были с душком, но в последнее время вонь стала уж слишком сильной, даже для меня. Грейнджер, я тебя предупреждаю.
      Этот разговор произошел вчера. Сегодня настроение Янси не улучшилось. Он закрыл глаза, но все равно видел лицо Даны.
      Она сводила его с ума. Он чувствовал, что теряет голову от страсти. Надо держаться от нее подальше, но он не мог с собой совладать. Находиться рядом с ней – самоубийство.
      Янси не мог отделаться от видения – ее лицо после того, как он ударил Рамзи и бросил обвинение ей в лицо. Виновата она или нет? Это не имеет значения. Ему придется иметь с ней дело.
      Растревоженный собственными мыслями, Янси открыл глаза и почувствовал, как его стиснули чьи-то руки.
      – Я подумала, тебе нужно утешение, – проворковала Вида Лу, прикасаясь губами к его шее.
      Едва сдерживаясь, чтобы не оттолкнуть ее, он выпрямился. Любой ценой он должен сохранить спокойствие.
      – Это были длинные два дня. – Голос ее стал мягче, глаза потеплели. – Я пришла, чтобы повысить тебе настроение.
      – Вряд ли это возможно. Я не знал, что вам с Броди так важен этот проект.
      – Ты прав. Но вчера ты был довольно непослушным.
      – Я не ребенок, Вида Лу.
      – Тогда не веди себя как ребенок. Я пытаюсь обращаться с тобой как с мужиком, который трахается лучше всех на свете.
      Янси внутренне содрогнулся.
      – Сейчас не самое удачное время, – возразил он. – Меня действительно пытаются бить со всех сторон.
      – Ты долго собираешься играть в эту дурацкую игру?
      Ядовитые нотки послышались в ее голосе, но он притворился, что ничего не заметил. Он должен подыгрывать Броди.
      – Я сказал тебе: сейчас не время.
      – А мне хочется. – Она приподнялась и провела пальцем по его щеке.
      Янси с трудом удалось удержаться и не отбросить ее руку в сторону. Прежде чем он понял ее намерения, она притянула его голову к себе, крепко поцеловала в губы и, отступая с улыбкой Чеширского кота, пообещала:
      – Я свяжусь с тобой.
      Не успела за ней закрыться дверь, как Янси вытер губы ладонью. Иисусе! Ему просто невыносима мысль о том, что Вида Лу поцеловала его, особенно после того, как он вкусил сладость губ Даны.
      Он застонал, чувствуя нечеловеческое напряжение. Дана перевернула его целиком. Он стал слабее эмоционально, физически и сексуально.
      Броди прав: он должен взяться за ум, пока не поздно. Он хочет ее, но она для него – запретный плод. Вот и все.
      Только когда она уедет из города, он снова обретет покой. Он ненавидел себя за то, что собирался сделать, но у него не было выбора.

      Все готово. Бифштексы медленно дожаривались на гриле, салат остывал в холодильнике. Десерт стоял на шкафчике, ожидая своего часа. Единственное, чего не сделал Янси, – не поставил стол. Черт, они могли бы поесть на письменном столе или на столе для пикника – если она придет.
      Конечно, она должна прийти, сказал он себе, он собирался заехать за ней. А если ее нет в гостинице? Он должен отыскать ее, сделать все, чтобы покончить с этим. Он даст ей нейтральный материал, удовлетворит ее любопытство на собственный счет, а затем переведет разговор на землю и больницу.
      Это так просто. Если бы он продумал все как следует с самого начала, она бы уже подготовила материал и исчезла из его жизни.
      Однако Янси знал, что, когда он увидит ее, ему надо быть очень осмотрительным. Стоит ей оказаться рядом, как внутри у него все переворачивается. Ему нельзя дотрагиваться до нее, ни в коем случае. Больше никаких попыток флиртовать, для него это может обернуться настоящим бедствием, особенно сейчас, когда она отлично понимает, что может разрушить его жизнь и карьеру.
      Вдруг Янси осенило: он совсем забыл про вино. Ну ничего, сойдет и холодный чай. Он схватил ключи от машины и направился к выходу, когда в дверь позвонили.
      Он замер. Вида Лу? «Не обращай внимания», – сказал он себе. Если он не ответит, она уберется. Но она наверняка видела его машину. Придумывая на ходу, как бы от нее отделаться, Янси ринулся к двери и рывком открыл ее.
      Не Вида Лу стояла перед ним, а Дана Бивенс. Он попытался не выказать изумления, но понял, что у него ничего не вышло. Он почувствовал, как изменился цвет его лица – из загорелого оно стало белым. На мгновение Янси потерял дар речи.
      – Неприятно увидеть незваного гостя, да?
      Господи, этот голос! От него мурашки бегут по спине.
      – Зависит от того, кто этот гость.
      Их глаза встретились. Оба замерли.
      – Входите же, – засуетился он.
      Дана поколебалась, глядя на него прекрасными дымчатыми глазами, которые сегодня казались синее обычного.
      – Вы уверены?
      – Более чем уверен. – Его собственный голос звучал хрипло, но он ничего не мог с этим поделать.
      Дана прошла мимо него в гостиную. Он замер у нее за спиной, думая о том, как соблазнительно она выглядит. Аккуратные джинсы прекрасно обтягивали ее длинные стройные ноги, а апельсиновый цвет жакета придавал волосам более темный оттенок. Они казались еще прекраснее обычного.
      Она словно поняла, что он ее разглядывает, и оглянулась. Он сразу заметил, как ее белый вязаный топик обтягивает грудь и тоненькую талию, а затем исчезает под кожаным поясом.
      Он с усилием отвел взгляд, а она принюхалась и сказала:
      – Чем-то очень вкусно пахнет.
      – Бифштексами.
      – О! – смутилась она. – Вы ждете гостей?
      – Я надеялся, что они будут.
      – Я не понимаю, – недоуменно проговорила она.
      Он засмеялся, надеясь разрядить обстановку.
      – Конечно, не понимаете. На самом деле я ждал вас.
      – Меня?
      – Да. Один из бифштексов – для вас.
      – Но…
      – Я знаю, это сумасшествие. Но я действительно собирался поехать за вами и пригласить на обед.
      – Вы лжете.
      – Клянусь Богом, нет.
      – Но с какой стати? – Она нахмурилась. – После той сцены…
      – Именно поэтому я и затеял этот обед. Я тогда был не в себе.
      Она подняла голову, и тени заплясали у нее на лице.
      – Это что, извинение?
      – Зависит от того, как вы это воспримете, – ответил он, улыбнувшись и не спуская глаз с ее губ.
      Она облизала их, потом покачала головой, словно не веря в происходящее.
      – Так что вы можете мне рассказать? – спросил он.
      – Вы имеете в виду, почему я оказалась здесь?
      – Да.
      – Примерно то же, что и вы мне. Только у нас с вами разный повод. Я хотела, чтобы вы знали, что я никак не связана с тем, в чем вы меня обвиняете.
      – Так вы действительно не раззвонили о конгрессмене Кроуфорде?
      Дана вздернула подбородок.
      – Абсолютно точно – нет. Я всячески пытаюсь избегать общества Рамзи.
      – Приятно слышать.
      – Вы верите мне?
      – Да.
      – И это все? Я имею в виду…
      – Я знаю, что вы имеете в виду. Нет, я не собираюсь верить вам насчет Клейтона Кроуфорда.
      – Но вы собираетесь поверить мне насчет кое-чего другого?
      – Я думаю, можно попробовать.
      Она кивнула, но ничего не сказала, а их глаза снова встретились.
      Дана стояла слишком близко. Он чувствовал аромат ее духов, ощущал ее сексуальность, которая была частью ее, и именно она привлекла его тогда, в ресторане.
      Сердце Янси гулко стукнуло, и так сильно, что он выпалил:
      – Надеюсь, вы хотите есть.
      – Спасибо, с удовольствием.
      Прошло полчаса. Они сидели за столом на веранде, глядя в пустые тарелки.
      – Я чувствую себя совершенно несчастной, – призналась Дана, откидываясь в уютном кресле и потирая живот. – Не могу вспомнить, когда в последний раз я так много ела.
      – Я рад. Кулинария для меня не самое простое занятие.
      Она скептически посмотрела на него.
      – Не верю ни единой минуты. Вы напрашиваетесь на комплимент.
      – Возможно, – сказал он с улыбкой, пораженный тем, что они ведут разговор как вполне цивилизованные люди. И у них пока получается. – Я люблю готовить, только у меня нет на это времени.
      Дана засмеялась.
      – Могу себе представить. – Она отпила глоток холодного чая. – Ну так скажите мне, что на самом деле заставило вас стать врачом?
      Янси откинулся на стуле.
      – Вначале я увлекся лягушками. Мне нравилось отрывать им лапки.
      – Но я серьезно!
      – Мой дедушка был доктором. Скорее всего это результат его влияния.
      – А как отнеслись к этому ваши родители?
      – Никак. Они были слишком заняты и летали по всему свету.
      – Они уже умерли, – осторожно напомнила она.
      – Да, нельзя плохо говорить о мертвых.
      Она пристально посмотрела на него.
      – Похоже, у вас с ними были не слишком хорошие отношения.
      Он горько засмеялся.
      – Можно сказать и так.
      – А поподробнее нельзя?
      – Нет.
      Зная, что спорить бесполезно, она переключилась на другую тему:
      – Мне интересно, почему вы занялись проблемой бесплодия, а не чем-то еще. Была ли для этого какая-то причина?
      «Ты, ты причина!» – хотелось крикнуть ему, но он сдержался. Эти слова он унесет с собой в могилу.
      – Трудно сказать. Я хотел специализироваться в чем-то конкретном. В то время эта область была непаханым полем. И это поле было очень горьким для больных.
      – Вы правы, – сказала Дана, прикусив губу.
      В комнате повисла тишина. Янси глубоко вздохнул и стал думать о прекрасном вечере, о том, как онахороша собой. Где-то стрекотала цикада, доносился аромат цветов, на небе ни облачка, нет даже звезд, но очень скоро они начнут мерцать в небесах.
      – У вас прекрасный мазок. А поскольку…
      Она понимала, что он намеренно шокировал ее своим прямолинейным и неожиданным заявлением, но выдержала его выпад достойно, посмотрела ему прямо в глаза и спросила:
      – Что вы хотите этим сказать?
      – Я хочу сказать, что единственный способ узнать наверняка, можете ли вы забеременеть, – это попробовать.
      – Ну, вряд ли такое случится.
      Она произнесла это беззаботно, но он понял, что снова смутил ее. Ее рука дрожала, когда она подносила стакан ко рту. Вот ее губы коснулись края стакана, и он на мгновение замер, словно загипнотизированный, чувствуя, как в нем разгорается огонь желания.
      – Вы не слишком любите мужчин, не так ли?
      У нее перехватило дыхание, но она снова взяла себя в руки, стараясь не позволить ему взять верх в игре, которую они затеяли.
      – Больше всего на свете я люблю мужчин.
      – Но только на расстоянии, да?
      – Для меня сейчас самое главное – карьера. Она на первом месте. – Признание прозвучало жестко. – У меня нет времени ни на дом, ни на детей. Скорее всего этого времени никогда не будет.
      – Так почему вы вдруг забеспокоились?
      – Не важно.
      Она говорила спокойно, бесстрастно, словно они обсуждали погоду, но ее губы были напряжены, и он чувствовал, что сейчас она сдерживается только потому, что хочет получить интервью.
      Однако он не мог позволить ей этого.
      – Ваше желание узнать, можете ли вы забеременеть, никак не вяжется с отсутствием времени на семью и детей.
      Дана побледнела, потом покраснела.
      – Послушайте, давайте-ка свернем с этой дорожки. Поговорим о чем-нибудь другом.
      – Вы боитесь? – осторожно осведомился он.
      – Нет. – Она опустила голову.
      Внутренний голос подсказывал ему, что она лжет. Она наверняка любит детей, иначе не пришла бы в клинику, не стала бы проходить обследование. Она просто боится, в этом все дело.
      Да и могло ли быть иначе после того, через что ей пришлось пройти? Боже, если бы только он не был вовлечен в то дело! Но какой подлец наградил ее ребенком? Наверное, какой-нибудь жеребец, который хотел получить удовольствие, но не собирался отвечать за последствия.
      Неужели из-за того трагического опыта для нее стали невозможными нормальные отношения с мужчиной? Он надеялся, что нет, что в глубине ее, под слоем опасений, кипит горячая нерастраченная страсть. Он знал, потому что сам прикоснулся к ней. Когда он целовал ее и их языки переплетались…
      Чувствуя, что джинсы стали тесными, Янси вскочил так внезапно, что она удивленно посмотрела на него.
      – Простите, но уже поздно. Лучше вернуться в дом.
      – Вы правы, пойдемте. – Она тоже встала. – Но сперва давайте наведем здесь порядок.
      – Оставьте, я займусь этим завтра.
      Она покачала головой:
      – Я не собираюсь бросить вас в беде после такого восхитительного обеда. Это было бы непорядочно с моей стороны.
      – Что ж, пожалуйста, но я помогу.
      Она улыбнулась, а он быстро отвел глаза.
      Через несколько минут они уже вместе трудились на кухне. Он ополаскивал тарелки, она ставила их в посудомоечную машину.
      – Мне у вас нравится, – сказала она после короткой напряженной паузы.
      Черт возьми, она слишком близко! Опять. Ее запах проникал в душу. Все же есть нечто большее, чем просто сексуальное влечение; он чувствовал необъяснимую боль, потребность обнять ее, рассказать, кто он…
      – Вы собираетесь соскоблить рисунок?
      Ее хриплый от смущения голос вернул его к действительности. Он подал ей тарелку и, когда Дана склонилась над ней, увидел верхнюю часть ее грудей.
      У него перехватило дыхание. Очевидно, она почувствовала, что с ним творится, потому что подняла голову и раздвинула губы.
      – Дана.
      Она открыла рот, как будто хотела что-то сказать, но ни слова не слетело с ее губ. Ее глаза были обращены к нему, словно она умоляла не прикасаться к ней.
      – Давайте забудем о посуде и займемся интервью, – прошептала она, продолжая пристально смотреть на Янси. – С чего начнем?
      Он подошел к ней и осторожно прижал к себе.
      – Пожалуй, с ваших губ, а потом спустимся ниже…

      Его губы вдавились в ее рот. Дана застонала. Даже если бы она хотела, то все равно не могла бы остановить его. От его прикосновения ее здравый смысл улетучился.
      Она хотела только чувствовать и позволить своему телу отдаться этой невероятной игре – дикой и замечательной.
      – О Боже, Дана! – шептал Янси, прерывисто дыша.
      – Не останавливайся, пожалуйста!
      – Никогда, – прошептал он, снова прижимаясь к ее губам. Его язык проник в ее рот, исследуя его. Но когда ее соски, крепкие, словно галька, впились ему в грудь, он перестал владеть собой.
      Несмотря на стоны протеста, в общем-то больше для видимости, он отстранил ее от себя, через голову стащил с нее топик и увидел жаждущие соски. Он коснулся языком одного, потом второго. Она застонала громче. Ей казалось, что она горит.
      – Ты… Они такие вкусные, такие замечательные, – бормотал он, обхватив ее груди руками. Он мял их, гладил, сосал и облизывал по очереди.
      Ничего, кроме желания удовлетворить жажду плоти, которая томила их с самой первой встречи, они сейчас не испытывали и ни о чем другом не думали.
      Янси расстегнул пояс на ее джинсах и потащил их вниз. Неловкость собственных рук раздражала, он чертыхался.
      – Пойдем в постель, – пробормотал он.
      – Нет! – закричала она. – Давай… здесь.
      Глаза его горели, но он колебался.
      – Я не хочу причинить тебе боль.
      Дана покачала головой.
      – Ну пожалуйста! Все будет хорошо.
      Он прислонил ее к стене. Она задыхалась, глаза ее округлились. Подняв ее руки, он впился ей в рот, потянул нижнюю губу, пососал, потом передвинулся к щеке, к глазам, а затем добрался до шеи.
      – О, Янси! – закричала она в ответ на эту сладкую атаку, в то время как его рука скользнула между ее бедрами.
      Бессознательно она раздвинула их, позволяя его пальцам двигаться, как они хотят. А когда он принялся ласкать нежную плоть, она ахнула, и ей показалось – она совершенно растаяла.
      – Ты такая влажная, ты совершенно готова, – прошептал он ей в самые губы, мягко проникая одним пальцем в нее.
      – О-ох! – закричала она, не в силах понять, как он мог довести ее до такого состояния, отмести все страхи так же легко, как ветер сдувает песок.
      Он вошел в нее неожиданно, и она едва не задохнулась, но от удовольствия, что он заполнил ее всю. Ее бедра открылись, принимая его, а он взял в руки ее ягодицы и приподнял, проникая все глубже.
      Это эротическое и совершенно неожиданное движение вызвало прилив крови. Ее глаза недоверчиво расширились. Разум отказывался понимать, но у тела не было проблем. Она чувствовала мужчину внутри себя. Внезапно она напряглась и испытала первый оргазм, не сознавая того, какие стоны слетают с ее губ.
      – Обхвати меня ногами!
      Гортанный приказ Янси заставил ее подчиниться. Закрыв глаза, Дана начала двигаться в такт его движениям. Она не контролировала себя, могла только эхом отзываться на его страстные стоны.
      Дана испытывала невероятную страсть. Она впивалась зубами ему в шею и чувствовала не только запах одеколона, но и кое-что еще, гораздо более мощное. Как будто она могла чувствовать запах мужчины.
      Пронзенная этим великаном, испытывая невероятное удовольствие, она содрогнулась еще раз, вжимаясь в него бедрами. Ее голова моталась из стороны в сторону, пока не упала на сильное влажное плечо, которое она принялась облизывать.
      Янси застонал, вздрогнув, потом наклонился и взял в рот твердый раздувшийся сосок. Ей показалось, что она сейчас упадет, и она молча заплакала от избытка чувств. Никогда в жизни она не испытывала подобного удовольствия.
      Но и это был не конец. Казалось, ликующий крик вырвался из самого сердца, потом силы оставили ее, дыхание почти замерло, и она повисла на Янси в полном изнеможении.