Эш посмотрел на пульсирующую жилку на ее шее, и ему захотелось ее поцеловать.
      – Прошу вас, пойдемте.
      Боже, как трудно отказаться!
      – Послушайте, мистер Эллиот, я…
      – Называйте меня просто Эш.
      Рейн уже открыла рот, чтобы возразить, но затем вдруг решила, что, кажется, слишком остро реагирует на него. Ведь это простая вежливость, и ничего более. В конце концов, он босс Тодда. Вероятно, он просто проявляет к ней сочувствие. Опять же речь ведь идет всего лишь о чашке кофе, а не о предложении разделить с ним ложе!
      Похоже, их мысли в какой-то момент пересеклись, поскольку Эш насмешливо улыбнулся:
      – Уверяю, у вас нет причин для беспокойства. У меня иммунитет к любовным связям.
      Он весело, от души расхохотался, однако Рейн это не убедило. Хотя он явно поддразнивал ее, она ему не верила.
      И тем не менее неожиданно для себя улыбнулась.
      – Ладно, – сдалась она, игнорируя странный трепет, пробежавший по телу.
      Наконец-то Эш с неохотой отпустил ее руку и спросил все тем же шутливым тоном:
      – Вы всегда такая правильная? Или только со мной?
      Боже, какая самоуверенность!
      – Вы льстите себе, мистер Эллиот, – строго проговорила Рейн. У нее вдруг появилось желание послать его ко всем чертям.
      Рейн не могла знать, какая реакция может последовать в ответ на ее резкую реплику, однако смеха она не ожидала. Эш запрокинул голову и снова расхохотался, не на шутку смутив Рейн.
      – Запишите очко на свой счет, – весело продолжил он, ведя ее к выходу. Затем уже более серьезным тоном добавил: – Здесь недалеко есть симпатичный тихий ресторанчик. Мы сейчас поедем с вами туда.
      Похоже, Эш даже мысли не допускал, что Рейн станет возражать. Он подвел ее к лимузину – блестящему темно-бордовому «линкольну-континенталь» – и, удостоверившись, что она удобно расположилась на бархатном сиденье, уселся за руль, вывел машину со стоянки и влился в транспортный поток.
      Рейн сидела чопорно и прямо, стараясь не смотреть на сильные, умелые руки, небрежно сжимающие рулевое колесо. Она сосредоточила все внимание на том, что видела за окном автомобиля. Небольшой техасский городок показался ей весьма приятным. Раньше она завидовала Тодду, когда он перебрался в этот своеобразный город. Это было идеальное место для жизни, но не для человека ее профессии. Ей требовался огромный город, хотя временами она уставала от людей, от сутолоки и уличного шума.
      Единственное, что ей не нравилось в этом городе, так это повышенная влажность воздуха. Порой она была просто невыносима. Как, например, сейчас. Хотя день уже клонился к вечеру, солнце еще припекало, и было отчаянно жарко и душно. И будет еще хуже, поскольку сейчас лишь середина июня.
      Спустя несколько минут напряжение, которое испытывала Рейн, достигло предела. Она изо всех сил старалась не думать о человеке, сидящем рядом, не замечать запах его тела, не ловить на себе его взгляд.
      Рейн не могла понять, что с ней происходит. У нее полыхали щеки, и она в смятении заерзала на мягком сиденье. Почему она не может заставить свое сердце биться не так громко?
      Надо взять себя в руки. Неужели она готова потерять голову?
      – Сейчас получше себя чувствуете? – нарушил молчание Эш.
      Внезапно Рейн ощутила, как к горлу подступают слезы. Она не могла произнести ни слова, боясь расплакаться. Рейн попыталась скрыть свое состояние от Эша, уткнувшись лицом в стекло.
      Наконец, справившись с приступом отчаяния, она сумела прошептать:
      – Я… я чувствую себя хорошо… Спасибо.
      Однако ее слова не ввели Эша в заблуждение. Он слышал ее прерывистое дыхание и почувствовал, что она готова разрыдаться.
 
      Хозяйка ресторана проводила их к уютному столику в углу. Они сели, и Эш заказал две чашки кофе.
      – Не хотите что-нибудь съесть? – негромко спросил Эш, глядя на Рейн и любуясь ее красотой. Рейн казалась ему воплощением девичьей хрупкости и невинности. На нежной коже ярко выделялись темные круги под глазами. Неожиданно Эш задал себе вопрос, правильно ли он поступил, приведя ее сюда.
      Рейн покачала головой.
      – Нет, я не в состоянии сейчас проглотить даже кусочек.
      Встревоженный ее бледностью, Эш схватил графин с ледяной водой и наполнил стакан.
      – Выпейте это, – приказал он, протягивая ей воду.
      Когда она брала стакан, их пальцы соприкоснулись. Эша удивила собственная реакция – он покраснел и отвернулся, успев, однако, встретиться с ней взглядом. Он почувствовал, как между ними проскочила таинственная искра.
      Рейн с трудом удержалась, чтобы не потянуться к Эшу и не обнять его за шею. Она чуть ли не физически ощущала тепло его тела под рубашкой. Было бы так уютно оказаться в его объятиях. Ей хотелось сказать: «Обними меня. Мне страшно». Поняв, что эмоции способны сыграть с ней предательскую шутку, Рейн заставила себя обратиться к разуму. Боже, как она могла даже подумать о таком! Но уже в следующее мгновение она призналась себе, что не в состоянии владеть собой, что мир вокруг нее рушится и она не знает, как ей жить дальше.
      – Мне уже лучше, – улыбнулась она. – В какой-то момент мне стало дурно, но сейчас все прошло.
      – Хорошо. – Эш с облегчением увидел, что ее щеки порозовели. И вдруг он представил себе ее обнаженное тело, вольготно раскинувшееся на ковре. Боже милосердный! Он резко отвернулся и сосредоточил внимание на официантке, которая разливала в чашки кофе. Довольно резко заявив ей, что им ничего больше не требуется, он глотнул обжигающий напиток.
      Пока Эш пил кофе, Рейн беззастенчиво рассматривала его. Он оказался даже красивее, чем ей показалось вначале, – если это вообще возможно. Синие брюки и легкая голубая рубашка обрисовывали сильное, мускулистое тело. Сноп света, падающий на его голову, позолотил густые темно-каштановые волосы. Судя по загару, он много времени проводил на воздухе.
      Возраст его определить было нелегко. Рейн разглядела небольшие морщинки вокруг глаз и предположила, что ему где-то от тридцати пяти до сорока лет.
      К какому типу мужчин он относится? Ну, во-первых, он упрям. В этом Рейн успела убедиться. Кроме того, он, похоже, привык все делать по-своему и высокомерен. В настоящую минуту по его лицу мало что можно было сказать. Но если судить по гранитной твердости челюсти, он не из тех людей, что идут на компромисс. И ко всему прочему он производил впечатление умного и делового человека.
      Эш поднял глаза и встретил ее изучающий взгляд. Рейн густо покраснела, а он засмеялся, отчего сразу показался ей моложе и добрее.
      – Не беспокойтесь, ваше любопытство останется безнаказанным, – поддразнил он. – Хотя мне представилась возможность разглядывать более приятные вещи.
      Пытаясь справиться со смущением, Рейн выпалила первое, что пришло в голову:
      – Вы испытываете самолеты или весь день сидите за письменным столом?
      Он улыбнулся.
      – И то и другое. И еще, я думаю, вы могли бы назвать меня заядлым фермером. У меня сто пятьдесят акров земли к северу отсюда, – охотно сообщил он. – И при каждом удобном случае я несусь туда.
      – О! – Теперь по крайней мере ясно, откуда у него этот приятный загар.
      – Вы сказали «о!», словно это вас удивило.
      – Признаюсь, да.
      – Удовлетворите мое любопытство. Почему?
      – Ну, хотя бы потому, что я давно убедилась: пилотов не интересует ничто, кроме полетов, – с горечью произнесла она.
      – Вы говорите о своем брате, разумеется?
      – И об отце. – Рейн тяжело вздохнула и нахмурилась.
      Эш молчал, надеясь, что она захочет поговорить об отце, но она не произнесла больше ни слова, и тогда он заговорил сам, чтобы прервать возникшую неловкую тишину.
      – Я могу признаться вам, что фермерство в моей жизни не главное. Главное – это полеты. – Он пожал плечами. – Когда поднимаешься в воздух, испытываешь такое чувство, которое невозможно объяснить тому, кто сам его не испытал.
      Типичный летчик-испытатель, грустно подумала Рейн. Это особая порода людей, они все сделаны из одного теста.
      – То же самое говорил и мой отец и в результате заплатил за это жизнью, – взволнованно проговорила Рейн. – А теперь вот… мой брат.
      – Боже мой, Рейн, я так сожалею, – сочувственно произнес Эш.
      Он впервые назвал ее по имени. В его устах это звучало как-то странно.
      Затем, спохватившись, что ее мысли приняли опасное направление, она взбунтовалась. Надо держаться подальше от этого человека! Имя этому человеку – Беда с большой буквы.
      Пытаясь взять себя в руки, Рейн прошептала:
      – Все в порядке. Это было давно.
      – Вы должны верить, что Тодд поправится.
      На Рейн снова накатила паника.
      – Я должна в это верить… иначе сойду с ума. – Она помолчала, уставившись в чашку и механически двигая ее по блюдцу. – Но как только вспомню о том, какие ранения он получил… – Голос ее пресекся, глаза потемнели от страха. Спустя несколько мгновений она извиняющимся тоном добавила: – Простите, обычно я не столь слезлива. – Правда, она умолчала о том, что обычно не исповедуется перед человеком, которого только что встретила и которому не слишком доверяет.
      Эш смотрел на блестящие слезинки на ее ресницах и чувствовал, что у него путаются мысли.
      – Полно, не извиняйтесь. Тодд – борец. Он все преодолеет. – Эш не мог оторвать взгляда от Рейн.
      О, эта женщина произвела на него сильное впечатление. Может, причина заключалась в ее сдержанности, даже неприветливости? Или это просто маска, под которой она прячет свой истинный характер? Впрочем, какая разница! В его жизни нет места женщинам, сурово напомнил он себе. Уже давно он не заводил серьезных отношений с представительницами прекрасного пола. Те, с кем он иногда имел дело, лишь помогали ему расслабиться – и только.
      В течение последних лет его беспокоил некий изъян в его организме – он не переносил присутствия женщины дольше двух-трех часов. Он полагал, что где-то внутри его разомкнулись какие-то контакты и все его чувства и стремления угасли навсегда.
      И вот теперь появилась эта женщина, и чувства его вновь ожили и начали досаждать. Это было неожиданно и несправедливо. И тем не менее он загорался всякий раз, стоило ему посмотреть на нее.
      Его вернул к действительности негромкий голос Рейн – она попросила официантку налить ей в чашку кофе.
      Сделав глоток, Рейн наконец отважилась задать мучивший ее вопрос:
      – Расскажите мне, пожалуйста, как все это случилось… Я имею в виду аварию.
      Эш вздохнул. Ему страшно не хотелось посвящать Рейн в детали, ибо он отдавал себе отчет в том, что это лишь усилит ее страдания. Однако у него не было выбора. Она услышит это если не от него, так от кого-то другого. Что ж, он примет ответственность на себя.
      – Мы с вашим братом знакомы давно, – начал он. – Чтобы быть точным, со времен Вьетнама. Тодд спас мне жизнь…
      – Продолжайте.
      – Поэтому, когда он пришел ко мне и попросил работу, я не смог ему отказать. Я ведь его должник. Вот так все и началось.
      – Лучше бы вы ему отказали, – сердито ответила Рейн.
      Эш нахмурился, однако продолжал говорить ровным, спокойным тоном.
      – Я могу вас понять. – Он пожал плечами. – Большинство женщин испытывают те же чувства.
      – Во всяком случае, – сверкнула глазами Рейн, – я готова пожертвовать чем угодно, лишь бы Тодд нашел себе другую работу. Только не полеты! Я умоляла его не возвращаться в авиацию, но он и слышать об этом не хотел. – В ее голосе послышалось отчаяние.
      – Как я уже говорил, это наша жизнь, – терпеливо пояснил Эш. – Тут ничего не поделаешь. Это как наркотик. Единожды попробовав, ты уже не можешь от этого отказаться.
      Рейн передернула плечами.
      – Ну а как говорила вам я, я всегда ненавидела этот образ жизни и ненавижу его сейчас!
      «Можно считать, она тем самым признает, что думает о тебе, старина», – успокоил себя Эш.
      – Разумеется, это ваше право. – Эти слова Эш произнес спокойно, но внутри кипела обида.
      Повисло молчание.
      «Он наверняка меня презирает, – решила Рейн. – Что ж, это даже хорошо. Теперь мы оба знаем, на каких позициях стоим».
      Он первым нарушил молчание.
      – Вы знали, что одно время у Тодда были проблемы с… выпивкой?
      Этот вопрос, сформулированный столь деликатно, заставил ее сердце гулко забиться.
      – Разумеется, знала! – бросилась в атаку Рейн. – Но почему вы спрашиваете об этом? Какое отношение прошлое имеет к настоящему? – Каждая новая фраза ее звучала громче предыдущей.
      Эш отвел глаза.
      – Вероятно, никакого. Ладно, забудьте об этом! Я не должен был задавать подобных вопросов.
      – Нет, я не забуду! – рассердилась Рейн.
      Ответом ей была тишина.
      Рейн больше не могла оставаться в неведении. Она обязана все выяснить. Облизав пересохшие губы, она неуверенно проговорила:
      – Он… он, случайно, не… – Рейн запнулась. Боже, задать вопрос оказалось труднее, чем она думала. Однако она должна знать наверняка. – Он, случайно, не пил, когда…
      Она прониклась презрением к себе за то, что усомнилась в невиновности Тодда. Но когда ее брат вернулся из Вьетнама, он вел себя безобразно. Он пристрастился к зелью и моментально растранжирил все свои деньги. В результате Рейн вынуждена была ему помогать. Никакие ее слова и уговоры не помогали. Но ведь это было давно. С тех пор он изменился.
      Лицо Эша подобрело, когда он увидел страх и отчаяние на ее лице.
      – Я знал давно о пристрастии Тодда к бутылке. Во всем виноват Вьетнам. Но сейчас вы можете быть спокойны – он совсем не пил.
      Рейн облегченно вздохнула.
      – Слава Богу.
      Эш раскурил сигарету и затянулся.
      – Вам может задать тот же вопрос, что задал я, полковник Джексон, который расследует происшествие.
      – Но почему?
      – Бюро расследований не оставит неподнятым ни одного камня. Они всегда копают глубоко. Так что будьте готовы к встрече с Джексоном, если мне не удастся удержать его подальше от вас.
      Рейн улыбнулась.
      – Спасибо за предупреждение, но я думаю, что смогу справиться с чем угодно теперь, когда знаю, что Тодд не пил, хотя в глубине души я и сама это знала. Но я должна быть уверена, что катастрофа произошла не по его вине.
      Она замолчала, увидев огорченное выражение на лице Эша, но упрямо продолжила:
      – В течение последних двух лет Тодд выглядел гораздо счастливее, чем прежде. Хотя я огорчена, что он снова стал летать, похоже, в его душе воцарился мир. И, зная его честность, я уверена, что он не стал бы отпираться, если бы авария произошла по его вине. Даже сейчас я не могу в это поверить.
      – Забудьте о выпивке. – Эш проговорил это резко, отрывисто. – Это здесь ни при чем. – И после паузы сердито добавил: – Что мне следовало в первую очередь сделать, так это призвать вас не загружать свою голову скоропалительными выводами.
      Рейн попыталась осмыслить его слова. Может, она слишком рано успокоилась? У нее снова противно заныло под ложечкой.
      – Что вы хотите этим сказать?
      – Я не знаю другого способа сообщить вам неприятную весть, иначе как сказать об этом прямо. – Он замолчал, видя, как бледность покрывает ее лицо. – По общему мнению, ошибка в оценке ситуации не только стала причиной тяжелого ранения Тодда, но и повлекла за собой потерю ценного самолета.
      – Но… я думала… – Сердце в груди Рейн бешено застучало.
      Эш продолжил, словно Рейн его и не прерывала:
      – Это была техническая ошибка. Тодд пытался осуществить посадку, которую даже при благоприятном раскладе весьма трудно было бы осуществить. Он слишком жестко ударился о полосу, и это вызвало поломку шасси. Если бы он шел на посадку так, как его учили, мы уверены, что катастрофы бы не произошло.
      – Кто это «мы»? – Голос ее был тих и безжизнен.
      Эш вздохнул. Похоже, вся эта история оборачивается хуже, чем он ожидал.
      – Я и комиссия по расследованию штаба военно-воздушных сил. Тодд испытывал штурмовик «А-7». Всякий раз, когда происходят аварии их самолетов, они подключаются к расследованию.
      – Почему вы так уверены в виновности Тодда? – Рейн не узнавала свой голос – настолько он изменился.
      – Я видел аварию. Я пережил ее вместе с ним. – Он снова вздохнул и провел пальцами по гриве густых каштановых волос. – Я видел, как он приземлился и лишь чудом не погиб при этом. – Голос его звучал ровно, бесстрастно.
      Ресницы Рейн взметнулись вверх.
      – Вы говорите, что согласны с заключением?
      Эш помолчал, будто взвешивая каждое слово, прежде чем ответить.
      – Я был там в это время, Рейн. Судя по всему, аварии можно было избежать.
      Губы Рейн дрожали, но она усилием воли подавила панику.
      – Я вам не верю! Тодд был отличным пилотом, добросовестным до педантизма. Он никогда бы не пошел на нарушение инструкции. Вы ошибаетесь. Он не виноват!
      – Если он невиновен, ему ничто не грозит.
      – А если виновен?
      – Если комиссия докажет, что причина аварии произошла из-за его халатности, Тодд, вероятно, больше не будет летать.
      Рейн вдруг показалось, что из помещения внезапно выкачали весь воздух и она сейчас задохнется.
      – О Господи! – простонала она, удерживая себя от того, чтобы не вскочить и не постараться как-то одолеть боль, причиненную словами Эша.
      Эш видел страдания на лице Рейн, видел, как она задрожала. Ему вдруг захотелось сжать ее лицо в ладонях и успокоить ее.
      Похоже, она была близка к обмороку.
      – Рейн…
      Он должен ей объяснить, что его руки связаны, он просто выполняет свою работу. Но тут же пришла другая, не менее беспокойная мысль: «Черт побери, с какой стати я должен оправдываться перед этой женщиной? Ты можешь объяснить это себе, старый осел? Тебя до такой степени одурманили красивые груди и очаровательные ножки, что ты уже готов взять вину на себя. Никаких обещаний, никаких условий, никаких надежд на завтрашний день – разве не таким всегда был твой девиз? Чем Рейн Микаэлс лучше других?»
      Рейн заморгала, стряхивая слезы.
      – Пожалуйста, не говорите больше ничего. Я услышала вполне достаточно. – Она бросила на него гневный взгляд. – Я верю в профессиональные способности моего брата, равно как и в его невиновность. И в конце концов вы увидите, что он прав. А теперь, с вашего позволения, я возвращаюсь в госпиталь.
 
      Истощенная морально и физически, Рейн плюхнулась на широкий диван. После того как они с Эшем покинули ресторан, оба не обмолвились ни словом. И лишь когда они подъехали к госпиталю, Рейн вежливо поблагодарила его за кофе.
      Эш, похоже, хотел как-то успокоить ее, однако она дала ему решительный отпор. По ее разумению, контуры баталий были определены, пусть даже она была несправедлива и несдержанна. Тут она ничего не могла с собой поделать.
      Но, Боже, почему он так привлекателен?..
      Отбросив мысли об Эше Эллиоте, Рейн окинула взглядом комнату брата. Ну и бедлам, подумала она, поморщившись. Судя по всему, Тодд давненько не приводил квартиру в порядок. Пепельницы были переполнены окурками, повсюду валялись газеты и стояли грязные стаканы. Если даже спальня выглядела столь непрезентабельно, то можно себе представить, что творится в других комнатах.
      Рейн с трудом поднялась и проковыляла в гостиную, таща за собой тяжелую сумку. К ее удивлению, комната выглядела более-менее прилично. Поставив сумку на диван, Рейн, порывшись в ней, достала халат и быстро переоделась. Она босиком прошлепала в кухню и опять была приятно удивлена, обнаружив там чистоту и порядок.
      Быстро приготовив кофе, Рейн вернулась в комнату и села на диван, держа в руках чашку с ароматным напитком. И в этот момент громко зазвонил телефон. Она вздрогнула, и горячая жидкость выплеснулась ей на колени.
      – Ой! – вскрикнула она, вытирая обожженную ногу. Затем аккуратно поставила чашку на кофейный столик. Тодд… О Господи!
      – Алло, – шепотом произнесла она и затаила дыхание.
      – Где ты пропадаешь, черт возьми?
      Рейн слегка расслабилась и сказала со вздохом:
      – Прости, Росс, это долгая история. Сегодня был изнурительный, кошмарный день.
      – Я не разбудил тебя, надеюсь?
      – Нет, я только что вошла.
      – Я хотел позвонить тебе днем, но у меня не было возможности. В течение последних нескольких часов я звонил тебе каждые полчаса. Я еще в офисе и все время думаю о тебе с того самого момента, как мне позвонила Вэл.
      Рейн отчетливо представила себе Росса Томаса. Скорее всего он сидит за письменным столом и потягивает свое любимое виски с содовой. Он наверняка пытается, как обычно, делать сразу десять дел. Именно поэтому он сейчас, в возрасте пятидесяти лет, владеет сетью процветающих магазинов для богатых, капитал его составляет несколько миллионов. Казалось, у него никогда не иссякает запас энергии.
      – Тодд в тяжелом состоянии, Росс, – тихо проговорила Рейн.
      – Каковы шансы?
      Рейн потерла пальцами воспаленные глаза; было такое впечатление, будто в них насыпали песок.
      – Доктор полагает, что шансы у него неплохие, если не будет заражения. Ах, Росс, вид у него просто ужасный!
      – Тихо, успокойся, – строго произнес Росс. – Ты должна верить, что все кончится хорошо.
      – Я… я знаю, но это так трудно.
      – Как долго ты намерена там оставаться?
      Хотя вопрос был задан ровным голосом, подтекст его не вызывал сомнений, и у Рейн был готов ответ.
      – Столько, сколько потребуется, – не колеблясь, заявила она.
      – Я понимаю.
      Нет, Росс не понимал, Рейн была в этом абсолютно уверена. У него бизнес всегда стоял на первом месте. Он не понимал, как можно взять и уехать, бросив все дела, пусть даже в силу чрезвычайных обстоятельств. И не имел никакого значения тот факт, что все эти годы он был ее наставником и ему она обязана всем, чего достигла в жизни. И даже любя ее, он не понимал, как можно пренебречь своими обязанностями.
      Помолчав, Росс задал новый вопрос:
      – Ты не забыла, что у нас послезавтра встреча с Джулсом Бернсом? Надеюсь, ты помнишь, что я потратил немало усилий, чтобы уговорить его встретиться с тобой и посмотреть твои проекты? – Он помолчал. – Прошу тебя, не считай меня бесчувственным и жестоким, но не могла бы ты…
      – Нет, Росс, – перебила его Рейн. – Я не могу уехать. Не могу это сделать сейчас. До тех пор, пока не минует кризис у Тодда. Пожалуйста, передай мои извинения Джулсу.
      – Всегда Тодд… – Росс горько вздохнул.
      – Пожалуйста, Росс, не надо так. Ты думаешь, я не переживаю из-за того, что не смогу встретиться с Джулсом? Я понимаю, насколько он влиятелен, как много значит привлечь его для работы с моими моделями. Но пойми, Росс, только не за счет Тодда.
      Меняя тактику, Росс задал следующий вопрос уже более спокойным тоном.
      – Как дела с «Новым имиджем»?
      – Вэл временно возьмет это на себя.
      – А бутик?
      – Она справится и с этим, – ровным тоном проговорила Рейн.
      Некоторое время на линии не было слышно никаких звуков, кроме потрескивания.
      Наконец Росс спросил:
      – Ты хотела бы, чтобы я приехал?
      – Спасибо, но нет, не надо, – устало ответила Рейн.
      – Сожалею, если расстроил тебя.
      – Ничего, все в порядке. Я понимаю.
      – В самом деле? Едва ли.
      Молчание.
      – Мы скоро снова поговорим, – пообещал Росс напоследок.
      – Спасибо за звонок, Росс.
      – Я буду звонить и впредь.
      Рейн откинула голову на спинку дивана и глотнула кофе. Она чувствовала себя так, словно на плечи ей давила тяжесть всего мира. Росс, как нарочно, выбрал самое неудачное время для звонка. У нее и без того хватает проблем, и незачем добавлять к ним еще одну. Если бы она любила Росса и хотела выйти за него замуж, насколько проще была бы ее жизнь. Но она никогда этого не сделает. Она слишком дорожит своей свободой. Именно это она имела в виду, когда сказала Вэл, что для мужчин в ее жизни нет места.
      Внезапно почувствовав желание принять внутрь что-нибудь покрепче кофе, Рейн отставила чашку и направилась к импровизированному бару Тодда. Пошарив внутри, она отыскала бутылку ирландского ликера. Налив в чашку свежий кофе, она добавила в него немного ликера. Может быть, теперь ей удастся наконец расслабиться.
      Но вскоре Рейн поняла, что ее надежды не оправдались. Она не может отключить свой мозг и не думать о случившемся. Рейн даже стало жалко себя.
      Надеясь, что уж душ-то ей наверняка поможет, она направилась в ванную. Но и здесь она не нашла покоя. На сей раз перед ней то и дело возникало лицо Эша Эллиота. Спрашивается, ну почему этот человек так ее притягивает? Да, верно, он весьма привлекателен. И, пожалуй, она испытывает к нему влечение. Впервые в жизни ей встретился мужчина, который действовал не на ее разум, а на сердце.
      Рейн вышла из-под душа и стала энергично растираться полотенцем, надеясь таким способом отогнать мысли об Эше. Набросив халат, она вошла в спальню и, удобно устроившись на кровати, начала размышлять о том, почему ее влечет к этому человеку, если в нем воплощено все то, что ей не нравится в мужчинах. Он эгоистичен и дерзок, он щеголяет своим отношением к жизни: жить сегодняшним днем и не думать о том, что будет завтра. Эти мысли могут далеко ее завести, ведь она как бы признавала, что наличие устойчивого, а не случайного интереса к мужчине свидетельствует о предательской слабости ее натуры.
      Поскольку Рейн не желала повторять печальную судьбу матери, ей было очень трудно устанавливать длительные отношения с мужчиной. С любым мужчиной. Она всю себя отдавала работе и считала, что вполне счастлива. Если же временами ею овладевала тоска, она старалась загнать ее поглубже и скрывала от других как какую-то постыдную тайную болезнь.
      И хотя Рейн не так много размышляла на эту тему, она пришла к выводу, что никакой мужчина ей не страшен, если она не утратит бдительности. Сейчас она не была в этом уверена. Все распадалось, рушилось, выходило из-под контроля. Уткнувшись лицом в подушку, Рейн разрыдалась.

Глава 3