Они лежали, прижавшись друг к другу, и молча улыбались. Как и всем влюбленным, им хотелось обсудить массу вопросов, но ни один из них не желал нарушить очарование момента. Рейн положила голову Эшу на плечо, и он целовал ее легкими быстрыми поцелуями.
      Он нежно провел ладонью по ее шее и коснулся грудей. Ах, эти груди! Они приводили его в восторг. Он мог бесконечно ласкать соски, заставляя их твердеть и набухать под его губами. Он прижался к ним щекой и задышал медленно и глубоко, вбирая в себя сладость ее тела.
      Рейн ласкала его спину, плечи, мускулистый торс, затем ее пальцы задержались на темной поросли на его груди. Ее руки говорили ему то, что она никогда не осмелилась бы выразить словами. Потом она приподнялась на локте и заглянула ему в глаза.
      – Мне кажется, я очень жадная, – тихо проговорила она.
      – Вовсе нет, любимая, – возразил он с улыбкой, чувствуя, что страсть снова начинает бурлить в его крови. – Ты просто живая, счастливая, ты моя частица…
      Он снова начал целовать ее. Рейн закрыла глаза, и ее ладони вновь совершили путешествие по всем частям его тела, куда только она могла дотянуться.
      – О Боже, Рейн, я так люблю тебя, – выдохнул Эш, покусывая ее соски.
      Руки Рейн обвились вокруг его шеи. Ее переполняла радость, которая не знала границ, радость, которая могла растопить даже арктический лед.
      – У тебя вкус спелого персика, – пробормотал он, целуя ее. – И еще полевых цветов и сосны.
      Он спрятал лицо у нее между ног, его руки ласкали и гладили ее, а она лежала, раскинувшись на травянистом ложе, открытая для его любви.
      Блаженство разливалось по телу Рейн от его нежных и в то же время настойчивых прикосновений. «Я люблю тебя», – хотелось ей крикнуть. Рейн тихонько постанывала, ей казалось, что она парит над землей. А затем мир взорвался, расцветился яркой вспышкой и стал медленно уплывать куда-то…
      Они не могли оторваться друг от друга. Солнце ласкало их обнаженные тела, а они шепотом говорили о том, что нужно одеться, перекусить, да и вообще пора возвращаться домой, но только крепче сжимали объятия.
      – У тебя очень вкусная кожа, – пробормотала она, целуя его грудь. – Тугая и теплая… И я слышу, как бьется твое сердце. – Она поцеловала впадинку у основания его шеи, подбородок и, наконец, рот. Улыбаясь, она прошептала его имя.
      – Я хочу тебя… О, как я хочу тебя! – простонал Эш. Его руки скользнули по ее бедрам и слегка приподняли их. Посмотрев в ее глаза, он медленно вошел в нее. Их тела слились в единое целое, затем он услышал ее крик и, оставаясь в пульсирующей теплой глубине, ответил таким же громким криком.
      Некоторое время они лежали неподвижно, восстанавливая дыхание. Первым молчание нарушил Эш, зашептав:
      – Мы должны поговорить…
      – М-м-м…
      Эш приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза.
      – Что означает этот ответ?
      Рейн засмеялась и потянулась, как сытая кошка.
      – Я как раз размышляла об этом. Нам надо поговорить. Но только не сейчас. Завтра.
      – Завтра мы вернемся… вернемся в цивилизацию.
      – О! – Ей не хотелось думать об этом.
      – Рейн… Скажи, что ты любишь меня.
      Она дотронулась пальцами до его губ и попыталась успокоить отчаянно забившееся сердце.
      – Я… Мне страшно. У меня была спокойная жизнь. Я никогда даже не думала о том, что могу влюбиться. Когда я с тобой или думаю о тебе, я становлюсь совершенно другой. Я все дальше ухожу от той личности, какой я была, от своих принципов. И это меня пугает. Кто я сейчас, чего хочу и как могу мечтать и думать о тебе, если ненавижу твои полеты? Если у меня есть обязательства перед самой собой, Тоддом, моей работой?
      Она еще ни разу не подходила в разговоре так близко к тому, что имеет отношение к «реальному миру».
      – И потом, – добавила Рейн как можно беспечнее, – я никогда не любила… то есть не влюблялась. Я и не знала, что это такое – отдавать себя другому человеку. – Она помолчала. – Мне это нравится, хотя и смущает. Это так ново… И так здорово.
      Эш наклонился над ней.
      – Спасибо. – Он нежно поцеловал ее. – Если это соответствует действительности, то со словами можно и подождать.
      Рейн провела пальцами по шее, по груди Эша.
      – Если бы мы могли просто быть вместе…
      – Когда-нибудь так и будет, любимая, – торжественно пообещал Эш.
 
      День закончился слишком быстро. Вечер застал их идущими рука об руку к дому. Небо полыхало закатными красками, малиновые и оранжевые постепенно гасли, их сменяли фиолетовые и дымчато-розовые. День любви уходил в прошлое.
      Расслабленная, умиротворенная, преисполненная тихого, светлого счастья, Рейн не желала думать о будущем, сознавая, что их проблемы не разрешены, а лишь отложены на время. Ей нужно было постараться преодолеть собственные страхи, но в этот момент не было ничего важнее Эша и того, что они вместе испытали. Завтрашний день обещал быть светлым, и хотя никаких обязательств не было дано, она знала, что есть любовь, есть надежда. И она должна этим удовлетвориться. Пока, во всяком случае…
      Они увидели ее одновременно. Она стояла на веранде, приложив ладонь ко лбу.
      Рейн почувствовала, как Эш напрягся и еще крепче сжал ее руку. Он слегка замедлил шаг, затем торопливо пошел вперед. Рейн подняла голову и посмотрела на него, одновременно пытаясь подстроиться к его быстрому шагу.
      – Кто это?
      – Ханна, моя экономка.
      – Ты думаешь, что-то не в порядке?
      Брови Эша сошлись к переносице.
      – Очень даже возможно. Я оставил ей записку, когда готовил завтрак для пикника, и сообщил, где нас искать.
      Тодд? Хизер? Что-нибудь с ними? Рейн стала перебирать в уме всевозможные ужасные варианты, и паника ее возрастала с каждой секундой.
      – Расслабься, – мягко попросил Эш, прочитав ее мысли. – Скорее всего какой-нибудь пустяк, может, просто позвонили из конторы. Ханну очень легко испугать.
      Именно в этот момент Ханна увидела их и спустилась с веранды.
      – Слава Богу, что вы пришли, – сквозь слезы проговорила она. Пышная грудь ее высоко вздымалась, когда она пожимала Эшу руку.
      – Не волнуйся, Ханна, – произнес Эш как можно спокойнее, – и расскажи, что случилось.
      Ханна попыталась справиться с собой, но слезы все лились и лились.
      – Ах, мистер Эш, – сквозь рыдания пролепетала экономка, – случилась ужасная вещь. – Она умоляюще посмотрела на Рейн, как будто просила у нее помощи. Однако Рейн не могла ей помочь, потому что сердце у нее оборвалось и она лишь смотрела на Ханну круглыми от ужаса глазами.
      – Проклятие, Ханна!
      – Это… это с мистером Макадамсом.
      – Да не тяни ради бога! Что с Маком? – Он схватил Ханну за плечи и слегка ее встряхнул.
      – С ним… несчастный случай…
      – И?..
      – Он умер, мистер Эш! – выкрикнула Ханна. – Умер!
 
      Дождь.
      Он моросил не затихая, однако Рейн не замечала его, как не замечали и другие люди, стоявшие у могилы Микки Макадамса. Рейн думала об Эше.
      С того момента как Ханна сообщила страшную новость, для всех начался настоящий кошмар. Эш был безутешен. Они тут же выехали и уже в сумерках добрались до ранчо Макадамсов. Эш сидел за рулем в такой позе, словно был высечен из камня. Ничто в нем не напоминало сейчас доброго, нежного, любящего Эша, каким он был с ней всегда.
      Ханна не могла сообщить им никаких подробностей, кроме того, что самолет Мака потерпел аварию в Мексике и Мак погиб мгновенно.
      Рейн сумела отбросить в сторону собственные страхи. «Я должна быть сильной», – решила Рейн, глядя на залитое слезами лицо Эша.
      Когда они вошли в дом и рыдающая Элис бросилась в объятия Эша, у Рейн все оборвалось внутри – она вспомнила, как сообщили о гибели ее отца. Стоявший в дверях мужчина рассказал ее матери, что тело отца обгорело до неузнаваемости. А затем тут же пришла мысль о Тодде – он чудом избежал смерти.
      Она почувствовала, что сердце ее рвется на части. Не в силах больше терпеть эту боль, Рейн бросила взгляд на побелевшее лицо Эша и поняла, что у нее нет выбора. Она не могла усугубить его страдания и уйти сейчас.
      Он привез ее домой рано утром, и с тех пор Рейн его больше не видела. Но она знала о его обязательствах перед Элис и детьми и понимала его. И от этого любила еще больше.
      Дождь неожиданно усилился, и сквозь шум падающей с неба воды она слушала слова священника. Рейн подняла голову, и ее слезы смешались с каплями дождя. Люди и небо прощались с пилотом…
      Лицо Эша было искажено от горя, когда он наконец отошел от могилы закадычного друга.
      На нем был черный костюм, такой же черный, как и его волосы. Эту сплошную черноту оживлял лишь белый воротничок рубашки. Он выглядел невероятно величественным: широкие плечи, элегантный пиджак, безупречно сидящие брюки. Она молча стояла в стороне, хотя ей хотелось подойти к нему, прижать к себе и успокоить. Но он держался отчужденно и не делал попыток отыскать ее. На лице его застыло скорбное выражение.
      И ей оставалось только ждать.
 
      Рейн бесцельно слонялась по квартире Тодда. Она не могла ничем заниматься, ее преследовала мысль о том, что она должна бросить все и ехать в Даллас. Несколько дней назад в телефонном разговоре Вэл призналась, что очень в ней нуждается. Кроме того, она подробно рассказала, как продвигаются дела с бутиком. Скоро будут установлены полки и вешалки, уже начали поставлять одежду. Нужно было возвращаться немедленно, если она хочет открыть свой бутик в назначенный срок. И ко всему прочему, она так и не утрясла вопрос о дополнительном финансировании.
      Но сейчас это для нее ничего не значило. Все ее мысли были только об Эше. К чему могут привести их отношения? Они будут любовниками? Но разве это то, чего она хотела? Если бы она знала, чего она хочет… Это было так ново для нее – принадлежать кому-то…
      Одиночество… Она ощущала его сейчас гораздо острее, чем раньше. Как бы ей хотелось, чтобы Тодд и Хизер попросили ее подольше остаться в госпитале, но им и вдвоем было хорошо. Правда, Тодд засыпал ее вопросами насчет отношений с Эшем, когда она навестила их после похорон Мака.
      Сев на диван с чашкой кофе, она стала вспоминать их разговор.
      – Послушай, сестренка, – сказал ей тогда брат, – до меня дошли слухи, что ты якшаешься с врагом. – Он улыбался, однако глаза у него были серьезные. Рейн знала, что он хотел спросить об этом, когда она вернулась с ранчо Эша, но видя, как ее расстроила смерть Мака, воздерживался.
      Щеки Рейн зарумянились.
      – Я хотела сказать тебе, – с виноватым видом начала она, – но, понимаешь…
      – Поверь мне, я понимаю, – мягко проговорил Тодд. – Подобные вещи случаются, и мы не в силах ими управлять.
      Глаза у Рейн округлились. Не может быть, чтобы это говорил ее брат – брат, которого она знала с детства и который думал только о себе и никогда о ней.
      – Вот это и случилось, – прошептала она. – И хотя я против его полетов, сейчас я не могу бросить его.
      – Но как ты будешь в дальнейшем относиться к его полетам – вот что я хотел бы знать? С момента смерти отца ты…
      – Я… знаю, – все так же шепотом сказала она. – Вот почему я не заглядываю дальше сегодняшнего дня.
      – В моем представлении Эш – превосходный парень, и я уверен, что не он мой обвинитель, а Джексон. Очевидно, вердикт еще не вынесен, иначе Джексон уже впился бы в мою задницу.
      Несмотря на серьезность его тона, Рейн не смогла сдержать улыбки. Как, впрочем, и Хизер. Ее звонкий заливистый смех донесся из угла, где она листала книгу об уходе за младенцами.
      Но затем Рейн снова пронзило чувство вины.
      – Эш не упоминал о докладе, и я не спрашивала о нем, – призналась она. – Но я спрошу, – поспешила она добавить, – как только представится возможность. Что бы ты обо мне ни думал, я не собираюсь тебя бросать и буду продолжать доказывать твою невиновность. Хотя я вынуждена признать, что все осложнилось в большей степени, чем я ожидала.
      – Не беспокойся, сестренка, – добродушно усмехнулся Тодд и жестом подозвал Хизер. – Разумеется, я хочу, чтобы мое имя осталось незапятнанным, однако я не собираюсь больше летать.
      – Ой, Тодд! – вскрикнула Рейн, не веря своему счастью. – Я так хотела этого, но не думала, что ты придешь к такому решению!
      Если бы эти волшебно-сладостные слова произнес Эш…
      Тодд растянул губы в улыбке.
      – Я знал, что ты обрадуешься.
      – Ну конечно же, я рада, только если ты действительно этого хочешь. Ведь полеты значат для тебя слишком много…
      – Теперь уже нет, – небрежно бросил Тодд и взял Хизер за руку. – Отныне первое место в моей жизни занимают Хизер и ребенок.
      Рейн засмеялась сквозь слезы.
      – Ах, Тодд, это просто замечательная новость!
      – А как обстоят дела у тебя? Ты что-то не спешишь возвращаться в Даллас. Ты совсем забросила работу. Конечно, винить надо…
      – Не надо, – перебила его Рейн. – Никого не надо винить. Я готова на все, потому что люблю тебя. И помни, пожалуйста, я обязательно тебе помогу.
      Внезапно глаза Тодда утратили блеск, он плотно сжал губы.
      – Я вовсе не желаю зависеть от тебя в денежном отношении.
      – Тодд…
      – Нет, сестра, не перебивай, пожалуйста. Я не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы найти другую работу, а ведь должен родиться ребенок и все такое… – Он помолчал. – Доктор Андерс сказал мне сегодня, что моя нога, черт бы ее побрал, еще несколько месяцев не сможет функционировать нормально. Мне придется фактически заново учиться ходить. – Он снова замолчал, меняя положение тела. – И если комиссия признает меня виновным, я не знаю, как долго Эш сможет содержать меня на страховку компании.
      Рейн подвинула стул поближе к кровати и решительно выставила вперед подбородок.
      – Я уже тебе говорила, но ты, очевидно, меня не слушал, дорогой братец. Я позабочусь о том, чтобы никто из вас ни в чем не нуждался. Поэтому выбрось все мрачные мысли из головы, ладно?
      Улыбка смягчила его напряженное лицо.
      – Ладно, сдаюсь. Ты всегда любила командовать. Но я обязательно верну тебе долг – хотя еще и не знаю, когда и как…
 
      Острая боль в ноге внезапно вернула Рейн к реальности. Черт возьми, у нее затекла нога. Поморщившись, она встала и принялась ходить. Потом решила налить себе свежего кофе и поковыляла на кухню. В это время раздался звонок в дверь.
      Эш. Интуиция подсказала ей, что это он. Словно молния пронзила ее тело. «Я знала, что он придет», – запело ее сердце. Они были в разлуке всего несколько дней, но ей казалось, что прошла вечность.
      На ослабевших ногах она подошла к двери, распахнула ее и увидела похудевшее, изможденное лицо Эша. Вид у него был такой, как будто он не спал несколько суток. Глаза провалились, под ними были темные круги.
      Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
      – Меня здесь примут? – спросил наконец Эш хриплым голосом.
      У Рейн забилось сердце.
      – Ах, Эш, – прошептала она, – как ты можешь сомневаться в этом?
      – Я не стал бы тебя винить даже в том случае, если бы ты сразу захлопнула передо мной дверь.
      Рейн отступила на шаг.
      – Проходи, пожалуйста.
      Она увидела у него на лбу глубокие морщины, когда, пройдя на середину комнаты, он повернулся к ней.
      – Я недостоин тебя, – глухо произнес он. – О Господи, как я хотел, чтобы ты была со мной, но я боялся… – Он помолчал, подыскивая точное слово. – Боялся быть эгоистичным и снова обречь тебя на мучения. Дьявольщина, я сейчас пытаюсь объяснить тебе, что во мне что-то надорвалось и я не мог с этим справиться… Видишь ли, – добавил он надтреснутым голосом, – я любил Мака.
      Она вплыла в его объятия, словно теплый южный ветер, ароматный и нежный, и прижалась щекой к его щеке.
      – Ах, Эш, мне так жаль, так жаль…
      – Я знаю, знаю, – быстро говорил он, баюкая ее – женщину, которую так неистово любил и боготворил. После всех этих дней и ночей, часов и минут и долгих-долгих секунд и мгновений, которые он провел без нее, он ощущал себя так, словно наконец вернулся домой. Ее нежный голос обволакивал его и врачевал раны. Эш зарылся лицом в шелк ее волос и пришел к выводу, что рай существует и на земле.
      – Я понимаю, я действительно все понимаю, – бормотала она, прижимаясь к Эшу всем телом. Затем, через несколько мгновений, она спросила: – А как Элис?
      Эш тяжело вздохнул.
      – Лучше, слава Богу, но были моменты, когда я сомневался в том, что она выживет.
      Рейн успокаивающе погладила его по щеке.
      Они долго стояли в тишине, глядя друг другу в глаза. Затем Эш притянул ее к себе и зашептал:
      – Моя любимая… любимая.
      И прижался к ее губам. Поцелуй их длился бесконечно.
      – Эш, я так скучала по тебе, – простонала Рейн.
      Эш побледнел.
      – Эш?
      – Рейн, я должен признаться тебе, – хрипло начал он. – Ведь я решил не возвращаться к тебе. Но не смог.
      Рейн и сама не знала, как ее рука опустилась вниз, а ладонь легла на тугой бугор, выпирающий из его брюк.
      – О Боже, Рейн, что ты делаешь? – задохнулся Эш.
      Рейн ужаснулась своей дерзости и густо покраснела.
      И неожиданно в глазах Эша зажегся озорной блеск.
      – Ты просто восхитительна, – ухмыльнулся он.
      Рейн опустила ресницы, боясь встретиться с его взглядом.
      – Боже мой, как я мечтал обнять тебя.
      Она прижималась к нему, ощущая, как умиротворение и любовь пронизывают ее, и от этого волшебного чувства у нее закружилась голова.
      – А я мечтала о тебе.
      Эш поднял ее на руки и решительно понес в спальню. Там он поставил Рейн на ковер и начал лихорадочно раздевать, затем разделся сам. Обнаженные, они упали на кровать и прижались друг к другу горячими телами.
      – Я хочу, чтобы ты любил меня… Хочу, чтобы ты был во мне, Эш, – жарко шептала она.
      – Моя! – услышала она в ответ. – Моя навсегда.
      Его толчки были мощными и быстрыми, и она сразу подстроилась под его ритм, впиваясь ногтями в плечи. Достигнув вершины экстаза, он излился в нее с такой силой, что ни одна частица ее тела не осталась к этому безучастной.
      Прошло еще много долгих минут, прежде чем они вернулись на землю.
      – Эш, – засыпая, прошептала она, – я люблю тебя.
      Он обнял ее и прижал к себе, и благословенный сон принял их в свои объятия.
 
      Эта ночь любви перевернула всю ее жизнь. Никогда еще Рейн не была такой счастливой. Все свои сомнения и страхи она запрятала в очень дальние закоулки сердца. Она не позволяла тревожным мыслям брать над ней верх и портить настроение во время встреч с Эшем. Наслаждайся моментом, Рейн, говорила она себе.
      Так она и поступала. Днем, пока Эш находился на заводе, Рейн навещала Тодда, который уже начал ходить на костылях. Вместе с Хизер они ездили по магазинам, покупая необходимые вещи для малыша. Один день Рейн провела в Далласе, где приложила максимум усилий, чтобы наверстать упущенное за время своего отсутствия.
      Зато ночи принадлежали Эшу. Она теперь на практике узнала значение слова «волшебство». Волшебство любви – вот как она это называла. Что касается Эша, то он непременно звонил ей днем либо посылал цветок, записку или что-нибудь еще, чтобы и днем не разрывалась прочная нить, связавшая их навеки.
      Нынешний день также не стал исключением. Была суббота, они приехали на его ранчо, пообедали на веранде, затем занимались любовью под звездами в гамаке, после чего погрузились в джакузи, где струи горячей воды ласкали их утомленные тела. Выбравшись из ванны, они наперегонки помчались к постели.
      – Я никудышная, совершенно никчемная женщина, – расслабленно пожаловалась Рейн, положив голову ему на плечо. Ей не хотелось даже шевелиться. – Я сейчас не смогла бы принять решения, даже если бы от него зависела моя жизнь. – Она тихонько засмеялась. – У меня совсем не осталось сил.
      – Это очень плохо, – проговорил Эш, – потому что я собирался тебя кое о чем попросить.
      Сонливость Рейн как рукой сняло.
      – О чем же?
      – Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала.
      – Что угодно, – промурлыкала она.
      Эш нежно поцеловал ее в лоб.
      – Обещай, что ты послезавтра придешь на аэродром и посмотришь, как я отправлюсь на «Черной кобре» в первый испытательный полет… После того как я встретил тебя и влюбился, это второе по значению событие в моей жизни. Это итог моей многолетней работы.
      Рейн оцепенела. Ее охватил прежний леденящий страх. Одна мысль о том, что он полетит на этом самолете, приводила ее в ужас. Только не сейчас! Господи, только не сейчас! Не в тот момент, когда у них все так чудесно!
      Паника, отразившаяся на лице Рейн, резанула Эша по сердцу. Он мысленно обругал себя за то, что так неумело все преподнес. Но ведь он должен был сказать ей об этом! Он хотел, чтобы Рейн разделяла с ним все жизненные заботы, стала частью его жизни. Увы, она все еще настроена против его полетов. Он поклялся себе, что его любовь и нежность помогут ей преодолеть все страхи, и если ему это не удалось… Ладно, он не будет думать об этом сейчас, эти мысли могут слишком далеко завести. Сначала он должен найти способ, как убрать холод из ее взгляда.
      – Рейн…
      По ее щекам потекли слезы.
      – Эш, пойми, мне невыносима мысль, что с тобой может что-нибудь случиться…
      Он провел рукой по шелковистым волосам Рейн и прижал ее голову к своей груди, чтобы остановить поток слов.
      – Тс-с! Не говори такое, даже не думай о таком! Поверь мне, я знаю, что ты испытываешь, и знаю, что нам о многом нужно поговорить, – вот об этом и думай. Не давай ответа сейчас, но я хочу, чтобы ты разделила мой успех со мной. Без тебя он для меня не будет значить так много.
      – О Господи, Эш, я не знаю! – воскликнула она. – Ты не понимаешь, о чем просишь… Ты летаешь, а я жду, и все, чего я прошу у Бога, это чтобы ты возвратился. – В ее голосе послышался откровенный страх, и ему стало жаль ее.
      – Со мной ничего не случится, – пообещал он.
      Она отпрянула.
      – Я не знаю, – прошептала она, – я честно не знаю. Мне нужно время, чтобы все обдумать.
      Эш решил не сдаваться.
      – Ладно, – вздохнул он, – но когда ты будешь думать, не забывай, что у меня нет выбора. То есть выбор сделан давным-давно: это моя работа, и я должен ее выполнять.
      – И я не смогу остановить тебя?
      – Нет, не сможешь, – произнес он все тем же ровным голосом, но мышца на его щеке подрагивала. – И какое бы решение ты ни приняла, я не перестану тебя любить.
      Повисла долгая, напряженная тишина.
      Наконец Эш произнес негромко:
      – Давай оденемся, и я отвезу тебя домой.
      Позже, уже в квартире Тодда, Рейн стояла у окна и смотрела в темноту ночи. Спать она не могла, ее разум и сердце пребывали в полном смятении. Эйфория любви неожиданно закончилась. «Ты знала, на что идешь», – сказала она себе. Жизнь – это не волшебная сказка. Она же все время боялась снять розовые очки и видела лишь то, что хотела видеть, принимая хрупкое затишье в их отношениях за нечто прочное, построенное на твердом фундаменте, а не на песке. Всего лишь несколько слов, одно дыхание реальности – и счастье разлетелось на куски.
      Что же теперь? Готова ли она отпустить его? Нет! – кричало ее сердце. В этом она была уверена. Мысль о расставании с ним, о том, что она никогда больше не почувствует прикосновения его теплых губ, его рук, холодила кровь. Рейн хотела провести с ним всю оставшуюся жизнь, даже несмотря на то что он ни разу не обмолвился о браке. Она знала, что это лишь вопрос времени и он непременно об этом заговорит.
      Рейн вынуждена была принять решение, которого не хотела принимать. У нее не было выбора. Если она хочет, чтобы у нее с Эшем было будущее, она должна попытаться, и пусть ей поможет Бог.
      Способна ли она на это? Способна ли наблюдать за тем, как ее возлюбленный подвергает свою жизнь опасности? Ответа на этот вопрос у нее не было…

      Даже тогда, когда она припарковала машину на территории «Эллиот эйркрафт корпорейшн», Рейн не верила в то, что будет просто стоять и наблюдать за испытанием сверхнового самолета.