Эшу показалось, будто острые колючие льдинки пронизали его тело, и он оцепенел от ужаса.
      – Проклятие, Тодд! Сбавь скорость! – закричал он, но это был глас вопиющего в пустыне, поскольку человек, сидевший за штурвалом штурмовика, не мог услышать его отчаянный крик.
      Эш Эллиот нутром почувствовал, что произошло что-то ужасное, но отсюда, с земли, он не мог ничем помочь. Предназначенная для приема гражданской авиации посадочная полоса была не слишком удобна для военных самолетов, тем не менее Эш надеялся, что Тодд справится. Однако сейчас он в этом отнюдь не был уверен. При подлете Тодд находился слишком высоко и летел слишком быстро.
      На лице Эша выступила испарина. Запрокинув голову, он смотрел в небо, не замечая обжигающего техасского солнца. Страх приковал его к месту, он до боли закусил губу, пальцы сжались в кулаки. Он смотрел на штурмовик и возносил молитвы Всевышнему. Вокруг стоял оглушительный гром и треск, но Эш ничего не слышал. Наземная команда пришла в движение, кто-то уже выкрикивал приказания, предчувствуя неизбежную катастрофу и спеша оказать первую помощь пилоту.
      И внезапно это произошло.
      Едва колеса самолета соприкоснулись с горячим настилом взлетно-посадочной полосы, шасси подогнулись, и черная хищная птица поползла на брюхе по бетону, высекая и разбрызгивая снопы искр в мертвую траву аэродрома. Отчаянный крик Эша «Боже милостивый!» был заглушен скрежетом металла. Самолет пропахал шестьсот футов по дорожке, свернул влево и перевернулся.
      Эш непостижимым образом сумел выйти из оцепенения и вместе с другими помчался к самолету. Однако неожиданно все остановились, словно натолкнувшись на стену, растерянно глядя на выливающееся на землю черное топливо.
      Затем из баков вырвалось пламя, мгновенно охватившее весь фюзеляж.
      – Тодд! – заорал Эш, бросаясь к полыхающей машине.

      Рейн Микаэлс посмотрела на лежащие перед ней папки так, словно это была какая-то гадость.
      – Перестань хмурить лоб. Ты лучше, чем любой другой, должна знать, что от этого образуются морщины.
      Рейн подняла голову, посмотрела на свою заместительницу Валери Холланд, и лицо ее осветилось мягкой улыбкой.
      – Вот от таких отчетов и появляются морщины.
      Вэл не слишком женственно фыркнула, в глазах ее вспыхнули веселые огоньки, и она тряхнула ярко-рыжими кудряшками.
      – Даже через увеличительное стекло и даже если бы от этого зависела моя жизнь я не смогла бы обнаружить морщинку на твоем лице.
      – Просто ты смотрела недостаточно внимательно, – произнесла Рейн. – У меня действительно появятся морщины, если я не доведу до ума линию спортивной одежды в новом бутике.
      Валери нахмурилась:
      – А в чем дело? Я думала, ты все уладила.
      – Я тоже так думала, однако…
      Валери прищурила глаза.
      – Только не говори, что она снова заинтересовалась твоим делом. Если бы я знала, я бы не стала тебе звонить. Конечно, когда она попросила тебя и заявила, что это чрезвычайно важно, должно быть, и сахар не растаял бы во рту у этой старой склочницы.
      Язвительная реплика Валери вызвала у Рейн улыбку.
      – Твоей вины в этом нет. Ты поступила абсолютно правильно, соединив меня с ней. В конце концов, она весьма известный модельер, а также выгодный клиент. Мне очень не хочется ее обижать, но я не слишком богата, а потому не могу приобрести полный ассортимент всех товаров, даже если бы хотела. Мне приходится быть практичной и закупать только самое необходимое.
      Вэл вскочила со стула и зашагала по устланному ковром кабинету, нервно постукивая карандашом по ладони.
      – Мы с тобой знаем, что она бесцеремонная и весьма неприятная особа. Я хотела бы, чтобы ты дала ей от ворот поворот. Нет нужды с ней церемониться, тем более сейчас, когда ты можешь создать ассортимент товаров, которые будут пользоваться спросом у женщин в не меньшей степени, чем изделия этой дамы.
      Рейн вздохнула.
      – Конечно, если бы у меня была возможность их приобрести… Однако я потратила на бутик гораздо больше средств, чем рассчитывала. Деньги становятся настоящей проблемой. – Она замолчала и посмотрела на нервно вышагивающую по комнате Валери. – Бога ради, не могла бы ты прекратить это хождение? Иначе я тоже к тебе присоединюсь – и что тогда получится? Два психа могут и дырку в ковре проделать.
      Валери остановилась и повернулась к Рейн.
      – А что твой банкир Эд Джайлз? Он не снабдит тебя наличными?
      – О, не сомневаюсь, что он мог бы, но нужно держать марку фирмы «Новый имидж», и по этой причине я не хочу влезать в еще большие долги.
      Поколебавшись, Валери задала еще один вопрос:
      – Но ведь ты всегда можешь попросить деньги у Росса Томаса, разве не так?
      – Ты отлично знаешь ответ на этот вопрос, – проворчала Рейн и, поднявшись со стула, подошла к окну. И хотя она смотрела на оживленное движение на улице в центре Далласа, она едва ли отдавала себе отчет в том, что происходит вокруг нее.
      – Но я не понимаю почему, – не отставала от нее Валери.
      Рейн повернулась к ней и вздохнула.
      – Потому что я не хочу ничем быть обязанной Россу! Да, у него самая широкая сеть бутиков по продаже одежды в Далласе, и он способен предоставить мне любую сумму. Ну и что из этого? Я хочу справиться сама, без денег Росса.
      Валери снова не слишком вежливо фыркнула.
      – И это делает тебя такой счастливой? Ну не могу я понять, почему ты отвергаешь человека, который так богат, так красив и вообще от тебя без ума?
      – Забудь об этом, дорогая подруга, – осадила ее Рейн. Вспыхнувший в глазах Вэл огонек любопытства погас. – Ты же знаешь, у меня нет времени на мужчин. И если бы даже оно у меня было, мне никто не нужен. Во всяком случае, сейчас. Я наконец-то имею то, что хотела получить от жизни, и ничто не заставит меня изменить решение.
      И это было верно. Жизнь Рейн в самом деле сулила хорошие перспективы. Владелец и управляющий фирмой «Новый имидж», она работала с четырьмя сотнями клиентов в год, начиная с редакторов журналов мод и телевизионщиков и кончая модницами, для которых приходилось подбирать персональный гардероб. В этих случаях во внимание принималось положение и особенности характера женщин, изъяны фигуры, бюджет и образ жизни.
      Тем не менее Рейн не удовлетворяло то, чего она добилась. Она хотела расширить сферу своей деятельности и создать собственный ассортимент одежды. Скоро первая часть ее мечты, ее собственный бутик, будет осуществлена. Наконец-то она сможет одевать своих клиентов в подходящую им одежду. Это была давняя мечта, постепенно воплощающаяся в жизнь, и она сердилась на всех, кто мешал осуществлению ее проекта.
      Валери продолжала смотреть на Рейн, однако выражение лица ее смягчилось.
      – Почему ты не позволяешь мне взглянуть на папку Мосби? Я попробую придумать, как пригладить ей взъерошенные перышки. И обещаю вести себя дипломатично, – добавила она с шаловливой улыбкой.
      Улыбнувшись, Рейн взяла папку и протянула ее Вэл.
      – Разве я не говорила совсем недавно, насколько тебя ценю?
      Валери небрежно махнула рукой, после чего взяла толстую папку.
      – Для этого я здесь и сижу, – бодрым голосом проговорила она и направилась к двери. Валери восхищалась Рейн и готова была на все, лишь бы облегчить ей жизнь. Рейн дала ей шанс доказать, что она многое может сделать в этом основанном на жестокой конкуренции мире роскоши и шика, где никто другой даже не стал бы разговаривать с ней, поскольку у нее за плечами не было никакого опыта.
      Оставшись одна, Рейн решила выпить чашечку кофе и лишь после этого полистать содержимое папок двух последних клиентов «Нового имиджа». Ну и денек, подумала она. Впрочем, ей следует быть благодарной за это. Если телефоны звонят не умолкая, стало быть, дело процветает. И уже в ближайшие месяцы она переедет в новое здание и откроет наконец свой бутик.
      Рейн было несвойственно принимать все близко к сердцу. Обычно она выступала за сотрудничество с Шарон Мосби. Должно быть, она просто-напросто устала. Здорово устала. Но игра стоит свеч.
      Она налила в чашку дымящийся черный кофе и, осторожно ступая, чтобы его не расплескать, направилась к письменному столу. И тут на пороге возникла Валери. Рейн была погружена в свои мысли и вздрогнула, увидев ее.
      – Что случилось, Вэл? У тебя такой вид, будто ты встретила привидение.
      Выражение лица Валери удивило ее. Она была бледна, еще недавно столь живые глаза потухли. Недоброе предчувствие закралось в сердце Рейн.
      – Вэл? – Тревожно окликнула она помощницу, стараясь говорить спокойно. Что могло случиться? Когда с минуту назад зазвонил телефон, Рейн не обратила на это особого внимания. В конце концов, не будет телефонных звонков – не будет и бизнеса. Однако недоброе, зловещее предчувствие продолжало в ней нарастать, пока она смотрела на свою заместительницу.
      – Тебе… звонят, – охрипшим голосом произнесла Валери.
      Рейн сделала гримасу и засмеялась.
      – Не говори кто! Попробую угадать. Это Шарон Мосби, и она требует новых жертвоприношений!
      Валери покачала головой.
      – Я… я боюсь, все гораздо серьезнее.
      – Ну, тогда давай, Вэл, выкладывай. Не может же все быть совсем плохо. – Однако в душе Рейн начал заползать страх, и противно засосало под ложечкой.
      – Это… это из Тайлера, – запинаясь, прошептала Вэл, нервно облизнув губы. – Насчет твоего брата.
      – О Господи! – выдохнула, бледнея, Рейн. Дрожащими пальцами она взяла телефонную трубку и медленно поднесла к уху. – Рейн Микаэлс у телефона. – Ей потребовалось все самообладание, чтобы не сорваться и не закричать в трубку от ужаса.
      – Мисс Микаэлс, меня зовут Гарри Таунсенд, я представитель аэрофлота в Тайлере. К сожалению, у меня для вас дурные новости. Мистер Тодд Микаэлс, который называет вас своей ближайшей родственницей, получил тяжелые ранения.
      Рейн услышала чей-то крик и только потом поняла, что кричала она сама.
      Гарри Таунсенд продолжал говорить ровным, профессионально-спокойным тоном.
      – Позвольте вас уверить, мы делаем все возможное для его спасения.
      Судорожно сжав трубку, Рейн проговорила помертвевшими губами:
      – Какой… какой госпиталь?
      – Медицинский центр, – ответил Таунсенд мягким, успокаивающим голосом.
      – Насколько… насколько он… плох? – Рейн задержала в груди воздух, изо всех сил стараясь не упасть в обморок.
      – Мы пока не можем сказать ничего определенного. Сейчас еще слишком рано говорить об этом.
      – Я приеду сразу же, как только мне удастся выбраться из Далласа. – Ее голос был лишен всяких эмоций. Она чувствовала присутствие Валери за своей спиной, которая легонько сжимала ее плечо.
      – В аэропорту вас будет ждать машина.
      Ошеломленная и онемевшая от горя, Рейн даже не сумела произнести «спасибо». Она молча положила трубку, опустила голову и разрыдалась.
      – Ах, Вэл, где мне найти силы, чтобы это пережить?
      Последующие несколько часов были для Рейн настоящим кошмаром. Без участия и помощи Вэл она не смогла бы их пережить. Вэл вместе с Рейн съездила к ней домой, помогла собрать необходимые вещи и отвезла ее в аэропорт Далласса. К счастью, до отлета самолета оставалось всего полчаса.
      Полет до Тайлера длился около часа. Рейн пыталась выбросить из головы все страшные мысли, но перед глазами неотступно стоял образ искалеченного брата на госпитальной койке. О Господи, что, если она уже опоздала? Что, если… Нет! Не думать об этом, убеждала она себя. Он обязательно поправится. Он должен поправиться!
      Если у Рейн и была какая-нибудь слабость, так это ее брат Тодд. Она едва не молилась на него. Рейн была на два года старше брата и опекала его, как младенца. После смерти родителей они старались надолго не расставаться. Их отец был летчиком, и они вместе с ним переживали тяготы кочевой жизни, часто оставаясь на попечении то одной, то другой гувернантки.
      Когда Тодд решил пойти по стопам отца и стать пилотом, Рейн пришла в отчаяние. Она умоляла брата отказаться от этой затеи, он проявил характер и настоял на своем. Мать Рейн всегда утверждала, что ее муж больше любит небо, чем собственную семью.
      Рейн помнила не только то, как мать прикладывалась к бутылке, но и огорчения, связанные с очередным переездом, с неизбежной потерей друзей, с необходимостью каждый раз начинать все сначала. Но больше всего ей запомнился тот роковой день, когда безжизненное тело отца извлекли из горящего самолета.
      Сейчас Рейн снова испытывала такой же ужас. Только на сей раз из-за горячо любимого брата.
 
      Едва самолет приземлился, Рейн спустилась по трапу, и ее сразу усадили в автомобиль. Вскоре они подъехали к госпиталю, и Рейн повели к служебному входу. Войдя внутрь, она почувствовала резкий запах лекарств.
      Она глубоко вздохнула, расправила плечи и подошла к молодой женщине в полосатой униформе, сидевшей за столом возле двери в отделение реанимации.
      – Не могли бы вы мне сказать, куда отвезли Тодда Микаэлса? – Чтобы нижняя губа не дрожала, Рейн прикусила ее с такой силой, что ощутила на языке солоноватый привкус крови.
      Женщина вежливо ответила:
      – Пятый этаж, комната пятьсот семь. Лифт справа от вас.
      Пробормотав слова благодарности, Рейн бросилась к лифту.
      Дверь в комнату пятьсот семь была приоткрыта. Сердце замерло в груди Рейн, она на секунду остановилась, готовя себя к самому страшному.
      И тут она услышала голоса. Один из них принадлежал ее брату. Он был слабый и хриплый. И еще другой голос – сильный, хорошо поставленный. Вначале Рейн не могла разобрать, о чем они говорят. Она приоткрыла дверь пошире и увидела в слабо освещенной комнате незнакомого мужчину, который наклонился над кроватью Тодда.
      – Тодд… про самолет, пожалуйста, – услышала Рейн слова незнакомца. – Я хочу, чтобы ты рассказал…
      Рейн не стала дослушивать фразу до конца. Ею внезапно овладел сильнейший, неконтролируемый, словно пожар в лесу, гнев.
      – И что же вы, по-вашему мнению, делаете? – Она как ураган ворвалась в палату и бросилась к брату.
      Она не могла поверить своим глазам. Военный! Для них что, нет ничего святого? Разве они не могут заняться расследованием чуть позже?
      Незнакомец открыл было рот, чтобы что-то сказать в свою защиту, однако Рейн не дала ему такой возможности. Она в ярости буквально набросилась на него.
      – Как вы смеете допрашивать его в таком состоянии? Оставьте его в покое!
      Мужчина резко отпрянул от кровати, словно его ударили, и удивленно уставился на Рейн. Но это для нее не имело значения, как и то, что его ошеломила ее агрессивность. Главное – он больше не нависал над койкой брата и не терзал его вопросами.
      Рейн, опустившись на край кровати, легонько сжала вялую руку Тодда. По лицу ее бежали слезы.
      – Ах, Тодд, дорогой мой, – заплакала она, – что ты с собой сделал?
      Глаза Тодда, лишенные ресниц, пару раз дрогнули, прежде чем он смог их открыть. Он что-то прошептал, и она наклонилась к нему, пытаясь разобрать слова по движению губ.
      – Сес… пожа… не беспо… Я поправ…
      Проглотив подступивший к горлу комок, Рейн ободряюще проговорила:
      – Обязательно поправишься, глупый ты мой… Потому что я лично за этим прослежу. Ты слышишь меня?
      Глаза брата снова дрогнули – один раз, второй… Было очевидно, что он больше не мог говорить. Эти слова отняли у него последние силы. Тем не менее он еле ощутимо пожал руку Рейн, прежде чем потерял сознание. Рейн посмотрела на его грудь, чтобы удостовериться, что Тодд дышит.
      – Не бойся, я не оставлю тебя, – зашептала она, чувствуя, как сжимается от ужаса ее сердце.

* * *

      Мужчина, который стоял, прислонясь к подоконнику, пошевелился. Высокий рост, неправдоподобно широкие плечи, копна черных непокорных волос – в полумраке он казался великаном из сказки. Глаза у него были светлые – не голубые и не серые, они представляли собой скорее комбинацию этих оттенков. Тем не менее, когда преобладал один из этих цветов, что случалось нередко, можно было говорить либо о металлически-сером блеске его глаз, либо о холодной сапфировой голубизне. В любом случае взгляд этих глаз был пронзительным и холодным.
      Когда-то в этих глазах светился теплый блеск и даже страсть, но это было давно. Очень давно!
      В описываемый момент они были голубые и наблюдали за женщиной, которая ворвалась в палату, буквально отшвырнув его в сторону. Впрочем, он вынужден был признать, что храбрости у нее не отнимешь. Никто другой из известных ему людей не посмел бы разговаривать с ним подобным тоном. Конечно, ее можно понять – уж слишком она взволнованна. Он слегка повернулся, чтобы ему было удобнее ее видеть. Проклятие, ведь она красотка!
      Кто же она такая?
      Насколько он мог припомнить, Тодд никогда не рассказывал ему о женщинах, за исключением Хизер. Но тут же вынужден был признать, что его люди очень редко говорили о личной жизни – главным образом из-за той опасности, которой ежедневно подвергались, и поэтому тема завтрашнего дня была для них запретной.
      Он снова задал себе вопрос: так кто же она? Бывшая жена? Возможно, однако сомнительно. Сестра? Возможно. Но кто бы она ни была, похоже, она считала себя вправе разговаривать с ним подобным тоном.
      Он не мог оторвать от нее глаз, но и не смел вторгаться в ее горе. Свет от лампы над кроватью Тодда позволял ему внимательно ее рассмотреть.
      Она весьма мила, и в ней есть что-то загадочное, подумал он. Определить ее возраст непросто. Пожалуй, около тридцати, решил он. Хрупкая, но в то же время в ней чувствуется сила. Он саркастически ухмыльнулся. Разве он не пал жертвой такой же силы? На руке ее нет никаких колец. Да, она сногсшибательна. Светло-каштановые шелковистые волосы рассыпались по плечам, кожа гладкая и чистая, маленький тонкий нос, обольстительные губы, светло-карие глаза, очаровательная высокая шея. Изумительна! В ней все гармонично. Она совсем не похожа на женщин, с которыми он иногда имел дело. Контуры тех женщин казались размытыми, как на фотографиях, снятых плохой камерой. Что же до этой красотки, то у нее было все: и красота, и ум, и характер.
      Его восхищала ее осанка, упругие груди, крутые бедра. При взгляде на ее фигуру у любого мужчины наверняка перехватывает дыхание. На ней была широкая юбка, которая тем не менее позволяла оценить ее фигуру. А под легкой блузкой угадывалась изумительной формы грудь.
      Он почувствовал, как его тело напряглось. Жар желания пробежал по венам и воспламенил кровь.
      Проклятие!
      Он снова переменил позу. Затем он вдруг решил, что слишком долго был сторонним наблюдателем, и шагнул к ней.
      – С ним все в порядке. Он спит.
      Рейн не делала попыток остановить поток слез, катившихся по ее лицу, и продолжала сжимать руку Тодда. Он ужасно выглядит, думала она, глядя на брата. Нога его была в гипсе и слегка приподнята. Голова обмотана бинтами. Верхняя часть тела тоже забинтована. На руках, шее и лице виднелись ссадины. Иначе говоря, тело его представляло собой сплошную рану. И даже несмотря на то что он не слишком сильно обгорел, это чудо, что ее брат остался жив.
      И подумать только – кто-то еще имеет наглость расспрашивать его о состоянии самолета!
      И лишь теперь Рейн спохватилась. Боже мой, тот мужчина! Она совсем забыла о нем. Ее рука взлетела ко рту, чтобы заглушить вскрик. Он еще в комнате?
      И в этот миг, словно в ответ на ее мысленный вопрос, до нее долетел его голос, и высокая фигура приблизилась к ней.
      Он сосредоточенно смотрел на нее, словно о чем-то размышляя. Внезапно между ними пролетела искра. У Рейн зазвенело в ушах, задрожали руки, по телу побежали мурашки.
      Такого с ней еще не случалось! Время остановилось в этой стерильной комнате.
      Его глаза не отрывались от глаз Рейн.
      Чтобы справиться со смятением, которое вызвал в ней этот человек, Рейн спросила пересохшими губами:
      – Кто вы? По какому праву вы здесь?
      Она понимала, что ведет себя невежливо, однако была не в состоянии контролировать то, что произносит ее язык, подобно тому, как не могла контролировать громкие удары сердца.
      – Я мог бы задать вам тот же вопрос, – холодно отреагировал незнакомец.
      Рейн поджала губы.
      – Я не…
      – Прошу вас. – Он перебил ее мягко, но решительно, и она замолчала. – Что, если мы продолжим разговор в приемной? Давайте не будем беспокоить Тодда.
      Рейн бросила взгляд на кровать, чтобы проверить, не разбудили ли они брата. Кажется, нет. И тогда она повернулась с тайной надеждой, что незнакомец исчез.
      Увы!
      Он стоял, словно приклеившись к полу, и следил за каждым ее движением. Кипя от злости, Рейн вскочила и направилась к двери. Когда-нибудь кончится этот кошмар? Сначала несчастье с Тоддом, а теперь этот властный, надменный тип, с которым приходится иметь дело. Чего можно ожидать дальше?
      Войдя в пустую приемную, Рейн остановилась и обхватила себя руками, чтобы унять дрожь.
      – Я очень сожалею по поводу происшедшего с Тоддом, – сказал мужчина. – Он ваш друг?
      – Можно сказать и так, – пробурчала Рейн. В этом незнакомце было что-то такое, что одновременно и привлекало, и отталкивало.
      – Нельзя ли поконкретнее? – И хотя его узкие губы скривились в улыбке, тон не располагал к пустой болтовне. Похоже, он привык к тому, что его требования незамедлительно выполняются.
      Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы проигнорировать его вопрос.
      – А вы… расследуете причины аварии? – В голосе Рейн слышалась враждебность. Она боялась за Тодда. Этот страх становился все сильнее с каждой минутой. Был ли в катастрофе виновен Тодд? Может, он выпил перед полетом? Да нет же! Как она могла даже подумать о таком? Но ведь почему-то случилась авария?
      – Да, – с готовностью подтвердил мужчина, – но не в том плане, что вы думаете. – Он вдруг улыбнулся, и эта улыбка совершенно преобразила его лицо. Он протянул руку. – Я Эш Эллиот, владелец компании «Эллиот эйркрафт». И что бы вы там ни думали, я не мучил и не утомлял пациента.
      Босс ее брата! О Господи! Уже второй раз за сегодняшний день Рейн не могла найти нужные слова. И вовсе не потому, что она такая дурочка, а потому, что он застал ее врасплох, когда устремил на нее изучающий взгляд. Даже в этой тяжелой ситуации Рейн заметила огонек вожделения в его глазах.
      Однако, сказала она себе, он здесь не посторонний человек и следует быть с ним повежливее. Когда он улыбнулся, сердце у нее заметалось, словно мышь в клетке. Он был красив. Рейн никогда в жизни не встречала такого интересного мужчину. Если бы понадобилось охарактеризовать Эша Эллиота одним словом, то это слово было бы «магнетизм». Никто из известных ей мужчин не обладал подобным качеством.
      Кровь прилила к ее щекам, когда она вложила свою руку в ладонь Эша Эллиота.
      – Простите, – выдавила она из себя. – Просто я так… расстроена… обеспокоена, – заикаясь, добавила она, отчаянно стараясь сосредоточить свои мысли на Тодде. Но ее здорово отвлекал этот мужчина. Был ли он другом? Или врагом? Рейн почувствовала, как его широкая ладонь сжала ее пальцы, и тут же испытала отвращение к себе за то, что так реагирует на этого красивого мужчину в столь неподходящее время.
      Она постаралась как можно осторожнее и незаметнее вытащить руку, после чего отступила на шаг, чувствуя себя неуютно под оценивающим взглядом Эша Эллиота.
      – Не желаете присесть? – предложил он, видя, что Рейн побледнела и испарина выступила у нее на верхней губе. Глаза его тревожно потемнели.
      – Нет… нет… спасибо, – запаниковала Рейн, бросая взгляд на дверь, готовая в любую минуту спастись бегством. – Я должна вернуться к Тодду. Ему может понадобиться моя помощь.
      Повисло молчание, во время которого Эш Эллиот все так же изучающе смотрел на Рейн, а она в это время прикидывала, как бы поскорее от него ускользнуть. Она повернулась, чтобы уйти, но он взял ее за руку.
      – Одну минуту, – проговорил Эш.
      Она обернулась и посмотрела на него холоднее, чем следовало – если учесть, что он не сделал ей ничего плохого, – и в то же время с раздражением отметила, что пульс у нее резко участился.
      – Вы не назвали своего имени. – Эш улыбнулся. Его голос завораживал ее, лишая воли.
      Боже, уж не теряет ли она голову?
      – Рейн. Рейн Микаэлс. Тодд – мой брат.
      Эш испытал облегчение, услышав ее ответ. Сама мысль о том, что эта красотка могла находиться в близких отношениях с Тоддом, почему-то вызывала в нем раздражение. Он с первого мгновения оценил эту женщину и теперь знал, что хочет ее.
      – Позвольте еще раз заверить, что меня опечалила эта трагедия. – Уголки его красивых губ приподнялись. – Но даю слово, что ваш брат получит самый лучший уход и лечение.
      Рейн повела плечами.
      – Спасибо. – Ее глаза устремились на спасительную дверь. – Я должна идти. – Эш стоял слишком близко к ней, она чувствовала дразнящий запах одеколона и ощущала тепло его тела.
      – В таком случае до встречи, – улыбнулся он, и от его дыхания шевельнулись волосы у нее на лбу. – Я уверен, что наши пути еще не раз пересекутся, мисс Микаэлс.
      Хотелось бы надеяться, подумала Рейн, выходя из приемной и чувствуя, как отчаянно колотится ее сердце.
      Тодд продолжал спать. Медсестра налаживала приспособление для внутривенного вливания и мимоходом улыбнулась, когда Рейн села в кресло неподалеку от постели.
      Оставшись одна, Рейн посмотрела на часы. Скоро пять. Господи, такое впечатление, что она сидит здесь целую вечность. По крайней мере лечащего врача она не пропустила. Для вечернего обхода еще рано.
      Погладив вялую руку Тодда, она устроилась поудобнее в кресле и закрыла глаза.
      «Эш Эллиот». Она произнесла про себя его имя и почему-то задрожала от ужаса. Это могло показаться смешным; у нее появилось предчувствие, что этот человек принесет ей несчастье, хотя пока у нее не было никаких оснований так считать.
      – Мисс Микаэлс?
      Рейн вздрогнула, услышав хриплый голос над ухом.
      – Да, я Рейн Микаэлс, – отозвалась она, делая попытку встать.
      На ее плечо легла рука и мягко удержала.
      – Не надо, сидите. Я доктор Андерс. Я пришел посмотреть нашего мальчика.
      Рейн с тревогой посмотрела на доктора.
      – Как он, доктор? Только честно.
      Андерс хмуро взглянул на нее. Вид у него был усталый, белый халат имел несвежий вид – очевидно, сегодня у него был нелегкий день.
      – Мы сделали все, что могли. Сейчас наша главная забота – не допустить заражения крови.
      – А это может случиться?
      – Будем надеяться, что нет, – пожал он плечами.
      Рейн постаралась сдержать дрожь в голосе.
      – А какие у него повреждения, помимо тех, что видны на лице и теле?
      Доктор Андерс тяжело вздохнул.
      – Сломано несколько ребер, одно из них чрезвычайно близко от легкого, имеются внутренние повреждения.
      – Понятно. – Рейн нервно теребила влажную салфетку, пока она не превратилась в бесформенные клочки.
      Доктор сочувственно посмотрел на нее. Такая женственная, хрупкая – и такая измученная.
      – Постарайтесь не терять надежды. Он молод, и он боец. Если учесть, в какую передрягу он попал, то можно сказать, что его состояние довольно-таки приличное. Я хочу сказать, что ему пока не требуется интенсивное лечение. – Доктор замолчал, затем добавил, как бы вспомнив что-то важное: – Кстати, здесь будет дежурить медсестра. Это приказ мистера Эллиота.
      Дрожь пробежала по телу Рейн. От одного лишь упоминания этого имени ее бросило в жар.
      – Но… но в этом нет необходимости, – возразила Рейн. – Я не собираюсь его покидать.
      – Не волнуйтесь, вы тоже понадобитесь. – Взгляд доктора потеплел. – Почему бы вам не отдохнуть немножко? Сейчас вы переживаете и волнуетесь, а это вряд ли прибавит вам сил. – Видя ее колебания, добавил: – Обещаете?
      Рейн кивнула.
      – Спасибо, доктор, обещаю.
      Однако Рейн долго не могла заставить себя уйти. Она не знала, сколько времени провела у постели брата, глядя на него и печалясь. Наконец, почувствовав, что долго так не выдержит, она поцеловала Тодда и направилась к выходу.
      Рейн открыла дверь и, еще не успев никого увидеть, услышала голос:
      – Вы позволите угостить вас кофе?

      Ее щеки вспыхнули румянцем, а сердце замерло в груди, когда она увидела его. Он стоял, небрежно прислонясь к стене. При ярком свете он выглядел весьма впечатляюще. А его глаза… Это были совершенно необычные глаза! Как она раньше этого не заметила? Голубые? Нет, серые, быстро поправила она себя. О Господи! Она и в самом деле теряет голову! Ну как можно думать о его глазах в такой момент!
      Рейн прерывисто вздохнула и впилась ногтями в ладонь. Меньше всего она хотела бы снова увидеть Эша Эллиота. Она просто не в состоянии противостоять этой властной личности.
      Но должна ли она отказывать ему?
      Она не желала сама себе признаться в том, что Эш Эллиот ее заинтересовал.
      Он стоял перед ней, загородив дорогу, и когда Рейн сделала попытку обойти его, пальцы Эша сжали ее обнаженную руку. Рейн вздрогнула, когда его мозолистая рука коснулась ее нежной кожи.
      – Так как?
      Она отвела взгляд в сторону.
      – Пожалуй, нет. Мне пора возвращаться, – пролепетала она, чувствуя, как от его прикосновения по коже побежали мурашки.
      Эш держал ее руку, удивляясь, какая она хрупкая, мягкая и нежная.
      – Почему?
      Его прямота застала Рейн врасплох, и ей потребовалось какое-то время, чтобы собраться с мыслями.
      – У меня был трудный день, вот почему. – Кажется, ей удалось произнести эти слова холодным, строгим тоном, и она подумала, что может гордиться собой.
      – У меня тоже был трудный день, – не отступал Эш, продолжая ее удерживать. У нее большие и удивительно красивые глаза, подумал он. Если он проявит слабость, то может в них утонуть.
      Рейн никак не отреагировала на его слова, и он, улыбаясь, добавил:
      – Поверьте, чашка горячего кофе – это то, что требуется в подобной ситуации.
      Сопротивление Рейн начало слабеть. Но нет, она вовсе не желает сдаваться! А затем пришла мысль: может, она ведет себя глупо? Может, это единственный шанс выяснить подробности катастрофы, в которой пострадал Тодд? А в это время внутренний голос уговаривал ее отклонить предложение Эша… и постараться найти причину для отказа.
      Эш посмотрел на пульсирующую жилку на ее шее, и ему захотелось ее поцеловать.
      – Прошу вас, пойдемте.
      Боже, как трудно отказаться!
      – Послушайте, мистер Эллиот, я…
      – Называйте меня просто Эш.
      Рейн уже открыла рот, чтобы возразить, но затем вдруг решила, что, кажется, слишком остро реагирует на него. Ведь это простая вежливость, и ничего более. В конце концов, он босс Тодда. Вероятно, он просто проявляет к ней сочувствие. Опять же речь ведь идет всего лишь о чашке кофе, а не о предложении разделить с ним ложе!
      Похоже, их мысли в какой-то момент пересеклись, поскольку Эш насмешливо улыбнулся:
      – Уверяю, у вас нет причин для беспокойства. У меня иммунитет к любовным связям.
      Он весело, от души расхохотался, однако Рейн это не убедило. Хотя он явно поддразнивал ее, она ему не верила.
      И тем не менее неожиданно для себя улыбнулась.
      – Ладно, – сдалась она, игнорируя странный трепет, пробежавший по телу.
      Наконец-то Эш с неохотой отпустил ее руку и спросил все тем же шутливым тоном:
      – Вы всегда такая правильная? Или только со мной?
      Боже, какая самоуверенность!
      – Вы льстите себе, мистер Эллиот, – строго проговорила Рейн. У нее вдруг появилось желание послать его ко всем чертям.
      Рейн не могла знать, какая реакция может последовать в ответ на ее резкую реплику, однако смеха она не ожидала. Эш запрокинул голову и снова расхохотался, не на шутку смутив Рейн.
      – Запишите очко на свой счет, – весело продолжил он, ведя ее к выходу. Затем уже более серьезным тоном добавил: – Здесь недалеко есть симпатичный тихий ресторанчик. Мы сейчас поедем с вами туда.
      Похоже, Эш даже мысли не допускал, что Рейн станет возражать. Он подвел ее к лимузину – блестящему темно-бордовому «линкольну-континенталь» – и, удостоверившись, что она удобно расположилась на бархатном сиденье, уселся за руль, вывел машину со стоянки и влился в транспортный поток.
      Рейн сидела чопорно и прямо, стараясь не смотреть на сильные, умелые руки, небрежно сжимающие рулевое колесо. Она сосредоточила все внимание на том, что видела за окном автомобиля. Небольшой техасский городок показался ей весьма приятным. Раньше она завидовала Тодду, когда он перебрался в этот своеобразный город. Это было идеальное место для жизни, но не для человека ее профессии. Ей требовался огромный город, хотя временами она уставала от людей, от сутолоки и уличного шума.
      Единственное, что ей не нравилось в этом городе, так это повышенная влажность воздуха. Порой она была просто невыносима. Как, например, сейчас. Хотя день уже клонился к вечеру, солнце еще припекало, и было отчаянно жарко и душно. И будет еще хуже, поскольку сейчас лишь середина июня.
      Спустя несколько минут напряжение, которое испытывала Рейн, достигло предела. Она изо всех сил старалась не думать о человеке, сидящем рядом, не замечать запах его тела, не ловить на себе его взгляд.
      Рейн не могла понять, что с ней происходит. У нее полыхали щеки, и она в смятении заерзала на мягком сиденье. Почему она не может заставить свое сердце биться не так громко?
      Надо взять себя в руки. Неужели она готова потерять голову?
      – Сейчас получше себя чувствуете? – нарушил молчание Эш.
      Внезапно Рейн ощутила, как к горлу подступают слезы. Она не могла произнести ни слова, боясь расплакаться. Рейн попыталась скрыть свое состояние от Эша, уткнувшись лицом в стекло.
      Наконец, справившись с приступом отчаяния, она сумела прошептать:
      – Я… я чувствую себя хорошо… Спасибо.
      Однако ее слова не ввели Эша в заблуждение. Он слышал ее прерывистое дыхание и почувствовал, что она готова разрыдаться.
 
      Хозяйка ресторана проводила их к уютному столику в углу. Они сели, и Эш заказал две чашки кофе.
      – Не хотите что-нибудь съесть? – негромко спросил Эш, глядя на Рейн и любуясь ее красотой. Рейн казалась ему воплощением девичьей хрупкости и невинности. На нежной коже ярко выделялись темные круги под глазами. Неожиданно Эш задал себе вопрос, правильно ли он поступил, приведя ее сюда.
      Рейн покачала головой.
      – Нет, я не в состоянии сейчас проглотить даже кусочек.
      Встревоженный ее бледностью, Эш схватил графин с ледяной водой и наполнил стакан.
      – Выпейте это, – приказал он, протягивая ей воду.
      Когда она брала стакан, их пальцы соприкоснулись. Эша удивила собственная реакция – он покраснел и отвернулся, успев, однако, встретиться с ней взглядом. Он почувствовал, как между ними проскочила таинственная искра.
      Рейн с трудом удержалась, чтобы не потянуться к Эшу и не обнять его за шею. Она чуть ли не физически ощущала тепло его тела под рубашкой. Было бы так уютно оказаться в его объятиях. Ей хотелось сказать: «Обними меня. Мне страшно». Поняв, что эмоции способны сыграть с ней предательскую шутку, Рейн заставила себя обратиться к разуму. Боже, как она могла даже подумать о таком! Но уже в следующее мгновение она призналась себе, что не в состоянии владеть собой, что мир вокруг нее рушится и она не знает, как ей жить дальше.
      – Мне уже лучше, – улыбнулась она. – В какой-то момент мне стало дурно, но сейчас все прошло.
      – Хорошо. – Эш с облегчением увидел, что ее щеки порозовели. И вдруг он представил себе ее обнаженное тело, вольготно раскинувшееся на ковре. Боже милосердный! Он резко отвернулся и сосредоточил внимание на официантке, которая разливала в чашки кофе. Довольно резко заявив ей, что им ничего больше не требуется, он глотнул обжигающий напиток.
      Пока Эш пил кофе, Рейн беззастенчиво рассматривала его. Он оказался даже красивее, чем ей показалось вначале, – если это вообще возможно. Синие брюки и легкая голубая рубашка обрисовывали сильное, мускулистое тело. Сноп света, падающий на его голову, позолотил густые темно-каштановые волосы. Судя по загару, он много времени проводил на воздухе.
      Возраст его определить было нелегко. Рейн разглядела небольшие морщинки вокруг глаз и предположила, что ему где-то от тридцати пяти до сорока лет.
      К какому типу мужчин он относится? Ну, во-первых, он упрям. В этом Рейн успела убедиться. Кроме того, он, похоже, привык все делать по-своему и высокомерен. В настоящую минуту по его лицу мало что можно было сказать. Но если судить по гранитной твердости челюсти, он не из тех людей, что идут на компромисс. И ко всему прочему он производил впечатление умного и делового человека.
      Эш поднял глаза и встретил ее изучающий взгляд. Рейн густо покраснела, а он засмеялся, отчего сразу показался ей моложе и добрее.
      – Не беспокойтесь, ваше любопытство останется безнаказанным, – поддразнил он. – Хотя мне представилась возможность разглядывать более приятные вещи.
      Пытаясь справиться со смущением, Рейн выпалила первое, что пришло в голову:
      – Вы испытываете самолеты или весь день сидите за письменным столом?
      Он улыбнулся.
      – И то и другое. И еще, я думаю, вы могли бы назвать меня заядлым фермером. У меня сто пятьдесят акров земли к северу отсюда, – охотно сообщил он. – И при каждом удобном случае я несусь туда.
      – О! – Теперь по крайней мере ясно, откуда у него этот приятный загар.
      – Вы сказали «о!», словно это вас удивило.
      – Признаюсь, да.
      – Удовлетворите мое любопытство. Почему?
      – Ну, хотя бы потому, что я давно убедилась: пилотов не интересует ничто, кроме полетов, – с горечью произнесла она.
      – Вы говорите о своем брате, разумеется?
      – И об отце. – Рейн тяжело вздохнула и нахмурилась.
      Эш молчал, надеясь, что она захочет поговорить об отце, но она не произнесла больше ни слова, и тогда он заговорил сам, чтобы прервать возникшую неловкую тишину.
      – Я могу признаться вам, что фермерство в моей жизни не главное. Главное – это полеты. – Он пожал плечами. – Когда поднимаешься в воздух, испытываешь такое чувство, которое невозможно объяснить тому, кто сам его не испытал.
      Типичный летчик-испытатель, грустно подумала Рейн. Это особая порода людей, они все сделаны из одного теста.
      – То же самое говорил и мой отец и в результате заплатил за это жизнью, – взволнованно проговорила Рейн. – А теперь вот… мой брат.
      – Боже мой, Рейн, я так сожалею, – сочувственно произнес Эш.
      Он впервые назвал ее по имени. В его устах это звучало как-то странно.
      Затем, спохватившись, что ее мысли приняли опасное направление, она взбунтовалась. Надо держаться подальше от этого человека! Имя этому человеку – Беда с большой буквы.
      Пытаясь взять себя в руки, Рейн прошептала:
      – Все в порядке. Это было давно.
      – Вы должны верить, что Тодд поправится.
      На Рейн снова накатила паника.
      – Я должна в это верить… иначе сойду с ума. – Она помолчала, уставившись в чашку и механически двигая ее по блюдцу. – Но как только вспомню о том, какие ранения он получил… – Голос ее пресекся, глаза потемнели от страха. Спустя несколько мгновений она извиняющимся тоном добавила: – Простите, обычно я не столь слезлива. – Правда, она умолчала о том, что обычно не исповедуется перед человеком, которого только что встретила и которому не слишком доверяет.
      Эш смотрел на блестящие слезинки на ее ресницах и чувствовал, что у него путаются мысли.
      – Полно, не извиняйтесь. Тодд – борец. Он все преодолеет. – Эш не мог оторвать взгляда от Рейн.
      О, эта женщина произвела на него сильное впечатление. Может, причина заключалась в ее сдержанности, даже неприветливости? Или это просто маска, под которой она прячет свой истинный характер? Впрочем, какая разница! В его жизни нет места женщинам, сурово напомнил он себе. Уже давно он не заводил серьезных отношений с представительницами прекрасного пола. Те, с кем он иногда имел дело, лишь помогали ему расслабиться – и только.
      В течение последних лет его беспокоил некий изъян в его организме – он не переносил присутствия женщины дольше двух-трех часов. Он полагал, что где-то внутри его разомкнулись какие-то контакты и все его чувства и стремления угасли навсегда.
      И вот теперь появилась эта женщина, и чувства его вновь ожили и начали досаждать. Это было неожиданно и несправедливо. И тем не менее он загорался всякий раз, стоило ему посмотреть на нее.
      Его вернул к действительности негромкий голос Рейн – она попросила официантку налить ей в чашку кофе.
      Сделав глоток, Рейн наконец отважилась задать мучивший ее вопрос:
      – Расскажите мне, пожалуйста, как все это случилось… Я имею в виду аварию.
      Эш вздохнул. Ему страшно не хотелось посвящать Рейн в детали, ибо он отдавал себе отчет в том, что это лишь усилит ее страдания. Однако у него не было выбора. Она услышит это если не от него, так от кого-то другого. Что ж, он примет ответственность на себя.
      – Мы с вашим братом знакомы давно, – начал он. – Чтобы быть точным, со времен Вьетнама. Тодд спас мне жизнь…
      – Продолжайте.
      – Поэтому, когда он пришел ко мне и попросил работу, я не смог ему отказать. Я ведь его должник. Вот так все и началось.
      – Лучше бы вы ему отказали, – сердито ответила Рейн.
      Эш нахмурился, однако продолжал говорить ровным, спокойным тоном.
      – Я могу вас понять. – Он пожал плечами. – Большинство женщин испытывают те же чувства.
      – Во всяком случае, – сверкнула глазами Рейн, – я готова пожертвовать чем угодно, лишь бы Тодд нашел себе другую работу. Только не полеты! Я умоляла его не возвращаться в авиацию, но он и слышать об этом не хотел. – В ее голосе послышалось отчаяние.
      – Как я уже говорил, это наша жизнь, – терпеливо пояснил Эш. – Тут ничего не поделаешь. Это как наркотик. Единожды попробовав, ты уже не можешь от этого отказаться.
      Рейн передернула плечами.
      – Ну а как говорила вам я, я всегда ненавидела этот образ жизни и ненавижу его сейчас!
      «Можно считать, она тем самым признает, что думает о тебе, старина», – успокоил себя Эш.
      – Разумеется, это ваше право. – Эти слова Эш произнес спокойно, но внутри кипела обида.
      Повисло молчание.
      «Он наверняка меня презирает, – решила Рейн. – Что ж, это даже хорошо. Теперь мы оба знаем, на каких позициях стоим».
      Он первым нарушил молчание.
      – Вы знали, что одно время у Тодда были проблемы с… выпивкой?
      Этот вопрос, сформулированный столь деликатно, заставил ее сердце гулко забиться.
      – Разумеется, знала! – бросилась в атаку Рейн. – Но почему вы спрашиваете об этом? Какое отношение прошлое имеет к настоящему? – Каждая новая фраза ее звучала громче предыдущей.
      Эш отвел глаза.
      – Вероятно, никакого. Ладно, забудьте об этом! Я не должен был задавать подобных вопросов.
      – Нет, я не забуду! – рассердилась Рейн.
      Ответом ей была тишина.
      Рейн больше не могла оставаться в неведении. Она обязана все выяснить. Облизав пересохшие губы, она неуверенно проговорила:
      – Он… он, случайно, не… – Рейн запнулась. Боже, задать вопрос оказалось труднее, чем она думала. Однако она должна знать наверняка. – Он, случайно, не пил, когда…
      Она прониклась презрением к себе за то, что усомнилась в невиновности Тодда. Но когда ее брат вернулся из Вьетнама, он вел себя безобразно. Он пристрастился к зелью и моментально растранжирил все свои деньги. В результате Рейн вынуждена была ему помогать. Никакие ее слова и уговоры не помогали. Но ведь это было давно. С тех пор он изменился.
      Лицо Эша подобрело, когда он увидел страх и отчаяние на ее лице.
      – Я знал давно о пристрастии Тодда к бутылке. Во всем виноват Вьетнам. Но сейчас вы можете быть спокойны – он совсем не пил.
      Рейн облегченно вздохнула.
      – Слава Богу.
      Эш раскурил сигарету и затянулся.
      – Вам может задать тот же вопрос, что задал я, полковник Джексон, который расследует происшествие.
      – Но почему?
      – Бюро расследований не оставит неподнятым ни одного камня. Они всегда копают глубоко. Так что будьте готовы к встрече с Джексоном, если мне не удастся удержать его подальше от вас.
      Рейн улыбнулась.
      – Спасибо за предупреждение, но я думаю, что смогу справиться с чем угодно теперь, когда знаю, что Тодд не пил, хотя в глубине души я и сама это знала. Но я должна быть уверена, что катастрофа произошла не по его вине.
      Она замолчала, увидев огорченное выражение на лице Эша, но упрямо продолжила:
      – В течение последних двух лет Тодд выглядел гораздо счастливее, чем прежде. Хотя я огорчена, что он снова стал летать, похоже, в его душе воцарился мир. И, зная его честность, я уверена, что он не стал бы отпираться, если бы авария произошла по его вине. Даже сейчас я не могу в это поверить.
      – Забудьте о выпивке. – Эш проговорил это резко, отрывисто. – Это здесь ни при чем. – И после паузы сердито добавил: – Что мне следовало в первую очередь сделать, так это призвать вас не загружать свою голову скоропалительными выводами.
      Рейн попыталась осмыслить его слова. Может, она слишком рано успокоилась? У нее снова противно заныло под ложечкой.
      – Что вы хотите этим сказать?
      – Я не знаю другого способа сообщить вам неприятную весть, иначе как сказать об этом прямо. – Он замолчал, видя, как бледность покрывает ее лицо. – По общему мнению, ошибка в оценке ситуации не только стала причиной тяжелого ранения Тодда, но и повлекла за собой потерю ценного самолета.
      – Но… я думала… – Сердце в груди Рейн бешено застучало.
      Эш продолжил, словно Рейн его и не прерывала:
      – Это была техническая ошибка. Тодд пытался осуществить посадку, которую даже при благоприятном раскладе весьма трудно было бы осуществить. Он слишком жестко ударился о полосу, и это вызвало поломку шасси. Если бы он шел на посадку так, как его учили, мы уверены, что катастрофы бы не произошло.
      – Кто это «мы»? – Голос ее был тих и безжизнен.
      Эш вздохнул. Похоже, вся эта история оборачивается хуже, чем он ожидал.
      – Я и комиссия по расследованию штаба военно-воздушных сил. Тодд испытывал штурмовик «А-7». Всякий раз, когда происходят аварии их самолетов, они подключаются к расследованию.
      – Почему вы так уверены в виновности Тодда? – Рейн не узнавала свой голос – настолько он изменился.
      – Я видел аварию. Я пережил ее вместе с ним. – Он снова вздохнул и провел пальцами по гриве густых каштановых волос. – Я видел, как он приземлился и лишь чудом не погиб при этом. – Голос его звучал ровно, бесстрастно.
      Ресницы Рейн взметнулись вверх.
      – Вы говорите, что согласны с заключением?
      Эш помолчал, будто взвешивая каждое слово, прежде чем ответить.
      – Я был там в это время, Рейн. Судя по всему, аварии можно было избежать.
      Губы Рейн дрожали, но она усилием воли подавила панику.
      – Я вам не верю! Тодд был отличным пилотом, добросовестным до педантизма. Он никогда бы не пошел на нарушение инструкции. Вы ошибаетесь. Он не виноват!
      – Если он невиновен, ему ничто не грозит.
      – А если виновен?
      – Если комиссия докажет, что причина аварии произошла из-за его халатности, Тодд, вероятно, больше не будет летать.
      Рейн вдруг показалось, что из помещения внезапно выкачали весь воздух и она сейчас задохнется.
      – О Господи! – простонала она, удерживая себя от того, чтобы не вскочить и не постараться как-то одолеть боль, причиненную словами Эша.
      Эш видел страдания на лице Рейн, видел, как она задрожала. Ему вдруг захотелось сжать ее лицо в ладонях и успокоить ее.
      Похоже, она была близка к обмороку.
      – Рейн…
      Он должен ей объяснить, что его руки связаны, он просто выполняет свою работу. Но тут же пришла другая, не менее беспокойная мысль: «Черт побери, с какой стати я должен оправдываться перед этой женщиной? Ты можешь объяснить это себе, старый осел? Тебя до такой степени одурманили красивые груди и очаровательные ножки, что ты уже готов взять вину на себя. Никаких обещаний, никаких условий, никаких надежд на завтрашний день – разве не таким всегда был твой девиз? Чем Рейн Микаэлс лучше других?»
      Рейн заморгала, стряхивая слезы.
      – Пожалуйста, не говорите больше ничего. Я услышала вполне достаточно. – Она бросила на него гневный взгляд. – Я верю в профессиональные способности моего брата, равно как и в его невиновность. И в конце концов вы увидите, что он прав. А теперь, с вашего позволения, я возвращаюсь в госпиталь.
 
      Истощенная морально и физически, Рейн плюхнулась на широкий диван. После того как они с Эшем покинули ресторан, оба не обмолвились ни словом. И лишь когда они подъехали к госпиталю, Рейн вежливо поблагодарила его за кофе.
      Эш, похоже, хотел как-то успокоить ее, однако она дала ему решительный отпор. По ее разумению, контуры баталий были определены, пусть даже она была несправедлива и несдержанна. Тут она ничего не могла с собой поделать.
      Но, Боже, почему он так привлекателен?..
      Отбросив мысли об Эше Эллиоте, Рейн окинула взглядом комнату брата. Ну и бедлам, подумала она, поморщившись. Судя по всему, Тодд давненько не приводил квартиру в порядок. Пепельницы были переполнены окурками, повсюду валялись газеты и стояли грязные стаканы. Если даже спальня выглядела столь непрезентабельно, то можно себе представить, что творится в других комнатах.
      Рейн с трудом поднялась и проковыляла в гостиную, таща за собой тяжелую сумку. К ее удивлению, комната выглядела более-менее прилично. Поставив сумку на диван, Рейн, порывшись в ней, достала халат и быстро переоделась. Она босиком прошлепала в кухню и опять была приятно удивлена, обнаружив там чистоту и порядок.
      Быстро приготовив кофе, Рейн вернулась в комнату и села на диван, держа в руках чашку с ароматным напитком. И в этот момент громко зазвонил телефон. Она вздрогнула, и горячая жидкость выплеснулась ей на колени.
      – Ой! – вскрикнула она, вытирая обожженную ногу. Затем аккуратно поставила чашку на кофейный столик. Тодд… О Господи!
      – Алло, – шепотом произнесла она и затаила дыхание.
      – Где ты пропадаешь, черт возьми?
      Рейн слегка расслабилась и сказала со вздохом:
      – Прости, Росс, это долгая история. Сегодня был изнурительный, кошмарный день.
      – Я не разбудил тебя, надеюсь?
      – Нет, я только что вошла.
      – Я хотел позвонить тебе днем, но у меня не было возможности. В течение последних нескольких часов я звонил тебе каждые полчаса. Я еще в офисе и все время думаю о тебе с того самого момента, как мне позвонила Вэл.
      Рейн отчетливо представила себе Росса Томаса. Скорее всего он сидит за письменным столом и потягивает свое любимое виски с содовой. Он наверняка пытается, как обычно, делать сразу десять дел. Именно поэтому он сейчас, в возрасте пятидесяти лет, владеет сетью процветающих магазинов для богатых, капитал его составляет несколько миллионов. Казалось, у него никогда не иссякает запас энергии.
      – Тодд в тяжелом состоянии, Росс, – тихо проговорила Рейн.
      – Каковы шансы?
      Рейн потерла пальцами воспаленные глаза; было такое впечатление, будто в них насыпали песок.
      – Доктор полагает, что шансы у него неплохие, если не будет заражения. Ах, Росс, вид у него просто ужасный!
      – Тихо, успокойся, – строго произнес Росс. – Ты должна верить, что все кончится хорошо.
      – Я… я знаю, но это так трудно.
      – Как долго ты намерена там оставаться?
      Хотя вопрос был задан ровным голосом, подтекст его не вызывал сомнений, и у Рейн был готов ответ.
      – Столько, сколько потребуется, – не колеблясь, заявила она.
      – Я понимаю.
      Нет, Росс не понимал, Рейн была в этом абсолютно уверена. У него бизнес всегда стоял на первом месте. Он не понимал, как можно взять и уехать, бросив все дела, пусть даже в силу чрезвычайных обстоятельств. И не имел никакого значения тот факт, что все эти годы он был ее наставником и ему она обязана всем, чего достигла в жизни. И даже любя ее, он не понимал, как можно пренебречь своими обязанностями.
      Помолчав, Росс задал новый вопрос:
      – Ты не забыла, что у нас послезавтра встреча с Джулсом Бернсом? Надеюсь, ты помнишь, что я потратил немало усилий, чтобы уговорить его встретиться с тобой и посмотреть твои проекты? – Он помолчал. – Прошу тебя, не считай меня бесчувственным и жестоким, но не могла бы ты…
      – Нет, Росс, – перебила его Рейн. – Я не могу уехать. Не могу это сделать сейчас. До тех пор, пока не минует кризис у Тодда. Пожалуйста, передай мои извинения Джулсу.
      – Всегда Тодд… – Росс горько вздохнул.
      – Пожалуйста, Росс, не надо так. Ты думаешь, я не переживаю из-за того, что не смогу встретиться с Джулсом? Я понимаю, насколько он влиятелен, как много значит привлечь его для работы с моими моделями. Но пойми, Росс, только не за счет Тодда.
      Меняя тактику, Росс задал следующий вопрос уже более спокойным тоном.
      – Как дела с «Новым имиджем»?
      – Вэл временно возьмет это на себя.
      – А бутик?
      – Она справится и с этим, – ровным тоном проговорила Рейн.
      Некоторое время на линии не было слышно никаких звуков, кроме потрескивания.
      Наконец Росс спросил:
      – Ты хотела бы, чтобы я приехал?
      – Спасибо, но нет, не надо, – устало ответила Рейн.
      – Сожалею, если расстроил тебя.
      – Ничего, все в порядке. Я понимаю.
      – В самом деле? Едва ли.
      Молчание.
      – Мы скоро снова поговорим, – пообещал Росс напоследок.
      – Спасибо за звонок, Росс.
      – Я буду звонить и впредь.
      Рейн откинула голову на спинку дивана и глотнула кофе. Она чувствовала себя так, словно на плечи ей давила тяжесть всего мира. Росс, как нарочно, выбрал самое неудачное время для звонка. У нее и без того хватает проблем, и незачем добавлять к ним еще одну. Если бы она любила Росса и хотела выйти за него замуж, насколько проще была бы ее жизнь. Но она никогда этого не сделает. Она слишком дорожит своей свободой. Именно это она имела в виду, когда сказала Вэл, что для мужчин в ее жизни нет места.
      Внезапно почувствовав желание принять внутрь что-нибудь покрепче кофе, Рейн отставила чашку и направилась к импровизированному бару Тодда. Пошарив внутри, она отыскала бутылку ирландского ликера. Налив в чашку свежий кофе, она добавила в него немного ликера. Может быть, теперь ей удастся наконец расслабиться.
      Но вскоре Рейн поняла, что ее надежды не оправдались. Она не может отключить свой мозг и не думать о случившемся. Рейн даже стало жалко себя.
      Надеясь, что уж душ-то ей наверняка поможет, она направилась в ванную. Но и здесь она не нашла покоя. На сей раз перед ней то и дело возникало лицо Эша Эллиота. Спрашивается, ну почему этот человек так ее притягивает? Да, верно, он весьма привлекателен. И, пожалуй, она испытывает к нему влечение. Впервые в жизни ей встретился мужчина, который действовал не на ее разум, а на сердце.
      Рейн вышла из-под душа и стала энергично растираться полотенцем, надеясь таким способом отогнать мысли об Эше. Набросив халат, она вошла в спальню и, удобно устроившись на кровати, начала размышлять о том, почему ее влечет к этому человеку, если в нем воплощено все то, что ей не нравится в мужчинах. Он эгоистичен и дерзок, он щеголяет своим отношением к жизни: жить сегодняшним днем и не думать о том, что будет завтра. Эти мысли могут далеко ее завести, ведь она как бы признавала, что наличие устойчивого, а не случайного интереса к мужчине свидетельствует о предательской слабости ее натуры.
      Поскольку Рейн не желала повторять печальную судьбу матери, ей было очень трудно устанавливать длительные отношения с мужчиной. С любым мужчиной. Она всю себя отдавала работе и считала, что вполне счастлива. Если же временами ею овладевала тоска, она старалась загнать ее поглубже и скрывала от других как какую-то постыдную тайную болезнь.
      И хотя Рейн не так много размышляла на эту тему, она пришла к выводу, что никакой мужчина ей не страшен, если она не утратит бдительности. Сейчас она не была в этом уверена. Все распадалось, рушилось, выходило из-под контроля. Уткнувшись лицом в подушку, Рейн разрыдалась.

      Эш проснулся с ощущением того, что его голову кто-то использовал в качестве боксерской груши. Он зевнул и медленно сел, расправляя затекшие мышцы. Затем, нагишом проследовав в ванную, встал под душ, надеясь, что это его взбодрит и вернет к жизни.
      Спустя несколько минут он прошел на кухню и включил кофеварку. В ожидании кофе он вытащил сигарету и, раскурив ее, сделал несколько затяжек. Душ не помог, и самочувствие не улучшилось.
      Нужно выбраться из города. Доставив Рейн Микаэлс в госпиталь, он поехал в свой офис, чтобы все обдумать и собраться с мыслями. Однако ничего хорошего из этого не вышло. Его мысли хаотично метались, и он не мог привести их в порядок. Полночи он не спал, глядя в темноту и не переставая курить. И вот теперь он должен возвращаться в Тайлер и приступать к своим обязанностям. О Господи!
      Эш застонал, снова затянулся сигаретой, перекинул ее в угол рта и снова глотнул кофе. Пепел упал с догоревшей сигареты на новые джинсы и прожег в них дырку.
      – Черт побери! – пробормотал Эш и стряхнул пепел прямо на пол. После чего раздраженно вскочил на ноги, оттолкнул кресло и, выбегая из комнаты, снова выругался.
      Да что такое с ним происходит, в конце концов! Даже перед рискованным полетом он никогда так не нервничал.
      Однако в глубине души он знал причину своей нервозности. Рейн Микаэлс – это раз. Тодд и авария – это два. Комиссия, расследующая инцидент, – это три. На последние два момента он воздействовать не мог. Что же касается Рейн Микаэлс, то он вынужден был признать, что она полностью овладела его мыслями.
      Эш покачал головой, сошел с крыльца и быстрым шагом двинулся через двор к ограде из колючей проволоки. Схватившись рукой за стойку забора и поставив ногу на нижнюю проволоку, он посмотрел в ту сторону, где мирно паслось стадо коров. При виде этой идиллической картины Эш начал успокаиваться.
      Лучи солнца пробивались сквозь марево облаков, но утренний воздух был прохладен и студил кожу. Эш глубоко вздохнул. Вот он, его дом, его убежище, его пристанище. Он приезжал сюда всякий раз, когда у него возникали проблемы и когда ему нужно было поразмышлять о жизни вдали от городской суеты.
      Эш окинул взглядом огород, который тянулся на несколько ярдов. Он зашагал вперед по утренней росе и вскоре остановился у начала полосы, на которой весной зазеленеет кукуруза. Нагнувшись, он взял пригоршню тучной земли и пропустил ее сквозь пальцы. Она текла, словно песок в песочных часах.
      – Когда все другое тебя подведет и обманет, ты всегда найдешь здесь приют, – проговорил он вслух, копаясь в земле. И это было правдой. Убирать урожай: кукурузу, помидоры, горох и другие овощи – было для него лучшим лекарством.
      После изнурительной рабочей недели он натягивал старые джинсы и часами копался в земле, до тех пор, пока его мышцы не начинали молить об отдыхе. Зато вечером, после теплого душа, его тело обретало удивительную, ни с чем не сравнимую легкость, а мозг начинал работать ясно и четко.
      Внезапно устыдившись того, что бесцельно возится с землей, он распрямился и заровнял ногой ямку. Затем, бросив взгляд на ангар, где находился его личный самолет – одномоторный «чероки», – направился в дом.
      Но уже через пару шагов остановился – его ноздри уловили аппетитный аромат бекона.
      – Что за чертовщина? – удивился он.
      Для прихода экономки было слишком рано, она никогда не появлялась раньше полудня. Нахмурившись, он в мгновение ока преодолел оставшиеся несколько ярдов и с громким топотом вошел в дом.
      – Ой, доброе утро, Эш! – приветствовал его веселый звонкий голос.
      Эш едва не выругался, но все же сумел в последний момент сцепить челюсти и сдержать гнев. Как можно спокойнее он спросил:
      – Ли, что ты здесь делаешь?
      Женщина засмеялась, правда, несколько принужденно.
      – Разве ты не видишь? Я готовлю тебе завтрак.
      Эш облокотился о дверной косяк и в упор посмотрел на нее.
      – Откуда ты узнала, что я здесь?
      Женщина беспечно пожала округлыми плечами и повернулась к нему спиной, чтобы вынуть бекон из шипящего жира.
      Эш хмуро смотрел на Ли Харди. По меркам любого мужчины, ее вполне можно было назвать красивой. Она жила по соседству и владела двадцатью акрами земли. Эш познакомился с ней на пикнике у соседа два года назад. Ранчо перешло к ней по наследству после безвременной кончины ее отца. Эш проникся к ней сочувствием и однажды пригласил в ресторан. Он относился к ней по-дружески, и не более того.
      Эш знал, что Ли в него влюблена. Однако он не хотел связывать себя никакими узами и обязательствами. Ни с кем. И с самого начала прямо сказал ей об этом.
      Поначалу все шло хорошо. Но с каждой новой встречей она становилась все более капризной, вела себя все более по-хозяйски. И вот сейчас она оказалась у него в доме без приглашения, даже не поставив его в известность.
      Справившись с беконом, Ли медленно повернулась к нему. Эш вздохнул.
      – Ли, ответь наконец на мой вопрос. Откуда ты узнала, что я здесь?
      На ее смуглом лице появилась растерянность.
      – Я… я не знала, – заикаясь, проговорила она. Но, увидев сердитый взгляд Эша, начала торопливо объяснять: – Я хочу сказать, что вчера я проезжала мимо и увидела твою машину. – Она смущенно улыбнулась. – Мне захотелось сделать тебе сюрприз – своим визитом и готовым завтраком. – И после паузы добавила: – Ну что ты смотришь на меня так, будто я совершила преступление?
      – Проклятие, Ли! Да потому, что я дорожу своей независимостью и уединением! Если бы я захотел… – Эш оборвал себя, увидев, что глаза Ли заволакиваются слезами. – Ладно, хватит, – буркнул он, отворачиваясь.
      – Эш, что-то случилось? – тихо спросила она. – Ты никогда не возражал против моих неожиданных визитов… Раньше ты бы уже слопал всю еду и потащил меня в спальню. – Она шмыгнула носом. – Я не понимаю…
      Зато Эш все отлично понимал. Что-то точило его внутри. Вздохнув, он медленно преодолел расстояние от двери до стола и тяжело опустился на стул.
      – Дело не в тебе, Ли… Дело во мне.
      У Ли задрожал подбородок.
      – Ты хочешь сказать… Ты больше меня не хочешь?
      – Ли, не надо об этом. Не сейчас.
      – В чем дело? Я стала вдруг недостаточно хороша для высокомерного летчика-испытателя? Недостаточно аппетитна?
      – Ради Бога, Ли, дело совсем не в этом! – И это действительно было так. Он уважал и ценил ее. В этом плане ничего не изменилось. Но она ведь не была Рейн Микаэлс!
      – По крайней мере давай позавтракаем, прежде чем я уйду.
      – Нет! – решительно отчеканил Эш. Затем, стараясь говорить как можно мягче, добавил: – Спасибо за завтрак. Однако я должен принять душ и отправиться на плантацию. Я уже и так задержался.
      – Я могу потереть тебе спину, – промурлыкала Ли, перестав хлюпать носом.
      Терпение Эша лопнуло.
      – Да не нужны мне твои услуги! Во всяком случае, не сейчас! И вообще тебе пора домой.
      Глаза Ли Харди превратились в узенькие щелки, она расправила плечи и гордо вздернула подбородок.
      – Я не дура! – выкрикнула она. – И не надо болтать всякие глупости! Я уже поняла, что кто-то согревает твою постель! Господи, – презрительно добавила она, – мне некого винить, кроме самой себя! Я должна была прислушаться к советам, которые мне давали умные люди!
      – Ли…
      – Меня предупреждали, что женщины никогда не говорят тебе «нет» и стоит тебе шевельнуть мизинцем, как они тут же укладываются в твою постель. – Она вызывающе посмотрела на него, давая возможность опровергнуть ее заявление.
      – Может, это и так, но это не имеет отношения к тебе. Мы друзья, Ли, и только. И мы ими останемся, если ты этого захочешь. – Эш постарался сказать все это как можно мягче.
      – Ты скотина, Эш Эллиот! – запальчиво крикнула Ли. – Ты… ты… – Она безуспешно пыталась сорвать с себя фартук.
      Не желая оправдываться или что-то объяснять, Эш поднялся и направился в гостиную. На пороге он остановился и повернулся к ней.
      – Ли, прежде чем мы наговорим друг другу такого, о чем впоследствии будем жалеть, почему бы тебе не отправиться домой? Мы можем поговорить позже, когда ты успокоишься.
      – Нет, у нас не будет никаких разговоров. Я не хочу тебя больше видеть!
      Развернувшись, Ли выскочила из дома, громко хлопнув дверью.
      Удостоверившись, что Ли уехала, Эш медленно вернулся к столу и опустился на стул. Все так же хмурясь, потянулся за очередной сигаретой. Она показалась ему отвратительной на вкус, и Эш смял ее, поднялся и направился в спальню.
      Однако он успел сделать не больше двух-трех шагов, как зазвонил телефон. Эш вернулся в кухню.
      – Да! – рявкнул он, подняв трубку.
      – Я сдаюсь! – услышал он, после чего последовал веселый смех.
      Эш тоже рассмеялся, испытав облегчение.
      На другом конце провода находился Микки Макадамс, известный в кругу друзей как Мак. Они вместе прошли Вьетнам и с тех пор стали близкими друзьями. Мак был высокий, жилистый, с рыжими волосами и веснушками на носу. Он был талантливым механиком и пилотом и перевозил грузы для компании в любое место независимо от степени риска. Эш много раз говорил другу, что когда-нибудь ему так прищемят хвост, что даже он, Эш, не сможет помочь.
      Мак постоянно разыгрывал Эша. Сегодняшний звонок не был исключением.
      – Что, старина, похоже, дела не слишком хороши?
      – Ты правильно понял.
      – Что стряслось?
      – «А-7» разбился и сгорел.
      – Ах, черт побери!
      – Я выразился бы даже покрепче.
      – Это первая твоя потеря?
      – Да.
      – Летчик погиб?
      Эш тяжело вздохнул.
      – К счастью, нет. Пока, во всяком случае. Но состояние тяжелое.
      – Я его знаю?
      – Да. Это Тодд Микаэлс.
      – Проклятие! Кто бы мог подумать! Он ведь один из лучших. Если я правильно помню, он спас твою задницу во Вьетнаме.
      – Совершенно точно.
      – Представляю, как там комиссия по расследованию сейчас шурует.
      – Ты правильно представляешь.
      – Да, дела… Чья вина?
      Эш перебросил трубку к другому уху.
      – Судя по всему, виноват Микаэлс, но расследование еще не закончено.
      – Я могу чем-нибудь помочь?
      – Нет. Разве что снабдить меня холодным пивом.
      – Это само собой, и ты это прекрасно знаешь.
      Меняя тему разговора, Эш спросил:
      – А как поживаешь ты?
      Мак негромко хмыкнул.
      – Все по-старому, ничего не меняется.
      – Я хотел бы, чтобы и моя жизнь была такой же стабильной.
      Мак засмеялся.
      – Тебе нужно только одно, дружище. Почему ты не привезешь… как там ее – Ли, кажется? – и не покажешь нам?
      – Это невозможно, – вздохнул Эш.
      – Что ты под этим подразумеваешь?
      – Мы больше не встречаемся.
      – М-м, ты меня удивляешь. У нее был такой вид, будто ты уже сделал ей предложение.
      – Ну, Мак, ты ведь меня хорошо знаешь. По крайней мере должен знать.
      – Ну, я все еще продолжаю надеяться.
      – Сделай мне одолжение, похорони свои надежды.
      – Появился кто-то еще? Я не помню, чтобы ты долго обходился без женщины.
      Эш засмеялся.
      – Черт побери, старик, я никогда тебе не говорил, что ты слишком любопытен?
      – Вздор!
      – Послушай, Мак…
      – Перестань! Я знаю, что есть вещи, о которых ты мне не говоришь.
      – Нет-нет, я не попадусь в старую ловушку. Перестань играть роль Купидона, ладно?
      – Ну Бог с тобой! Не знаю, с какой стати я пытаюсь тебе помочь. Ты безнадежен, и скорее всего у тебя никогда не будет семьи и дома.
      – Это верно. Мой дом – небо.
      – Ладно, когда у тебя закончится вся эта бодяга, приезжай, мы тебя ждем.
      – Договорились.
      Эш повесил трубку и посмотрел на часы. Утро было в самом разгаре. Если он собирается приступить к работе до полудня, то следует поторопиться.
      Во время бритья его мысли снова вернулись к Ли Харди. Недавняя сцена оставила в его душе неприятный осадок. Но теперь ничего не изменишь. Это назревало уже давно. Он был однажды женат, но больше этого не будет. Его бывшая супруга пыталась втянуть его туда, куда он не хотел, и результат оказался фатальным. Женитьба – это обязательства и постоянные жертвы. А ему это совсем не нужно.
      Однако если и существует женщина, которой удалось бы заставить его изменить свое решение, то она должна быть похожа на Рейн Микаэлс, улыбнувшись, заключил Эш. Ее холодная красота явно бросала ему вызов. Он желал ее. Она горячила его кровь, как ни одна другая женщина. И это не давало ему покоя.
      Он хотел, чтобы ничто не мешало ему летать. Полеты были смыслом его жизни. Соперничать с этой страстью могло только ранчо, но и оно стояло лишь на втором месте.
      Однако, встретив Рейн Микаэлс, он сразу понял, что она совсем не похожа на других. Он никогда не испытывал столь мгновенного и сильного влечения к женщине. Но даже теперь главными для него оставались свобода и независимость. Ему нравился его образ жизни, он привык к одиночеству. Работа его была связана с постоянным риском, и в такой ситуации лучше жить одному.
      Разве не успел он убедиться в этом за долгие годы полетов?
      Спустя час его «линкольн» остановился около госпиталя. Боже милосердный, сделай так, чтобы Тодду стало лучше! Увидит ли он Рейн? И если увидит, захочет ли она с ним разговаривать? Он сердито фыркнул, подумав, что ему в голову лезут всякие дурацкие мысли, вылез из машины и громко хлопнул дверцей. Он ведет себя как подросток, ошалевший от первой любви к девчонке. А еще точнее – как настоящий осел.
 
      Рейн чувствовала себя совершенно разбитой. У нее раскалывалась голова, отчаянно болел желудок, к горлу подступала тошнота. И надо же так неудачно начинать день! Последние дни она жила в постоянном страхе и не знала, сколько еще сможет продержаться. Предыдущей ночью она вообще не сомкнула глаз. Когда Рейн не думала о Тодде, она думала об Эше Эллиоте. Всю ночь она видела его лицо и устремленный на нее взгляд.
      Она сосчитала до десяти, пытаясь успокоиться, ожидая, когда Вэл ответит на ее телефонный звонок. Чуть раньше она звонила в госпиталь, и ей сказали, что в состоянии Тодда перемен не произошло. Все оставалось как прежде. После разговора с Вэл она собиралась провести день в госпитале.
      В трубке раздался щелчок.
      – «Новый имидж», Валери у телефона.
      – Вэл, это я, Рейн.
      – Слава Богу! Я уже начала нервничать.
      – Извини, я была бы рада сообщить тебе добрые вести, но, к сожалению, таковых нет. Он все в том же состоянии.
      – Ох, Рейн, дорогая, мне так прискорбно это слышать!
      – Увы! Но я не сдаюсь.
      – Конечно, нельзя сдаваться, – согласилась Валери.
      – Как дела на работе?
      Возникла короткая пауза. Затем Вэл заговорила.
      – Не очень хорошо. Но ты не беспокойся! Все наладится. – И после паузы добавила: – Если только…
      Улыбка коснулась губ Рейн.
      – Я знаю – если только Шарон Мосби слиняет из этого мира. – Вэл всегда умела ее развеселить.
      Вэл хихикнула.
      – Неплохая идея. Вообще-то есть способ, как от нее избавиться. – Внезапно она перешла на серьезный тон. – Но на сей раз речь идет не о Шарон. – Она тяжело вздохнула.
      – Только не говори мне, что произошла еще одна катастрофа. – Это было бы просто несправедливо, подумала Рейн. У нее появилось ощущение, что она высиживающая яйца утка, по которой стреляют все, кому не лень.
      Вэл принялась наводить тень на плетень.
      – Ну, понимаешь, в общем-то ничего страшного. Это я, наверное, делаю из мухи слона.
      Рейн подавила в себе раздражение.
      – Давай выкладывай, Вэл! Ты ведь меня хорошо знаешь. Если дело касается бизнеса – а я полагаю, что это именно так, – то я должна знать об этом.
      – Это касается мистера Томаса.
      – Росса? – удивленно воскликнула Рейн.
      – Именно.
      Рейн очень удивилась.
      – Но я разговаривала с ним не далее как вчера вечером! И хотя он был не слишком рад, что я собираюсь дежурить возле Тодда, но, похоже, отнесся к этому с пониманием.
      – Ну, может, и с пониманием, но это понимание у него какое-то странное. – Вэл снова тяжело вздохнула.
      – Да в чем дело?
      – Я не уверена, что ты готова это услышать.
      – Валери, перестань ходить вокруг да около! Выкладывай!
      – Он позвонил мне домой рано утром и попросил собрать все твои эскизы. Он сказал, что, поскольку ты не можешь встретиться с Джулсом, он сам ему все представит.
      – Что?!
      – Я знаю, тебя это расстроит, поскольку шестое чувство мне подсказывает, что ты не давала ему такого разрешения, иначе ты бы мне позвонила. Понимаешь, – в голосе Вэл послышалась легкая дрожь, – я… н-не знала, что делать. У меня была идея дозвониться тебе в госпиталь, но вообще-то я не знала, как следует поступить.
      – Я сказала ему, чтобы он принес мои извинения Джулсу.
      – Может, я превысила свои полномочия, но я прямо заявила ему, что намерена тебе позвонить. Он ответил, что прекрасно все понимает, но, поскольку ты вложила в эти эскизы массу сил и времени, было бы неразумно упускать такую блестящую возможность и он сделает все, чтобы ее не упустить.
      – Какое нахальство! – возмутилась Рейн. Он, видите ли, хочет проявить заботу о ней! О, мужчины!
      Но если быть честной, она понимала, что Росс прав. Она очень хотела, чтобы ее эскизы превратились в готовую одежду. Она хотела этого в не меньшей степени, чем стать владелицей бутика. В этом-то вся проблема. Она слишком этого хотела, и Росс это знал. Однако сейчас у нее брат на первом месте. И прежде всего она должна позаботиться о нем.
      Росс был прав в отношении Джулса Бернса – знаменитого модельера, который славился своим темпераментом и неуловимостью. Лишь благодаря настойчивости Росса он согласился взглянуть на ее модели. Но эта идея целиком принадлежала ей, она была ее детищем, ее мечтой, и Рейн не хотела, чтобы кто-то вторгался в ее дела. В том числе и Росс. С другой стороны, как могла она быть одновременно в двух местах? И так плохо, и эдак. Господи, ну почему возникают такие ситуации?
      – Рейн, с тобой все в порядке?
      Встревоженный голос Вэл вернул ее к действительности.
      – Я займусь этим сама. Не беспокойся. Как только я доберусь до госпиталя и проведаю Тодда, я позвоню Россу.
      – С тобой в самом деле все в порядке? Я имею в виду…
      – Я чувствую себя отлично.
      – Если бы я могла что-то сделать для тебя! – посетовала Вэл. – Я чувствую себя такой беспомощной!
      – Ты и без того сделала более чем достаточно. Есть что-нибудь еще, что нам нужно обсудить?
      Рейн теперь полностью настроилась на деловой лад. Хотя в ней нуждался Тодд и она отнюдь не собиралась бросать его на произвол судьбы, у нее были обязательства перед самой собой и перед бизнесом. Именно благодаря бизнесу она сможет оплатить специальный курс лечения и ухода, который ему наверняка понадобится. Она не намерена одалживаться у Эша Эллиота.
      – Да, есть, – помолчав, неуверенно протянула Вэл.
      – Ну так давай.
      Рейн пыталась вникнуть в вопрос, пока Вэл излагала суть новой проблемы, однако ее мысли то и дело возвращались к Россу и к тому, что именно она ему скажет.
      Наконец Вэл сообщила:
      – Женщина по имени Кэтрин Коул звонила вчера после полудня. Это имя тебе что-нибудь говорит?
      Рейн некоторое время молчала, пытаясь вспомнить.
      – Нет, не могу припомнить. И в то же время это имя кажется мне знакомым… И что же она сказала?
      – Она автор боевика «Завтра скоро наступит», который входит в число бестселлеров. – Валери засмеялась. – Кажется, это роман об одной техасской семье.
      – Теперь вспомнила! – обрадовалась Рейн. – В витрине книжного магазина по той же улице, что и наш офис, выставлена целая гора ее книг на фоне газетных аншлагов.
      – Понятно. Так вот, она хочет стать нашим клиентом. Она собирается посетить несколько штатов, к тому же ее попросили принять участие в ток-шоу «Доброе утро, Америка», и она, естественно, хочет выглядеть наилучшим образом.
      – Что ж, весьма заманчиво! – воскликнула Рейн.
      – Я тоже обрадовалась, но это еще не все. Мисс Коул живет в Тайлере, точнее, в нескольких милях от него, то есть достаточно близко, и если Тодду станет лучше в ближайшие несколько дней, ты смогла бы с ней повидаться.
      – С удовольствием, если мы с ней договоримся. После визита в госпиталь я позвоню тебе и сообщу о состоянии Тодда.
      – В таком случае до следующего нашего разговора.
      – Хорошо. И не беспокойся насчет Росса, я с ним поговорю.
      – Всего доброго.
      Положив трубку, Рейн наскоро привела в порядок лицо и надела летнюю бежевую юбку и светлую блузку. Дополнили ее наряд красные сандалии, красный пояс, красное массивное ожерелье, а также гармонирующие с ним серьги. Все, можно отравляться в госпиталь, решила она и вышла из дома.
      В госпитале стояла мертвая тишина. «Господи, сделай так, чтобы Тодду стало лучше», – взмолилась она про себя, когда лифт с легким жужжанием поднимал ее на пятый этаж.
      Она едва не столкнулась с ними. Мужчина, который смотрел на нее, был ей незнаком. Второго она узнала бы где угодно. Эш Эллиот.
      Незнакомец, увидев, что Рейн остановилась, замолк на полуслове. Эш повернулся к ней.
      Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Эш взбешен, подумала Рейн. Это было видно по его нахмуренным бровям и пальцам, сжатым в кулаки. Затем его лицо мгновенно изменило выражение, как это способен сделать талантливый актер. Теперь на этом лице вообще не было никаких эмоций. Эш отступил на шаг, предлагая Рейн присоединиться к ним.
      – Рейн Микаэлс, познакомьтесь с полковником Томом Джексоном из комиссии по расследованию аварий военно-воздушного флота.

      Полковник Джексон протянул ей руку, и Рейн не оставалось ничего другого, как выдержать его крепкое пожатие, хотя ей совсем не хотелось этого делать.
      Джексон был высокий мужчина лет пятидесяти, с узким загорелым лицом, на котором лежала печать суровости. Он был хорошо сложен, что подчеркивал безупречно подогнанный китель.
      – Рад познакомиться, мисс Микаэлс, хотя предпочел бы, чтобы это произошло при иных обстоятельствах.
      Рейн заставила себя говорить спокойно.
      – Я тоже, полковник.
      В течение нескольких секунд атмосфера, казалось, была перенасыщена электричеством. Все молчали.
      – Я весьма огорчен тем, что произошло с вашим братом, – прочувствованно и, похоже, искренне произнес Джексон, нарушив затянувшееся молчание.
      – Благодарю вас, полковник.
      Отвернувшись от Джексона, Рейн взглянула на Эша Эллиота. Слава Богу, его лицо больше не напоминало грозовое облако, готовое разразиться бурей – похоже, он умел держать себя в руках, – и лишь на щеке его подергивалась мышца.
      Рейн стряхнула с себя оцепенение, решив, что если у них есть что ей сказать, то они это скажут. А сейчас она должна повидать брата. Немедленно. Отбросив колебания, Рейн повернулась к двери.
      – Простите меня, – проговорила она, стараясь не смотреть в сторону Эша. – Я должна…
      – Рейн. – Это заговорил Эш. – Сейчас у Тодда бригада врачей. Они просили нас подождать за дверью.
      Рейн побледнела. Неужели Тодду стало хуже? Невидящим взглядом она уставилась на дверь и невольно сделала к ней шаг. Она напрочь забыла о зловещем присутствии полковника Джексона. Сейчас ею владело лишь одно желание – прорваться в палату к Тодду.
      – Я уверена, что они поговорят со мной. В конце концов, я его ближайшая родственница.
      Полковник Джексон пошевелился, и это его неловкое движение привлекло внимание Рейн.
      – Я знаю, сейчас неподходящее время, – извиняющимся тоном проговорил он, – но, когда вам будет удобно, я хотел бы с вами поговорить.
      – Черт возьми, Джексон! – взорвался Эш. – Я ведь уже говорил тебе…
      Он не закончил фразу. Дверь распахнулась, и на пороге появился доктор Андерс, за его спиной маячили еще два врача.
      Доктор Андерс устремил взгляд на Рейн.
      – Доброе утро, мисс Микаэлс, – улыбнулся он, отступив в сторону, чтобы дать возможность коллегам выйти из палаты.
      Вежливо кивнув Рейн, мужчины вышли в коридор.
      – Как… как чувствует себя мой брат? – спросила она испуганно.
      Андерс нахмурился.
      – Ночь прошла хорошо, но рано утром появились признаки новых осложнений. Это касается главным образом легких. – Он увидел ужас на лице Рейн, но продолжал говорить мягким, успокаивающим тоном: – Я бы не хотел, чтобы вы излишне волновались, дорогая мисс Микаэлс. Его посмотрели двое моих коллег, и по их рекомендации я назначил новый курс лечения. Мы надеемся на лучшее. – Он взял руку Рейн и легонько сжал, как будто хотел избавить ее от страхов.
      Слезы блеснули на ресницах Рейн.
      – Спасибо вам, – еле слышно проговорила она. – Я знаю, что вы делаете все возможное, и я вам благодарна от всего сердца.
      Доктор покачал головой.
      – Пока меня рано благодарить. Кстати, почему бы вам не посидеть с ним сейчас? Он уже спрашивал о вас. – Затем он повернулся к Эшу: – Я бы хотел вас видеть у себя в офисе, Эш, как только у вас будет время.
      – Непременно, – кивнул Эш. – Я буду у вас очень скоро.
      Пока Эш и Андерс обменивались репликами, полковник Джексон незаметно ушел. Рейн облегченно вздохнула. По крайней мере она получила отсрочку. Но оставался еще Эш. Она почувствовала, как его теплое дыхание долетело до ее щеки, и напряглась.
      – Рейн, – выверенно-сдержанным тоном обратился он.
      – Да? – откликнулась она, стоя к нему спиной и вцепившись в ручку двери.
      Она услышала, как Эш шумно втянул в себя воздух, однако так и не повернула головы.
      – Я буду поблизости, – произнес он наконец и пошел прочь. Однако Рейн догадалась, что он собирался сказать совсем другое. Он явно был чем-то расстроен.
      Она с тяжелым сердцем вошла в палату и бесшумно прикрыла за собой дверь.
 
      Эш обнаружил, что образ Рейн то и дело возникает в его воображении и мешает сосредоточиться. Он сидел, уставившись в пространство, и не мог заставить себя не думать об этой девушке. Ему вспоминались ее лицо и фигура, звук ее голоса, выражение печали в глазах. Он должен увидеть ее снова, чтобы выяснить, что в ней есть такое, отчего он потерял покой.
      Не успел он переступить порог, как его заместитель Джейк Эверет прокомментировал:
      – Кажется, ты немножко не в себе, Эш. Какой-нибудь новый неприятный поворот в деле Микаэлса?
      – Если не вдаваться в детали, утро было премерзкое, – пробурчал Эш.
      – Чем могу помочь?
      Эш поморщился.
      – Тут никто не поможет.
      Эверет внимательно посмотрел на своего босса. Он никогда раньше не видел его в столь дурном настроении. Наверняка неприятность исходила от комиссии по расследованию аварии. Военные всегда болезненно относились к потере самолетов. Однако Эш прав: никто ничем не сможет помочь, пока расследование не завершится.
      – Послушай, если у тебя выдастся свободная минута, то знай, что тебя хочет видеть Уинстон в машинном отделении. Есть какая-то проблема с двигателем на «С-3». Впрочем, это не к спеху.
      – Сообщи ему, что я скоро приду, – произнес Эш, помолчав.
      Похоже, никто не поможет ему выбросить Рейн из головы. Она выглядела такой несчастной вчера, когда доктор Андерс сообщил ей об осложнениях у Тодда.
      Он отдал бы едва ли не все, кроме свободы, за возможность обнять ее, ощутить рядом с собой. Это нереально, сказал он себе. Тем не менее он был не в состоянии выбросить из головы эту фантазию. Он не хотел ничего иного, когда она стояла там, около палаты брата. Он хотел этого до такой степени, что его тело едва не стонало, когда он сдерживал себя, чтобы не дотронуться до нее.
      Он до сих пор испытывал напряжение в чреслах. «Эллиот, эта женщина сведет тебя с ума!»
      И вдруг его озарила идея…
 
      Рейн всегда считала себя практичным, здравомыслящим и самостоятельным человеком. Однако драма с Тоддом, похоже, заставила ее пересмотреть все прежние оценки. Рейн до глубины души потрясла мысль, что ее брат может умереть.
      «Ну почему это случилось?» – снова и снова спрашивала она себя, сидя у его кровати и прислушиваясь к каждому вздоху. Нанятая Эшем частная сиделка здесь не показывалась, поскольку невозможно было оттащить Рейн от постели брата.
      Слава Богу, размышляла она, что у Тодда отдельная палата. Без сомнения, об этом позаботился Эш Эллиот. Однако она не допустит, чтобы Эш всю ответственность за Тодда взял на себя. Эш… При одной мысли о нем у нее начинало гулко колотиться сердце. Вздор! С трудом выбросив из головы все мысли о нем, Рейн села за маленький столик возле кровати, зажгла настольную лампу и опустила абажур так, чтобы свет не беспокоил Тодда.
      Открыв портфель, она вытащила папку с документами. Однажды она уже раскрывала ее, но дальше этого дело не пошло. Может, она слишком устала? Или расстроена до такой степени, что не в состоянии работать?
      Рейн заставила себя взглянуть на лежащую перед ней фотографию. Эта клиентка пришла в ее фирму на прошлой неделе. Она хотела полностью изменить свой имидж: лицо, прическу, гардероб – и застенчиво призналась Рейн, что ей не хватает уверенности в себе, когда она общается с людьми.
      Рейн припомнила ее слова и улыбнулась.
      – Мне нужен капитальный ремонт, – призналась женщина. – Кому-то это, возможно, покажется шуткой, но, если вы заметили, я вовсе не шучу. – Затем добавила, на сей раз со смешком, чуть склонив голову набок: – Вы уверены, что умеете творить чудеса?
      Рейн погрузилась в изучение размеров клиентки, чтобы определить, какой тип одежды ей подойдет. Она сосредоточенно покусывала нижнюю губу, забыв о времени, и лишь пару раз отрывалась от своего занятия, чтобы удостовериться, что с Тоддом все в порядке и ему не требуется помощь.
      Раздался скрип двери, но она даже не подняла головы.
      – Не кажется ли вам, что вы провели здесь слишком много времени?
      Басовитый голос Эша заставил ее оторваться от работы. У нее было ощущение, словно кто-то внезапно плеснул ей в лицо стакан ледяной воды. Ручка выпала из ее пальцев, покатилась по столу и упала на пол. Рейн выругалась про себя и распрямилась на стуле.
      – Как Тодд? – спросил Эш, хотя Рейн еще не ответила на его первый вопрос.
      – Похоже, ему получше, слава Богу. – Ей удалось овладеть собой, и она проговорила это без дрожи в голосе.
      Тень от абажура падала на его лицо, и Рейн не могла видеть его глаз.
      – Вы знаете, что уже седьмой час?
      Рейн посмотрела на золотые часики на запястье. Боже, а ведь и правда! Если быть точной, сейчас половина седьмого. Как быстро пролетело время!
      – Я даже и не подозревала, что уже так поздно, – удивленно протянула она. – После того как Тодд заснул, я погрузилась в работу, и время пролетело незаметно. – Говоря это, она смотрела на Эша, который подошел к постели ее брата и внимательно вглядывался в его лицо.
      Рейн поднялась из-за стола и присоединилась к Эшу. Они молча стояли возле кровати, наблюдая за тем, как неровно вздымалась и опускалась грудь Тодда.
      – Я надеюсь, что курс лечения, который ему прописали, подействует благотворно, – шепотом произнесла она, подняв на Эша умоляющий взгляд. – Если… если его легкие снова заполнятся жидкостью, – Рейн сглотнула, – тогда ему придется ставить дренаж.
      – Постарайтесь не думать об этом, – мягко сказал Эш.
      Рейн дотронулась до руки Тодда.
      – Доктор Андерс говорит то же самое, но это так трудно… – Голос ее пресекся. Она отвернулась, пытаясь справиться со слезами. Почему он не оставит ее одну? Она не желает, чтобы он находился здесь. Его присутствие ее будоражит. В конце концов, чего он от нее хочет? Надеется очистить свою совесть?
      – Сколько времени прошло с того момента, как вы последний раз ели? – спросил Эш, отходя от кровати и уступая место медсестре, которая вошла в палату, чтобы сделать внутривенное вливание.
      – Я не помню. – Рейн машинально подняла руку и принялась массировать шею. Она почувствовала, что силы ее иссякли. Сейчас было бы огромным счастьем отправиться на квартиру Тодда и принять горячую ванну.
      Как только медсестра вышла, Рейн повернулась к Эшу.
      – Наверное, я не ела уже сутки, – задумчиво призналась она.
      Эш посмотрел на ее измученное лицо и увидел, что она вот-вот упадет в обморок. Об этом говорили и темные круги под глазами, и опущенные уголки рта, и безжизненно поникшие плечи.
      Он правильно сделал, приняв решение прийти сюда, нужно лишь, чтобы она приняла его план дальнейших действий.
      – Я хочу, чтобы вы пообедали со мной, – проговорил он, когда они вышли из палаты.
      Рейн подняла на него широко распахнутые от удивления глаза.
      – Что? – Уж не ослышалась ли она?
      – Вы слышали, что я сказал, – терпеливо ответил Эш.
      Она коротко вздохнула.
      – Я…
      – Я рад, что вы так быстро согласились.
      Рейн не смогла сдержать улыбки.
      – Этот разговор напоминает мне тот, который имел место раньше.
      Эш хмыкнул.
      – Мне тоже. Поэтому оставьте всякие отговорки. Вы устали и проголодались. Я тоже устал и проголодался. Почему бы нам вместе не пообедать?
      Рейн могла бы назвать множество причин, но главная из них заключалась в том, что с этим человеком опасно иметь дело на любом уровне. Однако она промолчала.
      – Кроме того, вы никогда не ели ничего столь же вкусного, как мой бифштекс.
      На лице Рейн отразилось изумление.
      – Вы имеете в виду обед у вас дома?
      Он снова хмыкнул, отчего лицо его сделалось еще привлекательнее.
      Рейн с трудом сдержала эмоции, которые грозили выплеснуться наружу.
      – А почему бы и нет? – пожал плечами Эш. – Гарантирую, что я готовлю лучше, чем в любом ресторане. И к тому же вам не нужно будет идти домой и в одиночестве предаваться унынию.
      Внезапно ее покинул дух борьбы. Она устала спорить. И какой вред от того, что она с ним пообедает? В конце концов, разве он не говорил ей, что у него иммунитет к любовным связям?
 
      Ей понравился его дом. Очень уютный. Холостяцкий, но уютный. Одну из стен полностью занимали полки. По всем четырем углам располагалась новейшая стереосистема.
      Рейн стояла посреди гостиной, клацая зубами от волнения и стараясь сосредоточиться на разглядывании роскошной обстановки. Она никак не могла унять дрожь. Должно быть, от холода, оправдала она себя. Едва они вышли из госпиталя, как начался дождь. Он не шел стеной, как можно было ожидать, глядя на пляску молний в небе, а медленно, нудно моросил. Тем не менее Рейн вымокла до нитки, и ее начало знобить. К тому же в доме Эша было холодно как в могиле. Может, у нее просто разыгрались нервы? Она вдруг почувствовала себя неуютно и пожалела, что согласилась прийти сюда.
      Пока Эш включал повсюду лампы, Рейн сбросила мокрые сандалии и подошла к стеллажам, чтобы взглянуть на книги.
      – Как я вижу, вы любите читать, – произнесла она, отметив про себя, что большинство книг составляют детективы – целый ряд романов Росса Макдональда о Микки Спиллейне, множество томиков Агаты Кристи, чуточку Джеймса Клейвелла для пикантности и огромное количество других авторов. Его выбор удивил Рейн. Она могла бы предположить, что на полках у него не беллетристика, а книги по авиации, технике полетов и тому подобному. Где же такие бестселлеры, как, скажем, «Космос»? Этот человек был для нее загадкой.
      – Я читаю, как только у меня появляется свободная минутка, – ответил Эш, наблюдая за ней. – Кофе?
      – Нет, – отказалась она, чувствуя, как гулко колотится сердце. Затем, неожиданно передумала: – Впрочем, пожалуй, да. – Она все еще нервничала и вела себя словно ребенок в кондитерской лавке.
      – Чувствуйте себя как дома, прошу вас. – Эш улыбнулся, пытаясь расположить ее к себе. Если бы он мог сделать так, чтобы ее взгляд, в котором сквозили настороженность и боль, стал мягче и спокойнее. – Пока вы будете пить кофе, я поджарю бифштексы.
      Рейн снова задрожала, стоило лишь ей встретиться с его взглядом.
      – Позвольте помочь вам. Кое-что я могу сделать и сама.
      Эш медленно подошел к ней.
      – Вы дрожите, – хрипло произнес он. – Вы озябли. Господи, должно быть, я вам кажусь каким-то бесчувственным чудовищем…
      Рейн напряглась. Что, если он сейчас прикоснется к ней?! – в панике подумала она.
      Она чувствовала, как от его тела волнами исходит жар, растапливая сковавший ее холод.
      – Я… со мной все будет в порядке, – дрожа, пролепетала Рейн, отступая от него. – Особенно если я выпью горячего кофе.
      Эш не шевелился целую вечность. Затем он с явной неохотой повернулся к двери.
      – Пойдемте, я приготовлю вам такой кофе, – пробормотал он.
      Сделав глубокий вдох, Рейн кивнула.
      Небольшая кухня была заполнена до отказа современной бытовой техникой. На полках красовались яркие банки со всевозможными специями, микроволновая печь уютно устроилась по соседству с ними. Рейн кухня понравилась. И опять она удивилась тому, что в его доме был образцовый порядок. Это как-то не вязалось с его личностью и образом жизни. Она скорее ожидала, что у него будет как у Тодда – сплошной хаос. Впрочем, может, его заслуги в этом нет, и к нему просто регулярно приходит женщина, которая наводит порядок.
      – Хотите, я принесу свитер? – спросил Эш, жестом предложив Рейн сесть за столик, стоявший рядом с высоким, до потолка, окном, выходившим на террасу. – Я уже выключил кондиционер, но потребуется какое-то время, чтобы воздух нагрелся.
      – Я чувствую себя хорошо. – Рейн оторвала взгляд от кадок с цветами на террасе и перевела его на Эша. – Не стоит причинять себе неудобства из-за меня. Мне вечно бывает холодно, когда другим жарко.
      Эш усмехнулся.
      – Вы хотите сказать, что я зря трачу время и энергию, пытаясь сделать вам приятное.
      Легкая улыбка тронула ее губы. Она вдруг почувствовала, что напряжение начинает спадать. Может, и нет никакой ошибки в том, что она сюда пришла?
      – Именно так, – ответила Рейн, глядя, как он отмеряет кофе и высыпает его в фильтр. И очень скоро аромат свежеприготовленного кофе наполнил кухню.
      – Вы какие любите бифштексы? – Открыв холодильник, Эш извлек два громадных куска мяса, завернутых в фольгу, и шмякнул их на кухонный стол. Они были настолько велики, что стук получился весьма впечатляющим.
      Глаза у Рейн широко раскрылись от изумления.
      – Вы что, в самом деле полагаете, что я смогу съесть такой громадный кусок? Да мне этого на неделю хватит!
      Эш обернулся и увидел удивительную картину: сидящую у окна Рейн, освещенную заходящими лучами солнца. Он был поражен ее хрупкой красотой и необычным оттенком волос. При этом освещении они блестели, как атлас, и Эш задал себе вопрос: что бы он ощутил, если бы провел по ним ладонью?
      Он откашлялся.
      – Верно, – согласился он, с трудом возвращаясь к реальности. – Вряд ли вы сможете съесть даже половину этой порции.
      – Вам не кажется, что на блюде лежит полкоровы? – засмеялась Рейн, и этот смех показался ему чудесной музыкой.
      «Черт бы тебя побрал, Эллиот, если ты будешь так себя вести, ты вовек не приготовишь ужин», – выругал он себя.
      Он повернулся к ней спиной и стал тыкать вилкой в кусок мяса.
      – Одного бифштекса хватит на двоих, – бросил он через плечо и щедро посыпал мясо солью и перцем, стараясь сдержать дрожь в руках.
      – Могу я вам чем-нибудь помочь? – спросила Рейн, помолчав.
      – Нет. Салат уже приготовлен и стоит в холодильнике.
      Рейн разглядывала его из-под густых ресниц, зачарованная игрой мышц. Он все делал быстро и ловко, и смотреть на него было очень приятно. Ее взгляд задержался на его широких плечах, и она вспомнила слова своей бабушки, сказанные очень давно: «Золотко мое, опасайся узкоплечих мужчин. На них нельзя положиться, нельзя быть уверенным, что они окажутся рядом, когда ты будешь в них нуждаться. Я всегда с подозрением относилась к мужчинам с узкими плечами». У Росса Томаса были узкие плечи. Странно, что она никогда раньше об этом не задумывалась.
      Положив мясо на блюдо, Эш обернулся и встретился с изучающим взглядом Рейн. Он понимающе усмехнулся.
      Его чары опасны, подумала она. Он пользуется ими как инструментом, которым владеет в совершенстве. Рейн почувствовала, как лицо ее заливает румянец.
      Словно прочитав ее мысли, он спокойно произнес:
      – Если вы готовы, пойдемте на террасу, и я представлю кулинарному эксперту мою работу. – Уголки его губ чуть приподнялись в озорной улыбке.
      Рейн почувствовала себя неловко, обнаружив, что Эш ожидает ее, а его руки заняты бифштексами и столовыми приборами, и она с извинением проскочила мимо него.
      Терраса была очень уютной. Здесь было много цветов, и их запах вызывал легкое головокружение. Она опустилась в мягкое кресло-качалку и стала с интересом наблюдать за тем, как Эш укладывал угли на дно коптильной камеры, рядом с которой стоял газовый гриль.
      – Есть какая-то разница? – с любопытством спросила она, нарушая затянувшуюся тишину.
      Эш повернулся, взглянул на нее и снова отметил, что она весьма миловидна. Затем заморгал, пытаясь осознать, о чем она спрашивает. Рейн выжидающе смотрела на него.
      – Разница?
      Она показала движением руки.
      – Разница между газовым грилем и коптильней.
      – Ах вот оно что, – наконец сообразил он. – Гриль готовит быстрее, но коптильня придает блюду пикантный аромат и вкус. Кроме того, я добавляю сюда специи. – Помолчав, он похлопал по крышке камеры. – Это также улучшает вкус.
      – Понятно. Я и не подозревала, что проголодалась, пока вы не заговорили о еде. – Затем внезапно на лицо ее набежало облачко.
      – Что-то случилось? – тут же отреагировал Эш.
      Поколебавшись, Рейн тихонько пояснила:
      – Просто я подумала о Тодде. Он лежит в госпитале, пока я… – «Пока я якшаюсь с врагом», – мысленно добавила она. Вот ведь какой человек: то строгий и холодный, а через минуту – внимательный и доброжелательный. То знакомый и легкий в общении, то недоступный. В нем столько противоречий, что поневоле придешь в замешательство. В настоящий момент она чувствовала себя весьма неуверенно.
      Он стоял совсем близко от нее. Хотя он к ней не прикасался, Рейн ощущала его почти физически. Этот человек оказывал на нее какое-то магическое действие. Она злилась на себя за то, что подпала под его чары.
      – Вы ничем не сможете помочь сейчас Тодду, – мягко проговорил Эш, вглядываясь в ее лицо.
      Рейн прикусила губу.
      – Я знаю…
      Эш еще какое-то время смотрел на нее, затем сказал:
      – Я сейчас вернусь. Схожу за вашим кофе и своим пивом. И за соусом к бифштексу. – Чтобы поднять Рейн настроение, он добавил с улыбкой: – Я делаю отменный соус под названием «Зелье Эллиота». Только не спрашивайте рецепт, это сверхсекретно. – Последнюю фразу он бросил уже через плечо, направляясь к двери.
      Рейн вздохнула и устроилась поудобнее, с наслаждением вдыхая запах омытых дождем деревьев и душистых цветов. Однако это лишь на очень короткое время позволило ей избавиться от могучего воздействия его обаяния.
      Эш вышел на террасу с подносом в руках. Поставив перед ней кофе, он щедро полил бифштексы соусом, затем положил на решетку две громадные картофелины, завернутые в фольгу, и, наконец, закрыл крышку.
      – А теперь нам остается только ждать, даже если у нас будут течь слюнки.
      Эш сел напротив Рейн и устремил на нее изучающий взгляд. Он подумал, что надо бы узнать о ней все, решительно все: чем она занимается, о чем думает, как проводит свободное время.
      – Представьте себе, я даже не знаю, где вы работаете. Если, конечно, вы работаете, – уточнил он, закурил сигарету и отхлебнул пива.
      Рейн поставила на стол чашку с кофе и посмотрела на него.
      – Разумеется, я работаю, – язвительно произнесла она. – Если и есть какой-то иной способ добывать средства на жизнь в наше время, то мне он неизвестен.
      Эш пожал плечами, поняв, что, по всей видимости, задел больной нерв.
      – Не обращайте внимания на мой тон, – виновато добавила она. – У меня есть фирма под названием «Новый имидж».
      – Это интересно.
      Лицо ее прояснилось. О своей работе она могла говорить часами, не испытывая при этом усталости.
      – О да! У меня около четырехсот клиенток, которые хотят выглядеть наилучшим образом, когда им предстоит ответственная работа. И я даю им советы, которым они следуют.
      – И как вам удается сделать из Золушки принцессу? – Эш был искренне заинтересован.
      – Ну, если в двух словах, то мы производим цветовой анализ для каждой женщины, чтобы определить, к какому сезону она относится. – Увидев недоумение на лице Эша, Рейн снисходительно улыбнулась. – Цвета делятся на четыре сезона и распадаются на два семейства: одно – с голубыми, или холодными, оттенками, другое – с золотистыми, теплыми полутонами. И зимние, и летние сезоны относятся к одному и тому же семейству цветов. Равно как к одному семейству принадлежат осенние и весенние сезоны. – Она помолчала. – А теперь признайтесь, вы не жалеете, что спросили об этом?
      Эш почесал в затылке, улыбнулся, затем поднялся и подошел к коптильне. Подняв крышку, он перевернул бифштексы и картофелины.
      – Вы правы. Не скажешь, что дело это простое и доступное каждому. Пожалуй, оно скорее смахивает на игру, чем на работу.
      Он смеется над ней?
      – Ах вот какого вы мнения о моей работе! – рассердилась Рейн, сверля его взглядом. – Да я работаю не меньше вашего, а может, и больше! Разница лишь в том, что это не столь опасно! – Она была уязвлена и не могла этого скрыть.
      – Понял вас, – медленно проговорил Эш, растягивая губы в улыбке. – Но моя работа общественно полезна.
      – Вы хотите сказать, что моя – бесполезна?
      – Ну вот! – засмеялся Эш. – Да вы расслабьтесь. Я просто пошутил.
      – Может быть, но тем не менее я жду ответа.
      Эш пожал плечами и сделал еще глоток пива. С его лица не сходила улыбка.
      – Ну, для начала можно сказать, что я приношу стране значительную пользу.
      – Каким же образом? Тем, что вы делаете самолеты, которые убивают людей?
      – Я вынужден смотреть на это философски. Если бы не я, это делал бы кто-то другой, – спокойно заметил он.
      Рейн содрогнулась.
      – Я ненавижу все, что имеет отношение к войне. Это ненужная трата сил и средств!
      – А вы думаете, мне это нравится? – В его глазах мелькнули опасные искорки.
      – В самом деле? Значит, вам это не нравится, но тем не менее вы производите самолеты, а затем их испытываете? Я правильно понимаю?
      – Да, но…
      – Что «но»? – Рейн видела, что загнала его в угол, и это доставило ей удовольствие.
      Некоторое время Эш изучающе смотрел на нее.
      – Я понял, куда вы клоните, но вы ошибаетесь. – Она вспыхнула, а он продолжил: – Я сейчас скажу несколько слов в свою защиту, после чего мы оставим эту тему. Прежде всего я горжусь тем, что делаю, особенно своими последними достижениями. Речь идет о самолете для военных целей под кодовым названием «Черная кобра». Он создан по моему проекту, и если окажется таким, как спроектирован – а я надеюсь, что окажется, – то мы намного опередим русских. А для меня это чрезвычайно важно, – решительно заключил он.
      Повисла напряженная тишина, во время которой Рейн почувствовала себя весьма неуютно.
      – Простите, – наконец пробормотала она, – я преступила границы дозволенного. Не мое дело судить, какой образ жизни вы избрали…
      Эш улыбнулся и осторожно провел пальцами по ее губам.
      – Тс-с, – прошептал он. – Вы можете судить обо всем, что касается меня, но сейчас я хотел бы вернуться к тому, что делаете вы.
      Он посмотрел на нее таким взглядом, что она смутилась и опустила глаза.
      – Я ведь вам уже рассказала, – тихо произнесла она, с трудом проглотив комок в горле.
      – Я уверен, что вы не все мне рассказали.
      Рейн встала, прошла в конец террасы и остановилась у перил спиной к нему.
      – Я сейчас расширяюсь, скоро открою бутик по продаже одежды для деловых женщин. Фасоны всех нарядов я придумала сама. – Рейн помолчала. – Правда, сейчас, когда Тодд в таком тяжелом состоянии…
      – Ваши дела могут пойти не так, как вы планировали. Вы это хотели сказать?
      Повернувшись к нему, она кивнула.
      – Именно это.
      – Послушайте, Рейн, – начал Эш мягким, доверительным тоном, – нам надо поговорить. Я хочу помочь…
      – Нет! – отшатнулась она, чувствуя, как паутина страха облепляет ее тело. – Я… я имею в виду, что не могу сейчас обсуждать состояние Тодда или… аварию. – «Я просто хочу домой!» – кричало все ее существо. Господи, зачем она пришла сюда, что она здесь делает?
      Лицо Эша посерьезнело, хотя голос остался таким же мягким.
      – Ну хорошо, Рейн. Я не стану настаивать. – Он посмотрел на печь. – Бифштекс по рецепту Эллиота очень скоро будет готов, – ровным голосом добавил он, пытаясь восстановить атмосферу покоя.
      Однако все его усилия были тщетны. Обед не имел успеха. Тоненькая ниточка взаимного расположения оборвалась. Наверное, еда была восхитительна, но Рейн не ощущала вкуса. Они оба облегченно вздохнули, когда наконец отодвинули тарелки, поднялись из-за стола и вернулись в дом. За кофе обстановка была нисколько не лучше. Эш закурил сигарету и наблюдал за Рейн сквозь голубой дым.
      Внезапно на нее накатила усталость – результат двух бессонных ночей, – и глаза закрылись сами собой.
      – Рейн…
      Она подняла отяжелевшие веки и увидела Эша, стоящего рядом. На его лицо падала тень от абажура.
      – Прошу вас, не лишайте меня надежды.
      Рейн поднялась на ватных ногах.
      – Пожалуйста, отвезите меня домой.
      – Я вам не враг, – прошептал он, медленно наклоняясь к ней. – Вы сводите меня с ума, и вы это знаете. Я все время думаю о вас. Я хочу помочь вам, я хочу быть с вами.
      Голос у него был мягкий, обволакивающий. Рейн в панике попятилась, но за ее спиной был диван и отступать ей было некуда. Ее охватили слабость и страх. Она внушала себе, что Эш испытывает к ней лишь платонический интерес, пыталась не замечать его взглядов и не придавать значения нежному прикосновению его пальцев к обнаженной руке. И сейчас, поняв, что Эш испытывает к ней чувственное влечение, она не на шутку испугалась.
      Она короткими шажками начала продвигаться к двери.
      – Нет… Я… мы не нуждаемся в вашей помощи.
      Эш продолжил говорить, словно и не слышал ее слов:
      – Я возьму всю ответственность за лечение Тодда на себя, оплачу все счета и позабочусь, чтобы он ни в чем не нуждался.
      – Чтобы успокоить свою совесть? – Рейн не дала себе труда подобрать нужные слова и сказала первое, что пришло ей в голову.
      Он с шумом втянул в себя воздух.
      – Черт побери, что вы хотите этим сказать?
      Рейн вызывающе вскинула голову, хотя внутри у нее все дрожало от страха.
      – Вы обвиняете Тодда…
      – Да нет же! Я хочу лишь узнать правду!
      – Вы можете сколько угодно кричать на меня, но я знаю лучше. Вы и полковник Джексон…
      – Джексон – осел! Ему доставляет удовольствие сталкивать лбами заинтересованные стороны!
      Рейн зашла слишком далеко, чтобы теперь отступить.
      – Ладно, прекратим этот разговор! – отчеканила она. – Я вполне способна сама позаботиться о своем брате и не нуждаюсь ни в чьей помощи. А вы продолжайте свои опасные игры в небе и позабудьте обо мне. О нас.
      Вывело Эша из себя не то, что именно она сказала, а то, каким тоном она это сказала. Слова, которые он произнес негромко и почти без выражения, полоснули Рейн словно ножом.
      – Вы лгунья.
      – Дайте мне пройти, – взмолилась она.
      Он прищурил глаза, которые теперь превратились в голубые льдинки.
      – Может быть, вы не нуждаетесь во мне, но вы хотите меня не меньше, чем я вас. И я вам это докажу!
      Только не это! Рейн отчаянно замотала головой.
      – Как вы смеете говорить мне подобные вещи… надменное чудовище!
      Ее слова оказались той последней соломинкой, которая переломила горб верблюда. Он молниеносным движением схватил ее за локоть и дернул к себе. На сей раз в его действиях не было нежности.
      Его грубость пробудила к жизни ее скованное страхом тело, и Рейн начала бешено сопротивляться, однако Эш, разумеется, быстро справился с ней. Он прижал ее к себе и прошипел ей прямо в лицо:
      – Если вы и в самом деле считаете меня чудовищем, то мне остается лишь оправдать ваши ожидания!
      Дотронуться до этой женщины – это желание возникло у Эша в тот самый момент, когда она вошла в его дом. Он больше не намерен сдерживаться.
      Поцелуй должен был стать наказанием, принести боль, доказать ей, что она желала его так же, как и он ее. Но едва его губы ощутили дрожащую мягкость ее губ, как Эш забыл обо всем.
      Его губы растворились в ее губах, потонули в их сладостной нежности. Несмотря на негодование, гнев, оскорбленное самолюбие, Рейн ощутила, как ею овладевает новое, незнакомое чувство, которого она до сих пор не испытывала. Поцелуй все длился, и вдруг Эш застонал, ощутив, как ее гибкое тело прижимается к нему, как будто она надеется найти в нем спасение.
      – О Господи, Рейн, что я делаю? – выдохнул он в ее приоткрытые губы.
      Наконец Эш отпустил ее и отступил на шаг, а Рейн повернулась к стене и прижалась к ней лицом. Слезы покатились по ее покрасневшим щекам и распухшему, дрожащему рту.
      Она видела Эша уголком глаза. Он стоял в двух шагах и наблюдал за ней. Вид у него был измученный, казалось, он устал от борьбы.
      – Я отвезу вас домой.
      Рейн молча направилась к двери. Она ненавидела себя, потому что, несмотря ни на что, хотела снова оказаться в его объятиях.

      Все последующие дни он работал в своем офисе, вновь и вновь изучая доклад об аварии, и вынужден был постоянно общаться с полковником Джексоном и его командой, и это ему наконец осточертело. Но доклад все еще не был до конца изучен, а значит, и общество Джексона приходилось терпеть.
      После аварии самолета Микаэлса несколько самолетов того же типа поднимались в воздух, но никаких неприятностей с ними не произошло. Испытания они прошли весьма успешно. Эти обстоятельства свидетельствовали не в пользу Тодда. Тем не менее Эш упорно продолжал искать возможную неисправность.
      Каждое утро, иногда еще до зари, а также поздним вечером Эш приезжал в госпиталь. К сожалению, перемен к лучшему у Тодда почти не было. Его состояние колебалось между очень тяжелым и тяжелым.
      Ночами Эш корпел в своем кабинете над кипами документов, которые приносил с работы. Он провел немало часов, работая над проектом «Черная кобра». Успех проекта должен был стать кульминацией напряженной работы в течение целого года и воплощением его мечты в жизнь. И ничто, не уставал он повторять, не сможет этому помешать.
      Начиная работу над проектом, он не мог предвидеть аварию и последующее за ней расследование. Равно как и будоражащее присутствие Рейн Микаэлс.
      Что же, черт возьми, с ним все-таки происходит? Может, все дело в том, что у него несколько месяцев не было женщины? Может, если бы он принял предложение Ли… Нет! И ведь если вдуматься, Рейн Микаэлс не единственная симпатичная женщина в мире, не так ли? Почему же он не может спокойно воспринять тот факт, что она не хочет его, что она не доверяет ему и что она терпеть не может летчиков-испытателей и всего, что за этим стоит?
      Эш не видел Рейн после того кошмарного вечера в его доме. Неоднократно он снимал трубку, чтобы ей позвонить, но каждый раз отдергивал руку, ругая себя за то, что навязывается женщине, которая вовсе не желает, чтобы за ней ухаживали. Однако он не мог забыть о том, как держал ее в объятиях, помнил нежность и вкус ее губ, исходивший от нее аромат – она пахла жимолостью, которая растет у него на ранчо…
      Однако сейчас Эш преисполнился решимости не тратить впустую нынешнюю субботу – свой единственный выходной день. Он резко поднялся с кресла, вышел из кабинета и зашагал к ангару, вдыхая чистый утренний воздух, который действовал на него словно доброе вино, изгоняя из головы беспокойные мысли.
      Он взял с собой в полет любимую игрушку – куклу, изображающую индейца чероки. Полеты ради забавы всегда улучшали ему настроение. Может быть, он даже слетает к границе штата – ведь там работает его лучший друг Мак. И если ему удастся разыскать старину Мака, они, пожалуй, выпьют вместе пивка.
      Выбив ногой подпорки из-под колес, Эш проверил горючее и удостоверился, что баки полностью заправлены. Он легко забрался в кабину и, опустившись на сиденье, проверил приборы. Затем, включив двигатель, прорулил до конца взлетной дорожки и поднялся в воздух.
      Он набирал высоту, устремляясь в синеву неба, а приборы сообщали ему, что все в порядке и можно расслабиться. «Откинься назад и наслаждайся!» – приказал он себе. Не имело значения, как часто он поднимался в воздух, – он всегда испытывал при этом нервное возбуждение. Это похоже на секс, подумал Эш, с годами и практикой ощущения становятся лишь острее.
      Внезапно ему вспомнилась Рейн. Жаль, что она ненавидит полеты и все, что с ними связано. Он может это понять, но не может с этим согласиться. Небо забрало у нее отца, да и брат ее на грани жизни и смерти. Но даже ради нее он не будет себя переделывать. Он такой, какой есть, и не намерен за это извиняться.
      Его жизненный путь не был устлан розами. Эш много и упорно трудился, чтобы достичь нынешнего положения в жизни. Сначала служил на флоте, где стал пилотом, затем продолжил службу на Пакс-ривер, где прошел подготовку и начал испытывать самолеты. Было ох как непросто. Вся его жизнь была сплошным риском. Можно вспомнить и о том, как он спасался от побоев пьяного отца.
      А после Вьетнама дела и вовсе пошли из рук вон плохо. Его жена Лаура нашла себе развлечения на стороне, пока он лез из кожи вон, чтобы добиться в жизни успеха и занять то положение, какое занимает сейчас. Когда она сказала, что трава по другую сторону забора зеленее и выше, он велел ей убираться ко всем чертям.
      После развода Эш выполнял работу для нескольких компаний воздушных перевозок, и тут-то и пришла к нему первая удача.
      Он начал испытывать самолеты по случайному стечению обстоятельств – просто оказался в нужное время в нужном месте. Эту работу предложил ему Мак. Понаблюдав за полетами Эша, он сказал, что «Белл эйркрафт» ищет хорошего летчика для испытания новых самолетов. Мак пообещал им узнать у Эша, заинтересует ли его эта работа.
      Она его заинтересовала. С того времени он уже не оглядывался назад. Карьера его была окончательно определена. Используя опыт, который приобрел на флоте и во Вьетнаме, Эш стал работать одновременно на правительство и частный бизнес, испытывая самолеты на контрактной основе. Он заслужил репутацию удачливого, находчивого, отчаянно-смелого пилота, а если добавить к этому незаурядное мастерство, можно понять, почему он пользовался большим авторитетом.
      Именно эта опасная, но в то же весьма прибыльная работа дала ему возможность купить авиакомпанию, и с того момента он навсегда покончил с нищетой и нажил немалое состояние.
      С тех пор у него всегда все шло по плану. До недавнего времени. Потеря самолета и тяжелое ранение пилота потрясли его до глубины души. И дело было вовсе не в том, что он испугался, что и с ним может случиться подобное. Это его никогда особенно не беспокоило. «Нам всем когда-то придется умереть», – так он отвечал тем, кто задавал вопрос об опасности, связанной с испытанием самолетов.
      Все дело в том, что он взял на себя ответственность, ответственность за полет, который проходил под его непосредственным наблюдением, и потерпел неудачу. Он считал, что авария бросает тень на него, на его компанию. От своих людей он требовал такого же мастерства, каким обладал и сам. Ни в коем случае не меньшего.
      И еще была Рейн Микаэлс.
      Его пальцы судорожно сжали штурвал, и самолет взмыл в лазурное небо. Нахмурившись, он обругал себя за то, что снова становится рабом своих эмоций.
      Вопреки здравому смыслу Эш с такой силой хотел обладать Рейн Микаэлс, что это грозило перевернуть всю его жизнь. И будь он проклят, если знал, что с этим делать.
      Внезапно ему расхотелось лететь в сторону границы, он развернулся и направился к ранчо, включив автопилот, и, закурив сигарету, предался невеселым размышлениям.
      – Какой же ты, однако, болван и осел, Эш Эллиот! – крикнул он, подняв лицо к облакам.
 
      Эш…
      Ворочаясь в постели, Рейн громко застонала, надеясь, что его назойливый образ исчезнет. Она чувствовала его руки на своих плечах, ощущала крепкий запах одеколона, прикосновение его губ к своим губам.
      – О Господи!
      Рейн перевернулась на бок и сердито пнула кулаком подушку. Ну как заставить сердце не колотиться и не трепыхаться? Прижав к себе подушку, она зажмурила глаза, моля Бога о том, чтобы лицо Эша Эллиота растворилось и сгинуло.
      Увы, оно по-прежнему стояло у нее перед глазами.
      Спустя час, когда громко прозвонил будильник, Рейн пребывала все в таком же смятении. Она обрадовалась тому, что теперь можно покинуть постель, отбросила в сторону простыню и проворно вскочила на ноги. После визита к Тодду, если его состояние позволит, она встретится с новой клиенткой, писательницей Кэтрин Коул.
      Рейн облачилась в легкое платье небесно-голубого цвета, которое необыкновенно ей шло. Прибыв в госпиталь, она узнала, что Тодду опять стало хуже. Теперь доктор Андерс опасался за внутренние органы. Тем не менее он заверил Рейн, что ей нет смысла оставаться в палате и дежурить около брата.
      – Мы будем все утро проводить тесты, – произнес он. – Они могут быть продолжены и после полудня. Оставьте ваши координаты дежурной медсестре, и если будут какие-то изменения, мы вас вызовем.
      Рейн нахмурилась, в глазах ее появилась тревога.
      – Я… я не знаю. У меня назначена встреча, мне придется ее отменить.
      – Не нужно ничего отменять.
      Она протянула к нему руки.
      – Но, доктор…
      – Я позвоню вам, – твердо заявил он. – А теперь идите. Вам нужно отдохнуть. Сидеть целый день у постели, ничего не делая, – да от этого можно с ума сойти!
      В конце концов Рейн уступила, хоть и не слишком охотно. Но она доверяла Андерсу и не сомневалась, что он и в самом деле позвонит, если состояние Тодда ухудшится. Тем не менее она пребывала в сильном волнении, когда подъезжала к условленному месту, где договорилась встретиться с Кэтрин.
      Вчера… Ну это был и денек! Если исключить то, что в состоянии Тодда появились признаки улучшения, в остальном день был сущим кошмаром. Скривившись, Рейн припомнила подробности ее телефонного разговора с Россом.
      Она позвонила ему в офис с утра пораньше, надеясь переговорить с ним до того, как он начнет делать одновременно несколько разных дел. Весьма строгим тоном и в то же время стараясь не выплескивать на него свой гнев, она заявила, что он ни при каких обстоятельствах не должен показывать ее эскизы Джулсу Бернсу.
      – Ага, – хмыкнул Росс, – я вижу, Вэл выполнила угрозу.
      Рейн разозлилась окончательно.
      – Давай не будем играть в детские игры, Росс! Ты ведь знал, что Вэл непременно позвонит мне, поэтому и сказал ей о том, что собираешься сделать.
      Он решил сменить тему:
      – Как Тодд?
      Рейн удалось обуздать свое раздражение, хотя это было не так-то просто.
      – Состояние прежнее, правда, я еще не была сегодня в госпитале.
      – Я несколько раз пытался дозвониться тебе домой, но никто не подходил, а звонить в госпиталь мне очень не хотелось.
      – Ты хотел сообщить о своих планах? – невинным тоном осведомилась она.
      После некоторого колебания Росс сказал:
      – Рейн, дорогая, я очень тебе сочувствую, но если ты не свяжешься с Джулсом, пока он в настроении, мы можем вообще с ним не встретиться. Ведь это очень крупная сделка, разве не так? Мы мучились с этими эскизами вместе, и я знаю, чего ты хочешь, я ведь знаком с эскизами и пояснениями к ним. – Он помолчал. – Конечно, я уверен, что Джулс пожелает связаться с тобой попозже, но к тому времени, я надеюсь, ты уже получишь от него контракт.
      – Нет, Росс. Это моя сделка с Джулсом, и я не хочу, чтобы ты или кто-то другой меня подменял. Это понятно? – Она никогда не говорила с ним таким тоном. «И не должна была говорить», – тут же напомнила она себе. Однако она сражалась за свое будущее, а может, и за будущее Тодда.
      – Рейн, ты хочешь сказать, что больше не нуждаешься во мне?
      Она готова была расплакаться, однако взяла себя в руки, не желая давать волю чувствам, бушевавшим в душе. Росс может легко погубить сделку с Джулсом, если захочет. Но она не настолько глупа, чтобы рисковать своим будущим из-за Росса. Что ж, может, она и глупа, но она поступит так, как считает нужным.
      – Нет, я вовсе не имела это в виду, но если тебе хочется интерпретировать мои слова таким образом, то… – Ее голос пресекся.
      Молчание.
      – Ладно, – тяжело вздохнул Росс, – твоя взяла. Я скажу Джулсу, что ты свяжешься с ним позже. Надеюсь, тебе не придется сожалеть о своем упрямстве…
      Она не была в этом уверена, но у нее не было другого выхода. Она почувствовала облегчение. Что ж, она не выиграла бой, но зато выиграла первый раунд.
      – Пожалуйста, позвони мне, как только переговоришь с ним.
      – Хорошо, – ответил Росс и повесил трубку.
      Когда Рейн увидела кирпичный дом, где у нее была назначена встреча, ей пришло в голову, что ее каждый день тянут в разные стороны. Однако она понимала, что нужно держаться, нужно переждать тяжелый период. «К черту их всех – Эша, Росса, Джулса! Возьми себя в руки и иди вперед».

* * *

      Первое, о чем Рейн подумала, – это о том, что Кэтрин Коул очень привлекательна. Среднего роста, она обладала изящной фигуркой, пышной гривой рыжих волос и красивым лицом. К сожалению, все эти дарованные ей Богом прелести «не играли». Волосы были перехвачены на затылке резинкой и собраны в пучок, макияж уродовал, а платье напоминало мешок. Она, можно сказать, была желанной клиенткой фирмы «Новый имидж».
      После знакомства и обмена дежурными любезностями Кэтрин застенчиво произнесла:
      – Я так рада, что вы смогли приехать. – В глазах ее появилось сочувствие. – Я слышала о несчастье с вашим братом… Очень сожалею…
      – Спасибо, – вежливо поблагодарила Рейн. – Однако доктор настоял, чтобы я не отменяла встречу с вами. Он обещал позвонить в случае необходимости.
      – Вы не можете себе представить, как я благодарна, что вы откликнулись на мою просьбу о помощи. Через несколько дней я должна лететь в Нью-Йорк на встречу с моим издателем. – Она нервно прикусила нижнюю губу. – Я должна появиться в ток-шоу «Сегодня» и «Доброе утро, Америка». А я этого до смерти боюсь.
      Рейн улыбнулась.
      – Не надо бояться. Если вами займется «Новый имидж», вы себя просто не узнаете.
      – В самом деле?
      Рейн засмеялась.
      – Пожалуйста, не думайте, что вас ожидает нечто страшное. – Губы Рейн еще продолжали улыбаться, когда она опустилась на диван рядом с Кэтрин. – Обещаю, что перерождение будет безболезненным, и когда вы появитесь в Нью-Йорке, то произведете фурор.
      Лицо Кэтрин просветлело.
      – Вы в самом деле так считаете?
      – Я это знаю.
      – Я все еще не могу поверить, что полечу в Нью-Йорк и появлюсь там в ток-шоу. – Глаза Кэтрин возбужденно сверкнули. – А пока я здесь, мой редактор собирается наметить маршрут рекламной поездки в связи с выходом в конце года новой книги.
      – Поверьте мне, – промолвила Рейн, – я смогу сделать вас такой, что вы всех потрясете. Вы красивы, но не умеете подчеркивать свою красоту.
      Лицо Кэтрин оживилось.
      – Благодаря вам я почувствовала себя гораздо увереннее. Мой муж уговаривал меня обратиться в «Новый имидж» после того, как я продала книгу «Завтра скоро наступит», говорил, что отправит меня в Даллас на неделю, если вы согласитесь мной заняться.
      Рейн укоризненно покачала головой.
      – Прежде всего вам нужно поверить в себя. Вы скоро убедитесь, что, безусловно, выиграете, если научитесь правильно накладывать макияж и выбирать цвета одежды.
      Кэтрин была озадачена, она не могла до конца осознать то, что хотела донести до нее Рейн.
      – Вы имеете в виду, что уже сегодня собираетесь заняться моей персоной? Я-то думала, что мне нужно будет ехать в Даллас.
      Рейн встала.
      – Я согласна, что это необычно, но при нынешних обстоятельствах я еще не скоро вернусь в Даллас. Поэтому я постараюсь сделать здесь как можно больше. А позже вы сможете поехать в Даллас и пройти там курс упражнений. Я настоятельно их вам рекомендую.
      Глаза у Кэтрин заблестели.
      – О, я вовсе не думала о том, чтобы не ехать в Даллас. – Затем, нахмурившись, добавила: – Только как быть с моим гардеробом? Мне тут тоже требуется помощь. И притом немедленно.
      Рейн обвела взглядом комнату и посмотрела на дверь, ведущую в просторную гардеробную. В ее глазах зажглись огоньки.
      – Если у вас есть время, то после сеанса макияжа мы займемся вашим гардеробом, – с энтузиазмом заявила она. – Ну, если не сегодня, то завтра. Это будет зависеть от самочувствия моего брата.
      – Ах, Боже мой! – воскликнула Кэтрин. – Только не подумайте, что я такая нахальная! Поверьте, я буду искренне благодарна за любую помощь, которую вы мне окажете.
      – В таком случае, что, если мы начнем прямо сейчас? Я уже облюбовала очень удобное место для работы.
      Внезапно Кэтрин сконфузилась.
      – Господи, простите меня, я не догадалась предложить вам чего-нибудь выпить. Когда я вас увидела, так разволновалась, что обо всем забыла. Не хотите кофе? Или, может быть, кока-колы?
      Рейн махнула рукой.
      – Не думайте об этом. За предложение спасибо, но сейчас я ничего не хочу.
      Она вышла в прихожую и взяла свой портфель.
      – Слава Богу, моя заместительница предусмотрительно снабдила меня материалами, иначе я не смогла бы вам сегодня помочь.
      – Видно, умная женщина, – высказала предположение Кэтрин.
      – О да! Без нее фирма «Новый имидж» не добилась бы таких успехов.
      Кэтрин не согласилась.
      – Сомневаюсь. Все знают, что с вашей красотой и умом вы добились бы этого самостоятельно.
      – Нет, – мягко возразила Рейн. – Одна бы я ничего не смогла сделать.
      Кэтрин вскинула бровь.
      – Не могу вам поверить. Я читала статьи о вас в журналах «Космополитен» и «Вуменс уорлд». Там говорится, что вы начали с нуля и пробились наверх самостоятельно. Поэтому-то я удивлена и одновременно счастлива, что вы лично собираетесь со мной работать. Я и мужу об этом скажу.
      Рейн сдержала улыбку.
      – Знаете, если мы сейчас же не примемся за работу, – произнесла она, искусно уводя собеседницу от деликатной темы, – вам нечего будет говорить или показывать вашему мужу.
      – Простите, – смутилась Кэтрин, однако энтузиазма у нее нисколько не убавилось. – Просто я слегка возбуждена, но я готова работать! – Лицо ее осветилось улыбкой.
      И работа началась. В течение трех часов они не прерывались ни на минуту. Сначала Рейн прикладывала куски цветной материи к лицу Кэтрин: холодные тона – к одной стороне, теплые – к другой.
      Затем она воспользовалась индикатором тканей и снова прикладывала куски материи к лицу Кэтрин. Кэтрин выглядела то бледной и усталой, то желтой, с темными кругами под глазами, когда становятся заметными любые изъяны на лице. Комбинируя цвета и добавляя теплые оттенки, Рейн удостоверилась, что эта рыжеволосая красавица определенно принадлежит к типу, которому идут теплые тона. Вот только кто она – весна или осень?
      С помощью еще одного индикатора Рейн установила, что Кэтрин – осень. Богатые, теплые тона сезона урожая и жатвы – это ее тона. Они придавали ей неповторимый шарм.
      Когда Рейн закончила с макияжем и определением цветов, было уже довольно поздно. И Рейн быстро распрощалась со своей клиенткой. Она здорово устала, однако чувствовала себя лучше, чем когда-либо с момента аварии Тодда. Поскольку из госпиталя ей никто не позвонил, у нее были основания надеяться, что состояние Тодда стабильно.
      Поэтому Рейн оказалась не готова к тому, что палата Тодда пуста, а рядом с постом медсестры стоял озабоченный доктор Андерс с картой Тодда в руках.
      – Это вы, мисс Микаэлс? – спросил он устало. – Я только что собирался попросить медсестру, чтобы она вам позвонила.
      – Где… Тодд? – еле слышно произнесла Рейн, чувствуя, как ею овладевает ужас.
      – Сожалею, но мы вынуждены были перевести его в другую палату с более интенсивным лечением. У него началось внутреннее кровотечение, и мы должны делать ему внутривенное вливание крови.
      Лицо Рейн стало белым как полотно.
      – Почему вы мне не позвонили? – резко спросила она.
      – Это произошло неожиданно, к тому же вы ничем не могли бы помочь, как не можете помочь ему теперь.
      Рейн закрыла глаза и судорожно вздохнула.
      – Сколько… сколько крови ему нужно?
      Доктор Андерс поджал губы.
      – Боюсь, больше, чем у нас имеется в наличии. Как вы знаете, у вашего брата редкая группа крови. К сожалению, ее запасы у нас кончились.
      Рейн ошеломленно посмотрела на доктора.
      – Что? – Не сознавая что делает, она схватила его за рукав и почувствовала, как у него напряглись мышцы. – Но ведь вы должны найти нужную кровь! – закричала она, вцепившись в его локоть.
      Андерс накрыл ее руку своей.
      – Мы делаем все возможное, мы все сделаем, чтобы найти кровь.
      Рейн закусила губу, стараясь не расплакаться.
      – Я могу его видеть?
      Из-под кустистых бровей на Рейн глянули умные, полные сочувствия глаза.
      – Думаю, это можно организовать, только не более десяти минут.
 
      Уже стемнело, когда Рейн припарковала машину и вошла в квартиру Тодда. Она планировала после того, как отдохнет и перекусит, снова вернуться в госпиталь. Там все еще ожидали поступления крови.
      Сняв платье и переодевшись в легкий халат, она прошла на кухню, нашла там сыр и крекеры и стала их грызть, пока варился кофе.
      Сидя за столом, Рейн в который уже раз задумалась, надолго ли у нее хватит сил. Закрыв глаза, она услышала слова Эша, сказанные несколько дней назад: «Я хочу вам помочь». Голос у него был тихий и ласковый. «И еще я хочу снова видеть вас».
      Нет, решила Рейн. Она не хочет его помощи, она не нуждается в его помощи. Открыв глаза, она оттолкнула тарелку и вскочила на ноги. Почему этот человек так странно действует на нее? Почему его лицо все время стоит у нее перед глазами?
      Никогда еще она не была столь уязвимой и неуверенной в себе. Контуры ее жизни потеряли четкость, расплылись. Не смей распускаться! Кофе сварился, она взяла кофейник и стала наливать его в чашку. И в этот момент в дверь позвонили. Рейн с раздражением повернула голову.
      Кто бы это мог быть? Может, сосед Тодда? Или его приятель? Ничего хорошего от столь позднего визита Рейн не ожидала. С неохотой она подошла к двери.
      – Кто там?
      – Это Эш, Рейн.
      Рейн дрожащими пальцами взялась за ручку двери.
      – Можно мне войти?

      – Эш? – тупо повторила она.
      – Да.
      Возникла пауза, во время которой она пыталась справиться с нервной дрожью.
      – Что… чего вы хотите?
      – Рейн, пожалуйста… – Голос его звучал глухо, как будто издалека.
      Пока она возилась с замком, внутренний голос кричал: «Берегись!» – однако сердце вело себя предательски. Непослушными руками она открыла дверь и отступила в сторону.
      Эш выглядел так, как если бы только что вышел из-под душа – волосы были мокрые и висели сосульками. Одет он был в летную трикотажную рубашку и джинсы, которые плотно обтягивали бедра.
      Он медленно перешагнул через порог и вошел в комнату, которая от его присутствия сразу уменьшилась в размерах.
      Рейн смотрела на него, прислонившись к двери и прижав руку к груди, чтобы унять бешеный стук сердца.
      – Я знаю, вы задаетесь вопросом, что привело меня к вам в столь позднее время. – Голос его прозвучал напряженно и глухо.
      Рейн облизала пересохшие губы и промолчала. Ее удивило не столько его появление, сколько усталый и измученный вид. Можно было подумать, что он несколько суток не спал или дня три беспробудно пил. Может, и пил, мелькнула у нее мысль, но она тут же отвергла это предположение. Ничто не может заставить Эша Эллиота преступить определенную грань. Он слишком уверен в своих силах, слишком хорошо умеет владеть собой.
      Наконец Рейн спросила себя: почему он здесь? Она почти неделю не видела его и ничего о нем не слышала – разумеется, она сама не хотела этого, напомнила она себе. Но зачем он пришел к ней сейчас? Может, у него есть какие-то новости о Тодде?
      – Рейн, – начал он тихим голосом, возвращая ее к реальности. – Я должен был повидать вас. Я только что из госпиталя, и я понимаю, насколько вы обеспокоены и расстроены.
      Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. О Господи, она вовсе не нуждается в его сочувствии. Она не хочет видеть его, вдыхать его мужской запах. Ну почему он не оставит ее в покое?
      – Прошу вас, – пересохшими от волнения губами прошептала она. – Я думаю, вам лучше уйти.
      Вместо ответа он подошел к ней и остановился рядом.
      – Не прогоняйте меня, – попросил он умоляющим тоном.
      Она испытывала возбуждение, смешанное со страхом. Между ними возникло непонятное напряжение, хотя они молчали и не прикасались друг к другу. Время для них остановилось.
      Эш завороженно смотрел на нее. Она была утонченно, изысканно красива. Золотистые тона ее одежды отбрасывали серебристый отблеск на ее волосы, которые красивой волной спускались на шею. Кожа у нее была гладкой и безупречной, бледной, с жемчужным отливом.
      Молчание затягивалось.
      Неожиданно Эш шагнул назад, нарушив очарование момента, и нервно сжал кулаки.
      – Я пришел сюда не за тем… Ах черт! – пробормотал он хрипло, отвернулся и потер ладонью шею, чтобы скрыть неуверенность, овладевшую им.
      Рейн заморгала и ужаснулась тому, что чуть не потеряла контроль над собой, удивляясь, как это могло произойти с такой легкостью. В их прошлую встречу она нашла его волнующим, сегодня же он был не просто волнующ, но и опасен. Мокрая рубашка, прилипшая к телу, подчеркивала исходящую от него могучую силу.
      – Пожалуйста… уйдите, – проговорила она пересохшими губами, с трудом выговаривая слова. Как могла она думать, что способна контролировать ситуацию, если она не в состоянии контролировать себя?
      Глаза Эша не отпускали ее взгляд.
      – Нет, – покачал он головой, – во всяком случае, до тех пор, пока я не объясню вам причину своего прихода.
      Рейн вскинула голову.
      – Я не хочу ничего знать! – отчеканила она.
      Он пристально посмотрел ей в глаза.
      – Речь идет о Тодде.
      – Я знаю о Тодде и о том, что в госпитале ищут для него кровь. – Рейн тяжело вздохнула. – Как только приму душ, я отправлюсь в госпиталь.
      – Я только что оттуда. У меня та же группа крови, что и у Тодда.
      Рейн изумленно посмотрела на него.
      – Означает ли это… – Голос ее пресекся, надежда затеплилась в груди.
      – Да, – кивнул он. – Я только что сдал пинту крови и рано утром помещу объявление на заводе, – может, кто-нибудь еще имеет такую же группу крови.
      Рейн отвела глаза, в горле у нее пересохло. Она не хотела отвечать, не хотела показывать, что его сообщение взволновало ее до слез. Она ненавидела его, когда он был таким мягким и сочувствующим.
      – Спасибо, – сдержанно поблагодарила она.
      – Рейн, посмотрите на меня.
      – Нет… я… прошу вас, – пробормотала она заикаясь и, отвернувшись от него, направилась к окну. – Я благодарна вам за то, что вы сделали… что вы делаете… За все.
      – Проклятие! Я хочу не вашей благодарности, и вы это знаете.
      Дрожь пробежала по телу Рей.
      – Вам не следовало этого говорить.
      – Почему?
      Она ощущала его присутствие за своей спиной, его одеколон щекотал ей ноздри, не давая возможности логично мыслить.
      – Вы ведете нечестную игру.
      – Поясните вашу мысль.
      Она обернулась к нему.
      – Вы знаете, что я расстроенна и взволнованна, и меня возмущает, что вы играете на моих чувствах. – Холодок пробежал у нее по спине. – Я даже не знаю, чего вы от меня хотите.
      И она действительно не знала. Она была не в его вкусе. И тем не менее в тот день, когда он увидел ее в госпитале, между ними проскочила искра, и невидимые нити связали их крепкими узами. И эти узы не распались и по сей день, как Рейн ни пыталась им сопротивляться.
      – Разве? – Эш вскинул брови. – Я думал, что ясно дал это понять.
      Рейн облизала пересохшие губы.
      – Мы почти не знаем друг друга.
      – Это можно легко исправить.
      – Нет. – Ею овладело отчаяние. – Я хочу, чтобы все оставили меня в покое!
      – А если я не сделаю этого?
      Рейн ахнула.
      – Почему вы так ведете себя со мной?
      – Почему? Потому что вы меня очаровали. Потому что я хочу вас целовать, прикасаться к вам, любить вас.
      – Прекратите! – закричала она.
      – Не бойтесь, – тихо произнес Эш, стоя на том же месте и не смея даже шевельнуться. Неожиданно он понял, что она права. Он зашел слишком далеко, сыграл на ее уязвимости. Ситуация была весьма двусмысленной. «Отступи! – приказал он себе. – Пока еще не слишком поздно». Однако его глаза продолжали блуждать по ее фигуре, любуясь аппетитными формами ее тела.
      – Пожалуйста…
      Он вздохнул, глядя на ее губы.
      – Вы правы. Я не должен был приходить. – Он замолчал, и вид у него был такой, словно его ударили в живот. – Но я тоже устал, тоже обеспокоен и очень нуждаюсь в общении. – «В общении с вами», – хотелось ему добавить, но он этого не сказал, боясь вновь ее оттолкнуть. – Тем не менее, – заключил он, – думаю, что я должен извиниться перед вами. Однако… – Он вдруг замолчал, увидев ее побелевшее лицо и испуганный взгляд. – Что за черт! – пробормотал он.
      Повисла напряженная тишина.
      Это переходило всякие границы. Она готова была проигнорировать его надменность, даже грубость, но не его покорность. Она, казалось, наблюдала со стороны, как бастионы ее сопротивления рушатся, словно песчаные замки, смываемые волнами.
      Она приоткрыла рот, как будто хотела что-то сказать, но слов у нее не нашлось. Она стояла перед ним, опустив глаза, волосы обрамляли ее лицо, тонкая ткань халата очерчивала упругую грудь, которая вздымалась, когда Рейн пыталась набрать в легкие побольше воздуха, на глазах выступили слезы.
      И Эш потерял голову.
      С хриплым стоном он шагнул к ней, и все его благие намерения мгновенно разлетелись в пух и прах.
      – Рейн…
      Она знала, что сейчас произойдет, но была не в силах шевельнуться. Его руки обвились вокруг нее, и на нее обрушился водопад поцелуев.
      Она пыталась сопротивляться, но не смогла разомкнуть его объятия. Он не делал ей больно, он просто не позволял ей освободиться.
      – Перестань сопротивляться, – прошептал Эш.
      И Рейн, подобно тряпичной кукле, послушно закрыла глаза и подставила ему губы. Он снова сжал ее в объятиях. Она откинула голову назад, ее лицо было мокрым от слез.
      – Не надо! – всхлипнула она жалобно. – Отпусти меня!
      – Нет! – выдохнул он, крепко прижимая к себе ее дрожащее тело. – Ты сводишь меня с ума… Я не могу тебя отпустить… Я все время думаю о тебе и не нахожу себе места! – Он говорил это хриплым, скрипучим голосом, словно испытывал физическую боль.
      Рейн мотала головой, не желая его слушать, а язык Эша тем временем скользил по мягким выпуклостям грудей поверх лифчика с низким вырезом, рождая сладостные ощущения. Рейн дрожала в его объятиях, ноги ее подгибались, с трудом удерживая тело.
      Эш целовал сквозь материю ее сосок, затем разжал ей ладонь и прижался к ней губами. Рейн была в панике и с трудом сдерживала рыдания.
      – Это от шока, – невнятно бормотала она. – От шока случаются такие странные вещи… Впоследствии такие вещи трудно бывает объяснить…
      Он снова легонько прикоснулся губами к ее губам. Они были нежные и изумительно сладкие, и Эш уже почему-то знала, что они будут такими. Он крепко прижал ее к себе, и его сердце гулко забилось, когда он отвел волосы с ее лица и посмотрел в подернутые слезами глаза. Никогда еще ни одна женщина не вызывала у него такого желания.
      Не сознавая, что делает, Рейн коснулась кончиками пальцев лица Эша и вздохнула, и он снова начал целовать ее губы. Ее рот становился все податливее, и он чувствовал, как гаснет в ней сопротивление.
      – Ах, Рейн! – простонал он, проводя руками по ее телу.
      – Эш, пожалуйста, – взмолилась Рейн, чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля. Но он не слышал ее слов и покрывал поцелуями ее шею. – Не надо, прошу тебя, это дурно…
      – В этом нет ничего дурного, – пробормотал он, целуя ее грудь.
      «Не думать, – приказала она себе. – Только чувствовать. Пусть только чувство будет твоим поводырем сегодня. Только чувствовать».
      Реакция Эша ее не удивила. Она ощущала силу его желания, и ее пугала и одновременно пьянила мысль, что она способна возбудить мужчину до такой степени. Их легкая одежда была слишком незначительной защитой, и Рейн ощущала возбужденный ствол, прижавшийся к ее животу. Внезапно она осознала всю опасность ситуации.
      Ее страхи обрели реальную основу, когда она услышала слова Эша:
      – Ах, Рейн, я так хочу тебя, я не могу жить без тебя!
      Эти слова вонзились ей в сердце. Он не может жить без нее. «Нет! Я не хочу испытывать такие чувства», – в панике подумала она. Тело ее напряглось, она попыталась его оттолкнуть. Это подействовало на Эша словно ушат холодной воды.
      – О Господи! – прохрипел он, однако не выпустил из объятий.
      – Нет! – вскрикнула она, освобождаясь из его рук. – Эш, я… – Она тяжело хватала ртом воздух. – Это необходимо прекратить.
      – Почему? – пробормотал он изумленно. – Ради Бога, почему? – Теперь в его голосе слышалось отчаяние.
      – Ты сам знаешь почему.
      Впрочем, она не была уверена в том, что он понимает ее слова, если судить по его безумному взгляду.
      – Ни черта я не знаю! – прорычал Эш. Вокруг его рта резко обозначились морщины, и Рейн видела, что еще немного, и он окончательно потеряет голову.
      Она отодвинулась от него.
      – Но ведь ты хочешь меня, Рейн! И твои слова ничего не меняют! Все так просто!
      Просто! Господи, если бы он только знал! Все было совсем не просто! Она не знала, как объяснить ему, что она боится, что она никогда не имела дела с мужчиной и что в тридцать лет она все еще девственница. Должно быть, это смешно, но это так. Она не знала, какие ощущения испытывает женщина, когда мужчина накрывает собой ее тело или когда входит в нее…
      Рейн повернулась спиной к Эшу, в душе презирая себя за то, что позволила ему втянуть себя в столь рискованную ситуацию.
      – Рейн, – попросил он жалобно, – не выгоняй меня. Дай нам шанс.
      Рейн опустила голову.
      – Я не могу, – прошептала она. – Тебе не понять.
      Глубокая тишина окутала комнату.
      Эш непонимающе смотрел на Рейн Микаэлс. Он хотел ее. Хотел страстно, всей душой, до боли. Если раньше он знал лишь ноющую боль в чреслах, то сейчас понял, что такое боль в сердце. Он знал, что ее сжигает страсть, но она боялась его, не доверяла ему. И отвергала. У него возникло безумное желание добиться своего любыми средствами, однако он сдержал себя.
      Он сделал шаг и остановился у нее за спиной.
      – Ладно, Рейн, сегодня твоя взяла. – Эш вздохнул, взял ее за плечи и повернул к себе. По ее щеке медленно скользила слезинка. – Но запомни: ты принадлежишь мне. Я понял это сразу, как только увидел тебя, и никому тебя не отдам.
      Он вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.
 
      Несколько последующих дней Рейн находилась в каком-то сомнамбулическом состоянии, у нее все валилось из рук, она ничего не могла делать. И поэтому она позвонила Вэл, велела ей связаться с Кэтрин Коул и помочь ей подобрать гардероб.
      Похоже, из-за появления Эша в ее жизни ей придется скрупулезно и критически оценить собственную жизнь. Часами сидя у постели Тодда, Рейн вспоминала последнюю встречу с Эшем, свои мысли и переживаемые чувства.
      Все эти дни она не видела его и ничего о нем не знала. В ту ночь, когда он ушел от нее, она проплакала до утра. В конце концов ей удалось взять себя в руки. Одевшись и наложив макияж, чтобы скрыть следы слез, она отправилась в госпиталь, надеясь хоть там отвлечься от мучительных мыслей.
      Едва Рейн на цыпочках приблизилась к палате интенсивной терапии, как ей сообщили добрую новость – ее брату стало лучше и перспектива хирургического вмешательства перестала быть актуальной. Из Хьюстона доставили несколько пинт крови, необходимой Тодду. Поскольку в палате никого не было, ей позволили остаться там на всю ночь.
      Однако тревожные мысли так ее и не покинули. Вспоминая их последнюю встречу, она испытывала и гнев, и горечь, и унижение, и недовольство собой. Как это могло случиться? Почему она позволила ему обнимать себя? Это всего лишь похоть, говорила она себе, и еще желание испытать чувства, каких никогда не испытывала. Она в отчаянии гнала от себя воспоминания, но Эш Эллиот продолжал занимать ее мысли, его образ то и дело возникал перед глазами.
      Когда Рейн, проведя почти сутки у постели Тодда, к вечеру вернулась в его квартиру и открыла своим ключом дверь, она застыла от неожиданности на пороге и даже потерла глаза, чтобы убедиться, что со зрением у нее все в порядке. Или она попала по ошибке в чужую квартиру? А может, ей это просто мерещится?
      Рейн потрясла головой, чтобы отогнать видение. Но ничего не изменилось. Перед плитой в крошечной кухне, что-то напевая себе под нос, стояла молодая женщина и помешивала в кастрюле. До ноздрей Рейн долетел аппетитный аромат. И вдруг ложка в руке женщины остановилась на полпути к ее рту.
      Рейн шагнула в слабо освещенную комнату и захлопнула за собой дверь.
      – Кто вы? – послышался громкий голос, прежде чем Рейн успела открыть рот.
      Рейн подошла к незнакомке и строго взглянула на нее.
      – Я собиралась задать вам тот же самый вопрос, – ровным тоном проговорила она, хотя сердце у нее громко стучало от страха, неожиданности и любопытства.
      Незнакомка повернулась к Рейн.
      – Кто… кто дал вам ключ от… от квартиры Тодда? – дрожащим голосом спросила она.
      Но Рейн ее не слышала. Только сейчас она заметила то, что должно было сразу броситься в глаза, – женщина была беременна, и, похоже, родов осталось ждать недолго. Это ее не столько шокировало, сколько озадачило. Да что же такое происходит, в конце-то концов?
      – Пожалуйста, ответьте на мой вопрос, – попросила женщина. – Кто дал вам ключ?
      Рейн втянула в себя воздух и медленно выдохнула, моля Господа дать ей терпение. Кто все-таки эта женщина? Подруга Тодда? Вряд ли. И беременна. Так кто же тогда? Подруга подруги? Возможно. Хотя едва ли.
      При ближайшем рассмотрении Рейн увидела, что женщина весьма миловидна, свежа, молода. Ей едва ли было больше двадцати – двадцати одного года. Волосы цвета пшеницы завивались колечками, большие голубые глаза с густыми ресницами настороженно смотрели на Рейн. На ней была широкая розовая блуза и белые шорты. Она чем-то напоминала Рейн куклу размером в человеческий рост.
      Перестав наконец пялиться на незнакомку, Рейн заявила:
      – Полагаю, это ядолжна вас спросить, откуда вывзяли ключ. – Она поставила сумку на диван. – Ведь это квартира Тодда Микаэлса, не так ли?
      Незнакомка в знак согласия молча кивнула.
      – В таком случае кто вы? – продолжала допытываться Рейн. – Я имею право здесь находиться. Я его сестра, Рейн Микаэлс. А кто вы?
      И вдруг широкая улыбка осветила лицо молодой женщины, которая от этого сделалась еще моложе и стала похожа на девочку. Она захлопала в ладоши, шагнула вперед и, схватив руку Рейн, принялась восторженно ее трясти.
      – Я Хизер, – засмеялась она. – Хизер Робертс, невеста Тодда.
 
      Хотя стрелки на часах, стоявших возле кровати, показывали два часа ночи, Рейн только укладывалась спать. У нее болели все мышцы, и она чувствовала себя так, словно ее использовали в качестве боксерской груши. Она забралась под прохладные простыни, приказав себе ни о чем не думать и сразу же заснуть. Однако мозг ее воспротивился приказу и не желал отключаться, переполненный впечатлениями последних нескольких часов.
      Когда Хизер представилась как невеста Тодда, у Рейн голова пошла кругом. От удивления она лишилась дара речи.
      – Что?! – воскликнула она потрясенно.
      Невеста! Беременная невеста! Нет, этого не может быть! Мозг Рейн отказывался воспринимать эту информацию. Рейн крепилась изо всех сил, чтобы не дать захлестнуть себя надвигающейся истерике. Этого просто не может быть, повторяла она снова и снова, но подсознательно чувствовала, что девушка говорит правду. У стоящей перед ней женщины-девочки не было никаких причин лгать. Но почему? Почему Тодд не говорил об этом? Где Хизер была все это время? Почему она ни разу не навестила Тодда? Как все это объяснить?
      – Рейн… Я могу называть вас Рейн, правда, ведь мы скоро станем родственницами? – спросила Хизер, подняв на нее круглые невинные глаза. – Я вижу, Тодд никогда не рассказывал вам обо мне, о нас, – застенчиво добавила она.
      Рейн на ватных ногах шагнула к дивану и без сил опустилась на него. Затем, посмотрев на Хизер, прошептала:
      – Нет… нет, он никогда не говорил мне.
      Хизер нервно провела рукой по спутанным кудряшкам.
      – Я упрашивала его сказать вам, тем более что через пару месяцев должен появиться ребенок, но он говорил, что еще не готов, и просил, чтобы я не приставала к нему. Он обещал, что расскажет вам обо всем в свое время. Даже его босс, Эш Эллиот, пытался…
      Хизер запнулась и замолчала, увидев, как побледнела Рейн.
      – В чем дело? – испуганно произнесла она. – Я что-то не то сказала?
      «Тодд, как ты мог так поступить со мной?» Рейн тихо застонала, не в силах поверить в происходящее. Неужели знали все, кроме нее, родной сестры? И Эш… Ну почему Эш? Почему он ей ничего не сказал? Ведь он мог уберечь ее от шока, который она только что испытала. Но она не будет сейчас думать о нем. Ей было не по себе. Ей было тошно, очень тошно.
      – С вами все в порядке? – осторожно спросила Хизер. – Вы выглядите не очень хорошо, – добавила она без обиняков.
      Рейн решительно встала с дивана, намереваясь расставить все точки над i.
      – Не беспокойтесь, я чувствую себя хорошо. – Заметив, что тревожное выражение исчезло с лица Хизер, Рейн спросила первое, что пришло в голову: – Вы собирались пожениться?
      – О да! – быстро ответила Хизер. – Но не раньше, чем Тодд накопит достаточно денег для покупки дома. Он говорил, что не хочет растить ребенка в тесной квартирке. – Она вздохнула, поколебавшись, подошла к дивану и села, глядя на Рейн снизу вверх. – Только это не так-то просто – накопить такую сумму. – Лицо ее вдруг оживилось: – А Эш Эллиот… я только что упоминала его имя… Он такой славный. Он предлагал помочь нам, но Тодд не хотел об этом и слышать. Я все еще надеюсь…
      На сей раз Рейн даже глазом не моргнула, услышав имя Эша. Очевидно, Хизер считает Эша настоящим героем, подумала она.
      Внезапно нижняя губка Хизер задрожала.
      – Вы не знаете, где сейчас Тодд?
      Вопрос ужаснул Рейн. Мгновенно перебрав варианты ответов, она задала контрвопрос:
      – Где вы до сих пор находились?
      – Ну-у… – протянула Хизер, – я ездила в Миссисипи, навещала тетю – мою единственную оставшуюся в живых родственницу. Она тяжело больна. Рак легких. Я попросила Тодда отпустить меня к ней до рождения ребенка.
      – Но ехать в такую даль одной, когда, можно сказать, вот-вот родишь! – ужаснулась Рейн. Безумие! Ладно, Хизер почти ребенок, но Тодд должен все-таки быть поумнее!
      Хизер хихикнула, показав ряд чуть искривленных нижних зубов, однако даже этот изъян не портил ее юную красоту.
      Рейн обычно хорошо разбиралась в людях, но эта девушка являла собой удивительную смесь зрелости и невинности, взрослой рассудительности и детскости. Было ли это игрой? Нет, определенно не было. Хизер состояла из сплошных противоречий, и Рейн теперь поняла, почему ее брат безоглядно влюбился в нее.
      – Я знаю, как добиться у Тодда того, чего хочу. – Хизер хитро прищурилась и улыбнулась, лицо ее при этом слегка зарумянилось.
      «Не сомневаюсь, что знаешь», – подумала Рейн, изумляясь наивности Хизер и одновременно ей завидуя. Была ли она сама в этом возрасте столь же наивна? Пожалуй, нет. Она еще в детстве узнала то, что Хизер, похоже, начинает понимать лишь теперь. И ей вовсе не хотелось способствовать тому, чтобы Хизер повзрослела. Она ведь наверняка ничего не знает об аварии. «И как, черт возьми, ты собираешься сообщить ей об этом?» – спросила себя Рейн.
      Внезапно Хизер вскочила как ужаленная.
      – Ой, ой! – завопила она. – Я забыла про соус! Вы чувствуете запах? – Раньше, чем Рейн успела отреагировать, Хизер исчезла. Через секунду она уже гремела в кухне посудой.
      Рейн неохотно последовала за ней.
      – Я тоже, к сожалению, не почувствовала запаха, – сочувственно проговорила она. – Чем я могу помочь?
      Хизер с трудом сдерживала слезы. Она стояла перед раковиной, вода хлестала из крана.
      – Мне уже никто не поможет, – посетовала она чуть не плача. – Это был соус для спагетти, который очень любит Тодд. И я не могу понять, где Тодд и почему вы здесь, а его нет. – Она зашмыгала носом.
      – Хизер… – неуверенно начала Рейн.
      Однако Хизер продолжала жаловаться:
      – Тодд всегда звонит, когда мы расстаемся, но в этот раз он не позвонил, и я решила приехать пораньше и удивить его. – Она замолчала, снова шмыгнула носом и вытерла слезы. – Ну вот, видите, удивила!
      – Хизер, – опять обратилась к ней Рейн, – может, пройдем в комнату и сядем?
      Похоже, Хизер что-то поняла.
      – Что случилось? – прошептала она побелевшими губами.
      – Пойдем сядем, – как можно спокойнее предложила Рейн и направилась в комнату.
      Хизер последовала за ней. Она шла медленно, тяжело, и Рейн знала, что причиной этого была вовсе не беременность.
      Рейн сидела неподвижно и напряженно, боясь сказать правду и зная, что должна это сделать.
      – Он умер? – спросила Хизер глухим, лишенным эмоций голосом.
      Рейн громко ахнула, хотя Хизер произнесла эти слова так, как если бы говорила о погоде.
      – Нет, – тихо ответила Рейн, накрывая ее руку своей. – Нет, не умер, но очень тяжело ранен.
      – Нет… нет… – забормотала Хизер, вцепившись в Рейн.
      – Успокойся, детка, – ласково попросила Рейн, испугавшись, что испытанное потрясение может оказаться роковым как для матери, так и для малыша. Она прижала к себе Хизер и начала укачивать ее как ребенка, а слезы бежали по ее щекам и падали на голову девушки.
      Хизер вдруг отодвинулась и зашептала, всхлипывая:
      – Я… я знала… что это должно… должно случиться. Я…
      Рейн сделалась страшно. «Только не паникуй, – приказала она себе. – Да, я не настолько сильна, чтобы с этим справиться, но у меня нет выбора».
      – Хизер, перестань, прошу тебя… Выслушай меня! – Рейн взяла ее за подбородок и повернула лицо к себе. – Тодд будет жить. Ты должна верить в это. Ты понимаешь, что я говорю?
      Хизер еле заметно кивнула.
      – Расскажите мне, что произошло.
      Рейн, стараясь вновь не расплакаться, поведала ей о трагедии. Когда эта мука закончилась, она чувствовала себя так, словно из ее тела выкачали всю кровь.
      – Когда… когда я смогу его увидеть? – спросила Хизер, вытирая слезы платком, который Рейн сунула ей в руки.
      Это было сказано таким жалобным тоном, что у Рейн сжалось сердце. Господи, да ведь Хизер совсем еще ребенок, снова подумала она.
      – Завтра утром, обещаю тебе.
      Наконец Хизер немного успокоилась и заговорила на другие темы. Рейн была благодарна невесте Тодда за ее щебетание. Ее непринужденная болтовня помогала снять напряжение подобно тому, как это делает музыка. Рейн узнала, как Хизер встретилась с Тоддом. Это произошло на вечеринке у подруги. Это была любовь с первого взгляда, заявила Хизер, и Рейн ей поверила. Рейн также узнала, что у Хизер нет никого, кроме Тодда. Родители ее умерли, братьев и сестер не было, была только тетя, которая ничем не могла ей помочь.
      Хизер была похожа на счастливого ребенка. Она умела радоваться жизни. И хотя Хизер была очень расстроена и временами вновь начинала плакать, она тем не менее была одним из самых жизнерадостных людей, которых Рейн доводилось встречать в своей жизни. Через несколько часов у Рейн возникло ощущение, что она знает Хизер всю жизнь и нежно ее любит. В то же время ее слегка пугала ответственность за эту очаровательную девушку.
      Неожиданно Рейн обнаружила, что ее лицо мокро от слез. Странно, что она этого сразу не заметила. Вытерев щеки простыней, она на цыпочках прошла по коридору и заглянула в комнату Тодда, где спала Хизер.
      Хизер лежала на спине, обхватив живот руками. Дыхание ее было ровным и спокойным. Рейн так же на цыпочках вернулась к себе.
      – Это так несправедливо, – вслух произнесла Рейн, глядя в потолок и думая о том, что ей делать в этой ситуации. Внутренний голос прошептал: «А кто сказал, что жизнь справедлива?»

      Рейн никак не могла определить, что это за звук. Он назойливо ввинчивался в ее мозг, и она с приглушенным стоном накрыла голову подушкой. Но даже через подушку она слышала непонятный шум.
      Рейн пошарила рукой по столику, пытаясь нащупать будильник, уверенная, что это именно он является возмутителем спокойствия. Однако после того, как будильник свалился на пол, она поняла, что звук издает телефон в гостиной.
      Чертыхнувшись, Рейн отбросила одеяло и опрометью бросилась к телефону, испугавшись, что этот настырный пронзительный звонок разбудит Хизер.
      – Алло, – прошептала она в трубку, опускаясь в ближайшее кресло.
      – Рейн, дорогая, только не говори мне, что ты спала!
      – Привет, Вэл! – Рейн нахмурилась. – Который час?
      – Ну, десятый, – ответила Вэл. – Очень сожалею, что подняла тебя с постели. Я вообще не надеялась застать тебя в квартире, не говоря уже о том, чтобы разбудить.
      – Спасибо, что разбудила. – Рейн вздохнула. – Мы уже должны были находиться сейчас в госпитале.
      – Кто это – мы?
      Рейн обругала себя за эту обмолвку. Она не была готова рассказывать сейчас Вэл или кому угодно другому о Хизер и ребенке. Пока не готова.
      – Я расскажу тебе об этом позже, – бодрым тоном пообещала она.
      На другом конце провода помолчали.
      – Ты уверена, что у тебя все хорошо? У тебя голос какой-то… какой-то странный. Что-то случилось с Тоддом и ты мне не говоришь об этом?
      Рейн вздохнула и поудобнее устроилась в кресле.
      – Вообще-то да. Мы пережили еще один кризис. В госпитале не было крови той группы, которая требуется Тодду. К счастью, сейчас все уладилось.
      На сей раз по проводам долетел вздох Вэл.
      – Я надеялась, что мои новости приободрят тебя, но сейчас я не уверена. Вероятно, ты погрузишься в еще большую депрессию.
      Рейн засмеялась.
      – Надеюсь, что нет. Любая добрая весть от тебя заряжает на несколько дней. Так что за новость? Я собиралась тебе сегодня звонить, чтобы выяснить, как обстоят дела с Кэтрин Коул, а также узнать, не звонили ли Росс или Джулс.
      – Вот по этому поводу я и звоню. Это и есть моя добрая весть. Звонил Джулс. Он хочет встретиться с тобой завтра в два часа дня в его офисе.
      – Это действительно добрая весть! – обрадовалась Рейн. – И это говорит о том, что я сумела донести свою мысль до Росса.
      – Похоже, что так, поскольку Джулс жаждет поговорить именно с тобой. – Вэл помолчала. – Или это будет для тебя затруднительно сейчас, когда у Тодда возникли новые проблемы? Джулс в конце недели уезжает за границу, и это единственный день, когда он мог бы с тобой встретиться.
      Рейн колебалась недолго.
      – Хорошо. Я договорюсь, чтобы за Тоддом присмотрели в течение того времени, пока меня не будет.
      – Прекрасно, – облегченно вздохнула Вэл. – И еще надо бы встретиться с твоим банкиром.
      – Ладно. Я постараюсь прилететь вечерним рейсом.
      Голос Вэл зазвенел от радостного возбуждения.
      – Ах, Рейн, я буду счастлива увидеться с тобой! Ты не можешь себе представить, как отлично работают строители! Уже вырисовывается бутик, а не просто голая коробка. У меня такое впечатление, что тебя нет уже целый месяц, а не каких-то полторы недели.
      К горлу Рейн подступил комок.
      – У меня тоже такое ощущение, – срывающимся голосом ответила она.
      – До встречи завтра!
      Рейн повесила трубку, подняла глаза и увидела в дверях Хизер. Глаза ее были широко открыты, в них застыл немой вопрос.
      – Я… я услышала телефон. Это было…
      – Нет, – поспешила ее успокоить Рейн, – звонили не из госпиталя.
      Хизер расправила плечи и глубоко вздохнула.
      – Когда мы сможем его увидеть?
      Рейн мягко улыбнулась.
      – Как только оденемся.
      Легкой походкой она направилась в свою комнату, а Хизер пошла к себе. Впервые за последние дни Рейн чувствовала себя легко и радостно, она не допустит, чтобы что-то испортило ей настроение.
 
      Воспоминания о нескольких последующих часах сохранятся в памяти Рейн до конца жизни. Открыв дверь в палату Тодда, куда его снова перевели, она увидела, что брат лежит спиной к двери и шевелит рукой, из которой торчит игла.
      Похоже, он не слышал, как открылась дверь. Однако что-то его насторожило, он почувствовал присутствие посторонних и медленно повернулся.
      Его затуманенные болью глаза раскрылись, по-видимому, разглядели Хизер и остановились на ней. Он несколько раз моргнул, шевельнул опухшими губами и издал какой-то тоненький звук. Затем сделал попытку подняться.
      Рейн замерла в оцепенении. Ей вдруг показалось, что она со стороны наблюдает игру трагических актеров. Сердце ее наполнилось нежностью, любовью и жалостью, когда она услышала вскрик Хизер.
      – Хи… Хизер!.. – Хриплый шепот Тодда заполнил комнату.
      В мгновение ока Хизер бросилась к кровати и опустилась на колени.
      – О, мой любимый… мой любимый… мой любимый, – шептала она.
      Рейн стояла, боясь шелохнуться и разрушить эту идиллию. Слезы ручьем бежали по ее лицу. Рейн открыла сумочку и извлекла оттуда косметическую салфетку, чтобы вытереть глаза. Она изо всех сил пыталась остановить слезы и очень боялась, что ей не удастся справиться с рыданиями, которые сотрясали ее тело.
      Подняв глаза, она увидела, что Хизер прижала руку Тодда к губам и осыпает ее поцелуями. Кажется, впервые за все время после аварии Тодд реагировал на внешние раздражители. Он попытался улыбнуться.
      – Слава Богу! – воскликнула Рейн.
      Тодд перевел взгляд на нее.
      – Сес… сестра, это ты? – произнес он хриплым шепотом и закрыл глаза.
      Рейн подошла к кровати и взяла его за другую руку.
      – Да, это я.
      Веки Тодда задрожали, и он снова открыл глаза.
      – Я… я должен был… сказать тебе.
      Рейн покачала головой.
      – Молчи! Все в порядке. Побереги силы. Мы поговорим об этом позже.
      Тодд кивнул, затем слабо сжал ее руку и отпустил. Чтобы вновь не разрыдаться, Рейн заставила себя проглотить тяжелый ком в горле и, повернувшись к Хизер, произнесла:
      – Я буду в приемной, если понадоблюсь.
      Когда Рейн добралась до пустынной прохладной приемной, она уже почти успокоилась, хотя во рту у нее пересохло и в правом виске пульсировала боль. Закусив губу, она выглянула в окно, чтобы отвлечься от печальных мыслей.
      Сейчас, когда Тодду стало получше, она должна в первую очередь уделять внимание Хизер и малышу. Поскольку Тодд не в состоянии о них позаботиться, вся ответственность ляжет на нее. Еще одна в ряду многих других, печально подумала Рейн. Вообще-то она бы прекрасно со всем справилась, если бы не Эш. Ее пугала непроходящая, неудержимая тяга к нему. Она не могла этого ни понять, ни принять. Но это оставалось в ней, это постоянно стучало в ней молоточками, это давило на сердце. От того, что она ненавидела себя за эту слабость, легче не становилось. Внезапно она дернула головой, словно уклоняясь от удара.
      «Ты дурочка, Рейн Микаэлс! Ты для него просто-напросто орешек, который он не может раскусить. Почему ты не хочешь этого понять? Как только он переспит с тобой, у него пропадет к тебе всякий интерес».
      Рейн не знала, как долго она стояла у окна. Но в конце концов ей удалось подавить надвигающуюся истерику, после того как она пообещала себе, что Эш Эллиот или любой другой мужчина никогда не лишит ее с таким трудом завоеванной свободы.
      – Могу я составить вам компанию?
      Рейн вздрогнула от неожиданности. Медленно повернувшись, она увидела стоящего рядом с ней Эша.
      – Вы? – отшатнулась она в ужасе. Перед ней гордо возвышалась причина всех ее бед.
      На загорелом лице Эша появилась кривая улыбка.
      – Меня, как я понимаю, все еще не жалуют, – проговорил он, растягивая слова, что придавало ему еще большую привлекательность. Рейн заметила тонкие паутинки морщин возле глаз и почувствовала, как у нее участился пульс. Он был одним из самых сексуальных мужчин, каких ей только приходилось встречать, к тому же одним из самых непредсказуемых.
      Рейн отвернулась. «Почему он не оставит меня в покое?» – сердито подумала она, но вслух ничего не сказала.
      – Я не верю, что у вас нет достойного ответа, чтобы поставить меня на место.
      Рейн вдруг расхотелось воевать с ним. «Может, взять да и уступить…» – устало подумала она, но тут же отбросила эту недостойную мысль.
      – Я… – Она подняла взгляд, увидела озорные искорки в его глазах и растянутые в улыбке губы и вдруг сообразила, что не знает, что именно следует сказать.
      – Так-то лучше, – засмеялся Эш, наклоняясь к ней.
      – Что именно? – спросила она, глядя, как мышцы его груди напряглись под тонкой серой рубашкой.
      – Я имел в виду вашу улыбку.
      – О! – Это было единственное, что она смогла выдавить из себя. Но ведь она хотела ему что-то сказать?
      Он хмыкнул, глаза его стали серьезными.
      – Вы плакали. – Это было утверждение, а не вопрос. Его шершавый палец скользнул по ее щеке, и Рейн смутилась и оцепенела от этого прикосновения.
      – Это слезинка. Она запуталась на ресницах, – хрипло прошептал он, не отводя от нее взгляда.
      Такое легкое, невинное и в то же время такое интимное прикосновение. Каждый дюйм ее плоти ожил, сделался сверхчувствительным. Ей стало трудно дышать.
      – Это из-за Тодда, верно?
      – Да. – Это вырвалось у нее помимо ее воли, и она тут же рассердилась на себя и постаралась взять себя в руки. Облизнув пересохшие губы кончиком языка, поправилась: – То есть нет.
      Брови Эша озабоченно сдвинулись, однако он не нарушил тишины, ожидая, что она продолжит, и все так же не спускал с нее глаз. Неужели прошла неделя с их последней встречи? Он закрыл глаза и стиснул зубы, почувствовав, как спазм желания пронизал его тело.
      Когда он снова открыл глаза, его взгляд упал на ее груди, которые вздымались под легкой блузкой. Он вдохнул запах ее духов, и это еще больше обострило его чувства. От нее пахло свежестью и душистым мылом.
      Болезненно заныло в паху.
      Он вдруг понял, что прямо сейчас заключит ее в объятия, и пусть на них смотрит сам Господь Бог и все, кто окажется здесь в этот момент, – и плевать на любые последствия.
      – Что вы имеете в виду, говоря то «да», то «нет»? – подавив это желание, спросил он.
      Рейн подняла лицо и встретила его испытующий взгляд.
      – Я только что узнала о Хизер.
      Эш вздохнул.
      – Мне жаль, что вы этого не знали.
      – Мне тоже, – кивнула она.
      – Несколько раз я порывался спросить, слышали ли вы о Хизер. Но поскольку вы ни разу о ней не упоминали, я не знал, стоит ли заводить о ней разговор. – Он склонил голову набок. – Я хотел сказать вам…
      – Жаль, что не сказали. Может, если бы вы сказали, для меня бы это не было таким потрясением.
      – Как вы узнали?
      Рейн хмыкнула.
      – Довольно суровым образом. Вчера вечером я вошла в квартиру Тодда и увидела на кухне Хизер, которая стала пытать меня, кто я такая.
      – Сочувствую вам, Рейн. Зная Хизер, не спрашиваю, как она восприняла сообщение об аварии.
      – Она совсем расклеилась. Мне понадобилось полночи, чтобы успокоить ее.
      Это объясняет причину темных кругов под глазами, подумал, тяжело вздохнув, Эш. Впрочем, они не только не портили, они даже оттеняли ее изящную, хрупкую красоту. Лишь огромным усилием воли Эш удержался от того, чтобы не заключить Рейн в крепкие объятия.
      Вместо этого он убрал ей за ухо прядь волос, не спеша при этом отвести пальцы.
      – Я очень сожалею, что вам пришлось пройти через это, – проговорил он тихо.
      Рейн напряглась, провокационное прикосновение вызвало прилив крови к лицу, пульс участился.
      – Я справилась, – пробормотала она, отступая назад.
      Его настроение сразу изменилось, стоило ему увидеть панику в ее глазах. Ему захотелось приласкать ее.
      – Проклятие, Рейн! Почему вы не хотите, чтобы я помог вам? Для этого вы должны только сказать об этом.
      – Нет!.. Я…
      – Рейн, я предупреждал вас, что, сколько бы вы ни ставили на моем пути преград, я не намерен сдаваться. – Он помолчал и, поймав ее взгляд, твердо добавил: – И я не изменил своего решения.
      Внезапно ей показалось, что в мире, кроме них двоих, никого нет. Даже шумы, доносившиеся из коридора, не достигали их слуха, пока они смотрели друг другу в глаза, а между ними пробегал некий таинственный ток.
      Рейн показалось, что ее как будто кто-то подталкивает вперед, словно Алису к кроличьей норе. В мире ничего не существовало, кроме его глаз, его рук, его губ.
      – Я хочу встретиться с вами сегодня вечером, – прошептал он.
      – О нет! – безмолвно простонала она. Она не может позволить себе поддаться очарованию его нежного, обольстительного голоса. Она должна быть верна своей клятве оставаться сильной и независимой.
      – Рейн? – не отступал Эш.
      Она отшатнулась от него.
      – Эш, я не могу.
      – Будь проклято ваше упрямство! – вскипел он. – Вам хочется, чтобы я униженно просил вас?
      Повисло холодное молчание.
      Чтобы Эш просил? Да это неслыханно! Это просто нелепо! Что он хочет от нее? Любовной связи? Или он преследует еще какую-то цель? Но еще больше ее волновал вопрос: а чего хочет она сама?
      – Нет, разумеется, я не хочу, чтобы вы меня упрашивали, тем более униженно, – покачала головой Рейн.
      Эш шагнул к ней, остановился и изучающе посмотрел на нее, держа руки в карманах. Материя брюк натянулась, и ей предстали явные признаки его возбуждения.
      Ей вспомнился один интимный эпизод, который произошел у него в доме. Кажется, западня вот-вот захлопнется.
      – Рейн…
      Она зажмурилась, подыскивая нужные слова.
      – Я… уезжаю сегодня в Даллас, но…
      Было очевидно, что он не слышал слова «но», ибо лицо его потемнело и он жалобно проговорил:
      – Рейн, что вы делаете со мной?
      – …но я вернусь через пару дней, – хриплым шепотом закончила она.
      Воцарилась напряженная тишина.
      Эш удивленно смотрел на нее, пытаясь проникнуть в смысл ее слов, и наконец улыбнулся такой нежной улыбкой, перед которой не смогла бы устоять ни одна женщина.
      – Я не знаю, чего мне хочется больше – рассердиться на вас или зацеловать так, чтобы вы потеряли рассудок.
      Рейн сжимала и разжимала пальцы. Что происходит? Она почти физически ощущала возникшую между ними напряженность.
      – Эш… – с трудом выдохнула она.
      – Мы встретимся, как только вы вернетесь, – отчеканил он, блуждая взглядом по ее телу. – Это – обещание, – добавил он тихо и стремительно зашагал по коридору.
      Рейн смотрела, как он уходит, и, казалось, видела, как рушатся прочные конструкции ее жизненного уклада. И самое печальное – она не знала, как этому воспрепятствовать.
 
      Даллас. Этакий космополитичный город, энергичный и весьма перспективный среди других подобных городов. Рейн любила его. Для нее Даллас был синонимом работы, и она чувствовала себя лучше всего только тогда, когда работала. Этот день не был исключением.
      Может, все дело заключалось в том, что она провела ночь в собственной постели и наконец-то хорошо выспалась, несмотря на то что ее преследовали мысли об Эше и его обещании. Но она знала, что если хочет добиться чего-то в жизни, то не должна думать об опасной игре, в которую ее вовлекли против ее воли. Ставка была слишком высока.
      Она прилетела последним рейсом из Тайлера и на такси добралась до офиса, договорившись с Вэл, что та дождется ее. У Росса, как выяснилось, была намечена деловая встреча, поэтому Рейн и Вэл отправились перекусить в ближайшую пиццерию, после чего проработали почти до одиннадцати вечера.
      И сейчас Рейн снова склонилась над эскизами. День обещал быть весьма нелегким. А ведь она начала трудиться сегодня неслыханно рано – с семи часов утра. Ей нужно было как следует подготовиться к встрече с Джулсом Бернсом и ее банкиром, а перед этим планировался завтрак с Россом.
      Впервые за последние дни Рейн смогла сосредоточиться на работе. Перед отъездом она побеседовала с Хизер, и та заверила ее, что вполне справится одна. У Рейн были сомнения на этот счет, но не было выбора. Она должна лететь в Даллас. Круг ее ответственности теперь расширялся, не говоря уже о том, что нужно было сохранять дистанцию с Эшем Эллиотом.
      Сев за письменный стол, на котором стояла чашка горячего кофе, она потянулась к стопке папок. За это время успели накопиться проблемы и вопросы, которые решить может только она.
      В одной из папок хранился список новых клиентов, их мнения о «Новом имидже» и другие материалы, которые необходимо учесть при комплектации бутика. Рейн с головой окунулась в работу, забыв обо всем на свете, даже об Эше Эллиоте. Работа была ее жизнью, приносила моральное удовлетворение. Ведь Рейн занималась тем, что ей больше всего нравилось: возвращала женщинам уверенность в себе, а для женщин, согласитесь, это самое главное. Ей не нужны мужчины, они только осложняют жизнь. Разве не так? Вдруг поняв, куда уводят мысли, она тряхнула головой и вновь сосредоточилась на бумагах.
      Лишь один раз она подняла голову, когда услышала голос Вэл, пожелавшей доброго утра. Улыбнувшись помощнице, Рейн снова углубилась в работу. Теперь она решила заняться эскизами моделей, которые собиралась представить Джулсу.
      Она работала над ними много месяцев, однако они все еще ее не удовлетворяли. А вот Росс их одобрил. Сегодня у нее оставался последний шанс сделать модели такими совершенными, какими она их замыслила.
      Ее мозг, освобожденный от мыслей об Эше, активно работал. Воображение подсказывало ей новые экстравагантные образцы, яркие краски, экзотические сочетания и фантастические решения, возможно, слишком сложные для восприятия современной женщины, но содержащие смелые идеи, которые можно в случае необходимости модифицировать и использовать. При ее неуемной фантазии эскизы возникали под ее рукой со скоростью, которая поражала даже Вэл, и задача теперь заключалась в том, чтобы отобрать лучшие из них.
      Рейн мечтала о том дне, когда женщины, придя в «Новый имидж», смогут изменить свой облик, не выходя из этого здания, а заодно и обновить гардероб.
      Открытие бутика сделает это возможным, а созданный по ее эскизам ассортимент одежды обеспечит ей быстрый успех. Разве не об этом она всегда мечтала?
      Внезапно на столе зазвонил телефон, и она, вздрогнув от неожиданности, машинально нажала на кнопку.
      – Что там, Вэл?
      – Звонил Росс, он просит, чтобы ты пришла в ресторан через двадцать минут.
      Нахмурившись, Рейн отложила карандаш.
      – Уже пора? – «И куда только утро подевалось?» – недовольно подумала она.
      – Боюсь, что да. – Вэл фыркнула. – Похоже, ты ни разу даже головы не подняла с той минуты, как пришла на работу.
      – Это верно, но зато я многое успела сделать. Скоро мы узнаем, окупятся ли мои труды.
      – Буду держать на счастье пальцы скрещенными, – засмеялась Вэл.
      Через минуту Рейн встала из-за стола. В элегантном шелковом костюме и гармонирующей по цвету блузке она выглядела отлично и знала это. Вздохнув, она взяла портфель и вышла из офиса.
 
      Росс Томас заулыбался и встал с кресла, когда Рейн вошла в ресторан. Как всегда, выглядел он безупречно: дорогой костюм сидел на нем как влитой, седые волосы тщательно уложены, щеки и подбородок чисто выбриты.
      – Здравствуй, дорогая. – Он поцеловал ее в щеку. – Ты выглядишь лучше, чем я ожидал, после столь печальных событий. – Росс ласково взял ее под локоть и повел к столику в углу, откуда открывалась панорама Далласа. – И вообще ты красива, как никогда.
      – Просто я хочу показать, что способен сотворить с женщиной хороший макияж, – улыбнулась Рейн, садясь напротив.
      Росс наклонился к ней, сощурил глаза и тоже улыбнулся:
      – Что ж, сейчас, когда ты сказала об этом, я вижу…
      Рейн подняла руку перед его лицом.
      – Остановись! Нечестно так разглядывать даму. Воспринимай только то, что видишь, – перебила она Росса, испытав неожиданное желание слегка поддразнить его. Она почувствовала облегчение: он, судя по всему, простил ее за то, что она настояла на переносе встречи с Джулсом.
      Официант принес вино для Рейн, виски для Росса и жареные орешки.
      – Расскажи мне о Тодде. Насколько я понимаю, ему лучше, иначе ты не смогла бы уехать из Тайлера?
      Рейн с минуту смотрела на него, пытаясь решить, нет ли скрытого сарказма в его словах. Наконец решив, что она просто-напросто страдает излишней подозрительностью, Рейн спокойно ответила:
      – Ты прав, ему лучше.
      Росс поднял стакан.
      – Это добрая новость. Так что теперь, не рискуя показаться бесчувственной, ты можешь сосредоточиться на встрече с Джулсом. И если все сложится так, как я надеюсь, тебе больше не придется волноваться.
      Кончики губ Рейн дрогнули, и она отвернулась. Если бы это было возможно!.. Ведь теперь ей ко всему прочему предстоит позаботиться о Хизер с ребенком. В офисе она на несколько часов выбросила все проблемы из головы, но сейчас поняла, что от них никуда не деться.
      – Я не могу дождаться, когда увижу твои последние эскизы, – произнес Росс и дал знак официанту, чтобы тот принес ему еще виски. – Я до сих пор считаю чудом, что Джулс согласился встретиться с тобой так скоро.
      – Джулс не так уж плох. Он темпераментный, порой поддающийся настроению модельер, который желает иметь свой кусок пирога, но он знает, когда нужно уступить. – Рейн доверительно улыбнулась. – Имей в виду, он уже видел несколько моих эскизов и, хоть в этом не признался, считает их удачными.
      – Ну да это теперь не имеет значения. Мы получили его согласие помочь тебе, и это самое главное. Горю нетерпением увидеть, какие изменения ты внесла в эскизы. Ты сама-то ими довольна? – спросил Росс.
      Глаза у Рейн засияли.
      – Они хороши, в самом деле хороши!
      – Ты умница, ты знаешь это? И как только ты заключишь контракт с Джулсом, я приглашу тебя его отпраздновать. Прямо сегодня же вечером. – Он поднял бокал и наклонился к ней.
      – Росс, нет… – начала она. Тень набежала на ее лицо, и она не стала поднимать в ответ свой бокал. Росс любил ее, и она это знала, и когда-то казалось, что и она испытывает к нему нежные чувства. Но теперь все изменилось. На ее горизонте возник Эш Эллиот.
      – Что-то не так, Рейн? – насторожился Росс. – Я что-то не то сказал?
      Рейн ответила не сразу.
      – Дело не в тебе, Росс. Дело в том, что я… – Она замолчала, так как подошел официант, чтобы принять у них заказ.
      – Что ты желаешь? – вежливо спросил Росс, хотя лицо у него было хмурым. Рейн видела, что он огорчен.
      Она внимательно просмотрела меню и сказала:
      – Салат из креветок.
      – Принесите два, – равнодушно попросил Росс, отдавая меню официанту.
      Когда они остались вдвоем, Росс, нахмурившись, спросил:
      – Объясни наконец, что происходит?
      Помолчав, Рейн неохотно ответила:
      – У Тодда есть невеста.
      Росс выглядел озадаченным.
      – И что?
      Рейн невольно улыбнулась.
      – Ты когда-нибудь слышал пословицу: держи женщину босой и беременной?
      Росс нахмурился.
      – Да, но я не…
      – Она беременна, Росс!
      – Что?!
      – То, что ты слышал. Беременна. На восьмом месяце, если быть точной. Она сама еще ребенок, без денег, без семьи. У нее нет никого, кроме Тодда, у которого тоже нет денег и нет никого, кроме меня.
      Росс был потрясен.
      – Ты хочешь сказать, что собираешься взять на себя заботу об этой женщине и ребенке?
      Рейн была избавлена от необходимости отвечать немедленно, поскольку принесли заказ. Она тут же жадно накинулась на салат, лишь сейчас вспомнив, что еще не завтракала.
      Через минуту Росс нарушил молчание.
      – Так как? – подчеркнуто ровным голосом спросил он.
      – А какой у меня выбор? Она совсем ребенок, и если Тодд принимает ответственность…
      – Вот-вот, – перебил ее Росс. – Откуда ты знаешь, что это так?
      – Я тоже думала об этом. Но если бы ты слышал Хизер – так ее зовут – и потом увидел их вместе, у тебя не осталось бы сомнений на этот счет.
      Росс тяжело вздохнул, отодвинул недоеденный салат и потянулся за бокалом.
      – И что ты собираешься делать? – В его голосе слышалось раздражение.
      – Попросить у Джулса дополнительную ссуду, сверх того, что мне требуется для завершения бутика и оплаты исполнителя моих моделей. Если Джулс согласится помочь…
      Росс поморщился.
      – Я уже не раз говорил тебе, что был бы рад дать тебе взаймы…
      – Нет, я должна сделать это сама. – Она замолчала и, накрыв его руку своей, произнесла с улыбкой: – Тем не менее спасибо за заботу.
      Его глаза потемнели.
      – Ты ведь знаешь, я готов на тебе жениться, только слово скажи. Но ты такая независимая, черт возьми! Однако, может, поэтому я…
      – Пожалуйста… не надо об этом сейчас, – умоляюще попросила Рейн. – Я…
      – Я знаю. – Росс погладил ее по руке, глотнул виски и закончил: – Ты меня не любишь. – Затем изобразил улыбку, чтобы смягчить сказанное. – Но ты не должна осуждать человека только за то, что он прилагает усилия. И я не собираюсь сдаваться.
      Рейн смутилась. Она вспомнила другого мужчину, который говорил ей те же самые слова. По телу ее пробежала дрожь.
      – В чем дело? – озабоченно спросил Росс. – Ты озябла?
      – Нет. Просто устала.
      Он внимательно посмотрел на нее.
      – Как долго ты собираешься ухаживать за своим братом?
      – Я уже говорила: столько, сколько потребуется. – Рейн помолчала. – Сейчас Тодду получше, и я уверена, что комиссия по расследованию аварии начнет бомбардировать его вопросами. Я не могу оставить его одного. Ему нужна поддержка.
      – Судя по всему, они все еще продолжают считать его виновным?
      – Да, насколько мне известно, – с горечью признала Рейн.
      Видя, как решительно Рейн вздернула подбородок, Росс спросил:
      – И ты намерена воевать с ними до последнего, не так ли?
      Она сжала кулаки.
      – Да, хотя и не знаю, будет ли от этого толк.
      Росс вздохнул.
      – Почему ты думаешь, что он невиновен?
      Это был провокационный вопрос, и реакция была именно такой, какую Росс ожидал увидеть. Глаза Рейн потемнели от гнева, и она стала вдруг такой красивой, что у Росса перехватило дыхание.
      – Потому что я знаю своего брата! – отчеканила Рейн. – Он никогда сознательно не нарушит приказ! Его подвела машина, а они просто не хотят этого признать.
      Росс снова вздохнул. Он собирался задать еще один вопрос и был готов к тому, что теперь-то уж Рейн сотрет его в порошок. Тем не менее он храбро ринулся в атаку.
      – И до каких пор ты намерена играть роль сестры милосердия и вызволять своего брата из неприятностей? Со времен Вьетнама он присосался к тебе словно пиявка. Почему ты…
      От гнева лицо ее побагровело.
      – Как ты смеешь! – возмущенно воскликнула она. – Никогда впредь не говори о Тодде в таком тоне. – Она почувствовала, что к глазам ее подступают слезы. – Ты просто не отдаешь себе отчета в том, что говоришь!
      – Ну-ну, успокойся, – проговорил Росс с вымученной улыбкой. – Ладно, может быть, я и в самом деле вышел за пределы дозволенного, – добавил он виновато, – но мне больно видеть, что ты взваливаешь на себя так много обязанностей.
      Рейн заставила себя успокоиться. Меньше всего ей хотелось воевать с Россом, но ведь не могла же она позволить ему нападать на брата?
      Росс улыбнулся.
      – Я прощен?
      – Только при условии, что впредь будешь следить за своими словами, и за своими манерами тоже, – проворчала Рейн.
      – Ты поверишь мне, если я скажу, что мои губы будут навек запечатаны?
      – Нет.
      Он засмеялся и, покачав головой, подписал счет. Затем, глядя на нее, произнес:
      – Если я не ошибаюсь, у нас очень важная встреча.
      – У нас? – со смешком переспросила Рейн.
      У Росса даже ресницы не дрогнули.
      – Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя одну?
      Выходя через несколько минут из ресторана, Рейн выглянула в окно и увидела чистое, без единого облачка, небо. И ее душа наполнилась радостью и надеждой.
 
      Эш всю ночь проворочался без сна, а потому встал очень рано и сразу отправился на завод. После ночной грозы воздух был прозрачен и свеж. Он ехал по пустынным улицам, и эта утренняя тишина действовала на него как целительный бальзам. Город еще спал, и только любители бега трусцой нарушали тишину, шурша подошвами по асфальту. Эш ответил на их жизнерадостные приветствия, помахав рукой. Пока другие спали, они наслаждались красотой этого солнечного ясного утра.
      Сегодня Рейн еще в Далласе, подумал он, припарковав машину и поднимаясь в офис. Но когда она вернется – вот вопрос. Не задержится ли она там подольше, чтобы уклониться от встречи с ним?
      Что касается его обещания… Это из-за него он не спал всю ночь и метался на кровати. Ему то и дело вспоминалось, как она выглядела вчера в госпитале: как солнце золотило ее волосы, как нежный румянец окрашивал ее щеки. Он вспоминал ее грустный взгляд и тени под глазами. Его сжигало желание поставить ее перед собой и бережно снять с нее одежду, чтобы ее тело было открыто для его рук и губ. Господи, он совсем сошел с ума, это ясно.
      Может быть, Мак прав? Может быть, ему нужно куда-нибудь уехать и напиться? Может, он хоть тогда образумится? Нет, этого не произойдет до тех пор, пока он не накроет шелковистое тело Рейн Микаэлс своим и не овладеет ею.
      А сейчас он должен работать. Окончательный вариант доклада полковника Джексона должен быть готов сегодня, после чего они отправятся в госпиталь, чтобы допросить Тодда. Его ужасала эта предстоящая мучительная процедура.
      Кроме того, в машинном цехе предстояло обсудить еще одно усовершенствование в «Черной кобре». После устранения всех недоделок, его детище будет готово для первого испытательного полета. И полетит на этом самолете он, Эш Эллиот! От этой мысли у него радостно екнуло сердце.
      Он несколько часов колдовал над мотором, совершенно забыв о времени, и поднял голову, лишь услышав голос своего заместителя Джейка Эверета.
      – Привет, Эш! – крикнул Джейк, направляясь к нему. – Тебя просят к телефону.
      Эш недовольно крикнул в ответ:
      – Это кто – Джексон?
      Джейк покачал головой.
      Чертыхнувшись, Эш отложил инструмент и широкими шагами пересек помещение.
      – Что там стряслось? – спросил он, подойдя к Джейку.
      – Не знаю, – пожал тот плечами. – Но кто бы это ни был, он говорит, что это чрезвычайно важно.
      Еще раз выругавшись по поводу того, что его отвлекают от работы, Эш взбежал по лестнице и схватил трубку.
      – Эллиот слушает. – Эш выслушал сообщение и, побледнев, произнес: – Боже милосердный! Да, конечно, я позабочусь об этом. – Швырнув трубку на рычаг, он повернулся к Джейку. – Извинись за меня перед Джексоном. Я не вернусь сегодня.
 
      Рейн не просто облегченно вздохнула, ей показалось, что она парит в воздухе. Джулсу Бернсу понравились ее эскизы, и он обещал всяческое содействие. После нескольких часов утомительных переговоров они с Джулсом в конце концов пришли к согласию. И ни разу она не вспомнила об Эше, ни разу его лицо не возникло перед ее глазами. Похоже, она на верном пути. И вообще все становится на свои места.
      В комнате все еще толпились люди. Джулс потребовал, чтобы присутствовал его заместитель, а также лучшие из его сотрудников. Он хотел познакомить их с Рейн.
      – Итак, дорогая, мы это сделали! – сказал Росс. – Или, точнее, ты это сделала. И я горжусь тобой.
      Сердце Рейн было переполнено радостью и гордостью.
      – Спасибо, но без твоего влияния на Джулса это было бы невозможно. И вообще «спасибо» – это не совсем то слово.
      – Ты уверена, что не хочешь отпраздновать это событие? – осторожно спросил Росс.
      – Я очень сожалею, Росс, но я действительно должна возвратиться в Тайлер, чтобы позаботиться о Тодде и Хизер. – Она улыбнулась. – Если Тодду станет легче, я вернусь в начале следующей недели.
      Внезапно Рейн на своем плече почувствовала чью-то руку. Она обернулась. Это была Мэгги, секретарша Джулса.
      – Прошу прощения, что мешаю, – извинилась она. – Там, в проходной, какой-то мужчина заявляет, что должен вас видеть. Немедленно.
      Рейн нахмурилась и посмотрела на Росса, который явно был озадачен.
      – Не могу себе представить, кто бы это мог быть, – пробормотала она, вставая.
      Спустившись вниз, Рейн остановилась как вкопанная.
      – Эш! Что вас привело сюда? – И тут же схватилась за сердце. – Что-то с Тоддом? – прошептала она, побледнев.
      Эш быстро подскочил к ней.
      – Нет… это Хизер. Возникли осложнения. Это может стоить жизни ребенку.

      Рейн держалась стоически, пока «линкольн» пожирал мили между Далласом и Тайлером. Плакать она не могла – бездонный внутренний колодец у нее внутри пересох. Все было как в дурном сне – еще одном из числа многих.
      Единственной реальностью было крупное сильное тело Эша, от которого исходило успокаивающее тепло.
      У Рейн было странное ощущение, будто он занял слишком много места, и она улавливала и ощущала каждое его, даже самое легкое, движение. Тем не менее по какой-то необъяснимой причине она была рада, что он находится рядом и она может до него дотронуться.
      Как ни удивительно, но когда Эш сообщил ей о Хизер, она не впала в отчаяние, во всяком случае, внешне сохранила спокойствие, хотя сердце ее заледенело.
      Однако Эш все понимал. Он видел панику в ее глазах и старался ее успокоить. Она позволила ему это, хотя смутно догадывалась, что Росса задело, что она не обратилась к нему за утешением и помощью. Она хотела как можно скорее добраться до Хизер, и в этом ей мог помочь только Эш. И хотя невеста брата вошла в ее жизнь совсем недавно, это очаровательное существо уже сумело занять уголок в ее сердце.
      Как только сильные руки Эша направили машину на юг, в глубь штата, Рейн начала играть в игру под названием «Что, если…». Что, если она прибудет слишком поздно? Что, если Хизер уже родила и ребенок оказался недоношенным и не сможет выжить? Что, если столь неожиданный поворот событий отрицательно скажется на выздоровлении Тодда? Что, если… Что, если…
      Внезапно осознав, что она сойдет с ума, если не перестанет думать об этом, Рейн повернулась к окну, пытаясь восстановить в памяти прошедший день. Однако это не помогало. Не могла она отделаться также и от мысли, что никогда больше не сможет быть хозяйкой своей судьбы. Магическое присутствие Эша опутало ее более крепкими узами, чем железные цепи.
      Рейн вздохнула и откинулась на мягкую подушку сиденья.
      Внезапно ее вернул к реальности негромкий голос Эша. Она с тревогой посмотрела на него.
      – Я сожалею, очень сожалею, что все так случилось, – проговорил он.
      – Я знаю, и я еще не поблагодарила вас за то, что приехали за мной. – Голос ее слегка задрожал.
      Эшу хотелось прижаться к ней, обнять и снять боль, которая терзала ее сердце. Но он лишь скрипнул зубами и нехотя признался:
      – Я не хотел приезжать, но не знал, что еще можно сделать.
      – Вы поступили правильно, – тихо ответила она, глядя на его профиль. У него была чистая, гладкая кожа. Ей захотелось дотронуться до нее, чтобы убедиться в своей правоте либо удостовериться, что это всего лишь иллюзия. Устыдившись своих мыслей, она зажмурилась. Однако искра уже зажгла внутри ее пожар, и, несмотря на драматизм ситуации, она почувствовала непреодолимое желание положить голову ему на плечо.
      – Почему бы вам не закрыть глаза и не попытаться уснуть? Я разбужу, как только мы подъедем к Тайлеру. Обещаю.
      Лиловые тени под глазами делали ее какой-то бесплотной, и казалось, что сильный порыв ветра может подхватить ее и унести. Эш в который раз подавил в себе желание обнять ее за хрупкие плечи и прижать к себе.
      Он мысленно застонал, чувствуя, как пот выступает у него на лбу, несмотря на то что кондиционер был поставлен на холод. Он так мечтал об их встрече! Проклятие! Он понимал, что это эгоизм – думать в такую минуту о свидании, но ничего не мог с собой поделать. Он считал дни до встречи с Рейн – и вот они встретились, но между ними снова стояла преграда. Он не знал, как долго еще сумеет держать себя в руках…
      Рейн не могла заснуть. Она закрывала глаза, но они тут же открывались. Внезапно у нее возникло желание поговорить.
      – Пожалуйста… расскажите мне, что произошло.
      Эш вытер рукой повлажневший лоб.
      – Особенно нечего рассказывать. Я был на заводе, возился с мотором, и в это время позвонил доктор Андерс с сообщением, что у Хизер начались преждевременные роды. Я выскочил из офиса, словно за мной кто-то гнался, и побежал в пункт «Скорой помощи». – Он замолчал, пока объезжал старый грузовик. – Хизер кричала и звала и вас, и Тодда. К счастью, доктор Андерс уже находился в пункте «Скорой помощи», когда ее привезли туда, она попросила его связаться с вами. Когда он мне рассказал об этом, я решил, что проще всего будет привезти вас сюда.
      Рейн вдруг запаниковала:
      – А Тодд знает об этом?
      Эш бросил на нее удивленный взгляд.
      – Разумеется, нет. Но я не знаю, как долго это можно будет скрывать, он наверняка начнет о ней спрашивать. Ему сейчас стало гораздо лучше.
      – Слава Богу, хоть одна добрая весть…
      – Да, – согласился Эш, – хотя доктор Андерс предупреждал, что, несмотря на это, до полного выздоровления еще далеко.
      – Надеюсь, вы помните, как вместе с полковником в первый раз его допрашивали? – Рейн постаралась произнести эту фразу нейтральным тоном, в ее планы сейчас не входило его обижать. Тем не менее она не могла упустить возможность сказать, что осведомлена о его действиях.
      Эш глубоко вздохнул, как будто понижал взрывоопасное избыточное давление.
      – Я уже говорил вам однажды и повторяю снова, что у меня нет намерения выполнять функции члена комитета бдительности или позволить полковнику Джексону играть эту роль. – Вдруг он понял, что Рейн с трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться. – Обещаю, что вы будете присутствовать, когда мы начнем задавать вопросы Тодду. Так будет честно?
      Рейн хотела напомнить ему, что в его намерения как раз и входило обвинить во всем Тодда, а ее он преследует по причинам, известным одному Господу Богу, но промолчала. Он был мягок и кроток, и она не могла приклеить ему ярлык врага, тем более что от одного его взгляда, одного прикосновения у нее все плавилось внутри. И хоть она и не собиралась в этом признаваться даже себе, она нуждалась в его силе. Нуждалась в нем.
      – Так что вы скажете? – спросил Эш, и его теплый мягкий голос вывел Рейн из задумчивости.
      – Да, – произнесла она, понимая, что своим ответом забивает еще один гвоздь в крышку собственного гроба.
 
      Когда они приехали, в госпитале был обеденный час, и им пришлось обходить тележки, нагруженные подносами с едой. От аппетитных запахов Рейн едва не сделалось дурно.
      Им сказали, что Хизер лежит на том же этаже, где и Тодд. Они открыли дверь и на цыпочках вошли в палату. Рейн даже старалась не дышать.
      Возле Хизер стояла капельница. Хизер лежала на боку, прижав ноги к животу. Эш остановился у двери, а Рейн тихонько подошла к кровати.
      Словно почувствовав чье-то присутствие, Хизер с трудом приоткрыла глаза.
      – О, Рейн! – прошептала она. Голос у нее был слабый и хриплый. – Я боялась, что ты не придешь.
      Рейн села рядом с Хизер. Во рту у нее пересохло, горячие слезы жгли глаза. Она осторожно отвела от лица Хизер спутанные кудряшки.
      – Ты должна была знать, что я приду сразу же, как только узнаю о тебе, – наставительно произнесла Рейн.
      Слезы ручьями покатились по бледным щекам Хизер, и она разразилась рыданиями.
      – Мой малыш! Мой малыш! – приговаривала она.
      – Не надо плакать! – стала успокаивать ее Рейн, хотя сама тряслась от страха. – Все будет хорошо. – Вдруг она почувствовала на своем плече руку Эша. Он не сказал ни слова, но ей сразу стало легче.
      Слова Рейн немного успокоили Хизер. Она закрыла глаза и положила ладони на большой живот.
      – Я… я так устала…
      Ее тихий стон полоснул Рейн по сердцу. Господи, хватит ли у нее сил все это вынести?
      Рейн долго сидела около нее. Эш стоял рядом с кроватью, боясь пошевелиться. В комнате слышалось только их нервное дыхание да тихие стоны Хизер.
      Наконец Хизер заснула. Рейн встала, подошла к окну и вдруг услышала, как открылась дверь. Повернувшись, она встретила устремленный на нее взгляд доктора Андерса. Прежде чем она успела что-то сказать, доктор знаком попросил ее и Эша следовать за ним. Он не хотел беспокоить спящую Хизер.
      В коридоре Рейн умоляюще посмотрела на доктора.
      – Скажите, вы… – Она запнулась, не зная, как продолжить. Затем, решившись, спросила в упор: – У нее что, преждевременные роды?
      На лице доктора Андерса резче обозначились морщины.
      – Пока нет, – покачал он головой. Но, увидев смятение в глазах Рейн, он попытался ей объяснить. – Я разговаривал с акушером Хизер, и он говорит, что несколько часов ситуация будет оставаться критической. – Видя озабоченное выражение на лице Рейн, доктор пояснил: – На языке обывателя это означает, что у нее подскочило давление. Это само по себе угрожает здоровью матери и ребенка, а поскольку Хизер очень слаба, делает положение особо опасным.
      У Рейн от страха потемнело в глазах.
      – Каковы шансы? – спросил Эш. Он не спускал глаз с Рейн. Судя по виду, она могла вот-вот упасть в обморок.
      Доктор помолчал, обдумывая, как лучше ответить на этот вопрос.
      Наконец он заговорил:
      – Хорошо, если нам удастся понизить уровень жидкости в организме и стабилизировать давление. Но если мы возьмем ситуацию под контроль и она сможет вынашивать ребенка положенный срок, ей необходимо изменить образ жизни. Бессолевая диета и абсолютный покой вплоть до родов. Впрочем, доктор Брайан ей сам все объяснит. Она находится в надежных руках.
      – Я… понимаю, – пробормотала Рейн, стараясь справиться с отчаянием. – Я не могу даже мысли допустить, что с ней и с ребенком что-то случится. К тому же это может ухудшить состояние Тодда.
      – Почему бы нам не воспользоваться мостом, если мы подошли к нему? – Эш ободряюще улыбнулся.
      Они несколько секунд смотрели друг на друга, и Рейн постаралась преодолеть искушение броситься ему на грудь, чтобы переложить свою боль и отчаяние на его крепкие плечи. Однако тут же приказала себе: забудь об этом! Этого не будет никогда!
      Тем не менее она с трудом оторвала от него взгляд и заставила себя сосредоточиться на его словах.
      Доктор переступил с ноги на ногу и тихонько кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.
      – Разве не так, доктор? – спросил Эш, хотя уже не столь уверенно.
      – Он прав, мисс Микаэлс, – ответил Андерс. – Через несколько часов положение должно стабилизироваться. – Он помолчал, затем по очереди окинул их взглядом. – Вы будете здесь?
      – Да, разумеется, – не задумываясь, ответила Рейн. – Я никуда не уйду, пока ситуация не прояснится. Скорее всего я буду в палате Тодда или в приемной.
      – А я буду с ней, – добавил Эш, упрямо поджав губы и давая тем самым понять Рейн, что не собирается оставлять ее одну.
      – Хорошо, – удовлетворенно кивнул доктор. – В таком случае я поговорю с вами позже.
      Рейн дотронулась до его руки и тихо произнесла:
      – Спасибо… спасибо вам за все.
      Доктор легонько сжал ей руку, кивнул Эшу и, ссутулившись, вышел из комнаты.
 
      Время тянулось медленно и тягостно. Однако Рейн каким-то чудом все-таки выстояла, не сорвалась. По настоянию Эша она съела половину сандвича и выпила чашку кофе.
      Она несколько раз заглядывала к Тодду, но он все время спал, чему она была весьма рада, поскольку у нее не было ни малейшего желания рассказывать брату о Хизер, а ему было достаточно посмотреть на нее, чтобы сразу заподозрить неладное.
      Они ждали. Рейн металась по комнате словно зверь в клетке. Она не могла долго сидеть без движения. Эш, хотя и казался спокойным, выглядел усталым и измученным.
      Однако его глаза не отрывались от нее и следили за каждым движением. И всякий раз, когда она ловила на себе его взгляд, ей становилось легче, она читала в его глазах: «Я всегда буду рядом, доверься мне». Но она все еще сохраняла между ними дистанцию, не в силах преодолеть страх.
      Если бы Рейн могла прочитать мысли Эша, она узнала бы причину своей тревоги.
      Он страстно хотел стиснуть ее в объятиях, целовать и покусывать эту теплую, сладостно пахнущую плоть и нежно шептать в ухо: «Я люблю тебя, я никогда не думал, что такое может случиться…»
      Однако ему тоже приходилось соблюдать дистанцию, хотя было дьявольски трудно справиться с чувствами, которые им владели.
      Было одиннадцать часов вечера, когда в дверях приемной появился доктор.
      Страх парализовал Рейн, она не могла сделать и шагу и устремила взгляд на Эша, как бы прося помощи. Эш быстро преодолел разделявшее их расстояние, и уже вместе они подошли к доктору Андерсу. Доктор положил руку на плечо Рейн и улыбнулся.
      Рейн показалось, что у нее разорвется сердце от радости, когда она увидела его улыбку.
      – Доктор?
      Спазм в горле лишил ее возможности произнести более длинную фразу.
      Эш испытал глубочайшее облегчение, став свидетелем разыгравшейся перед ним сцены. Он даже испытал физическую боль от восторга, когда увидел, как отчаяние на лице Рейн сменилось радостью и в комнате стало светлее от ее ослепительной улыбки.
      – Я заявил доктору Брайану, что хочу первым сообщить вам новость. Думаю, вы уже поняли, что это добрая весть, – негромко произнес Андерс. – Я счастлив сообщить, что кризис миновал. И преждевременные роды Хизер больше не угрожают.
      Рейн не сводила глаз с доктора, радость и облегчение переполняли ее.
      – Сейчас она отдыхает, – добавил он. – Вы сможете повидать ее только утром.
      Все, что произошло в дальнейшем, оказалось для Рейн полной неожиданностью. Позднее она так и не смогла вспомнить, как же это случилось. Она оказалась в его объятиях, и он крепко прижал ее к своей теплой широкой груди.
      Она прильнула к нему так, словно в нем заключался для нее весь мир.
      Лицо доктора Андерса расплылось в широкой улыбке, он подмигнул Эшу и бесшумно покинул комнату.
      И только ощутив щекой жесткие волосы на его груди, Рейн поняла, что произошло. Поняла, но не пошевелилась. Его руки были той надежной гаванью, в которую приплыл ее корабль. Однако суровая реальность мало-помалу стала доходить до ее сознания, и она, задержав дыхание, повернулась в его руках, откинула голову назад, и их глаза встретились.
      – Простите, – извинилась она, краснея. – Я почувствовала себя вдруг такой беспомощной…
      Его руки ласково гладили ее шелковистые кудри.
      – Я знаю. Не за что извиняться, поверьте.
      Рейн осторожно освободилась из кольца его рук и отступила на шаг. Повисло неловкое молчание; оба не знали, как справиться с сердцебиением.
      А затем у Рейн неожиданно застучали зубы. Дрожь поднялась откуда-то изнутри. Она крепко прикусила губу, голова ее поникла, словно цветок, стебель которого вот-вот обломится. Она скрестила руки на груди, как будто пытаясь растопить холод, который охватил все ее тело.
      Эш отреагировал мгновенно.
      – Проклятие! – пробормотал он и, протянув руки, снова прижал ее к себе.
      – Давайте уйдем отсюда, – проговорил он пересохшими губами.
      Рейн от всех этих переживаний так ослабела, что не могла пошевелить рукой. Ноги у нее подкашивались, и она уцепилась за Эша, чтобы не упасть.
      – Вы хотите, чтобы я отнес вас? – возбужденно прошептал он.
      Эти слова проникли в ее сознание, вызвав новый приступ паники. Господи, она ни в коем случае не может допустить, чтобы он носил ее на руках!
      Отрицательно покачав головой, она неуверенно шагнула вперед. Дальше дело пошло лучше. Тем не менее рука Эша нежно поддерживала ее, пока они не вышли на улицу. Была ночь, и шел дождь. Всюду блестели лужи. Рейн глубоко вдохнула свежий ночной воздух, а затем с помощью Эша села в машину. Она чувствовала на себе взгляды, которые он то и дело бросал на нее, когда они ехали по пустынным мокрым улицам. Однако у самой Рейн не хватало храбрости на него посмотреть. Господи, еще один взгляд, еще одно прикосновение – и она вообще не сможет отвечать за свои поступки.
      Эш искоса наблюдал за ней. Сердце его сжалось от сострадания. Лицо ее было мертвенно-бледного цвета. Сожалеет ли она о том, что кинулась в его объятия? В этом можно не сомневаться, с горечью подумал Эш. Внезапно, снова посмотрев на нее, он понял, что жить без этой женщины больше не может. Это не была любовь. Этого слова больше нет в его лексиконе. Просто она нужна ему как воздух.
      Однако эта мысль не принесла ему успокоения. «Ведь она не любит тебя, Эллиот, – говорил он себе, – и не одобряет все то, что составляет смысл твоей жизни». Он тяжело вздохнул и покосился на Рейн.
      Через несколько минут он остановился у края тротуара и заглушил мотор. Выйдя из машины, он помог выбраться Рейн. Ему пришлось самому открыть квартиру Тодда, потому что Рейн сотрясала дрожь и она не могла вставить ключ в замок. На ватных ногах она пересекла комнату и включила лампу. Комната озарилась мягким, золотистым светом.
      Она повернулась и посмотрела на Эша, стоявшего в дверях. Их взгляды встретились.
      Между ними опять пролетела искра, а воздух казался наэлектризованным.
      Рейн хотела поблагодарить его за то, что он привез ее домой, за то, что все время был рядом с ней в госпитале, но не могла произнести ни слова.
      Эш подошел к ней.
      – С вами все будет в порядке? – хрипло спросил он.
      – Да… да. Все будет в порядке.
      – Вы уверены?
      – Уверена.
      – Ну, тогда все. – Они стояли и смотрели друг на друга. – Я ухожу.
      Рейн шагнула к Эшу. Она попыталась придать себе уверенный и независимый вид, но ей это не удалось – мысль о том, что она останется одна, ужаснула ее. Неужели он ее покинет?
      Эш стоял неподвижно и, кажется, впервые не знал, что следует делать. Сердце его бешено стучало в груди, а в голове теснились вопросы: смеет ли он прикоснуться к ней? Смеет ли он дать волю желанию, которое уже много дней с таким трудом сдерживает?
      – Рейн? – В его голосе была неуверенность и мука.
      Она опять не смогла произнести ни слова. Но и пошевелиться тоже не могла. Ее била дрожь, и она не в силах была с ней справиться. От этой внутренней борьбы она ощущала себя чужаком в собственном теле, которое отчаянно стремилось к нему.
      Рейн так и не поняла, сделала ли она этот шаг сама. Но это уже не имело значения. Ничего больше не имело значения, когда они соединились, словно две половинки одной души. Его руки, сомкнувшиеся вокруг ее тела, оплели ее как бархатные цепи. Рейн даже не могла себе представить, что это может быть так жарко и сладко.
      Эш был потрясен страстностью ее порыва и не мог поверить, что это происходит с ними, что она по доброй воле позволяет ему себя обнимать. Он даже подумал, уж не умер ли он и не попал ли сразу в рай.
      Он положил руку на ее волосы, чтобы ощутить их мягкость и шелковистость. Ее волосы напоминали ему солнце, они были такие же теплые, яркие и золотистые. Он гладил их, наслаждаясь тем, что может раствориться в их жидком пламени, которое – он это чувствовал – бушевало и внутри ее.
      Внезапно Рейн пошевелилась, и Эш, испугавшись, еще крепче прижал ее к себе. Уткнувшись лицом ему в грудь, она тихо выдохнула:
      – Эш…
      Он наклонился и хрипло пробормотал:
      – Тс-с, милая. Не говори ничего, просто почувствуй, как я нуждаюсь в тебе, как я хочу тебя.
      И сказав это, он прижался к ее мягким дрожащим губам.
      Рейн застонала, когда их дыхание смешалось, на глаза ее набежали слезы. Ей казалось, что они плывут в тумане. Все было таким нереальным. Внезапно Хизер куда-то отодвинулась, словно какой-то второстепенный персонаж в пьесе. Тодд превратился в маленькую фигурку на картине. И даже ее работа утратила свое значение среди той тишины их мира, в котором они были одни. Значение имело лишь то, что она счастлива, что он рядом и они отрезаны от всего мира.
      Эш чуть не сошел с ума, ощутив сладость ее губ и аромат ее тела.
      Он оторвался от нее и, тяжело дыша, осторожно приподнял ее подбородок, вынуждая Рейн посмотреть ему в глаза.
      – Рейн? – Он вопросительно посмотрел на нее.
      Она не колебалась и не делала вид, будто не понимает, о чем он хочет ее спросить.
      Сердце в его груди застучало словно колокол.
      – О, Рейн!.. – простонал он, и кончик его языка погрузился в ее рот. Она пустила его внутрь, и ее обдало жаром.
      В эту минуту она ему верила. Он не планировал этого заранее, Рейн это чувствовала. Она не хотела больше сопротивляться. Это должно было произойти, и это произойдет. Они ведь оба к этому стремятся, разве не так?
      Однако слабый внутренний голос пытался предупредить ее, что она становится на опасный путь, что она ведет себя безответственно, что это безумие, что это непростительно, что она осложнит себе жизнь. Однако Рейн предпочла его не слышать. Никакие доводы рассудка теперь уже не могли загасить желание. Страсть заставила ее отринуть все сомнения и броситься навстречу радостям, которые он ей предлагал. Да, подумала она, это именно то, что ей было нужно. То, чего она хотела уже давно, хотя призналась себе в этом впервые. Ей страстно хотелось, чтобы он прикасался к ней, хотелось почувствовать его внутри, слиться с ним в единое целое. Хотя бы раз, молило сердце. Она хотела получить все удовольствия, которые он мог ей дать. Раскаяние придет позже. Но сейчас она хочет быть счастливой.
      – Эш… – выдохнула она хриплым полушепотом и дотронулась до его щеки.
      – Господи, Рейн! Пожалуйста, не двигайся. Мне кажется, что моя кожа вот-вот треснет и я растекусь у твоих ног.
      Рейн охватил восторг. Подумать только: она смогла оказать на него такое воздействие!
      Вдруг Эш шепнул ей в ухо:
      – Где?
      Рейн кивнула в сторону спальни. Эш подхватил ее на руки, открыл дверь и, перешагнув через порог, опустил на пол возле кровати.
      Она стояла в темноте, ожидая, что будет дальше, и полностью покорившись ему. Он раздвинул шторы, и в окно заглянуло небо, усеянное холодными серебряными звездами.
      Она увидела его высокий силуэт на фоне окна, вот он повернулся и, сделав пару шагов, приблизился к ней. Она напряглась, когда он начал очень осторожно ее раздевать.
      Еще ни один мужчина не прикасался к ее телу, и она никогда не испытывала подобных головокружительных ощущений. Теперь она чувствовала себя беспомощной и покорной. Эш расстегнул бюстгальтер, полюбовался ее грудями и накрыл их ладонями.
      – Ты красивая, – улыбнулся он, целуя ее в губы.
      – Ах, Эш… – беспомощно простонала она.
      Он громко выдохнул, его руки скользнули вниз к талии, поддели эластичный ободок ее трусиков, они соскользнули на пол. Он погладил ее ягодицы, удовлетворенно хмыкнув, и отступил назад, чтобы полюбоваться открывшимся ему зрелищем.
      Она была столь прекрасна, что у него перехватило дыхание. Сейчас, когда она была обнажена, ему открылась вся волшебная красота ее тела, нежность и гладкость кожи, аппетитность ее форм.
      Осторожно, так, словно она была сделана из хрупкого стекла, Эш привлек ее к себе и стал медленно, жадно целовать. Затем отодвинулся, оторвав от нее руки, и она осталась стоять, вдруг почувствовав себя одинокой и покинутой.
      – Эш? – недоуменно спросила она.
      – Все в порядке, дорогая. Просто я тоже хочу раздеться.
      Не в силах отвести взгляд, она смотрела, как он раздевался, как обнажалась его смуглая кожа, и думала о том, как красиво его тело. Однако когда он снял с себя все, Рейн смущенно отвернулась.
      На минуту она испугалась. Но затем он опустил ее на кровать и прижался к ней. И эта близость была удивительна и ни с чем не сравнима.
      – Ах, Рейн, если бы ты только знала, что делаешь со мной, – прошептал Эш. Он целовал ее лицо, груди, его губы нежно ласкали ее соски. И что-то дрогнуло у нее внутри, тихо и сладостно заныло. Его рука легла ей на бедро и двинулась вниз. Она напряглась, ожидая, что сейчас он сделает ей больно. Однако он остановился и снова стал целовать ее в губы, в груди, а когда его рука вновь двинулась к низу живота, она задрожала от неожиданно приятного ощущения и раскрылась, слегка раздвинув бедра, в нетерпеливом ожидании.
      – Как здесь все красиво, – пробормотал Эш. – Тебе приятно?
      – О да, – прошептала она. – Да…
      Его пальцы равномерно и ритмично поглаживали пушистый треугольник, и она выгнулась навстречу его руке, мечтая о том, чтобы он проник в глубь ее тела. У нее закружилась голова от его нежных ласк. А его язык тем временем двигался у нее во рту, не давая возможности заговорить.
      – Ты сводишь меня с ума, – пробормотал он у нее над ухом. Рейн казалось, что эти ласки длятся уже целую вечность. – Я чувствую, как ты дрожишь, – добавил он. – Ты такая живая, такая осязаемая. Мне нравятся твои груди. Они тугие и в то же время мягкие и круглые. Мне нравится твой пушок. Он очень нежный. Твои бедра… И как они сходятся вместе вот здесь, где под этими темными шелковистыми завитками прячется твоя страсть.
      – Эш, пожалуйста… – Она больше не могла выносить эти сладкие муки. Она хотела его. Хотела наконец узнать, что это значит – быть женщиной.
      Эшу не надо было повторять два раза. Очень нежно он раздвинул стройные ноги Рейн и опустился между ними на колени. Затем медленно и осторожно начал входить в нее.
      Рейн сгорала от нетерпения ощутить его внутри себя. Она приподнялась ему навстречу, но, не подготовленная к резкой боли, вскрикнула.
      Эш замер.
      – Боже мой, Рейн!
      – Пожалуйста… не останавливайся, – простонала она.
      – Ты девушка? – прошептал он изумленно. – Боже милосердный!
      – Пожалуйста, прошу тебя, Эш… продолжай… не беспокойся ни о чем… Я хочу этого, – горячо говорила Рейн, прижимая его к себе, чтобы подтвердить свои слова.
      Эш сжал зубы и начал двигаться, и каждый его удар рождал невероятное сладостное ощущение у нее внутри. Она приподнялась ему навстречу, не сознавая того, что делает, чувствуя лишь, что он все глубже погружается в тепло ее тела.
      – Чудесно… ах как чудесно! – услышала она свой шепот, ощущая, что ее засасывает некий чувственный вихрь и уносит в такое запредельное блаженство, что она уже почти перестала ощущать заключительные мощные толчки Эша.

      Они лежали, прижавшись друг к другу. Простыни были прохладные, ее тело – горячим, словно вынутый из печи хлеб. Сейчас Эш не был отважным испытателем, он был просто влюбленным мужчиной, лежащим в постели с женщиной, которая до него никогда никому не дарила себя.
      Его вдруг осенило. «Боже, – подумал он, – да ведь я влюбился в нее! Как же это могло случиться?» Он заботливо укрыл Рейн простыней и полюбовался ею, спящей. Неужели он и правда влюблен?
      Рейн просыпалась медленно и, еще не открыв глаза, знала, что спала долго и крепко. Она испытывала удовлетворение и тепло, словно лепесток розы, обласканный солнцем. Она сладко потянулась, и вдруг ее пронзила боль. В чем дело? Что болит? И тогда она вспомнила. Эш. Вспомнила божественное наслаждение, которое он ей дарил, когда их тела соединились, и то, как он заснул в ее объятиях. Она улыбнулась и открыла глаза.
      Сожалений? Никаких. Завтра – скорее всего. Но сейчас она не будет думать об этом. Сейчас она счастлива. То, что они испытали вместе, было самым замечательным в ее жизни, и ради этого можно было забыть обо всем. Она ощутила себя новым человеком. Это было непривычное, но очень приятное чувство.
      Наконец она повернулась к Эшу. Глаза его были открыты, и он внимательно смотрел на нее.
      – Доброе утро, – произнес он. На лице его не было улыбки, и Рейн не могла догадаться, о чем он думает в эту минуту. – Знаешь, ты должна была сказать мне об этом.
      У Рейн заныло сердце.
      – Какое это имеет значение?
      Она слегка отодвинулась, в душу ее начал закрадываться страх.
      Эш нахмурился.
      – Я причинил тебе сильную боль?
      – Только на мгновение. – Ее голос чуть дрогнул. – Но я не хотела, чтобы ты останавливался. Это было… чудесно.
      Повисла тишина, ее нарушало лишь биение двух сердец.
      Рейн не на шутку разволновалась. О Господи, что он сейчас думает о ней? Похоже, она оставила его неудовлетворенным. Кажется, мужчины предпочитают, чтобы их партнерши были искусны в любовных утехах. Ей стало не по себе. Ну да, она явно оказалась не на высоте.
      Эш вздохнул.
      – Я хотел тебя так, как не хотел никого и никогда в жизни. – Говоря это, он почувствовал, как у него заныло в паху. Сможет ли он когда-либо насладиться этой женщиной?
      – Ты не жалеешь? – спросила она, покраснев. – Я хочу сказать… – Она запнулась и совсем замолчала, увидев страсть и желание в его глазах.
      – Как я могу жалеть? – простонал Эш. – Да ведь ты само совершенство! – «И я люблю тебя», – едва не сказал он. – Я счастлив, что оказался тем человеком, который показал тебе, что может происходить между мужчиной и женщиной. – Эш подвинулся к Рейн и прижался к ее губам.
      – Я так рада, что ты доволен, – зашептала она. – Я думала…
      Он не дал ей закончить фразу и нетерпеливо, отчаянно притянул к себе, затем перекатился на спину, увлекая ее за собой. Рейн инстинктивно обхватила его ногами. Он покрывал поцелуями ее тело, и она застонала от наслаждения.
      И тогда Эш посадил ее на себя.
      Глаза ее округлились, она задержала дыхание, ощущая, как в глубине ее тела что-то растет и ширится.
      – Ой, Эш… что это?
      Он хмыкнул, увидев удивление на ее лице. Впрочем, удивление быстро сменилось удовольствием и блаженством. Он подумал, что еще никогда Рейн не выглядела столь милой и очаровательной, как в эту минуту.
      – Ах, милая, ты только начинаешь учиться тому, как следует ублажать мужчину.
      Улыбка его исчезла, когда он начал двигаться в ней. Он взял в рот тугой сосок, ладонью стал гладить вторую грудь.
      – Мне это нравится, – хрипло проговорила Рейн, раздвигая бедра и подстраиваясь под его ритм. – Мне это нравится, нравится…
      – О Господи! Сейчас, вот сейчас… – простонал Эш, прижимая ее к себе.
      И больше не было слов, не было реальности, лишь раздался далекий возглас, возникший где-то в глубине ее естества, и ответом ему был громкий ликующий крик.
 
      – Я думаю, тебе следовало рассказать мне об этом раньше, – ласково произнесла Рейн, глядя на брата.
      Тодд наконец начал выздоравливать, и врачи больше не опасались за его жизнь. Даже шрамы на его лице и шее теперь уже не выглядели столь пугающими. Он повернулся к Хизер, сидевшей на стуле возле его кровати.
      Четыре для назад Эш вышел из квартиры Тодда, чтобы успеть на ближайший рейс до Вашингтона. Он молчал, когда они встали с постели, молчал, когда вместе принимали душ, снова и снова исследуя тела друг друга, в который раз воспламеняясь желанием, и лишь за завтраком сообщил ей, что должен лететь на очень ответственную встречу и что вернется дней через десять. И хотя сердце ее сжалось от столь неожиданной и неприятной новости, она лишь улыбнулась в ответ, все еще пребывая в своем волшебном мире.
      Однако когда дверь за ним закрылась, ее волшебный мир рухнул, как рушатся от времени стены древних крепостей, и на смену счастью пришла тревога. Но сейчас она постаралась не думать об Эше, поскольку впервые Тодд чувствовал себя достаточно хорошо и мог разговаривать.
      – Я знаю, что должен был сказать тебе, – пробурчал он и покосился на Хизер. Затем перевел взгляд на Рейн. – Я просто дурак, что не захотел кричать об этом на весь мир.
      Хизер улыбнулась Тодду и повернулась к Рейн.
      – Нам повезло, что все хорошо закончилось, – застенчиво проговорила она. – И этим мы обязаны тебе.
      Они счастливы, подумала Рейн, и ее заслуги в этом нет. Они были ее семьей, и у нее не было выбора. И поскольку Хизер выполняла все предписания лечащего врача, она могла сейчас проводить по несколько часов с Тоддом.
      – Она права, сестра, – подключился к разговору Тодд. – И я очень сожалею, что заставил тебя страдать. – Он замолчал, поудобнее устроил голову на подушке, не отрывая взгляда от ее лица. – Во-первых, эта авария. Зная твое отношение к полетам, представляю, как ты переживала. А кроме того, ты узнала о Хизер таким необычным образом. И в довершение эта неожиданная беда с малышом… Слишком много для одного человека.
      – Я согласна, – мило улыбнулась Хизер. – И сожалею, что внесла в это свой вклад.
      Тодд переменил положение, поморщился и схватился за бок. Когда дыхание у него стало ровным, он снова заговорил:
      – Я хотел рассказать тебе о Хизер, но все откладывал, как откладывал и женитьбу. – Он снова замолчал. – Боялся, что может случиться что-нибудь подобное… – Боль отразилась в его глазах, Хизер тут же сжала ему руку. – Но, похоже, денег нам никогда не будет хватать. В отношении финансов, ты ведь знаешь, мне не везет. – Он сделал гримасу. – Я несколько раз неудачно вложил свои деньги и сейчас почти разорен. И я снова повторяю: очень сожалею, что заставил тебя страдать. Я люблю тебя.
      Рейн улыбнулась сквозь слезы, подошла к постели и поцеловала брата в лоб.
      – Ты прощен, но если и впредь произойдет нечто подобное, я не отвечаю за свои действия.
      Его губы скривились в улыбке.
      – Ты к кому обращаешься?
      – К обоим, – также с улыбкой ответила Рейн. Затем ее лицо посерьезнело. – Я не могу контролировать твои полеты, но скрывать от меня Хизер – это нечестно.
      Хизер засмеялась и переместила свое неуклюжее тело в кресле.
      – Можешь меня убить, – разрешила она.
      Рейн сдержала улыбку и закатила глаза. Она все больше убеждалась, что ее первое впечатление о Хизер было верным. Девушка бесхитростна и простовата, однако нравится Рейн именно такой. Ее бесхитростность была поистине заразительна.
      – Ладно, – пообещал Тодд, поглаживая живот Хизер. – Ты можешь положиться на меня. Как только все это будет позади, я сделаю Хизер честной женщиной.
      – Я искренне рада, – прошептала Рейн, не пытаясь на сей раз скрыть слезы. Она была счастлива, что Тодд образумился и наконец-то женится на Хизер.
      – Рейн… – Тодд скорчил гримасу. – Наверное, ты знаешь, что вину за аварию собираются возложить на меня.
      У Рейн екнуло сердце.
      – Да, знаю.
      Тодд пристально посмотрел на нее.
      – Ага, значит, ты разговаривала с Эшем Эллиотом, моим боссом?
      Лицо Рейн залилось краской, и она опустила глаза. Как ей противен этот обман! Однако, с другой стороны, разве могла она признаться Тодду, что она не только разговаривала с Эшем, но его руки и губы ласкали ее тело и открыли ей сладостно-волшебный мир? Нет, этого она сказать ему не могла. Ее признание шокировало бы его, и кто знает, вдруг это отрицательно скажется на его самочувствии.
      Помолчав, Рейн подняла глаза и встретила взгляд Тодда.
      – Да… Я видела его, но, насколько я знаю, отчетный доклад еще не закончен.
      – Ну, дело не в докладе, а в том, что они готовы возложить вину на кого угодно, только не на себя, и поэтому ищут жертву, – с горечью проговорил Тодд.
      – Пожалуйста, не распаляй себя, – испугалась Рейн, увидев, как участилось его дыхание и глубокие морщины прорезали лоб. – Давай подождем заключения комиссии.
      Тодд с вызовом посмотрел на сестру.
      – После того как Эш тебе все рассказал, ты, конечно, думаешь, что я не подчинился приказу и пытался поразить всех сложными трюками, так ведь?
      Рейн нахмурилась.
      – Разумеется, нет.
      – Что ж, ты права, – сердито заметил он. – Я говорил этому напыщенному ослу – полковнику Джексону…
      – Тодд, милый, – вмешалась Хизер, – следи за тем, что ты говоришь. Нехорошо называть человека ослом. – Она покраснела и улыбнулась.
      – Прости, любовь моя, – рассеянно извинился Тодд.
      Рейн не знала, смеяться ей или сердиться по поводу замечания Хизер, но в конце концов решила выслушать Тодда.
      – Я говорил ему про дефект в системе шасси, но он не хотел даже слышать об этом.
      – Когда… когда ты в последний раз разговаривал с… Эшем?
      Тодд нахмурился.
      – Кажется, дня четыре назад. Он пришел рано утром в тот день, когда собирался вылететь в Вашингтон. Сказал, что мы еще раз поговорим, когда он вернется.
      Сердце у Рейн застучало часто и сильно. Значит, он еще не вернулся, подумала она и тут же обругала себя за то, что ее это интересует. Все же ей нужно найти в себе силы и перестать зависеть от этого человека.
      – А он что, обсуждал это с тобой? – примирительным тоном спросил Тодд.
      Рейн не могла поднять на него глаза.
      – Да… Да, обсуждал, но я заявила, что считаю тебя невиновным.
      Тодд удивленно ахнул, и тогда Рейн подняла-таки голову и взглянула ему в глаза.
      – Правда? В это трудно поверить, – медленно произнес Тодд.
      – Почему? – Ее обидело, что брат ей не верит.
      – Очень просто, – усмехнулся Тодд. – Я ведь знаю, что уже одна мысль о том, что я ежедневно рискую жизнью, приводит тебя в ужас.
      – Это верно. Но я вовсе не хочу, чтобы ты распрощался с карьерой такой ценой. Я уверена, что все разъяснится и обвинения с тебя снимут.
      Тодд широко улыбнулся, глаза его засияли, и он сказал с явным облегчением:
      – Хотелось бы мне присутствовать при вашем разговоре. Наверняка ты задала ему перцу, сестра.
      Рейн покраснела и снова отвела глаза.
      – Ну, скажем так – у нас была бурная дискуссия, – улыбнулась она.
      – Что ж, в конце концов, я думаю, Эш изменит свое мнение – он ведь знает меня. Но сейчас, мне кажется, он позволяет Джексону оказывать на него давление.
      Рейн в этом сомневалась, однако промолчала, не желая расстраивать Тодда. Он и без того затратил слишком много энергии на все их разговоры и сейчас выглядел усталым.
      – Будем надеяться, что они все проверят и найдут доказательства твоей невиновности.
      – Они должны их найти, – уверенно заявил Тодд. У него начали слипаться глаза. – Все мое будущее, вся моя жизнь зависит от этого.
      На сердце у Рейн было тяжело, когда она смотрела на спящего брата. На его лице была гримаса отчаяния. Она ругала Эша и в то же время не могла отделаться от воспоминаний о той волшебной ночи.
      Неожиданно она почувствовала, что больше ни одной минуты не может оставаться в этой комнате. Шепнув Хизер, что они увидятся позже, Рейн покинула госпиталь.
      Идя к машине, она вдруг осознала, что худшее еще впереди. Почему она не прислушалась к укорам совести? К своему сердцу? Она чувствовала себя сейчас такой беспомощной. Ничего, она справится с этим и снова обретет уверенность в себе. Она не будет больше сражаться с Эшем Эллиотом. Он не был врагом; теперь она это знала. Ее настоящим противником была она сама.
 
      Остаток недели тянулся бесконечно. Большую часть утра Рейн проводила с Тоддом и Хизер в госпитале, после полудня много времени тратила на обсуждение с Вэл деловых вопросов. Но с каждым новым днем было все труднее вести дела по телефону. Рейн знала, что ей следует вернуться в Даллас, однако не могла себя заставить это сделать. Она продолжала внушать себе, что Тодд и Хизер в ней нуждаются, – в какой-то степени так и было, поскольку Тодду предстояла операция на желудке. Однако причина была не только в этом. Ее удерживал Эш Эллиот – он приковал ее к себе невидимыми цепями.
      Хотя он ни разу не позвонил Рейн после той бурной, страстной ночи, она думала о нем день и ночь и чувствовала, что увязает все глубже и глубже. Как получилось, что она создала себе еще одну проблему в жизни – позволила Эшу стать для нее необходимым как воздух? А как же ее обязательства перед собой, перед работой?
      И можно ли эту постоянную тоску по нему, желание быть рядом назвать любовью? Нет. Она не любила его, так же как и он ее. Они просто испытывают друг к другу физическое влечение – и больше ничего. Рейн внушала себе это, потому что знала: любовь ее погубит. Мужчина, который так легкомысленно относится к своей жизни, не способен любить и оценить любовь женщины. И ей была ненавистна мысль о том, что остаток жизни она проведет, опасаясь, что однажды он закроет за собой дверь и больше никогда не вернется.
      И в то же время Рейн честно признавалась себе, что не готова с ним расстаться, что хочет снова пережить то головокружительное счастье, которое однажды испытала в его объятиях. Все ее дни и ночи были наполнены ожиданием.
      Нынешний день не принес никаких перемен. Рейн пришла из госпиталя и подумала, что следует связаться с Вэл. На душе было тревожно, она металась по квартире и уговаривала себя плюнуть на все и вернуться в Даллас.
      Она тяжело вздохнула. Пожалуй, лучший способ избавиться от тяжелых мыслей – это снова начать бегать. С того времени как она здесь, она ни разу еще не пробегала по утрам свою традиционную милю и не занималась быстрой ходьбой. А ведь дома она фанатично выполняла эти упражнения.
      Ей понадобилось несколько минут, чтобы снять платье и колготки, натянуть шорты, футболку и спортивные тапочки. Она зачесывала волосы, чтобы сделать хвостик, когда зазвонил телефон.
      – Проклятие, – пробормотала она и, отложив щетку, пошла к телефону.
      – Алло!
      – Твой голос звучит для меня как музыка.
      У нее дрогнуло сердце. Она была настолько ошеломлена, услышав голос Эша, что лишилась способности говорить.
      – Как ты поживаешь, Эш? – наконец сумела она выжать из себя.
      – В смысле здоровья или в смысле настроения? – спросил он чуть суховато.
      – Меня интересует и то и другое.
      – Нормально. – И внезапно спросил низким, чуть хрипловатым голосом: – Ты скучала по мне?
      – Это провокационный вопрос, – уклонилась она от прямого ответа, стараясь не обращать внимания на перебои сердца.
      – Ну а вот я скучал, – заявил он.
      Это признание вернуло ее к жизни, но почему-то лишило способности говорить.
      – Тодду лучше? – спросил Эш, не дождавшись от нее ответа.
      – Да… – промямлила она.
      – Отлично. Я хочу тебя видеть.
      Эти произнесенные тихим голосом слова воспламенили ее, породили в ней желание, которое она попыталась проигнорировать, зная, что встреча с ним только продлит ненужные мучения. Трубка задрожала в ее руке.
      – Эш, пойми, пожалуйста… Та ночь… это было ошибкой.
      – Рейн, не надо. – В его голосе прозвучали просительные нотки. – Зачем ты так говоришь? Я считал и считаю, что то, что было между нами, замечательно. – Он помолчал. – Господи, прошла уже целая неделя, и я безумно хочу тебя видеть.
      Ее ладони стали влажными от пота. Голос Эша был удивительно теплым и нежным, и она в этот момент не сомневалась, что он говорит правду. На нее накатила слабость, и она поняла, что стена, которую она все эти дни пыталась воздвигнуть между ними, рушится на глазах.
      – Рейн, ты можешь честно заявить, что ты так же сильно не хочешь меня видеть, как я хочу видеть тебя? – хрипло и резко спросил он, теряя терпение.
      Она не знала, что на это ответить. Во время бессонных ночей она мечтала о встрече с ним, но сейчас ею овладела такая тревога, словно в этот момент решалась ее судьба. Не была ли цена слишком высокой?
      – Нет, Эш… Я тоже хочу тебя видеть, – ответила она, не успев осознать, что именно она говорит.
      Эш тяжело задышал.
      – Я буду у тебя через пятнадцать минут. Оденься попроще и приготовь купальный костюм.
      Она услышала короткие гудки, но продолжала прижимать трубку к уху. Что ж, она сделала выбор. Она должна с этим жить, не думая о последствиях. А сейчас ей надо снова переодеться. Когда раздался звонок в дверь, Рейн уже влезла в джинсы, надела блузку и голубой кожаный жакет и затолкала в сумку купальный костюм, легкий сарафан и сандалии – на всякий случай.
      – Привет! – слабым голосом произнесла она.
      Она еще не готова была к встрече с Эшем. Когда он шагнул в комнату с неуверенной улыбкой на лице и их взгляды встретились, время остановилось. Казалось, воздух медленно уходит из комнаты, и они с трудом ловят его ртами.
      – Боже, Рейн… Я так тосковал по тебе. – Он боролся с искушением сжать ее в объятиях. Можно подумать, что они не виделись целую вечность. Но что-то подсказывало ему, что не следует торопиться. Он видел, что Рейн нервничает и сожалеет о ночи, которую они провели в этой квартире. Это было видно по ее неуверенной улыбке. И он ее понимал. Ему тоже было трудно разобраться в своих чувствах. То, что произошло между ними, было слишком новым, слишком деликатным, чтобы теперь действовать поспешно. Но Боже, как трудно сдерживать себя!
      Рейн перевела глаза на его рот – тот самый рот, который так страстно целовал каждую интимную часть ее тела и оставил повсюду свои следы. Сердце гулко и тяжело колотилось в ее груди, словно ему было там тесно.
      – Если ты не перестанешь так смотреть на меня, – произнес он хрипло, – я не отвечаю за свои действия.
      Она была прекрасна. Короткий жакет – он не сомневался, что она сделала это без умысла, – очень соблазнительно обрисовывал ее груди. Он перевел взгляд пониже и увидел обольстительные бедра.
      Рейн снова бросило в жар. От его признания в голове у нее закружилось, как от хорошего вина. Она должна сохранять между ними дистанцию и обращаться с ним осторожно, как со снадобьем, к которому можно пристраститься.
      – Ты готова? – спросил он ласково.
      – Ты… ты не сказал, куда мы собираемся, – ответила Рейн и потянулась за сумкой, чтобы скрыть смущение.
      Он улыбнулся.
      – Надеюсь, ты любишь пикники?
      Рейн вскинула брови.
      – Люблю. А что?
      – Мои друзья – они же мои соседи – ежегодно устраивают пикник у озера недалеко от наших ранчо. – Он засмеялся. – Вообще-то я забыл об этом и вспомнил, лишь когда зашел в офис и услышал, как звонит телефон.
      – О… – с некоторым разочарованием протянула Рейн.
      Эш дотронулся до кончика ее носа и лукаво улыбнулся.
      – Это все, что ты можешь сказать?
      Рейн спохватилась и одарила его улыбкой.
      – Я уже сказала, что люблю пикники.
      Почему, удивилась она, у нее такое впечатление, будто ее шлепнули по руке, когда она собиралась залезть в банку с вареньем?
 
      Праздник был уже в самом разгаре, когда Эш въехал на своем лимузине в рощицу рядом с шоссе. Рейн поморщилась. Они ехали около двух часов, она основательно устала от сидения и была рада, что путешествие закончилось.
      Пока они ехали, Эш развлекал ее рассказами о Маке и Элис, которые организовали этот пикник, и, похоже, не собирался касаться серьезных тем. Однако временами, когда Рейн ловила на себе его взгляд, она чувствовала, как между ними растет напряжение. Тем не менее никто из них не признавался в этом, опасаясь, как бы тоненькая ниточка, которая их связывает, не порвалась.
      Эш припарковал машину, повернулся к Рейн и улыбнулся, отчего сердце у нее громко застучало.
      – Вот мы и приехали, – изрек он, устремив взгляд на ее губы.
      – Я вижу, – сдавленным голосом промолвила Рейн.
      Он подвинулся к ней.
      – Будем… будем выходить? – заикаясь, спросила она.
      – Нет необходимости спешить.
      – Ты уверен?
      – Уверен.
      – Чего ты хочешь?
      Его дыхание опалило ей кожу.
      – Я думаю, ты знаешь.
      Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но он не дал ей этого сделать. Он прижался к ее губам, и Рейн задрожала от сладостного предчувствия, как если бы он впервые ее поцеловал. Он не спешил прекращать поцелуй и крепко прижимал ее к себе.
      – Эш… пожалуйста… нас могут увидеть… – зашептала она, когда ей наконец удалось освободиться.
      Возникла пауза, в течение которой Эш пытался отдышаться. Затем он растянул губы в улыбке, хотя глаза его остались серьезными.
      – Эй вы, двое! Что, так и собираетесь сидеть в этой чертовой машине?
      Рейн испуганно повернула голову в ту сторону, откуда раздался голос.
      Эш хмыкнул.
      – Не бойся! Это всего лишь Мак. Давай выходи.
      Выйдя, Рейн остановилась в ожидании. На щеках ее горел румянец, когда высокий рыжеволосый мужчина подошел к ним.
      – М-м-м, недурна, весьма недурна, дружище. Да она настоящая красавица. – Он улыбнулся Рейн. – Микки Макадамс. – Он взял ее руку и сжал так крепко, что она поморщилась.
      – Рейн Микаэлс, – ответила она. – Рада познакомиться, Микки.
      – Ах, Рейн, – фыркнул он, – называйте меня просто Мак. Все друзья так меня называют, а друг моего друга, – он хлопнул Эша по спине, – это мой друг. Дело в том, что я терпеть не могу имя Микки. Какое-то обезьянье имя. – Он подмигнул Рейн. – Пожалуй, нам пора двигаться к лагерю. Элис спустит с меня шкуру, если что-то случится с мясом.
      Рейн рассмеялась. Микки Макадамс был шумным и громкоголосым, однако производил приятное впечатление. Она оказалась между мужчинами, и все трое зашагали по тропинке в сторону поляны, при этом Эш по-хозяйски держал ее за руку.
      Неожиданно она остановилась. У нее перехватило дыхание.
      – Ах, Эш, как здесь красиво! – воскликнула она, поворачиваясь к нему с сияющими от восхищения глазами.
      Озеро Голубое. Теперь ей стало понятно, почему его так назвали. Голубое зеркало воды было окружено густой дубравой. Корявые стволы деревьев тянулись вверх, и казалось, что их густая крона касается неба. С того места, где она стояла, ей был виден песчаный пляж, окаймлявший озеро. Ей захотелось немедленно снять сандалии и босиком побегать по светлому мягкому песку.
      – Мы собираемся здесь каждый год, – пояснил Мак. – Я рад, что вам понравилось это место.
      – Понравилось? Да это слишком слабо звучит.
      – Эш, эта леди мне весьма по душе. – Он взял руку Рейн и положил ее на сгиб своей руки. – А теперь я познакомлю вас со своей лучшей половиной и моими сорванцами. Эш, последи за мясом, ладно?
      Эш посмотрел на Рейн, пожал плечами и ухмыльнулся, как будто хотел сказать: «Не беспокойся, он вполне безвредный».
      Элис Макадамс очень напомнила Рейн ее помощницу Вэл. Правда, она была постарше и довольно пухленькая, но отличалась таким же острым умом и сразу располагала к себе. Она понравилась Рейн с первого взгляда.
      – Добро пожаловать, – улыбнулась Элис, пожимая руку Рейн. Затем повернулась и крикнула в сторону озера, где плескались двое детей: – Эми, Джош, идите сюда! Дядя Эш приехал!
      Рейн засмеялась, глядя на мальчика и девочку, которые с гиканьем выскочили из воды и хором закричали:
      – Где дядя Эш?
      – Ну-ка, дети, сначала поздоровайтесь с подругой дяди Эша, мисс Микаэлс.
      – Привет! – на бегу крикнул возбужденный Джош и потащил за собой маленькую пухлощекую сестренку. Он спешил к Эшу.
      Элис покачала головой.
      – Не обижайтесь на них. Когда появляется Эш, они забывают обо всем на свете.
      Рейн наблюдала за тем, как они подбежали к Эшу, он наклонился, и они повисли у него на шее. Ей открылась еще одна грань его личности. Эш и дети? Если бы Рейн не увидела это собственными глазами, она ни за что бы в это не поверила. Перестанет ли когда-нибудь этот мужчина ее удивлять?
      В течение следующего часа Рейн была занята тем, что здоровалась с прибывающими гостями – насколько она знала, это были летчики с женами. Через несколько минут все имена в ее голове перемешались.
      Опекавшая ее Элис рассмеялась:
      – Не беспокойтесь, милая, никто и не ждет, что вы запомните их имена.
      Рейн пыталась скрыть свое смятение, причина которого заключалась вовсе не в том, что она не могла удержать в памяти имена, а в том, что она оказалась не в своей стихии. У нее не было ничего общего с этими женщинами. Она жила в совершенно ином мире.
      Тряхнув головой, чтобы отогнать беспокойные мысли, Рейн взялась готовить салат, в то время как мужчины пили пиво и обменивались последними историями и слухами, касающимися авиации.
      Эш в своих обрезанных джинсах и футболке с короткими рукавами выглядел великолепно, его загорелая кожа отливала бронзой. Рейн зачарованно наблюдала, как он вдруг откинул голову назад и захохотал и все мужчины засмеялись вместе с ним.
      Неожиданно мысли Рейн вернулись к Тодду. «Что я здесь делаю? Я не принадлежу к этому кругу», – подумала она.
      – В чем дело? – мягко спросила ее Элис. Они находились чуть поодаль от остальных женщин, и их разговор никто не мог слышать.
      – Да так, ничего, – пробормотала Рейн, отводя глаза.
      – Ну да, – усомнилась Элис, – я ведь не вчера родилась.
      Подобная прямота застала Рейн врасплох. Она невесело улыбнулась.
      – Вы правы, что-то мне не по себе.
      – Я думаю, что знаю, в чем тут дело. Вам не по душе полеты Эша, не правда ли?
      Рейн нахмурилась и потерла лоб.
      – Что, это так заметно?
      – Нет, не всем. Но мне случалось видеть подобный взгляд, и я понимаю, что он значит. – Она сочувственно посмотрела на Рейн.
      – Вы правы, мне противно даже думать о том, как он садится в самолет.
      Чуть помолчав, Элис мягко сказала:
      – Поверьте, вы привыкнете.
      Губы Рейн побелели.
      – Вы привыкли?
      Элис чуть поколебалась.
      – Почти. Конечно, случается, что Мак выполняет опасное задание, и тогда меня охватывает ужас.
      Рейн энергично затрясла головой.
      – Я никогда не смогу этого вынести!
      Элис выглядела шокированной.
      – Неужели вы говорите это серьезно?
      – Да, именно так!
      После неловкого молчания Элис сменила тему.
      – Я не помню, чтобы когда-либо видела Эша таким раскованным и умиротворенным.
      Щеки у Рейн вспыхнули, и она энергично набросилась на овощи для салата.
      – В самом деле? – Она пыталась изобразить безразличие, однако сердце у нее радостно забилось.
      – Да, – подтвердила Элис. – Я давно знаю Эша. Он никогда не знакомил нас со своими женщинами.
      «Со своими женщинами…» Рейн похолодела.
      – Не знаю, что на это сказать.
      Элис смутилась.
      – Простите. Не обращайте внимания на мои слова… Мы любим Эша, и после Лауры…
      Тревожный звоночек зазвенел в голове Рейн.
      – Кто такая Лаура?
      Элис недоверчиво посмотрела на нее.
      – Вы хотите сказать, что не знаете, кто такая Лаура?
      – Нет. А разве я должна знать?
      – Н-ну… – поперхнулась Элис.
      – Продолжайте.
      – Ну, – смущенно повторила Элис, – Лаура – это… бывшая жена Эша.
      Рейн не успела ничего ответить. Эш подошел к ней сзади и притянул к себе.
      – О, да мы выглядим слишком серьезными…
      Не оборачиваясь, Рейн сказала:
      – Мы с Элис знакомимся. – Она была уверена, что он заметил, как дрожит ее голос.
      – Ну, если вы с Элис уже познакомились, тогда я похищаю тебя. – Он взъерошил Элис волосы. – Что ты скажешь? Я хочу, чтобы моя славная девушка опробовала воду перед тем, как наступит время жевания.
      Элис улыбнулась:
      – Ну конечно! Мы здесь почти все закончили.
      Эш помассировал сзади шею Рейн и шепнул на ухо:
      – Видишь отмель, которая выглядывает из воды? – Левой рукой он показал в сторону озера.
      Рейн кивнула.
      – Тот, кто добежит до озера первым, получит приз! – крикнул он, смеясь.
      Рейн побежала. Ноги вязли в рыхлом песке. Схватив со стола свою сумку, она нырнула под густые кроны деревьев и бежала до тех пор, пока не оказалась на открытом пространстве. Пчелы лениво кружили вокруг жимолости, птицы носились на фоне голубого неба, ласково светило теплое солнце. Однако Рейн ничего этого не замечала.
      Она пребывала в смятении. С чего это она так расстроилась, узнав, что Эш был когда-то женат? Может быть, из-за того, что она придавала слишком большое значение его словам насчет иммунитета к любовным делам? Или из-за того, что он не рассказал ей о своей бывшей жене? Эти вопросы терзали ее, и ответа на них не было. «Не думай об этом сейчас, – приказала она себе. – Не позволяй прошлому лишать тебя настоящего. В конце концов, будет завтра, и ты сможешь подумать об этом на досуге».
      Внезапно Рейн остановилась, увидев примятую траву. Не так давно здесь отдыхал олень. Рейн представила рыжеватого красавца оленя, который, насторожив уши, чутко прислушивается к звукам леса. Она быстро надела купальник, смирившись с тем, что Эш прибежит к озеру первым. Она представила, как он будет над ней подшучивать, и улыбнулась.
      Когда Рейн вышла из своего укрытия, до нее донеслись восторженные крики Эми и Джоша. Приблизившись к воде, Рейн увидела Эша, играющего с детьми в мяч.
      Он поднял на нее глаза.
      – Ты проиграла, – поддразнил он. – Теперь посмотрим, кто первый доплывет до песчаной отмели.
      Рейн подбежала к берегу, попробовала ногой воду, оттолкнулась и поплыла. Эш последовал за ней. Она плыла легко, наслаждаясь прохладной водой, пока ее нога не уперлась в твердое дно. Тогда она вскарабкалась на отмель и увидела рядом загорелое тело Эша.
      Глаза его смеялись.
      – Таким образом, – подвел он итог, – ты меня перегнала. И без особого труда, как я вижу. – Он смахнул блестящие капли с лица и волос, оглядел ее и с любопытством спросил: – Интересно, где городская девушка научилась так хорошо плавать?
      Рейн лукаво улыбнулась.
      – Ни за что не скажу.
      Он замер, пораженный. Неужто она кокетничает с ним? Он тоже улыбнулся.
      – А вот я заставлю тебя сказать. – Он изобразил грозный вид. – Между нами не должно быть секретов. – Его улыбка стала еще шире.
      Зато с лица Рейн улыбка мгновенно сбежала.
      – Эш, а почему… почему ты не сказал мне, что уже был женат?
      Ну вот, не удержалась все-таки! Ее благих намерений хватило ненадолго. Кажется, что у этих слов есть крылья – они сами слетели с ее губ.
      Воцарилось напряженное молчание.
      – Черт бы побрал эту Элис. – Губы Эша вытянулись в тонкую линию.
      Рейн пристально смотрела на Эша.
      – Не хочешь рассказать мне об этом?
      – Нет, не хочу. – Лицо его хранило непроницаемое выражение. – Это было очень давно.
      – Понятно. – Рейн встала. – Почему бы, – холодно проговорила она, – нам не присоединиться к остальным?
      Эш ничего не ответил. Рейн почувствовала себя уязвленной, но в глубине души понимала, что у нее нет никаких оснований обижаться. Она подошла к воде у противоположного берега отмели и приготовилась нырнуть…
      Рейн сообразила, что совершила ошибку, за долю секунды до того, как ее пальцы коснулись серебристой поверхности воды. Возле берега было слишком мелко, и, осознав опасность, она закрыла глаза, поняв, что сейчас врежется головой в дно. И тут же тяжелая бархатная чернота сомкнулась над ней. Исчезли отмель, озеро, небо… Исчезло все.
      Кроме немой черноты.

      Эш видел, что Рейн готовится нырнуть. Он хотел подойти к ней, сказать, чтобы она не обижалась, извиниться за собственную резкость, за то, что испортил такой замечательный день, но слова не шли. Как будто губы оказались на замке и кто-то приказал ему молчать. Эшу было тошно обсуждать свое прошлое с любым человеком, а тем более с Рейн: он боялся, что она его не поймет. Найдите такого человека, у которого нет своих тайн – таких моментов из прошлого, которые они хотят навсегда забыть. Он не был исключением. Его прошлое было мрачным и гадким. С Рейн он хотел начать все с чистого листа. Неужели это слишком много?
      Пальцы Рейн вонзились в гладь воды, как два дротика. Здесь нельзя нырять, рассеянно подумал Эш, вокруг этой песчаной банки довольно мелко. Но, конечно же, она, отличный пловец, понимает это сама. Он решил подождать, пока Рейн вынырнет на поверхность, и присоединиться к ней, чтобы все объяснить. И больше никакие серьезные дискуссии не будут омрачать этот день. Он вел себя как дурак, но теперь исправит положение и будет обхаживать Рейн до тех пор, пока вновь не зазвенит ее серебристый смех.
      Он увидел под водой голубое пятно – купальный костюм Рейн. «Ох, негодница, задерживает дыхание и ждет, чтобы я бросился за ней». Эш встал, стряхнул с плавок песок. Сейчас он войдет в воду и выплывет впереди нее. Голубое пятно почему-то не двигалось, и тут Эш увидел, что тело Рейн медленно поворачивается в воде. Ее волосы золотистым веером обрамляли голову, тихо покачиваясь в воде, одна рука была вытянута, словно пыталась куда-то дотянуться.
      У него екнуло сердце. Что-то здесь не так! Она была совершенно неподвижна!
      Эш вошел в воду и бросился к ней. Через несколько секунд он уже тащил ее к отмели. Эш осторожно положил ее на песок, поддерживая рукой голову. О Господи, только не это, в отчаянии подумал он. Нет, нет, только не Рейн!
      Опустившись на колени рядом с ней, он стал делать искусственное дыхание. Его руки дрожали, когда он приложил ладони к мокрой ткани купальника.
      – Раз… два. Раз… два.
      До него долетели крики с берега.
      Элис, Мак и другие гости, очевидно, поняли, что случилось несчастье. Однако Эш не обращал на них никакого внимания, он упорно продолжал считать. Он ощущал безвольное тело Рейн под своими пальцами. Не может быть, чтобы было поздно! Она не должна умереть! Он не допустит этого! Он должен вернуть ее к жизни!
      Палило солнце, а он все трудился. Пот капал с его лица, стекал по рукам и спине. Тихий звук вырвался из уст Рейн, но это всего лишь означало, что в легкие попал воздух.
      Мышцы его отчаянно болели, но он не останавливался! «Считай, черт тебя побери, считай!» – приказывал он себе. Если бы не его глупое упрямство, Рейн сейчас была бы жива и здорова, нормально бы дышала, а не лежала здесь без сознания.
      Он продолжал механически считать. Слезы навернулись ему на глаза. Неужели поздно? И вдруг он осознал, что, если Рейн не выживет, его жизнь тоже будет кончена. Встреча с ней стала поворотным пунктом в его жизни. С ее появлением жизнь обрела для него ценность и смысл. Она не может умереть! Не должна!
      Он упрямо продолжал делать искусственное дыхание и считать. А что, если его ноющие мышцы откажут? Это привело его в ужас. Что, если он не сможет больше продолжать? Казалось, прошли целые годы с той минуты, как он вытащил Рейн из воды.
      И вдруг он почувствовал, что тело шевельнулась под его руками. Он не поверил себе и все так же монотонно продолжал считать. Затем это повторилось. Чуть-чуть приподнялась спина. Рейн начинала дышать. Эш приспособился к ритму ее слабого, поверхностного дыхания, однако усилий не ослабил. Дыхание сделалось заметнее и глубже, и наконец, спустя тысячу лет, он убрал руки и стал наблюдать за тем, как Рейн дышит самостоятельно.
      – Рейн! Рейн! – Эти слова вырвались из его уст как стон, как крик о помощи.
      Рейн шевельнула губами, открыла глаза и встретилась с его взглядом.
      – Все хорошо, милая, – проговорил Эш. – Я с тобой. Все будет хорошо. Ты только дыши.
      – Эш?
      – Да, это я. Отдыхай, – прошептал он, прижал к себе ее безвольное тело и разрыдался от счастья.
 
      Снова открыв глаза, она обнаружила, что находится в незнакомом помещении. Рейн зажмурилась и попыталась вспомнить, что произошло и каким образом она оказалась здесь. Шторы тихонько колыхались от ветерка. Впервые за долгое время она спала сладко и крепко, словно новорожденный младенец. Ей с трудом удалось оторвать голову от подушки. Казалось, что тело ее лишено костей, а все внутренности рассыпались на миллион частиц.
      Внезапно до нее долетел какой-то звук. Она повернула голову и поморщилась от боли.
      Мягкий свет лампы в углу комнаты освещал неподвижную фигуру Эша, сидевшего рядом с ее кроватью. Она увидела его напряженное, бледное лицо и тут же во всех подробностях вспомнила, что с ней произошло.
      – Эш?
      – Ах, Рейн, – прошептал Эш, беря ее руку и поднося к губам. – Слава Богу, ты наконец проснулась.
      – Эш, я, кажется, ушибла голову.
      – Я знаю, любовь моя, но теперь все в порядке.
      Она улыбнулась.
      – Как странно, что ты говоришь «любовь моя»…
      Слова полились из него потоком, словно он боялся, что его перебьют.
      – Прости меня за то, что я не поплыл к берегу одновременно с тобой. Прости меня за многие вещи… за то, что не сразу понял, что с тобой случилась беда, за то, что сердился и капризничал.
      Он наклонился к Рейн, на его лице было написано страдание. Ее губы находились совсем рядом с его губами, и ему мучительно хотелось их поцеловать, однако он сдержался. Его удерживал страх. Страх отказа. И этот страх парализовал его.
      – Эш, не надо, – прошептала Рейн, видя отчаяние и боль на его лице. Это было так необычно для него, всегда высокомерного и уверенного в себе. И ей захотелось снять эту боль, успокоить его. – Со мной все в порядке. Ну, немножко болит. Это был всего лишь несчастный случай, и только.
      Он устало провел рукой по голове.
      – Мы оба знаем, что это не так, но оставим пока все как есть.
      Рейн окинула взглядом комнату.
      – Где я? – поколебавшись, спросила она.
      – На моем ранчо.
      – Правда?
      Он ласково улыбнулся, радуясь тому, что ее лицо приобретает здоровый цвет.
      – Да.
      – Но как… – Она облизала пересохшие губы. – Я не понимаю.
      Он нахмурился.
      – Это долгая история. Мы поговорим об этом позже, – уклончиво ответил он.
      – Сколько времени я спала?
      – Долго. – Он посмотрел на часы. – Сейчас одиннадцатый час.
      – Так поздно? – Рейн была ошеломлена.
      – Так поздно. Но сон – это лучшее лекарство для тебя. А сейчас я приготовлю тебе что-нибудь поесть.
      Рейн сделала гримасу.
      – Я не голодна.
      – Ты голодна. – Он заговорщицки улыбнулся. – Ты поймешь это, когда попробуешь рисовый суп с курицей, который я приготовил специально для тебя. – Он осторожно убрал завиток волос ей за ухо.
      От этого прикосновения щеки Рейн залил румянец.
      – Что, если я принесу тебе немного супа?
      – Ну ладно, если ты настаиваешь.
      – Я настаиваю. Я вернусь очень скоро.
      Он вскочил с кресла и направился к двери. Но вдруг остановился и с улыбкой, от которой у нее сильно забилось сердце, чуть хрипло произнес:
      – Я скоро вернусь.
      И в этот момент ее осенило. Она любит его. Где-то между Тайлером и Голубым озером, между темнотой и зарей она отдала свое сердце Эшу Эллиоту.
      Рейн не знала, сколько времени она провела без сознания. Очнувшись, она обнаружила, что очень слаба и едва может пошевелить рукой, но голова не болела и ясность мысли вернулась к ней. И теперь она пыталась понять, как случилось, что она его полюбила. Она не была к этому готова. Впрочем, ничто на свете не может к этому подготовить. Чувство было таким неожиданным, таким бурным, таким радостным, оно переливалось внутри ее, словно подогретое крепкое вино. Любовь… Боже милостивый! Как могла она полюбить человека, которого совсем не знала?
      На этот вопрос ответа не было, и тем не менее она знала, что любит его. Но вместе с этой мыслью появилось понимание, что эта любовь ее погубит. Она влюбилась в человека, для которого летать было так же естественно, как дышать, и который отличался от нее во всех отношениях, как отличаются небо и земля.
      Все было против них – и ничто за них. Они принадлежали к разным мирам. Их профессии, их образ жизни – у них не было общих точек соприкосновения, а главное – они преследовали разные цели в жизни. Замужество у нее ассоциировалось с надежностью и стабильностью и уж, разумеется, не с вечными спорами и постоянным страхом.
      Для Эша, наоборот, жизнь представляла собой бесконечно длинную развлекательную прогулку, которая в один роковой день завершится, когда счастье ему изменит.
      О да, она знала, что он хочет ее. Об этом свидетельствовало каждое его движение, каждое прикосновение. Но в конце концов он возьмет ее, использует, и она окажется всего лишь еще одной любовницей в череде многих, и очень скоро из-за того, что она любит его, он пресытится их близостью и бросит ее. И это станет для нее катастрофой. Разве он не говорил ей с самого начала, что у него иммунитет к любви и браку?
      И тем не менее, несмотря на эти здравые мысли, Рейн ни за что не могла бы с ним расстаться.
 
      Эш пытался налить горячий суп в тарелки и не сразу понял, что у него трясутся руки. Неожиданно горячая жидкость выплеснулась ему на руку.
      – Проклятие! – пробормотал он, с трудом удержав тарелку в руках.
      Вытерев лужу, он прислонился к шкафу, достал из кармана рубашки сигарету и закурил, снова отметив, что руки у него дрожат.
      Он знал, что это запоздалая реакция на страх, который он испытал, когда Рейн едва не утонула. Он никак не мог этого забыть, не мог отделаться от подробностей, которые то и дело проплывали перед его внутренним взором.
      …После того как Рейн пришла в себя и пробормотала несколько слов, глаза ее закрылись, и она снова ушла от него! Однако грудь ее теперь ритмично вздымалась. Затем откуда-то сзади из воды вылез Мак, мокрая одежда облепила его тело.
      – Что произошло? – спросил он, хватая ртом воздух.
      – Рейн неудачно нырнула. Там мелко, и она, похоже, ударилась головой!
      – Боже милостивый! – Мак с побелевшим от испуга лицом опустился на колени.
      – Сейчас ей лучше, – успокоил его Эш. – Она уже дышит. Но ей нужны теплые одеяла и, наверное, какие-то лекарства. – Он посмотрел вдаль. – Ближе всего местечко Нельсон. Гони туда побыстрее, Мак, и попробуй найти лодку или что-нибудь в этом роде, чтобы доставить Рейн на берег. Мы не можем рисковать и снова погружать ее в холодную воду. Добудь одеяла и горячий кофе в термосе, если сможешь. Позвони доктору Крейну и скажи, чтобы он ждал нас на моем ранчо.
      Путешествие до ранчо было медленным и мучительным. Эш морщился, когда колеса машины попадали в какую-нибудь рытвину на дороге, и больше всего на свете боялся причинить Рейн боль. Однако она мирно спала на заднем сиденье.
      Въехав на подъездную дорожку, они увидели впереди машину доктора.
      Они сидели в солнечной кухне – Мак, Элис, дети и сам Эш, – пока доктор осматривал Рейн.
      – Рейн поправится, дядя Эш? – испуганно спросил Джош.
      Эш взъерошил мальчугану волосы.
      – Конечно, – уверенно ответил он.
      К счастью, так и случилось. Доктор Крейн вышел из спальни с улыбкой на лице.
      – С ней все в порядке, – торопливо заверил он присутствующих. – Ваши заботы не пропали даром. Она может очнуться уже через час-другой. У нее небольшая шишка на голове, только и всего, но она может вызвать боль. – Он покачал головой. – Ей повезло, должен сказать.
      Видя, что Рейн не просыпается, Мак забрал семью и уехал. Эш подвинул кресло к кровати и долго сидел, боясь пошевелиться, испытывая чувство вины и раскаяния.
      Бой часов в кабинете вывел его из глубокой задумчивости. Он чертыхнулся и затушил сигарету, подумав, что Рейн, наверное, недоумевает, куда он запропастился.
      Он бросился к спальне, толкнул дверь – и увидел, что она опять заснула. Он бесшумно прошел по ковру и поставил поднос с супом, крекерами и булочками на столик возле кровати.
      Внезапно Рейн открыла глаза и посмотрела на него странным взглядом.
      – Рейн? – испуганно спросил Эш, и она увидела тревогу в его глазах. – Тебе плохо?
      – Нет. – По непонятной причине она выговорила это слово более резко, чем следовало.
      Теперь на лице его читался вопрос.
      – В таком случае что произошло?
      Рейн отвернулась, чувствуя, что краска заливает ее щеки. Ведь она смотрела на него так, словно впервые увидела.
      – Я… просто думала о том, что мне нужно вернуться в Тайлер, к Тодду… и Хизер.
      Лицо Эша вытянулось.
      Рейн не могла смотреть ему в глаза. Молчание затягивалось.
      – Ты отвезешь меня?
      – Нет, – решительно ответил он. – Я собираюсь держать тебя здесь, пока ты не выздоровеешь.
      Ее румянец стал еще гуще.
      – Ты, конечно, шутишь?
      – Вот, поешь, – проговорил он, меняя тему разговора. Сев на кровать, протянул ей тарелку с супом.
      Она покачала головой.
      – Не надо… Я не хочу.
      – Ты должна поесть. Должна, понимаешь?
      Рейн повиновалась и потянулась за ложкой, досадуя на то, что рука ее дрожит. Она вдохнула аппетитный аромат супа и попробовала его на вкус. Изумительно вкусно, просто слюнки текут!
      – Спасибо, – улыбнулась она, опустошив тарелку. – Я начинаю приходить в себя.
      – Отлично. – Он взял из рук Рейн тарелку и поставил ее на поднос. – А сейчас… сейчас нам надо решить, что мы собираемся делать завтра.
      Она ответила не задумываясь:
      – Я настаиваю, чтобы ты отвез меня в Тайлер!
      Он посмотрел на нее с непроницаемым выражением на лице.
      – А если я скажу, что хочу, чтобы ты осталась, хочу поухаживать за тобой, хочу сделать так, чтобы твои глаза перестали выглядеть усталыми? – Голос его звучал завораживающе.
      Несколько секунд Рейн молча боролась с собой.
      – А как же Тодд? – Она уже капитулировала, но не хотела признаться в этом даже себе.
      – Тодд и Хизер чувствуют себя хорошо. Я звонил, справлялся об их здоровье, зная, что ты будешь беспокоиться, и сказал Хизер, что ты появишься в Тайлере не раньше чем через два дня.
      – Ты не говорил ей о том, что со мной произошло?
      – Разумеется, нет, – мягко ответил Эш. – Я просто сказал, что ты хочешь пару дней отдохнуть, чтобы восстановить силы.
      – И что… что ответила Хизер? – неуверенно спросила Рейн.
      В глазах Эша заиграли веселые огоньки.
      – Она пожелала нам хорошо провести время.
      Рейн почувствовала неловкость. Она не привыкла, чтобы ей диктовали, что она должна делать, но пока была бессильна что-либо изменить.
      – После всех волнений, которые я доставила твоим друзьям, ты уверен, что еще хочешь со мной возиться?
      – Замолчи! Чтобы я больше не слышал от тебя таких слов! – Его голос дрожал. – Подумай сама, что такое пикник по сравнению с жизнью?
      – А я даже не сказала тебе спасибо за то, что ты меня спас.
      Рейн откинулась на подушку и закрыла глаза. Для разнообразия очень даже неплохо позволить кому-то заботиться о тебе. Она просто раньше не сознавала, что дьявольски устала решать в одиночестве все возникающие проблемы. И хотя Рейн понимала, что это лишь иллюзия счастья, она знала, что потом будет смаковать эти часы, вспоминать каждый миг, проведенный в этом раю. Ведь скоро все закончится, и она опять останется одна.
      Эш улыбнулся и встал.
      Она снова отметила кошачью грацию его движений, которая была такой же неотъемлемой его частью, как волосы или кожа.
      – Некоторое время мне казалось, что дела совсем плохи. Я думал, ты вообще не откроешь глаза.
      Еще раньше он решил, что лучше вообще не говорить об искусственном дыхании и докторе, и Мак с ним тогда согласился. Лучше Рейн не знать, что жизнь ее висела на волоске.
      Эшу страшно не хотелось покидать Рейн. Он провел пальцем по ее щеке.
      – Я должен уйти, чтобы ты еще поспала.
      Она кивнула, хотя ей хотелось, чтобы он остался, хотелось ощущать прикосновение его рук, как бы она ни пыталась это отрицать.
      Он помешкал несколько секунд, понимая, чего она хочет. Однако нельзя спешить. Время еще есть.
      – Завтра я покажу тебе ранчо, и мы устроим наш пикник.
      Она улыбнулась и проводила его взглядом, когда он шел к выходу. Затем дверь тихонько закрылась.
 
      Рейн проснулась с ощущением физического дискомфорта. Она бодро поднялась с постели и направилась в ванную комнату. Приняв теплый душ, она не спеша натянула на себя джинсы, блузку и жакет, которые висели на спинке стула возле ее кровати. Зашнуровав тапочки, она наложила макияж, расчесала и взбила волосы и закрепила их на макушке. У Рейн слегка побаливала голова, но она решила не обращать внимания на такие пустяки и просто радоваться жизни. Она жива, и рядом с ней Эш – что еще надо для того, чтобы чувствовать себя счастливой? Она решила больше не возвращаться к тому разговору, который послужил причиной несчастного случая с ней. Сейчас она думала о предстоящем дне, приказав себе хоть на один день забыть обо всех проблемах и наслаждаться отдыхом. И присутствием Эша Эллиота, конечно.
      Рейн спустилась вниз, полагая, что в шесть утра окажется в кухне одна, однако, к ее удивлению, по дому разносился аромат поджаренного бекона. Эш сидел на веранде и пил кофе. Она открыла застекленную дверь, и в лицо ей подул прохладный ветерок.
      – Доброе утро, – поздоровался Эш и подвинул ей стул. – Как ты себя чувствуешь?
      – Чудесно, – весело сказала Рейн. – Хотя должна признать, что пробежать милю не смогла бы.
      Она села напротив него. Угрожающе сдвинув брови, Эш прорычал:
      – В следующий раз, когда ты опять решишь поиграть в русалку и до смерти меня напугаешь, я тебя побью.
      Она засмеялась и покраснела.
      – Обещаю быть хорошей! – пообещала она. – Но доктор сказал, что я вполне здорова, и ты это знаешь.
      – Я хочу быть уверен в том, что ты готова к нашему пикнику. – Он налил ей кофе из кофейника, стоявшего на плетеной тележке рядом со столом.
      – Когда мы отправляемся? – спросила она, кивком поблагодарив его за кофе.
      Эта ее детская готовность вызвала у него улыбку.
      – Как только ты выпьешь кофе и я соберу для нас еду.
      – Не бери меня в расчет – в смысле еды, – предупредила Рейн. – Я вполне сыта тем вкусным супом, который ты приготовил.
      – Ну это мы еще посмотрим, – прищурился Эш. Она никогда еще не выглядела столь привлекательной, подумал он. Даже тени под глазами не портили ее красоту. Собранные кверху волосы придавали ей аристократизм и одновременно подчеркивали ее изящество и хрупкость. С каким наслаждением он занялся бы сейчас с ней любовью!
      Рейн показалось, что воздух наполнился электричеством и между ними проскакивают искры. Она оцепенела, не в силах ни шевельнуться, ни вздохнуть.
      Эш откашлялся, разряжая обстановку.
      – Я, пожалуй, пойду принесу завтрак, пока все не остыло, – хрипло пробормотал он и вышел.
      И только теперь Рейн смогла наконец вздохнуть и оглядеться вокруг. Было великолепное летнее утро, ярко светило солнце, природа купалась в его волшебных лучах. На деревьях пели птицы, перед домом расстилался веселый пестрый ковер из полевых цветов. Вдали, возле загона, бродили лошади, чуть левее виднелся ангар с маленьким самолетом.
      И внезапно ее радостное волнение погасло, ей снова пришла в голову мысль, что она не должна была оставаться здесь и притворяться, будто все хорошо и, поскольку она его любит, все образуется. «Дурочка! Ничего не изменилось. Он всегда будет повенчан с загробным миром, а не с тобой».
      – О чем ты думаешь? – Эш поставил на стол тарелку с горячим беконом и сел на стул.
      Рейн потрясла головой и зажмурилась, чтобы отвлечься от печальных мыслей.
      – Я думала о том, что здесь очень красиво, – проговорила она, глядя на то, как Эш ест.
      Отложив вилку, он посмотрел вдаль посветлевшим взглядом.
      – Мне всегда кажется, что я попадаю в рай, когда приезжаю сюда.
      – Но все же этого мало, чтобы все бросить? – выпалила она, не успев подумать.
      Эш резко повернулся, под глазом у него задергался нерв.
      – Что – бросить?
      «Зачем ты притворяешься?» – хотелось ей крикнуть, но она сдержалась и вместо этого сказала:
      – Полеты.
      Выражение лица Эша сразу изменилось – словно легкое облачко набежало на солнце. Он взял сигарету, затянулся и посмотрел на Рейн сквозь голубой дымок.
      – Я не могу, – развел он руками.
      Дрожь пронзила Рейн, когда она услышала эти слова. Они полоснули ее как ножом.
      – Почему? – Она уже не могла остановиться.
      Их взгляды скрестились. Эш первым отвел глаза.
      – Ты уже знаешь ответ, – с несчастным видом вздохнул он, понимая, что своими словами разрывает тоненькую нить, которая их связывает.
      – Пожалуйста, скажи мне.
      – Просто я так устроен, – произнес он по слогам.
      Рейн продолжала наступать.
      – Но ты мог бы все изменить! Ты мог бы жить на ферме, целиком посвятив себя хозяйству.
      – Я этого не хочу. Пойми, я не фермер. Я летчик. Ничто другое меня просто не интересует.
      Она коснулась его руки.
      – Даже зная, что ты можешь погибнуть?
      Ну почему она наказывает себя таким образом? Тем более сейчас. О Господи, особенно сейчас.
      Эш сжал ее руку и пристально посмотрел ей в глаза.
      – Знаешь, я уже выдерживал такие баталии в прошлом, и не раз.
      Рейн отдернула руку и отвела завиток волос с лица.
      – Со своей… женой?
      Он помрачнел.
      – Да. Ее не радовало ничто из того, что я делал.
      Если бы только это было возможно, Рейн побледнела бы еще сильнее.
      – Я очень сожалею, – прошептала она.
      – Рейн, – прерывающимся голосом заговорил он, – ты не должна ни о чем сожалеть. Поверь мне, я понимаю, почему ты так переживаешь, но я… – Он замолчал и вскочил из-за стола. – Ах черт, я не знаю, как тебе объяснить!
      И вдруг Рейн показалось, что еще немного, и она поймет, какие силы заставляют Эша заниматься именно этим делом, постоянно рискуя жизнью. Может быть, если она действительно поймет, то сможет одолеть свой страх, который сжигает ее изнутри?
      – Ты хочешь быть в своем деле первым? – тихо спросила она. – Хочешь достичь совершенства? – Она пыталась нащупать тропинку, которая приведет ее к истине.
      Эш принял ее попытку уладить дело миром, и хотя в глазах его сквозила настороженность, в голосе не было озлобления.
      – Всегда кто-нибудь будет лучше, чем я, – пожал он плечами.
      – Но ведь ты о самолетах знаешь больше, чем кто-либо другой, – возразила Рейн.
      Эш не ожидал, что она захочет хотя бы попытаться его понять. Он догадывался, как трудно ей было преодолеть себя, и, чтобы ее не расстраивать, вынужден был пойти на компромисс.
      – Что касается устройства самолета – да. Но того, что заставляет одного человека летать, а другого – бояться высоты, я не знаю.
      – И именно в этом ты хочешь попробовать свои силы?
      – Здесь и желание попробовать, и желание разгадать тайну. – Эш оживился, увлекаясь темой. – Пока я на земле – это тайна. А когда я сажусь в кабину, то я уже не веду самолет, а просто лечу сам.
      Рейн молчала, обдумывая его слова, и уже готова была сказать, что его понимает. Но она не могла, не могла это сделать – по крайней мере сейчас. А может, и вообще никогда. Тем не менее она преодолела главный барьер – выслушала Эша.
      – Рейн… – Он смотрел на нее просительно и требовательно.
      Она откинула голову, почувствовав, как прохладный воздух омывает шею. Она услышала его прерывистое, тяжелое дыхание и почувствовала, как ее затопляет страсть.
      – Да? – прошептала она.
      – Я сейчас подумал о том, что вместо разговоров предпочел бы унести тебя в самое красивое место на земле и там любить тебя.
      Нежная улыбка осветила ее лицо.
      – Ах, Эш… Я уже и не надеялась, что ты когда-нибудь меня попросишь…
      Они долго гуляли по пронизанному солнечными лучами лесу, который примыкал к ранчо и принадлежал Эшу. Она крепко сжимала его руку и наслаждалась оторванностью от людей и всего мира. Неторопливо прогуливаясь по тропинкам, они думали о том, что произойдет чуть позже. Они почти не разговаривали, лишь пару раз Эш справился у Рейн, не устала ли она. Она всякий раз отрицательно качала головой, и они молча продолжали свой путь под неумолкаемый щебет птиц.
      Когда солнце поднялось высоко над горизонтом, Эш сказал:
      – Не знаю, как ты, а я здорово проголодался. Слава Богу, что нам осталось пройти всего несколько ярдов.
      – Твое самое красивое место на земле, должно быть, представляет собой что-то необыкновенное.
      Он растянул губы в довольной улыбке.
      – Так оно и есть.
      Очень скоро Эш остановился.
      – Вот оно! – воскликнул он.
      Глаза Рейн округлились от восторга, когда она увидела травянистую лужайку, с трех сторон окруженную высокими деревьями с пышными кронами. Неподалеку журчал ручей, который впадал в чистое прозрачное озерко.
      – Тебе это что-нибудь напоминает? – хитро прищурился Эш.
      Рейн озорно улыбнулась.
      – Здесь, как и там, можно купаться.
      Эш ухмыльнулся.
      – Ну так что?
      – Я думаю, мы должны попробовать.
      Он рассмеялся.
      – Молодец!
      Эш поставил сумку на траву и сделал вид, что не заметил румянца на ее щеках и блеска в глазах.
      – Прямо сейчас? До еды? – удивился он.
      – А почему бы и нет? – задиристо спросила Рейн. – В конце концов, мы ведь должны закончить то, что начали вчера.
      – Разве я могу спорить? Слово леди – закон.
      Засмеявшись, Рейн скрылась в кустах. Раздевшись, она подставила обнаженное тело лучам солнца, и ею овладело желание. Чтобы успокоиться, она прислонилась к дереву. «Я не знала, что так будет, – подумала она. – Не знала, что любовь может быть такой». И вдруг в этом лесу, отрезанная от всего мира, обласканная солнечными лучами, она поняла, что все давно шло к этому. И была уверена, что Эш думает так же.
      Рейн вздохнула и встряхнула головой, чтобы вернуться к реальности, затем повесила одежду на ближайший куст, надела шелковый купальник и вышла на поляну.
      Эша она не увидела, и недолго думая храбро шагнула в прозрачную воду и ахнула – вода оказалась ледяной. Погрузившись до талии, Рейн решила, что с нее хватит. Все мышцы задеревенели. Схватившись за прибрежный куст, она выбралась на берег и, встав на солнцепеке, осмотрелась вокруг, надеясь обнаружить Эша.
      Она услышала громкий вскрик, когда ледяная вода приняла в себя тело Эша, и увидела, что он плывет к ней, энергично загребая руками.
      Эш выбрался на берег и тоже подставил свое тело лучам солнца.
      – У нас есть полотенца? – посиневшими губами произнес он.
      Рейн покачала головой.
      – Похоже, про них мы забыли.
      – Проклятие! Погоди-ка, я посмотрю, что у нас имеется в сумке.
      Рейн опустилась на горячий валун. Палящее солнце высушило ее купальник, хотя кожа все еще была покрыта мурашками, и она принялась энергично растирать себя руками, поглядывая на столь обманчивое, прозрачное, сверкающее озеро.
      – Вот есть маленькое полотенце, – сказал возвратившийся Эш. – В него была завернута бутылка вина. Не бог весть что, но беднякам выбирать не приходится.
      Он посмотрел на Рейн. Его трясло от холода, но он был не в силах оторвать от нее взор. Всякий раз при взгляде на нее он испытывал неодолимое желание, ему хотелось прижать ее к себе, чтобы убедиться, что она не мираж и не растворится в воздухе, как только он протянет к ней руки.
      – Боже мой, – хрипло прошептал он, – как ты прекрасна!
      Покраснев, Рейн сделала попытку подняться с валуна.
      – Нет, – остановил ее Эш, опускаясь перед ней на колени, и начал вытирать ее полотенцем.
      – Солнце… – пробормотала Рейн.
      – Позволь это сделать мне. – Он стал растирать ее шею и плечи. И в тех местах, которых он касался, кожа ее начинала гореть. Вдруг с мокрой головы Эша ей на грудь упала капля, похожая на серебряную льдинку. Рейн вздрогнула.
      Озорные искорки заиграли в его глазах.
      – Прошу прощения, – улыбнулся он и коснулся языком того места, куда упала капля. Она вздрогнула и напряглась.
      – Рейн, – прошептала Эш. – Моя сладкая, дивная Рейн.
      Он расстегнул бюстгальтер и стянул со стройных бедер трусики. А она сняла с Эша плавки.
      Их ложем стала душистая трава. Рейн раскрыла ему свои объятия. Прижавшись к его прохладной влажной коже, она ощутила его вожделение. Эш прижался к ее губам и долго не мог оторваться от них. Вокруг опьяняюще пахла жимолость, усиливая и подпитывая страсть любовников.
      – Я этого хотела, – шепотом призналась Рейн, – еще до того, как вошла в воду. Хотела тебя…
      – А я хотел тебя, – хрипло проговорил он.
      Он коснулся завитков волос внизу ее живота, она раздвинула ноги, готовясь принять его в себя. Страсть закружила их в безумном водовороте, и они забыли обо всем на свете. С неба светило солнце, птицы на деревьях пели гимн любви, и в эту волшебную песнь вплетался голос Рейн, выкрикивающей его имя.

      Они лежали, прижавшись друг к другу, и молча улыбались. Как и всем влюбленным, им хотелось обсудить массу вопросов, но ни один из них не желал нарушить очарование момента. Рейн положила голову Эшу на плечо, и он целовал ее легкими быстрыми поцелуями.
      Он нежно провел ладонью по ее шее и коснулся грудей. Ах, эти груди! Они приводили его в восторг. Он мог бесконечно ласкать соски, заставляя их твердеть и набухать под его губами. Он прижался к ним щекой и задышал медленно и глубоко, вбирая в себя сладость ее тела.
      Рейн ласкала его спину, плечи, мускулистый торс, затем ее пальцы задержались на темной поросли на его груди. Ее руки говорили ему то, что она никогда не осмелилась бы выразить словами. Потом она приподнялась на локте и заглянула ему в глаза.
      – Мне кажется, я очень жадная, – тихо проговорила она.
      – Вовсе нет, любимая, – возразил он с улыбкой, чувствуя, что страсть снова начинает бурлить в его крови. – Ты просто живая, счастливая, ты моя частица…
      Он снова начал целовать ее. Рейн закрыла глаза, и ее ладони вновь совершили путешествие по всем частям его тела, куда только она могла дотянуться.
      – О Боже, Рейн, я так люблю тебя, – выдохнул Эш, покусывая ее соски.
      Руки Рейн обвились вокруг его шеи. Ее переполняла радость, которая не знала границ, радость, которая могла растопить даже арктический лед.
      – У тебя вкус спелого персика, – пробормотал он, целуя ее. – И еще полевых цветов и сосны.
      Он спрятал лицо у нее между ног, его руки ласкали и гладили ее, а она лежала, раскинувшись на травянистом ложе, открытая для его любви.
      Блаженство разливалось по телу Рейн от его нежных и в то же время настойчивых прикосновений. «Я люблю тебя», – хотелось ей крикнуть. Рейн тихонько постанывала, ей казалось, что она парит над землей. А затем мир взорвался, расцветился яркой вспышкой и стал медленно уплывать куда-то…
      Они не могли оторваться друг от друга. Солнце ласкало их обнаженные тела, а они шепотом говорили о том, что нужно одеться, перекусить, да и вообще пора возвращаться домой, но только крепче сжимали объятия.
      – У тебя очень вкусная кожа, – пробормотала она, целуя его грудь. – Тугая и теплая… И я слышу, как бьется твое сердце. – Она поцеловала впадинку у основания его шеи, подбородок и, наконец, рот. Улыбаясь, она прошептала его имя.
      – Я хочу тебя… О, как я хочу тебя! – простонал Эш. Его руки скользнули по ее бедрам и слегка приподняли их. Посмотрев в ее глаза, он медленно вошел в нее. Их тела слились в единое целое, затем он услышал ее крик и, оставаясь в пульсирующей теплой глубине, ответил таким же громким криком.
      Некоторое время они лежали неподвижно, восстанавливая дыхание. Первым молчание нарушил Эш, зашептав:
      – Мы должны поговорить…
      – М-м-м…
      Эш приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза.
      – Что означает этот ответ?
      Рейн засмеялась и потянулась, как сытая кошка.
      – Я как раз размышляла об этом. Нам надо поговорить. Но только не сейчас. Завтра.
      – Завтра мы вернемся… вернемся в цивилизацию.
      – О! – Ей не хотелось думать об этом.
      – Рейн… Скажи, что ты любишь меня.
      Она дотронулась пальцами до его губ и попыталась успокоить отчаянно забившееся сердце.
      – Я… Мне страшно. У меня была спокойная жизнь. Я никогда даже не думала о том, что могу влюбиться. Когда я с тобой или думаю о тебе, я становлюсь совершенно другой. Я все дальше ухожу от той личности, какой я была, от своих принципов. И это меня пугает. Кто я сейчас, чего хочу и как могу мечтать и думать о тебе, если ненавижу твои полеты? Если у меня есть обязательства перед самой собой, Тоддом, моей работой?
      Она еще ни разу не подходила в разговоре так близко к тому, что имеет отношение к «реальному миру».
      – И потом, – добавила Рейн как можно беспечнее, – я никогда не любила… то есть не влюблялась. Я и не знала, что это такое – отдавать себя другому человеку. – Она помолчала. – Мне это нравится, хотя и смущает. Это так ново… И так здорово.
      Эш наклонился над ней.
      – Спасибо. – Он нежно поцеловал ее. – Если это соответствует действительности, то со словами можно и подождать.
      Рейн провела пальцами по шее, по груди Эша.
      – Если бы мы могли просто быть вместе…
      – Когда-нибудь так и будет, любимая, – торжественно пообещал Эш.
 
      День закончился слишком быстро. Вечер застал их идущими рука об руку к дому. Небо полыхало закатными красками, малиновые и оранжевые постепенно гасли, их сменяли фиолетовые и дымчато-розовые. День любви уходил в прошлое.
      Расслабленная, умиротворенная, преисполненная тихого, светлого счастья, Рейн не желала думать о будущем, сознавая, что их проблемы не разрешены, а лишь отложены на время. Ей нужно было постараться преодолеть собственные страхи, но в этот момент не было ничего важнее Эша и того, что они вместе испытали. Завтрашний день обещал быть светлым, и хотя никаких обязательств не было дано, она знала, что есть любовь, есть надежда. И она должна этим удовлетвориться. Пока, во всяком случае…
      Они увидели ее одновременно. Она стояла на веранде, приложив ладонь ко лбу.
      Рейн почувствовала, как Эш напрягся и еще крепче сжал ее руку. Он слегка замедлил шаг, затем торопливо пошел вперед. Рейн подняла голову и посмотрела на него, одновременно пытаясь подстроиться к его быстрому шагу.
      – Кто это?
      – Ханна, моя экономка.
      – Ты думаешь, что-то не в порядке?
      Брови Эша сошлись к переносице.
      – Очень даже возможно. Я оставил ей записку, когда готовил завтрак для пикника, и сообщил, где нас искать.
      Тодд? Хизер? Что-нибудь с ними? Рейн стала перебирать в уме всевозможные ужасные варианты, и паника ее возрастала с каждой секундой.
      – Расслабься, – мягко попросил Эш, прочитав ее мысли. – Скорее всего какой-нибудь пустяк, может, просто позвонили из конторы. Ханну очень легко испугать.
      Именно в этот момент Ханна увидела их и спустилась с веранды.
      – Слава Богу, что вы пришли, – сквозь слезы проговорила она. Пышная грудь ее высоко вздымалась, когда она пожимала Эшу руку.
      – Не волнуйся, Ханна, – произнес Эш как можно спокойнее, – и расскажи, что случилось.
      Ханна попыталась справиться с собой, но слезы все лились и лились.
      – Ах, мистер Эш, – сквозь рыдания пролепетала экономка, – случилась ужасная вещь. – Она умоляюще посмотрела на Рейн, как будто просила у нее помощи. Однако Рейн не могла ей помочь, потому что сердце у нее оборвалось и она лишь смотрела на Ханну круглыми от ужаса глазами.
      – Проклятие, Ханна!
      – Это… это с мистером Макадамсом.
      – Да не тяни ради бога! Что с Маком? – Он схватил Ханну за плечи и слегка ее встряхнул.
      – С ним… несчастный случай…
      – И?..
      – Он умер, мистер Эш! – выкрикнула Ханна. – Умер!
 
      Дождь.
      Он моросил не затихая, однако Рейн не замечала его, как не замечали и другие люди, стоявшие у могилы Микки Макадамса. Рейн думала об Эше.
      С того момента как Ханна сообщила страшную новость, для всех начался настоящий кошмар. Эш был безутешен. Они тут же выехали и уже в сумерках добрались до ранчо Макадамсов. Эш сидел за рулем в такой позе, словно был высечен из камня. Ничто в нем не напоминало сейчас доброго, нежного, любящего Эша, каким он был с ней всегда.
      Ханна не могла сообщить им никаких подробностей, кроме того, что самолет Мака потерпел аварию в Мексике и Мак погиб мгновенно.
      Рейн сумела отбросить в сторону собственные страхи. «Я должна быть сильной», – решила Рейн, глядя на залитое слезами лицо Эша.
      Когда они вошли в дом и рыдающая Элис бросилась в объятия Эша, у Рейн все оборвалось внутри – она вспомнила, как сообщили о гибели ее отца. Стоявший в дверях мужчина рассказал ее матери, что тело отца обгорело до неузнаваемости. А затем тут же пришла мысль о Тодде – он чудом избежал смерти.
      Она почувствовала, что сердце ее рвется на части. Не в силах больше терпеть эту боль, Рейн бросила взгляд на побелевшее лицо Эша и поняла, что у нее нет выбора. Она не могла усугубить его страдания и уйти сейчас.
      Он привез ее домой рано утром, и с тех пор Рейн его больше не видела. Но она знала о его обязательствах перед Элис и детьми и понимала его. И от этого любила еще больше.
      Дождь неожиданно усилился, и сквозь шум падающей с неба воды она слушала слова священника. Рейн подняла голову, и ее слезы смешались с каплями дождя. Люди и небо прощались с пилотом…
      Лицо Эша было искажено от горя, когда он наконец отошел от могилы закадычного друга.
      На нем был черный костюм, такой же черный, как и его волосы. Эту сплошную черноту оживлял лишь белый воротничок рубашки. Он выглядел невероятно величественным: широкие плечи, элегантный пиджак, безупречно сидящие брюки. Она молча стояла в стороне, хотя ей хотелось подойти к нему, прижать к себе и успокоить. Но он держался отчужденно и не делал попыток отыскать ее. На лице его застыло скорбное выражение.
      И ей оставалось только ждать.
 
      Рейн бесцельно слонялась по квартире Тодда. Она не могла ничем заниматься, ее преследовала мысль о том, что она должна бросить все и ехать в Даллас. Несколько дней назад в телефонном разговоре Вэл призналась, что очень в ней нуждается. Кроме того, она подробно рассказала, как продвигаются дела с бутиком. Скоро будут установлены полки и вешалки, уже начали поставлять одежду. Нужно было возвращаться немедленно, если она хочет открыть свой бутик в назначенный срок. И ко всему прочему, она так и не утрясла вопрос о дополнительном финансировании.
      Но сейчас это для нее ничего не значило. Все ее мысли были только об Эше. К чему могут привести их отношения? Они будут любовниками? Но разве это то, чего она хотела? Если бы она знала, чего она хочет… Это было так ново для нее – принадлежать кому-то…
      Одиночество… Она ощущала его сейчас гораздо острее, чем раньше. Как бы ей хотелось, чтобы Тодд и Хизер попросили ее подольше остаться в госпитале, но им и вдвоем было хорошо. Правда, Тодд засыпал ее вопросами насчет отношений с Эшем, когда она навестила их после похорон Мака.
      Сев на диван с чашкой кофе, она стала вспоминать их разговор.
      – Послушай, сестренка, – сказал ей тогда брат, – до меня дошли слухи, что ты якшаешься с врагом. – Он улыбался, однако глаза у него были серьезные. Рейн знала, что он хотел спросить об этом, когда она вернулась с ранчо Эша, но видя, как ее расстроила смерть Мака, воздерживался.
      Щеки Рейн зарумянились.
      – Я хотела сказать тебе, – с виноватым видом начала она, – но, понимаешь…
      – Поверь мне, я понимаю, – мягко проговорил Тодд. – Подобные вещи случаются, и мы не в силах ими управлять.
      Глаза у Рейн округлились. Не может быть, чтобы это говорил ее брат – брат, которого она знала с детства и который думал только о себе и никогда о ней.
      – Вот это и случилось, – прошептала она. – И хотя я против его полетов, сейчас я не могу бросить его.
      – Но как ты будешь в дальнейшем относиться к его полетам – вот что я хотел бы знать? С момента смерти отца ты…
      – Я… знаю, – все так же шепотом сказала она. – Вот почему я не заглядываю дальше сегодняшнего дня.
      – В моем представлении Эш – превосходный парень, и я уверен, что не он мой обвинитель, а Джексон. Очевидно, вердикт еще не вынесен, иначе Джексон уже впился бы в мою задницу.
      Несмотря на серьезность его тона, Рейн не смогла сдержать улыбки. Как, впрочем, и Хизер. Ее звонкий заливистый смех донесся из угла, где она листала книгу об уходе за младенцами.
      Но затем Рейн снова пронзило чувство вины.
      – Эш не упоминал о докладе, и я не спрашивала о нем, – призналась она. – Но я спрошу, – поспешила она добавить, – как только представится возможность. Что бы ты обо мне ни думал, я не собираюсь тебя бросать и буду продолжать доказывать твою невиновность. Хотя я вынуждена признать, что все осложнилось в большей степени, чем я ожидала.
      – Не беспокойся, сестренка, – добродушно усмехнулся Тодд и жестом подозвал Хизер. – Разумеется, я хочу, чтобы мое имя осталось незапятнанным, однако я не собираюсь больше летать.
      – Ой, Тодд! – вскрикнула Рейн, не веря своему счастью. – Я так хотела этого, но не думала, что ты придешь к такому решению!
      Если бы эти волшебно-сладостные слова произнес Эш…
      Тодд растянул губы в улыбке.
      – Я знал, что ты обрадуешься.
      – Ну конечно же, я рада, только если ты действительно этого хочешь. Ведь полеты значат для тебя слишком много…
      – Теперь уже нет, – небрежно бросил Тодд и взял Хизер за руку. – Отныне первое место в моей жизни занимают Хизер и ребенок.
      Рейн засмеялась сквозь слезы.
      – Ах, Тодд, это просто замечательная новость!
      – А как обстоят дела у тебя? Ты что-то не спешишь возвращаться в Даллас. Ты совсем забросила работу. Конечно, винить надо…
      – Не надо, – перебила его Рейн. – Никого не надо винить. Я готова на все, потому что люблю тебя. И помни, пожалуйста, я обязательно тебе помогу.
      Внезапно глаза Тодда утратили блеск, он плотно сжал губы.
      – Я вовсе не желаю зависеть от тебя в денежном отношении.
      – Тодд…
      – Нет, сестра, не перебивай, пожалуйста. Я не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы найти другую работу, а ведь должен родиться ребенок и все такое… – Он помолчал. – Доктор Андерс сказал мне сегодня, что моя нога, черт бы ее побрал, еще несколько месяцев не сможет функционировать нормально. Мне придется фактически заново учиться ходить. – Он снова замолчал, меняя положение тела. – И если комиссия признает меня виновным, я не знаю, как долго Эш сможет содержать меня на страховку компании.
      Рейн подвинула стул поближе к кровати и решительно выставила вперед подбородок.
      – Я уже тебе говорила, но ты, очевидно, меня не слушал, дорогой братец. Я позабочусь о том, чтобы никто из вас ни в чем не нуждался. Поэтому выбрось все мрачные мысли из головы, ладно?
      Улыбка смягчила его напряженное лицо.
      – Ладно, сдаюсь. Ты всегда любила командовать. Но я обязательно верну тебе долг – хотя еще и не знаю, когда и как…
 
      Острая боль в ноге внезапно вернула Рейн к реальности. Черт возьми, у нее затекла нога. Поморщившись, она встала и принялась ходить. Потом решила налить себе свежего кофе и поковыляла на кухню. В это время раздался звонок в дверь.
      Эш. Интуиция подсказала ей, что это он. Словно молния пронзила ее тело. «Я знала, что он придет», – запело ее сердце. Они были в разлуке всего несколько дней, но ей казалось, что прошла вечность.
      На ослабевших ногах она подошла к двери, распахнула ее и увидела похудевшее, изможденное лицо Эша. Вид у него был такой, как будто он не спал несколько суток. Глаза провалились, под ними были темные круги.
      Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
      – Меня здесь примут? – спросил наконец Эш хриплым голосом.
      У Рейн забилось сердце.
      – Ах, Эш, – прошептала она, – как ты можешь сомневаться в этом?
      – Я не стал бы тебя винить даже в том случае, если бы ты сразу захлопнула передо мной дверь.
      Рейн отступила на шаг.
      – Проходи, пожалуйста.
      Она увидела у него на лбу глубокие морщины, когда, пройдя на середину комнаты, он повернулся к ней.
      – Я недостоин тебя, – глухо произнес он. – О Господи, как я хотел, чтобы ты была со мной, но я боялся… – Он помолчал, подыскивая точное слово. – Боялся быть эгоистичным и снова обречь тебя на мучения. Дьявольщина, я сейчас пытаюсь объяснить тебе, что во мне что-то надорвалось и я не мог с этим справиться… Видишь ли, – добавил он надтреснутым голосом, – я любил Мака.
      Она вплыла в его объятия, словно теплый южный ветер, ароматный и нежный, и прижалась щекой к его щеке.
      – Ах, Эш, мне так жаль, так жаль…
      – Я знаю, знаю, – быстро говорил он, баюкая ее – женщину, которую так неистово любил и боготворил. После всех этих дней и ночей, часов и минут и долгих-долгих секунд и мгновений, которые он провел без нее, он ощущал себя так, словно наконец вернулся домой. Ее нежный голос обволакивал его и врачевал раны. Эш зарылся лицом в шелк ее волос и пришел к выводу, что рай существует и на земле.
      – Я понимаю, я действительно все понимаю, – бормотала она, прижимаясь к Эшу всем телом. Затем, через несколько мгновений, она спросила: – А как Элис?
      Эш тяжело вздохнул.
      – Лучше, слава Богу, но были моменты, когда я сомневался в том, что она выживет.
      Рейн успокаивающе погладила его по щеке.
      Они долго стояли в тишине, глядя друг другу в глаза. Затем Эш притянул ее к себе и зашептал:
      – Моя любимая… любимая.
      И прижался к ее губам. Поцелуй их длился бесконечно.
      – Эш, я так скучала по тебе, – простонала Рейн.
      Эш побледнел.
      – Эш?
      – Рейн, я должен признаться тебе, – хрипло начал он. – Ведь я решил не возвращаться к тебе. Но не смог.
      Рейн и сама не знала, как ее рука опустилась вниз, а ладонь легла на тугой бугор, выпирающий из его брюк.
      – О Боже, Рейн, что ты делаешь? – задохнулся Эш.
      Рейн ужаснулась своей дерзости и густо покраснела.
      И неожиданно в глазах Эша зажегся озорной блеск.
      – Ты просто восхитительна, – ухмыльнулся он.
      Рейн опустила ресницы, боясь встретиться с его взглядом.
      – Боже мой, как я мечтал обнять тебя.
      Она прижималась к нему, ощущая, как умиротворение и любовь пронизывают ее, и от этого волшебного чувства у нее закружилась голова.
      – А я мечтала о тебе.
      Эш поднял ее на руки и решительно понес в спальню. Там он поставил Рейн на ковер и начал лихорадочно раздевать, затем разделся сам. Обнаженные, они упали на кровать и прижались друг к другу горячими телами.
      – Я хочу, чтобы ты любил меня… Хочу, чтобы ты был во мне, Эш, – жарко шептала она.
      – Моя! – услышала она в ответ. – Моя навсегда.
      Его толчки были мощными и быстрыми, и она сразу подстроилась под его ритм, впиваясь ногтями в плечи. Достигнув вершины экстаза, он излился в нее с такой силой, что ни одна частица ее тела не осталась к этому безучастной.
      Прошло еще много долгих минут, прежде чем они вернулись на землю.
      – Эш, – засыпая, прошептала она, – я люблю тебя.
      Он обнял ее и прижал к себе, и благословенный сон принял их в свои объятия.
 
      Эта ночь любви перевернула всю ее жизнь. Никогда еще Рейн не была такой счастливой. Все свои сомнения и страхи она запрятала в очень дальние закоулки сердца. Она не позволяла тревожным мыслям брать над ней верх и портить настроение во время встреч с Эшем. Наслаждайся моментом, Рейн, говорила она себе.
      Так она и поступала. Днем, пока Эш находился на заводе, Рейн навещала Тодда, который уже начал ходить на костылях. Вместе с Хизер они ездили по магазинам, покупая необходимые вещи для малыша. Один день Рейн провела в Далласе, где приложила максимум усилий, чтобы наверстать упущенное за время своего отсутствия.
      Зато ночи принадлежали Эшу. Она теперь на практике узнала значение слова «волшебство». Волшебство любви – вот как она это называла. Что касается Эша, то он непременно звонил ей днем либо посылал цветок, записку или что-нибудь еще, чтобы и днем не разрывалась прочная нить, связавшая их навеки.
      Нынешний день также не стал исключением. Была суббота, они приехали на его ранчо, пообедали на веранде, затем занимались любовью под звездами в гамаке, после чего погрузились в джакузи, где струи горячей воды ласкали их утомленные тела. Выбравшись из ванны, они наперегонки помчались к постели.
      – Я никудышная, совершенно никчемная женщина, – расслабленно пожаловалась Рейн, положив голову ему на плечо. Ей не хотелось даже шевелиться. – Я сейчас не смогла бы принять решения, даже если бы от него зависела моя жизнь. – Она тихонько засмеялась. – У меня совсем не осталось сил.
      – Это очень плохо, – проговорил Эш, – потому что я собирался тебя кое о чем попросить.
      Сонливость Рейн как рукой сняло.
      – О чем же?
      – Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала.
      – Что угодно, – промурлыкала она.
      Эш нежно поцеловал ее в лоб.
      – Обещай, что ты послезавтра придешь на аэродром и посмотришь, как я отправлюсь на «Черной кобре» в первый испытательный полет… После того как я встретил тебя и влюбился, это второе по значению событие в моей жизни. Это итог моей многолетней работы.
      Рейн оцепенела. Ее охватил прежний леденящий страх. Одна мысль о том, что он полетит на этом самолете, приводила ее в ужас. Только не сейчас! Господи, только не сейчас! Не в тот момент, когда у них все так чудесно!
      Паника, отразившаяся на лице Рейн, резанула Эша по сердцу. Он мысленно обругал себя за то, что так неумело все преподнес. Но ведь он должен был сказать ей об этом! Он хотел, чтобы Рейн разделяла с ним все жизненные заботы, стала частью его жизни. Увы, она все еще настроена против его полетов. Он поклялся себе, что его любовь и нежность помогут ей преодолеть все страхи, и если ему это не удалось… Ладно, он не будет думать об этом сейчас, эти мысли могут слишком далеко завести. Сначала он должен найти способ, как убрать холод из ее взгляда.
      – Рейн…
      По ее щекам потекли слезы.
      – Эш, пойми, мне невыносима мысль, что с тобой может что-нибудь случиться…
      Он провел рукой по шелковистым волосам Рейн и прижал ее голову к своей груди, чтобы остановить поток слов.
      – Тс-с! Не говори такое, даже не думай о таком! Поверь мне, я знаю, что ты испытываешь, и знаю, что нам о многом нужно поговорить, – вот об этом и думай. Не давай ответа сейчас, но я хочу, чтобы ты разделила мой успех со мной. Без тебя он для меня не будет значить так много.
      – О Господи, Эш, я не знаю! – воскликнула она. – Ты не понимаешь, о чем просишь… Ты летаешь, а я жду, и все, чего я прошу у Бога, это чтобы ты возвратился. – В ее голосе послышался откровенный страх, и ему стало жаль ее.
      – Со мной ничего не случится, – пообещал он.
      Она отпрянула.
      – Я не знаю, – прошептала она, – я честно не знаю. Мне нужно время, чтобы все обдумать.
      Эш решил не сдаваться.
      – Ладно, – вздохнул он, – но когда ты будешь думать, не забывай, что у меня нет выбора. То есть выбор сделан давным-давно: это моя работа, и я должен ее выполнять.
      – И я не смогу остановить тебя?
      – Нет, не сможешь, – произнес он все тем же ровным голосом, но мышца на его щеке подрагивала. – И какое бы решение ты ни приняла, я не перестану тебя любить.
      Повисла долгая, напряженная тишина.
      Наконец Эш произнес негромко:
      – Давай оденемся, и я отвезу тебя домой.
      Позже, уже в квартире Тодда, Рейн стояла у окна и смотрела в темноту ночи. Спать она не могла, ее разум и сердце пребывали в полном смятении. Эйфория любви неожиданно закончилась. «Ты знала, на что идешь», – сказала она себе. Жизнь – это не волшебная сказка. Она же все время боялась снять розовые очки и видела лишь то, что хотела видеть, принимая хрупкое затишье в их отношениях за нечто прочное, построенное на твердом фундаменте, а не на песке. Всего лишь несколько слов, одно дыхание реальности – и счастье разлетелось на куски.
      Что же теперь? Готова ли она отпустить его? Нет! – кричало ее сердце. В этом она была уверена. Мысль о расставании с ним, о том, что она никогда больше не почувствует прикосновения его теплых губ, его рук, холодила кровь. Рейн хотела провести с ним всю оставшуюся жизнь, даже несмотря на то что он ни разу не обмолвился о браке. Она знала, что это лишь вопрос времени и он непременно об этом заговорит.
      Рейн вынуждена была принять решение, которого не хотела принимать. У нее не было выбора. Если она хочет, чтобы у нее с Эшем было будущее, она должна попытаться, и пусть ей поможет Бог.
      Способна ли она на это? Способна ли наблюдать за тем, как ее возлюбленный подвергает свою жизнь опасности? Ответа на этот вопрос у нее не было…

      Даже тогда, когда она припарковала машину на территории «Эллиот эйркрафт корпорейшн», Рейн не верила в то, что будет просто стоять и наблюдать за испытанием сверхнового самолета.
      Об этом знал весь мир – средства массовой информации, захлебываясь от восторга, сообщали об огромном достижении американцев в области высокотехнологического оружия. Впрочем, военно-воздушное ведомство решительно все отрицало, опасаясь, что русские снова назовут Соединенные Штаты милитаристским государством. Однако произошла утечка информации, и радио, телевидение и газеты не могли отказать себе в удовольствии посмаковать эту новость.
      Тем не менее Рейн сразу заметила, что были приняты строжайшие меры безопасности. Не было ни назойливых журналистов, ни телевизионщиков. Однако она прошла беспрепятственно. Очевидно, лелея надежду на ее приход, Эш предупредил охрану, и у нее не возникло никаких проблем.
      Солнце уже было в зените, когда она, руководствуясь указаниями одного из охранников, быстро шла к главному зданию. Она не знала, где находится испытательная взлетная полоса, и не была уверена, что ее туда пустят. «Надеюсь, что нет», – мрачно подумала она. Если ей суждено наблюдать, она предпочла бы это делать по монитору, поскольку у нее уже сейчас подгибались колени и во рту пересохло до такой степени, что она не могла сглотнуть.
      Рейн не видела Эша и не разговаривала с ним с того дня, как они расстались. Она понимала, почему он не давал о себе знать, и тем не менее тосковала по нему. Он вынуждал ее принять решение самостоятельно. А это сделать было весьма непросто. Временами ей казалось, что она сойдет с ума. Она выезжала на машине на природу, совершала долгие пешие прогулки и даже советовалась с Тоддом, но брат только разводил руками. В конце концов он, как и Эш, заявил, что она сама должна принять решение.
      Рейн ругала себя последними словами за то, что решила присутствовать на испытаниях. Самым страшным для нее было ожидание и неопределенность, и еще опасность, которая ему грозила.
      Она иногда спрашивала себя, что удерживает ее здесь, почему она не упакует вещи и не уедет домой – в свой маленький мир, где была счастлива и жила спокойно.
      Но разве она могла покинуть Эша, который научил ее новому языку – языку любви? Ничто, абсолютно ничто не может с этим сравниться! Быть любимой – это удивительно! Это неповторимо! Она испытала это на себе – впервые в жизни.
      И она надеялась, что когда он попросит ее выйти за него замуж, то пообещает больше не садиться за штурвал самолета. В самом деле, разве его заветная мечта не воплотилась в жизнь? «Черная кобра» – это его маленький вклад в мировую историю. Разве этого мало? Сейчас, когда он достиг цели, почему бы ему не сойти с дистанции и не предоставить возможность молодым пилотам испытывать новые самолеты? Конечно же, он так и поступит. И тогда они смогут жить спокойно и счастливо в красивом доме, окруженные славными детишками, и она навсегда забудет о своих кошмарах и мучительных ожиданиях. Все будет именно так. И никак иначе. Она в этом уверена.
      Но несмотря на эту «психотерапию», отчаянный страх за жизнь Эша не покидал ее. Она постояла около офиса, не решаясь войти внутрь. Наконец, вздохнув, распахнула дверь и храбро шагнула через порог.
      Сначала Рейн показалось, что в помещении никого нет, но вдруг за ее спиной послышался шорох. Повернувшись, она оказалась лицом к лицу с высоким белокурым мужчиной в очках. Он улыбнулся и протянул ей руку.
      – Привет. Я Джейк Эверет, заместитель Эша. – Он посмотрел на нее с любопытством. – А вы, очевидно, Рейн Микаэлс?
      – Да.
      – Эш попросил меня встретить вас, если вы приедете. Честно говоря, он грозился убить меня, если я не увижу вас в первую же минуту вашего появления.
      Рейн грустно улыбнулась.
      – Ну, вот я и здесь, – промямлила она, чувствуя, как нервная дрожь охватывает тело. Где, интересно, сейчас Эш?
      От Джейка Эверета не укрылась нервозность подруги Эша. Ее сотрясала дрожь, в лице не было ни кровинки, но даже и в таком состоянии она была необыкновенно хороша. Да, у босса губа не дура! Она настоящая красотка, только здорово напуганная. Казалось, что страх сочится из всех пор ее кожи.
      Внезапно сообразив, что слишком пристально ее разглядывает, Джейк откашлялся, снова улыбнулся и показал на дверь.
      – Нам придется пройти к соседнему зданию. Эш хотел, чтобы вы присоединились к нам в башне и понаблюдали за испытанием на мониторе с большим экраном.
      «Эллиот эйркрафт» был громадным заводским комплексом. Он включал в себя ангары и здания разных видов и размеров. Но людей не было видно, территория выглядела на удивление пустынно. Даже стоянки для машин были пусты. Изредка им навстречу попадались мужчины со значками службы безопасности на рубашках.
      Бросив взгляд на Джейка Эверета, Рейн удивленно спросила:
      – Где все служащие?
      – Сегодня на заводе из-за испытаний «Кобры» работают всего несколько человек.
      – Разумно, – ответила Рейн, изо всех сил пытаясь не думать о том, где находится Эш и что он сейчас делает.
      – Вы должны попросить Эша, чтобы он устроил для вас экскурсию. Он ведь еще не показывал вам завод?
      Рейн покачала головой.
      – Нет. Я здесь впервые.
      – Ну, здесь он большие дела делает. Если испытания «Кобры» пройдут удачно, Эш и его служащие будут обеспечены на всю жизнь. У нас будет больше контрактов, чем мы сможем выполнить.
      Он остановился и открыл дверь в здание из светлого металла. Поднявшись по ступенькам, они вошли в комнату, где кипела бурная деятельность. Повсюду суетились техники и военные; на их лицах лежала печать причастности к событию мирового значения. Несмотря на свои страхи и сомнения, Рейн невольно испытала гордость за Эша и за работу, которую он делает. Если бы только…
      – Мисс Микаэлс, – Эверет легонько прикоснулся к ее локтю, – будьте добры следовать за мной.
      – Эш… Он, случайно, не здесь? – Рейн обвела взглядом комнату.
      – Его здесь нет, – беспечным тоном ответил Джейк. – Он с раннего утра торчит в ангаре.
      – Да, конечно, я должна была это знать, – пробормотала Рейн, покраснев и чувствуя себя довольно глупо. В конце концов, у него есть дела поважнее, чем без конца крутиться возле нее.
      Сердце ее забилось сильнее, когда Эверет провел ее к ряду кресел, стоящих перед огромным монитором, свисающим с потолка. Слева от нее располагались высокие, от пола до потолка, окна, и перед ними стояли круглые столы. Все это напомнило ей башню авиадиспетчерской службы в аэропорту.
      Представив Рейн нескольким мужчинам, которые с любопытством поглядывали на нее, Джейк усадил ее в одно из кресел рядом с монитором. На экране сверкал под лучами солнца гвоздь программы – самолет «Черная кобра», единственный в своем роде. Ей казалось невероятным, что тот же самый человек, чьи нежные, любящие руки доводили ее до экстаза, мог создать столь грозную машину. И пусть она была против его полетов, она понимала всю значительность его изобретения.
      Рейн и Джейк долго молча смотрели на экран. Наконец Джейк нарушил молчание.
      – Ну и что вы думаете по этому поводу?
      Он широко улыбался, грудь его вздымалась так, словно он гордился тем, что был счастливым отцом огромного семейства. Рейн почему-то подумала, что, должно быть, каждый, кто занят в проекте, чувствовал себя так же. Без этих увлеченных людей Эш вряд ли бы добился успеха там, где не сумели это сделать другие.
      – Красавица, ей-богу! – восхищенно воскликнул Джейк. – Когда Эш выйдет из ангара и начнет подниматься в кабину, вы благодаря этим хитрым приборам сможете увидеть внутренность «Кобры».
      Рейн вздохнула.
      – Мне она кажется просто огромной глыбой серого металла, которая внушает страх. – Она содрогнулась. – Не могу понять, как этой тяжелой, громоздкой махине удается оторваться от земли, а тем более находиться в воздухе.
      – Ха! Вы только посмотрите на эту красавицу! – воскликнул Джейк, раздуваясь от гордости. – «Кобра» – настоящее чудо! Эта малышка летает со сверхзвуковой скоростью, стреляет ракетами с тепловой системой самонаведения, неуловима для радара и вообще умеет делать все, кроме разве бульонных кубиков.
      Его пламенная речь вызвала у Рейн улыбку и несколько сняла напряжение.
      – Получается, что каждая семья должна иметь по крайней мере парочку таких машин, – пошутила Рейн.
      Джейк громко рассмеялся, чем привлек внимание окружающих.
      – Эй, Эверет, – окликнул его кто-то, – что у вас происходит? Мы тоже хотим услышать веселую шутку, поделись с нами!
      – Занимайся своим делом, Форрест! – добродушно огрызнулся Джейк. – Ты, я вижу, увяз в работе по самую задницу. – Джейк запнулся и бросил взгляд на Рейн. – Прошу прощения за грубое слово, – сконфуженно проговорил он и затем снова повернулся к Форресту. – Давай вкалывай. Ты все равно ничего не поймешь, даже если я расскажу тебе все подробно.
      Неожиданно зал наполнился веселой болтовней, все словно сбросили напряжение, которое до этого витало в воздухе. Рейн тоже расслабилась – ожидание праздника передалось и ей.
      – Осталось ждать совсем недолго, – утешил ее Джейк, положив руку на спинку кресла. Он посмотрел на часы. – Если точнее, десять минут. – Затем, улыбнувшись, добавил: – Если вы уверены, что с вами все в порядке, я отойду, у меня тут есть кое-какие дела.
      – Да, да, разумеется, – поспешно ответила Рейн. – Идите и делайте что вам нужно. И спасибо за все.
      Ровно через десять минут, секунда в секунду, Рейн увидела Эша, одетого в костюм для полета. Он вышел из ангара и зашагал к «Кобре», держа в руках шлем.
      В зале установилась мертвая тишина. Все сразу занялись привычными делами. Одни устремили взгляд на экран, другие сосредоточили внимание на приборах.
      Рейн приникла взглядом к экрану. Она с волнением наблюдала за тем, как ее любимый остановился, надел шлем, повернулся к сопровождавшим его людям, помахал им рукой и стал забираться в кабину.
 
      Эш вспотел от волнения, но страха он не испытывал. Перед ним была одна задача – испытать эту великолепную машину. Только это и имело сейчас значение.
      Он не позволит себе отвлекаться на посторонние мысли, хотя один раз он все же отвлекся: выходя из ангара, он подумал, что если Рейн пришла, то, возможно, сейчас его увидит. Для него это был момент триумфа, и, уверенным шагом направляясь к самолету, он думал только о том, что ему предстояло сейчас сделать. Он надеялся, что Рейн разделит с ним эту радость, пусть даже на расстоянии.
      И вот наконец «Черная кобра» взмыла в чистое светло-голубое небо. Яркие лучи солнца освещали кабину, их блеск приглушала маска шлема. Далеко внизу проплывали пушистые облака.
      Эша не интересовал расстилающийся под ним пейзаж. Его взгляд был прикован к приборной доске, а полная изоляция позволяла сконцентрировать внимание на поведении самолета. Все шло как по маслу, «Кобра» вела себя безупречно.

* * *

      Рейн видела, как Эш выходил из ангара, и с этой минуты взгляд ее не отрывался от его высокой фигуры. Она испытывала гордость за него. И конечно, любовь. Он выглядел таким собранным и решительным, таким уверенным в себе. И таким уязвимым.
      Затем он исчез в чреве самолета. И Рейн вдруг почувствовала себя такой одинокой, словно оказалась на необитаемом острове. Ею вдруг овладела паника, какой она не испытывала даже в самые тяжелые моменты своей жизни.
      Она закусила губу и зажмурилась от страха, когда гигантская машина воспарила к небу.
      «Я не могу с этим справиться! Я думала, что смогу, но я ошибалась. О Господи, мое сердце рвется на части! Я слишком его люблю!»
      Чья-то рука дотронулась до ее плеча, и она вскочила, испуганно хлопая глазами.
      – Пока все хорошо, – успокоил ее Джейк. – Взлет был идеальный. Если ничего не случится, то можно сказать, что дело сделано. – Он сел рядом с ней и ахнул: – Господи, да что это вы с собой сделали?
      Рейн молча слизала с нижней губы капельки крови.
      – Вот возьмите. – Джейк сунул ей в руки носовой платок. – Все идет здорово. Конечно, я не могу обещать, что так все и будет, но Эш классный пилот! Он замечательный пилот. Не беспокойтесь, все будет отлично. Вот увидите!
      И хотя восторги Джейка слегка ее успокоили, Рейн не могла избавиться от нервного напряжения, глядя на то, как машина Эша рассекает воздух, поднимаясь все выше и выше.
      Наконец Рейн перестала дрожать и повернулась к Джейку, который с тревогою смотрел на нее.
      – А что будет потом?
      – Ну, он совершит несколько маневров, – ответил Джейк, обрадовавшись, что ее лицо приобретает более или менее нормальный цвет. – Но главная цель сегодняшнего полета состоит в том, чтобы почувствовать самолет, провести обычную рутинную проверку.
      Рейн посмотрела на него серьезным, настороженным взглядом.
      – То, что он делает, действительно очень важно?
      – Еще бы! Наша страна в долгу перед Эшем, каким бы ни был результат.
      – Я понимаю, – кивнула Рейн, – и постараюсь всегда помнить об этом. – Она выдавила из себя улыбку, посмотрела вокруг и смущенно обнаружила, что за ней с любопытством наблюдают несколько мужчин. Ей непременно надо взять себя в руки и не позорить Эша. Ради него она должна с честью выдержать это испытание.
      Она заставила себя сосредоточить внимание на экране и вскоре почувствовала, что напряжение спадает. Уже хорошо, удовлетворенно подумала она. Наверняка ее страхи были необоснованны. Эш великолепный пилот, да и «Черная кобра» ему под стать. Именно такой машиной и должен управлять Эш Эллиот.
      Кто-то протянул ей чашку кофе, и Рейн, потягивая его, внезапно поняла, что все находящиеся в этом зале следят за полетом Эша с таким же волнением, как и она сама.
      И все-таки это произошло.
      Когда Эш начал заходить на посадку, все услышали страшный треск и увидели, как самолет резко вильнул в сторону.
      Рейн обхватила себя руками за плечи, с трудом сдерживая крик ужаса. У нее потемнело в глазах, и она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.
      – Что-то ударило в ветровое стекло! – вдруг раздался громкий голос Эша по динамику.
      – Боже милосердный! – вскрикнул кто-то в ужасе.
      – Какого черта мы это не увидели? – взволнованно откликнулся другой голос.
      – Эш, это Джейк! Насколько это серьезно?
      – Серьезно! Треснуло стекло, кабина заполняется воздухом, давление быстро падает! И я ни черта не вижу!
      – Эш, у тебя скорость снижения восемьсот футов в минуту, высота пятьсот футов! Поднимайся! Ты слышишь меня? Поднимайся!
      На экране стало видно, что Эш мгновенно выполнил указание. Он начал набирать высоту, сделал два круга и, похоже, овладел ситуацией. Рейн со страхом наблюдала за его маневрами. Зал взорвался радостными криками и свистом, когда Эш, показав, что все в порядке, снова зашел на посадку.
      Джейк повернулся к Рейн, широкая улыбка расплылась на его физиономии.
      – Слава Богу! Он сделал это! Он сделал!!!
      Рейн попыталась заговорить, встать, протянуть руку, но тело ее не слушалось. Как будто она была роботом, у которого сели батарейки. Зал начал вращаться вокруг нее, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. И наконец спасительная темнота приняла ее в свои объятия.
      Панический крик Эверета «Проклятие!» уже не долетел до ее ушей. Она рухнула бы на пол, если бы Джейк не подхватил ее.
 
      – Вы сейчас чувствуете себя получше? – Джейк присел перед ней на корточки. – Вот выпейте, – добавил он мягко.
      Рейн обнаружила, что лежит на коротком низком диване, а под головой у нее две диванные подушки. Она заморгала, посмотрела за спину Джейку, пытаясь определить, где находится. Впрочем, это в данный момент не имело значения. Приняв чашку с кофе из рук Джейка, она спросила онемевшими губами:
      – А Эш?
      На лице Джейка отразилось понимание, и он поспешил ее успокоить:
      – С ним все отлично. Он посадил «Кобру» просто великолепно. Он сейчас появится, только снимет летный комбинезон.
      Рейн с облегчением кивнула. Затем с помощью Джейка села на диване. Довольно долго она пыталась разгладить рукой смявшуюся юбку, затем вдруг устыдилась того, что никак не может взять себя в руки. Отведя взгляд в сторону, она стала пить кофе.
      Джейк поднялся и озабоченно посмотрел на нее.
      – Где я?
      – В офисе Эша. После того как вы упали в обморок, я принес вас сюда, подальше от людей.
      Рейн покраснела.
      – Я прошу прощения, что причинила вам столько хлопот, и благодарю за то, что позаботились обо мне. Я…
      Джейк поднял руку.
      – Не извиняйтесь. Поверьте, я понимаю вас. Ведь все висело на волоске. Мы все изрядно перенервничали.
      Возникла неловкая пауза. Наконец Джейк заговорил:
      – Если вы уверены, что я вам больше не понадоблюсь, я пойду. – Он сделал шаг к двери. – Мне было очень приятно с вами познакомиться. – И с улыбкой добавил: – Надеюсь, мы еще встретимся.
      После его ухода Рейн откинула голову на подушки, снова почувствовав головокружение, и сделала несколько глубоких вздохов.
      Ее мозг перенес слишком большое потрясение, и теперь ему требовались положительные эмоции. Но вместо этого она вновь увидела, как Эш пытается избежать катастрофы.
      Чувствуя, что больше не может сидеть, Рейн медленно поднялась, убедилась, что голова больше не кружится, и, надев сандалии, подошла к окну. Глядя в него, но ничего не видя, она вдруг растерялась от противоречивых чувств, которые бушевали в ней.
      Если любовь и есть эта взрывоопасная смесь из взлетов и падений, боли и ужаса, то она не уверена, что ей это нужно. Она хотела снова стать самой собой, а не глупой истеричкой, у которой постоянно меняется настроение и которая испытывает то восторг, то отчаяние в зависимости от направления ветра. Ах, лучше бы она вообще не видела этого полета! Почему она не прислушалась к внутреннему голосу и явилась на аэродром? Впрочем, это ничего не изменило бы. Просто это отложило бы ремонт слабейшего звена в цепи, которая их соединяет.
      Скрип двери подсказал Рейн, что она в комнате уже не одна. Она велела себе не поворачиваться, не смотреть на него. Может она его отпустить? Может стать свободной от него? Может прожить без любви?
      – Рейн…
      Он произнес ее имя так нежно, что все вопросы отпали сами собой. Защитная стена, которой она себя окружила, рухнула, словно соломенный домик под ветром.
      – Я люблю тебя.
      Из груди ее вырвался крик, когда она резко повернулась и бросилась в его объятия.
      – Эш! – воскликнула она, и сердце билось у нее в груди, словно птица в западне, а слезы ручьями катились по щекам.
      – Не плачь, пожалуйста, – прошептал он, скользя ртом по ее щеке, по губам, по шее, от которой так душисто пахло, что голова шла кругом и начинало ныть в паху. – Со мной все отлично. Ты можешь удостовериться, что я цел и невредим. Я огорчен, что не все прошло гладко, но эта чертова утка едва не испортила такой отличный полет.
      Рейн откинула голову назад и посмотрела на него.
      – Ты не ранен? – По ее глазам было видно, что она ему не верит.
      Эш снова привлек ее к себе и вытер мокрые от слез щеки.
      – Я здоров, – улыбнулся он. – Ну, может, чуть-чуть болит голова, а в остальном все отлично, тем более сейчас, когда ты рядом.
      – Слава Богу, – выдохнула Рейн. Подбородок у нее дрожал, и она с трудом сдерживала рыдания. – Я думала, что умру, когда… когда услышала тот ужасный звук… а потом твой голос… И я потеряла сознание…
      – Я знаю, знаю, – проворковал Эш, качая ее, словно ребенка. – И очень, очень сожалею. Джейк рассказал мне, и я думал, что вовек не управлюсь с экипировкой – так рвался к тебе. – Он помолчал. – Как ты сейчас себя чувствуешь, милая?
      – Нормально, только…
      Он хмыкнул и легонько приподнял ей подбородок.
      – Тебе никто не говорил, что ты чертовски много болтаешь? – Он нежно поцеловал ее в нос. – Не надо больше волноваться. У нас с тобой есть более важные дела.
      Он провел руками по ее телу и остановился лишь тогда, когда ладони добрались до ее округлых ягодиц. Рейн почувствовала, что расплавится, когда его губы страстно впились ей в рот. И только когда обоим уже стало не хватать воздуха, Эш отпустил ее.
      – Ах, Рейн, моя любимая Рейн, – шептал он. – Скажи мне, что выйдешь за меня замуж. Сегодня. Завтра. Когда хочешь. – В голосе его слышалось вожделение. – Я хочу, чтобы ты стала моей навсегда. Я не могу больше ждать.
      Рейн улыбнулась сквозь слезы.
      – Я тоже не могу ждать, – нежно проговорила она. – Теперь, когда твой проект успешно завершен и ты больше не будешь испытывать самолеты, мы…
      И вдруг она ощутила, как Эш напрягся. Затем он отстранил ее от себя. Лицо его сделалось белее мрамора.
      – Эш? – Рейн удивленно вскинула брови.
      – Кто тебе внушил эту сумасбродную мысль?
      Солнце покачнулось. Очертания предметов начали расплываться. В комнате повисло тягостное молчание. Рейн отступила на несколько шагов.
      – Я… я думала, это само собой разумеется… – произнесла она, бледнея.
      – Что ж, я очень сожалею, что ты сделала столь скоропалительный вывод, – ледяным голосом отчеканил Эш. – Но это нисколько не соответствует истине.
      Сердце билось в груди Рейн с такой силой, что, казалось, своими ударами сотрясало все тело. «Нет, я не позволю тебе так поступать со мной!» – хотелось ей закричать. Но она ничего не сказала – слова ничего не могли уже изменить.
      – Рейн, пойми, ты сама не понимаешь, о чем просишь. Испытание самолетов – это моя жизнь.
      Во взгляде Рейн были боль и гнев.
      – Да, я знаю, но я не хочу быть на втором месте. Я не хочу быть придатком машины. Я не хочу жить так, как жила моя мать.
      Эш молча смотрел на нее.
      – Ладно, может, я эгоистка, – в отчаянии выкрикнула она, – но я хочу, чтобы у нас была нормальная семья и дети, как у других женатых пар!
      – А как в отношении твоей работы? – спросил Эш слишком спокойно.
      Этот вопрос застал ее врасплох.
      – Моя работа? А при чем тут моя работа?
      – Я просил тебя бросить ее?
      Снова повисло молчание.
      – Нет, но…
      – Но – что? – Он говорил резко, отрывисто, и выражение его лица становилось все холоднее.
      – Но это же совсем другое! – возмутилась Рейн. – Я ведь не подвергаюсь каждодневной опасности! – Голос ее дрогнул. – Каждый раз, когда ты будешь садиться в самолет, мне начнет казаться, что тебе в кабину подсунули бомбу замедленного действия!..
      – Рейн, пожалуйста, послушай… Ты не права.
      Слезы катились по ее лицу. Она не делала попыток их вытереть, просто стояла и смотрела мимо Эша, не желая или не имея сил взглянуть на него.
      Эш испытывал любовь, гнев и отчаяние одновременно.
      – Рейн, – начал он снова, голос его был мягкий и негромкий, – разве ты не видишь, что я изменился? Жизнь обрела для меня смысл, и я не стану понапрасну рисковать. – Он говорил умоляющим тоном. – Те дни навсегда ушли. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты ждала меня, когда я возвращаюсь домой после трудного рабочего дня. Я хочу ощущать тебя рядом ночью, просыпаться утром и видеть твою улыбку.
      Из груди ее вырвались рыдания.
      – Ах, Эш, я тоже хочу этого… и даже в большей степени, чем ты можешь себе представить!.. Но до тех пор, пока ты летаешь, я не смогу быть уверена в том, что ты вновь войдешь в мою дверь. Видит Бог, я хотела бы быть такой, как Элис, как жены других летчиков. Я пыталась, и ты это знаешь. И посмотри, что произошло… Нет, я слишком много пережила, слишком большое потрясение испытала…
      «Ну давай же, – сказал себе Эш, – говори что-нибудь. Делай что-нибудь. Не стой как чурбан, черт бы тебя побрал!»
      – Ну… может, ты попытаешься еще? – Им овладело отчаяние. Он видел, как она ускользает от него, и ничего не мог с этим поделать.
      Рейн посмотрела ему в глаза.
      – Я не могу, – прошептала она.
      – Не можешь или не хочешь?
      – Не могу.
      – А я не могу стать другим человеком, – развел он руками. – Я такой, какой есть.
      Тишину нарушал лишь гулкий стук сердца Рейн. Она испытывала мучительную боль, и эта боль становилась сильнее с каждой секундой.
      – Это твое последнее слово?
      – Нет, черт возьми! Нет! – Он нахмурился. – Я хочу, чтобы ты была абсолютно честна со мной. Мы должны установить истину. Дело ведь не в моих полетах и не в связанной с ними опасности, разве не так? – Голос его стал снова хриплым, глаза превратились в серые льдинки. – Дело в тебе! Ты боишься обязательств, боишься потерять свою независимость!
      – Это абсурд! – возмутилась Рейн, но мозг ее лихорадочно заработал. Была ли правда в том, что он сказал? Действительно ли ее пугали обязательства и потеря независимости? Нет! Эш ошибается. Она любит его, никогда не перестанет любить и хотела бы провести с ним всю оставшуюся жизнь. Но она просто-напросто не может жить в вечном страхе. Как он этого не понимает?
      Эш видел страдание на ее лице и со страхом ждал ответа, надеясь и беззвучно молясь.
      – Я не боюсь любить тебя, не боюсь отдать тебе свое сердце, – прошептала она, – но хочу от тебя того же самого.
      Он побледнел и произнес безжизненным голосом:
      – В таком случае, я полагаю, нам не о чем больше говорить.
      Рейн покачнулась как от удара. Не может быть, чтобы это был конец, тупо подумала она. Но тем не менее это был конец, и она это понимала.
      «Все кончено, я его потеряла. Я буду просыпаться по утрам и знать, что не увижу его сегодня… что мы не проведем время вместе… что вечером мы не будем заниматься любовью…»
      Рейн сглотнула подступивший к горлу комок, повернулась и, ничего не видя от слез, бросилась к двери. Распахнув ее, она выскочила наружу, с болью осознавая, что оставила за ней свое сердце.

      – Она изумительна, Хизер!
      Хизер улыбнулась, лицо ее засияло.
      – В самом деле! Но помни, мы больше не должны называть ее «она».
      Рейн шутливо закатила глаза.
      – Наконец-то, спустя целую неделю, вы решили дать ей имя! Я уже начала думать, что моя племянница так и останется безымянной.
      – Ну что я могу тебе сказать на это? – Хизер замолчала, вынула грудь изо рта малышки и осторожно положила девочку в люльку. – Это все твой дорогой братец. Он перечитал буквально все словари, где перечисляются имена.
      – На кого она похожа, как ты думаешь? – спросила Рейн, вглядываясь в крохотные черты младенца.
      – В основном на себя, я так думаю, – с гордостью ответила Хизер. – Да я вообще не понимаю, на кого похожи новорожденные. По мне, они похожи на сморщенный чернослив. – Она засмеялась, услышав как Рейн в ужасе ахнула, и добавила: – Но это, конечно, не относится к Кристи. Кристи – красавица!
      – Я абсолютно с этим согласна.
      Некоторое время обе молча смотрели на очаровательное маленькое создание, которое мирно спало, сунув кулачок в рот, и которого не волновали мирские проблемы. Рейн вздохнула. О Господи, если бы и ее жизнь была столь же простой!
      – Кристи Рейн Микаэлс – разве это не красиво звучит? – спросила Хизер, нарушая молчание и поднимая глаза на Рейн.
      Рейн улыбнулась сквозь слезы.
      – Очень даже красиво. Ты даже представить себе не можешь, что это значит для меня – знать, что этот милый комочек назван моим именем.
      – Я уже тебе говорила, что ты должна благодарить за это Тодда, – улыбнулась Хизер. – Но я тоже была за после всего, что ты для нас сделала.
      Рейн обняла Хизер и зажмурилась, пытаясь остановить слезы. В последнее время ей слишком часто хотелось плакать.
      Хизер прижалась к Рейн, затем, отстранившись, произнесла:
      – Мы так скучали по тебе. Мне хотелось бы, чтобы ты не спешила в Даллас, но я понимаю, что ты не можешь остаться здесь еще на день, тем более что Тодда уже выписали из госпиталя и он поправляется прямо на глазах.
      – Я тоже скучала по вас, – со вздохом призналась Рейн, – даже больше, чем вы думаете.
      – Мы очень рады, что ты к нам приехала, пусть даже на один день. Я не забыла, что через несколько дней у тебя открытие бутика.
      – Разве я могла не приехать, узнав, что тебя и Кристи выписали из больницы?
      – Эй вы, двое, что вы тут делаете? – раздался голос Тодда. Он вошел в комнату, глухо постукивая костылем по ковру. – Похоже, тут собралось общество взаимного восхищения. – На его исхудавшем лице сияла радостная улыбка.
      Рейн сняла руку с плеча Хизер и повернулась к нему. Он удивительно быстро шел на поправку и чувствовал себя уже настолько хорошо, что начинал задумываться, чем бы себя занять.
      Рейн с любовью смотрела на брата. Она все еще не могла поверить, что он выжил после той страшной аварии и – главное – не утратил чувства юмора и по-прежнему радуется жизни.
      Она с улыбкой подошла к брату и поцеловала его в щеку.
      – Ты прав, дорогой братишка, мы не только восхищались твоей дочерью, но и похлопывали друг друга по спине. – Она бросила взгляд на Хизер и подмигнула ей.
      Тодд усмехнулся и опустился на ближайший стул.
      – Рейн, – спросил он, помолчав, – когда ты последний раз разговаривала с Эшем?
      Рейн напряглась.
      – Ты же знаешь, что я с ним давно не разговаривала, – ответила она. От одного лишь упоминания этого имени ей становилось не по себе.
      – Черт возьми, – воскликнул брат, – я не могу понять, почему он не сообщает мне, что решила комиссия по расследованию аварии! Отчет наверняка уже готов, и отсутствие информации сводит меня с ума. И хотя я не собираюсь больше летать, я хочу определенности – любой!
      Хизер виновато посмотрела на Рейн:
      – Я попросила его позвонить Эшу. Пора прояснить ситуацию. Я думаю, Эш делает все возможное, чтобы оправдать Тодда. – Она упрямо выпятила нижнюю губу.
      Тодд остановил на жене взгляд, полный любви и нежности. И этот взгляд перевернул душу Рейн, ведь ей не суждено быть любимой мужчиной, которого она любит больше жизни.
      – Она оптимистка, моя девочка, – проговорил Тодд, пожимая плечами. – Кто знает, может, она и права. Эш до последнего дня оплачивал счета в госпитале.
      Рейн почувствовала себя несчастной.
      – Ах, Тодд, если бы я могла что-то сказать или сделать, но увы! – Спазм сжал ей горло, она не могла больше говорить. Почему Эш не свяжется с ним? Может, он… Нет. Она не желала даже мысленно закончить фразу. Эш никогда не перенесет на Тодда враждебность, которую испытывает к ней.
      Тодд тяжело вздохнул.
      – Прости, сестра, что я коснулся болезненной темы. И я очень сожалею, что у вас дело не сладилось. Как бы ни решилось со мной, я все-таки считаю Эша отличным парнем и надеюсь…
      Из горла Рейн вырвался сдавленный крик:
      – Тодд… пожалуйста… я не могу говорить об Эше сейчас! – Она отвернулась, чтобы скрыть слезы.
      – Ну вот, посмотри, что ты наделал! – сердито набросилась на мужа Хизер.
      – Рейн, прости, я не хотел тебя расстраивать, – смущенно произнес Тодд.
      Рейн вытерла слезы, повернулась и изобразила улыбку.
      – Это я должна извиниться. Я знаю, что ты беспокоишься, и я благодарна тебе за это, но…
      Хизер, взгляд которой излучал сочувствие, перебила ее:
      – Больше ничего не говори! Расскажешь, когда успокоишься. А сейчас просто помни, что мы очень любим тебя.
      Рейн молча кивнула и переключила внимание на спящую Кристи. Рейн как-то сказала Тодду и Хизер, что больше не будет встречаться с Эшем. И видя, как она расстроена, родственники воздерживались от вопросов. До этой минуты.
      – Слушайте! – воскликнула Хизер, нарушая неловкую паузу. – Почему это я не разрезала торт и не открыла шампанское, которое принесла Рейн? Или мы не будем праздновать рождение некой Кристи Рейн Микаэлс?
      Рейн засмеялась.
      – Я с радостью поддерживаю это предложение.
      Взявшись за руки, все трое направились в гостиную.
      Вечером Рейн попрощалась с Тоддом и Хизер, пообещав вскоре снова их навестить.
      – Спасибо за все, – поблагодарила она Кристи, обнимая и целуя ее в щечку.
      – Мы всегда рады тебе, – сказала Хизер, провожая ее к машине.
      – Меня даже землетрясение не смогло бы остановить.
      Сидя за рулем, Рейн вспомнила проведенный в компании родственников день. Это было чудесно! По крайней мере на какое-то время отодвинулись ее проблемы и переживания, и все это благодаря очаровательному крохотному существу.
      Наконец Рейн открыла дверь своего дома и включила всюду свет. Она вошла в кабинет и увидела огромную кипу бумаг на письменном столе. Отсутствие на работе в течение одного дня обошлось ей слишком дорого. И дело даже не в накопившейся документации – разговоры об Эше отняли у нее последние силы.
      Она вошла в спальню и, швырнув сумку на ближайший стул, сбросила туфли и повалилась на кровать. Одиночество. Гнетущее, тяжелое одиночество. Стоило ей переступить порог родного дома, как оно накрыло ее удушливой волной, и она почувствовала, что задыхается.
      Она больше не могла сдерживаться и разрыдалась.
      «Пусть уходит», – рыдала она.
      Но она не могла с ним расстаться и не могла смириться с мыслью, что никогда не увидит его. Он был ее частицей, воздухом, которым она дышала.
      С тех пор как она сбежала из его офиса, жизнь превратилась в настоящий ад. Она пыталась жить, не обращая внимания на рану в сердце, но это оказалось невозможно. Дни без него были пустыми, ночи – слишком длинными, а отчаяние – слишком глубоким. Подобных мучений она не испытывала еще никогда.
      Как могла она так жестоко в нем ошибиться? Она была уверена, что ради их счастья он оставит полеты и больше ей не придется испытывать ужас – ему будет вполне достаточно их любви.
      Теперь она поняла – он не нуждался в ней. Не нуждался в доме. Не нуждался в семье. Он нуждался только в груде железа да еще пьянящем возбуждении от рискованных, опасных полетов.
      «Ах, Эш, – простонала она, – как ты мог так поступить со мной?» Но теперь все кончено. Она должна постоянно повторять это себе, иначе ей просто не выжить.
      Работа. Она погрузилась в нее с головой. Работая словно одержимая, Рейн требовала того же и от служащих, и те, не выдержав такой гонки, даже пригрозили ей увольнением. И, несмотря на улыбки, они говорили об этом всерьез. Что касается Вэл, то та постоянно призывала Рейн слегка отпустить вожжи.
      – У тебя может произойти нервный срыв, – с тревогой говорила она. – Я не знаю, что случилось в Тайлере, не знаю, какие демоны в тебя вселились, но если не сбавишь темп, ты долго не протянешь.
      После этих нотаций Рейн несколько дней следовала советам Вэл. Однако ее хватило ненадолго. Вскоре она снова закусила удила и вернулась к прежнему ритму работы, словно, как выразилась Вэл, в нее вселились демоны.
      И тем не менее работа не спасала ее от тоски. Ничто не могло заполнить пустоту, которая образовалась после разлуки с Эшем, – ни работа, ни родственники, ни друзья.
      Единственным светлым пятном в этот мрачный период было то, что она помогала устроить счастье Тодда и Хизер. Через три дня после ее разрыва с Эшем Тодд вышел из госпиталя, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы найти для них подходящую квартиру и нанять экономку.
      После этого Рейн присутствовала в церкви в качестве свидетельницы на бракосочетании Тодда и Хизер. Церемония была весьма трогательной, и ее брат никогда еще не выглядел таким счастливым. На мгновение она испытала острый укол ревности, видя, с какой любовью молодожены смотрят друг на друга.
      А спустя две недели Тодд позвонил ей рано утром и с гордостью сообщил, что он счастливый отец малышки весом в семь фунтов и четыре унции.
      Рейн отдавала теперь все свое внимание и любовь новой семье, что помогало ей заполнить леденящую пустоту в душе. И еще она приучила себя периодически наносить им визиты, чтобы хоть один день не думать об Эше.
      Так было до сегодняшнего дня.
      И вдруг он внезапно снова завладел всеми ее мыслями. Стоило ей услышать его имя, как у нее начинало щемить в груди…
      Выплакавшись, Рейн поднялась с постели, надела халат, подошла к балконной двери и распахнула ее. Ночь была сырой и холодной. Не обращая внимания на холод, она вышла во двор и подняла к небу заплаканное лицо.
      «Пойми, так не может больше продолжаться! Забудь о нем. Живи своей жизнью. Не надо больше слез, не надо себя жалеть!»
      В самом деле, разве она не имеет все, что нужно для счастья? Она здорова, у нее есть семья, работа, друзья. И она не беременна. А боль и тоска для нее не внове. Она избавилась от этого в прошлом, сможет избавиться и теперь… А сможет ли?
 
      – Ты выглядишь восхитительно, моя дорогая.
      – Ты и правда так думаешь? – удивленно спросила Рейн и улыбнулась Россу.
      – Надеюсь, ты не напрашиваешься на комплимент?
      Рейн вспыхнула, но, увидев озорной блеск в его глазах, решила продолжить игру.
      – Теперь, когда ты об этом догадался, признаюсь, что напрашивалась, – беспечным тоном произнесла она. Потом, вздохнув, пожаловалась: – Последние два дня были сущим адом, и я не удивилась бы, если бы выглядела так, словно меня переехал товарный поезд. – Она засмеялась. – И между прочим, именно так я себя и чувствую.
      – Значит, ты меня одурачила. – Росс подошел ближе. – Если бы не синяки под глазами… – Он осторожно дотронулся пальцем до ее щеки. Рейн напряглась, чтобы не отшатнуться. Росс заметил ее напряженность, но тон его остался прежним. – Ты бы выглядела очаровательно.
      – Как тебе мое платье?
      – Восхитительно! Если не ошибаюсь, это одна из твоих моделей? Я помню, ты показывала мне эскизы.
      Рейн стала медленно поворачиваться, чтобы он мог оценить достоинства модели. Платье отличалось простотой, которая никогда не выходит из моды: лиф в обтяжку, широкая развевающаяся юбка и пышные рукава…
      Но каким бы элегантным ни было платье, Росса больше привлекала сама Рейн. Глаза ее загадочно поблескивали, лицо окрасил румянец, когда она изучала свое отражение в зеркале. Росс вглядывался в тонкие черты ее лица, которые в последнее время часто омрачала озабоченность или грусть. Он с трудом подавил в себе желание заключить ее в объятия и сказать, что любит ее. Но вместо этого он произнес:
      – Ты наденешь его завтра в честь открытия магазина?
      Рейн замерла.
      – Ты считаешь, что я должна его надеть?
      – Уверен. И это позор, что другие твои модели не висят на вешалках.
      – Ну, мне хватает и того, что висит в бутике. Я буду постепенно пополнять ассортимент своими моделями. Уверена, что это привлечет новых покупателей. – Ее глаза вдруг погасли.
      Росс не стал притворяться, что не заметил этого.
      – Рейн, – мягко проговорил он, – скажи, что тебя беспокоит. Я знаю, ты прошла через трудные испытания, я имею в виду историю с Тоддом, у тебя были проблемы с открытием бутика, но, мне кажется, есть что-то еще. – Он помолчал, внимательно глядя на нее. – Я не хочу вторгаться в твою личную жизнь, но если я могу что-нибудь сделать для тебя… – Он замолчал. – Если это деньги, то ты всегда…
      Рейн энергично покачала головой, и Росс не стал заканчивать фразу.
      – Ладно, но ты ведь знаешь, какие чувства я испытываю к тебе…
      Рейн остановилась перед ним, мило улыбнулась и положила ладонь на его руку.
      – Я знаю и ценю твою дружбу и заботу.
      Неожиданно Росс наклонился и поцеловал ее в щеку, затем приподнял ей подбородок, вынудив Рейн посмотреть ему в глаза.
      – Я всегда знал, что ты меня не любишь, но лелеял надежду. До последнего времени. Но больше я не собираюсь быть мучеником или страдающим неудачником.
      Рейн отвернулась. «Он знает, – сказала она себе. – Я не смогла его обмануть. О Господи, неужто весь мир знает, как я страдаю?»
      – Я заподозрил, что появился кто-то еще, после того, как ты вернулась домой. Так что я больше не питаю иллюзий. – Росс сжал ей руку. – Однако помни, если понадоблюсь, я прибегу на помочь. Но только как друг, – поспешил он добавить.
      – Спасибо, – прошептала Рейн и обняла его.
      Спустя несколько мгновений голос Росса сделался спокойным и ровным.
      – Что, если я приглашу тебя завтра на обед, чтобы отпраздновать столь знаменательный день? Я знаю, что завтра на вечер планируется праздник, но мы можем начать раньше.
      – Спасибо, однако – нет, – мягко произнесла она. Я страшно устала, а завтра будет дьявольски трудный день. Я думаю, что после всего этого я отправлюсь домой отмокать в горячей ванне, а потом лягу пораньше спать.
      – Ну что же, я огорчен, но все понимаю. – Затем, подмигнув ей, направился к выходу. – Желаю успеха завтра, – добавил он, закрывая за собой дверь.
      Хотя Рейн в какой-то степени сумела спрятать мысли об Эше под замок, иногда бывали такие минуты, когда ей хотелось уткнуться в подушку и рыдать, пока хватит слез. И сегодня как раз был такой момент.
      Физические упражнения – вот что ей поможет. Она быстро облачилась в тренировочный костюм и опустилась на ковер.
      Едва Рейн сделала первое упражнение, как раздался звонок в дверь.
      – Черт бы их всех побрал! – ругалась она, поднимаясь с пола. Чертыхаясь, она подскочила к двери и распахнула ее.
      – Элис!
      – Привет, Рейн! – негромко произнесла Элис Макадамс, улыбаясь.
      Посмотрев повнимательнее на Элис, Рейн ужаснулась. Ничего не осталось от той пышнотелой женщины, с которой она познакомилась на том злополучном пикнике. Она похудела так, что остались лишь кожа да кости, а на лице появились преждевременные морщины. И только глаза ее были такими же: теплыми и доброжелательными, только очень грустными.
      Увиденное настолько ошеломило Рейн, что она не сразу сообразила, что стоит в дверях и удивленно пялится на гостью.
      Наконец она спохватилась:
      – Ой, Элис, как здорово, что вы пришли!
      Они обнялись.
      – Я тоже рада вас видеть.
      – Входите, входите, – засуетилась Рейн. – Извините, что держу вас на пороге. Просто ваше появление явилось для меня неожиданностью.
      – Надеюсь, я не помешала?
      Улыбка тронула губы Рейн.
      – Ну конечно, нет! – поспешила успокоить она гостью. Затем, взглянув на свой наряд, засмеялась и пояснила: – Я слегка расклеилась и решила сделать парочку физических упражнений, чтобы войти в норму.
      Похоже, Элис чувствовала себя неловко.
      – Наверное, вы удивляетесь, почему я пришла, – неуверенно начала она. – Я приехала в Даллас навестить сестру Мака и решила заглянуть к вам.
      Рейн сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Хотя при виде Элис на нее нахлынули печальные воспоминания, она не собиралась это показывать.
      – Я рада, что вы пришли. Я все хотела позвонить, узнать, как вы поживаете, но… – Она была не в силах смотреть Элис в глаза.
      Элис улыбнулась и крепко пожала Рейн руку.
      – Не извиняйтесь, – проговорила она хрипловатым голосом. – Вы много сделали для нас, когда Мак… умер. И я вам очень благодарна за все. – Она помолчала. – Может, поэтому я и захотела повидать вас.
      Но хотя это звучало красиво, обе понимали, что причина не в этом.
      Рейн чувствовала, что Элис пришла к ней не просто так. Она видела это по ее лицу. На ватных ногах она подошла к дивану.
      Элис следила за каждым ее движением.
      – Рейн…
      – Пожалуйста, – перебила ее Рейн, надеясь оттянуть неизбежный разговор, – садитесь, а я сейчас сварю кофе.
      Вскоре Рейн вернулась с подносом, на котором стояли кофейник и чашки. Элис поблагодарила, осторожно взяла чашку и в упор посмотрела на Рейн.
      – Меня беспокоит Эш, – без обиняков заявила она.
      Волнение сдавило грудь Рейн с такой силой, что она чуть не задохнулась.
      – Элис, я не… – промямлила она.
      – С ним творится что-то ужасное.
      Рейн попробовала встать, она не могла усидеть на месте, однако ноги ей не подчинялись, и она снова рухнула на диван.
      – Он получил травму?
      – Нет. Я имею в виду вовсе не это. – Элис вздохнула. – Я не знаю, что произошло между вами, и не собираюсь спрашивать. Но я люблю Эша. Мак любил его как брата. Я очень беспокоюсь о нем и думаю, что вы должны об этом знать.
      Рейн поднялась на дрожащих ногах, во рту у нее пересохло.
      – О чем?
      Элис не стала подбирать слов.
      – Он запил и в последнее время совсем не появляется в офисе. – Она снова вздохнула. – Я видела его перед своим отъездом в Даллас и пыталась поговорить, но с таким же успехом можно дуть против ветра. Он накричал на меня…
      Рейн попыталась перебить ее, однако Элис продолжала:
      – Я не собиралась вмешиваться в его личные дела, но однажды он сказал: «Она не хочет меня, Элис. Не хочет». Я спросила, могу ли я что-нибудь сделать для него, на что он ответил: «Ничего нельзя сделать. Сейчас у меня все кровоточит внутри, и я не дам за себя ломаного гроша».
      Рейн без сил опустилась на диван.
      – Ах, Элис, вы не понимаете…
      Элис посмотрела на нее в упор.
      – Наверное, не понимаю. Но если вы любите его, тут нечего понимать.
      Рейн побледнела.
      – О Господи! – воскликнула она. – Я не такая, как вы. Видит Бог, я пыталась… Но все слишком сложно… Я очень люблю его. – В ее глазах была мольба. Неужели Элис не может ее понять?
      Элис покачала головой, по щекам ее покатились слезы.
      – Нет, я не могу этого понять.
      – Как вы можете говорить такое после того, как Мак погиб!
      Элис отшатнулась, как будто ее ударили. Рейн прижала руку ко рту.
      – О Господи, Элис, простите меня, – испуганно зашептала она. – Я очень, очень сожалею. Пожалуйста, простите… – Рейн разрыдалась.
      Элис вытерла слезы и, улыбнувшись, сжала холодные пальцы Рейн.
      – Выслушайте меня. Когда… когда Мак погиб, я тоже хотела умереть и едва не покончила с собой. Но затем воспоминания приглушили боль – воспоминания о тех чудесных днях, которые мы провели вместе. Я вспомнила его смех, его нежность, рождение детей и постепенно почувствовала, что жизнь возвращается ко мне.
      Она помолчала.
      – И я поняла, что ничто на свете, даже смерть, не может лишить меня этих воспоминаний. И даже если бы я заранее знала, какое будущее ждет меня и Мака, я бы все равно вышла за него замуж. Потому что быть с Маком в течение нескольких коротких лет – это лучше, чем вообще не быть.
      Рейн сотрясала дрожь, слезы бежали по ее щекам, она не отрывала глаз от Элис, потрясенная ее исповедью.
      Затем они долго молчали, каждая думала о своем. Рейн скорее почувствовала, чем увидела, как Элис встала, собираясь уходить.
      – Я очень сожалею, что расстроила вас, Рейн, – тихо сказала она. – Я надеюсь лишь на то, что когда-нибудь вы меня простите. Но в любом случае запомните одну вещь: не бойтесь протянуть руку и взять то, что вам предлагает жизнь. Второго шанса может и не быть.
      Слезы заливали лицо Рейн, когда она провожала Элис до двери. Они молча обнялись на прощание.
      – Элис… – только и смогла произнести Рейн.
      – Нет! – Элис приложила палец к дрожащим губам. – Ничего не говорите. Я ухожу. Меня ждут друзья. Просто не забывайте, что я вам сказала, а я буду молиться, чтобы вы изменили свое решение.
      Рейн закрыла дверь и тяжело привалилась к ней. «Я люблю его. И всегда буду любить», – подумала она и неожиданно – это случилось впервые – увидела свет в конце длинного, темного туннеля, каким до этой минуты была ее жизнь, и поняла, что без Эша ничто не имеет смысла. Что ж, она побоялась воспользоваться шансом, и она потеряла Эша. Но главное – он хотел подарить ей все небо, преподнести ей его на ладони, а она отмахнулась от этого царского подарка, как будто ей предложили пустячную вещь.
      И с этим откровением пришло другое: лучше получить его хотя бы на один день, чем не получить вообще.
      Молитва Элис дошла до адресата.
 
      Ночь была тихой, и только шаги Эша, который метался по веранде, как зверь в клетке, нарушали эту звенящую тишину. Сегодня он впервые за последнее время не пил. Проработав целый день на заводе, он приехал на ранчо и сразу лег спать, но сон не шел. И это была уже не первая ночь жесточайшей бессонницы. Стоило ему лечь и закрыть глаза, как перед его внутренним взором вставала Рейн, их любовь, их разлука… И тоска охватывала его с такой силой, что он вскакивал с постели и начинал мерить шагами веранду или бесцельно бродить по комнатам.
      Она была везде. Вот она лежит на кровати, и он наслаждается атласом ее кожи, всегда прохладной, даже после горячих любовных поединков. Нежный аромат ее волос преследовал его как наваждение.
      Вот она с готовностью раздвигает свои стройные, идеальной формы ноги, неистово и страстно предается любовным утехам, отдавая ему всю себя без остатка.
      Воспоминания терзали его бесконечно и не отпускали ни на минуту.
      Он посмотрел на телефон. Рука коснулась трубки и отдернулась, как это уже бывало не раз. Почему он не может понять своей тупой башкой, что она не хочет его, что между ними все кончено?
      Чертыхнувшись себе под нос, Эш зашел в кабинет и сел на диван. Взгляд его остановился на объемистой папке, которую он небрежно бросил на стол, войдя в дом. Спасибо Господу Богу за эту милость: отчет об аварии самолета, управляемого Тоддом Микаэлсом, наконец был закончен. Завтра он повидает Тодда. Откладывать встречу больше не было смысла.
      Эш откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Рейн. Он до безумия, до физической боли хотел ее видеть. Что же произошло? И как он будет жить без нее?
      И вдруг его обожгла неожиданная мысль. «Ты глупая, эгоистичная скотина! Ты потребовал от нее слишком многого, но собирался ли ты дать ей что-нибудь взамен?»
      Ну как он мог быть столь слепым? Кусочки головоломки наконец легли на свои места, и теперь он ясно все видел. Откуда он взял, что может диктовать ей условия? Разве не из-за этого ему пришлось расстаться с первой женой?
      Боже!
      Эш вскочил, испытывая брезгливость и отвращение к себе. Теперь он знал, что делать.
      Он докажет ей, что не предатель, а просто глупец!
 
      Открытие бутика прошло с огромным успехом. Однако Рейн считала часы и минуты в ожидании того момента, когда вся эта суета закончится и она сможет уйти домой.
      В бутике толпились женщины, пытающиеся среди моря одежды отыскать цвета, соответствующие их сезону. Рейн поздравляли, пожимали руки, задавали вопросы, пока у нее не разболелась голова и она была вынуждена спрятаться в офисе. Все это теперь казалось ей не столь уж важным. Сердце ее было далеко отсюда.
      Но все когда-нибудь кончается, и этот безумный день подошел к концу. Ушел последний клиент, разбежались по домам сотрудники, Рейн была свободна. Свободна для того, чтобы осуществить самое сокровенное свое желание.
      И не теряя ни секунды, она схватила сумку, выключив свет, выбежала из кабинета и заперла дверь.
      Она заедет домой, возьмет самое необходимое и отправится к Эшу, чтобы попросить у него прощения и постараться уговорить вернуться к ней. Может быть, еще не поздно?
      Она припарковалась около парадного входа и решительно взбежала по ступенькам. Цель определилась. Она поднялась на свой этаж, открыла дверь – и увидела его.
      Эш!

      При виде Эша у нее закружилась голова. Хотя Рейн все время думала о нем, его появление застало ее врасплох. Она была совершенно не готова увидеть его живым, дышащим, двигающимся.
      Она всегда гордилась своей находчивостью, способностью быстро реагировать на происходящее. Но сейчас она стояла на пороге своей квартиры и смотрела на него как на привидение.
      Она мечтала об этой минуте, прокручивала в уме сцену встречи, репетировала слова, которые скажет, и он поймет ее и простит. О Господи, если бы она могла все изложить вслух так же легко, как сочиняла это про себя…
      Уже один поворот его головы, такой знакомый и одновременно незнакомый, привел Рейн в смятение, и она почувствовала, что задыхается, что к горлу подкатывает комок, лишая ее способности соображать. Элис не преувеличивала, когда говорила, что он сейчас совсем не такой, как прежде. Черты его худощавого лица заострились, и он выглядел измученным и постаревшим. Голубые глаза потемнели и глубоко запали, и даже всегда блестящие волосы потускнели.
      – Как ты попал сюда? – спросила она пересохшими губами.
      Их глаза встретились – и время остановилось.
      – Тодд… Тодд дал мне ключ, – ответил он. – Надеюсь, ты не возражаешь?
      Проклятие! Все шло совсем не так, как он себе представлял.
      Его голос показался ей холодным и официальным, и она сжалась в испуге, не зная, что от него ожидать. Она прошла в комнату, стараясь держаться от него подальше и отчаянно пытаясь обрести душевное равновесие. Он молча стоял и смотрел на нее.
      Рейн пожевала нижнюю губу.
      – Почему… почему Тодд это сделал?
      Она пыталась скрыть панику, от которой у нее потемнело в глазах.
      – Тодд настоял, чтобы именно я сообщил тебе, что с него сняты все обвинения. Комиссия пришла к заключению, что авария произошла из-за недобросовестности механиков.
      Эш замолчал, переминаясь с ноги на ногу и думая о том, что, судя по всему, пришел слишком поздно…
      – Как ты доказал его невиновность? – спросила Рейн. О Господи, она совсем не хотела говорить сейчас о Тодде! Сейчас не время. «Я хочу поговорить о нас», – сказала она себе.
      – Мы провели несколько контрольных полетов, и шасси снова отказало, как и в случае с Тоддом. И хотя шасси изготовила моя компания, я от души рад, что Тодд не имеет к этому отношения. И только полковник Джексон был страшно расстроен, ему хотелось верить, что это ошибка пилота. Все ликовали, когда этот напыщенный осел остался в дураках. – Эш помолчал, а потом неуверенно добавил: – Я просто подумал, что тебе будет интересно об этом узнать.
      Действительно он произнес последние слова каким-то безнадежным тоном или ей показалось? Она попыталась улыбнуться, однако пересохшие губы не слушались, и улыбки не получилось.
      – Это чудесно, – проговорила Рейн, не особенно вдумываясь в смысл его слов. Ее волновало совсем другое. Он что, пришел только для того, чтобы рассказать о Тодде? Похоже, он не собирается с ней мириться. Он все еще не сделал ни малейшей попытки приблизиться к ней, дотронуться до нее.
      Она слышала его хриплое дыхание и не решалась поднять на него глаза. Молчание затягивалось…
      – Извини, – внезапно заговорил Эш, – мне не следовало сюда приходить. Я думал… да, впрочем, какое это имеет значение, о чем я думал. Мне лучше уйти.
      Все кончено. Вот теперь все по-настоящему кончено.
      – О Господи, – простонала она и отвернулась, пытаясь скрыть непрошеные слезы.
      Рука Эша замерла на ручке двери. Он повернулся и увидел ее дрожащие плечи.
      В два прыжка он подскочил к Рейн, положил руки ей на плечи и привлек к себе.
      – Рейн… Рейн, – шептал Эш, уткнувшись лицом в ее волосы.
      Радость внезапно захлестнула ее, и она поняла, что все будет хорошо.
      – Я люблю тебя, – просто сказала она, прижимаясь к нему.
      Эш почувствовал, что его онемевшее сердце начинает возвращаться к жизни. Он прерывисто вздохнул, и в этом вздохе были облегчение и любовь. Он заглянул ей в глаза и нежно прижался к ее губам.
      – Я тоже люблю тебя, – охрипшим голосом проговорил он, неохотно отрываясь от ее губ. Он так сильно изголодался по Рейн, что снова жадно припал к ее губам, и в комнате надолго воцарилась тишина.
      – Я никогда больше не отпущу тебя, – пробормотал он у самого ее рта и, вопросительно заглянув в глаза, подхватил ее на руки.
      Рейн взглядом показала ему на спальню и уткнулась в его грудь, нетерпеливо расстегивая рубашку, чтобы прижаться губами к его обнаженной груди.
      – Любимая и нежная, – простонал он.
      Спустя несколько секунд он опустил свою драгоценную ношу на широкую двуспальную кровать. Шторы на балконной двери были раздвинуты, и луна освещала комнату холодным, призрачным светом.
      Они разделись в мгновение ока, и Рейн с восторгом ощутила на себе тяжесть его тела.
      – Ты не можешь себе представить, как часто я мечтал об этой минуте, – страстно прошептал Эш.
      – Я тоже, – простонала она.
      – Нам нужно так много сказать друг другу, – пробормотал он, изучая языком все соблазнительные складочки ее тела.
      – Только не сейчас, любовь моя, – попросила Рейн.
      Он понимающе хмыкнул и начал нежно целовать ее шею, грудь, ласкать соски. Она извивалась под ним и стонала от наслаждения.
      Ей захотелось доставить ему такое же удовольствие, и она стала водить губами по его шее, затем спустилась к темным завиткам на его груди, а потом – к гладкому животу. Она обхватила ладонями его бедра, и ее язык коснулся горячей возбужденной плоти.
      – Боже, Рейн! – прохрипел он, а она продолжала возбуждать его языком и руками, стремясь доставить удовольствие. Она обхватила руками его ягодицы и притянула к себе, целуя и нежно покусывая его плоть.
      Эш неожиданно отстранился и, обхватив ее за талию, уложил на спину. Мощным толчком он проник в ее теплую глубину, и они слились в одно целое.
      – Когда ты внутри меня, мне кажется, что у меня начинает биться второе сердце, – призналась Рейн.
      – Я обожаю тебя, – прошептал, задыхаясь, Эш, с упоением погружаясь в ее влажное тепло.
      Они испытали изумительное, невероятное наслаждение и закричали, когда экстаз сотряс их тела. Она разрыдалась, уткнувшись в его плечо, а он нежно сжимал ее в объятиях, пока она не погрузилась в сладкую дрему.
 
      Яркое утреннее солнце заливало спальню, когда Рейн наконец открыла глаза. Эш смотрел, как она просыпается, и во взгляде его была любовь и нежность.
      – Я думал, ты никогда не проснешься, – ухмыльнулся он.
      – М-м-м… – Она притянула к себе его голову и ласково поцеловала в губы. – А что, уже поздно?
      – Не знаю, – пожал он плечами.
      Рейн засмеялась и с удовольствием потянулась.
      – Тогда зачем ты так хотел, чтобы я проснулась?
      – Я хотел попросить тебя выйти за меня замуж, – выпалил он и сжал губами ее сосок. Оторвавшись наконец от ее груди, он произнес: – Сегодня. Завтра. А еще лучше – сейчас.
      Испытывая прилив головокружительного счастья, Рейн с готовностью ответила:
      – Я за то, чтобы сейчас. – Глаза ее сверкали, словно бриллианты чистой воды.
      Он прижал ее к себе.
      – Ах, любимая, у нас будет брак, заключенный на небесах.
      – Я знаю, – промурлыкала Рейн, прижимаясь к нему.
      – Я никогда не думал, что найду с кем-нибудь подобное счастье, – признался Эш.
      – Я тоже. Мне стыдно говорить об этом, но когда я увидела, как Тодд и Хизер смотрят друг на друга, я позеленела от зависти.
      Эш засмеялся и запечатлел на ее губах звонкий поцелуй.
      – Кстати, о Тодде и Хизер. Кажется, они были весьма довольны, когда я заявил, что люблю тебя и что я был глупцом, позволив тебе уйти… Ну и что я собираюсь поехать к тебе. – Он игриво шлепнул ее по круглой попке. – Но сначала я преподнес им добрую новость об оправдании Тодда.
      Рейн вдруг стала серьезной.
      – Ты хочешь сказать, что собирался ехать ко мне?
      Эш кивнул.
      – Да, собирался. Я больше не мог жить в разлуке с тобой.
      – Ах, Эш, – воскликнула она, – а ведь я собиралась заскочить домой, схватить сумку и отправиться к тебе!
      – Господи, какие же мы дураки! – прошептал он.
      Рейн погладила его по щеке. Она знала, что не успокоится, пока не признается в своих сомнениях.
      – Ты сможешь простить меня за то, что я была такой упрямой и глупой, за то, что пыталась переделать тебя, вместо того чтобы любить таким, какой ты есть? И что я…
      – Рейн…
      – Нет, подожди… – Она прикрыла ему рот ладонью, не давая говорить. – Позволь мне закончить, любовь моя. Теперь, когда я уверена, что ты меня любишь, не важно, что ты делаешь. Я изменилась. Я больше не боюсь воспользоваться шансом. Любовь дала мне силы стать женой пилота. – Она улыбнулась сквозь слезы. – Спасибо Элис, я поняла это благодаря ей.
      – Любимая моя, – прошептал Эш, и глаза его подозрительно заблестели, – это я должен просить у тебя прощения за то, что вел себя как последний идиот – ведь только идиот считает, что все должны поступать так, как он хочет. – Он провел губами по ее лицу. – И знаешь, в моей жизни бывали моменты, когда мне было безразлично, выживу я или погибну. Однако все изменилось в тот день, когда я встретил тебя. Я начал ценить жизнь. – Он откашлялся. – Ради тебя я брошу свою работу, если…
      Она прервала его монолог поцелуем и посмотрела в глаза.
      – Пожалуйста, – взволнованно произнесла Рейн, – не говори об этом. Даже не думай об этом. – Глаза ее светились любовью. – Помни, что я люблю тебя не за то, что ты делаешь, а за то, что ты есть на этом свете.
      В ярких лучах солнца, залившего комнату, Эш видел ее лицо, в котором не было даже признака страха или сомнений. Эш понимал, как тяжело дались ей эти слова, однако он видел, что она говорила искренне.
      Его сердце настолько переполнилось любовью, что он испугался, как бы оно не лопнуло. Никогда раньше он не любил так сильно ни одну женщину.
      – Спасибо, любовь моя, – пробормотал Эш. – Мы посмотрим, что покажет будущее. Кто знает, может, мне понравится охранять стадо или ездить на лошади не меньше, чем летать на самолетах. – Соленая капелька упала Рейн на грудь, и она задержала дыхание. – А сейчас, милая, я хочу тебя приласкать.
      – Ах, Эш, я так люблю тебя!
      – И я тоже тебя люблю. Ты мое сердце, моя душа.
      – А ты – моя жизнь.
      И когда он прижался к ее губам, Рейн поняла, что обрела небесное блаженство на земле.