Запретное влечение

— Да, но если… Если ты встретишь мужчину, которого полюбишь, но он будет свободным, а ты нет, что тогда?

— О, госпожа, если этот мужчина полюбит меня, то сможет выкупить у Нилуса.

— А если ему не хватит денег? Ведь образованные рабы, знающие какие-то ремесла, особенно такие как ты, оцениваются очень и очень высоко, — Юлия прищурилась. Возможно, действительно имеет смысл выкупить эту девушку, если ее хозяин назовет приемлемую сумму.

— Это будет самым лучшим испытанием его любви. Ведь если он будет по-настоящему влюблен, то сделает все возможное для того, чтобы соединить наши судьбы.

— Это похоже на сказку, — Юлия встала, чтобы Лее было удобнее оборачивать ее мягкой тканью, которую она пропитала специальным травяным настоем. Этот настой обладал удивительным свойством вытягивать подкожный жир и делать тело более подтянутым и спортивным безо всякой гимнастики. — Я слышала, что в некоторых восточных странах, правители, когда хотят выбрать для себя жену, переодеваются простыми смертными и отправляются в далекие странствия. Маги и астрологи подсказывают им, где их может ожидать встреча с судьбой. В одной легенде говорится о том, что правитель скитался в облике нищего, и однажды повстречал девушку, которая была дочерью наместника этого правителя в провинции. Молодой правитель добился того, чтобы девушка полюбила его и согласилась убежать из отцовского дома. Наместник преследовал дочь и «нищего» до самого дворца правителя. И только когда влюбленные оказались под защитой дворцовых стен, девушка узнала, чьей женой она на самом деле согласилась стать.

— К чему эти слова, госпожа? — Лея не смотрела на Юлию, она аккуратно оборачивала ноги девушки.

— К тому, что возможно и ты встретишь знатного и богатого человека, который полюбит тебя и сделает все для того, чтобы вы были вместе, — Юлия с грустью подумала о том, что Септимус Секст не совершил ради нее никакого подвига. Все наоборот — она, движимая любовью к нему, пустилась в опасное и долгое путешествие, чтобы только узнать, почему боги против их союза. Зато Юргент, несколько раз спасавший ей жизнь, никогда, наверное, не сможет совершить безумства ради любви. Да и любит ли он?

— Честно говоря, я уже не верю в то, что это возможно, — Лея повела Юлию в центральное помещение, — пожалуйста, ложитесь, госпожа, на это стол, — Юлия легла и тут же почувствовала как по всему ее телу разливается блаженная истома. Мраморная поверхность была нагрета паром, плотные белые клубы которого скрывали стены помещения, Юлия даже не видела Лею, что находилась совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.

Ты не веришь в любовь? — Юлия сладко потянулась, ей вдруг стало так хорошо, что все на свете потеряло значение. Даже если бы Лея сейчас смогла убедительно доказать дочери Квинта, что любви на свете вовсе не существует — Юлию это бы нисколько не взволновало.

— Просто я предпочитаю не иметь сладких грез, которые потом не сбудутся, и я испытаю разочарование, — ответила Лея.

— Так я и знала, — Юлия подняла вверх руки и попыталась разглядеть свои пальцы в плотном белом тумане, который оседал на коже капельками теплой воды. — Ты просто боишься! У меня была воспитательница, гречанка, которая часто говорила, что люди очень часто отказываются от самого прекрасного из-за одного только страха этого не получить. Но ведь это глупо — заранее отказываться от счастья, ведь тогда оно точно никогда не придет.

Как бы мне хотелось быть такой же молодой и уверенной в своей судьбе, госпожа, как вы, — голос Леи прозвучал грустно и даже как-то обреченно. — Но я чувствую себя увядающим цветком. Мои самые прекрасные годы прошли, впереди только осень и старость, незачем уже мечтать о мужчине, лучше подумать о том, чтобы собрать немного денег на тот случай, если хозяин прогонит меня однажды, когда я уже не смогу работать для него.

— Ты еще совсем молода! А уже похоронила себя заживо, — Юлия была искренне возмущена таким подходом молодой женщины к своей собственной судьбе.

— Иногда лучше не рисковать тем, что имеешь, — Лея явно больше не хотела обсуждать эту тему.

— Что имеешь? — Юлия рассмеялась. — Неужто у тебя есть нечто такое, что еще можно потерять?

Ответа не последовало. Дочь Квинта пожалела о своих словах. Она вовсе не хотела обижать эту милую девушку, которой просто не посчастливилось пока встретить свое счастье. Юлия почувствовала потребность что-то предпринять, но никак не могла понять, что именно ей хочется сделать. Не будем осуждать юную патрицианку, но она просто не знала, что такое извинения. Юлия-дочь римского сенатора, в доме которого всегда было много рабов, которые считались такой же собственностью семьи, как и дом, лошади, драгоценности, мебель… Девушке просто в голову не могло прийти, что у рабыни можно просить прощения.

После всех косметических процедур Юлия почувствовала себя заново родившейся. Во всем теле ощущалась необыкновенная легкость, как будто кровь побежала по венам быстрее, а легкие увеличились вдвое.

На обед Юлии подали миску с необыкновенно вкусным салатом, молодое красное вино и странное белое мясо, вкус которого напоминал нечто среднее между рыбой и курицей. Мясо буквально таяло во рту, а его вкус чудесно оттенял гарнир из какого-то экзотического белого злака, щедро приправленного диковинным острым соусом.

— Что это такое? — Юлия с восхищением рассматривала необычные блюда, оформленные к тому же с большим искусством.

— Это мясо морского рака, лобстера, как его называют местные рыбаки, а белые вареные зерна купцы называют рисом. Они растут в далекой, удивительной стране, которую ее собственные жители зовут «Поднебесной», — за обедом ей прислуживал раб, вид и выговор которого свидетельствовали, что он выходец из Персии.

Да, я слышала об этой стране! — воскликнула Юлия. — Неужели она на самом деле существует?

— Я не уверен, возможно, это выдумывают торговцы, чтобы мы лучше и дороже покупали их товары, — раб улыбнулся. — Но об этой стране рассказывают удивительные истории. Говорят, что она окружена со всех сторон огромной стеной, такой высокой, что даже если поставить друг на друга шесть слонов — все равно не добраться до верха. Эта стена к тому же так широка, что по ней может спокойно пройти отряд лучников, шеренгой по шесть человек. В этой стране водятся драконы, злаки растут в воде, а местные ученые умеют изготовлять порошок, одной щепотки которого достаточно, чтобы разнести на куски целое дерево. В этой стране черви ткут удивительной красоты материю, тонкую и прозрачную, словно утренний туман, а из рыбьей и змеиной кожи делают изумительные сандалии.

— Наверное, две трети из того, что ты слышал вранье, но даже если небольшая часть из сказанного — правда, то, должно быть, Поднебесная удивительная страна. Как бы я хотела там побывать.

— Невозможно! Только опытные путешественники способны достичь этой страны. Путь к ней лежит через горы и пустыни, через которые можно перебраться только на верблюдах, и только с помощью опытных проводников. Многие не возвращаются из этого путешествия.

— Должно быть, они остаются в Поднебесной, — Юлия улыбнулась. Ей хотелось пить и она уже осушила два кубка чудного вина, которое хоть и было легким, но все равно ударило в голову.

— Может быть, вам подать сладости?

— С удовольствием, — Юлия даже зажмурилась от предвкушения.

— Придется немного подождать, — раб пошел в сторону кухни.

— Как обед? — перед Юлией неслышно, словно бог, появился Юргент.

— Пре-вос-ход-но, — акцентируя каждый слог, ответила она и почему-то рассмеялась.

— Говорят, что местным вином не стоит увлекаться, — галл заметил наполовину опустевший кувшин, — особенно после знаменитых мраморных бань.

— Откуда тебе известно о банях? — Юлия намотала на палец прядь волос и повернулась к Юргенту.

Мне известно все, — Юргент сел рядом. — Так вот, о вине. Горячий пар вызывает жажду, а местное вино ее превосходно утоляет, но вот незадача, — галл поднял вверх палец, — пьется оно так легко, что легкомысленный путешественник сам не замечает, как напивается до потери сознания.

— Да? — Юлия не могла сдержать смех. Почему-то все в Юргенте казалось ей ужасно смешным. И его доспехи, и короткий римский меч в ножнах, и пыльные сандалии, и особенно его нос, немного искривленный, хотя в целом и правильной формы. — Давно хочу спросить, что с твоим носом? — и девушка снова залилась хохотом.

— О… — протянул в ответ Юргент, — да вы, юная госпожа, никак напились? — он уперся своим лбом в лоб Юлии. Та продолжала смеяться и перевернулась на спину.

— Поцелуй меня, — неожиданно серьезно попросила она, обвивая шею Юргента руками.

Тот нежно погладил ее волосы, и провел ладонью по шее.

— Нет, — ответил он, глядя ей в глаза, — хотя бы один из нас должен быть благоразумен. Мне бы хотелось, чтобы это была ты.

— А вот и десерт! — раздался голос раба.

Юргент быстро поднялся и ушел, оставив Юлию одну.

— Единственный в Месалонгионе, уникальный, — говорил перс, делая вид, что ничего не заметил. — Попробуйте, уверяю, что ничего лучшего вы в жизни не пробовали.

Юлия механически взяла серебряную вилку и отделила кусочек странной белой массы.

— М-м-м! — чудное сладкое облачко растаяло у нее во рту. Вкус был столь нежен, необычен, поразителен, что Юлия на мгновение даже забыла о поступке Юргента. — Что это?!

— Мы не знаем пока, как это назвать, — перс был, очевидно, доволен произведенным эффектом. — Мы взбиваем сливки и белки от яиц с растертым кленовым сахаром, получившуюся массу кладем в глиняные плоские коробки и опускаем глубоко во внутренний колодец, где вода такая холодная, что если опустить в нее руку на несколько минут, то перестаешь ее чувствовать. На следующий день масса застывает в глиняных коробках вот в такую сладость. Сейчас мы добавляем еще кусочки фруктов. Вот эти, кусочки которых вы держите на вилке, называются персиками. Греки завезли эти деревья из моей страны.

Юлия подумала, что, пожалуй, эта прекрасная трапеза — награда ей за невнимание Юргента. В конце концов, должна же она себя порадовать!

— Принесите мне еще один такой, — Юлия показала на глиняный лоток, который был уже почти пуст.

— Слушаюсь, прекрасная госпожа! — и раб почти бегом кинулся исполнять приказание.

В результате Юлия съела три воздушных, нежных десерта с фруктами и выпила полный кувшин прекрасного вина. Ей захотелось прогуляться.

— Скажи, есть ли в Месалонгионе красивые места или хорошие лавки, где можно купить красивую одежду и украшения? — поинтересовалась Юлия у перса.

— О, конечно! Много!

Через час носилки Юлии покинули «Морскую ласточку». Девушка взяла с собой значительную сумму денег, потому как уже поняла, что лучшее средство от сердечных печалей — оказание себе самой внимания. Красивое платье, дорогое и прекрасное ожерелье, новый раб, другие подарки, сделанные самой себе, мгновенно улучшают настроение. Лито часто говорила: «Если ты сам себя не любишь, отчего кто-то другой будет это делать?».

Юлия развернула одну из бумажек, которые бросали ей торговцы. Там говорилось, что в лавке купца Маруфа она сможет найти прекрасные украшения, редкие запястья и застежки, а также оригинальные поясные цепи и ножные украшения. Такие вещи были редкостью в Риме и Юлия подумала, что обязательно купит что-нибудь. Конечно, если только вещи окажутся достаточно искусно сделанными, а также изысканными, достойными украшать дочь римского сенатора и жену претендента на должность верховного консула.

Купец Маруф оказался приятным улыбчивым человеком. Он мгновенно разложил перед Юлией огромное количество украшений. У девушки разбежались глаза — столько оригинальных и прекрасных вещей она не видела даже в Риме. В полумраке помещения, в отблесках пламени десятков свечей, крупные драгоценные камни сверкали и переливались волшебным светом. Юлия решила, что подберет себе комплект из кованого пояса, ножных браслетов, драгоценной застежки и замысловатого ожерелья, выкованного как цельный золотой воротник. Однако комплекта никак не получилось, потому что украшения были сделаны сходным образом, но с разными камнями. Получалось, что пояс с сапфирами, браслеты с изумрудами, и застежка с рубинами.

— Неужели у вас нет целого комплекта? — Юлия с видимым сожалением отодвинула от себя украшения.

— О, несравненная госпожа! Мало кто в этом городе способен совершать покупки с таким вкусом и достоинством как вы, — Маруф поклонился, — вот и приходится распродавать единичные предметы. Но если вы пожелаете, то я найму ювелиров и за два дня сделаю для вас одной все необходимые вещи, — купец снова поклонился и вытащил из какого-то ящика кучу папирусных свитков. Он развернул один перед Юлией, и та увидела, что на бумаге тщательно выведен прекрасный узор с растительными мотивами. Этот узор повторялся в трех вариантах. Круглый — вероятно, для застежки или звеньев пояса, витой — для простой цепи и ножных браслетов, чеканный — для ожерелья.

— Что это? — восхищенно спросила Юлия, разглядывая тонкую и точную вязь рисунка.

— Вот, — Маруф положил перед Юлией застежку, выполненную в точности так, как это было нарисовано на бумаге. — На востоке подмастерья великих ювелиров сначала долго учатся рисовать и только после того, как в совершенстве овладевают этим искусством, допускаются к работе с металлом и камнями. По этим рисункам несколько опытных ювелиров сумеют создать для вас достойные украшения.

— Дайте мне посмотреть, — Юлия стала разворачивать один за другим свитки. На пятом или шестом она остановилась. — Что изображает этот символ? — девушка показала Маруфу странный, немного наклоненный крест.

— Это галльский символ солнцеворота, вечного и непрерывного обновления жизни, преемственности и бесконечного возвращения.

— Я хочу, чтобы в основе работы лежал именно этот узор.

— Как прикажете, госпожа. Теперь позвольте мне сделать восковые слепки и определить необходимую длину пояса.

Маруф быстро и ловко снял слепок с лодыжек Юлии, ее запястий и отмерил веревкой предполагаемую длину пояса.

— Ну что ж, теперь поговорим о цене, — Маруф опустил глаза. — Если бы вы купили готовые вещи, то комплект обошелся бы вам в сорок тысяч римских сестерциев. Но поскольку вещи нужно сделать, и при том — срочно, я хотел бы получить еще десять тысяч, для того чтобы заплатить ювелирам за быстрое исполнение работы. Стало быть, вы должны оставить мне половину суммы в задаток.

— Хорошо, — Юлия сделала знак Василию, который стоял все это время у нее за спиной, неподвижный как статуя. Грек быстро подал ей большую шкатулку. Юлия открыла ее и вынула оттуда три кожаных кошелька. — Здесь тридцать тысяч сестерциев, через два дня ты доставишь в «Морскую ласточку» готовые украшения и получишь остальные деньги.

— Благодарю вас, прекрасная госпожа, — Маруф поклонился еще ниже.

— И не вздумай обмануть меня!

— Что вы, госпожа! Вы можете спросить вокруг, давно ли Маруф торгует здесь украшениями, и все скажут вам, что эта лавка принадлежала еще моему отцу, а до этого деду.

— Хорошо, — Юлия встала, — послезавтра я тебя жду.

На следующий день с самого раннего утра Юлию охватило беспокойство. Что если этот купец окажется мошенником? Она распорядилась отправить одного из охранников в лавку, но через два часа тот вернулся и сказал, что нашел Маруфа занятым выбором камней, и купец показал ему нескольких ювелиров, которые трудились над изготовлением украшений. Юлия успокоилась, хотя изнутри ее все же грызло непонятное сомнение.

— Не нужно было совершать таких крупных покупок на хмельную голову, — сказал Юргент в ответ на приказ Юлии снова отправить человека в лавку Маруфа, проверить, все ли тот делает согласно их уговору. Юлия понимала, что галл прав и поэтому переносила его упреки молча.

— Ты нашел для нас проводника? — спросила она, желая перевести тему.

— Еще вчера, — сухо ответил Юргент.

— Почему же не сказал?

— Потому что ты была пьяна, — галл говорил очень спокойно, но в его тоне слышалось осуждение.

— И кто этот проводник? — Юлия сделала вид, что не слышала последнего замечания Юргента. Ей совсем не хотелось ссориться с ним сегодня, тем более, что она действительно ощущала себя провинившейся. Впрочем, она уже достаточно наказана за свое безрассудство. Эти сомнения и подозрения относительно честности Маруфа буквально сводили ее с ума. Тридцать тысяч сестерциев — сумма гигантская даже для дочери римского сенатора. К тому же, из-за этой покупки у Юлии оставалось совсем немного денег, только-только на обратную дорогу. Любые непредвиденные траты могут оказаться неприятной неожиданностью. В общем, вчерашнее решение о приобретении драгоценностей можно было смело назвать ошибочным.

— Не все ли равно? Мне рекомендовали его купцы, говорят, что он родился и вырос в тех местах, куда мы направляемся.

— Сколько он хочет за свои услуги?

— Две тысячи сестерциев, за эти деньги он также предоставит нам своих лошадей и повозки, а также разместит нас в отдельном доме, когда мы прибудем в селение, что находится неподалеку от храма Гестии.

— А… а сколько будет стоить корабль, чтобы мы могли попасть обратно в Тирению? — Юлия слегка заикнулась.

— Думаю, пять или шесть тысяч, в зависимости от того, насколько хозяин этого корабля, или тот, кто им командует, будут уважать твоего отца.

— А в Тирении нас ждут наши лошади и повозки, на которых мы прибыли, так?

— Так. Позволь узнать, почему ты вдруг всем этим заинтересовалась? — Юргент внимательно посмотрел на лицо Юлии. Девушка была бледна и явно сильно нервничала. — Вчера ты сделала что-то необдуманное?

— Пойди и распорядись, чтобы к завтрашнему дню все были готовы к продолжению нашего пути.

Юргент оставил Юлию, но сомнений в том, что она что-то натворила, у него не осталось. Через полчаса он встретил Василия, и тот рассказал ему о вчерашнем визите в лавку Маруфа.

— О, боги! — только и смог сказать Юргент. — Неужели ей нельзя отказаться от своей покупки?

— Она не откажется, — лаконично ответил Василий и многозначительно посмотрел на Юргента, — а если об этом попросишь ты, то она закажет еще что-нибудь в лавке этого проходимца.

Утром следующего дня Юлии сообщили, что у ворот «Морской ласточки» ее ожидает какой-то купец, который говорит, что выполнил работу.

— Пропустите его ко мне, — Юлия мгновенно почувствовала, что у нее словно железные обручи спали с сердца.

— Доброе утро, прекрасная госпожа! — Маруф низко поклонился.

— Показывайте скорее! — прервала его Юлия.

Маруф улыбнулся и открыл большую шкатулку, внутри которой на нескольких подушках были выложены готовые украшения. Юлия взглянула на них и ахнула. Сверкающие камни, точный узор…

— Прекрасно! — восхищенно прошептала она.

Юлия заплатила купцу причитавшиеся ему двадцать тысяч и уже через несколько минут он покинул «Морскую ласточку».

— В крайнем случае, я всегда смогу это выгодно продать, — сказала она сама себе, примеряя чудесный пояс из красивых кованых звеньев, в центре каждого из которых сверкал великолепный рубин. Юлию поразило, что все камни были одного размера, и так прекрасно отшлифованы, что сверкали на солнце ослепительно. Легкость же изделия девушка приписала искусности работы.

— Тоф! — крикнула Юлия.

Через несколько секунд служанка появилась в дверях.

— Собирай вещи, мы едем дальше! — приказала Юлия, любуясь своим отражением. Темно-красные рубины прекрасно сверкали на ее смуглой коже и чудесно оттеняли черные глаза и волосы. Она все еще не могла поверить, что впервые в жизни сама заказала себе украшения!

Месалонгион, сильно вытянутый вдоль морского берега, вглубь материка практически не распространялся. Довольно быстро городские улицы сменились ухоженными пшеничными полями, которые простирались во все стороны от дороги, насколько хватало глаз. Проводник Семидис спросил у Юлии на ломаном латинском языке как она предпочитает ехать — долго и с комфортом, по широкой ровной дороге с красивыми видами, или коротким путем, который связан с неудобствами.

Придется один раз перебираться через реку, да и дорога пойдет через холмы, поэтому не избежать сильной тряски.

— Думаю, предпочтительнее длинный и безопасный путь, — ответил Юргент.

— Нет, я желаю как можно скорее узнать волю богов, — тут же сказала Юлия. — Мы поедем коротким путем.

— Тебе так не терпится вернуться к своему жениху? — Юргент старался, чтобы тон его голоса был язвительным. У галла получалось, но все же не в совершенстве, его печальные, потемневшие до пронзительно синего цвета глаза выдавали внутреннее напряжение.

— А что, если и так? Разве кто-то здесь против того, чтобы как можно скорее оказаться дома? — Юлия смотрела мимо своего телохранителя, делая вид, что присматривается к вершинам гор, что виднелись на горизонте. Разговор прервался.

Через несколько часов ужасной тряски по проселочной дороге, которая на первый взгляд ничем не отличалась от окружающих холмов, и только опытный глаз Семидиса мог различить на земле следы колес и чуть заметные отметины на каменных валунах, указывавшие, что путешественник идет верным путем, перед тем как перебираться через реку, было принято решение отдохнуть. Тоф занялась приготовлением еды, а Юлия сошла со своей повозки, чтобы осмотреть берег. Река в этом месте была неглубокой, Семидис сказал, что только после дождей здесь бывает сложно проехать, во все остальное время лошади без труда преодолевают этот брод.

Юлия стояла, глядя на другой берег, и вдруг почувствовала растерянность. Она идет в храм Гестии спрашивать о том, почему боги считают невозможным ее брак с Септимусом Секстом. Но ведь это предсказание было получено ею в Риме, когда она еще не знала Юргента. Может быть, богам было угодно, чтобы она предприняла путешествие и встретилась с этим галлом? А что если он и есть тот самый, единственный, предназначенный ей судьбою мужчина? Юлия не могла найти в своем сердце ответа. Она томилась и с нетерпением ждала возвращения, чтобы увидеть Септимуса, но в то же время, когда ее взгляд устремлен на Юргента, то сердце словно замирает. Юлия так надеялась, что сумеет побороть в себе это странное влечение, похожее на колдовской приворот.

Поток прозрачной и очень холодной воды, беспрестанно меняющийся, не стоящий на месте и в то же время уже сотни лет движущийся по одному и тому же руслу, показался Юлии похожим на ее собственную душу. Так и она. Внешне неизменно спокойна, но внутри нее постоянно все изменяется, движется, и никак не может принять определенной формы. Это чувство раздвоенности, невозможности принять решение, заставляло Юлию тревожится так, словно ее жизни угрожает опасность. Но никакой опасности не было, а была только эта дурацкая, невозможная, невыносимая неопределенность.

— Скоро мы уже будем на месте, госпожа, — сказал Семидис, подойдя к Юлии. — Скоро вы узнаете истинную волю Гестии. Надеюсь, богиня будет к вам благосклонна.

— Спасибо, — Юлия внимательно посмотрела на грека. Тот был невысокого роста и плотного телосложения. Черты лица его были приятными, округлыми, и даже, возможно, несколько слащавыми. То же самое можно было сказать и о его манерах. Он двигался неслышно, плавно, даже как будто замедленно, жесты его все были круглыми, Семидис постоянно улыбался и кивал головой.

Однако, несмотря на все это, приятного впечатления он не производил, при взгляде на него скорее появлялось чувство дискомфорта, какое обыкновенно испытывают при виде безвольных, не имеющих собственных жизненных ориентиров людей, тех, кто живет чужим умом и руководствуется прописными истинами, говорит банальности, с которыми, благодаря их шаблонности и заезженности, тем не менее, не поспоришь. Такие люди хвалят то, что хвалят все, и осуждают то, что осуждают все — и таким образом никогда не бывают неправыми.

— Странно, хоть я никогда вас и не встречал, но ваше лицо почему-то мне кажется знакомым, — Семидис действительно смотрел на Юлию так, словно мучительно пытался что-то вспомнить, но это воспоминание от него ускользало.

— Это странно, потому что я никогда не бывала в Греции раньше. Возможно как-нибудь потом, вместе с мужем, мы предпримем большое путешествие, чтобы посетить Афины, Спарту, Фивы и увидеть своими глазами те места, где происходили события, описанные в легендах.

Но вы, госпожа, только ведь собираетесь стать чьей-то женой, — вкрадчиво заметил Семидис, — ведь в храм Гестии едут женщины, чтобы просить богиню или благословить их брак, или же сохранить его. Вы слишком молоды, чтобы просить о сохранении брака, значит, хотите просить о заступничестве и указании верного пути. Кто же счастливый жених такой прекрасной девушки?

— Его зовут Септимус, из рода Секстов.

— Что?! — Семидис попятился назад, оступился и упал. — Вы собираетесь стать женой Септимуса Секста? О, боги!

— Что так взволновало тебя? — Юлия удивленно смотрела на проводника.

— Много лет назад земли, куда ты направляешься, принадлежали Секстам, — проводник говорил быстро и сбивчиво, — но восемнадцать лет назад Септимус Секст был вынужден продать эти земли Ливиям, потому что люди восстали против него.

— Почему? — Юлия нахмурилась.

— Я понял! — Семидис отполз назад, он смотрел на Юлию глазами, полными ужаса. — О, боги! Эти глаза! — с этими словами проводник вскочил и побежал через реку, не оглядываясь.

— Эй! Вернись! Куда ты?! Юргент, догони его!

Галл вскочил на коня и настиг грека уже на другом берегу. Схватив Семидиса за шиворот, Юргент одним рывком поднял его на лошадь, и положив поперек седла, повез обратно.

— Почему ты хотел убежать? — Юлия смотрела на Семидиса, которого Юргент бросил к ее ногам.

— Я… Я увидел… Мне показалось…

— Говори!

— О, боги! Не убивайте меня, госпожа! — Семидис упал на колени и простерся ниц.

— Я не причиню тебе вреда, — Юлия постаралась смягчить тон своего голоса, — но требую, чтобы ты рассказал, что тебя так испугало.

— Когда вы сказали, что собираетесь стать женой этого римлянина — Секста, я вспомнил, вернее сказать, я понял, почему ваше лицо кажется мне знакомым. Восемнадцать лет назад я видел с ним женщину, очень похожую на вас, особенно сейчас, когда вы злитесь — сходство очевидно.

— Что это была за женщина?

— Не могу сказать, не знаю. Я видел ее только один раз, но… В селении есть те, кто помнит ее лучше… но…

— Что «но»?

— Они были так жестоки, точнее она, — Семидис начал заикаться, глаза его остекленели, он как будто снова увидел нечто ужасное, способное парализовать, лишить дара речи, — он был все время пьян, ничего не понимал… Он был молод, она была старше… Кажется, она тоже приехала сюда узнать волю Гестии перед тем как стать женой какого-то знатного римлянина. Не знаю… Кажется, боги прокляли ее… Она так смеялась… Она… — Семидис закрыл вдруг лицо руками и заплакал как ребенок.

— Говоришь, Сексты владели этими землями? — Юлия удивленно приподняла брови, Септимус никогда не говорил о том, что у его семьи в Греции были владения.

— Да, долиной, где находится храм Гестии. Вначале все было хорошо. Его отец нанял управляющего из нашей деревни. Мы должны были платить ему небольшую ренту за то, что пользовались его землей и садами, это было очень хорошее время, но потом… Потом внезапно на вилле появился молодой человек. Очень красивый. Мы узнали, что это сын хозяина, а сам хозяин убит.

— Это правда, — прошептала Юлия.

— Наверное, он хотел уехать подальше от Рима, где все это произошло. Одним словом, он поселился на вилле и все время пил. Временами он требовал к себе кого-нибудь из наших женщин. Слава богу, находились такие, что шли к нему по доброй воле, потому что Септимус был очень красив. Одна девушка, дочь рыбака, Римела, даже полюбила его, и часто подолгу оставалась на его вилле! Потом она ему, наверное, наскучила, и он ее прогнал. Он вел себя словно одержимый, апатия сменялась бешенством, он то сидел целыми днями неподвижно где-нибудь в темном углу дома, то скакал по полям, топча посевы.

— Понятно, — Юлия нетерпеливо прервала Семидиса, — а что случилось потом?

Потом в нашем селении появилась эта женщина. Она и Септимус сразу… Ну, в общем, она стала его любовницей и тогда он совсем обезумел. Она требовала, чтобы он вызывал хорошеньких девушек. Их мучили, но больше она, а на утро давали деньги, много, римские золотые монеты… Он бывал настолько пьян, что не понимал, что происходит, или физически не мог принять участия. Она выжигала на телах свой знак, клеймо, а Римеле поставила его на лицо. Девушка сошла с ума оттого, что увидела и перенесла. После того как двое несчастных не вернулись с виллы Секста, жители окружили дом Секста и потребовали, чтобы он дал ответ — где девушки, но охрана разогнала толпу. Ночью Секст и эта женщина уехали, а через несколько дней собаки разрыли трупы несчастных… Их родные поклялись убить Септимуса Секста, если он когда-нибудь вернется, и эту женщину, если сумеют найти. Через некоторое время приехал новый владелец этих земель, Тит Ливии…

Юлия отошла в сторону. То, что Септимус творил в молодости ужасные безумства было ей известно, смерть родителей лишила его рассудка. Он был богат и совершенно одинок. Его дядя, на которого легли обязанности опекуна, не слишком заботился о том, чтобы племянник был счастлив. Корнелиус Агриппа уже в то время был склочным отвратительным стариком, который занимался поисками секрета бессмертия. Однажды Корнелиус даже предстал перед судом, за то что по сговору с могильщиком подвергал вскрытию и исследованию все трупы, что поступали на городское кладбище. Старику удалось откупиться и избежать ответственности, но можно себе представить, в какой обстановке жил его племянник в то время.

— Едем дальше! Василий! Поднимай всех, мы отправляемся! — Юлия так громко отдавала приказание стоящему рядом Василию, что казалось, она просто скрывает в этих словах свой отчаянный крик.

— Что будет, если ты узнаешь нечто такое, что сделает твой брак с Септимусом Секстом невозможным? — спросил Юргент у Юлии, через некоторое время после того, как путешественники перебрались через реку.

Юлия отвернулась. Она не хотела даже думать о том, что ей предстоит услышать завтра. Девушка решила покориться судьбе, какой бы та ни оказалась.