Она страшно обиделась и с тех пор все время твердила о сексизме Маневича, о том, что репортер дискриминирует ее по половому признаку и что в Америке за свой сексизм он вылетел бы с работы. "Я ее не дискриминирую, а спасаю по половому признаку! - возмущался Маневич. - В Америке, если бы ее не взяли замуж, она умерла бы с голоду. Там не бывает телерепортеров, которые один минутный сюжет монтируют по полтора часа, доводя видеоинженеров до болезни Паркинсона".
      - У тебя на вопрос ровно три секунды. Я тороплюсь. - Саша попытался протиснуться в двери мимо Лидочки, но был схвачен за ворот куртки.
      - Постой, это ты снимал охранное агентство "Буцефал"?
      - Ну, я... Только давно, год назад... А в чем дело?
      - Ничего, просто там штаб этого Зеленцова, который тоже в президенты... Он тебя вспоминал...
      - А-а-а... Ты об этом хотела спросить?
      - Нет, о другом. А о чем - забыла, - простодушно призналась Лидочка.
      - Когда вспомнишь, заходи! - Саша все-таки проник в Лизаветин кабинет и даже умудрился закрыть дверь. - Пойдем... Мне надо кое-что тебе показать!
      Лизавета немедленно сделала строгое лицо.
      - Не могу. До эфира всего ничего, а у меня два комментария не готовы.
      - Глупости! До эфира час, а ты пишешь комментарий за пять минут. Идем. Это действительно важно.
      - Объясни, в чем дело!
      - Не могу. Ты должна сама увидеть. Кажется, я понял, кто и почему отравил Савву.
      - Мы же договорились: об отравлениях, слежке и прочих... чудесах, Лизавета чуть не сказала "глупостях", - говорим, только если я не занята на эфире.
      - Да помню, помню я. Ты просто посмотри. А говорить будем потом, после...
      Лизавета поняла, что легче пойти и посмотреть, чем спорить с настырным коллегой, который час назад отобрал у нее кассеты, снятые Саввой в школе телохранителей.
      Вчера они долго крутили всевозможные версии, но толком ничего не придумали. Саша отправился домой со словами "утро вечера мудреней".
      Утром Лизавета, спешившая на работу, наотрез отказалась снова идти к Савве и к избитому политическому психологу. Так что Саша отправился в вояж по больницам в одиночестве. А вечером появился и изъял Саввины кассеты.
      - Вот, только смотри очень внимательно... - Саша усадил Лизавету в смотровом закутке и защелкал кнопками - монитор, плейер, динамик.
      На экране возникло лицо хозяина школы телохранителей "Роланд", решительное и высокомерное.
      "...Да, сейчас многие криминальные, преступные группировки прикрываются лицензиями на охранную и детективную деятельность. Это осложняет работу тех, кто стремится работать честно. Но ведь отравиться можно и лекарством! Это же не означает, что следует позакрывать фармацевтические фабрики. Пена может появится на любом, самом благородном деле!"
      Андрей Викторович самодовольно усмехнулся. Его немедленно перебил журналист. Послышался голос Саввы:
      "Это, конечно, так. Но, по данным лицензионного комитета мэрии и регионального управления по борьбе с организованной преступностью, почти восемьдесят процентов сыскных и охранных фирм - это просто-напросто банды... Если бы четыре пятых аптек торговали наркотиками, проще было бы закрыть аптеки!"
      Хозяин школы ответил жестко:
      "Милиция тоже занимается предоставлением охранных услуг. Разве вы никогда не слышали о милицейской "крыше"? Так, может, они просто хотят устранить конкурентов? Я согласен, что лицензии следует выдавать очень осторожно, что необходим жесточайший контроль за деятельностью таких фирм и бюро, но запретить! Нонсенс! Особенно теперь. В России продолжаются реформы, появляется все больше богатых людей, которые нуждаются в наших услугах. Запретить легальный охранный бизнес - значит загнать его в подполье. Это и сработает на руку преступникам!"
      Андрей Викторович говорил сладко, гладко и чересчур пафосно. Лизавета посмотрела на часы и сказала:
      - Я знаю, что Савва готовил спецрепортаж о частных детективных агентствах. И представляю круг проблем, которые он собирался затронуть. Мы даже вместе ходили в эту школу с глумливым названием "Роланд".
      - Смотри. - Саша чуть не силком заставил Лизавету посмотреть на экран.
      Интервью кончилось. Теперь Савва, точнее, оператор набирал видео. Панорама по фасаду школы, по тому залу, в котором Андрей Викторович давал интервью. Зал Лизавета узнала сразу - там боролись ученики школы, которых показали им с Саввой. На этот раз в зале было значительно больше народу, несколько пар стояли на татами, остальные сидели вдоль стен на низеньких скамейках. Далее шли съемки с экрана телевизора - тот самый эффектный ролик, что показывал им Андрей Викторович. Потом опять оригинальные съемки - Савву и оператора провели в тренажерный зал, забитый сложными аппаратами, помогающими превращать мускулы в каменные бугры под кожей...
      - Я почти все это видела...
      - Смотри и молчи! - рявкнул обычно вежливый Саша. - Вот сейчас!
      В тренажерном зале тоже занимались курсанты школы телохранителей: кто лежал на полу под штангой, перемещающейся по стойкам, снабженным датчиками, кто крутил педали велотренажера, кто мощно взмахивал тяжеленными веслами... Крупно лица тренирующихся - оскаленные, искаженные нагрузками лица...
      - Смотри! - опять зарычал Саша и щелкнул кнопкой.
      - Что? Что смотреть?
      На установленном для репортерских отсмотров плейере стоп-кадра не было, была только так называемая "пауза", как на бытовом видео. Кадр замирает, но посреди экрана повисает серая полоса, качество изображения посредственное.
      - Он тебе никого не напоминает?
      - Мужик и мужик, накачанный... Лицо стандартное... - Лизавета никак не могла понять, чего добивается Маневич.
      - Ты повнимательней посмотри!
      - Староват он, пожалуй, для курсанта и для получения новой профессии телохранителя... Лет пятьдесят, не меньше.
      - Ну!
      - Полный... - Лизавета, несколько ошарашенная Сашиными страстью и азартом, снова пригляделась к неизвестному, замершему в попытке выжать вес. Полупрофиль, короткая стрижка, высокий лоб, длинный прямой нос с высокой переносицей, прямые, заваленные к вискам брови, прямой же рот с тонкими губами. Но лицо действительно будто бы знакомое.
      - У меня не очень хорошая память на лица, - пробормотала Лизавета, Я его где-то видела?
      - Не совсем...
      - Черт, знакомая физиономия...
      - Давай еще раз. - Саша отмотал пленку чуть назад.
      На экране опять появился человек под штангой, потом он же крупным планом - вспотевший от усилий лоб, сжатые челюсти, закушенные тонкие губы...
      - Он похож на помощника исполняющего обязанности!
      - Умница! Ах, Боже, что же ты за умница! - Саша стащил Лизавету со стула и закружил в победном танце.
      Она сопротивлялась, тогда он отпустил ее и закончил пляску в одиночестве. Задохнулся и опустился прямо на пол рядом со стулом, на котором сидела Лизавета. Саша вполне мог давать уроки исполнения джиги в платяном шкафу.
      - Я просто хотел проверить себя... Этот человек при помощи парика и минимального грима элементарно превращается в первого помощника главного претендента.
      - Наверное... И Калерия Матвеевна говорила про высокого крепкого человека с длинным прямым носом...
      - Вот, вот. Тут вообще многое сходится - и портретный грим, и копирование жестов...
      - И школа двойников. Только зачем?
      - Я и сам не знаю, - лучезарно улыбнулся Саша. - Конечно, есть кое-какие соображения... Но о них потом.
      - Почему потом?
      - Потому что ты забыла об эфире, до которого уже не час, а полчаса! не преминул отыграться Саша.
      Лизавету как ветром сдуло: два комментария - это все же два комментария. А получаса явно недостаточно для того, чтобы просмотреть и распечатать последние сообщения агентств, преобразовать их в короткий, внятный текст, попудрить носик, поправить блузку и добежать до студии.
      В соответствии с техническим распорядком ведущий должен приходить в студию за десять минут до начала программы - чтобы техники сумели отстроить картинку, осветители поправили свет, а оператор поработал над композицией кадра. За десять минут студию по правилам техбезопасности следует запереть, во избежание досадных случайностей и непрошеных гостей в прямом эфире.
      - Лидочка только пошла на монтаж, - крикнула Верейская, заметив пробегающую мимо Лизавету.
      - Еще полчаса, она должна успеть, Светлана Владимировна!
      За десять минут до эфира Лизавета протянула администратору последний отпечатанный комментарий. Его еще следует размножить. Для каждого эфира нужно минимум пять экземпляров - для режиссера, двух монтажеров, звуковика и администратора, сидящего на суфлере.
      За семь минут до эфира Лизавета закончила возню с макияжем - мазнула по щекам и носу пуховкой, подкрасила узенькой кисточкой губы, расправила на плечах заранее уложенные волосы. Потом критически посмотрела на свое отражение и попробовала улыбнуться, стряхнуть суету и беготню.
      За пять минут до эфира она вошла в комнату выпускающего, чтобы выслушать предэфирные советы и напутствия.
      - Давай быстрее в студию. Режиссер уже волнуется... и вот что... Лидочка пока монтирует, там у них какой-то затык. А по верстке она должна идти сразу после сюжета Миши из других штабов. Там тебе придется выйти и что-нибудь сказать...
      - Что-нибудь предвыборное, - заблестела глазами Лизавета. - Тех, кто собирается голосовать за исполняющего обязанности, с нетерпением ждут на всех избирательных участках, остальных просят не беспокоиться!
      - Ты мне пошути! - прикрикнула на расшалившуюся ведущую Лана Верейская. - Марш в студию и договорись с режиссером, что скажешь в паузе!
      - Есть. - Лизавета поднесла руку к виску и попробовала по-военному четко повернуться кругом, но зашаталась на каблуках.
      Вообще-то она не любила каблуки, шпильки и прочие архитектурные излишества, мешающие быстро бежать по жизненной дороге. Но иногда надевала - если "к костюму" - и туфли на каблуках, и шляпки.
      В эту пятницу она оделась для эфира подчеркнуто строго и элегантно, в костюм ее любимого старорозового цвета - довольно широкие лацканы короткого пиджака, четкая линия плеч, глубокие вытачки на талии и узенькая короткая юбка. Сие творение французских портных, безусловно, требовало соответствующей обуви и прочих аксессуаров. Лизавета выбрала черные неуловимо модные туфли - каблук прямой и широкий, но без современного перебора, носок квадратный, но по форме лишь отдаленно напоминающий ботинки морского пехотинца, а из украшений - серебряные, довольно тяжелые серьги и тоненькую цепочку.
      - Ты со своими игрушками опоздаешь... Иди с Богом, все будет в порядке!
      Словами "Все будет в порядке, с Богом!" Лана Верейская провожала в эфир всех ведущих.
      Когда Лизавета вошла в студию, часы на студийном мониторе показывали 19 часов 29 минут. Оператор, уже начавший нервничать, тут же щелкнул замком на тяжелых дубовых дверях.
      - Цепляй микрофон! - недовольным голосом распорядился звукорежиссер.
      За минуту опытный ведущий вполне может прикрепить к вороту петличку с микрофоном, поставить на приставной столик стакан с водой и даже разложить, как надо, микрофонную папку.
      - Раз, раз, здравствуйте, сегодня пятница, третье марта...
      - Готово, - еще более сварливо откликнулся звуковик, - через десять секунд в эфире.
      На мониторе замелькали цифры ракорда, пошла "шапка" "Новостей". Лизавета, словно кобылка, заслышавшая далекое призывное ржание, выпрямилась, смахнула с лица обыденность и начала программу:
      - Здравствуйте, сегодня пятница, третье марта, вы смотрите "Петербургские новости". Сегодня в нашей программе....
      Пошел анонс. Сорок секунд передышки, за эти сорок секунд она успела поговорить с режиссером. Выяснилось, что Лидочка сюжет принесла, но вписать отбивку они не успели.
      - Сначала выдавай сюжет Миши, - потребовала Лизавета, - а к Лидочке я подведу стандартно: "Также корреспондент "Петербургских новостей" побывал..."
      Передышка кончилась.
      - Избирательная кампания набирает темп. Сегодня наши корреспонденты объехали предвыборные штабы всех кандидатов.
      Лизавета улыбнулась, представляя репортаж честолюбивого практиканта Мишеньки, и принялась смотреть его вполглаза.
      Под конец Мишенька приберег вкусненькое, или, на газетном языке, "жареное". Последним шел рассказ о работе предвыборного штаба одного из московских претендентов. Мишенька дисциплинированно показал номер в отеле, увешанный плакатами и портретами кандидата. Руководитель штаба ответил на дежурный вопрос насчет финансирования кампании. А потом Мишенька наивно так спросил:
      - А кто на вас работает и сколько они получают?
      - Добровольцы, - рубанул начштаба, - только добровольцы. У нашего кандидата даже охраны не было. Но когда он зарегистрировался как кандидат, появились люди, которые стали его охранять.
      - Тоже на добровольных началах? - уточнил практикант.
      - Тоже. Раньше охраны не было, - повторил штабист. - Но, видимо, люди решили, что его надо охранять!
      Оператор умудрился заснять в штабе несколько колоритных плечистых ребятишек. Скорее всего, боевых охранников кандидата. Так что финал у Мишенькиного сюжета получился эффектный.
      Лизавета сразу вспомнила двойника президентского помощника. У нее тоже появились кое-какие соображения, которыми можно поделиться с Сашей Маневичем. Но сейчас не время, она опять повернулась на камеру:
      - Наш корреспондент Лидия Махнова расскажет о том, что происходит в центрах поддержки остальных кандидатов...
      И так далее, по привычной колее.
      - Газета "Петербургские ведомости" приглашает политологов, социологов, астрологов и прорицателей, а также просто любителей предсказаний принять участие в конкурсе прогнозов. Все желающие могут представить свои варианты итогов президентских выборов - определить количество голосов, которые получат кандидаты. Этот конкурс, точнее, его итоги, должен заинтересовать политиков, у них есть шанс выяснить, какие предсказания эффективнее научные или паранормальные.
      Это было последнее сообщение вечернего выпуска "Новостей". Всего доброго и до встречи в ночных телевизионных "Новостях".
      Лизавета улыбнулась на прощанье, щелкнула микрофонной папкой и помчалась в редакцию искать Маневича.
      Корреспондент Маневич действительно скрывался в редакционном архиве. Лизавета легко отыскала его среди полок с кассетами. Саша одной рукой придерживал солидную стопку кассет, а другой - пытался снять с верхней полки еще одну коробку.
      - Давай помогу. Какой номер тебе нужен?
      - Бета семьсот сорок семь...
      Лизавета глянула на корешок пластиковой коробки.
      - Владимир Вольфович в Петербурге... - Потом посмотрела, что написано на тех кассетах, которые держал Саша. - Визит Явлинского... Зачем тебе это? Ты что, фильм затеял - "Петербург как фактор борьбы за президентское кресло"?
      - Не совсем. Просто хочу кое-что проверить...
      - Ты выпуска не видел? Там практикант сюжетик сделал. Из предвыборного штаба московского претендента. У него, видите ли, телохранители появились сами по себе, как блохи у моего Маcона, когда он на даче загуливает. Я вот что подумала, в свете этого сходства мужика из "Роланда" с помощником и. о. Мы ведь обнаружили двойника главного помощника. А помощников-то - много. Вдруг остальные курсанты школы их тоже "дублируют"? Помощники - великая сила. Те, кто приближены к телу, приближены и к власти. Не к формальной, а к реальной власти.
      - Я тоже об этом думал. - Саша поставил стопку кассет на стол и начал их сортировать. - Но не совсем чтобы о власти. Помощник - он ведь хозяина и пристукнуть может. Так или нет?
      - Ты думаешь? - искренне ужаснулась Лизавета.
      - Я еще ничего не думаю. Просто хочу кое-что проверить...
      Саша пересчитал коробки с кассетами и внимательно посмотрел на Лизавету:
      - Давай договоримся вот как: я посмотрю, прикину, насколько основательны мои подозрения, а после ночного выпуска потолкуем.
      - Хорошо.
      Они вместе вышли из архива. В коридоре никого - тишина и покой.
      - Пойду выдерну Лану, - сказала Лизавета. - Надо верстаться...
      ВЫЗОВ НА ПЕДСОВЕТ
      - Вот теперь смотри, - веско произнес Саша, когда Лизавета после ночного выпуска поднялась в просмотровую комнату. - Смотри внимательно! Он вставил в плейер первую кассету. На экране появился демократичный и кудрявый Явлинский. - Видишь мужичка за его спиной, с короткой стрижкой, лет тридцати, с орлиным носом? Запомни его лицо. - Саша деловито сменил кассету с демократом на кассету с либерал-демократом. - Вон, в правом верхнем углу сидит, видишь? Это, по-моему, главный телохранитель Жирика. С квадратной челюстью и с челочкой.
      Еще одна кассета, теперь уже с Зюгановым.
      - Обрати внимание вот на этого персонажа. - Саша показал на седоватого мужичка в светло-кремовом пиджаке. - Судя по всему, он профессионально оберегает верховного коммуниста. А теперь смотри!
      Саша снова сменил видеозапись. Лизавета сразу узнала запись, сделанную Саввой: тренажерный зал, мужчины у тренажеров. Крупно их лица. Сначала тот, что показался ей похожим на помощника исполняющего обязанности президента, потом другой, третий, четвертый...
      - Видишь?
      - Да. - Лизавета даже растерялась. - Они все похожи либо на помощников, либо на телохранителей, которых ты мне показывал... у одного кудряшки, у другого седина и характерная нижняя челюсть...
      - Вот-вот, кто больше, кто меньше, но похожи!
      - Скорее больше, чем меньше... И что это значит?
      Саша отмотал пленку назад и опять запустил магнитофон:
      - Я и сам не знаю... В одном зале двойники помощников и охранников! Причем если охранники, то не простые барбосы-церберы, а главные телохранители. Тут самые разнообразные комбинации вырисовываются... Ты, например, уверена, что в другом зале не сидят двойники их хозяев? Так, на всякий случай?
      Лизавета потерла переносицу, засверкали камушки в бабушкином кольце.
      - Не уверена.
      - Вот и я не уверен. Зато уверен, что тот человек в Думе умер не случайно и его школа двойников - не пустые слова. Уверен на девяносто девять процентов!
      - Ты думаешь, подготовка телохранителей имеет отношение к школе двойников, о которой говорил покойный Дедуков?
      - Думаю, только об этом и думаю! - Саша вскочил и принялся метаться по тесной клетушке для просмотров, даже задел шкаф, отделяющий ее от режиссерской аппаратной.
      - Кто там? - прозвучал вопрос из-за шкафа. В комнатенку заглянул техник, отвечающий за звуковую аппаратуру. - Вы что, ночевать здесь собрались? Я уже закрываю! Это ты, Лизавета? Звонила ваш администратор, развозка тебя ждет! Так что выметайтесь!
      Лизавета позвонила по телефону и успокоила нервничающего в ожидании администратора. Потом они с Сашей отправились в редакцию. Они дождались, когда разъедутся последние труженики прямого эфира, и принялись обсуждать увиденное. Версий было множество, одна другой симпатичнее. Оба уже не сомневались, что какие-то силы готовят двойников из окружения видных политических деятелей. Готовят помощников и телохранителей, как две капли воды похожих на настоящих. А может, и не только помощников и телохранителей. Готовят не просто так, а для своей игры, без сомнения, грязной. В этом Саша и Лизавета были едины. Теперь надо было решить, что делать дальше.
      Лизавета полагала, что следует подождать и подумать. Саша кричал, что думать нет времени, надо действовать, ведь за ними установлена слежка.
      - У нас на хвосте висит этот тип со шрамом! Твою квартиру обыскали, в редакции тоже все перерыли - ищут именно эту кассету. Кассеточку, на которой они прокололись. Они же не думали, что вы с Саввой дойдете до Калерии, а без ее смутного рассказа никто, даже я, не догадался бы, чей портрет надо выискивать среди тренирующихся! Но теперь они сообразили, что позволили нам свести концы с концами и даже ненароком снабдили доказательствами, - Маневич ласково погладил черную коробочку с кассетой, - а потому принялись за дело всерьез. И мы тоже не должны валандаться!
      - Если твои... наши... - поправилась Лизавета, - если наши подозрения оправданны, то из-за этой школы убили минимум двоих. Дедукова и Леночку.
      - Плюс отравили Савву и избили Кокошкина! Вот поэтому и надо действовать. А то нас тоже поубивают!
      - И что мы можем сделать? - Лизавета посмотрела на часы.
      - Для начала скопируем запись.
      - Так все разошлись, половина первого - магнитофоны закрыты.
      - Кто ищет, тот найдет! - Саша уже накручивал диск телефона. По-моему, в "Бетакаме" сегодня праздник, чей-то день рождения, да и на магнитофонах должны подхалтуривать.
      С третьей попытки он дозвонился и уговорил кого-то, чтобы ему прямо сейчас сделали две копии с Саввиной кассеты. Не все двадцать минут исходной записи, а коротенький фрагмент.
      К пьянствующим в "Бетакаме" мужикам он отправился один, заявив, что появление Лизаветы выбьет их из колеи, они перепутают кабели и подключат плейер к радио. И вообще, лучше не светиться вместе. Раз Лизаветину квартиру обыскивали по поводу кассет, значит, ее засекли и пасут - ведь именно она ходила с Савельевым в эту школу телохранителей. А раз пасут, то могут и здесь подсадить глаза и уши. Мало ли как организована утечка информации. Если же Саша один немного поколдует в закутке, это ни у кого не вызовет подозрений, все знают, что Маневич скрупулезно собирает архив. Никто и смотреть не будет, что он там переписывает.
      Через полчаса Саша вернулся с тремя кассетами.
      - Там дым коромыслом, никто не видел, что и зачем я писал! - Он положил кассеты на край стола и деловито спросил: - Где будем прятать?
      - Вот уж не знаю. Классики детективного жанра считают, что лучший тайник - тот, который у всех на виду.
      Лизавета оглянулась. В комнате они уже прибрались. Порядка было даже больше, чем до погрома. Она лично выбросила все ненужные газеты, пресс-релизы, пресс-блокноты и пресс-журналы. Когда регулярно ездишь на разного рода съемки, макулатура накапливается со скоростью света. Оглянуться не успеешь, а стол уже забит. Обычно она прибиралась два раза в год - перед Новым годом и еще перед отпуском. В этот раз получился внеплановый аврал. Но чем меньше вещей, тем сложнее что-то спрятать. Лизавета стала дергать ящики стола. Полный порядок - косметика, пакет с зубной пастой и зубной щеткой. Впервые она прихватила этот пакет на работу, когда "шла в эфир" двадцатого августа девяносто первого года, и с тех пор всегда держала в ящике, регулярно обновляя пасту. За все прошедшие годы ни щетка, ни паста не пригодились ни разу, но пакет обязательно лежал на своем дежурном месте рядом с коробкой, в которой Лизавета хранила грим.
      Во втором ящике туфли, в самом нижнем - куча кассет. Конечно, можно спрятать здесь... А можно запихнуть в шкаф, где свалены коробки с кинопленкой, оставшиеся от прежних обитателей комнаты, там есть поистине ископаемые сюжеты - что-нибудь типа "Ленинградская делегация едет на XXIV съезд партии" - антиквариат, одним словом. Лизавета посомневалась и положила кассету в ящик. Лист проще всего спрятать в лесу. Саша одобрительно кивнул и ушел к себе в кабинет. Какой тайник выбрал он, Лизавета не видела. Но Маневич явно не выдумал ничего сверхсложного, поскольку вернулся через две минуты.
      - Так, одна кассета у тебя в комнате, другая у меня, а третью возьмем с собой. И займемся этими ребятами из "Роланда".
      - Ты уверен, что стоит лезть прямо в пекло?
      - Я уверен, что за этим пеклом стоит понаблюдать. Как минимум. Идем, договорим по пути.
      Лизавета опрометчиво согласилась, не уточняя, о каком именно "пути" идет речь. Между тем Саша привел ее на Надеждинскую.
      В половине второго ночи и в центре Петербурга довольно пустынно. На Невском еще попадаются одинокие, спешащие домой прохожие, парочки, часов не наблюдающие, и загулявшие компании, а чуть в сторону - и никого...
      Они торопливо шли по Надеждинской. Звонко стучали по мостовой Лизаветины каблучки. Она пыталась подстроиться под широкий и размашистый шаг Маневича. А Саша несся вперед, самозабвенно и решительно.
      - Ты напрасно так бежишь... Вот он, этот дом, вернее, дома... кинула ему в спину Лизавета.
      Маневич оглянулся, схватил ее за руку и потащил дальше. Впрочем, скорость несколько снизил.
      Но Лизавета не успокаивалась:
      - Мы уже прошли вход в школу телохранителей.
      - Не важно... - Саша крепко сжал ее ладонь. Они свернули на Малую Итальянскую. Только тут Маневич остановился. - Это здесь?
      - Что?
      Лизавета оглянулась. Слепые, чуть ли не герметично заделанные дома занимали целый квартал, образовав сплошной монолит. Торец такого закупоренного "дома" выходил на Малую Итальянскую. Напротив него они и остановились. Возле магазина со странной витриной.
      В Петербурге конца двадцатого века подобных магазинов немало. Они бросаются в глаза, поскольку занимают прекрасно отремонтированные помещения: темные зеркальные витрины, дубовые рамы и двери, мрамор на ступеньках у входа, нарядный шелк маркиз и бронза затейливой вывески. И при этом в них круглосуточно ничем не торгуют. То есть кое-какие товары там есть например, причудливой формы бутылки с папуасскими этикетками и неведомым зельем, ценой не менее чем в пятьсот рублей, такие же по-дикарски оформленные плитки шоколада и коробки конфет, диковинные консервы, какая-нибудь косметика и парфюмерия - все непременно не слишком качественное и очень дорогое. Еще в них есть продавцы с надменными лицами завсегдатаев светских салонов. В общем, есть все, за исключением покупателей.
      Закрадывается подозрение, что здесь специально устроено так, чтобы покупатели никогда не появились в магазине, а хозяева даже боятся оживления в торговле - ведь тогда придется опять заполнять чем-то полки, возиться с выручкой, обновлять ассортимент... Нет уж, магазины этого сорта предпочитают не связываться со столь низменными материями.
      На мраморных ступеньках такого квазилабаза и стояли журналисты.
      - Кажется, Савву угостили пепси-колой именно здесь!
      - Отравленная водичка... - Лизавета покачала головой. - Ты всерьез полагаешь, что кто-то пустил в ход бактериологическое оружие? - Она до сих пор так и не смогла всерьез воспринять версию об отраве, подсунутой коллеге. Почему-то была не в состоянии это сделать, хотя люди, которые разобрались с Дедуковым и Леночкой, просто не могли быть "несерьезными".
      - Если у них, - Маневич голосом и глазами показал, что "их" много и относиться к нем следует с опаской, - есть таблеточки, способные вызвать искусственный инсульт, то почему бы не быть снадобью, действующему как забодяженная водка? Я верю, что Савва пил только пепси, и именно в этом магазине. Он же по твоему совету следил за школой "Роланд"?
      - Ничего подобного я ему не советовала!
      - Говорила-говорила! Я все подробности выпытал!
      Лизавета нахмурилась и отвернулась. Действительно, она порекомендовала Савве выяснить побольше про эту школу телохранителей. Получается, что она чуть ли не лично подсыпала яду в Саввин стакан.
      - Ладно, не переживай... - дотронулся до ее плеча Маневич.
      Лизавета сделала вид, что не обратила внимания на дружеский жест. Она по-прежнему смотрела в сторону. И правильно делала - именно она заметила высокую тень возле слепого, запечатанного дома. Кто-то шел вдоль здания, причем старался передвигаться очень незаметно, но не сделал поправку на свет фонаря. Электроэнергию в Петербурге, как и везде в России, теперь экономят, уличные фонари горят через один или вообще как попало. Однако в данном случае именно "как попало" и сработало.
      Человек словно почувствовал, что его заметили, - он замер, прижавшись к стальным воротам, закрывавшим подворотню дома. Тем не менее Лизавета сумела уловить походку и силуэт.
      - По-моему, опять объявился твой человек со шрамом.
      - Кто? - встрепенулся Маневич.
      - Тот, вчерашний. Как он мог нас выследить? Не понимаю... В метро никого не было, и вообще...
      - Ты уверена, что он здесь?
      - Да сам посмотри - вон там, у ворот. Видишь, кто-то прячется?..
      - Слушай, давай с ним побеседуем!
      Лизавета посмотрела на журналиста Маневича, словно на умственно неполноценного. И почувствовала, как по спине пробежал холодный ветерок так, вероятно, чувствует себя человек, оставшийся один на один с буйнопомешанным. Саша угадал ее мысли.
      - Что, считаешь, я с глузду съехал? С роликов скатился?
      - Честно говоря, да... Я уже давно жалею, что пошла с тобой сюда... Я, конечно, готова петь песни безумству храбрых, но именно песни, не более того...
      - Да ты сама посуди! - Маневич явно загорелся своей сумасшедшей идеей. - Никакого риска! Он здесь один, нас двое. Подходим и спрашиваем, что ему нужно. Даже если он каратист-перекаратист, с двумя ему не справиться. В случае чего я его задержу, а ты успеешь добежать до Маяковской, там в метро милицейский пикет, позовешь на помощь.
      - Метро закрыто. И бегать на каблуках я не умею.
      - Здесь даже медленным шагом - минут пять. Если пикет закрыт, то до отделения тоже недалеко. Которое на Лиговке. А я продержусь! Ты вообще можешь остаться здесь. И действовать по обстановке. - Саша сжал кулаки, словно комиссар перед расстрелом, и шагнул на мостовую.
      - Ну уж нет!
      Лизавета последовала за ним, чувствуя себя вовсе не декабристкой и не героиней, а идиоткой. Мало того, что она сама не умеет прислушиваться к голосу разума, так еще игнорирует мудрые советы ближних. Ведь предупреждал ее другой Саша, любимый ее оператор Байков! Лизавета ему даже слово дала пообещала, что не будет впутываться в авантюры. И вот результат: глухая ночь, безлюдная улица, крайне подозрительный дом, возле него еще более подозрительный человек, и они, два репортера, безоружных и наивных, идут к нему, дабы задать дурацкий вопрос. Спросить тоненьким голосочком: вы не знаете, как пройти в библиотеку?
      Неизвестный, притаившийся у ворот, их явно заметил. Когда до шпика оставалось метров десять, он отодвинулся от ворот, словно разрешая себя разглядеть. Это действительно был тот самый человек со шрамом и усами и что удивительно! - в том же самом белом пальто. Обе руки он держал в карманах.