Флоренс и Бобби снимали свою очередную «Осаму», как они прозвали все эти видеозаписи Флоренс, когда раздался телефонный звонок. Это напугало их, поскольку телефон был выключен, а мобильники, как правило, в неработающем состоянии не звонят. Тем не менее этот вот зазвонил.
      Флоренс потянулась к нему, но Бобби тут же предупредил ее:
      – От пары грамм взрывчатки С4 может очень сильно разболеться голова.
      Он отнял у нее телефон и отошел с ним в дальний угол. Флоренс наблюдала за его действиями. Он задержал дыхание, вытянул руку с телефоном как можно дальше от себя и нажал кнопку приема звонка. Потом, выдохнув, приблизил телефон к уху на расстояние тридцати сантиметров.
      – Салям.
      Он немного послушал, нервно щурясь.
      – Хорошо, я передам, – сказал он напряженным голосом. – Если ее увижу.
      Флоренс спросила его одними губами:
       – Кто?
      Бобби так же беззвучно ответил:
       – Дядя Сэм.
      Она протянула руку. Бобби прикрыл трубку ладонью и прошептал:
      – Только быстро.
      Он передал ей телефон и начал собирать вещи. К этому времени она уже привыкла к таким сборам и торопливым побегам.
      – Ну надо же, – сказала Флоренс в трубку.
      – Вы хоть понимаете, юная леди, какие проблемы вы там создаете?
      – А разве не вы сказали мне во время нашей первой встречи: «Если не можешь решить проблему, сделай так, чтобы она разрослась»?
      – Но я не говорил, чтобы она разрасталась до такойстепени. Мы обсудим это, когда вы вернетесь домой. Меньше всего нам нужно, чтобы вас там схватили.
      – Сначала вытащите Лейлу.
      Дядя Сэм вздохнул:
      – И что вы можете предложить? Высадку морского десанта рядом с дворцом? Или «Падение Черного Ястреба-2»? Вы на улицу давно выходили? У вас там в Матаре васабийских солдат больше, чем гражданского населения.
      – Это не просьба.
      Дядя Сэм на секунду замолчал.
      – Я сделаю, что смогу.
      – Мне это не очень подходит.
      – Придется довольствоваться малым.
      В этот момент Бобби сделал жест: заканчивай.
      – Время ноль один четыре пять, – сказал дядя Сэм. – То есть час сорок пять ночи. Я отправлю за вами наше «водное такси». Оно будет ждать в том же месте, где всегда. Этот Омар Шариф еще там? Передайте ему трубочку.
      Флоренс молча передала телефон Бобби. Он выслушал, выдавил несколько раз «ага» и нажал отбой.
      – Что-то не так, – сказал Бобби. – Уходим, время не ждет.
      – Ты рассказал ему про нас?
      – Что ты имеешь в виду?
      – Что мы с тобой спим.
      – Я… Ну, может быть. Пошли, это сейчас не важно.
      – Зачем ты ему сказал?
      – Потому что он спросил.
      – Когда ты ему сказал, что мы с тобой спим?
      –  Послетого, как мы начали этим заниматься. Фло, нам пора.
      – Зачем было говорить?
      – Да затем, что он спросил меня – лесбиты или нет. Слухи ходили. Он не знал, кому верить. Тогда он пытался вытащить тебя из страны, а ты не хотела – вот он и…
      – Решил, что я лесбиянка. Так ты из-за этого со мной переспал? Это тоже часть твоего задания? Ты у нас агент по наблюдению за сексуальной ориентацией?
      – Разумеется, нет. Черт тебя побери, Фло.
      – Не чертыхайся. Если уж кто-то и должен чертыхаться, так это я.
      – Фло, нам пора. У меня плохое предчувствие из-за этого звонка.
      – Я думала, нас собираются вывозить на подводной лодке.
      – Возможно. Может, соберешь пока свои вещи?
      Флоренс обиженно похватала свои пожитки, которые теперь состояли из пистолета, сотовых телефонов и ненавистной, пропахшей потом абайи.
      Они уселись в машину. Однако вместо того чтобы сразу уехать, Бобби сделал небольшой круг и остановился в двух кварталах от дома, так, чтобы ему было видно входную дверь.
      – Что ты делаешь?
      – Исключаю варианты.
      Бобби сполз на своем сиденье как можно ниже и наблюдал за домом при помощи маленького бинокля. Правая рука его лежала на рукоятке пистолета, заткнутого за пояс в складках тхобы.
      Спустя пятнадцать минут к дому с противоположной стороны подъехал легковой автомобиль. Из него вышли четыре человека. Все они были одеты в характерные тхобы мукфеллинов черных и синих цветов. Вместо привычных кнутов в руках у них были пистолеты. Бобби напряженно наблюдал за ними в бинокль.
      – Твою мать, – пробормотал он. – Чтоб их!
      – Мукфеллины?
      Он передал Флоренс бинокль.
      – Видишь того крепкого парня с усами впереди всех? Его зовут Анбар Тал. Он капитан службы безопасности матарских ВВС. Я сам его завербовал.
      – Значит, он… работает на ЦРУ?
      – Насколько мне известно.
      – А зачем тогда он приехал к нашему дому с этими людьми? И с оружием?
      Бобби снова посмотрел в бинокль.
      – Что-то мне подсказывает – они здесь не в качестве «Службы спасения».
      Он включил заднюю передачу и начал медленно отъезжать назад.
      Флоренс посмотрела в зеркальце и увидела, что сзади к ним приближаются еще какие-то люди в черно-синих тхобах. Бобби инстинктивно нажал на педаль газа.
      За спиной у них раздались два громких удара, и мужчины в тхобах, весьма недовольные этим, оказались на багажнике. В следующую секунду они, еще менее довольные, были уже на крыше, а потом – на асфальте перед машиной, прихрамывая и поддерживая друг друга.
      Автомобиль двигался задним ходом уже на скорости около пятидесяти километров в час. Через лобовое стекло Флоренс видела, как пять мукфеллинов, возглавляемых Анбаром Талом, бросились за ними, целясь из своих пистолетов. Флоренс хватило секунды, чтобы понять, что сейчас произойдет. В следующее мгновение первая пуля пробила лобовое стекло, обсыпав ее абайю стеклянными крошками. Сползая по сиденью, она услышала еще удары по стеклу, сопровождаемые матерным бормотанием с водительского кресла. Вслед за этим прозвучало еще несколько выстрелов, на сей раз более громких. Флоренс не сразу поняла, что это стрелял Бобби, который продолжал вести машину задним ходом и держал в левой руке пистолет.
      – Не отказался бы от помощи, – сказал он.
      Флоренс стреляла из пистолета только один раз в жизни, много лет назад, во время краткого тренировочного курса в Госдепартаменте. Хотя в последние несколько недель она довольно часто держала пистолет в руках, теперь, когда она сняла его с предохранителя и высунула руку в окно, он показался ей тяжелым и неуклюжим. Она закрыла глаза и выстрелила.
      Послышался громкий металлический звук, резкое шипение, и над капотом взмыла вертикальная струя пара. Флоренс прострелила радиатор автомобиля, на котором они пытались удрать.
      Бобби резко прокрутил руль и дернул ручной тормоз, разворачивая машину на сто восемьдесят градусов. Затем он переключил скорость и утопил педаль газа. Проблема состояла в том, что ни один двигатель внутреннего сгорания, какими бы блистательными инженерными умами из Германии он ни был спроектирован, не может работать эффективно или хотя бы достаточно долго, будучи пробитым пулей калибра девять миллиметров. Пар с шумом вырывался из дыры в капоте, напоминая водяную струю, испускаемую разъяренным китом.
      – Ты цела, Фло? Не ранена?
      – Со мной все хорошо, Бобби. О черт, я попала в машину.
      – Слушай внимательно. Сейчас я поверну вон за тот угол. Там я остановлюсь. Я хочу, чтобы ты вышла. О'кей? Итак, слушай меня: на курином рынке работает один человек. У него там палатка. Называется она «ЗамЗам Бест Чикенс». Поняла? Человека зовут Азул бен Халаам. Он работает на меня. Только на меня. Про него никому не известно – ни ЦРУ, ни дяде Сэму, ни лягушатникам – вообще никому. Он может посадить тебя на паром до… Черт! Давай! Давай! Ублюдок! Сукин кот!
      Бобби начал колотить по приборной доске в смутной и странной надежде на то, что конструкторы установили там какой-нибудь сенсор, и если по нему как следует врезать, то он отдаст бортовому компьютеру команду проигнорировать тот факт, что система охлаждения пробита 9-миллиметровой пулей. Увы, конструкторы проглядели такую фишку.
      – Я тебя не брошу, – сказала Флоренс.
      – Заткнись и слушай меня внимательно. Скажешь Азулу, что ты подруга Сайруса с Кипра. Поняла? Сайрус с острова Кипр. Он вывезет тебя из Матара на пароме в Пангибат. Поняла? Замзам. Азул. Сайрус с острова Кипр. Ты все поняла?
      Они повернули за угол. Бобби остановил машину. Улица, к счастью, кишела пешеходами, многие из которых останавливались, чтобы посмотреть на необычное зрелище – шипящий «мерседес».
      – Давай, Фло, прошу тебя, не заставляй меня умолять. Я для этого слишком стар.
      Флоренс открыла дверцу, чтобы выйти, но тут же захлопнула ее. Вынув пистолет, она повернулась и прицелилась через заднее стекло.
      – Поехали.
      – Черт тебя побери, женщина.
      – Рули давай.
      Бормоча проклятия, Бобби нажал на газ. Остатки жидкости в охладительной системе мгновенно испарились и со свистом ушли через дыру в капоте. Машина неуверенно тронулась с места.
      Глядя назад, Флоренс увидела, как из-за угла на большой скорости вылетел темный седан. Пешеходы бросились от него врассыпную.
      Флоренс покрепче сжала рукоять пистолета обеими руками и на этот раз глаза не закрывала. Первым выстрелом она разнесла заднее стекло, чтобы обеспечить себе хороший сектор обстрела. Прицелившись снова, она методично выпустила из обоймы все восемь пуль по ветровому стеклу мчавшегося за ними автомобиля. Машина завиляла из стороны в сторону, соскочила с проезжей части на тротуар и врезалась в стеклянную витрину кондитерского магазина.
      – Уже лучше, – пробормотал Бобби.
      Флоренс вынула из пистолета пустую обойму и запустила руку в свою сумку в поисках новой.
      Бобби свернул в узкую улицу. Свист и шипение прекратились. Индикатор температуры к этому моменту зашкалил в красную область. Этот факт и громкий стук под капотом красноречиво призывали к немедленной смене транспортного средства.
      Бобби нажал на тормоза. Они открыли дверцы и выскочили из машины. Из-за угла показался еще один автомобиль, похожий на тот, с которым расправилась Флоренс. Он мчался прямо на них. Флоренс увидела пистолеты, направленные в их сторону из всех четырех окон.
      Бобби открыл огонь. В лобовом стекле появились две дырки – одна напротив водителя, другая напротив пассажира. Машину резко повело вправо и швырнуло на фонарный столб, оторвав при этом целившуюся в них руку с пистолетом.
      Флоренс вскрикнула. Бобби подбежал к ней и потащил за собой. Они мчались по каким-то улочкам до тех пор, пока запыхавшийся Бобби не объявил наконец:
      – О'кей, теперь можно шагом.
      И они перешли на шаг – обычная матарская пара, неторопливо прогуливающаяся после убийства нескольких человек.
      Повсюду были слышны сирены. Где-то в небе недалеко от них двигался вертолет.
      – Ты в обморок падала когда-нибудь? – шепнул Бобби.
      – Нет.
      – Тогда давай.
      – Что?
      – В обморок падай, я тебе говорю.
      Флоренс рухнула на тротуар, стараясь не повредить себе коленные чашечки. Она понятия не имела, зачем это, однако послушно закрыла глаза.
      В следующую секунду она услышала чей-то мужской голос, по-арабски спрашивающий, что случилось.
      – Она беременна, – раздраженно сказал Бобби, великолепно имитируя отсутствие всякого сочувствия и нежности.
      – В ее положении нельзя разгуливать по улице, – сказал мужчина.
      – Думаешь, я не знаю? Я ей двенадцать раз сказал, и еще тринадцатый, но она же упрямая. Думает – если будет гулять, то родит мальчика.
      – Да услышит ее Всевышний. С ней все в порядке?
      – Мне кажется, у нее началось. Надо бы вызвать «скорую помощь».
      «Умница», – подумала Флоренс.
      – Хорошо, я сейчас вызову.
      – Аллах благоволит тем, кто помогает своему ближнему. Спасибо, брат.
      Пока этот человек разговаривал по своему сотовому телефону, Бобби склонился к Флоренс и шепнул:
      – Как это мне сразу в голову не пришло?
      Общественная инфраструктура в Матаре была хорошо отлажена. Машина «скорой помощи» приехала через несколько минут. Флоренс успела к ее приезду затолкать свою сумку под абайю, чтобы выглядеть беременной. Водитель и санитар положили ее на носилки, а затем в машину. Бобби запрыгнул туда же следом за ней.
      – В какую больницу? – спросил он санитаров.
      – Имени Черчилля… То есть имени короля Бисма. Ее переименовали.
      – Давайте быстрее, а то будете принимать роды прямо здесь.
      Когда санитар склонился над Флоренс, чтобы закатать ее одеяние и застегнуть нарукавник прибора для измерения кровяного давления, Бобби стукнул его по затылку рукояткой своего пистолета. Затем он подобрался к водителю и прижал пистолет к его шее, взведя для пущего драматизма курок.
      – Если хочешь жить, – сказал он, – поезжай в аэропорт. Если предпочитаешь умереть, то я могу сам сесть за руль.
      Водитель всхлипнул и начал умолять о пощаде.
      – Успокойся. Будешь делать, как я скажу, – все закончится хорошо.
      Водитель продолжал всхлипывать и причитать – у него семеро детей, и он единственный кормилец, и он пропустил сегодня утреннюю молитву, поэтому, если сейчас умрет, он никогда не увидит рая.
      Флоренс стянула с лежавшего без сознания санитара форменную куртку. Затем связала ему руки и заклеила рот лейкопластырем, которого в машине оказалось в избытке.
      – Не гони, – сказал Бобби водителю. – И сирену выключи.
      Водитель повиновался, все еще продолжая хныкать и причитать. Бобби сунул ему в руку рацию.
      – Скажи диспетчеру, чтобы соединил тебя с медицинской службой аэропорта. Больше ничего ему не говори, – он посильнее прижал ствол пистолета к шее водителя.
      Водитель сделал то, что ему было велено. Из рации раздался чей-то голос, и Бобби забрал ее у водителя.
      – Говорит доктор Мансур бен Халибиб, личный врач Фетиша аль-Зира, помощника имама Малика, да будет благословенно имя его. С кем я разговариваю?
      В голосе, который доносился из рации, мгновенно послышались интонации глубокого уважения:
      – Саиф аль-Утаби, ваше превосходительство, к вашим услугам.
      – Очень хорошо. Нам требуется немедленная эвакуация. У одной из жен имама тяжелая черепно-мозговая травма. Мы на пути к вам. Нам понадобится ваш самый быстрый лайнер с топливом до Каира.
      – Но я не получал разрешения на это, ваше превосходительство…
      – Я даю разрешение.
      – Но, ваше превосходительство…
      – Если жена имама умрет в «скорой помощи», я скажу ему, что это произошло из-за ваших ненужных вопросов!
      Вот вам преимущество тоталитарного строя: чем ниже в пищевой цепочке находится человек, тем сильнее проявляется его готовность услужить хозяину.
      – Мы все приготовим для вас, – сказал Саиф аль-Утаби.
      – Мы будем на месте через пятнадцать минут. Известите охрану у ворот, чтобы нас пропустили без промедления.
      – Да, ваше превосходительство.
      Водитель «скорой» посмотрел на Бобби круглыми от страха глазами.
      Дорога в аэропорт пролегала через пустыню. Бобби надел на себя куртку отключившегося санитара. Затем он приказал водителю остановиться у огромного плаката с рекламой игорных заведений в «Стране неверных», на котором мукфеллины понаписали всяких грубых слов. Флоренс держала водителя под прицелом, пока Бобби вытаскивал из машины санитара и укладывал его под плакатом.
      Вернувшись в машину, он проинструктировал водителя о дальнейших действиях и как можно мягче сообщил ему, что в данных обстоятельствах невыполнение этих инструкций приведет к быстрой встрече с Аллахом независимо от того – готов к ней водитель или нет.
      Флоренс выслушала все это и обратилась к Бобби по-французски, поскольку надеялась, что этот язык водитель не понимает.
      – У них же есть военные самолеты. Они нас собьют.
      – А что ты предлагаешь?
      – Может, поедем в посольство? Они обязаны нас принять.
      Бобби фыркнул:
      – Ну да, им просто не терпится нас увидеть. Даже если морпехи нас не пристрелят, даже если мы прорвемся через ворота – что потом? Провести остаток жизни в подвале, любуясь недовольными рожами посольских козлов? Нет уж, спасибо. Я лично за самолет с медицинскими опознавательными знаками.
      Флоренс пришлось согласиться.
      Они уже подъезжали к аэропорту. Флоренс нацепила на себя все медицинские штучки, какие смогла найти в машине: респираторную маску, нарукавник для измерения кровяного давления, трубки от капельниц и бинты. Затем она улеглась на носилки, надеясь сойти за жену имама с очень серьезной травмой головы. Бобби сел рядом с дрожащим водителем, еще раз напомнив ему, что в кармане куртки у него заряженный пистолет. После этого он протянул руку и включил сирену и мигалки, окрасив пустыню вокруг них красными, белыми и синими всполохами.
      У въезда в аэропорт был блокпост.
      – Не нервничай, просто лежи и молчи. Разговаривать буду я, – сказал Бобби.
      Машина остановилась. Путь ей преграждали солдаты с автоматами. Один из них жестом приказал водителю опустить стекло.
      – Куда едете?
      – Медицинская служба аэропорта, – ответил Бобби. – В чем проблема?
      – Вопросы здесь задаю я. Объявлена тревога.
      – Но нам срочно. Вы же сами видите.
      Задние двери машины распахнулись, и внутрь заглянули два солдата. Флоренс неподвижно лежала на носилках, крепко сжимая свой пистолет под абайей.
      – Кто это? – спросил солдат, стоявший рядом с окном водителя.
      – Жена имама, – ответил Бобби. – Его любимаяжена. Мы вывозим ее в Каир, – добавил он очень серьезно. – Она в критическом положении.
      Солдат нахмурился.
      – Нам ничего об этом не сообщали.
      – А мне-то какое дело? – сердито сказал Бобби. – Никто не планировал эту травму заранее! Хотите, чтобы имам лично вам позвонил?
      Солдат заколебался, а потом едва заметным и слегка презрительным движением головы показал, что можно проезжать. Задние двери «скорой» с грохотом захлопнулись. Солдат, который стоял перед машиной, отошел в сторону. «Скорая помощь» тронулась с места.
      – Я думала, у меня сердце выскочит, – пробормотала Флоренс.
      Водитель тоже был сам не свой. Бобби похлопал его по спине и заговорил дружелюбным тоном:
      – Ты справился, друг. Все хорошо. Еще несколько минут – и все закончится. А ты потом будешь рассказывать эту замечательную историю своей жене и своим де…
      В этот момент глаза водителя неожиданно укатились куда-то вверх, и он рухнул всем телом на руль. Машину швырнуло прямо навстречу огромному грузовику.
      Бобби схватился за руль и резко повернул его, чудом сумев избежать столкновения с грузовиком. Флоренс упала с носилок в кучу медицинских принадлежностей.
      – Какого черта!
      Бобби одновременно управлял машиной, тянулся левой ногой к тормозу и вытаскивал из-за руля потерявшего сознание водителя. Флоренс освободилась от опутавших ее трубок и решительно поползла в переднюю часть машины. «Скорая помощь» тем временем с треском проломила деревянный барьер и выскочила на встречную полосу. Теперь даже случайному наблюдателю было бы ясно, что с этой машиной не все в порядке.
      Неимоверным усилием Бобби сумел-таки столкнуть водителя с кресла на пол и втиснуться за руль, взяв на себя управление «скорой помощью», которая мчалась теперь прямо на бензовоз. Всполохи мигалки и вой сирены давали «скорой» некоторое преимущество. Движущийся навстречу транспорт уступал дорогу, съезжая на обочину. Однако вскоре послышались другие сирены. А когда Флоренс перебралась через тело водителя на пассажирское кресло, она услышала доносившиеся из рации сердитые голоса, которые обращались к водителю и требовали немедленно остановиться.
      – Держись! – сказал Бобби, выкручивая баранку и нажимая на тормоз.
      «Скорая» развернулась, однако неожиданно сильно накренилась и встала на два колеса. Несколько секунд, показавшихся им вечностью, она балансировала в таком положении, а потом чудесным образом опустилась на все четыре колеса.
      Теперь, по крайней мере, они двигались в правильном направлении, хотя к этому моменту ими заинтересовались уже несколько бронированных автомобилей с пулеметами на турелях.
      Бобби охарактеризовал явно ухудшающуюся ситуацию сухим и точным языком профессионала:
      – Нам трындец.
      Он свернул на эстакаду, перед которой возвышался плакат ТЕРМИНАЛ ОТЛЕТОВ. Машины с охраной все еще находились в нескольких сотнях метров позади, но расстояние это сокращалось очень быстро. Наступил вечер, и в аэропорту было людно. Перед терминалом стояло несколько десятков машин. Сотни пассажиров входили и выходили из здания.
      – Когда я приторможу, – заговорил Бобби, – сразу выпрыгивай. Затеряйся в толпе. Ты сможешь. И запомни «ЗамЗам Бест Чикенс». Азул. Сайрус…
      – … с острова Кипр. Да, Бобби, я знаю.
      – Вот и отлично.
      Он проехал к дальнему концу терминала и остановился, выключив сирену и мигалку.
      – Давай, Фло.
      – Я застряла.
      – Чего?
      – Нога застряла. Не могу выдернуть.
      Бобби потянулся к ней.
      – Нет, с этой стороны не достанешь, – сказала она. – Давай с другой. Быстро.
      Бобби открыл дверцу и начал обходить машину. В ту же секунду Флоренс прыгнула на водительское сиденье, дернула рычаг передач, и «скорая» с визгом рванула с места. В боковое зеркальце Флоренс еще успела заметить Бобби, стоявшего на тротуаре, а в следующую секунду мимо него уже пролетели военные и полицейские машины, которые продолжали мчаться за ней.
      Машины «скорой помощи» созданы для быстрой езды. Поэтому Флоренс неслась как угорелая, уводя преследователей от Бобби. Однако военные и полицейские машины тоже созданы для быстрой езды, поэтому очень скоро они сели ей на хвост. Судя по всему, они уже знали, что в машине нет никакой жены имама. Флоренс догадалась об этом, поскольку они начали стрелять. Низкие обводы кузова закрывали от пуль колеса, а толстый металлический щит за водительским креслом надежно укрывал саму Флоренс. Однако в дверной проем справа от нее пули влетали целыми стаями, пробивая лобовое стекло и покрывая его паутиной трещин.
      Флоренс лихорадочно анализировала ситуацию. Она понимала, что через несколько минут будет схвачена или мертва. Ее выволокут из машины – и что потом? Допрос. Пытки. Казнь. Васабийцы тоже, несомненно, не останутся в стороне. Им она нужна больше всего.
      Неожиданно Флоренс услышала шум над головой, а затем увидела вертолет. Он летел на одной скорости с ней, и притом очень низко. Она даже разглядела человека, который целился в нее из винтовки. Затем она посмотрела на спидометр. Сто шестьдесят. Флоренс приближалась к эстакаде, проходившей над шоссе. Все должно было закончиться через несколько секунд. Быстро и четко. И не худшим образом. Не самый, конечно, героический способ уйти, разбившись о бетонное основание эстакады, но зато так легче. Никто на нее не орет, никто не подключает к ней автомобильный аккумулятор, не отрубает голову, не забивает камнями.
      Флоренс перестроилась в левый ряд и до упора нажала на педаль газа. Внезапно она ощутила абсолютное спокойствие, поскольку наконец полностью контролировала собственную судьбу. Она вспомнила о Назре, с которой начались все эти события, – как она точно так же мчалась в автомобиле навстречу аварии. Флоренс опустила голову и направила автомобиль в основание эстакады. И вдруг услышала стон.
      Это был водитель. Она совершенно о нем забыла. Он смотрел на нее снизу вверх, в ужасе бормоча что-то и представляя собой жалкое зрелище. Однако Флоренс неожиданно вспомнила про его семерых детей. Если бы он промолчал о них. Если бы он был чуточку храбрее. Если бы держал себя в руках и… До эстакады оставалось всего несколько метров.
      Флоренс уклонилась от столкновения с бетонным основанием и промчалась под эстакадой.
      Вертолет продолжал кружить прямо над ней. Она снова увидела человека, выглядывавшего из боковой двери. Он целился в нее из винтовки.
      Тремя выстрелами он пробил двигатель. Лобовое стекло забросало маслом. Машина потеряла ход.
      Когда стрелок опустил винтовку, Флоренс успела разглядеть его светлые волосы и традиционно закатанные рукава французского десантника.
      «Да, – думала она, наблюдая за тем, как вооруженные люди окружают ее машину, – эти французы всегда были хорошими снайперами».

      Рик Ренард сидел в своем вашингтонском офисе, пытаясь убедить весьма тучного бывшего сенатора США, дважды провалившегося на президентских выборах, стать представителем сети специализированных центров по борьбе с лишним весом.
      Сенатор всем своим видом показывал, что это ниже его достоинства (и это отчасти было правдой), однако существовала и другая причина: он хотел больше денег. Ренард в свою очередь настаивал на том, что помочь жирным американцам сбросить излишки веса уже само по себе – замечательный и бескорыстный акт гуманизма, а если какой-нибудь выдающийся человек, посвятивший всю свою жизнь служению обществу, заработает при этом пару долларов, то кому же придет в голову возражать?
      В разгар этого затейливого танца в стиле Кабуки в кабинет вошел помощник Ренарда и, попросив прощения, вручил ему записку, в которой говорилось, что ему звонит Джордж и срочно просит ответить.
      Нет, это нельзя отложить. Да, это срочно, очень срочно.
      – Белый Дом, – сказал Рик сенатору, протягивая руку к телефону. – Вы не против?
      Сенатор прекрасно понимал, что никакой это не Белый дом, но ему льстило вранье Рика – не каждому доступны такие высоты. В Вашингтоне реальную высоту своего положения человек определяет по тому, насколько низко готовы перед ним склониться окружающие.
      – Нет, нет, разговаривайте.
      – Я слушаю, Карл, – сказал Рик в трубку.
      – Фьоренца! – выдохнул Джордж. – По-моему, ее схватили.
      – Черт! – выругался Ренард. – Твою мать!
      Сенатор посмотрел на него с большим интересом.
      – Я выясню, что смогу, – сказал Джордж. – Увидимся у тебя в офисе, как только я смогу выбраться отсюда. Даккетт заставил меня проверять какие-то заявления на визу восьмилетней давности. Козел!
      Рик положил трубку.
      – Все в порядке… в Белом доме? –напористо спросил сенатор.
      – О да. Ага. Вы же их знаете, – улыбнулся Рик. – Стоит их рейтингу упасть на один пункт, они тут же поднимают панику.
      Рик быстро выпроводил сенатора и приказал своему помощнику отменить все встречи. После этого он включил телевизор и щелкал каналами, параллельно ведя поиск в Интернете до тех пор, пока не появился Джордж. Собирать информацию ему теперь было непросто, поскольку злой на него Даккетт существенно понизил ему уровень доступа, однако у Джорджа еще оставались кое-какие друзья.
      Посольство США в Амо-Амасе прислало доклад о некой заварушке в районе Дисмалия – со стрельбой, с разбитыми машинами, а также с инцидентом в аэропорту. Специалисты посольства по простушке перехватили радиоболтовню матарских полицейских об эль имраа амрикийя(американке). Еще они перехватили переговоры на французском языке с боевым вертолетом, откуда запрашивалось – и потом было получено – разрешение открыть огонь по преследуемому автомобилю. Через полчаса после этого конвой из нескольких транспортных средств на большой скорости въехал в ворота военно-воздушной базы имени принца Вазба. После осуществленного Маликом переворота эту базу превратили в тюрьму для тех матарцев, которым хватило смелости высказать свои сомнения в том, что приход Малика к власти – величайшее событие в Матаре после принятия ислама. Неудивительно, что большинство заключенных были женщины.
      – Даккетт ушел к себе в кабинет с таким видом, как будто ему в задницу вцепился дракон с острова Комодо, – сказал Джордж, расхаживая взад и вперед. – Они схватили ее. Я в этом уверен.
      – Я пытался дозвониться кое-кому из прежних сотрудников ТВМатар, – мрачно сказал Ренард. – Но ничего не вышло. Просто бросают трубку. А один даже обозвал меня неверным. Господи, как я хочу вернуть старый добрый Матар!
      В этот момент вошел помощник Ренарда.
      – Вам звонит какой-то человек по имени Бобби.
      Рик и Джордж едва не стукнулись лбами, бросившись к телефону.
      – Бобби? С ней все в порядке? – спросил Рик.
      – Нет. Ее схватили. О'кей, слушайте меня внимательно, я не собираюсь долго разговаривать, потому что этот двуличный ублюдок дядя Сэм наверняка нас подслушивает. Ты меня слышишь, Сэм? Хорошо слышишь? Сначала ты говоришь нам, что организуешь эвакуацию на водном такси, а через десять минут Анбар Тал – мной, кстати, завербованный – заявляется, чтобы нас убить. Так вот, слушай меня внимательно: я скоро вернусь. Даже если мне придется плыть через океан, я приплыву, и, после того как я с тобой разберусь, ты будешь дышать жопой, а срать через уши. Ты меня понял?
      Ренард прикрыл телефонную трубку ладонью и шепнул Джорджу:
      – По-моему, он расстроен.
      – Ладно, – сказал Бобби. – В новостях об этом уже сообщили?
      – Нет, пока нет.
      – А Джордж там? Дай ему трубку. Джордж, что делают в Госдепе?
      – То, что умеют лучше всего. Ничего. Просто получили несколько депеш из Амо. Даккетт в любом случае ничего мне не расскажет. Бобби, что они с ней сделают?
      – Я не знаю, чувак. Передай трубку Ренарду. Рик, помнишь тот сотовый, который я тебе дал? Я еще сказал, чтобы ты оставил его в Вашингтоне. Он еще у тебя?
      – Ага. Думаю – да.
      – Отлично. Пользуйся им для связи со мной. В любое время. И начинай там у себя.
      – Начинать – что?
      – Ты же пиарщик.
      – Ну да, в принципе…
      – Так начинай крутиться, чувак. Крутись, пока не свалишься с ног. Эй, Джордж?