Поездка в Апокалипсис

Вы удивитесь, – сказал Энди, окидывая взглядом ряд искореженных машин, – но правильно разбить машину мало кто умеет.

До этого момента утро было довольно интересным. Началось все с показа слайдов, запечатлевших бренные останки немецких чиновников, итальянских политиков и американских дипломатов. Показ проходил в комнате без окон, на стенах которой красовались высказывания священного животного Организации освобождения Палестины Джорджа Хабаша, цитаты из боевого устава группы Баадера-Майнхофа[92], фото и автографы агентов ФБР в костюмах ниндзя, чертежи бомб и наклейка для бампера, гласившая «ВОЗЬМИ АВТОМАТ, ПОБЕДИ ДУКАКИСА».

Потом последовала лекция о том, как правильно крутить руль и жать на тормоза, – скорее всего, вы делаете это неправильно, – как «обходить препятствия» и «сворачивать с дороги» так, чтобы потом не пришлось вызывать «скорую». Полезные вещи. Не обязательно быть руководителем, которому только что сообщили счастливое известие о том, что ему предстоит возглавить представительство компании в Лиме (Перу), чтобы по достоинству оценить трехдневный «Курс безопасности для руководителя», организованный Би-эс-эр в Саммит-Пойнт (Западная Вирджиния), в двух часах езды от Вашингтона (округ Колумбия). Предположим, как сказал один из инструкторов, у вас на руках любимая женщина, она умрет, если ее не доставить в больницу через десять минут, а до больницы – двадцать? Вы научитесь, как это сделать. Вот как они говорят, эти инструкторы, многие из которых в прошлом – армейские сержанты: «Завтра я прочитаю первую лекцию на тему: „Как обнаружить слежку“, – вы будете в восторге».

В настоящий же момент мы должны были вот-вот врезаться в «бьюик-лё сабр» и протаранить «вольво»-универсал, и у меня было нехорошо в желудке. Энджел – клубок мускулов весом в сто пятьдесят фунтов, усы а-ля Сапата[93], две командировки во Вьетнам в составе 101-й бригады и уж бог знает сколько раз в составе подразделения «Дельта» – был нашим инструктором по столкновениям. Такая вот ситуация, говорил он: дорога делает поворот, а за ним путь преграждает машина, перед которой стоят двое парней с наведенными на вас пистолетами.

– Вы можете попытаться развернуться на месте передом или задом. А можете, – добавил он, изобразив улыбку и тем самым намекая, какой вариант предпочел бы он сам, – попытаться устроить им веселую жизнь.

Столкновения обладают возвратной силой – конечно, для вас это новость. Всю жизнь вы жали на тормоза, когда едущая перед вами машина останавливалась. Здесь вам подскажут, что нужно прицелиться правым или левым передним колесом в центр задней (как правило) оси означенной машины, перейти на первую скорость за полтора корпуса до столкновения, а затем нажать на акселератор и продолжать давить на него, чтобы вся энергия столкновения пришлась на впереди идущую машину, а не на вашу. Мы предоставим вам возможность проделать это дважды за три дня. Во второй раз вам понравится больше. В первый вы будете слишком озабочены тем, как бы не пробить лбом ветровое стекло, и пусть Энджел уверяет вас, что не пробьете, вы не особенно ему поверите.

Мои товарищи по курсу проявили врожденную способность идти на таран. С ходу просекли, в чем фишка. Один из них был сотрудником в офисе ревизора Министерства труда, так что отныне он смог бы прокатить министра труда по тернистой дороге, не сворачивая в сторону, от греха подальше. Я в жизни не слышал, чтобы наш министр труда могла отважиться на такой эксперимент, но кто я такой, чтобы отказывать очаровательной Линн Мартин или ее преемникам в этом утешении?

Остальные не только не оставили визиток, но и даже не назвались. Это были поджарые парни, пышущие здоровьем, коротко стриженные с «береттами» в карманах. Их ничуть не тронули фотографии погибших в автокатастрофах немецких капиталистов, а когда подходила моя очередь, и меня атаковывали из засады, для них было легче легкого убивать меня выстрелом в лоб, хотя потом они тактично извинялись: «Простите, что я вас убил. Вы бы видели свое лицо». Тьфу, гадость.

От Кельвина Фрая, который в то время был директором обучающих программ Би-эс-эр, я не смог добиться прямого ответа на вопрос о том, кто были те три веселых киллера, но я понял, что Би-эс-эр – это то место, куда для обучения навыкам экстремального вождения посылали своих людей всевозможные военные и правительственные организации, ЦРУ и т. д., и т. п. Американские чиновники здесь тоже встречаются, особенно те, кто получает из-за границы пухлые посылки с ярлычками, на которых написано: «ПРИВЕТ, МЕНЯ ЗОВУТ ДЖИМ. МОЯ КОМПАНИЯ С РАДОСТЬЮ ЗАПЛАТИТ КУЧУ АМЕРИКАНСКИХ ДОЛЛАРОВ В КАЧЕСТВЕ ВЫКУПА».

Существуют и другие школы подготовки для руководителей. Преимущество Би-эс-эр, – помимо того, что она имеет в своем распоряжении трек длиной в две мили, где действительно можно поддать газу, еще и в том, что именно там проходят тренинг все государственные чиновники. Инструкторы школы прошли проверку на благонадежность, следовательно, могут получать средства «на борьбу с терроризмом» от тех организаций, чьих сотрудников они обучают. Непроверенным клиентам секретную информацию они не выдают, хотя вся работа только на ней и строится.

Суть ключевой темы курса: как заставить плохих парней выбрать другую жертву. Чтобы добиться этого, нужно, разумеется, стать трудной мишенью. Каждый день ходите на работу другой дорогой, никогда не действуйте по системе, утром тратьте пять-шесть минут на то, чтобы проверить, не приделаны ли к вашему дворнику ртутный выключатель и брусок пластида; бронируйте по телефону столики в ресторане, куда вы якобы собираетесь пойти, и билеты на рейс, которым якобы собираетесь улететь, постоянно меняйте планы, а в последнюю минуту меняйте их еще раз.

– Если вам удастся заставить их выбрать другую жертву, – говорил Кэл на занятии по предотвращению нападений, – это будет ваш стопроцентный успех. Если же на вас все-таки нападут, ваши шансы выжить – процентов десять, не больше.

– Итак, предположим, я засуну вас в багажник, – сказал Брюс на занятии по безопасности транспортного средства, целью которого было научить нас обнаруживать заложенные в машину бомбы. – Что вы станете делать?

Чертовски хороший вопрос, Брюс, и черт меня подери, если я в тот момент знал, как на него ответить. Может, я задохнусь? Или наделаю в штаны? Брюс пошарил рукой в багажнике, где-то сбоку, и вытащил два проводка, идущих к электрическому замку. Перочинным ножом срезал изоляцию и соединил проводки, вызвав короткое замыкание. Замок, щелкнув, открылся. А если перочинного ножа нет?

– Действуйте зубами, – сказал Брюс. Лучше все же иметь при себе перочинный нож.

Мы нашли в машине полдюжины бомб: под капотом, на выхлопной трубе, под дворниками, под сиденьем, в подголовнике. И они продолжали «взрываться» прежде, чем мы успевали их обнаружить. В роли бомб выступали толстые десятидюймовые стержни, выкрашенные в красный цвет для сходства с тротиловыми шашками, а также куски пластилина, изображавшие пластид и прилепленные к ртутным выключателям, тепловым датчикам или старым пластмассовым будильникам, какие обычно берут в дорогу. Энджел прочитал целую лекцию о бомбах, продемонстрировав штук семнадцать совершенно разных устройств. Как только вы этому научитесь, говорил он, проверка машины будет занимать у вас не более пяти-шести минут, при этом вам понадобится только маленький фонарик мощностью в сорок тысяч свечей и кусок синтетической тесьмы в качестве щупа.

Каждый раз, представляя нам новую бомбу, Энджел говорил:

– Эта – моя любимая. Видите банку кока-колы на полу рядом с задним сиденьем? Поднимите ее, и следующим, что напишут о вас в газетах, будет пожелание не столкнуться со спутником на орбите.

Когда-нибудь слышали о «Светлячке»? Я воздержусь приводить здесь подробный рецепт, но изготовить его до смешного просто: заполните желатиновую капсулу кое-каким веществом, которое в домашнем хозяйстве всегда под рукой, и бросьте в бензобак. Вода на дне бензобака растворит желатин, вещество вступит в контакт с металлом, и возникнет искра, которая в свою очередь приведет к тому, что взорвавшаяся машина размажет вас по тротуару. Это показалось мне крайне весомым аргументом в пользу замков на пробке бензобака, но Энджел сказал, что «это защитит ваш бензобак только от честных людей». Что действительно следует делать, так это посыпать пробку, а заодно и дверные ручки, тальком. Если на следующее утро вам покажется, что тальк смазан, возьмите такси.

Энджел сказал, что когда в заграничных аэропортах ему случается брать машину напрокат, он разыгрывает «тупого американца»: никогда не забирает ее со стоянки сам, а заставляет водителя агентства подрулить к обочине, потом просит его поднять капот, показать ему запаску, щуп для измерения уровня масла, аккумулятор. Если водитель отказывается открыть капот, «бегите от этой машины куда глаза глядят». (Интересно, как к подобному сценарию отнесутся у стойки «Аренда машин по сходной цене» в международном аэропорту Лос-Анджелеса?)

Здесь автомобили, взятые напрокат, – притча во языцех. Парк Би-эс-эр состоит из подержанных патрульных «шевроле-каприс», специально оснащенных восьми-цилиндровыми двигателями в триста пятьдесят лошадиных сил, карбюраторами «Рочестер» с четырьмя жиклерами, газовыми амортизаторами «Билштайн», колесами, способными выдержать автогонки НА-СКАР, стабилизаторами поперечной устойчивости и хромированными молибденовыми колесными дисками. На случай, если наши собственные машины не столь хорошо оснащены, нам посоветовали дважды подумать, прежде чем, возвращаясь домой, совершать экстремальные маневры на подъездной аллее. (Речь идет о разворотах на сто восемьдесят градусов передом или задом на скорости около сорока миль в час. Названия этих разворотов обычно придумывают те, кто придумал, как их выполнять.) При этом Брюс осклабился и с блеском в голубых, как раскаленная сталь, глазах сказал:

– Зачем же еще, по-вашему, Господь изобрел прокат автомобилей?

После в высшей степени приятного часа разворотов на месте и выписывания зигзагов, когда мы размазывали покрышки по треку, словно мягкое масло, настало время преодолевать препятствия. В основном это были засады. Против нас использовались заряженные холостыми пистолеты двадцать второго калибра, а против продвинутых учащихся – двенадцатикалиберные: по словам Брюса, это «увеличивает стрессовый фактор». Когда меня дважды убили выстрелом в голову, мой стрессовый фактор в увеличении уже не нуждался. В чем он нуждался, так это в порции крепкой выпивки. Но до того момента, когда это желание могло осуществиться, еще предстояла погоня, во время которой мы гнали по треку со скоростью сто миль в час, а инструкторы поджимали сзади, оглушительно сигналили, виляли из стороны в сторону и подталкивали нас в заднее крыло. Вопреки тому, что показывают в кино, погоня на высокой скорости, скажут вам здесь, обычно заканчивается тем, что преследуемый разбивается – через две минуты или через две мили. После выполненного упражнения мы уже не спрашивали, почему. Но есть приемчики, научившись которым вы сможете ездить быстрее. Автогонку, по словам Брюса, выигрывает тот, кто быстрее других выходит из поворотов. Очень важно не спешить, когда входишь в поворот, а начав поворачивать, тут же отпустить тормоза.

– В этом и заключается разница между механиком и мастером своего дела, – подытожил Брюс.

На следующее утро у нас была лекция по обнаружению слежки, которую читал Энди, приветливый и по-мальчишески задорный парень двадцати семи лет от роду – за плечами у него были десять лет службы в морской пехоте, включая операции по линии Специального военного центра им. Джона Ф. Кеннеди, и, как мне кажется, подразделения «Дельта», самого элитного из элитных антитеррористических подразделений. (У меня такое чувство, что Би-эс-эр просто кишит бывшими специалистами «Дельты».) Он словом не обмолвился о своем жизненном опыте, разве что дал нам понять, что он был «практиком».

«Предсказуемость, – подчеркивал Энди, – это смертный грех. Однажды в Бейруте двух человек похитили во время их традиционной игры в гольф». (Неужели на свете не осталось ничего святого?) Он критически отзывался о бригадном генерале Дозье – том самом генерале армии США, которого «Красные бригады» похитили в Вероне в 1981 году.

– Он не был целью первой степени сложности, – говорил Энди. – И даже не второй. Он был целью третьестепенной. Самой простой. Каждое утро он выбегал на пробежку ровно в шесть, секунда в секунду.

Еще один пример – покушение на генерала Трухильо. Выстрел прогремел, когда тот, по обыкновению, шел на «тайное» свидание с любовницей. «Возможно, ваш начальник, – говорил Энди, – попытается скрыть от вас эту сторону своей жизни». Крайне неразумно. Если даже в глазах лакея вы не герой, то уж точно не стоит изображать героя перед телохранителем. Мне вспомнилась туманная ночь в Вашингтоне, когда мы с женой заметили члена кабинета министров, пробиравшегося по боковой улочке в направлении отеля. Этот человек, в чьем распоряжении была охрана почти президентского уровня, шел совершенно один. Он низко наклонил голову, избегая взглядов прохожих, и поднял воротник плаща. Хорошенькую задачку пришлось бы решать его пресс-секретарю, случись ему объяснять, каким образом его босс оказался в номере «Четырех сезонов» – весь в дырках от пуль, голый, плавающий в луже «Дом Периньона».

Часть лекции Энди, посвященная анализу маршрутов передвижения, предназначалась для шоферов и телохранителей. Восемьдесят процентов всех террористических актов происходят в «узком месте», и почти всегда – когда жертва едет на работу. Человеческий фактор снова нас подводит: мы всегда выбегаем из дому впритык, и на изменение утреннего маршрута не хватает времени.

Само собой, настоятельно рекомендуется избежать засады, но история знает только два случая, когда плохие парни отказались от преследования. (Эти террористы такие прилипчивые, просто как репейник.) И поскольку ваши шансы отделаться от них быстрее, чем за две минуты, или в пределах двухмильного образца не особенно высоки, вам понадобится заранее разработанный план. Проще говоря, нужно загодя выбрать, в какую сторону бежать.

В случае, если подобная неприятность произойдет с нами в арабской стране, Энди не советует скрываться в ближайшей мечети.

– Эти места имеют более высокое предназначение, – сказал он, растягивая слова, как любой уроженец Джорджии. – Вам самим захочется держаться от них подальше.

Он посоветовал направить машину в ближайший банк – в буквальном смысле, то есть через центральный вход. Плохо то, что «вас может пристрелить охрана, да и полицейские поизмываются вволю». Еще можно швырнуть булыжник в витрину ювелирного магазина – беспроигрышный способ привлечь внимание. Или бежать в «гущу толпы», например, в «начальную школу». («АМЕРИКАНСКИЙ ЧИНОВНИК СКРЫВАЕТСЯ ОТ ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЕЙ В ДЕТСКОМ САДУ. 17 ДЕТЕЙ ПОГИБЛИ!») Что касается криков о помощи, то, по его словам, лучше кричать «Пожар!», чем «Помогите!». Почему? «Потому что пожар касается всех».

Последний день курса мы ездили в фургоне по улицам расположенного поблизости Винчестера, штат Вирджиния, и пытались вычислить, кто нас «ведет». Вел нас, как нам казалось в приступе паранойи, каждый встречный: матери семейств за рулем «вольво»-универсалов; пожилые дамы (не думали же они, что мы совсем тупые и способны поверить, будто штуки, торчащие у них за ушами, это слуховые аппараты?); татуированные байкеры, привалившиеся к заборам и взиравшие на нас; отец с трехлетней дочуркой, паркующийся перед кабинетом педиатра, (ха! они что, за дураков нас держат?) – и каждый человек в каждой телефонной будке по ходу движения. Мы записали их приметы и время, когда их видели, именно так, как учил Энди, не упустив ни одной мелочи.

В обнаружении слежки есть кое-какие тонкости. Вот одна из них: дождитесь, когда загорится красный, рваните вперед и посмотрите, последует ли кто за вами (рассерженный коп не в счет). Если вы идете пешком, зайдите в ресторан, сделайте заказ, заплатите вперед, дав официанту щедрые чаевые, и рвите когти, оставив «наблюдателя» разбираться со счетом. Если дело происходит в Латинской Америке, попробуйте вот что: отправляйтесь в ближайший гей-бар, оставив своего «наблю-дателя»-мачо переминаться у входа, – вряд ли он рискнет следовать за вами, отбившись от десятка пылких подражателей Кармен.

Большинство из тех, кого мы убежденно считали своими преследователями, оказались «призраками» – то есть им не было до нас никакого дела. На третьем, последнем круге по городу Энди дал нам пару намеков на то, где наиболее вероятна засада. Быть наблюдателем – самая скучная работа на свете, терроризм для начинающих. Но это не значит, что ведущие слежку спят на ходу. Наоборот, они спят и видят, как бы продвинуться по террористической карьерной лестнице. Они – очень расторопные ребята. Генерал Хейг был под наблюдением целый месяц, прежде чем эксцентричные евро-террористы взорвали его машину на выезде из Монса, Бельгия, в 1979 году. Баскские сепаратисты три года планировали убийство испанского премьера Карреро Бьянко – оно свершилось-таки в 1973-м. (По чистой случайности сценарий оказался точной копией убийства народовольцами царя Александра II в 1881-м.) Уругвайские тупамарос, похитившие сэра Джеффри Джексона в 1971-м, практиковались на его машине. Слежка за двумя полковниками военной авиации США, убитыми в Тегеране в 1975-м, была организована настолько тщательно, что те, кто планировал преступление, нарисовали для себя следы на тротуаре там, где должно было произойти нападение.

Усилия должны совершаться с обеих сторон. После кровавого, но неудачного покушения на Мэгги Тэтчер в 1984-м, ИРА передала британскому правительству такое сообщение: «Вам удача нужна постоянно. Нам она нужна только один раз». Возможно, самым явным неудачником из выпускников Би-эс-эр стал подполковник ВМС США Уильям Хиггинс – он служил в миссии наблюдателей ООН в Ливане, когда его похитили, подвергли пыткам и, возможно, в конце концов повесили. Похитители, сидевшие в коричневом «вольво», прижали его джип «чероки» к обочине простейшим блокирующим маневром. Что бы отвлечь внимание начавших преследование израильских войск, террористы задействовали в зоне похищения пять коричневых «вольво».

Самым явным счастливчиком из выпускников Би-эс-эр, пожалуй, можно считать некого американского дипломата, который в 1988-м служил в посольстве США в Каире. Однажды днем он и еще один человек ехали по городу, когда их начал догонять «пежо»-седан. Три вещи в этом «пежо» вызвали подозрение. Во-первых, все в нем сидели слева. Во-вторых, все стекла были опущены (в машине с кондиционером, в Каире?). В-третьих, – и это было решающим, – в ушах водителя торчали затычки. (Скажите, какой смысл изображать глухих перед парой американских дипломатов?)

Дипломат и его пассажир пригнулись и рванули вперед. Нападающие открыли огонь из автоматов. Дипломат был ранен в шею, но не потерял голову. Он въехал на тротуар, где поджидал еще один террорист. И сделал именно то, чему учат здесь: вместо того чтобы тянуться за собственным пистолетом, используйте машину в качестве двадцатитонной пули. Это сработает. Террорист отпрыгнул в сторону, чтобы не превратиться в лепешку. И дипломат со своим товарищем удрали от преследователей – членов группировки, специализировавшейся на убийствах израильских дипломатов в Каире.

– Мы считаем этот случай провалом, – сказал Кэл, – потому что стремимся к тому, чтобы вообще избежать нападения.

Энди упомянул еще одно происшествие, когда женщина, выпускница курсов, "наехала на нападавшего и разрезала его надвое, потом развернулась на месте и убралась восвояси. Для меня это означало «успех». Однако инструктор заявил: «Нет, ей следовало держаться немного правее, когда она направляла на него автомобиль». У них высокая планка.

Когда мы приблизились к «узкому месту», то увидели, что сзади пристроилась машина – коричневый «вольво», как это ни странно. А в телефонной будке, выше по улице, стоит тот самый парень в гавайской рубашке, которого мы видели накануне на углу. А спереди едет тот самый белый четырехдверный седан. Он развернулся, блокируя дорогу. «Вольво» подпер нас с тыла.

– О'кэй, что мне делать? – спросил Энди.

– Тарань, – ответил один из сидевших сзади.

– Передом иди задом?

– Передом.

– Нет. Задом. Всегда тараньте задом, если у вас есть выбор.

Вдруг из-за тонированных стекол выглянула миловидная женщина, возможно, жена одного из инструкторов Би-эс-эр, и хорошенькая девчушка лет семи. Они наставили на нас палки и закричали «пиф-паф!». Парни на заднем сиденье сумели с честью выйти из положения. Они улыбнулись маме с дочкой и сделали «пиф-паф» указательными пальцами.

– Вы разгадали загадку, – сказал Энди своим курсантам. – В этом и заключается разница между теми, кому суждено выжить, и теми, кому не суждено.

Мачо познается в деле

Однажды вечером я сделал татуировку на внешнем ребре правой ладони; она гласила: «Пошел на х..!» Само собой, мне следует дать объяснения. Мне было восемнадцать, и я был пьян – не только от шести банок пива, которые в меня влили, чтобы облегчить боль от намного более затейливой (и смачной) татуировки, делавшейся на моем бицепсе, но и от возбуждения: я, молодой матрос торгового флота, впервые сошел на берег в чужеземном порту (это был Гонконг).

Но, логично спросите вы, почему именно эти слова? Чтобы подшутить над корабельным начальством. Это оскорбительное выражение, вытравленное на моем эпидермисе, красовалось на том месте, которое лучше всего видно тем, кто принимает парад. Уловили суть? Я тоже не уловил, когда, проснувшись, обнаружил три источника острой физической боли: голову, бицепс и кисть руки. К тому же карма припасла для меня подходящее испытание – в тот день мне пришлось драить грузовые лебедки: двенадцать часов на стоградусной жаре, и все это время моя свежеукрашенная рука мокла в керосине. Каждая буква горела непередаваемо.

Второй вопрос, возникающий в связи с этим актом юношеского идиотизма: «Зачем мужчины делают такие вещи?» Я не имею в виду: «Зачем мужчины делают татуировки из бранных слов?» Единственный известный мне пример подобной выходки – это персонаж Роберта Митчема из фильма 1955 года «Ночь охотника». (Как здорово иметь один и тот же отличительный признак со знаменитым маньяком-убийцей! Мне следовало бы вытатуировать у себя на лбу свастику и достичь еще большего сходства с Чарлзом Мэнсоом[94].) Нет, я имею в виду: «Почему некоторые мужчины строят из себя крутых?»

Одно из преимуществ того, что тебе больше не восемнадцать, в том, что можно вспоминать те времена, когда ты учился курить перед зеркалом, производил впечатление на девушек, разгоняясь на красный свет, перемеривал двадцать пар очков, чтобы найти похожие на те, что носит Пол Ньюман, разглагольствовал о топливных инжекторах и «магнумах-357», помахивая пивной бутылкой, и носил такие узкие джинсы, что они натирали тебе яйца. Да, одно из преимуществ того, что тебе сорок один и ты счастлив в браке, состоит в том, что ты понимаешь, до чего все это было смехотворно, – и смехотворно до сих пор.

Где-то между восемнадцатью и сорок одним я кое-что понял: тот, кто по-настоящему крут, никогда не разыгрывает крутого. Если только – это как с правилом никогда не показывать пистолет, если не собираешься из него стрелять, – он не собирается свою крутизну проявить, но и в этом случае шоу обычно заканчивается очень быстро.

После торгового флота я поступил в Йель, где очень мало кто изображал мачо. Вот интеллектуалов изображали, это да, а Тарзаны были не в чести. Это было начало семидесятых – Никсон, антивоенные демонстрации, движение в защиту прав женщин, Алан Олда[95], «homo sensitivus» – и любого, сделавшего хоть одну попытку сойти за крутого, подняли бы на смех и посоветовали бы ему записаться на ТМ (трансцендентальную медитацию, вы, поколение Икс, наверняка этого не знаете). И только устроившись работать редактором журнала в Нью-Йорке, я впервые повстречал воистину фальшивого крутого. Это был писатель. (Сюрприз!) Он носил зеркальные очки – они действительно походили на зеркала – и являлся к нам в контору, облачившись в куртку гоночной команды «Порше», сплошь покрытую нашивками и шевронами.