Стал бы Петрарка писать после этого свои сонеты? Не думаю. Так вот теперь вы видите, какими коварными методами действовали мои конкуренты, чтобы меня разорить. Я платил огромные неустойки. И в конце концов вынужден был ликвидировать "Вдохновение", потеряв при этом значительную часть денег. Но я не сдавался. Я думал, думал, думал... И, наконец, придумал как раз то, что мне было нужно. Я решил стать продавцом чужих воспоминаний. Не знаю, известно ли это вам, но в память одного человека можно искусственно ввести воспоминания другого человека. И носитель чужих воспоминаний всю жизнь будет уверен, что все, что он помнит, действительно было с ним лично. А теперь представьте себе, что у вас был миллион. Вы пьянствовали или неудачно играли на бирже, тратили деньги на женщин или, как я, занимались предпринимательством. Короче говоря, от вашего миллиона не осталось ничего, кроме приятных воспоминаний. Воспоминания очень интересные, но заплатить за них миллион дороговато, не правда ли? Ну, а если вы можете получить эти воспоминания всего за сто долларов? Всего за сто долларов всю жизнь вспоминать, как вы растранжирили миллион! Представляете? И вот я создал фирму под названием "У вас был миллион". Вы могли выбрать любое воспоминание о том, как потерпели крах. Вы могли без конца вспоминать разорившие вас вакханалии или азартные игры, государственные перевороты или национализацию ваших заводов. Причем моя фирма вводила воспоминания не придуманные, а подлинные. Мои агенты по всему миру искали свежеразорившихся миллионеров, и те за весьма и весьма солидное вознаграждение продавали фирме свои самые подробные, детальные воспоминания. Согласно договору первоисточники восстанавливали в памяти картины своей прошлой жизни, специальные аппараты фиксировали эти картины и. затем по мере спроса вводили их в память наших клиентов. Только за одни воспоминания я заплатил первоисточникам более ста тысяч. Но зато фирма "У вас был миллион" располагала большим количеством разнообразных воспоминаний, не вызывающих сомнения в их подлинности. Фирма гарантировала, что очищенные от тоски по прошлому воспоминания не будут портить настроения и не утратят своей прелести и свежести. Гарантия давалась на сто лет. Лица, желавшие избавиться от полученных в фирме воспоминания или поменять надоевшие воспоминания на новые, обслуживались вне очереди. Дела у фирмы шли отлично. От клиентов не было отбоя. Я уже собирался открывать филиалы в других городах и странах... Но тут... да, да... Тут появились конкуренты. На этот раз они действовали совсем нагло. Они не стали разыскивать разорившихся миллионеров и платить им за воспоминания бешеные деньги. Нет, конкурирующая фирма "Приятно вспомнить" находила моих клиентов и за гроши перезаписывала с их памяти те великолепные воспоминания, которые они получали в моей фирме. Фирме "Приятно вспомнить" не нужны были дорогие оригиналы, она довольствовалась дешевыми копиями. Но благодаря этому она могла затем торговать теми же воспоминаниями в пять раз дешевле, чем я. И все. И я разорился. На этот раз окончательно... А кстати, вы никогда не бывали в моей фирме? - В вашей? Нет, - сказал я и, не выдержав, расхохотался. Это было так неожиданно, что Рейдж Овер обиделся. Он даже оскорбился. - Я не нахожу в моей истории ничего смешного, - сухо сказал он и, натыкаясь на столики, пошел к выходу. - Вы знаете этого человека? - спросил я у старого официанта. - Конечно. Это Рейдж Овер. У него здесь неподалеку табачная лавочка. - Давно? - Да, пожалуй, лет тридцать. Эту лавочку ему оставил его отец. Кафе закрывали. На улице моросил дождь. Из-за Рейджа Овера я не успел сегодня напиться до вдохновенной веры в себя. И откуда мог знать этот бедняга из табачной лавочки, что он весь вечер рассказывал мне мои собственные воспоминания, которые я продал разорившим меня конкурентам! В виде исключения они заплатили мне за них столько же, сколько я сам когда-то платил бывшим миллионерам. Конкурентам было очень приятно купить у меня мой последний товар. А впрочем... Впрочем, может быть, я и сам живу чьими-то чужими воспоминаниями. Кто знает!..
      РОБНИКИ
      Заседание ученого совета окончилось поздно вечером, и теперь старый профессор медленно шел по тихим институтским коридорам. Кое-где в лабораториях еще горел свет, и за матовыми стеклами мелькали тени студентов и роботов. В сущности, вся жизнь старого профессора прошла в этом здании. Учился, преподавал, затем стал директором... Наверное, когда-нибудь институт станет носить его имя, но профессор надеялся, что это случится не так скоро... Он шел и думал о том споре, который опять разгорелся на ученом совете. Спор этот возникал не в первый раз, и, по-видимому, кто прав и является ли то, что происходит сейчас со студентами всего лишь модным увлечением или это нечто более серьезное, могло решить только время. Профессору очень хотелось, чтобы это было просто очередной причудой. Трудно сказать, когда и как это началось. Примерно лет пять назад. Вначале это нелепое стремление студентов во всем походить на роботов только смешило и раздражало. Молодые люди, называющие себя робниками, стали говорить о себе, как о кибернетических устройствах: "Сегодня я запрограммирован делать то-то и то-то", "Эта книга ввела в меня примерно столько-то единиц новой информации..." Потом они научились подражать походке и угловатым движениям роботов, приучились смотреть не мигая, каким-то отсутствующим взглядом, и лица их стали так же невыразительны и бесстрастны, как плоские лица роботов. Конечно, любая новая мода всегда кого-то раздражает. Профессор хорошо помнил, как лет пятьдесят назад молодые ребята, и он в том числе, подражая битникам, начали отпускать бородки и бороды. А до этого в моде были прически а-ля Тарзан. А теперь, принято сбривать растительность и на лице и на голове, потому что у роботов, видите ли, нет волос. Но не это тревожило профессора. Теперь считалось по меньшей мере старомодным веселиться и грустить, смеяться и плакать; проявление каких бы то ни было чувств настоящие робники объявляли дурным тоном. - В наш век, - говорили они, - когда мы в состоянии смоделировать любую эмоцию и разложить лабораторным путем на составные части любое чувство, до смешного несовременны и нерациональны сантименты. А прослыть несовременным или нерационально мыслящим - на это не осмелился бы ни один робник. Всеми поступками робников руководил разум. Нет, впрочем, не разум, а что-то гораздо менее значительное - рассудок, рассудочность, рассудительность. Робники хорошо учились, потому что это было разумно. Робники не пропускали лекций, потому что это было бы неразумным. Раз в две недели, по субботам, робники устраивали вечеринки, пили, танцевали и, разбившись на пары, уединялись. Мозгам, этой несовершенной аппаратуре, нужен был отдых. Робники интересовались только наукой, потому что это было современно. Логика и математика. Будем как роботы! Так что это - мода или нечто пострашней? И если это только мода, то почему она так долго держится?.. - Я не могу без тебя, понимаешь, не могу! - услыхал вдруг профессор чей-то взволнованный голос. - Когда тебя нет, я думаю о тебе, и мне становится радостно, как только я вспомню, что мы встретимся. Я не знаю, как назвать свое состояние. Мне и грустно и хорошо оттого, что грустно. Ты понимаешь, о чем я говорю? - Конечно, милый... "Э, нет, - обрадованно подумал профессор, - есть еще настоящие чувства и настоящие люди!" И это наполнило его такой благодарностью к тем, чей разговор он нечаянно подслушал, что он не удержался и заглянул в лабораторию, из которой доносились голоса. В лаборатории никого не было, кроме двух роботов. Старый профессор покачал головой и закрыл дверь. Он совсем забыл об этой распространившейся среди роботов дурацкой моде: роботы старались подражать теперь всем человеческим слабостям.
      ПЯТАЯ СЛЕВА...
      I
      Координатор третьего ранга Эйби Си прибыл в ставку последним. Корабли других координаторов уже стояли на космодроме. И в этом не было ничего удивительного: планета Уна, где работал Эйби, была самой отдаленной, а приказ явиться к Главному пришел совершенно неожиданно. Откровенно говоря, координатор не любил и опасался всяких внеочередных вызовов. Каждый раз он ждал серьезных неприятностей. И хотя все пока обходилось, для опасений основания были. Да и пять месяцев в пути тоже небольшая радость. Правда, почти весь полет координатор проводил в состоянии искусственного анабиоза. Но этот анабиоз, который любой другой астронавт переносил без всяких последствий, для Эйби неизменно кончался простудой. Вот и сейчас он не переставал чихать весь путь от космодрома до штаба. Нет, координатор не жалел, что его планета находилась так далеко от Центра. По крайней мере это избавляло его от проклятых инспекций. Да и сам Главный последний раз посетил Уну лет полтораста назад. Но, постоянно живя на отшибе, Эйби Си почти не продвигался по службе и, несмотря на двухсотлетний стаж, все еще ходил в третьем ранге. А какие-то столетние щенки успевали за это время отхватить второй ранг и подбирались к первому. Впрочем, нельзя сказать, что Эйби Си был на плохом счету у начальства. Многие даже удивлялись, почему он не хлопочет о повышении. Но он-то знал почему и мечтал только об одном: чтобы ничего не случилось. А случиться могло все... Прилетая в ставку, Эйби чувствовал себя неловким провинциалом. Встречаясь с младшими по чину щеголеватыми штабистами, он первым отдавал честь. Расшитый золотом мундир, придававший другим координаторам такой подтянутый и гордый вид, на нем почему-то выглядел помятой домашней курткой. Впрочем, может быть, ему это только казалось... Обычно до начала совещания он успевал со всеми переговорить и узнать последние новости; выяснить, зачем их собрал Главный; уточнить, какое у Главного настроение: разобраться, откуда дует ветер; убедиться, нет ли каких-нибудь новых веяний, - короче говоря, войти в курс. Но на этот раз времени для выяснения обстановки не оставалось. Когда Эйби Си приехал в штаб и вошел в квадратный зал, где обычно происходили совещания, координаторы уже сидели вдоль стен (каждый на соответствующем его рангу месте) и в полном молчании ожидали Главного. Едва Эйби успел занять свое постоянное место и громко чихнуть, появился Главный Координатор Дабл Ю. Присутствующие вскочили и согласно уставу три раза дружно хлопнули в ладоши. Дабл Ю небрежно хлопнул в ответ и устало опустился в кресло, после чего расселись и все остальные. - Господа координаторы, - тихо сказал Главный, - мне очень жаль, что пришлось оторвать вас от работы. Как вы, вероятно, успели убедиться, я не любитель ненужных совещаний. Только крайне неприятное происшествие заставило меня срочно вызвать вас всех в ставку. Я бы даже назвал это не происшествием, а событием или, если хотите, скандалом в космическом масштабе! Координаторы согласно закачали головами. По-видимому, все, кроме Эйби Си, были уже в курсе. И Эйби, недоумевая, тоже на всякий случай сокрушенно покачал головой и чихнул. Все посмотрели в его сторону. И тут ему стало страшно. "Неужели узнали?" - тоскливо подумал он. - Операция, которую мы проводим в этом районе галактики, - продолжал Главный, - самая грандиозная изо всех космических операций, когда-либо проводившихся нашей родной планетой Озой. Согласно уставу при упоминании Озы координаторы дружно вздохнули, что должно было свидетельствовать о любви к далекой родине. - Но хочу напомнить, что эта самая смелая операция также и самая дорогостоящая. Не один секстильон мерок вложили озияне в это дело и не первую сотню лет ждут, когда, наконец, за расходами последуют доходы. А это, как известно, произойдет только тогда, когда обитатели вверенных нам планет смогут покупать наши товары. Двести лет мы делали все, чтобы ускорить развитие наших подопечных. И теперь, когда аборигены одной из планет - я имею в виду Микс - оказались у нашей заветной цели и вот-вот должны были начать приносить доходы, именно теперь по недосмотру координатора на планете вспыхнула бактериологическая война, в результате которой пропала и их цивилизация и наши капиталовложения. Причем вирус, уничтоживший на Миксе все живое, настолько устойчив и опасен, что даже мы не можем без риска для жизни опуститься на эту планету. Микс потерян для нас навсегда. Вот, господа, что доложил мне ответственный за эту катастрофу координатор первого ранга Эксвай Зет. Эйби Си с облегчением откинулся на спинку кресла. Это было не то известие, которого он больше всего боялся. В первый раз за все время он решился поднять глаза. Но, увидев мрачные лица обычно самоуверенных и бесстрастных координаторов, он понял, что эта неприятность обязательно повлечет за собой другие, и тоскливое предчувствие снова овладело координатором третьего ранга.
      II
      Триста лет назад, когда Эйби Си был еще студентом, космическая разведка Озы обнаружила на самом краю галактики пятнадцать планет, населенных разумными существами. Планеты располагались в трех смежных звездных системах, а их обитатели, как и жители Озы, были гуманоидами, но находились в начальной стадии развития. Ученые Озы, внимательно изучив доклад космической разведки, заявили, что вновь открытые гуманоиды развиваются чрезвычайно быстро и уже через восемьсот-девятьсот лет с наиболее развитыми цивилизациями можно будет установить контакты. А спустя двадцать-тридцать тысячелетий, глядишь, и остальные цивилизации станут вполне коммуникабельны. Вот тут-то Президент Озы - Джи Эйч - и выдвинул свою фантастическую идею. - Обитатели далеких планет являются не только нашими младшими братьями по разуму, которым мы обязаны помочь. Они являются также потенциальными покупателями наших товаров. И чем скорее они превратятся из потенциальных покупателей в реальных, тем лучше будет и для нас и для них. А достичь этого можно только одним способом: мы должны искусственно ускорить развитие наших младших братьев и тем самым помочь прогрессу. Незаметно для опекаемых мы станем оберегать их от ошибок. Мы не дадим им тратить время на долгие поиски и будем исподволь подсказывать готовые ответы. Никаких поисков - только находки! Никаких ошибочных теорий и гипотез - только проверенные временем истины! Эту идею Президент изложил в своем послании высшим органам Озы - Сенату и Парламенту. Незадолго до этого по предложению того же Президента консервативный Парламент был пополнен прогрессивно настроенной молодежью. Поэтому Законопроект о помощи младшим братьям Парламент принял почти единогласно. В Сенате же произошел раскол, разделивший сенаторов на лиловых, выступавших за проект, и сиреневых, голосовавших против. Однако лиловые победили. И в дальнейшем сиреневые всегда находились в оппозиции ко всему исходившему от лиловых. В течение двадцати лет после принятия закона были написаны подробнейшие инструкции, предписания, установки и рекомендации, касающиеся работы космической экспедиции в целом. Затем были разработаны детальные расписания и календарные графики ускорения процесса исторического развития для каждой планеты в отдельности. Все вместе составляло многотомный Сборник Основных Правил (СОП) и еще более обширный Сборник Исключений Из Правил (СИИП)* Потом сформировали по числу опекаемых планет пятнадцать отрядов (по две тысячи обучителей в отряде), прикрепили к отрядам начальников-координаторов, подчинявшихся одному Главному Координатору. И вот уже космическая экспедиция, прибыв к месту назначения, начала действовать. У каждого отряда была своя висевшая высоко над планетой космическая станция, корабль для межзвездных полетов и дюжина небольших ракетопланов, поддерживавших сообщение между станцией и планетой. Обучители, рассеявшись по планете, подсказывали туземцам всевозможные прогрессивные идеи. А так как младшие братья не должны были подозревать, что их насильно цивилизуют, обучителям приходилось притворяться местными жителями, жить в пещерах, терпеть ужасные бытовые условия и работать в обстановке строжайшей конспирации. На более развитых планетах жить было легче, а маскироваться трудней. И не один обучитель стал жертвой собственной неосторожности. Идеи следовало подсказывать только в той последовательности, которую предписывали СОП и СИИП. А всякая самодеятельность, прикрывавшаяся именем инициативы, не одобрялась, ибо составители Основных Правил (а составляли их главным образом электронные аппараты) лучше знали, как нужно действовать в том или ином случае. Ежегодно координаторы отправляли подробные отчеты Главному Координатору, пересылавшему эти отчеты на Озу. А раз в десять лет начальники отрядов собирались в ставке, где лично докладывали о достижениях и неудачах. Как выяснилось в первое же столетие, одни цивилизации поддавались ускоренному развитию легче, другие - трудней. Например, планета Микс по науке и технике сначала занимала только пятое место. Но затем благодаря усилиям обучителей и координатора Эксвай Зета миксиане резко набрали темп и за сто лет обогнали все другие планеты, опередив сроки календарного графика ускоренного развития почти на полтора столетия. Опекавший эту планету координатор Эксвай Зет, естественно, считался лучшим координатором. Благодаря его успехам сиреневая оппозиция на Озе присмирела, и даже отдельные неудачи на некоторых других планетах не могли поколебать лиловых. Авторитет координатора был так велик, что однажды Эксвай просто-напросто выгнал прилетевшую с Озы инспекцию. И после того как такая неслыханная выходка сошла ему с рук, никто не рисковал прилетать на Микс без приглашения. Но зато Эксвай Зет поклялся, что Микс будет первой планетой, с которой удастся установить торговые отношения. И все понимали: такая победа окончательно доконает сиреневых. Эксвай докладывал, что, по сведениям обучителей, миксиане уже знают о существовании других населенных миров и совсем не прочь установить с ними связь. В последний раз Эксвай сообщил, что первая официальная встреча с миксианами произойдет через каких-нибудь десять лет, а торговый договор будет подписан через пятнадцать. На подписание договора он приглашал всех своих коллег и большую делегацию с Озы. Но Главный настойчиво попросил координатора ускорить события хотя бы в два раза, и Эксвай Зет вынужден был согласиться. До вновь намеченного срока оставалось всего четыре года. И вдруг такая неприятность - война!..
      III
      - Координатор Эксвай Зет, я жду ваших объяснений! - мрачно проговорил Главный. Координатор первого ранга встал и, глядя куда-то в угол, неторопливо выбирая слова, ответил: - На вверенной мне планете Микс действительно произошла непоправимая катастрофа. Поскольку эта планета находилась под моей опекой, я отвечаю за погибшую цивилизацию и готов понести любое наказание. Но в то же время считаю необходимым заявить, что не считаю себя виновным, ибо не нарушал ни Основных Правил, ни Исключений. - То есть как это вы не чувствуете себя виновным? - встрепенулся Главный. - Хорошенькое дело! А кто научил миксиан делать ядерные бомбы? Я, что ли? - Никто их не учил. Они сами научились. - Вот как? - Да, именно так. Согласно 10253-му и 12547-му параграфам СОП мои обучители подсказали миксианам основы ядерной физики и квантовой механики. А потом мы и оглянуться не успели, как у миксиан появились бомбы. - Во-первых, надо успевать оглядываться - это ваша прямая обязанность! А во-вторых, почему вы эти бомбы не изъяли? - Потому что параграф 1121-й запрещает нам выдавать свое присутствие. И разрешите напомнить, что в докладной записке за номером 217342/343 я информировал вас о появлении на планете бактериологического оружия. Я также сообщал вам, что из-за невероятно ускоренного развития техники миксиане не успевают осмыслить происходящего и воинственные инстинкты у них сильнее инстинкта самосохранения. Учитывая вышеизложенное, я спрашивал, не стоит ли на время искусственно притормозить прогресс, как разрешается 668-м исключением из 123-го правила. На это вы совершенно справедливо заметили, что согласно 6699-му параграфу данное исключение становится правилом только после соответствующего решения Сената. А обратиться в Сенат мы не можем, потому что подобная просьба была бы на руку сиреневым, по-прежнему выступающим против нашей экспедиции! Координатор, как всегда, говорил обстоятельно и гладко. Эйби Си даже позавидовал его выдержке. Случись с ним такая история, он стал бы заикаться, мямлить и плести бог знает что. А впрочем, может, он, Эйби, находится в еще худшем положении. Во всяком. случае, в более унизительном и жалком, хоть этого никто до поры до времени не знает. - Да, именно так я ответил на ваш запрос, - подтвердил Главный. - Мы и без этого достаточно помогали сиреневым. Вспомните хотя бы позорный случай на Люксе. Все шло по графику. Научили туземцев полезным ремеслам и наукам. Подняли на небывалую высоту искусство. Расцветай - не хочу! А дальше? Дальше почили на лаврах и прозевали, как на Люксе наступило мрачное средневековье. Пока спохватились, люксиане опустились так, что потом пришлось черт знает сколько времени тратить на возрождение! Что это, если не плоды безответственности и халатности?! Подобный случай действительно имел место лет сто назад. Но Главный не упускал возможности напомнить об этом курьезном событии. И каждый раз говорил так, будто оно произошло только вчера.
      Далее шеф припомнил еще несколько подобных хрестоматийных примеров. А Эйби, всем своим видом демонстрируя необычайный интерес к этим набившим оскомину рассказам, стал от скуки рассматривать висевшие напротив него картины. Картин в этом зале было штук двадцать. Но с того места, где сидел Эйби, можно было, не поворачивая головы, увидеть только пять из них. Двести лет во время очередных и внеочередных совещаний в ставке Эйби сидел на одном и том же соответствующем его рангу месте. Двести лет он видел на противоположной стене одни и те же полотна, посвященные определенным историческим вехам в идеально правильно развивающемся обществе. Работая над этими произведениями, художники, по-видимому, черпали конкретные знания и вдохновлялись соответствующими параграфами СОП и СИИП. Поэтому полотна отличались глубиной и точностью вышеупомянутых документов. На первой картине слева - пещерные жители, сидя у костра, с аппетитом уписывали какого-то доисторического зверя. На второй - избранный общиною пастух стерег, опершись на посох, тучное стадо свежезавитых овечек. Третья картина посвящалась трудовым будням древних творцов бронзового оружия. На четвертой маленькие смуглые люди возводили огромные пирамиды. А пятая картина красочно изображала рабовладельческий строй в полном расцвете. Вот эту картину Эйби с удовольствием бы вынул из рамы, разрезал на мелкие куски и сжег, а пепел развеял по ветру! Каждую ночь он видел ее во сне и каждый день вспоминал наяву. Ведь согласно календарному графику ускорения на его планете Уне рабовладельческий строй должен был как раз достигнуть наивысшей точки. Ученым и философам полагалось уже сделать ряд великих открытий. А на месте древних патриархальных поселений надлежало вырасти богатым, шумным городам. И согласно отчетам Эйби Си дела на Уне обстояли именно так, как, предписывалось календарным графиком ускорения. Были и города, и ученые, и открытия, и расцвет! Все было! Но, увы, только в отчетах. Невежественные обитатели Уны не признавали никаких ускоренных темпов развития и даже не думали расставаться с милым их сердцу матриархатом. А тех, которые предлагали какие-нибудь новшества, младшие братья по разуму сбрасывали с высокой скалы в море. Этот обряд служил для не избалованных массовыми зрелищами туземцев развлечением, а для любителей новшеств являлся поучительным предостережением. И две тысячи обучителей из отряда Эйби едва-едва уговорили унян перейти от матриархата к патриархату. Да и то не было никакой уверенности в том, что при первых же неудачах в реорганизованном обществе туземцы не вернутся к привычному образу жизни. Координатор совершенно не представлял, что ему делать с неподатливыми, трудновоспитуемыми туземцами. Конечно, лет сто пятьдесят назад он еще мог бы честно доложить Главному, что Уна - безнадежная планета. Но Основные Правила гласили, что нет плохих планет, а есть плохие координаторы. И в результате честного признания Эйби Си, несомненно, лишился бы своей высокой должности. Нет, на это у него просто не хватало мужества. И он составлял благополучные отчеты, в которых развитие общества на Уне шло в полном соответствии с СОП и, чтобы не вызывать подозрений, то чуть-чуть опережало календарный график ускорения, то немного отставало от него. А для пущей достоверности координатор щедро разбрасывал по страницам отчетов выдуманные им характерные детали и трогательные подробности из жизни своих подопечных. Более ста лет Эйби Си составлял обширные отчеты, свидетельствовавшие о том, что он обладал незаурядным воображением и мог бы стать неплохим писателем-фантастом. Литературную отточенность и завершенность его отчетов неоднократно ставили даже в пример другим координаторам. И хоть Эйби не знал об этом, на Озе его докладные записки пользовались большой популярностью в кругах ученых-историков. Но чем больше Эйби Си хвалили, тем хуже он себя чувствовал и, ежедневно ожидая разоблачения и скандала, продолжал свою аферу. В глубине души он даже хотел, чтобы скандал разразился поскорей, и в то же время делал все для отдаления неизбежной развязки. Занятый своими печальными мыслями, Эйби почти не слушал Главного. Время от времени он улавливал отдельные фразы и машинально отмечал, что шеф все еще продолжает приводить исторические примеры нерадивости координаторов и их подчиненных. Но вдруг он услыхал то, что сразу заставило его насторожиться. - Как и следовало ожидать, после происшествия на Миксе, - сказал Главный, - к нам вылетела чрезвычайная комиссия Сената. Сиреневая оппозиция снова подняла голову, и я уверен, что комиссия не ограничится расследованием миксианского скандала. Думаю, члены комиссии посетят на сей раз все, даже самые отдаленные, объекты нашей экспедиции. Считаю своим долгом, господа координаторы, предупредить вас об этом и надеюсь, на вверенных вам планетах все будет в порядке! "Вот оно! - похолодел Эйби и громко чихнул. - Что же делать, боже мой? Что делать?" Ему показалось, что Главный смотрит прямо на него. И Эйби Си, боясь встретиться с ним взглядом, снова уставился на исторические полотна.
      IV
      Все последующие годы координатор третьего ранга внимательно следил за передвижениями сенатской комиссии. А она, перелетая с объекта на объект, все приближалась, приближалась, и настал день, когда сенаторы, сопровождаемые Главным Координатором Дабл Ю, прибыли на космическую станцию Уны. Эйби сделал подробный отчет, посвященный обстановке на планете, а сенаторы с интересом посматривали на автора нашумевших докладных записок. Он все еще надеялся, что комиссия удовольствуется его докладом. Но не тут-то было. Несмотря на усталость, сенаторы захотели собственными глазами увидеть то, что координатор так занимательно описывал в своих ежегодных отчетах. И Эйби Си вынужден был сдаться. Под покровом ночи комиссия в ракетоплане бесшумно опустилась на планету. А когда взошло солнце, сенаторы увидели невдалеке высокие стены сказочного беломраморного города. - Что это?! - воскликнули зачарованные члены комиссии. - Онна, - просто ответил координатор, - главный город того рабовладельческого государства, о котором я имел честь вам докладывать. Пойдемте! И, смешавшись с толпой странников (благо координатор одел сенаторов так, чтобы они не отличались от местных жителей), члены комиссии подошли к крепостным воротам. В воротах, поигрывая мощными бицепсами, стояли рослые полуобнаженные воины. Они опирались на мечи и внимательно оглядывали прохожих. Благополучно миновав охрану, сенаторы очутились на вымощенных каменными плитами оживленных улицах шумного города. Богатые дворцы и общественные здания, мимо которых проходили члены комиссии, были украшены многочисленными колоннами, статуями и скульптурными группами. По улицам не спеша двигались одетые в белоснежные хитоны горожане, обсуждая последние гладиаторские бои и непрерывно растущие цены на рабов. В тени портиков пожилые ученые мужи вели неторопливые беседы со своими верными учениками. Под деревом сидел слепец и, аккомпанируя себе на кифаре (или другом щипковом инструменте), звучным голосом пел длинную-предлинную песню. - О чем он поет? - поинтересовались сенаторы. - О странствиях какого-то местного героя, - ответил, прислушавшись, координатор и уважительно добавил: - Эпос! Чернокожие рабы пронесли в открытом паланкине свою госпожу... Прогрохотала колесница... Странного вида растрепанный горожанин выскочил из-за угла. С воплем "Эврика!" он подбежал к членам комиссии и стал, размахивая руками, что-то возбужденно выкрикивать. - Он говорит, - перевел координатор, - что десять минут назад открыл новый закон. Тело, говорит он, погруженное в воду, теряет в своем весе столько, сколько весит вытесненная им жидкость. Молодец! Хороший закон открыл! похвалил горожанина Эйби Си и погладил его по голове. Великий ученый молодцевато щелкнул сандалиями и, снова закричав "Эврика!", побежал дальше. - Грандиозно! - сказали сенаторы. То, что они увидели на Уне, превзошло их ожидания. И только Главного Координатора неотступно преследовало странное чувство, что он уже все это видел. И не раз. Но где и когда? Они поднимались в гору, и Главный почему-то подумал, что сейчас они увидят море и. белые паруса кораблей. И когда действительно вдали показался порт и корабли, Дабл Ю как-то странно посмотрел на Эйби.
      V
      А поздно ночью, когда усталые члены комиссии вернулись на космическую станцию и легли спать, Главный Координатор вызвал к себе Эйби. - Я хочу задать вам, координатор, три вопроса и затем сообщить приятную новость. Первый вопрос: сколько времени строили вы этот город? - Я вас не понимаю... - растерялся Эйби. - Не валяйте дурака, - перебил Дабл Ю. - Так сколько? - Три года... - вздохнул координатор. - Ну что ж, даже при той технике, которая была у вас, это довольно быстро. Вы, я вижу, отличный организатор. Эйби смущенно хихикнул. Откровенно говоря, он надеялся, что все уже утряслось, и вот, на тебе! - Хороший город вы построили, но уж слишком новенький, прямо с иголочки... - Времени не хватило под старину подделывать, а то бы конечно... - Второй вопрос: где я мог видеть такой же точно город? - В вашем конференц-зале. На картине. Пятая слева. - Ну конечно! - сразу же вспомнил Дабл Ю. - Действительно, пятая слева... И как вы ее так хорошо запомнили? - Двести лет разглядывал. Не захочешь - запомнишь! - И последний вопрос: с какого времени ваши отчеты не соответствовали действительному положению вещей? - Да почти с самого начала, - развел руками Эйби. - Не ускоряются местные жители...